Первые упоминания о е:кай в японских "энциклопедиях" Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

УДК 398.4

Яковенко Сергей Викторович

аспирант III года обучения по специальности «Теория и история культуры» Дальневосточный федеральный университет Владивосток, Россия, e-mail: [email protected]

ПЕРВЫЕ УПОМИНАНИЯ О Е.КАЙ В ЯПОНСКИХ «ЭНЦИКЛОПЕДИЯХ»

Sergei V. Iakovenko

III year post-graduate student «Theory and history of culture»

Far Eastern Federal University Vladivostok, Russia, e-mail: [email protected]

FIRST YOKAI'S MENTIONS IN THE JAPANESE «ENCYCLOPEDIAS»

Аннотация. Исследуется влияние китайских энциклопедий - 52-томной Хондзо:

ко:моку (кит. Бэньцао ганму, 1598) и 106-томной Сансай дзуэ — ^Щ'Ш (кит. Сань-

цай ту хуэй, 1607), собравших обширные знания. Появившись в Японии, эти громадные труды китайских ученых пробудили у японских авторов потребность создать свои энциклопедии. В статье прослеживается то, как в них вошли сведения о тонком мире е:кай (сверхъестественных существ), реально отражавшихся на менталитете японцев и их культуре. Автором анализируются подходы к введению в текст двух японских

энциклопедий - Кинмо: дзуи ШЩЩж (1666) и Вакан сансай дзуэ (1712),

первой обстоятельной информации о е:кай.

Ключевые слова: энциклопедия, менталитет, е:кай, Япония, Кинмо: дзуи, Вакан сансай дзуэ, Сюсигаку.

Abstract. Author investigates the influence of the Chinese encyclopedias: Honzo komoku (Ch. Bencao Gangmu, 1598) in 52 volumes and Sansai zue (Ch. Sancai Tuhui, 1607) in 106 volumes, which have collected inclusive knowledge. Appearing in Japan, this magnificent works of Chinese scientists aroused the need for Japanese authors to create own encyclopedia. The article traces how the information of elusive world of the yokai, which is reflected in the Japanese mentality and culture, have entered in these encyclopedias. Author analyzes the approaches to the introduction the first thorough information about yokai in the text of the two Japanese

encyclopedias - Kinmo zui ШЩЩж (1666) and Wakan Sansai zue (1712).

Keywords: encyclopedia, mentality, yokai, Japan, Kinmo zui, Wakan sansai zue, Shushigaku.

На протяжении всей истории человечества представители любого народа обращали мистические и непознанные явления в монстров и духов, придавая, таким образом, смысл этому проявлению собственного опыта. Конкретные

© Яковенко С.В., 2017

формы таких монстров и духов видятся совсем не универсальными, поскольку они обретают свою уникальность, находясь в контексте тех культур и обществ, в которых они появляются, развиваясь и изменяясь в соответствии с желаниями и вызовами людей, характерными для того или иного исторического периода. Будучи отражением исторического прошлого и передаваясь из поколения в поколение, мифологические представления выступают очень ценным источником, ведь проявляющаяся в них символика таинственного позволяет реконструировать мифологическую «картину мира», традиционного общества, выявить трансформации, затронувшие те или иные стороны мировосприятия представителей народа на протяжении длительного периода времени. Исследование этих форм, находящихся в поле «низшей мифологии», тем более интересно, ведь именно демонологические верования «можно признать центральным стержнем всей системы мифологических представлений об устройстве мира, поскольку они пронизывают все сферы, жанры и уровни архаического мировоззрения» [1, с. 242].

Феномен мистического в Японии принято обозначать термином е:кай который на русский язык переводится как духи, гоблины, фантомы, спектры, феи, оборотни, демоны, фантастические существа, монстры. Известный японский культурный антрополог и исследователь е:кай Комацу Кадзухико (генеральный директор Международного исследовательского центра японоведения (г. Киото, Япония), автор около 20 монографий, посвященных е:кай) определяет их как «трансцендентные явления или существования, связанные со страхом» [3, с. 31]. Перед тем как перейти непосредственно к анализу энциклопедических источников, считаем необходимым кратко осветить процесс их появления.

