CC BY
91
92 ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2010. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
УДК 39(=161.1)(091)(045)
Н.Н. Юсова, С.Л. Юсов
ПЕРВЫЕ ДИСКУССИИ В АКАДЕМИЧЕСКОЙ СРЕДЕ ПО ПРОБЛЕМЕ ДРЕВНЕРУССКОЙ НАРОДНОСТИ (НАЧАЛО 1950-х гг.)
Анализируется ход академических дискуссий по проблеме этногенеза восточных славян, имевших место в связи с пересмотром теоретических вопросов этногенетики, вызванным публикацией сталинских работ по языкознанию.
Ключевые слова: дискуссия, древнерусская народность, этногенез, этнокатегория, восточные славяне, русский народ, И.В. Сталин, В.В. Мавродин.
Концепция древнерусской народности в основных чертах сложилась к середине 1940-х гг. в работах В.В. Мавродина. Однако, несмотря на соответствие концепции новому видению Киевской Руси как «общей колыбели» белорусов, русских и украинцев, попытки ее легализации в течение второй половины 1940-х гг. не получили официального признания. Это обстоятельство обрекло концепцию на латентное существование, ее развития практически не происходило. Более того, понятие «народность» исследователи опасались использовать для описания этногонических процессов, так как в работах И.В. Сталина оно применялось лишь для периода развитого феодализма и перехода к централизованному государству. Размышления вождя, высказанные во время так называемой лингвистической дискуссии летом 1950 г. по поводу теории Н. Марра, дали толчок новой актуализации этногене-тических исследований и определили пути теоретической перестройки этногенетики, которая имела место в связи с искоренением из нее марристских конструкций.
Сталинские заметки наложили отпечаток на последующую судьбу концепции древнерусской народности. Прежде всего, они легитимизировали понятие «народность» в качестве этнокатегории, которую оправданно применять при характеристике этнических общностей ранних периодов развития человеческого общества - рабовладельческого и феодального. Поскольку в советском историопи-сании процессы перехода восточных славян от первобытно-общинного общества к классовому все больше отодвигались в древность, то одновременно с этим их этническая консолидация в народность тоже отодвигалась в глубину столетий - во времена до возникновения Киевского государства, которое уже стали характеризовать как раннефеодальное. Таким образом, в некоторых трудах имело место положение о том, что древняя восточнославянская народность в эпоху Киевской Руси являла собой полностью сформировавшуюся общность. Это не противоречило общим постулатам И. Сталина относительно возникновения и распада народностей и их языков, хотя в основном аргументация осуществлялась на основе привлечения новых археологических материалов.
Теоретические дискуссии, инициированные указанными сталинскими трудами, продолжались в течение двух с половиной лет в рамках научных форумов и на страницах специализированной периодики. Сталинский вариант «оздоровления» языкознания открыл перед лингвистами перспективу занятий этногенической проблематикой и соответственно сотрудничество их в области этногенетики с представителями других гуманитарных наук. Как следствие вновь, как и в 1930-е гг., на первый план выдвинулся вопрос координации и общей комплексной работы ученых разных дисциплин.
Важнейшими в смысле широкого внедрения в научный обиход концепции и понятия «древнерусская народность» были несколько академических форумов 1951 г. Однако в данном исследовании остановимся лишь на рассмотрении дискуссий конца 1950 г. - начала 1951 г. Концепция древнерусской народности, но без употребления самого термина, видимо, впервые стала фигурировать в более широком научном обиходе в связи с заключительным моментом известной дискуссии по проблемах периодизации истории СССР. Обсуждение периодизации, которое до этого времени происходило на страницах журнала «Вопросы истории», в финальной своей части прошло в стенах Института истории АН СССР в декабре 1950 г. Однако ранее, в ноябре, указанная проблематика обсуждалась на специальном заседании ученого совета Ленинградского отделения Института истории АН СССР (ЛОИИ). И.И. Смирнов, один из основных докладчиков в Москве, был его сотрудником1. Во время обсуждения отдельные элементы концепции нашли свое место в его докладе2.
