Петр Алексеевич Картавов и его коллекция Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Богданов АА.

ПЁТР АЛЕКСЕЕВИЧ КАРТАВОВ И ЕГО КОЛЛЕКЦИЯ

Имя Петра Алексеевича Картавова (1873-1941) сейчас известно немногим. А между тем, интересы и деятельность этого человека были очень разносторонними, и он оставил ощутимый след во многих областях гуманитарного знания. Историки книги в России знают его как издателя последнего перед революцией 1905-1907 гг. издания «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева и активного деятеля Ленинградского общества библиофилов конца 1920-х - начала 1930-х гг.; историки литературы

- как собирателя автографов и исследователя творчества Некрасова и Вольтера; историки бумажного производства

- как владельца огромной коллекции филиграней и штемпелей главным образом русской бумаги XVIII-XIX вв. и автора труда по истории гербовой бумаги в России, единственного в дореволюционной историографии.

Между тем, нет ни одной подробной биографии П.А. Картавова, а собранный им материал введён в научный оборот далеко не в той мере, в которой он того заслуживает. Данная статья представляет собой попытку хотя бы в малой степени восполнить эти пробелы.

Основу источниковой базы исследования составляют материалы, отложившиеся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (далее - ОР РНБ), куда попал архив и часть собрания П.А. Картавова1, а также ряд воспоминаний, - прежде всего, Ф.Г. Шилова, П.Н. Мартынова и П.Н. Беркова2. Кроме того, ценную информацию содержат труды и издания самого П.А. Картавова. Для выяснения обстоятельств поступления его архива в Государственную Публичную библиотеку - ныне РНБ были привлечены также документы, хранящиеся в Отделе архивных документов РНБ (далее - ОАД РНБ).

Пётр Алексеевич Картавов (илл. 1) родился 25 июня 1873 г. в деревне Вараксино Грязовецкого уезда Вологодской губернии, в семье выходца из крестьян, купца второй гильдии Алексея Фёдоровича Картавова и крестьянки Анны Никитичны Картавовой, урождённой Шутовой3. Известно, что прадед П.А. Картавова по материнской линии, Иван Прокопьевич Шутов, живший в Риге во второй половине XVIII в., был страстным собирателем книг, и сыновья его также собрали большую библиотеку. Собирал книги и отец П.А. Картавова4. Сам он отмечал: «любовь к книге у меня является потомственною»5.

Уже в 1876 г. Алексей Фёдорович с семейством переехал в Петербург6 и обосновался на окраине города, в Новой Деревне, став театральным антрепренёром. Он был арендатором Малого театра на Фонтанке (на его месте сейчас находится Большой драматический театр им. Г.А. Товстоногова), владельцем нескольких передвижных актёрских трупп и основателем театра и сада «Ливадия»7. Таким образом, П.А. Картавов жил в Новой деревне с 1876 г. до самой смерти. В то время это была далёкая петербургская окраина, застроенная небольшими деревянными домами. Перепланировка этого района началась только после Великой Отечественной войны, и участок, где жили Картавовы (2-я линия Новой деревни; с 1883 г. - Шиш-марёвская ул.) сейчас входит в застройку Приморского проспекта и ул. Савушкина8.

В 1881-1882 гг. П.А. Картавов учился в петербургском пансионе Е.Л. Васильевой9, а в 1883 г., когда ему исполнилось 10 лет, был принят в Санкт-Петербургское Коммерческое училище. Очевидно, Алексей Фёдорович хотел дать сыну соответствующее образование, чтобы впослед-

ствии передать ему своё дело.

Это учебное заведение было старейшим коммерческим училищем в России и Европе. Основал его ещё в 1772 г. П.А. Демидов. Первоначально оно располагалось в Москве, но в 1799 г. было переведено в Петербург и находилось в Чернышевом переулке (современный адрес -ул. Ломоносова, д. 9). В 1871 г. для училища было построено новое здание10.

Это было среднее специальное учебное заведение, где наряду с основными дисциплинами (математикой, физикой, историей, иностранными языками), преподавались и специальные, такие, как политическая экономия, бухгалтерия, коммерческое счисление, история торговли и коммерческая география.

В начале обучения в училище у П.А. Картавова впервые проявилась страсть к собиранию «предметов русской старины», которой он остался верен до конца жизни. С 1883 г. он начал «ходить по букинистам» и собирать

книги11.

Сохранился черновик доклада о русских букинистах, прочитанного Картавовым на заседании Ленинградского общества библиофилов 20 мая 1930 г.12, где он, между прочим, вспоминал о начале своего собирательства: «...возвращаясь однажды в училище, перейдя Чернышев мост, я зашёл в мелочную лавочку Крючкова в угловом доме направо с моста (вход был с угла), что-то купил, и мне завернули в оторванный при мне лист Евангелия, написанного полууставом. Я попросил приказчика, нельзя ли продать всю рукопись, он сказал, что можно, положил на весы, свесил и сказал цену. Я заплатил деньги и принёс в училище, так как я был там пансионером. С этих пор я стал искать, нет ли еще где-нибудь интересных книг и рукописей и, конечно, прежде всего, пошел на Апраксин рынок, и с тех пор стал ходить по букинистам»13.

Большое влияние на молодого Картавова оказал П.О. Морозов, впоследствии известный историк литературы и редактор собрания сочинений Пушкина, преподававший тогда в училище. Благодаря ему, у Картавова «любовь к книге развилась ещё больше, сознательнее»14.

Учился он неплохо и окончил полный курс наук 20 мая 1892 г., получив звание личного почётного гражданина и право поступления в высшее учебное заведе-ние15. Наибольшие знания он показал, согласно аттестату, в торговом праве и судопроизводстве, а наименьшие -в иностранных языках16.

21 сентября 1893 г., очевидно, по настоянию отца, он поступил на службу в учётное отделение Санкт-Петербургского учётного и ссудного банка, где, как сказано в аттестате, «исполнял возлагавшиеся на него обязанности вполне добросовестно, исправно и с совершенным усердием»17. На рубеже XIX-XX вв. этот банк «выступал как младший партнер более крупных банков»18 и занимался кредитованием торговли, промышленности, железнодорожных обществ. Однако служба П.А Картавова там была недолгой. В апреле 1896 г. по собственному желанию он оставил её, и его карьера на этом поприще закончилась.

В 1894 г. скоропостижно скончался А.Ф. Картавов19, и к П.А. Картавову перешло наследство отца. Как свидетельствует Ф.Г. Шилов, с этого времени он «жил на капитал и доходы от прав на пьесы и оперетты, которые его отец по-

© Богданов А.А.

23

Фотография. Изображение. Документ. Вып. 2 (2)

Илл. 1. П.А. Картавов. Фотография конца 1900-х гг. -ОР РНБ. Ф. 341. Д. 303. Л. 7.

купал в собственность»20. Кроме того, собирание и изучение «предметов русской старины» отнимало всё больше времени и средств. Очевидно, это и послужило причиной оставления банковской службы.

В том же, 1894 г., Картавов вступил в Новодеревенское благотворительное общество, а в 1899 г. - в Общество пособия бедным в районе прихода Благовещенской Стародеревенской церкви, «где и состоял пожизненным членом, членом ревизионной комиссии и секретарем, вплоть до закрытия в 1919 году»21.

Первые годы после смерти отца П.А. Картавов пытался продолжать его дело. С 1894 по 1930 гг. он состоял членом московского Общества русских драматических писателей и оперных композиторов и переводил либретто опер под псевдонимом «Пётр Обнорский»22. В период с 1895 по 1898 г. он издал шестнадцать либретто23, часть из которых была переведена П.А. Картавовым, а часть - его отцом (под псевдонимом «В. Владимиров»). Некоторые из переводов так и не были изданы из-за запрета цензуры24. Интересно отметить, что в «Словаре русских писателей и учёных» С.А. Венгерова он упомянут дважды: один раз как либреттист, а второй - как библиограф25. Это, безусловно, недоразумение.

Для нас важно то, что именно с либретто начинается разносторонняя, но неудачная издательская деятельность Картавова. Как писал он сам в автобиографии, «с 1895 года начал издавать либретто опер, и другие книги, что кроме убытка, ничего не приносило»26.

«Другие книги», упомянутые в автобиографии, он издавал в период с 1897 по 1911 г., с перерывами.

В 1897-1898 гг. П.А. Картавов слушал лекции в Санкт-

Петербургском Археологическом институте. По его словам, это «окончательно пристрастило меня к собиранию предметов русской старины»27. По-видимому, завершить обучение в институте он не смог. Поскольку у него не было высшего образования, он мог посещать лекции только в качестве вольнослушателя и рассчитывать после окончания курса только на звание «сотрудника» института. Однако, в списках «окончивших курс наук», опубликованных в памятной книжке Археологического института он не значится28. Возможно, он посещал лекции выборочно, по собственным предпочтениям. В то время, когда лекции в институте слушал Картавов, там читали курсы лекций такие крупные исследователи в области специальных исторических дисциплин, как А.И. Соболевский («Славяно-русская палеография»), В.И. Сергеевич («Юридические древности»), Н.П. Лихачёв («Дипломатика»), Д.И. Прозоровский («Нумизматика и метрология»)29. Эти лекции не могли не оказать на него большого влияния, и именно тогда появляются первые его научные работы по библиографии и истории гербовой бумаги в России, в которых он выступил и как автор, и как издатель.

На рубеже веков в его жизни случилась важная перемена: в 1900 г. Картавов женился на дочери коллежского советника дворянке Марии Андреевне Петровой30, которая родила ему четверых детей (Александра (илл. 2), Елену, Андрея и Николая)31.

Можно говорить о том, что круг собирательских и исследовательских интересов П.А. Картавова оформился к началу ХХ в., и подготовку, необходимую для составления и исследования коллекций он к этому времени прошёл.

Важно отметить, что свои коллекции он собирал с большим энтузиазмом, и двигало им, прежде всего, желание сберечь предметы, являвшиеся красноречивым свидетельством русской истории и культуры. Кроме того, свои материалы он изучал, привлекая широкий круг источников.

Если говорить о направлениях собирательства П.А. Картавова, то их можно выделить несколько, как показано в Схеме 1. Эта систематизация, составленная с точки зрения источниковедческой классификации, в значительной степени условна, но позволяет представить себе весь широкий круг его интересов.

Во-первых, это печатные книги и рукописи, т. е. письменные источники.

Книги - пожалуй, самое старое по времени собирательское пристрастие П.А. Картавова. Основная тематика - русская история и литература XVIII-XIX вв. Особое внимание он уделял творчеству Н.А. Некрасова, земляком которого был. Кроме того, он собирал «все издания Вольтера и все, что напечатано о Вольтере в России, задумав издать книгу “Вольтер в России”»32. Библиографию на эту тему он составлял и после революции, она хранится в ОР РНБ. Существенной частью его библиотеки были библиографические справочники, подбор которых был, по свидетельству Ф.Г. Шилова, «великолепным»33. Это отразилось даже в экслибрисе Картавова: он представлял собой художественно - оформленный бланк, куда нужно было вписывать номера, под которыми данная книга числилась в справочниках (илл. 3). Вероятно, такое внимание к справочникам и вообще к точности в собирании книг обусловлено влиянием школы, пройденной в Археологическом институте.

