CC BY
23
НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ
С. А. ВАСИЛЬЕВА заместитель начальника кафедры философии
и истории Академии ФСИН России,
Б. А. УАБШЕУА
кандидат исторических наук, доцент, майор внутренней службы
Первый исправительно-воспитательный приют для несовершеннолетних в Рязанской губернии
The first penitentiary asylum for minors in Ryazan province
Аннотация. В статье рассматривается проблема создания первых исправительно-воспитательных учреждений для несовершеннолетних преступников во второй половине XIX века в Российской империи. На основе архивных источников освещена деятельность первого рязанского исправительно-воспитательного приюта для мальчиков.
Ключевые слова: пенитенциарные реформы XIX века, гуманизация наказаний, исправительные приюты и колонии для несовершеннолетних, рязанский исправительно-воспитательный приют.
Abstract. The author considers the problem of creating the first penitentiary institutions for delinquents in the second half of the XIX century in the Russian Empire. Basing on archival sources the author highlights the activities of the first Ryazan correctional educational asylum for boys.
Key words: prison reform of the XIX century, the hu-manization of punishment, orphanages and penitentiary colonies for juvenile, Ryazan correctional educational asylum.
В XIX столетии взгляд на правонарушителей и соответствующие санкции изменился, что положило начало новой эре «карательной сдержанности». Вместо прежних «сокрушить и сломать» зазвучали формулировки «скорректировать поведение», «перевоспитать». Соответственно, радикально изменилось и отношение к малолетним правонарушителям: «малолетний преступник» отныне рассматривался не как маленькая копия взрослого преступника (воззрение, характерное для XVIII века), а как формирующаяся личность. Родоначальником новых взглядов на приемы и способы противодействия преступным наклонностям в детской среде являлся английский филантроп Дж. Говард. Вслед за ним реформаторы тюремных систем в Северной Америке, Европе и России в течение столетия формировали представления о том, как следует обращаться с несовершеннолетними нарушителями, какие меры необхо-
димо применять - ради их собственного блага и блага общества. Таким образом, со времени выделения понятия о детской преступности популярной стала идея о том, что для перемены приемов борьбы с преступностью надо начать с малолетних и вести ее не с помощью уголовных наказаний, а исключительно и только методами воспитания и попечения, причем взять на себя эту ответственность должны были государство и общество.
Реформаторы пенитенциарной системы, среди которых были юристы, педагоги, представители духовенства, сформулировали основные положения, ставшие отправными в изменении принципов работы с несовершеннолетними правонарушителями. Тюрьма единогласно признавалась наихудшей обстановкой для ребенка, создающей преступников, а уголовное наказание - неприемлемым для детей. Появилось твердое убеждение, что для воспитания будущих законопослушных чле-
нов общества несовершеннолетним правонарушителям необходимо образование и нравственное воспитание.
Первые попытки исправлять и воспитывать несовершеннолетних осужденных в Российской империи предпринимались в условиях тюремных стен. С образованием Общества попечительного о тюрьмах уже в 1820 году вышло постановление: «Арестованных малолетних отделить от взрослых, учить грамоте и легкой работе - щипать корпию, водить прогуливаться, нанять для них трезвых, толковых дядек и мастеров, для обучения их сапожному ремеслу» [1]. Там, где это позволяло тюремное здание, члены тюремных комитетов переводили детей в специальный тюремный флигель, наблюдали за их поведением, обучали грамоте, вникали в причины ареста и добивались освобождения, а также назначения опекунов малолетним бродягам.
Впервые в пенитенциарной системе Российской империи порядок и условия исполнения наказаний в виде лишения свободы в отношении несовершеннолетних определил закон от 05.12.1866 «Об учреждении приютов и колоний для нравственного исправления несовершеннолетних преступников», которым предусматривалось создание системы учреждений для отбывания наказаний несовершеннолетними - приютов и колоний. По замыслу правительства, исправительные колонии и приюты для несовершеннолетних должны были учреждаться за счет средств, поступающих из государственного бюджета, а также средств Общества попечительного о тюрьмах, земств, частных лиц.