Отметим такие моменты: во-первых, И. Смирнов (как можно понять из выступления В. Мавро-дина, принявшего участие в обсуждении доклада) устанавливал связь между разрешением вопроса периодизации (дофеодальный и феодальный периоды в истории Руси) и хронологическими отрезка-
ми образования государства и народности. Но В. В. Мавродин акцентировал внимание на том, что до сих пор советские ученые не нашли согласия в вопросе, когда же заканчивается дофеодальный период3. Во-вторых, И. Смирнов, ссылаясь на ответ И. Сталина Г. Санжееву4, подводил к мысли, что «русская народность» Киевской Руси образовывалась в нацию. С такой трактовкой не согласился академик В. Струве. Согласно его размышлениям (sic!) тезисы И. Сталина в отношении образования трех восточнославянских языков следует относить к процессам их возникновения из диалектов. А тезис о том, что язык народности, которая не могла стать нацией в связи с отсутствием необходимых экономических условий развития и пережила крах вследствие своего государственного распада, к Киевской Руси применять не следует 5.
На заседании в Институте истории АН СССР в декабре 1950 г. с общим докладом выступили Л. Черепнин и В. Пашуто. В нем они также использовали составные части концепции древнерусской народности. Доклад стал основой статьи, опубликованной в начале 1951 г. в «Вопросах истории»6. Следует отметить, что соавторы для характеристики восточнославянской этнообщности древнерусской эпохи продолжали использовать понятие «русский народ».
Февральский выпуск «Вопросов истории» с указанной статьей вышел, видимо, немного позже дискуссии, которая произошла во время теоретической конференции «Основные этапы этнической истории русского народа» (2 февраля 1951 г.), организованной сектором истории народов СССР Института истории АН СССР7.
В дебатах по поводу доклада В. Мавродина «Основные этапы этнической истории русского народа» (в основе которого лежал его доклад, прочитанный на заседании кафедры СССР исторического факультета ЛГУ 11 ноября 1950 г.8) приняли участие историки, археологи, этнографы, языковеды и историки искусства (всего 20 ученых9). Для диспута В. Мавродин представил семь тезисов, в которых аккумулировалась характеристика каждого из семи этапов этнического развития русской народности и нации (отметим, что в докладе, прочитанном на заседании кафедры, было 12 тезисов).
Для нашей темы важны первые четыре тезиса. В первом, помимо прочего, говорилось о том, что период родового строя «был временем наибольшей языковой, а соответственно, и этнической общности славян, поскольку язык есть важнейший инструмент человеческого общения, который определяет этническую принадлежность»10 (подобный тезис, но в менее радикальной форме, присутствовал и в докладе историка от 11 ноября 1950 г.). Напомним, что более категорично о языке как главнейшем признаке этноса В. Мавродин писал в предыдущих работах, в частности (впервые) в монографии «Образование Древнерусского государства» (1945). Тогда он подчеркивал, что народность -понятие этническое, поэтому при изучении «древнерусской народности» следует исследовать вопросы этнического порядка, другими словами, «в первую очередь - языкового». По его мысли, «...изменения в сторону единства в этнокультурном образе русского (= восточнославянского. - Н.Ю., С.Ю.) населения Восточной Европы идут прежде всего по линии установления единства в языке, поскольку язык - основа народности»11.
Стоит заметить, что первый тезис В. Мавродина не совсем вытекал из сталинского «учения» о народности. И. Сталин, хотя и указывал на язык в качестве первого признака этнической общности, тем не менее не считал его основой народности. Таким образом, ленинградский историк продолжал фактически отождествлять процессы этно- и глотогенезиса, хотя такие взгляды были раскритикованы во время диспутов еще в июле 1950 г.
Во втором тезисе В. Мавродина говорилось о том, что во время расселения славян на просторах Восточной Европы произошло скрещение их племенных языков с языками неславянских племен. Из этого процесса победителями выходили языки восточных славян, что и привело к их отделению от других славянских языков и племен. В сущности, этот тезис отвечал аналогичным сталинским положениям из работы «О марксизме в языкознании»12, однако в последней все же имелись в виду языковые, а не этногенические процессы, а поэтому и этот тезис В. Мавродина был не вполне адекватным сталинским положениям.