В период Эдо (1603-1867), пришедший на смену длительному периоду феодальной раздробленности и междоусобных войн, идеологической основой для управления государством стало неоконфуцианство, более соответствовавшее устоям общества и отражавшее интеллектуальный дух времени. Ведущим философским течением начала этого периода стала школа

Сюси (Сюсигаку), именуемая также чжусианство, пропагандировавшая учение китайского философа Чжу Си (1130-1200), одним из идеологов которой был Хаяси Радзан (1583-1657), имевший значительное влияние на сегуна Токугава Иэясу (1543-1616), благодаря чему к концу XVII в. это течение стало господствующей идеологией [8, р. 15]. Основываясь на рациональности, порядке и прагматизме, Сюсигаку охватывала широкий круг проблем: от практического политического управления и вопросов человеческой морали до метафизики и устройства Вселенной. Порождая позитивистские взгляды, она способствовала развитию интеллектуальной любознательности, «исследованию вещей» (какубуцу тити) и их упорядочиванию [6, р. 50].

Обеспечивая благодатную почву для зарождавшегося энциклопедического формата, эта идеология способствовала процветанию науки о травах - хондзо:гаку (кит. Бэнь цао сюэ), становившейся преобладающей формой дискурса. Хондзо:гаку изначально относилась к исследованиям в области фармакологии - важнейшей традиционной медицинской методики в Китае, и, хотя фармакологические исследования в Японии существовали уже в период Нара (710-794), интеллектуальный дух времени и импорт из Китая более сложных текстов, в частности Хондзо: ко:моку (кит. Бэньцао ганму, ^ЩрЩ «Компендиум лекарственных веществ»), стимулировали интерес к предмету в период Эдо. Эта массивная 52-томная работа, составленная Ли Шичжэнем (1518-1593) и публиковавшаяся с 1598 г., оказалась чрезвычайно популярной в Минском Китае и выдержала много переизданий, а достигнув в 1608 г. японских берегов, стала настольной книгой сегуна Токугава Иэясу, увлеченного фармакологией.

Большая привлекательность Хондзо: ко:моку была связана и с тем, что хотя она и была создана в основном в качестве фармакологического пособия для врачей-специалистов, но, в отличие от большинства ранних китайских текстов, использовавшаяся в ней классификационная схема основывалась не на эффективности произведенного лекарства, а, скорее, на характеристиках каждого отдельного элемента мира природы.

Идея изучения ради изучения, а также одинаковое представление об изучении всех объектов согласовывались с доктриной Сюсигаку об «исследовании вещей». По сути, этот исследовательский подход «Компендиума о лекарственных травах» послужил основой для создания японского естествознания хакубуцугаку. Общим для данной работы является энциклопедический принцип - упорядочение широкого спектра объектов в краткие емкие блоки информации, часто снабженные иллюстрациями. В Китае энциклопедии, подобные текстам хондзо:гаку, имеют долгую историю, однако в Японии до «объединения» идеологии Сюсюгаку и методов хондзо:гаку таких всеобъемлющих сборников знаний просто не существовало.

Другим источником, сыгравшим роль в набиравшем популярность энциклопедическом формате, является работа, известная на японском языке как Сансай дзуэ (кит. Сань-цай ту хуэй, Н^МЙТ, «Иллюстрированный сборник трех миров»). Автор этого 106-томного труда, созданного в 1607 г., Ван Ци (15651614), предпринял еще более амбициозную попытку, разделив мир на четырнадцать категорий, сопровождая при этом каждый элемент знания описанием и иллюстрациями, собранными из более ранних справочников. Информация, содержавшаяся в Сансай дзуэ, не ограничивалась миром природы. Она содержала подробные сведения обо всем: от географии и насекомых до музыкальных инструментов - и была примечательна богатством визуальных образов.