Кроме экслибрисов, Картавовым были напечатаны бланки «библиографических примечаний» к каждой книге и особые карточки «передвижного каталога библиотеки П.А. Картавова», которые должны были содержать

24

Илл. 1. Пригласительный билет на свадьбу П.А. Картавова и М.А. Петровой и её согласие на брак. 1900 г. -ОР РНБ. Ф. 341. Д. 244. Л. 18 - 19.

в себе максимум сведений о книге. Сохранился черновой автограф статьи «Передвижной каталог по системе П.А. Картавова», где детально описана эта система, и приведён проект упомянутой выше карточки34.

В 1897 г. вышел первый, а в 1898 г. - второй выпуск «Библиографических известий о редких книгах» П.А. Картавова35, содержащие, по определению автора, «ряд сведений, возможно правильных, для справок о книжных редкостях»36. Первый выпуск был в 1898 г. переиздан37.

В архиве редактора «Исторического вестника» С.Н. Шубинского сохранилось письмо П.А. Картавова к нему, написанное после выхода первого выпуска:

«С.-Петерб[ург], 10 Января 1898 г.

Ваше превосходительство, Сергей Николаевич!

Позвольте мне - начинающему книголюбцу - Вам лично неизвестному - поднести 1-ый выпуск моего издания. Надеюсь, что по рассмотрении Вы соблаговолите дать отзыв о нём, как бы он ни был резок, в редактируемом Вами «Историческом вестнике». Так как библиографические издания без поддержки авторитетов и печати существовать у нас не могут.

Простите за откровенное слово, но лгать и льстить я не умею.

Надеюсь, что всё вышеописанное будет между нами, остаюсь с полным уважением к Вашим трудам, П. Картавов»38.

Отзыв вышел через полтора года, в четвёртом номере «Исторического вестника» за 1899 г. Автором его был библиограф и этнограф Б.М. Городецкий. В целом, он был написан в благожелательном тоне, но содержал и указания на недочёты. В частности, нельзя не признать справедливым мнение, что книги напоминают «ежемесячный журнал, составленный без всякой системы и определённой программы»39.

В 1906 г. П.А. Картавов даже открыл книжный магазин в Петербурге, рядом с Невским проспектом, по адресу Екатерининская ул. д. 3 (сейчас - Малая Садовая). Разрешение на открытие было выписано ещё 18 мая 1905 г.40,

,Т.Г. Г. Г. Г. Г..Т..Т Г..Ч

К;

и

м

У1-

И.И'Е!

ННИГОХРАНМЛИЩЕ

р а Ал-;К:т^Р1:'^а

KiPTiBQBA.

С, И. .'V

1 ф 7- J- « 1 j ;• ! ч v -г-'Ч-

■ ‘umiKdri. Г;. Гм'1 jicn

: Л? Т. .V: ■ ■ TJj ■.

: r.'lllf'.lUlVh 1 'nni.t.ris

X4 Cl'fl,

; И :< 1 Л |ГЩ J > f U- j ]imr ;i

i -V-

; Ф|Л:НИ|:1Л1. rii J -J. рЦгЛП

j Л: ггц. rV

MhLjiiji Г. гТ]к

А

<

>

■ i

\А

Н

ч

А

А

■ ifjftf’LHi fl iri П н ^

'"("p- i-д-тр.

^ linin']]. IllltlM'Sl ITh KimntSjliLHIl-

;rt!sn ].тя MTf'uIjT нг ш.илитщ. '* j

. . i

X А Ж

Л и-К.

Илл. 2. Экслибрис П.А. Картавова. 1900-е гг. - Отдел эстампов РНБ.

однако открылся магазин только в июле 1906 г. Магазин занимался покупкой, продажей, обменом книг, подбором библиотек, выполнением поручений по доставке книг и устройством аукционов по распродаже библиотек41. В это же время Картавовым устраивались книжные аукционы, причём издавались их каталоги42. Для этих аукционов он «брал книги из своего собрания, а также принимал на комиссию от других владельцев»43. Как отмечает современная исследовательница истории книжных аукционов в России А.С. Сёмина, «среди многочисленных аукционов этого периода выделяются торги П.А. Картавова, который первым начал специально подбирать книги для каждого аукциона «на конкурсной основе» из числа предложенных библиофилами, предвосхитив современный подход к отбору изданий для торгов»44. Вряд ли будет ошибочным утверждение, что если прибыль от аукционов и была, то она вся уходила на пополнение собраний Картавова, в первую очередь, книжных. По его собственному свидетельству, «<...>устроив три аукциона своих книг, убедился, что без денег и при дороговизне помещения такое дело вести нельзя, и в 1907 году его закрыл»45.

Рукописи, собираемые Картавовым, можно разделить на несколько больших групп.

Во-первых, это рукописные книги и списки литературных произведений. Хронологические рамки привычны - это XVIII-XIX вв. В его собрании есть стихотворные сборники этого времени и большое количество списков поэтических и драматических произведений, среди которых есть, например, прижизненные списки стихотворений А.С. Пушкина46.

25

Фотография. Изображение. Документ. Вып. 2 (2)

Во-вторых, это автографы известных людей, - ещё одно важное направление в собирательстве Картавова. По свидетельству Ф.Г. Шилова, «в погоне за автографами Картавов не знал меры»47. 25 апреля 1917 г. он прямо на заседании Новодеревенского рабочего клуба взял автограф у Ленина48: «В начале революции на собрании, на котором выступал В.И. Ленин, в тот момент, когда Владимир Ильич закончил свою речь возгласом «Да здравствует социалистическая революция!» Картавов вбежал на сцену с открытым альбомом и попросил Владимира Ильича: “Будьте добры, напишите мне последние слова вашей речи”. И Ленин написал»49.

Среди лиц, чьи автографы сохранились в фонде Картавова50 - правительница Анна Леопольдовна, Екатерина II, Павел I, Александр I, Николай I, великий князь Константин Павлович, Г. Лесток, В.П. Стасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, И.А. Бунин, М.К. Цебрикова, И.Н. Пнин, К.М. Фофанов, Ц.А. Кюи, А.В. Висковатов, И.Е. Забелин, М.С. Куторга, А.С. Меншиков, Д.А. Милютин, Б.Л. Модза-левский, Н.Ф. Финдейзен. (См. илл. 4) Кроме того, в личном архиве Картавова есть письма к нему от А.Ф. Бычкова, А.Ф. Кони, В.И. Семевского и других деятелей науки и культуры первой четверти XX в.

Часть автографов, наиболее ценных, П.А. Картавов передал в октябре 1904 г. в Императорскую публичную библиотеку «в благодарность за пользование её сокровищами», как он писал директору библиотеки Д.Ф. Кобеко. Среди них - письмо императрицы Марии Фёдоровны

A. Н. Оленину, письмо Н.М. Карамзина А.И. Ермолаеву и письмо К. Тишендорфа, «относящееся к изданию Синайской рукописи Евангелия IV в.», т. е. знаменитого Синайского кодекса, тогда ещё хранившегося в библиотеке51. Вскоре он получил звание комиссионера Императорской публичной библиотеки, которым очень дорожил52.

Кроме этого, Картавов приобретал и личные архивы: К.К. Случевского, И.Т. Лисенкова, Ю.М. Богушевича, С.К. Грейга и других деятелей XVIII-XIX вв.53 Наиболее значительными его приобретениями здесь были архив Л.П. Шелгуновой и архив В.П. Полякова. Об этих архивах следует сказать особо, так как Картавов очень тщательно их разбирал, а кое-что и опубликовал в вышедшем в 1902 г. своём «Литературном архиве» и «Журнале редкостей» 1911 г.

Главной ценностью архива Л.П. Шелгуновой, вдовы известного писателя Н.В. Шелгунова, умершей в 1901 г., был альбом с автографами русских писателей и поэтов второй половины XIX в.: Н.А. Некрасова, А.Н. Майкова, Я.П. Полонского, Л.А. Мея и других. Необходимо отметить, что П.А. Картавов приобрёл также права на издание сочинений её покойного мужа, её самой и писателя-революционера 1850-60-х гг. М.Л. Михайлова54. Сочинения последнего он издал в 1903 г. Несмотря на многочисленные цензурные препоны55 (Михайлов в 1861 г. был сослан на каторгу за распространение прокламаций), издание всё же увидело свет56.

Архив книгопродавца В.П. Полякова, который Кар-тавов купил в ноябре 1901 г. у Н.В. Соловьёва, содержал, кроме прочего, автографы произведений Н.А. Некрасова, «относящиеся к самому началу его деятельности»57. Эта покупка, очевидно, ещё больше усилила интерес Кар-тавова к Некрасову. Поэму «Юность Ломоносова», найденную среди бумаг, он опубликовал в «Литературном архиве» вместе со статьёй о раннем творчестве Некрасова в свете имевшихся у него рукописей58. Личностью самого

B. П. Полякова Картавов тоже интересовался и даже написал статью о нём в Русском биографическом словаре А.А. Половцова59.

В том же 1902 г. П.А. Картавов активно участвовал в

Илл. 3. Письмо И.А. Бунина в редакцию газеты «Курьер». 1901 г. -ОР РНБ. Ф. 341. Д. 393.

проведении Некрасовской юбилейной выставки, устроенной в Ярославле к 25-летию со дня смерти поэта. Сохранилась его обширная переписка с председателем юбилейной комиссии С.А. Мусиным-Пушкиным60. Множество экспонатов, выставленных тогда, прислал Картавов.

Всю жизнь он собирал материалы о Некрасове, планируя издать на их основе «Некрасовский сборник», объёмные подготовительные материалы к которому со-хранились61. Сборник так и не вышел в свет, но материалы, собранные Картавовым, много раз использовались исследователями, а в 1921 г. стали основой «Некрасовского альбома»62, выпущенного к столетию со дня рождения поэта под редакцией В.Е. Евгеньева-Максимова. Они же легли в основу художественно-иллюстративного отдела Некрасовского музея, основанного в том же, 1921 г.: «Однако, рукописный отдел музея не является единственным: наряду с ним в музее организован художественно-иллюстративный отдел. В него, прежде всего, входит большое собрание портретов Некрасова, его родственников, его современников, карикатур на него и т. д. Это собрание было приобретено музеем у известного библиофила П.А. Картавова (издателя «Литературного архива»), который, будучи земляком Некрасова и большим почитателем его таланта, в течение многих лет неутомимо собирал каждую фотографию, каждую гравюру, относящуюся к Некрасову и его эпохе»63.