В третьем тезисе, в котором говорилось об образовании древнерусской народности, В. Мавродин, с одной стороны, отмечал, что таковая образовалась вследствие многих факторов (социальноэкономических и политических), а с другой - утверждал, что «племена восточных славян складывались в единую древнерусскую народность с общим для всего государства языком»13. Только в четвертом тезисе не упоминались языковые процессы, зато указывалось, что феодальная раздробленность детерминировала распад единой древнерусской народности, а главную роль в этом распаде сыграли последствия татаро-монгольского нашествия.
2010. Вып. 3
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Из этих опубликованных тезисов очевидно следующее: В. Мавродин почему-то ограничился в основном лингвистическими аргументами, к тому же не раскрыл разницы между двумя типами народностей (как это он сделал в своем докладе на заседании кафедры от 11 ноября 1950 г.) соответственно к его интерпретации положений учения И. Сталина. Первый тип народности - нестойкий, периода слаборазвитого феодализма с неустоявшимися экономическими связями, с сохраняющимися пережитками племенного быта и племенных языков; второй тип - стойкий, представляющий собой нацию в потенции.
Наибольшее внимание присутствующих на конференции привлекла проблема народности вообще и древнерусской в частности. Это, прежде всего, было вызвано тем, что в связи с последними сталинскими произведениями легитимизировалось применение этнокатегории «народность» относительно древнейших периодов этногенеза. Все выступающие указали на ограниченность теоретической базы концепции В. Мавродина, представленной в докладе, построенном в основном на лингвистическом материале. Следует заметить, что при обсуждении ноябрьского доклада историка Д. Лихачев свидетельствовал о том, что база исследования В. Мавродина достаточно широка14. Остается предположить, что В. Мавродин представил в докладе на московскую конференцию главные, по его мнению, положения.
Указанная однобокость, как отмечали оппоненты на конференции, привела к неполному и неточному теоретическому определению народности. По их словам, дефиниция В. Мавродина относительно народности сводилась к тому, что языковая общность, которая есть основа этнической общности, в разные периоды дополняется общностью территории, культуры и политической жизни, а во время образования народности в нацию - экономической общностью. Оппоненты же, исходя из сталинского учения о нации, считали, что «народность даже на ранних этапах своего образования обязательно характеризуется определенными элементами общности экономической, общностью языка, территории и психического состава, что проявляет себя в области культуры»15, то есть теми же признаками общности, что нация. Понятно, что при этом необходимо учитывать разную степень общности на разных этапах развития народности и нации.
В связи с проблемой степеней общности народностей историк восточных языков, монголовед Г. Санжеев (тот самый, кто был одним из участников лингвистической дискуссии на стороне «анти-марристов», а также писал письмо И. Сталину и получил ответ на страницах газеты «Правда» от
2 августа 1950 г.) поднял вопрос по поводу характера общей экономической базы, имевшей место в древнерусском государстве, в отличие от империй Карла Великого и Цезаря. Что конкретно сказал Г. Санжеев, наличный текст информационного отчета о конференции не содержит. Однако, имея в виду, что, согласно взглядам В. Мавродина, экономическая общность - это в основном признак, характеризующий народность на этапе ее преобразования в нацию, то, очевидно, Г. Санжеев с последним не соглашался. Как указывалось, все оппоненты (т.е. и монголовед тоже) придерживались мнения, что народность характеризуется всеми признаками, присущими и нации, только менее стойкими. Из этого следует, что Г. Санжеев должен был высказаться относительно существования определенной степени экономической общности народности в период Киевской Руси (в отличие от упоминавшихся империй). Ведь иначе зачем бы он вообще поднимал данный вопрос, да еще в сравнительном контексте. Напомним, что И. Сталин в статье «О марксизме в языкознании» заметил, что империи Карла Великого и Цезаря не имели общей экономической базы, необходимой для существования единой народности и языка16.