С появлением в Японии Сансай дзуэ, Хондзо: ко:моку и подобных работ были созданы условия не только для передачи китайского знания японским читателям, но и для издания собственной энциклопедии, которая четко формулировала бы отечественные и зарубежные знания в формате, годном для рационалистической, просветительской идеологии неоконфуцианства.

Первой японской энциклопедией стала 20-томная Кинмо: дзуи (!]1®Шщ, «Иллюстрированный словарь для начинающих»), изданная в 1666 г. Это был крупномасштабный просветительский и образовательный проект, с одной стороны, отражавший неоконфуцианские идеи, касавшиеся практического

знания, а с другой - отвечавший потребностям населения, желавшего узнать больше об окружавшем его мире. Работа представляла собой в основном простые иллюстрации, каждая из которых сопровождалась китайским и японским названиями, вариантами произношения, а иногда кратким объяснением. Ее составитель, Накамура Тэкисай (1629-1702), ученый сюсигаку из столицы, считал, что достичь внимания аудитории можно через четкие визуальные образы. Иероглифы, использованные в заголовке, точно отражают суть его попыток: буквально проиллюстрировать (Е) для целей упорядочивания (!]1) и просвещения (Щ).

Вышедший из печати в 1712 г. Вакан сансай дзуэ (ШШеЯШе, «Японо-китайский иллюстрированный сборник трех миров») был еще более амбициозным энциклопедическим проектом, академическим по стилю и утонченным в комментариях. 105-томная энциклопедия весьма обширна, поэтому трудно поверить, что она была составлена в основном одним человеком, практикующим врачом из Осака Тэрадзима Ре:ан. Как и Кинмо: дзуи, Вакан сансай дзуэ иллюстрирована, но изображения небольшие по размеру и часто плотно окружены текстом. Тэрадзима цитирует десятки японских и китайских текстов и добавляет свои собственные комментарии и замечания, особенно в отношении Японии и мира японской природы [7, р. 81].

Вакан сансай дзуэ написана на канбун (один из письменных языков средневековой Японии, основанный на классическом литературном китайском языке вэньянь) и снабжена обширными цитатами из китайских и японских текстов. Вовсе не являясь работой для массового потребления, она все же была долгое время популярной среди ученых и грамотной части населения. Несмотря на потенциальную недоступность людям с недостаточным образованием, Вакан сансай дзуэ и содержащаяся в ней информация стали частью набора общекультурных образов второй половины периода Эдо. Тэрадзима Ре:ан уделил большое внимание «родным» для Японии вещам, включая е:кай, и хотя часто объединял их с китайскими двойниками и предшественниками, но в отличие от автора Кинмо: дзуи, как мы увидим далее, не относил в категории под общей меткой.

При описании подхода автора Вакан Сансай дзуэ уместным видится комментарий М. Фуко в отношении естественной истории в Европе. Он отмечал, что до начала XVII в. «столь очевидного для нас разделения между тем, что мы видим, тем, что заметили и сообщили другие, тем, что другие, наконец, воображают или во что они наивно верят, великого деления на три части, по-видимости столь простого и столь непосредственного -на Наблюдение, Документ, Сказку - не существовало» [5, с. 159]. Хотя культурный контекст отличается, Вакан сансай дзуэ вписывается в эту парадигму без особых различий между этими тремя способами познания. Свободно используя документальные источники, фольклор (легенды) и свои собственные наблюдения, в результате Тэрадзима формирует компактный, широкомасштабный блок информации о рассматриваемом предмете.

В конце XVIII в. художник Торияма Сэкиэн (1712-1788) в своих иллюстрированных сборниках использовал некоторые е:кай, встречающиеся на страницах Кинмо: дзуи и Вакан Сансай дзуэ. Хотя мы не преследуем цели рассматривать эти сборники, необходимо отметить, что в них прослеживается эволюция представлений о сверхъестественных существах, и мы находим полезным сослаться на содержащуюся в них информацию.