Вторым итогом работы Картавова (после «Библиографических известий») над книгами и рукописями стал уже упомянутый «Литературный архив, издаваемый П.А. Картавовым», вышедший в свет в октябре 1902 г. В предисловии к этой книге он писал: «’’Литературный архив” - издание новое, предназначающееся для сохранения и соединения всех доныне неизданных произведений русских авторов и переводчиков, материалов для истории русской литературы, журналистики, цензуры, иллюстрации и книжной торговли»64.Такая задумка интересна тем, что, по сути, предполагает выпуск «Литературного архива» как историко-литературного альманаха, однако ни сведений о его периодичности, ни номера выпуска в

нём нет65.

В единственном вышедшем выпуске «Литературного архива» опубликованы разнородные по своей тематике материалы, объединённые с одной стороны их «неиз-данностью» или библиографической редкостью изданий, а с другой - предпочтениями и возможностями самого П.А. Картавова.

Очевидно, большого коммерческого успеха «Литера-

26

Илл. 4. Письмо Н.М. Карамзина А.И. Ермолаеву, переданное П.А. Картавовым в ИПБ в 1904 г. 1820 г. - ОР РНБ. Ф. 336. Д. 8. Л. 1.

турный архив» не имел. Объяснить это можно тем, что к таким изданиям массовый читатель тогда не привык. Фактически это был именно архив разнородных материалов, опубликованных под одной обложкой. «Литературный архив» нёс на себе слишком ясный отпечаток всего спектра увлечений и занятий его издателя.

Следующим важным объектом собирательства П.А. Картавова были документы ведомственного происхождения. В их числе документы таких ведомств, как Департамент горных и соляных дел66, Главное управление по делам печати67, Комитет великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных действий68, Санкт-Петербургский врачебно-полицейский комитет69, газета «Курьер»70.

Но первое место среди материалов этой группы по объёму, и по значению занимает, бесспорно, архив Соляной конторы за XVIII - начало XIX вв. Картавов купил этот архив «у макулатурщиков»71, по-видимому, в середине 1890-х гг. и разбирал его в течение многих лет. Можно с уверенностью сказать, что эта покупка стала поворотным моментом в его деятельности. Разбор такого количества бумаг XVIII в. требовал высокого уровня профессиональной подготовки. По-видимому, именно с этого момента в значительной мере окрепло увлечение Карта-вовым историей монетного, почтового, бумажного дела в России. Достаточно сказать, что документы архива легли в основу коллекций гербовой и штемпельной бумаги, филиграней, документов по монетному делу, составленных Картавовым. Архив и сам по себе содержал очень интересные документы. Соляная контора (с 1754 г. - Главная соляная контора) ведала добычей, хранением и продажей соли, являвшимися государственной монополией. Местными органами главной конторы были подчинённые ей

конторы и комиссарства. Эта система была реорганизована в начале XIX в., что было закреплено Соляным уставом 1818 г.72 В архиве Конторы были самые разнообразные документы, в том числе связанные с расходами двора, на которые шла часть прибыли за соль.

Следующим направлением собирательства Картавова были филиграни, штемпели, гербовая бумага, монеты, боны, почтовые марки.

Что касается филиграней, штемпелей и гербовой бумаги, то основной массив материала для составления коллекций Картавов получил, как уже было сказано, вместе с архивом Соляной конторы. Эти коллекции составлялись Картавовым до самой смерти, но его интерес к истории русской бумажной промышленности был высоким уже в 1890-х гг. По-видимому, он планировал написать подробную историю писчебумажного дела в России на основе, с одной стороны, собранного материала, а с другой - широкого круга источников. Сохранилось огромное количество карандашных выписок Картавова из разных источников о бумажных фабриках и их владельцах, которое по своей полноте уникально73. В перспективе на их основе планируется издание сборника документов по истории писчебумажного дела в России.

Сама коллекция сейчас распределена между Отделами рукописей РНБ и БАН. В ОР РНБ хранится малая часть коллекции филиграней, большая часть коллекции гербовой бумаги и коллекция штемпельной. В БАН хранится основная часть коллекции филиграней, переданная туда в 1946 г. родственниками П.А. Картавова. На её основе М.В. Кукушкина опубликовала статью о филигранях русской бумаги XVIII-XIX вв.74

Последнее десятилетие XIX в. ознаменовалось выходом в свет капитальных трудов Н.П. Лихачёва «Бумага и бумажные мельницы в Московском государстве» (СПб., 1891) и «Палеографическое значение бумажных водяных знаков» (СПб., 1899). По свидетельству самого Картавова, «усиленно» собирать бумагу с водяными знаками он начал с 1891 г., очевидно, сразу после выхода в свет первой книги Н.П. Лихачёва75. Картавов, хорошо знавший Лихачёва, написал небольшую заметку с дополнениями к его первой книге. Сохранилась она в оттисках, которые были напечатаны «в количестве 25 экземпляров не для продажи»76, причём экземпляр, хранящийся в ОР РНБ содержит существенную правку автора.

П.А. Картавову принадлежит приоритет в изучении гербовой бумаги в России. В 1899-1900 гг. он написал и издал небольшую книгу «Исторические сведения о гербовой бумаге в России»77. Основным источником для неё явились материалы его личного собрания. Тираж её был очень мал, а цена очень высока. По словам самого автора, «эта книга обратила на себя внимание цензуры, ввиду напечатанного в ней на с. 7-9 проекта «прибыли государства, казне и людям», как несоответствовавшего видам правительства, и едва разрешили выпустить неоконченной, в количестве 100 экземпляров по 5 р. экземпляр»78. Сейчас трудно судить, насколько это соответствует действительности. Никаких документов, связанных с цензурными препонами по этому изданию, в архиве П.А. Картавова нет. Во всяком случае, в книге нет ничего, что могло бы встретить резкое противодействие со стороны цензуры.

В Основном фонде РНБ хранится первый экземпляр этой книги с дарственной надписью Картавова собирателю Н.Ф. Романченко, датированной 29 июня 1899 г.79 (илл. 1)

Интересно отметить, что в корректурных экземплярах этой книги есть проспект будущих изданий, в которых предполагалось опубликовать государственные кредитные билеты, почтовые марки, визитные карточки и об-

27

Фотография. Изображение. Документ. Вып. 2 (2)

разцы почерков XVIII-XIX вв., однако в окончательном варианте издания это объявление отсутствует.

Этот труд Картавова долгое время оставался единственным по данной теме.

Что же касается штемпельной бумаги, то уникальная коллекция, насчитывающая 600 листов80, только теперь вводится в научный оборот, и П.А. Картавов был первым, кто в нашей стране занялся исследованием штемпельной бумаги.

Важно отметить, что несомненной заслугой Картавова является осознание им исторической и источниковедческой ценности собираемого материала, стремление сохранить его для будущих поколений исследователей.

Наконец, необходимо отметить, что большое внимание П.А. Картавов уделял собиранию изобразительного материала, прежде всего гравюр, причём не только собственно оттисков, но и клише. В «Литературном архиве» он пишет: «По возможности, статьи будут иллюстрироваться редкими и интересными портретами, карикатурами, автографами, снимками с заглавных листов и т. п.; между прочим подлинными клише сороковых годов, приобретённых мною после В.П. Полякова и И.Т. Лисенкова»81.

Также П.А. Картавов владел клише к так называемым «бекетовским портретам», награвированным для «Собрания портретов россиян знаменитых» и «Пантеона российских авторов», издававшихся в 1820-х - 1840-х гг. известным русским собирателем П.П. Бекетовым. У Кар-тавова были клише тех портретов, которые тогда так и не были изданы.

Уже упоминалось собрание изобразительных материалов, связанных с Некрасовым, полнота которых была исчерпывающей.

К изобразительным материалам можно также отнести книжные обложки, которые Картавов собирал уже позднее, в 1920-х - 30-х гг.

На 1900-е гг. - приходится пик издательских предприятий П.А. Картавова. Бесспорно, самое интересное из них - это издание «Путешествия из Петербурга в Москву»

А.Н. Радищева.

Вплоть до первой русской революции все попытки переиздания этой книги наталкивались на неизменное противодействие со стороны цензуры, и ни одного издания, предназначенного для массового читателя, не было.

В 1888 и в 1899 гг. попытки издания «Путешествия...» предпринимались соответственно А.С. Сувориным и А.Е. Бурцевым. Однако они были разрешены с условием очень ограниченного тиража и высокой цены книг, что должно было препятствовать распространению их в народе. Так, «суворинское» издание82 было напечатано тиражом всего в 100 экземпляров.

П.А. Картавов решил выпустить в свет полное собрание сочинений А.Н. Радищева в 1902 г., приурочив издание к столетию со дня смерти писателя. В октябре 1902 г. он подал прошение в Главное управление по делам печати, но Управление признало его «не подлежащим удовлетворению»83. Тогда Картавов решил издать только «Путешествие.», поскольку официально запрет на его издание был снят ещё в 1867 г. повелением Александра II84. Книга была напечатана тиражом в 2900 экземпляров85. В ней были вынужденные пропуски текста, но количество их было невелико86. Однако как писал Н.П. Смирнов-Сокольский, «Картавов не учёл, что цензура великолепно понимала разницу между изданиями, напечатанными в количестве ста экземпляров и предназначенными для узкого круга и изданием, рассчитанным на массового читателя, которого царское правительство в 1903 г., в самый канун первой русской революции 1905

ИСТОРИЧЕСКИ! ЩШ

11

ГЕРБОВОЙ ЕУЯШ

...И . . Г

Илл. 4. Первый экземпляр книги П.А. Картавова «Исторические сведения о гербовой бумаге в России» с дарственной надписью автора Н.Ф. Романченко. 1899 г. основной фонд РНБ.

года, особенно оберегало от взрывного действия сочинений Радищева»87. Сначала на издание Картавова был наложен арест, а в итоге 8 июля 1903 г. весь тираж «был перемолот в бумажную массу в типографии петербургского градоначальника»88. Только сорок экземпляров было отправлено в Цензурный комитет, и таким образом избежало уничтожения.

Сейчас «картавовский Радищев» является едва ли не большей библиографической редкостью, чем даже первое издание книги (СПб., 1790). Интересно отметить, что существует, как минимум, два варианта этого издания: на экземпляре, принадлежавшем Н.П. Смирнову-Сокольскому, на титульном листе имя издателя и выходные данные указаны, а на двух экземплярах, хранящихся в РНБ, - нет89.

После ареста и уничтожения книги Картавов пытался переиздать «Путешествие.» на тех же условиях, на которых издавали его А.С. Суворин и А.Е. Бурцев, прося Главное управление по делам печати «ещё раз не отказать выпустить по предыдущим примерам 100 экз. без всяких пропусков»90, однако просьба не была удовлетворена. Она преследовала, кроме прочих, и цель покрыть убытки, связанные с уничтожением тиража. Прошение, поданное на

28

имя министра внутренних дел В.К. Плеве, также не было удовлетворено91.