Критикуя ту часть доклада В. Мавродина, где говорилось о началах восточного славянства, исследователь истории России XVII столетия А. Новосельский отметил, что докладчик допустил методологическую ошибку, которая привела к возрождению теории прародины. Он также не согласился и с тем, что положение о развитии этноса от раздробленного состояния к единству принадлежит к числу ошибочных взглядов Н. Марра. Ведь из высказывания И. Сталина об этапах развития языка («от языков родовых к языкам племенным, от языков племенных к языкам народностей и от языков народностей к языкам национальным»)17 очевидно, что этнос развивается к наибольшему состоянию единства. В этом же контексте прозвучало и замечание В. Пашуто по поводу не аргументированности тезиса В. Мавродина относительно того, что прародина является периодом наибольшей языковой и культурной общности славян. Исходя из того, что народность является категорией классового общества и ее формирование происходит параллельно с разложением первобытно-общинных отношений, а оно (согласно исследованием Б. Рыбакова) началось еще в IV столетии, то, как отметил В. Пашуто, формирование древнерусской народности следует поставить в связи с формированием восточнославянской народности. С другой стороны, по мысли В. Пашуто, не следует противопоставлять велико-
русскую народность древнерусской, поскольку развитие русского народа продолжается беспрерывно со времен Киевской Руси, а великорусская народность являет собой определенный этап развития древнерусской народности. Эту мысль развивал и Г. Санжаев. Очевидно, что названные ученые не могли отбрасывать «саму возможность существования древнерусской народности», как утверждает, неверно интерпретируя отчет о ходе конференции, современный украинский археолог и известный противник концепции древнерусской народности Л. Зализняк18.
Участники обсуждения, в частности историки языка Г. Санжеев и В. Сидоров (заметим, что последний уже тогда должен был готовить по поручению Института языкознания доклад по проблеме древнерусской народности для методологической дискуссии по вопросам этногенеза19), раскритиковали представление В. Мавродина о том, что древнерусская народность была якобы уже сформировавшейся и стойкой общностью. Однако они исходили не из того, что совсем отбрасывали возможность ее существования (как их высказывания однозначно трактует Л. Зализняк)20, а из того, что такой тезис противоречил учению И. Сталина. По мысли Г. Санжеева и В. Сидорова, даже нация не сразу складывается как стойкая общность, ведь она формируется продолжительное время21. Именно этим и объясняется то, что оба языковеда отстаивали положение о том, что племенные особенности и диалекты не пропали за время существования Киевской Руси (собственно говоря, то же самое постоянно в предыдущих работах утверждал и В. Мавродин). Ученые, таким образом, указывали на незавершенность формирования единой народности и общего языка, но, очевидно, не ставили под сомнение само существование древнерусской народности.
Не подвергали сомнению факт существования древнерусской народности и другие оппоненты. Так, Г. Санжеев вполне верно заметил, что «если бы в Киевской Руси племенные особенности и диалекты стерлись до определенного нивелирующего уровня, то никакое бы монгольское нашествие, никакая феодальная раздробленность не смогли бы привести к выделению из единой древнерусской народности трех хотя и родственных, но отдельных народностей»22. Ученый также указывал (и с ним соглашались историки В. Пашуто и А. Зимин), что еще «в Киевской Руси были в наличии те три разновидности восточнославянского единства (выделено нами. - Н.Ю., С.Ю.), которые в дальнейшем дали начало трем восточнославянским народностям: русской, украинской и белорусской»23. Понятно, что употребление исследователями выделенного нами словосочетания является не отрицанием существования древнерусской народности и ее единства, а только отрицанием высшей степени этого единства (и стойкости). Именно так понял высказывание Г. Санжеева тогдашний украинский последователь В. Мавродина, научный сотрудник Института истории Украины АН УССР К. Гуслистый. В своей работе, вышедшей в 1951 г., он перед указанной цитатой языковеда приводит аналогичные размышления Б. Грекова из монографии «Киевская Русь» (издание 1949 г.)24. Академик же придерживался концепта существования единого восточнославянского народа времен Киевского государст-ва25. Тот же В. Мавродин в ноябре 1950 г. утверждал, что древнерусская народность еще во времена Киевской Руси положила начало всем трем восточнославянским народностям26.
Видимо, В. Мавродин сознательно пошел на некоторое обострение в обсуждение своей концепции в целях научной эффективности ее апробации. Как показывают наши исследования, историк от начала выдвижения концепции древнерусской народности (1945) вполне верно указывал и аргументировал незавершенность процессов формирования данной народности27. То же самое касается и соответствующих положений его доклада, прочитанного на заседании кафедры истории СССР 11 ноября 1950 г., в общем-то, положенного в основу новейшего доклада. Поэтому совсем не удивительно, что в заключительном слове на конференции он легко согласился пересмотреть вопрос «о степени единства и общности народности Киевской Руси»28.
