CC BY
56
Сыктывкар, 2000. С. 430-432; Рассыхаев, А. Н. Народная терминология для обозначения жанра считалок в коми фольклоре [Текст] / А. Н. Рассыхаев // Материалы докладов пятнадцатой Коми республиканской молодежной научной конференции: в 2 т. Сыктывкар, 2004. Т. I. С. 308-309; Рассыхаев, А. Н. К вопросу о зауми в считалках коми [Текст] / А. Н. Рассыхаев // История, современное состояние, перспективы развития языков и культур финно-угорских народов: м-лы III Всерос. науч. конф. финно-угроведов. Сыктывкар: ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, 2005. С. 285-287; Рассыхаев, А. Н. К вопросу о взаимосвязи в коми фольклоре считалок с другими жанрами [Текст] / А. Н. Рассыхаев // БТШ^ ;иУБКЛиА (Б^: сб. работ молодых ученых Ин-та языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН. Сыктывкар, 2005. Вып. 2. С. 113-122; Рассыхаев, А. Н. Взаимосвязи коми детской литературы с детским фольклором коми [Текст] / А. Н. Рассыхаев // «Память предков: Национальный эпос и фольклор финно-угров сквозь призму детской литературы» в рамках 170-летия карело-финского эпоса «Калевала»: м-лы науч.-практ. конф. Сыктывкар, 2005. С. 52-57; Рассыхаев, А. Н. О взаимодействии русских и коми считалок [Текст] / А. Н. Рассыхаев // Традиционная культура. 2006. № 3. С. 84-89; Рассыхаев, А. Н. Коллекция детского фольклора в собрании Национального музея Республики Коми [Текст] / А. Н. Рассыхаев // Музеи и краеведение: тр. Национ. музея Республики Коми. Сыктывкар, 2007. Вып. 6. С. 299-305. (М-лы Всерос. на-уч.-практ. конф. «Музеи в культуре региона: история, проблемы, перспективы», посвященной 95-летию НМРК. Сыктывкар, 17-20 октября 2006 г.).
И. М. Нуриева
ПЕСЕННАЯ ИМПРОВИЗАЦИЯ В СЕВЕРНО-УДМУРТСКОЙ И БЕСЕРМЯНСКОЙ ТРАДИЦИЯХ: ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Статья посвящена наименее изученному в удмуртской фольклористике явлению песенной импровизации. Термины импровизируемых жанров рассматриваются в культурном контексте традиции, приводятся параллели из смежных видов народного художественного творчества.
The article is devoted to the least studied in the Udmurt folkloristic phenomenon of song improvisation. Terms of improvisated genres are investigated in the cultural context of tradition, parallels from adjacent forms of folk art creative work.
В северно-удмуртской и примыкающей к ней по стилю бесермянской песенных традициях импровизация является одним из ведущих принципов музыкального мышления. Наиболее очевидно этот принцип проявляется в песенном жанре крезь - удивительном феномене северно-удмуртской и бесермянской традиционной культуры,
© Нуриева И. М., 2008
постоянно ускользающим от окончательного его определения и внесения в соответствующий жанровый реестр. Находящиеся на другом конце жанровой системы северных удмуртов и бесер-мян сюжетные песни мадь имеют текст в привычном для современного слушателя понимании. При этом носители традиции четко различают исполнительский процесс, так как 'крезь поют, а мадь поют-сказывают' (крезь кырзало, нош мадь мадьыло).
Импровизацию сами носители фольклорной традиции связывают чаще с текстом: крезь со, кыл маке-маке шедьтиськод, озьы гинэ вераса ('Крезь это, слова вот находишь, так только го-воря-пропевая'). Под «словами» имеются в виду служебные части речи (частицы, междометия, союзы), звукоподражательная и устаревшая лексика, - то есть лексический ряд, получивший в удмуртском этномузыковедении термин «припев-ные слова». Вместе с тем многие записи крезей в сольном исполнении содержат наряду с лексикой и лексические вставки-импровизации. Так, в одной из экспедиций в Глазовский район на нашу просьбу спеть крезь Маргарита Сергеевна Селиверстова (1927 г. р.) тут же откликнулась следующей импровизацией (см. далее).