Опыт организации исполнения наказаний в отношении подростков-правонарушителей был впервые обобщен и всесторонне обсужден на Первом съезде представителей воспитательно-исправительных приютов, который состоялся в октябре 1881 года в Москве по инициативе попечителя Московского городского исправительного приюта для малолетних К. В. Рукавишникова. Съезд обратился к правительству с предложением определить особый правовой статус исправительных учреждений для малолетних, правовое положение подростков и персонала, источники содержания этих учреждений, роль родителей в деле воспитания малолетних. Этот исторический съезд положил начало регулярному проведению
таких собраний под эгидой Главного тюремного управления, на которых решались вопросы, связанные с практикой исполнения наказаний в отношении несовершеннолетних, разрабатывались проекты законодательных предложений. На съезды приглашались специалисты в области психологии и педагогики, ведущие специалисты в области медицины. Основной задачей таких форумов была выработка наиболее эффективных средств воспитательного воздействия на личность несовершеннолетнего преступника.
Если в столичных городах и крупных губернских центрах уже с середины XIX века удавалось обеспечить предусмотренные законом условия для отбывания наказаний несовершеннолетними преступниками, то в большинстве средних и мелких городов малолетние по прежнему содержались совместно со взрослыми заключенными, что, естественно, способствовало формированию у них антисоциального образа жизни. В Рязанской губернии исправительное заведение для несовершеннолетних сравнительно долго не появлялось, хотя необходимость в нем явно чувствовалась. Отмена крепостного права и последовавшие за ним социальные перемены привели к значительному увеличению количества несовершеннолетних бродяг и правонарушителей в уездах губернии. Если в предреформенные годы в отчетах Рязанского тюремного комитета ежегодно упоминается от 10 до 20 малолетних преступников, содержащихся в губернской тюрьме (в 1855 году - 18, в 1856 году - 11, в 1857 году - 12), то в 1863 году - уже 55 человек [2]. Их количество в полицейских участках и богадельнях становилось критическим, и, поскольку в губернии не существовало исправительного приюта для малолетних, прокурор Московской судебной палаты в 1870 году вынес решение: «Впредь до устройства таких приютов малолетних бродяг... содержать в общих местах заключения» [3]. Рязанский окружной суд по соглашению с Московской судебной палатой поддержал решение разместить несовершеннолетних в местном тюремном замке отдельно от взрослых.
Рязанский губернатор Н. А. Болдырев, очевидно, посчитал это решение негуманным и обратился за разъяснением сразу в два министерства - внутренних дел и юстиции. Ответное
постановление МВД однозначно признавало решение московского прокурора незаконным. Министр внутренних дел перенаправил ходатайство рязанского губернатора в министерство юстиции, откуда пришло разъяснение лично министра юстиции для рязанского губернатора по вопросу о малолетних бродягах и преступниках. Общий смысл письма сводился к мысли, что «принимаемые законом против малолетних бродяг меры имеют исключительно попечительный характер». Исходя из этого, министр резюмировал: «Признавая за сим основанием со своей стороны невозможным подвергать малолетних бродяг впредь до устройства в Рязанской губернии исправительных приютов заключению в местный тюремный замок и принимая во внимание, что содержание вообще малолетних бродяг в тюрьмах грубо равносильно наказанию, которому они не могут подлежать по закону. (повелеваю) принять общие меры по настоящему предмету» [4]. Но даже рассмотрение на таком высоком уровне «рязанского вопроса» не привело к основанию приюта, и несовершеннолетние по-прежнему содержались в Рязанском губернском тюремном замке, равно как и в уездных тюрьмах.
В 1895 году император Николай II принял под свое покровительство все исправительные заведения для несовершеннолетних. В этом же году состоялся IV съезд ассоциации приютов-колоний, на котором вместе с представителями администрации мест заключения присутствовали городские власти, духовенство, ученые и судьи. Телеграмму одобрения, присланную царем, встретили овациями. Съезд призывал к учреждению приютов и колоний для нравственного исправления несовершеннолетних преступников земства, общества, духовные установления и частных лиц. Для приютов и колоний, учреждаемых частными лицами, законом предусматривалась определенная система льгот: приобретаемое для них недвижимое имущество освобождалось от всяких сборов в пользу государства, каждому приюту или колонии разрешалось разыгрывать благотворительную лотерею, вырученные от продажи средства поступали в их пользу. На каждого содержащегося в приюте и колонии несовершеннолетнего из государственного бюджета выделялись ассигнования, равные содержанию совершеннолетнего заключенного.