Итак, на конференции в Институте истории АН СССР в феврале 1951 г., наконец-то, было уделено должное внимание концепции древнерусской народности: последняя вызвала энергичное обсуждение среди присутствовавших историков и языковедов. Хотя предложенное В. Мавродиным терминологическое выражение «древнерусская народность» не вызвало возражений (но и энтузиазма в связи с этим не наблюдалось), однако участники дискуссии подвергли критике некоторые составные части концепции, в частности степень консолидации народности и ее стойкость.
Одним из результатов академической конференции стало внесение изменений в макет первого тома «Истории Украинской ССР». Последние касались отказа от положений В. Мавродина относительно окончательности формирования восточнославянских племен в единый народ, а также того, что начало формирования русских, украинцев и белорусов приходится на времена после нашествия хана Батыя на Русь29. В частности, критикуя автора соответствующего раздела тома К. Гуслистого, его коллега П. Гудзенко указывал ему, что его раздел изложен в духе взглядов профессора В. Мавродина30.
2010. Вып. 3
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Конференция стала важным этапом в процессе научной легитимизации концепции древнерусской народности. Примечательно, что участники дискуссии делали вид, что предложенные В. Мав-родиным тезисы (те, в которых говорится о древнерусской народности), это, что-то, новое. Ученые, вероятно, находились в психологическом состоянии дежа вю, поскольку всем им была хорошо известна изданная в 1945 г. монография «Образование Древнерусского государства». Также им должны были быть знакомы работы военных лет А. Удальцова, в которых ученый аргументировал возможность применения этнокатегории «народность» к ранним формационным этапам развития человечества. Некоторым, возможно, была известна и статья украинского медиевиста Н. Петровского (1942), где впервые концентрированно были изложены характерные моменты концепции «единого народа Киевской Руси и феодальных княжеств», развитой ленинградским профессором.
Можно допустить, что искусственное забвение было вызвано тем, что В. Мавродин в названной монографии опирался на методологию глотогонической теории Н. Марра. Во время идеологической кампании по «искоренению» марризма в советской гуманитаристике были подвергнуты критике работы многих этногенетиков и археологов, историков и языковедов. В частности, остракизму подверглись А. Удальцов, М. Артамонов, Н. Державин, П. Третьяков и др. Поэтому их предыдущие наработки, если и упоминались, то в негативном контексте. Ведь этногенетические концепции в области происхождения восточного славянства названных ученых, как и В. Мавродина, в методологическом аспекте опирались на глотогоническую теорию Н. Марра. Новую же эру в перекрестных дисциплинах языковедения и этногенетики «открыл» в 1950 г. И. Сталин. Из этого понятно, что терминологическое выражение «древнерусская народность», выдвинутое В. Мавродиным еще в «сомнительной» книге 1945 г. и недавно поддержанное таким уже очевидно «ненадежным» авторитетом, как А. Удальцов, особого доверия среди участников дискуссии не вызвало. Для окончательной легитимации понятия (особенно его первой части - «древнерусская») в хронологическом отношении понадобился еще один год, а в политическом - еще один идеологический фактор.
Учитывая то обстоятельство, что исследовательская тема ленинградского историка была одной из важнейшей среди комплекса тогдашних тем этногенетики, логично было бы ожидать, что ученый будет привлечен к работе последующих этногенетических сессий и совещаний. Но этого не произошло, поскольку В. Мавродин в 1951-1953 гг. подвергся гонениям: сначала его сняли с должности заведующего кафедрой, а потом вообще уволили из Ленинградского университета и одновременно исключили из КПСС31. Показательной была рецензия некоего Жукова (опубликованная в журнале «Наука и жизнь») на лекцию В. Мавродина «Роль русской и советской науки в истории мировой культуры» (1948)32, чтобы понять, какие были типичные замечания в адрес ленинградского профессора. Рецензент отмечал низкий теоретический уровень лекции (т.е. практическое отсутствие цитат из трудов классиков марксизма-ленинизма), то, что в ней «нет ни слова о классовой борьбе, о борьбе идеологий и о победе русской передовой мысли», и много других обвинений в подобном же духе33. Очевидно, что такие оценки противоречат оценке современного украинского автора Е. Наконечного, который безапелляционно назвал (в связи с концепцией древнерусской народности) В. Мавродина
34
«идеологом русского сталинского империализма» .