Таким образом, все попытки П.А. Картавова выпустить в свет сочинения А.Н. Радищева потерпели неудачу. Первое общедоступное издание «Путешествия...» было осуществлено Н.П. Павловым-Сильванским и П.Е. Щеголевым в 1905 г.92, а полного собрания сочинений писателя только в 1907 г.93

В 1904 г. П.А. Картавов издал сборник «ростопчинских афиш» - «летучих листков» 1812 г. на основе материалов своего собрания. Книга была напечатана на бумаге очень высокого качества, и тираж её был всего 300 экземпляров94. Издание он предварил шуточным «Разговором с читателем», в котором подробно объяснил его необходимость неполнотой и неточностями предыдущего издания А.С. Суворина95. Здесь же он упоминает, что в его собрании 57 (sic!) «афиш» и анонсирует следующее их издание, на этот раз фототипическое96. П.А. Картавов включил в своё издание не только листки, написанные самим Ф.В. Ростопчиным, но и другими лицами.

Следующие издания П.А. Картавова относятся ко времени первой русской революции.

Летом 1905 г., на волне революционных событий, он задумал издавать журнал политической сатиры. К этой задумке он привлёк известного писателя и издателя эпохи александровских реформ Н.Л. Пушкарева. Уже в июне 1905 г. был составлен проект воссоздания журнала «Свет и тени», издававшегося и редактировавшегося Н.Л. Пушкаревым в 1878-1883 гг. и закрытого по политическим соображениям97. Проект этот в течение второй половины 1905 г. обсуждался, причём предполагаемое издание несколько раз меняло название - сначала на «Свисток», затем на «Свободное слово»98. Кроме того, П.А. Картавов и Н.Л. Пушкарев заключили договор, по которому последний предоставлял Картавову право издания своих сочинений99. В итоге, в начале 1906 г. вышел первый номер журнала «Бомбы». Разрешение на издание было выписано 16 января 1906 г.100

Редактором-издателем журнала являлся П.А. Картавов, а Н.Л. Пушкарев написал для него несколько статей101, хотя вначале предполагалось, что они будут соредактора-ми102. В начале 1906 г. между ними произошла ссора, связанная, по всей видимости, с денежными затруднениями Картавова103, а в конце 1906 г. Пушкарев скончался.

Журнал предполагалось издавать еженедельно; заявленная программа была насыщена, но по своей сути это был сатирический журнал с материалами «на злобу дня». Девизом журнала стали слова Н.А. Некрасова:

«Доля народа,

Счастье его,

Свет и свобода

Прежде всего!»104.

«Бомбы» были наполнены острой злободневной политической сатирой и богато иллюстрированы карикатурами.

Объем журнала был небольшим - всего 8 страниц в каждом номере. В нём были напечатаны стихотворение и заметка П.А. Картавова под псевдонимами «Не-некрасов» и «Молодые новобранцы»105 (о них упоминал П.Н. Мартынов; кроме того, они раскрыты в «Словаре псевдонимов» И.Ф. Масанова со ссылкой на самого Кар-тавова)106. Возможно, что за подписями под некоторыми статьями «П. К.» и «С. П. К.» тоже скрывается он.

Вот пример заметки, напечатанной в журнале:

«Современное

- Дома г. Фальковский?

- Никак нет, их дома нет.

- Он не сказал, когда придёт?

- Они ничего не успели сказать, так как их арестовали, и где они теперь, неизвестно.

Иду дальше.

- Дома Сергей Юльевич?

- Пожалуйте, дома.

- Удивительно»107.

Неудивительно, что автор заметки, направленной против С. Ю. Витте, скрыл своё имя под псевдонимом «Я. - ».

Всего вышло два номера «Бомб». Набор третьего был остановлен полицией108. Как вспоминал впоследствии П.Н. Мартынов, журнал «сразу же по выходе в свет конфисковывали, а потом и совсем закрыли»109.

Следующий журнал, который издавал П.А. Картавов, назывался «Весельчак». Разрешение на издание было выписано 5 апреля 1907 г.110.

Формально редактором значился некий АП. Шаши-лов111, а П.А. Картавов числился только издателем. Однако фактически журнал редактировал Картавов - сохранились объёмные редакционные материалы с его правкой112.

В рекламной рассылке журнала П.А. Картавов значился как директор «международного издательства книг и журналов», расположенного в Санкт-Петербурге, Берлине, Лейпциге, Париже, Познани, Кракове, Варшаве, Стокгольме и Гельсингфорсе113. Очевидно, это было необходимо для придания «значительности» изданию и привлечения подписчиков.

Формально вышло семь номеров «Весельчака», но фактически - только шесть, так как шестой номер был конфискован полицией114. П.А. Картавов не был редактором журнала, а числился только издателем. В отличие от «Бомб», это было обыкновенное бульварное издание, без какой бы то ни было политической окраски. Оно было чисто коммерческим, - очевидно, таким способом Картавов пытался хоть как-то поправить свои дела. Издание позиционировалось как журнал

«Любви и наслаждений,

Пикантных приключений,

Красы и развлечений,

Веселых похождений»115.

Несмотря на то, что в программе «Весельчака» были заявлены, среди прочего, распоряжения правительства, шахматы и репертуары театров116, ничего этого в номерах журнала нет. Полиция изъяла шестой номер журнала не по политическим, а по нравственным соображениям. В седьмом номере, последнем перед окончательным закрытием журнала, было даже напечатано «объяснение» о том, что шестой номер был «конфискован полициею вследствие наложенного цензурным комитетом ареста, с привлечением редактора к ответственности по 1001-й статье Уложения о наказаниях»117.

В сентябре 1907 г., после неудачи с «Весельчаком», П.А. Картавов получил разрешение на издание следующего журнала - «Веселая неделя», программа которого была схожа с программой «Весельчака»118. В его архиве хранится два экземпляра разрешения - один для издателя, другой - для типографии. Таким образом, можно утверждать, что до издания дело не дошло. Причина тому, скорее всего, недостаток средств.

Итог издания «Весельчака» для Картавова выразился в том, что «на этом он порядочно потерял и на некоторое время излечился от издательской мании»119, что не помешало ему, однако, уже через год совершить путешествие за границу, очевидно, на средства родителей жены, владевших тремя домами120.

Осенью 1908 г. Картавов с семьёй переехал в Ниццу, очевидно, для поправления здоровья жены. Сохранилось

29

Фотография. Изображение. Документ. Вып. 2 (2)

письмо Картавова к историку К.А. Военскому, датированное 29 октября 1908 г. Вот фрагмент из этого письма: «Мы занимаем здесь отдельную виллу с роскошным садом, в котором растут апельсины, лимоны, мандарины, гранаты, груши, виноград и масса земляники, которая, как говорят, поспеет в феврале. А цветов-то Вы бы посмотрели, сколько; каждый день все распускаются новые. Погода дивная, часов в 11 утра бывает 35-36° тепла, а ночью 12-13°. Днем и вечером 20-22° тепла. За месяц было три дождика. Я сижу весь день в ночной рубашке и в соломенной шляпе. В девятом часу утра выходим на балкон и пьём утренний чай, затем в продолжение целого дня едим фрукты; завтракаем в 12, обедаем в 5, затем вечерний чай в 7 часов и в девятом уже спим. Всё было бы хорошо, только вот жена нездорова, а ребятишки целый день в саду. Няню привезли из России, горничную наняли здесь - итальянку, а кухарка - француженка, стряпает ничего себе, только пирогов и блинов не знает приготовить»121. Климат не спас Марию Андреевну - она скончалась от чахотки в том же, 1908 г.122, и Картавов с детьми вернулся в Петербург.

Последнее по времени издательское начинание П.А. Картавова относится к 1911 г., когда вышли три номера «Журнала редкостей». В этом журнале, как в зеркале, отразился его издатель, поэтому на этом издании следует остановиться подробнее, несмотря на то, что после выхода третьего номера оно прекратило своё существование.

В первом номере во вступительной статье П.А. Картавов писал: «Мы ставим целью журнала способствовать возможно большему сохранению предметов нашей старины как необходимого материала для истории русской жизни. Отсутствие журнала, который был бы посредником между историками и коллекционерами, с одной стороны - и владельцами различного «старья», с другой, служило к тому, что последние, получая в наследство, допустим, старые письма, конверты, старые дела бросали их в камин или, в лучшем случае, в ящики разных благотворительных обществ»123. De facto журнал преследовал несколько целей: с одной стороны, это посредничество, о котором говорилось в цитате, приведённой выше, с другой, - публикация «редкостей», принадлежащих Картавову, и издание статей. И, наконец, - объявление о покупке и продаже «редкостей» самим Картавовым.

«Редкости» понимались в самом широком смысле этого слова. В журнале, согласно объявлению о подписке, помещались следующие отделы:

Русские книжные редкости - в котором читатели найдут точное воспроизведение с заглавных листов редких ныне книг, гравюр, портретов, могущих оказаться в частных библиотеках, где даже не знают о их ценности в настоящее время.

Русские монеты, медали, ассигнации. Между прочим, будут напечатаны воспроизведения с проектов монет, предполагавшихся к выпуску, указы о монетах (со снимками с подлинных гравюр), ассигнации и т. д.

Русские почтовые, земские и налоговые марки, в точном воспроизведении с оригиналов, с указанием стоимости их в настоящее время.

Русская гербовая и вексельная бумага, с 1699 года до наших дней; исторический очерк с многочисленными иллюстрациями с редких подлинников.

Автографы, неизданные произведения и портреты русских литераторов и знаменитых лиц»124.

Можно провести параллель с изданным за девять лет до этого «Литературным архивом», однако, помимо явных сходств, есть и различия: во-первых, теперь речь уже шла не о литературных «редкостях», и о «редкостях

Илл. 6. Образцы библиотечных штампов, собранные П.А. Картавовым. -ОР РНБ. Ф. 341. Д. 897. Л. 13, 68, 91, 129.

вообще», что отразило эволюцию в собирательской и исследовательской работе П.А. Картавова. А во-вторых, издание было уже изначально заявлено как периодическое.

«Журнал редкостей» - это, в какой-то степени, итог жизни и деятельности П.А. Картавова до революции.

Что касается состава трёх вышедших номеров журнала, то он полностью отвечает заявленной программе. Интересна публикация фотоснимков филиграней с портретами государственных деятелей, сопровождённая заметкой Картавова «О водяных знаках, видимых в бумаге»125. В журнале - списки уже упомянутых «бекетов-ских портретов», факсимиле автографов, письма, заметки и статья П.А. Картавова о штемпельных конвертах125. Кроме всего прочего, здесь же помещена статья друга Карта-вова, Н.Ф. Романченко, «Русские жемчужные серьги моего собрания»126.

К сожалению, это интересное во многих отношениях издание прекратило своё существование в том же, (1911) , году. Причину этого определить трудно. По-видимому, ею были финансовые затруднения Картавова. Корректуры части статей, которые предполагалось поместить в четвёртом номере, сохранились в его архиве128.