Так, тануки (Щ), часто переводящийся как «барсук» или «енотовидная собака» и считающийся обладающим способностью менять свою форму, а также ландшафт и заставлять людей плутать на знакомой территории, у Сэкиэн изображен пушистым существом, стоящим на задних лапах, передние лапы которого несколько неловко скрещены на животе. Он стоит перед домом, на отдалении от которого виден небольшой мост (рис. 1а). Тануки Сэкиэн -создание мира природы, которое непринужденно взаимодействует с миром людей, а мост между тем представляет собой лиминальный, трансформирующийся знак, ассоциирующийся с этим существом (в ряде теорий, разработанных в XIX-XX вв., генезис и толкование е:кай рассматривались в контексте «пограничности»: мосты, границы, перекрестки, сумерки признавались отражающими непостоянность и способность

к трансформации этих существ, равно как в европейской традиции существует мнение, что зеркала являются порталами в параллельный мир, находящийся за ними). В изображении нет ничего пугающего или странного, что свидетельствовало бы о его особых способностях, как нет и описания данного е:кай, помимо иероглифа, сопровожденного фонетическим чтением «тануки».

Тануки в Кинмо: дзуи изображен стоящим перед корнями дерева. Внешне напоминающий медведя с острой и злой мордой, в вертикальном положении он больше похож на человека, чем на животное (рис. 1б).

Запись о тануки в Вакан Сансай дзуэ включает изображение, несомненно, производное от иллюстрации в Кинмо: дзуи (рис. 1в). Тэрадзима цитирует Хондзо: ко:моку, перечисляя несколько различных типов тануки, уточняя их внешний вид, привычки в еде и даже их запах. Также он приводит свои собственные наблюдения, комментируя некоторые привычки существа, в том числе тот факт, что «как и кицунэ, старый тануки превратится (ШЬ); в е:кай (Ш)» [4, с. 91-92].

В Кинмо: дзуи тануки располагается на одной странице вместе с лисой, кицунэ (Щ), животным, с которым долгое время ассоциировались различные таинственные действия как в Японии, так и в Китае (рис. 2а). Кицунэ и тануки стали настолько неизгладимо связаны с таинственными явлениями, что слово, составленное из совместного чтения китайских произношений их иероглифов, кори (ЩЛШ), стало означать всевозможные странные события. По большей части автор никак не комментировал представленных им существ. Он уравнивал визуальное и устное, зрительный процесс со словесным и показывает, как «нечто» выглядит. Независимо от особых способностей, тануки и кицунэ классифицируются вместе с другими животными, похожими по внешнему виду.

Приводя образ кицунэ в Вакан Сансай дзуэ, Тэрадзима почти идентично Кинмо: дзуи иллюстрирует лису, приводя цитаты из «Компендиума лекарственных веществ» и комментируя внешний вид, привычки и необычные качества этого существа, включая способность к трансформации (рис. 2б). «Когда кицунэ достигает ста лет, оно поклоняется Большой Медведице,

превращается (Щ) в мужчину или женщину и обманывает (Щ) людей. Кроме того, ударив хвостом [оземь], оно вызывает появление огня. Также говорят, что, если вы приставите рог носорога (Щ) к яме [норе] кицунэ, оно не вернется домой» [2, с. 94-95]. Затем Тэрадзима добавляет собственные наблюдения, касающиеся кицунэ как комплекса верований Инари, отмечая, что те кицунэ, которым поклонялись в святынях Инари, обладают более высоким статусом, нежели остальные. Затем, оставив мир духовного, он переходит к объяснению более мирских биологических признаков кицунэ.

В записи о кицунэ прослеживается два взаимосвязанных аспекта методологии Тэрадзима. С одной стороны, он легко переплетает сведения из документальных источников прошлого, фольклор со своими собственными наблюдениями, представляя в результате компактный, но широкомасштабный блок информации о рассматриваемом предмете. С другой стороны, внутри этого блока не делается никакого явного различия между теми характеристиками кицунэ, которые мы сегодня понимаем как биологические (окраска, форма, зов), и теми, которые мы бы понимали как сверхъестественное или, по меньшей мере, сверхнормальное (долгая жизнь, способность менять форму и овладевать людьми).