На этой благодатной волне в Рязанской губернии 2 февраля 1898 года Рязанским обществом исправительных приютов и колоний для несовершеннолетних, состоящим под высочайшим покровительством Государя Императора, был открыт первый исправительно-воспита-тельный приют. Главной целью приюта в уставе значилось стремление дать первоначальное образование и нравственное воспитание несовершеннолетним, впавшим в преступление, а если окажется возможным, - и бесприютным сиротам и нищим из уроженцев Рязанской губернии. Педагогический персонал приюта стремился развить в подростках любовь к честной и трудовой жизни и содействовать продолжению таковой по оставлении приюта, употреблял все усилия, «чтобы создать такую обстановку и такие условия для своих воспитанников, при которых хорошие инстинкты могли бы свободно развиваться, а для проявления дурных было бы возможно меньше почвы». Этого предполагалось достичь при помощи религиозно-нравственного (!) и физического воспитания и ремесленного образования, которое давало бы возможность питомцам по выходе из приюта честным трудом приобретать себе средства к жизни [5].
Приют был рассчитан на 22 мальчика. Ежедневным обучением и воспитанием питомцев занимались директор (он же учитель в старшей подгруппе), учитель-воспитатель, законоучитель - священник Благовещенской церкви Н. И. Лебедев, два мастера - сапожных и портновских дел и дядька-воспитатель. В основание общей воспитательной системы был положен главным образом путь семейного воздействия на воспитанников. Непрестанно внушалось, что личность питомца должна быть полезна обществу и для обеспечения себя куском хлеба каждому необходимо изучить грамоту и ремесло.
В младшем классе приютской школы в основном обучали чтению, письму, первоначальному счету, заучиванию стихотворений и басен. Во втором классе уже объяснялись задачи на вычисление времени, площадей и объемов тел, кратные и четные числа, признаки делимости, дроби и действия с ними. Для расширения умственного кругозора через систематически отобранные рассказы для чтения сообщались географические и исторические сведения о России, как то: о славянах,
призвании и княжении первых Рюриковичей, татарском погроме, святых и героях Московской Руси, о положении Российской империи, ее морских и сухопутных границах, а также понятия о форме и движениях земли, смене дня и ночи, времен года, о планетах, звездах и солнце, частях света и океанах. По возможности в расписание занятий включалось церковное пение [6].
Успешно работали сапожная и портновская мастерские: воспитанники, пробывшие в заведении около года, могли самостоятельно шить простую новую обувь «для народа», в течение всего трех месяцев обучались стачивать, строчить, подбивать и помогать мастеру при починке старой обуви. Мастерская заготовляла обувь, необходимую для приюта, а также пыталась зарабатывать. Так, в 1900 году сапожная мастерская получила прибыль 151 рубль 50 копеек, которые пошли на образование специального капитала, ежегодно пополняемого, предназначенного для выдачи пособий выходцам из приюта. Портновская мастерская обеспечивала приют одеждой и бельем.
Воспитанники также занимались сельскохозяйственными работами в саду и огороде. Кроме постоянных занятий в школах, мастерских, саду и огороде воспитанники в течение всего дня исполняли все работы по хозяйству, для чего из их среды назначались дежурные, которые качали воду из колодца, ставили самовар, помогали кухарке готовить обед и ужин, прислуживали за столом, мыли посуду, мели и мыли полы в приюте, чистили двор, протирали окна, топили печи и точили ножи.
В основу перевоспитания малолетних в рязанском приюте было положено религиозно-нравственное воспитание. Средствами к религиозно-нравственному развитию воспитанников служили церковное богослужение, домашняя молитва, на которой было установлено поминовение учредителей и благотворителей приюта, соблюдение уставов и обычаев св. церкви, религиозно-нравственные беседы священника, обучение в школе Закону Божию и чтение религиозно-нравственных книг [7]. Значительные успехи в этом отношении были возможны благодаря законоучителю и духовнику протоиерею Н. И. Лебедеву, который «постоянно с неизменной любовью и участием относится ко всем нуждам своей молодой паствы».
Ежедневными занятиями в приюте было чтение Евангелия с переводом церковно-сла-вянского текста на русский язык. Заучивались молитвы, заповеди, символ веры, библейские рассказы из Ветхого и Нового Заветов, из истории христианской церкви. При преподавании Закона Божьего законоучитель обращал внимание главным образом на выработку в детях ясного понимания истин веры и сознательного отношения к молитве и основам христианского учения. Посетившая приют ревизионная комиссия «вынесла приятное впечатление: дети очень вежливы; имели бодрый вид, без затруднения отвечали на предложенные элементарные вопросы по Закону Божьему, арифметике и русской истории, словом сказать, воспитательная и хозяйственная часть поставлены хорошо» [8].