После 1911 г. он не прекращал собирательскую и исследовательскую работу, однако больше уже ничего не публиковал и не издавал, занимаясь разбором и преумножением коллекций. В 1914 г. основал Комитет трудовой помощи и столовую для жён и детей запасных и солдат, взятых на войну129.

В 1917 г. наступил новый период в истории страны, и эти перемены не могли не отразиться на жизни П.А. Кар-тавова и его семьи.

Февральскую революцию Картавов принял, успев даже стать основателем и секретарём Новодеревенского продовольственного комитета (продовольственной управы)130.

Октябрьскую революцию он принял скептически. Как писал об отце в автобиографии сын П.А. Картавова, Николай Петрович, «в партии он не состоит в силу своего социального положения и личных взглядов, кои во многом расходятся [с] политикой советской власти»131.

В 1917 г. три дома из четырёх, принадлежащих Карта-

30

вовым в Новой деревне, сгорели, и в уцелевшем Картавову оставили небольшую квартиру132. Предоставим опять слово Николаю Петровичу: «У остальных тоже всё отняли, деда133 разбил паралич. Старший брат ушёл добровольцем в Красную армию - а нас трёх малышей с пустыми руками, спасая от голода, послал в деревню...»134. В Красную армию пошёл добровольцем старший сын Александр, которому в 1918 г. было 16 лет. Остальные дети - дочь Елена 15 лет, сыновья Андрей и Николай 11 и 10 лет остались при отце135.

В конце 1918 г. П.А. Картавов, пытаясь хоть как-то преодолеть нужду, тоже уехал из Петрограда на родину, в деревню Вараксино, где через некоторое время стал председателем Вараксинской молочной артели136; кроме того, он занимался закупкой лекарств «для нужд граждан Вараксинского районного совета»137. При этом, Картавов периодически приезжал в Петроград, куда окончательно вернулся, по-видимому, около 1922 г.

В 1920-х гг. он женился вторично на М.П. Минаевой.

Нужда заставила Картавова продать большую часть своей библиотеки и коллекции гравюр138. Как писал Ф.Г. Шилов, «большая часть библиотеки была продана им одному лицу в начале революции, а в 1923 г. остатки проданы ходячим книжникам, которые в свою очередь продавали всё почти на вес»139.

Как уже говорилось, собрание материалов по Некрасову он передал Некрасовскому музею.

Переживания революционных лет отразились на его здоровье. В 1927 г. он писал своему другу, известному собирателю и учёному Н.П. Лихачёву: «Благодаря переживаниям последнего X-летия у меня образовалось сужение финансов и расширение сердца и печени»140.

Между тем, революция и связанные с ней потери не могли не изменить особенностей собирательской и исследовательской работы Картавова.

С начала 1920-х гг. всё большее место среди собираемого им материала начинают занимать боны и марки, которые не требовали больших вложений. 1920-е гг. вообще характеризуются высоким уровнем развития бонистики и филателии в нашей стране. Это было обусловлено, прежде всего, огромным количеством бон, марок, денежных суррогатов, порождённых Гражданской войной, которые сразу стали предметов коллекционирования. Известно, что в 1925 г. у П.А. Картавова была коллекция бон в 800 знаков141. В ОР РНБ142 хранится ничтожная часть этой коллекции, т. к. основная часть была в 1945-1946 гг. возвращена родственникам.

К сожалению, о нумизматической коллекции П.А. Картавова известно мало. В 1920-х гг., изучение русской нумизматики, в отличие от бонистики, находилось в упадке, что дало повод П.И. Буткевичу говорить даже о «нумизматической спячке»143. Однако в 1924 г. на Всесоюзной выставке по филателии, бонистике и нумизматике в Москве П.А. Картавов «демонстрировал <...> одну витрину с 635 русскими медными монетами императорского периода с Петра I до Николая II (1705-1916 годы), выставлял рисунки проектировавшихся монет 1856-1862 гг. и получил почетный диплом за старинные указы о монетах»144. «Старинные указы» были выбраны Картавовым из архива Соляной конторы, и их коллекция, хранящаяся в ОР РНБ, уникальна. Несомненную ценность представляют и проектные рисунки платиновых монет, относящиеся к предпоследней по времени попытке введения в России платиновой монеты145.

К 1920-м гг. относится также неопубликованная работа П.А. Картавова «Краткий исторический очерк российских бумажных денежных знаков»146. В это же время он

вел обширную переписку по вопросам коллекционирования марок и бон147.

В этот период П.А. Картавов активно собирал экслибрисы, коллекция которых в 1926 г. насчитывала 1756 русских книжных знаков148, а впоследствии была существенно увеличена.

Однако Картавов продолжал и собирание книг. Как вспоминал впоследствии П.Н. Мартынов, «постоянно посещал букинистические магазины Пётр Алексеевич Картавов, его всегда в эти годы149 можно было видеть в магазинах с пачками купленных книг. Человек он был юркий, суетливый, но мог часами говорить с букинистами на книжные темы»150.

В это же время он продолжил разбор своих коллекций, готовил материалы по Вольтеру и истории бумажного дела в России.

К концу 1920-х-началу1930-х гг. относится новый виток деятельности Картавова.

В это время он - активный деятель Ленинградского общества библиофилов (ЛОБ) и экслибристов (ЛОЭ).

Ленинградское общество библиофилов было основано по инициативе Э.Ф. Голлербаха ещё в 1923 г. Его деятельность - это целая эпоха в истории библиофильства в нашей стране. Членами общества были Э.Л. Радлов, О.Э. Вольценбург, М.Н. Куфаев, С.В. Чехонин, А.С. Молчанов, Ф. Г. Шилов и многие другие. На регулярных заседаниях общества читались доклады по самым разным вопросам книговедения. Общество издавало небольшими тиражами (как правило, 100 экз.) памятки-отчёты о заседаниях. Кроме этого, оно организовывало выставки и заседания, посвящённые знаменательным датам в истории русской литературы151. В 1929 г. общество издало знаменитый «Альманах библиофила»; в 1931 г. - «Хронику ЛОБ»152. Как самостоятельное учреждение, Общество перестало существовать в сентябре 1931 г., успев провести 135 заседаний. Оно стало секцией библиофилов и экслибристов Северо-западного отдела Всесоюзного общества филателистов, а с 1933 г. - Ленинградского общества коллекционеров (ЛОК)153.

П.А. Картавов вступил в общество в 1927 г.154, и на рубеже 1920-х - 30-х гг. активно участвовал в жизни общества, являясь членом бюро155. Вот «зарисовка с натуры», сделанная П.Н. Берковым и относящаяся к этому времени: «Из других членов ЛОБ следует упомянуть Павла Александровича156 Картавова (1873-1941), удивительно интересного человека. О нем довольно подробно рассказал в своих "Записках старого книжника" Ф.Г. Шилов. Добавим немного из личных воспоминаний. Внешность Картавова была несколько забавна: невысокого роста, рыжеватый, с как бы вечно непричесанными волосами и хохолком, торчавшим посредине головы, с смешным, трескучим голоском, очень похожим на голос, которым говорили в "Комедии о Петрушке" дореволюционные бродячие кукольники, постоянно находившийся в движении, непоседливый, экспансивный, П.А. был на редкость симпатичным и милым человеком. Как библиофил он обладал огромными знаниями, завидной памятью и, несмотря на свою несобранность, ценной способностью сжато и отчетливо излагать материал. Он интересовался русской "Вольтерианой" XVIII в. и сделал несколько докладов, иллюстрируя их материалами из своих неисчерпаемо богатых коллекций»157.

Наиболее интересен с точки зрения реконструкции биографии П.А. Картавова его доклад «Труженики книжного прилавка: русские букинисты с 1883 года до наших дней», прочитанный 20 мая 1930 г. Сохранился черновик начала доклада158.

31

Фотография. Изображение. Документ. Вып. 2 (2)

Во-первых, в нём Картавов рассказывает о начале своего собирательства, о чём уже упоминалось выше. Во-вторых, уже первые строки доклада показывают состояние и взгляды Картавова этого времени: «Дорогие товарищи! Позвольте мне так назвать Вас, как называли прежде друг друга студенты доброго старого времени, воодушевлённые энтузиазмом к борьбе за великое дело просвещения русского крестьянства.

Как студенты собирались прежде по землячествам, так и мы собрались здесь, в своем землячестве как принадлежащие к славной Книжной губернии Библиофильского уезда деревни ЛОБ, т. е. (Ленинградского] Общ[ества] Библиоф[илов])»159. Здесь чувствуется отношение к библиофильскому сообществу как к островку старого, книжного дореволюционного мира, к которому Картавов всецело принадлежал. Впечатление это усиливается, если обратиться к характеристике, данной в сентябре 1928 г. Н.М. Дружининым в дневнике: «Утром поехал в Новую деревню к П.А. Картавову - узнать о происхождении проданных им муравьевских документов. Прорезав Петрогр<адскую> сторону и острова, очутился на окраине города, среди деревянных домов и пустырей. Картавов оказался старым петербургским коллекционером, любителем рукописей, обложенным старыми изданиями XVIII века и огромными кожаными папками, хранящими в себе наглядную историю писчебумажной промышленности. Но, старый, с подслеповатыми глазами, полный воспоминаний и сокрушений о прошлом, разбитый потерей своей прекрасной библиотеки, он казался осколком старого мира в своем маленьком кабинете, заваленном рукописями-книгами»160.

Доклад содержал проект «Словаря русских букинистов»: «моё желание только помянуть букинистов добрым словом и составить нечто вроде "Словаря русских букинистов", включая сюда не только владельцев магазинов, но и их служащих и учеников, которые теперь занимают видные места»161. Такая постановка вопроса могла привести к созданию ценного справочника, тем более, что многих букинистов Картавов знал лично. Наряду с проектом, обоснованием концепции словаря, Картавов занимался и его составлением. Сохранились подготовительные материалы к словарю, составленные в форме карточек, насчитывающих более 600 листов162, и дающие полное представление о книготорговцах второй половины XIX -первой трети XX вв., вплоть до указания их адресов.

Из других докладов следует упомянуть доклад «Вольтер в России», прочитанный на заседании ЛОБ 20 февраля 1929 г. В это время Картавов продолжает собирать материалы о Вольтере и составляет библиографию о нём, которая также сохранилась163.

Любопытно шуточное «послание» Картавова Обществу, написанное в честь выхода в свет «Альманаха библиофила»:

«Петр Алексеевич Картавов от искренняго сердца, поздравляет коллективно потрудившихся родителей над зачатием воспринимаемого ныне от типографского станка долгожданного первенца нареченного "Альманахом библиофилов".