Поведение животных е:кай, таких как кицунэ и тануки, часто характеризуется понятием трансформации, или оборотничества, и обычно обозначается иероглифом или Щ или их комбинацией. После достижения определенного возраста эти, кажется, обычные на вид животные приобретают способность менять свой облик, становиться чем-то или кем-то другим. Вполне возможно, что подобные представления были навеяны наблюдениями за природой - цветущими растениями, бабочками, выходящими из куколок, -осмыслением того, что физическая форма нестабильна.

В то время как в Кинмо: дзуи подчеркивается единство имени и образа, в Вакан сансай дзуэ, напротив, оспаривается это утверждение, создается проблема именно в связи с предположением, что знак и его смысл не всегда являются тем, чем могут показаться на первый взгляд, что картины далеко

не всегда говорят сами за себя. Как и в Кинмо: дзуи, физическая форма по-прежнему является основной определяющей характеристикой и в Вакан сансай дзуэ, но она стала гораздо менее стабильной. Одна из характеристик, связанных с е:кай, - это то, что они бакэмоно то есть «изменяющиеся вещи»,

пугающие и таинственные, потому что их невозможно определить, так как их идентичность неоднозначна, скользка и изменчива.

Преобразуя легенды в визуально оформленный компактный блок информации, энциклопедический формат способствовал именованию невидимого, обозначению его как классифицируемой вещи, на которую можно сослаться. Подобный шаг имеет решающее значение, подчеркивая не только признаваемый авторитет этого формата, но также его потенциал к добавлению к видимому, познаваемому миру множества существ, о которых отсутствуют документальные подтверждения. При записи слухов, передаче местных легенд и верований в постоянной научной записи эфемерная природа устного фольклора превосходится и е:кай становятся частью постоянной японской космологии. То есть, как минимум на научном уровне, Вакан сансай дзуэ способствовал распространению и ассимиляции понимания существ, как «реальных», так и «нереальных». Хотя канбун усложнил текст, сделав его недоступным для простого народа, неизменная популярность среди ученых позволила ему стать важным источником для авторов и художников, таких как Торияма Сэкиэн, чьи работы играли важную роль в популярном воображении периода Эдо.

Список литературы

1. Виноградова Л.Н. Южнорусские народные верования в контексте славянской традиционной культуры // Славянский альманах. 1997. М.: Индрик, 1998. 344 с.

2. Кобаяси Се:дзиро. Эдо но ирасуто дзитэн. Кинмо: дзуи. (Иллюстрированный энциклопедический словарь периода Эдо. Иллюстрированный словарь для начинающих). Токио: Бэнсэйсюппан, 2012. 1168 с.

3. Комацу Кадзухико. Екайгаку синко: екай кара миру нихондзин но кокоро (Переосмысление науки о екай: К сердцу японцев через екай). Токио: Сегакукан, 2000. 299 с.

4. Тэрадзима Ре:ан, Вакан сансай дзуэ <6> (ШПШН^Шй Японо-китайский иллюстрированный сборник трех миров). Токио: Хэйбонся, 1987. 388 с.

5. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: A-cad, 1994. 407 с.

6. Foster M.D. Morphologies of Mystery: Yôkai and Discourses of the Supernatural in Japan, 1666-1999. PhD. Stanford, 2004. 712 p.

7. Marcon F. The Knowledge of Nature and the Nature of Knowledge in Early Modern Japan. Chicago and London, University of Chicago Press. 2015. 392 p.

8. Maruyama M., Hane M. Studies in the Intellectual History of Tokugawa Japan. Princeton, Princeton University Press. 2014. 424 p.

Рис. 1. а) Тануки в «Иллюстрированном ночном параде сотни демонов» (Гадзу Хякки Яге:, 1776) Торияма Сэкиэн (1712-1788); б) Тануки в «Иллюстрированном словаре для начинающих» (Кинмо: дзуи, 1666) Накамура Тэкисай (1629-1702), в) Тануки в «Японо-китайском иллюстрированном словаре трех миров» (Вакан Сансай дзуэ, 1712) Тэрадзима

Ре:ан