В начале ХХ столетия результатом настойчивой работы благотворительных организаций, педагогических коллективов исправительных учреждений для несовершеннолетних и представителей Главного тюремного управления явилось Положение о воспитательных исправительных заведениях для несовершеннолетних издания 1909 года, подготовленное на основе отдельных уставов конкретных воспитательных приютов. В качестве учредителей воспитательных исправительных учреждений, согласно положению, могли выступать правительство, земства, города, духовные установления, общественные организации и частные лица. Положение в качестве основной цели этих учреждений утвердило нравственное исправление лиц, в них помещаемых, подготовку их к честной трудовой жизни. Эта цель достигалась организацией их религиозно-нравственного, умственного и физического развития на основе первоначального общего образования, а также обучения профессиям, дающим им возможность добывать средства к существованию собственным трудом. Возраст несовершеннолетних, которые могли быть направлены в воспитательно-исправительные учреждения, был установлен в пределах от 10 до 17 лет.
Таким образом, постепенно создавалась правовая основа деятельности исправительных заведений для несовершеннолетних и в соответствии с ней формировалась и расширялась их сеть. К началу 1917 года в системе Главного тюремного управления функционировали
57 колоний и приютов, в которых содержались 2 570 воспитанников.
В Рязанской губернии приют действовал успешно только благодаря филантропической деятельности провинциальной интеллигенции и поддержке церковнослужителей. Правительственное финансирование, несмотря на высочайшее покровительство, не покрывало и половины нужд заведения. Однако приют, рассчитанный на 22 человека, не справлялся с размещением всех малолетних преступников, приговоренных к «исправлению», не говоря уже о малолетних бродягах. В целом по Российской империи всего 20 % осужденных направлялись в колонию, а не в тюрьму или арестный дом: мест просто не хватало [9]. Н. С. Таганцев, выступая на съезде представителей русских исправительных заведений для малолетних, сообщил, что число приговоров к исправительным учреждениям втрое превышает число мест [10]. В среднем в 1910-1915 годах только 4 300 детей находились в колониях, в то время как 15 400 сидели в тюрьмах или арестных домах, и почти половина из них размещалась вместе со взрослыми [11]. Во время Первой мировой войны тюрьмы продолжали оставаться преобладающей карательной санкцией для детей. После 1917 года приют перешел в Губернский отдел народного просвещения, был реорганизован и впоследствии упразднен.^
1. Никитин В. Н. Тюрьма и ссылка. Историческое, законодательное, административное и бытовое положение заключенных, пересыльных, их
детей и освобожденных из-под стражи, со времени возникновения русской тюрьмы до наших дней. 1560-1880. СПб., 1880. С. 279.
2. Общество попечительное о тюрьмах // ГАРФ. Ф. 123. Оп. 2. Д. 275. Л. 5 об. ; Д. 364. Л. 5 об. ; Д. 415. Л. 4.
3. Главное тюремное управление // ГАРФ. Ф. 122. Оп. 5. Д. 191. Л. 1.
4. Письмо министра юстиции губернатору Н. А. Болдыреву // ГАРФ. Ф. 122. Оп. 5. Д. 191. Л. 4-6 об.
5. Отчет о деятельности Рязанского общества исправительных приютов и колоний для несовершеннолетних, состоящего под высочайшим покровительством Государя Императора, за 1903 год. Рязань. Типография губернского правления, 1904. С. 41-42.
6. Там же. С. 42.
7. Отчет о деятельности Рязанского общества исправительных приютов и колоний для несовершеннолетних, состоящего под высочайшим покровительством Государя Императора, за 1912 год. Рязань, 1913. С. 42-43.
8. Отчет о деятельности Рязанского общества исправительных приютов и колоний для несовершеннолетних, состоящего под высочайшим покровительством Государя Императора, за 1901 год. Рязань, 1902. С. 10.
9. Гольденвейзер А. С. Современная система наказаний и ее будущность по трудам Парижского пенитенциарного конгресса. Киев, 1896. С. 115.
10. Труды состоявшего под августейшим покровительством его императорского высочества великого князя Сергея Александровича IV съезда представителей русских исправительных заведений для малолетних. М., 1898.
11. Люблинский П. И. Борьба с преступностью в детском и юношеском возрасте : социально-правовые очерки. М., 1923.