Что касается мелодической импровизации, то следует отметить, что мелодико-интонационные рамки импровизации северо-удмуртских и бесер-мянских крезей довольно подвижны, то есть, с одной стороны, существуют определенные напевы, прикрепленные к конкретной обрядовой ситуации (свадьбе, похоронам, проводам в армию и т. д.), мелодический остов которых практически не изменяется. Они легко узнаваемы по мелодическому контуру, по ритмике, по отдельным текстовым клише вне зависимости от сольной или ансамблевой (многоголосной) формы исполнения, локальной принадлежности. Их функциональная приуроченность атрибутируется и на терминологическом уровне (сюан крезь 'свадебный напев', шайвыл крезь 'похоронный напев' и т. д.). Удельный вес собственно музыкальной импровизации здесь не столь значителен, уместнее говорить о вариантности. Большему изменению подвергается текстовая сторона: именно вербальный текст творится в процессе исполнения по законам жанра импровизации.
Вместе с тем почти в каждой северно-удмуртской и бесермянской песенных локальных традициях существует особый крезь или группа кре-зей, которые пока с трудом поддаются классификации и идентификации. Наиболее общий признак этих напевов - полифункциональность, неприуроченность, исполнение в различных обрядовых и внеобрядовых ситуациях. Весьма показательны ответы наших информантов на вопросы, связанные с мелодической импровизацией:
-у
т
---Г~--Г.--
Щ р ГЩ
1 Ш г,
ЛЙ - .1Н ПН КМЗ - Н ■ ПСИ III ■ ■' ■ ,11н 111 Як± - к}- ч-Гчк- .1 м '.I
ш %
.4
и г '---^ Щ- ■ ---- V >-в-
■ - V V м ^—
К'1- -
тъы
65К УК Ш
■дс Й.-Щ уж
Я 1-Я
¥
ш > м<кн мои
жу ■ изс 11УР" 1 ЯМ^оЯ ![И-чи ■■ 1ил мп Г. -.м
--*
<;н- мой к> - раи-Ии-иаэ
Курекъян / жож крезь (печальный/горестный напев)
Э, да [1], я почему же в мир родилась, говорю,
Вот так пою, ведь, вот, ведь, завидуя всему жила я, ведь.
И теплу, и холоду.
Всему да всему да завидовала, ведь, вот, ведь, да.
Ведь, вот, ведь, говорю, либо скажем ли, да.
Эх, вот, ведь, э, только, да.
С детства, вот, ведь, мама говорила, ведь, вот,
Давай, споем вот. Оказывается, этот крезь начали (петь), да,
Пели, ведь, вот, ведь.
Где же это, эх, вот, ведь.
Самая я последняя (букв.: квашня-котел) была, самая младшая, да, вот, Самая ведь мученица-страдалица.
1-й информант: Если женщина одна в доме... вот так начинает, на весь дом поет горестный крезь... От души у нее вот, из сердца это идет. Вот как она захочет, так запоет она. Но только горестное, свое горе выложит... Каждая женщина даже сама может придумывать.
Собиратель: Слова?
1-й информант: Не слова, мотив. От души, от себя.
2-й информант: Да. У каждой ведь горе-печаль есть, хоть какое, у каждого человека, и любой крезь да выводит и до слез поет, потом останавливается - успокаивается.
1-й информант: Из сердца это, мотив сам получается. Вот.
Собиратель: А как она находит мотив?
1-й информант: Вот, само сердце говорит, что ли, как скажешь?
Собиратель: А может, она какой-нибудь известный мотив берет и переделывает?
1-й информант: Они никогда мотивы не брали, пожилые женщины.
2-й информант: Никто. Откуда пожилые возьмут?..
Проблема мелодической импровизации требует глубокого проникновения в традицию, многократных повторных записей. Исследования в этом направлении только начинаются. Один из первых вопросов, требующих освещения, - проблема народной терминологии. Так, ускользающие от классификации крези-напевы, как правило, имеют свои названия: озьнэ крезь ('простой напев'), общий крезь, кот куректон/курекъяськон крезь ('горестный, печальный напев'), бесерман крезь ('бесермянский напев'), удмурт крезь ('удмуртский напев'), прокод-ной крезь ('проходной напев'), веськыт крезь ('прямой напев'), весяк крезь ('постоянный напев'), зы-лак крезь. Как уже отмечалось выше, терминологией подчеркивается неприуроченность напевов-кре-зей, их свободное положение в жанровой системе, возможность исполнения в любой обстановке, в том числе и обрядовой.