Твердо убеждён, что за доставленное коллекторам-родителям, некратковременное удовольствие, мамашетипографии не придётся взыскивать алименты с родителей, так как быстро растущий новорожденный сам постоит за себя, на радость всем родным и знакомым. Итак - пью литр кипяченного жирного молока за успех новорожденного! Ура! Ура! Вперед за дружное коллективное зачатие здоровых, умных, жизнерадостных братьев и сестриц дорогого новорожденного! Про которого было

следующее предсказание, напечатанное в 1644 году, в так называемой Кирилловой Книге: "Воистину подобна сия предобрая книга кораблю великому, обремененному великим богатством!" (см. рис.)164

А от себя скажу: радуйтесь и веселитесь, товарищи! Да здравствует любовь и дружба среди библиофилов!

С библиофильским приветом писал нынче летом среди островов Пьер Картавов. 8 июня 1929 г.»165

П.А. Картавов также был членом Ленинградского общества экслибристов (ЛОЭ), структура которого во многом походила на структуру ЛОБ. Основано оно было несколько раньше, ещё в 1922 г. Общество устраивало регулярные заседания с докладами, издавало «Труды», имело свою библиотеку и музей. Бессменным председателем его был В.С. Савонько. В 1930 г. оно перестало существовать самостоятельно, сделавшись секцией экс-либристов при Ленинградском обществе библиофилов166.

В 1933 г. на 10-летии секции (т. е. бывшего ЛОБ как секции ЛОК) П.А. Картавов написал «От всей души желаю нашей секции собираться в данном составе ещё несколько раз, дабы праздновать каждое десятилетие»167. К сожалению, этому не суждено было сбыться - празднование следующего десятилетия пришлось на суровые годы войны, когда многих членов его, в том числе и его самого, уже не было в живых.

Кроме участия в общественной жизни, в эти годы П.А. Картавов поступает и на государственную службу. Как вспоминал Ф. Г. Шилов, «под конец жизни Картавов поступил в Книжный фонд для того только, чтобы иметь возможность рыться каждый день в огромном количестве макулатуры. Там же он собрал единственную в СССР коллекцию обложек и громадное количество книжных ярлыков и экслибрисов»168. Однако службе Картавова в начале 1930-х гг. в Книжном фонде предшествовала и другая.

В 1930 г. он работал в Музее связи, занимаясь реорганизацией отделов письменности, мировых сношений и почтового, а также разбором фотоматериалов из библиотеки музея169.

Именно отсюда он в том же году170 переходит в Государственный книжный фонд СССР (Книжную палату), где занимается комплектованием библиотеки Уральского института марксизма-ленинизма в Свердловске и Хабаровской библиотеки171. «Роясь» в макулатуре, он фактически спасал от уничтожения то, что можно было спасти - титульные листы с автографами (в т. ч., например, с автографом Ц.А. Кюи)172, экслибрисы, обложки, образцы бумаги. (илл. 7)

Некоторое время (1933-1934 гг.) он работал в Центральной ленинградской библиотеке (ныне Центральная городская публичная библиотека имени В.В. Маяковского), занимаясь комплектованием библиотек, пока не был оттуда уволен «по сокращению штатов»173.

После этого он уже нигде не работал «ввиду сильно пошатнувшегося здоровья»174.

В 1920-х - 30-х гг. П.А. Картавов постепенно продавал свои собрания, при этом его собирательский пыл отнюдь не уменьшился. Среди учреждений, куда он передавал коллекции, были: Государственная Публичная библиотека, Государственный исторический музей, Институт Маркса и Энгельса, Институт Ленина, Музеи революции в Москве и Ленинграде175.

В предвоенные годы Картавов вёл переговоры с Государственным Литературным музеем о передаче туда всей своей огромной коллекции бумаги с водяными знаками. Сохранилась его переписка с директорами музея

В.Д. Бонч-Бруевичем и Н.В. Боевым.

Переговоры о передаче коллекции бумаги и обложек

32

велись с осени 1939 до зимы 1940/41 гг.176, но в итоге закончились ничем: Наркомпрос не разрешил Литературному музею приобретение коллекции, и Картавову было предложено передать её в Государственный исторический музей. Уведомление об этом было выписано 14 февраля 1941 г.177 Интересно отметить, что для осмотра коллекции летом 1940 г. к Картавову приезжал в Ленинград от Литературного музея будущий известный историк бумаги

С.А. Клепиков178.

Коллекция к этому времени была систематизирована, аннотирована, и материал в ней был расположен «по фабрикам в хронологическом порядке производства»179.

Как писал сам П.А. Картавов, «я ценю это собрание как единственное в Европе и подбору и с такою любовною точностью составленное»180.

Очевидно, до начала войны Картавов так и не успел договориться с ГИМ о передаче коллекции, а во время войны речь об этом уже идти не могла. К тому времени Картавов был уже очень больным человеком и с трудом писал.

В сентябре 1941 г. Ленинград был взят в кольцо блокады. По свидетельству второй жены Картавова, М.П. Минаевой, «ещё в 1941 г., когда началась бомбёжка, осенью, Картавов П.А., чтобы спасти ценные книги, три раза отвозил пачки книг в Публ[ичную] Библ[иотеку], и сдал на хранение, и так и умер, ничего за них не получивши»181.

П.А. Картавов не пережил самой тяжёлой блокадной зимы 1941/42 гг. и умер 19 декабря 1941 г. Похоронен в одной из братских могил Серафимовского кладбища, расположенного недалеко от Новой деревни, где он прожил всю жизнь182.

«После смерти П.А. Картавова остались в его квартире и сарае в Новой деревне десятки пудов различных бумаг XVII-XVIII столетий, образцы обоев и писчей бумаги разных эпох. Некоторая часть этих материалов попала в Библиотеку Академии наук СССР, а большая часть рассеялась куда попало».183 Это свидетельство П.Н. Мартынова не совсем верно, так как совершенно не учитывает

материалы, хранящиеся в ОР РНБ. Между тем, архив и большая часть собрания П.А. Картавова хранится именно там, а история поступления и первых лет хранения этих материалов в ГПБ весьма интересна.

В августе 1942 г. в черновой тетради учёта выморочных библиотек ГПБ появилась первая запись о П.А. Кар-тавове: «Картавов (есть наследница)184» и далее краткая характеристика материалов185. Наследницей была дочь П.А. Картавова Елена Петровна, жившая на Ижорской улице и направленная на спецработы в район Ладожского озера. Старый деревянный дом Картавова в Новой деревне был предназначен к сносу (на дрова), и материалы нужно было срочно спасать от уничтожения. В конце сентября 1942 г. архив был перевезён в ГПБ. В «Информации о работе Отдела комплектования ГПБ на 1 октября 1942 г.» сказано следующее: «Работа тяжёлая и грязная в буквальном смысле этого слова, и не всегда нервы и силы выдерживают её (Некоторые...юноши не выдерживают её - Болдырев). Квартиры погибших ленинградцев - тяжкое зрелище. Везде следы дистрофии - грязь, вши, разбитые стены, книги в копоти, отсыревшие рукописи, гибнущие ценности. Но работа исключительно интересная (развалины квартиры Выгодского, разрушенная библиотека французского консула, где исторические документы 18-19 века были загажены; вывоз библиотеки бельгийского посла, вывоз библиотеки Картавова из Новой деревни, когда после погрузки 4-х тонн рукописного материала рухнул дом, обречённый на слом - всё это материал для очерка)»186. Вот в таких условиях спасали ценнейшие собрания рукописей и книг. Многие из архивов, хранящихся сейчас в ОР РНБ, поступили в блокаду, в частности - архивы П.В. и З.И. Быковых (Ф. 118), А.Г. Биснека (Ф. 76), Е.П. Ка-занович (Ф. 325), поступившие примерно в одно время с архивом Картавова.

22 декабря 1942 г. экспертно-закупочная комиссия ГПБ постановила приобрести библиотеку187 и архив П.А. Картавова (уже привезённые к тому моменту в библиотеку) за 3000 руб., что и было сделано. Безусловно,

Письменные

Источники

- Печатные книги (Вольтер, справочники и пр.)

- Рукописные книги

- Документы ведомственного происхождения (Соляная контора, Цензурный комитет и пр.)

- Автографы известных людей и личные архивы

Вещественные

источники

- Бумага (образцы филиграней, штемпелей, гербовой, актовой, мраморной бумаги)

- Обои и ткани

- Монеты и боны

- Марки и конверты

Изобразительные

источники

- Экслибрисы

- Гравюры и рисунки

- Книжные обложки

Схема 1.

33

Фотография. Изображение. Документ. Вып. 2 (2)

такая оценка была заниженной. Это объяснялось, во-первых, обстоятельствами военного времени, а во-вторых, договорённостью с Е.П. Картавовой. Уже тогда было ясно значение архива и особенно собрания Картавова. Уже 23 декабря 1942 г. библиотекарь Отдела рукописей Е.Э. Гранстрем составила первый обзор документов архива, в котором предложила разделить архив на «материалы, представляющие несомненную ценность и подлежащие немедленному разбору» и «материалы меньшей ценности»188.

Первое заявление сына П.А. Картавова, Александра Петровича, вернувшегося с войны и предъявившего свои претензии к библиотеке, датировано 27 февраля 1945 г. Согласно его заявлению, в связи с тем, что приёмка фонда происходила в его отсутствие, приняты были также материалы, принадлежащие лично ему - «книги, журналы, письма, собрание обложек книг, коллекции марок, бон, экслибрисы и документы»189. Действительно ли А.П. Кар-тавов был продолжателем дела своего отца, или нет - сказать трудно. Краеугольным вопросом в переписке между Картавовыми и библиотекой, которая велась на протяжении 1945 г. был вопрос о том, в чём состояла договорённость между библиотекой и Е.П. Картавовой при сдаче фонда. Сотрудники библиотеки утверждали, что «владелица ради сохранения собрания согласна передать его частично в дар»190, Е.П. и А.П. Картавовы настаивали, что материалы после окончания войны должны были быть возвращены им.

По-видимому, обстановка октября 1942 г., когда ребром стоял вопрос о спасении материалов, не позволяла более чётко оговорить условия.

Тяжба длилась весь 1945 г., причём была привлечена и Прокуратура Ленинграда191. Для нас важно то, что в итоге в 1945-1946 гг. часть материалов была А.П. Картавову возвращена. Это был семейный архив (очевидно, личная переписка П.А. Картавова, поскольку деловая осталась в фонде, и материалы его сыновей), а также основная часть коллекции бумажных водяных знаков. Последняя была передана как не представляющая интереса для Отдела рукописей192. Распоряжение о передаче материалов было сделано заведующим Отделом комплектования 14 ноября

1945 г., и с 16 ноября 1945 г. по 22 мая 1946 г. А.П. Картаво-ву были переданы 72 пачки бумаги с водяными знаками и 9 пачек документов семейного архива193. Именно эта, основная, часть коллекции филиграней, будучи проданной А.П. Картавовым Библиотеке Академии наук СССР в

1946 г., стала материалом для статьи М.В. Кукушкиной о филигранях русской бумаги XVIII - XIX вв.194. Кроме этого, 22 мая были переданы папки с собранием «узорчатой бумаги» (очевидно, переплётной «мраморной»), бонами, марками, экслибрисами, материалами по почтовому делу195. Часть коллекции экслибрисов была приобретена у родственников известным собирателем Е.А. Розенблатом и впоследствии, в составе его коллекции, насчитывающей около 23000 экслибрисов, поступила в БАН196. В ГПБ осталась незначительная часть коллекции филиграней, коллекции гербовой и штемпельной бумаги, бон и экслибрисов, причём последние были переданы в Кабинет библиотековедения197. Семейный архив, который мог бы пролить свет на многие лакуны в истории жизни и деятельности П.А. Картавова, по всей видимости, пропал бесследно.