За редким исключением, этимология терминов прозрачна и не требует отдельного исследования. Для понимания природы крезя, внутренних механизмов песнетворчества необходим их культурологический анализ, изучение терминологии в живом культурном контексте традиции. Рассмотрим некоторые из терминов. Веськыт крезь ('прямой напев'): с музыковедческой точки зрения термин не этимологизируется, хотя не исключается и его музыкально-стилевая интерпретация. В частности, показательны сетования на сложность пения северно-удмуртских крезей закамскими удмуртами, в генетическом коде исполнительского стиля которых заложено богато орнаментированное, украшенное мелизмами пение. «Не могу петь так прямо», - говоря о кре-
зях, призналась профессиональная исполнительница традиционных песен Альфира Камалтдино-ва (удмуртка из Башкортостана), очевидно, подразумевая под словом «прямо» силлабический (слог-нота) стиль пения северных удмуртов.
Однако более приемлемым кажется другое толкование термина веськыт ('прямой'), сделанное на типологически сходном марийском материале: «... песни без слов исполняются марийцами часто без всякой музыки; они носят название "вияш-муро", букв.: "прямая песня", а песни с текстами - "лудыш муро", букв.: "считальная песня". Слово "лудаш" в марийском языке имеет два значения: "читать" и "считать" и применено к песне, вероятно, по сходству, ибо как при счете, так и при чтении книги человек произносит слова почти неотрывно одно за другим» [2]. Отношение к чтению почти как к сакральному акту, в котором проявляется по-детски восторженное удивление, также сохранилось и у удмуртов. В одном из периферийно-южных диалектов, например, одним термином чирдыны обозначается чтение, пение соловья и чтение молитвы. Высокий статус сюжетных (чит.: поздних) песен мадь подчеркивается иногда и самими информантами: «песен мало было тогда [во время войны], их не знали, неграмотные были, не знали они песен, чтобы вот петь-рассказывать о войне, и вот сами из сердца выводя пели (крези)» (Глазовский район). Отсутствие связного (читаемого) текста, определенного песенного сюжета в крезе, очевидно, и вызывает аналогию с «прямым» пением.
В этом же ряду стоит и другой термин, зафиксированный нами у нижнечепецких удмуртов (Кировская область) - зылак крезь. Наречно-изобра-зительное слово зыл и его дупликатная форма зыл-зыл обозначает плавное, ровное движение: Зыл-зыл ветлэ (Ходит не наклоняясь, не переваливаясь); Пилемъёс зыл кошко (Плавно плывут облака) [3]. Следует отметить, что у кировских удмуртов отсутствует термин мадь для определения сюжетных песен; все исполняемые песни, в том числе импровизации, называются крезь. Для номинации импровизируемого пения и существует термин зылак крезь: «Хоть любой - зуч крезез басьтиськод, сере зылак крезез шуса ка-риськод: «Ходила я в лес по малину, трай ла ла» шуса. Мотивез пичияк воштиськод» ('Хоть любую - русскую песню берешь, потом под зылак крезь ее переделываешь: «Ходила я в лес по малину, трай ла ла». Только немного мотив меняешь') (Унинский р-н Кировской области).
Новые экспедиции приносят новый терминологический материал. Так, в Кезском районе мы зафиксировали напев «Дас кык выртын голос» (букв. 'напев двенадцатью нитченками'), записанный от двух певиц. Семантика этого термина уже
утеряна, и тем ценнее было услышать ремарки певиц после исполнения напева:
Информант: Вот так, когда соберемся, звонко (куаж) поют женщины... Тяжело только его петь. Ой, веселая ведь его мелодия. Двенадцатью нитченками раньше пели его... Раньше вот так соберутся, на какой-нибудь вечер, садятся вокруг стола и поют... Но сейчас такие песни уже забыты. Никто уже их не поет.
Собиратель: А почему он так называется? Информант: Почему-то двенадцать нитченок говорят... (Кезский р-н).