Кроме этого, А.П. Картавову были переданы книги из резервного фонда в счёт компенсации198. Вплоть до августа 1946 г. от А.П. Картавова поступали заявления с требованием компенсации199. А в ноябре 1946 г. он передал в библиотеку копии заявления П.А. Картавова на имя

В.К. Плеве об издании книги Радищева200.

9 декабря 1946 г. вдовой Картавова, М.П. Минаевой, было подано заявление с просьбой о передаче ей книг из резервного фонда в качестве компенсации. Незадолго до этого она вернулась из эвакуации201. Просьба была удовлетворена202, однако у М.П. Минаевой возникли трудности с реализацией книг, и она обратилась с просьбой о денежной компенсации, т. к. книги со штампами продать было трудно. Это был 1947 г., голодное послевоенное время, и её просьбы вполне понятны: «<...>мне книг не нужно, т. к. мне некуда их даже ставить, у меня даже угла нет. Я лишилась мужа, вещей и даже угла своего не имею, очень нуждаюсь. Теперь обращаюсь к Вашему доброму сердцу, убедительно прошу не отказать в моей просьбе и помочь мне получить хоть эти крохи. Мне, несчастному и так много пострадавшему один[окому] старому человеку»203. Просьба была удовлетворена, и на этом все тяжбы, связанные с архивом и собранием П.А. Картавова, закончились.

Архив и собрание П.А. Картавова обрабатывались вплоть до 195° г., когда главным библиотекарем Отдела рукописей Р.Б. Заборовой была составлена опись фонда. При этом часть материалов, оставшихся в ОР РНБ, была передана в Кабинет библиотековедения204; часть - в Отдел реставрации (образцы бумаги с водяными знаками), часть - в другие фонды Отдела рукописей (архивы И.Т. Лисенкова, В.П. Полякова; Собрание актов и грамот, архив редакции журнала «Театральная Россия»). Время, когда остро стояла необходимость хотя бы первичной регистрации архивов, поступивших в ГПБ за годы войны, определило особенности обработки фонда П.А. Картавова. Фонд (по описи 1950 г. - 877 ед. хр., не считая незначительной части, описанной позже) был обработан ускоренным методом, что фактически не позволяет использовать его материалы в полной мере. Во многом, это явилось причиной слабой изученности фонда в настоящее время. Многие материалы должным образом были не разобраны и не описаны, что предполагает возможность обнаружения ценных документов различной тематики и сейчас. Кроме того, поскольку биография Картавова исследователей практически не интересовала, документы его личного архива также использовались мало и как комплекс не были введены в научный оборот.

В целом, архив и собрания П.А. Картавова представляют собой, с одной стороны, интересные тематические группы материалов, использование которых исследователями может дать новые и неожиданные результаты в изучении русской истории и культуры XVIII - начала XX вв. С другой стороны, это комплекс материалов, собранных одним человеком и очень точно характеризующий как самого человека, так и общество, к которому он принадлежал. Картавов - представитель неутомимых собирателей-исследователей, таких, как М.П. Погодин, Н.П. Лихачёв, Ф.Г. Шилов, В.И. Клочков, оставивших свой ощутимый след в истории книги в России конца XIX - первой половины XX вв.

Несмотря на то, что собирание «предметов русской старины» было, по сути, главным делом его жизни, только собиранием он не ограничивался, сопровождая его серьёзным и глубоким изучением материала, которое опиралось на великолепное знание библиографии и приемов работы с источниками российской истории.

34

1 ОР РНБ. Ф. 341 (Архив и собрание П.А. Картавова).

2 Шилов Ф.Г. Записки старого книжника. М., 1959. С. 77-78 ; Мартынов П.Н. Полвека в мире книг. М., 1990. С. 322-324 ; БерковП.Н. История советского библиофильства. М., 1983. С. 152.

3 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 244. Л. 7.

4 Там же. Д. 49. Л. 3.

5 Там же. Л. 2.

6 Там же. Д. 1. Л. 1.

7 Там же. Д. 330. Л. 21 об.

8 Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика: Справочник-путеводитель. СПб., 1997. С. 258.

9 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 49. Л. 3. В автобиографии Картавов указал, что обучался в земской школе при Стародеревенском волостном правлении (Там же. Д. 1. Л. 1).

10 См. Тимофеев А.Г История С.- Петербургского Коммерческого училища. СПб., 1901-1902. Т. 1-2.; Хуциева В.В. История С.- Петербургского Коммерческого училища: роль в становлении российского коммерсанта (1772-1920-е гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2003.

11 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 49. Л. 6.

12 Хроника Ленинградского общества библиофилов. 5 января-20 июня 1930 г. Л., 1931. См. также: ОР РНБ. Ф. 76 (Архив А.Г. Биснека). Д. 69. Л. 78, 79.

13 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 49. Л. 5-6.

14 Там же. Л. 5.

15 Там же. Д. 244. Л. 7.

16 Там же.

17 Там же. Л. 17.

18 Санкт-Петербургский учетный и ссудный банк // Энциклопедия С.-Петербурга: [Электронный ресурс]. URL: http://www.encspb.ru/ article.php?kod=2804001005 (проверено 15.07.2010).

19 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 304. Л. 82.

20 Шилов Ф.Г. Указ. соч. С. 77.

21 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 1. Л. 2.

22 Такую фамилию носил диакон Вараксинской церкви Димитрий Обнорский (ОР РНБ. Ф. 341. Д. 304. Л. 118, 119). Возможно поэтому П.А. Картавов избрал себе такой псевдоним. Кроме того, в конце 70-х -начале 90-х гг. XIX в. в Вологде содержал библиотеку краевед, издатель и драматург Павел Александрович Обнорский, умерший в 1892 г., т. е. за три года до появления первого издания П.А. Картавова.

23 Список книг, изданных П.А. Картавовым, см. в ст.: Богданов А.А. Издательская деятельность П.А. Картавова // Книжное дело в России во второй половине XIX - начале XX века: Сб. науч. тр. СПб., 2012 [в печати].

24 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 1. Л. 1.

25 Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и учёных (от начала русской образованности до наших дней). Пг., 1915. Т. 1. С. 354 ; Его же. Источники словаря русских писателей. Пг., 1914. Т. 3. С. 18.

26 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 1. Л. 1.

27 Там же. Л. 2.

28 Памятная книжка Императорского Археологического института в Санкт-Петербурге. СПб., 1911. С. 44.

29 Там же. С. 15-16.

30 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 328. Л. 1 об., 5 ; Д. 244. Л. 18.

31 Там же. Д. 244. Л. 81.

32 Шилов Ф.Г. Указ. соч. С. 77.

33 Там же.

34 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 41.

35 Картавов П.А. Библиографические известия о редких книгах. Вып. 1-2. СПб., 1897-1898.

36 Картавов П.А. Библиографические известия о редких книгах. Вып. 1. СПб., 1898. С. 1.

37 Картавов П.А. Библиографические известия о редких книгах.

Вып. 1. СПб., 1898.

38 ОР РНБ. Ф. 874 (Архив С.Н. Шубинского). Оп. 1. Д. 73. Л. 44-44 об.

39 Городецкий Б.М. [Рец. на кн.]: Картавов П.А. Библиографические известия о редких книгах. СПб, 1898. Вып. 1-2 // Исторический вестник. 1899. № 4. С. 302-303.

40 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 244. Л. 47.

41 Там же. Л. 53.

42 Аукцион книг из собрания Петра Алексеевича Картавова. СПб., 1905-1906. Вып. 1-3.

43 Мартынов П.Н. Указ соч. С. 323.

44 Сёмина А.С. История антикварных книжных аукционов в России: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 2008. С. 20.

45 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 1. Л. 4.

46 Там же. Ф. 341. Д. 776.

47 Шилов Ф.Г. Указ. соч. С. 77.

48 См.: Соболев Г.Л. Конспект неустановленного выступления на митинге 25 апреля 1917 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. 3. Л., 1970. С. 17-23 ; Богданов А.А. История одного автографа (конспект неустановленного выступления В.И. Ленина на митинге в Новой деревне // Состояние и перспективы социально-экономического развития Северо-запада России: Тезисы докладов 11-й научной межвузовской конференции аспирантов и студентов, посвящённой 300-летию взятия Выборга войсками Петра I и 65-летию Победы в Великой Отечественной войне (27-28 апреля 2010 года). Выборг, 2010. С. 169-172.

49 Шилов Ф.Г. Указ. соч. С. 78.

50 Подробнее см.: Опись фонда № 341 (машинопись) // ОР РНБ ; Краткий отчет о новых поступлениях за 1939-1946 гг. / Гос. ордена Трудового Красного Знамени Публ. б-ка им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей. Л., 1951. С. 22-24.

51 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 122. Л. 1-1 об.

52 Там же. Д. 1. Л. 4.

53 ОР РНБ. Ф. 341. Дело фонда. [Л. 4.]; Д. 154. Л. 2.

54 Там же. Д. 246.

55 Там же. Д. 244. Л. 63-66 об.

56 Михайлов М.Л. Женщины, их воспитание и значение в семье и обществе. Женщины в университете. Джон Стюарт Милл об эмансипации женщин. Уважение к женщинам; Воспоминания Н.В. и Л.П. Шелгуновых о М.Л. Михайлове. СПб., 1903.

57 Литературный архив, издаваемый П.А. Картавовым. СПб., 1902. С. 17.

58 Там же. С. 15-42.

59 Картавов П.А. Поляков Василий Петрович // Русский биографический словарь. [Т. 14]. Плавильщиков - Примо. СПб, 1905. С. 479-480.

60 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 193.

61 Там же. Д. 37.

62 Некрасовский альбом. Пг., 1921.

63 Евгеньев-Максимов В.Е. Некрасовский музей // Красная газета. 1921. 16 декабря. № 338 (1656). Выделение шрифта Максимова. В дневнике К.И. Чуковского за 1926 г. есть, среди прочего, и такие строки: «18 февраля. Максимов-Евгеньев торгуется по поводу некрасовской «Ясносветы». Ему удалось списать эту сказку у Картавова, и теперь он требует за нее 175 рублей - по 20 коп. за строчку, как если бы он был Некрасов» (Чуковский К.И. Дневник. Т. 1. 1901-1929 // Либрусек [Электронный ресурс] - Электронные данные. URL: http://lib.rus. ec/b/186874/read, свободный (проверено 15.07.2010).