Число «двенадцать», обладающее особым символическим статусом в числовой иерархии в удмуртской мифологии, встречается в удмуртских обрядовых песнях [4]. В частности, в песнях южных удмуртов это число символизирует множественность, «ладность», согласованность пения и в то же время - особый звукоидеал сакрального (необычного) пения:
Сюан гур
(свадебная песня алнашских удмуртов)
Дас кык гынэ зазегъёсыд чош ке вазьыло, Шуккиськылоз куараосыз, ой, но луд вылэ. Аыктэм гынэ куноёсмы чош ке кырзазы, Шуккиськылоз куараёсыз бай дорысъ бай доры.
Двенадцать гусей вместе если вскрикнут, Отзовутся их голоса, ой, над полями. Приехавшие к нам гости вместе если запоют, Отзовутся их голоса от одного дома богача к другому [5].
Пукон дыръя кырзан (посиделочная песня кизнерских удмуртов)
Дас кык пар, дас кык пар, ой валъёсы Чош ке но, чош ке но гырдалтизы, Шуккиськоз, шуккиськоз, ой, куаразы Бодья но, Бодья но возъ кузя. Дас кык пар, дас кык пар, ой, зазеге Чош ке но, чош ке но гагактизы,
Шуккиськоз, шуккиськоз, ой куаразы Абат но, Абат но шур кузя. Дас кык пар, дас кык пар, ой, нылъёсы Чош ке но, чош ке но кырзазы, Шуккиськоз, шуккиськоз, ой, куаразы Бодья но, Бодья но урам кузя. Дас кык пар, дас кык пар, ой пиёсы Чош ке но, чош ке но чогизы, Шуккиськоз, шуккиськоз, ой, куаразы Бодья но, Бодья но нюлэс кузя.
Двенадцать пар, двенадцать пар, ой, лошадей Вместе если да, вместе если да заржут, Разнесется, разнесется, ой, ржание По бодьинскому да, по бодьинскому да лугу. Двенадцать пар, двенадцать пар, ой, гусей Вместе если да, вместе если да загогочут, Раздастся, раздастся, ой, гогот По Абат да, по Абат речке. Двенадцать пар, двенадцать пар, ой, девушек Вместе если да, вместе если да запоют, Зазвучат, зазвенят, ой голоса По бодьинской да, по бодьинской да улице. Двенадцать пар, двенадцать пар, ой, парней Вместе если да, вместе если да станут рубить лес, Зазвучат, зазвенят, ой, топоры По бодьинскому да, по бодьинскому да лесу [6].
Удмуртский термин вырт связан с текстильным делом и обозначает детали в ткацком станке - ремизки, или ниченки (нитченки), благодаря которым выстраивается тканый рисунок в виде вертикальных рубчиков. Чем больше применяется нитченок, тем сложнее, мельче рисунок и тем искуснее мастерица. В настоящее время распространено ткачество на двух ремизках; искусством ткачества на четырех нитченках в Удмуртии владеют немногие мастерицы. Рисунок, вытканный на двух нитченках, получается крупный, «читаемый», в отличие от более мелкого «плывущего», разбегающегося от центра рисунка, сотканного на восьми ремизках (рисунок). В фольклор-
а) фрагмент полотенца, вытканного на двух ремизках, б) фрагмент занавески, вытканной на четырех ремизках, в) фрагмент скатерти, вытканной на восьми ремизках. Фото автора
ных песенных текстах встречаются строки о скатерти, вытканной на восьми нитченках:
Ой, кеносын сюрыын ук тямыс выртэн
лккышетэ.
Мон ке но кулЬ, мон ке кулЬ, малпаса
вклды, кенаке.
Ой, в амбаре на перекладине ведь восемью нит-ченками тканая скатерть.
Если я умру, если умру, думая (обо мне) расстели, тетя [7].
Ткачество на двенадцати ремизках, как пояснили нам профессиональные мастерицы ткацкого дела, в удмуртской традиции считалось наиболее сложным, вершиной профессионального искусства. Закономерно возникает вопрос, что именно подразумевается под термином дас кык выр-тын голос: определенная ли иерархия голосов в напеве, точное (возможно, желательное) количество участниц в ансамбле или это метафора?
На наш взгляд, данный термин, зафиксированный нами по отношению к конкретному напеву, метафоричен и может обозначать 1) «ладность», стройность совместного обрядового пения, 2) особый звуковой эффект при исполнении крезей, создающийся одновременным пропеванием различных фонем. Как известно, уникальная особенность коллективного пения крезей заключается в том, что каждый певец ведет свою самостоятельную текстовую партию, что создает очень мощный звуковой эффект - эффект еще одного, невидимого, участника по принципу детской игры, во время которой дети одновременно громко произносят разные слова (например, аптека, спички, часы), в результате чего получается совершенно другое, не произнесенное никем слово (апчхи).
Очевидно, выстраивание сложной политекстовой партитуры голосов, слаженное их переплетение напоминало песельницам детализированный тканый рисунок или сам процесс ткачества [8]. Приходится только поражаться удивительной точности найденной исполнителями ассоциации, воспроизводящей и форму, и содержание «разнотекстового» пения.
Примечания
1. Курсивом выделена асемантическая лексика, то есть «припевные слова».
2. Четкарев, К. Предисловие [Текст] / К. Четка-рев // Марий калык муро (Марийские народные песни) / сост. сб. и коммент. В. Коукаль, ред. и вступ. ст. К. Четкарева. М.; Л., 1951. С. 24-25.
3. Борисов, Т. К. Удмурт кыллюкам [Текст] / Т. К. Борисов. Ижевск, 1991. С. 157.
4. Показательна пословица, записанная нами в фольклорной экспедиции в Кезском р-не в 2008 г.: «Дас кык уж, дас кык портэм» («Двенадцать работ, (и все) двенадцать разные»).
5. Бойкова, Е. Б. Песни южных удмуртов. Вып. 1. (Удмуртский фольклор) [Текст] / Е. Б. Бойкова, Т. Г. Владыкина. Ижевск, 1992. С. 51.
6. Чуракова, Р. А. Песни южных удмуртов. Вып. 2. (Удмуртский фольклор) [Текст] / Р. А. Чуракова. Ижевск, 1999. С. 130-131.
7. Сборник удмуртских народных песен, записанных в 1938-1940 годы [Текст] // Н. М. Греховодов -композитор, фольклорист, педагог: сб. м-лов / сост., вступ. ст., биогр. статья, муз. редакция Р. А. Чурако-вой. Ижевск, 2006. С. 44.
8. В этом же районе мы зафиксировали и другой термин дас кык вурисен ('двенадцатью швами напев'), являющийся, возможно, вариантом первого.
А. В. Камитоба
ДВУЯЗЫЧИЕ В ТВОРЧЕСТВЕ УДМУРТСКОГО ПОЭТА КУЗЕБАЯ ГЕРДА [1]
Статья посвящена феномену художественного билингвизма на примере творчества классика удмуртской литературы Кузебая Герда. В работе дана попытка объяснения причин и обстоятельств, обусловивших творение на ином языке.
The article is devoted to the artistic bilinguizm phenomenon on the example of Kuzebay Gerd's works, of a classical author of the Udmurt literature. The author of the article try to explane the cources and circumstances which caused Udmurt author to create on other language.
Имя Кузебая Герда является одним из ярких фигур финно-угорского мира. Для современного поколения он оставил незабываемое культурное наследство. Его стихи стали классикой удмуртской литературы. С конца XX в. в научных трудах наметился новый виток изучения творчества удмуртского поэта, и это находит продолжение в XXI в. Проводятся научные конференции и Гер-довские чтения, издаются коллективные и авторские работы. С 1992 г. ассоциацией «Удмурт Кенеш» учреждена литературная премия им. Кузебая Герда за выдающиеся достижения в области культуры.
Трагическая судьба поэта стала основой для создания фильма и драматической постановки трагедии о жизненном пути Герда [2]. О возросшем интересе к феномену гердоведения свидетельствуют и новые публикации сборников стихов и поэм, статей и научных работ, писем автора на удмуртском и русском языках. С полным творчеством Кузебая Герда современный читатель может познакомиться в солидном шеститомном издании (2001-2005), куда вошло все «многообразие его вербального творческого наследия (поэзии, прозы, драматургии, фольклористики и литературо-
© Камитова А. В., 2008