64 Литературный архив. С. 5. Разрядка П.А. Картавова.

65 Единственное, что косвенно на это указывает, публикация в альманахе «литературного месяцеслова» за январь - март, т. е, возможно, Картавов предлагал издавать в год по четыре выпуска.

66 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 799, 800.

67 Там же. Д. 807.

68 Там же. Д. 789.

69 Там же. Д. 822.

35

Фотография. Изображение. Документ. Вып. 2 (2)

70 Там же. Ф. 408.

71 Шилов Ф. Г. Указ. соч. С. 77.

72 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 2008. С. 425.

73 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 72-83.

74 См.: КукушкинаМ.В. Филиграни на бумаге русских фабрик XVIII-начала XIX в. (обзор собрания П.А. Картавова) // Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук. М.; Л., 1958. Вып. 2: XIX-XX вв. С. 285-371.

75 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 167. Л. 5.

76 Там же. Д. 38 ; Картавов П.А. Несколько слов о филигранях писчей бумаги. Б/м., б/г. (РНБ Т70 В-6 /3).

77 Картавов П.А. Исторические сведения о гербовой бумаге в России. СПб., 1900. Вып. 1: 1699-1801. Первый экземпляр этой книги, хранящийся в Основном фонде РНБ (РНБ 20.58.3.33) помечен 1899 г., однако на основной части тиража как год выпуска указан 1900-й.

78 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 1. Л. 3.

79 Картавов П.А. Исторические сведения о гербовой бумаге в России. СПб., 1899. Вып. 1: 1699-1799. Шифр РНБ 20.58.3.33.

80 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 85.

81 Литературный архив... С. 6.

82 Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. СПб., 1888.

83 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 244. Л. 30-31.

84 Там же. Л. 43.

85 Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. [СПб., 1903].

86 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 244. Л. 43 об.

87 Смирнов-Сокольский Н.П. Рассказы о книгах. М., 1959. С. 122.

88 Там же.

89 Там же ; Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. [СПб., 1903.] Шифр РНБ: ВП-5013; ВП-5014.

90 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 244. Л. 44.

91 Там же. Д. 128.

92 Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. СПб., 1905.

93 Радищев А.Н. Полн. собр. соч. В 2-х т. СПб., 1907.

94 Ростопчинские афиши / Собрал и издал П. А. Картавов. СПб., 1904.

95 Ростопчинские афиши 1812 года. СПб., 1889.

96 Ростопчинские афиши / Собрал и издал П. А. Картавов. С. 111 -V.

97 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 249. Л. 1.

98 Там же. Д. 249. Л. 1, 3 ; Д. 250. Л. 1.

99 Там же. Д. 248.

100 Там же. Д. 54. Л. 1-1 об.

101 Бомбы. 1906. № 1. С. 2 ; № 2. С. 2.

102 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 55. Л. 1.

103 Там же. Д. 201. Л. 4-6 об.

104 Бомбы. 1906. № 1. С. 1; ОР РНБ. Ф. 341. Д. 54. Л. 5.

105 Бомбы. 1906. № 1. С. 2 ; № 2. С. 6.

106 Мартынов П.Н. Указ. соч. С. 322-323 ; Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов. М., 1960. Т. 4. С. 222.

107 Бомбы. 1906. № 1. С. 7.

108 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 1. Л. 3.

109 Мартынов П.Н. Указ. соч. С. 323.

110 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 55. Л. 1.

111 Там же.

112 Там же. Д. 56.

113 Там же. Д. 56. Л. 531.

114 Там же. Л. 532.

115 Весельчак. 1907. № 1 С. 3.

116 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 55. Л. 1.

117 Весельчак. 1907. № 7. С. 3.

118 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 251. Л. 1,2.

119 Шилов Ф.Г. Указ. соч. С. 77.

120 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 330. Л. 18 об.

121 ОР РНБ. Ф. 152 (Архив К.А. Военского). Оп. 2. Д. 376. Л. 1-2 об.

122 Там же. Ф. 341. Д. 330. Л. 11.

123 Журнал редкостей. 1911. № 1. С. 2.

124 Там же. № 3. С. 4. Выделение шрифта Картавова.

125 Журнал редкостей. 1911. № 1. С. 8, 10 ; № 2. С. 22 ; № 3. С. 44.

126 Там же. № 1. С. 9-12 ; № 2. С. 31-32 ; № 3. С. 45-48.

127 Там же. № 2. С. 23-27 ; № 3. С. 36-42.

128 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 21. Л. 1-3.

129 Там же. Д. 1. Л. 11.

130 Там же. Д. 1. Л. 10; Д. 244. Л. 2.

131 Там же. Д. 330. Л. 11.

132 Там же. Л. 22.

133 Т. е. А.А. Петрова - отца первой жены П.А. Картавова.

134 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 330. Л. 22.

135 Там же. Д. 244. Л. 81.

136 Там же. Д. 244. Л. 80, 97 ; Д. 330. Л. 1.

137 Там же. Д. 244. Л. 91-91 об.

138 Богомолов С.И. Российский книжный знак. 1700-1918. М., 2004. С. 355.

139 ОР РНБ. Ф. 1000 (Собрание отдельных поступлений). Оп. 2. Д. 1323. Л. 14.

140 Там же. Ф. 341. Д. 909. Л. 1 об.

141 ИольсонЛ.М. Адресная книжка коллекционеров денежных знаков и бон, выпущенных на территории бывшей Российской империи. М., 1925. С. 19.

142 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 92. Л. 55-124.

143 Цит. по: ГлейзерМ.М. История российской нумизматики: Коллекционеры монет в Петербурге-Петрограде-Ленинграде // НГ-коллекция [Электронный ресурс]. - Электронные данные. URL: http://collection. ng.ru/misc/1999-11-20/2_numizma.html (проверено 15.07.2010).

144 Там же. См. также: Глейзер М.М. Бонистика в Петрограде-Ленинграде-Санкт-Петербурге. СПб., 1998. С. 44.

145 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 92, 93, 97, 100, 101. См.: Богданов А.А. П.А. Картавов и его коллекции по истории отечественного монетного дела в Российской национальной библиотеке // Библиофильство и личные собрания. М., 2011. С. 75-82 ; Его же. Проектные рисунки платиновых монет 1862 года // Нумизматика. 2011. № 2 (29). С. 32-39.

146 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 31.

147 Там же. Д. 219.

148 Там же. Д. 23.

149 Речь идёт о 1920-х-1930-х гг.

150 Мартынов П.Н. Указ. соч. С. 322.

151 Берков П.Н. Указ. соч. С. 140-155.

152 Альманах библиофила. Л., 1929 ; Хроника Ленинградского общества библиофилов.

153 Ленинградское общество библиофилов // Книговедение: Энциклопедический словарь. М., 1981. С. 315.

154 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 244. Л. 2.

155 Там же. Л. 1 об.

156 Ошибка П.Н. Беркова.

157 Берков П.Н. Указ.соч. С. 152.

158 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 49.

159 Там же. Л. 1.

160 Дружинин Н.М. В Публичной библиотеке. Любезный прием и быстрое разрешение (Из дневника) // Публичная библиотека глазами современников (1917-1929): Хрестоматия. СПб., 2003. С. 331.

161 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 49. Л. 6.

162 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 64.

163 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 185; Д. 15. Л. 1-11; Д. 105-114.

164 Это «послание» было написано на бумаге 1798 г. с филигранью с изображением корабля.

165 ОР РНБ. Ф. 76. Д. 147. Л. 24-24 об.

166 Ленинградское общество экслибристов. С. 315.

167 ОР РНБ. Ф. 76. Д. 147. Л. 25.

36

168 Шилов Ф.Г. Указ. соч. С. 78.

169 Там же. Д. 244. Л. 115, 119-120.

170 Там же. Д. 1. Л. 10 об.

171 Там же. Д. 244. Л. 138, 142.

172 Там же. Д. 65. Л. 13.

173 Там же. Д. 1. Л. 10 об.

174 Там же. Л. 11.

175 Там же. Д. 1. Л. 10 ; Д. 154, 167.

176 Там же. Д. 154, 167, 175.

177 Там же. Д. 167. Л. 12.

178 Там же. Д. 219. Л. 17, 18 ; Д. 154. Л. 12, 15, 19.

179 Там же. Д. 167. Л. 5 об.

180 Там же. Л. 5. Подчёркнуто П. А. Картавовым.

181 Отдел архивных документов РНБ (далее ОАД РНБ). Ф. 2. Оп. 26/4. Д. 16. Л. 48.

182 ГлейзерМ.М. Бонистика в Петрограде. С. 44 ; Блокада, 1941-1944, Ленинград : Книга Памяти. [Т. 13. СПб., 2002]. [Электронный ресурс] -Электронные данные. - URL: http://visz.nlr.ru/search/lists/blkd/234_248. html (проверено 15.07.2010). Как время смерти П. А. Картавова указывается также август 1942 г. ( [Российская национальная библиотека] В память ушедших и во славу живущих: Хроника событий. СПб, 1995. С. 173), на основании записи в черновой книге учёта выморочных библиотек. Однако, неясно, относится ли запись именно к смерти Картавова. Поэтому верной, видимо, следует считать всё же дату 19 декабря 1941 г., к тому же, нигде более 1942 г. как год смерти Картавова не фигурирует.

183 Мартынов П.Н. Указ. соч. С. 324.

184 Сверху приписки: «умер от дистрофии» и «август».

185 ОАД РНБ. Ф. 2. Оп. 26/4. Д. 10. Л. 5.

186 Там же. Д. 13. Л. 36. См. также: [Российская национальная библиотека] В память ушедших и во славу живущих... С. 173.

187 Согласно акту 1944 г. - 2222 ед. хр. (ОАД РНБ. Ф. 2. Оп. 26/4. Д. 16. Л. 16).

188 Там же. Л. 15.

189 Там же. Л. 17.

190 Там же. Л. 33 об.

191 Там же. Л. 20, 21, 24.

192 Там же. Л. 26.

193 Там же. Л. 25-25 об.

194 Кукушкина М.В. Указ. соч.

195 ОАД РНБ. Ф. 2. Оп. 26/4. Д. 16. Л. 29.

196 Богомолов С.И. Указ. соч. С. 355, 707.

197 Там же. Л.30.

198 Там же. Л. 27-28, 34, 35, 37, 38, 41,42.

199 Там же. Л. 32.

200 ОР РНБ. Ф. 341. Д. 128 ; ОАД РНБ. Ф.2. Оп. 26/4. Д. 16. Л. 39.

201 ОАД РНБ. Ф.2. Оп. 26/4. Д. 16. Л. 43.

202 Там же. Л. 44, 46.

203 Там же. Л. 48-48 об.

204 Там же. Л. 30-30 об.

37