Таким образом, В. Мавродин, хотя и был одним из основоположников концепции, но именно в те годы, когда она активно внедрялась в научный обиход в связи с ее созвучием некоторым положениям сталинских произведений в области языковедения, не имел никакого влияния на ее внедрение (как ошибочно думает Л. Зализняк) и, тем более, не мог быть «на коне» в сложившейся ситуации (как «творчески» развивает положения Л. Зализняка украинский филолог Г. Пивторак)35.
В отчете Института истории за 1951 г. было указано, что февральская конференция «показала необходимость совместной работы историков, археологов и этнографов для решения в свете указаний товарища Сталина основных проблем истории русской народности и нации, а также наций и народностей СССР»36. Лингвист Б. Горнунг, который тоже присутствовал на конференции, через несколько дней на первом заседании в Институте этнографии в рамках подготовки к междисциплинарной методологической дискуссии по вопросам этногенеза свидетельствовал о полной неосведомленности ученых относительно того, что происходит в других отраслях гуманитарных наук37. Это стало еще одним подтверждением необходимости координации усилий ученых в области этногенетики («коллективный поиск этногенеза») чтобы, наконец -то, разрешить ее теоретические проблемы.
Приблизительно в то же время, когда проходила теоретическая конференция в главном академическом институте, в филиале последнего в Ленинграде (ЛОИИ) также прошло несколько заседаний ученого совета, на которых обсуждался вопрос перестройки отделения «в свете произведений И. Сталина по языковедению». В планах ЛОИИ на 1951 г. даже предполагалось провести в марте-
апреле 1951 г. конференцию по проблемам наций «в свете работ товарища Сталина по вопросам языковедения». Одним из вопросов, который должен был быть рассмотрен, был такой - «Основные этапы образования русского народа и нации»38. Но, видимо, после московской дискуссии необходимость в такой конференции отпала.
Среди февральских заседаний ученого совета ЛОИИ коснемся лишь содержания заседания от
21 февраля. Тогда с примечательным докладом «Значение терминов “народность”, “нация” и “национальность” в произведениях И.В. Сталина» выступил академик В. Струве. Ученый-востоковед напомнил присутствующим о том, что он одним из первых задался целью подобрать в работах И. Сталина адекватный термин применительно к обозначению обществ докапиталистических формаций. Этот термин он нашел в тезисах вождя к Х съезду РКП (б), а именно: «народность»39. Указанный терминологический аспект был (как напоминает В. Струве) затронут еще в его статье, опубликованной во втором выпуске сборника «Советская этнография» в 1939 г. 40
Новое подтверждение правильности такого применения этнокатегории «народность» В. Струве находит и в «гениальном исследовании» вождя «Марксизм и вопросы языкознания», в частности в определении И. Сталиным общностей, входивших в состав рабовладельческих и средневековых империй («империи Кира и Александра Великого, или Цезаря и Карла Великого»), как конгломерата «племен и народностей». В итоге В. Струве приходит к выводу, что «гениальное произведение» И. Сталина по языковедению дает окончательное разрешение вопроса о значении указанных терминов41. Таким образом, и академик В. Струве внес свою лепту в процесс легитимации понятия «народность» в хронологическо-формационном диапазоне, применимом и к восточным славянам древнерусской эпохи.
Итак, в контексте идеологической кампании, связанной с «искоренением остатков ошибочной теории Н. Марра», статьи и заметки И. Сталина по вопросам языкознания неумолимо определили характер методологической перестройки этногенетики. В частности, некоторые положения из его произведений легитимизировали применение этнокатегории «народность» относительно древних периодов этногенеза. В применении к восточнославянскому этногенезу это открыло путь к легитимации этнока-тегории «народность» («русская/древнерусская»). Термин «древнерусская» все же вызывал у ученых определенные сомнения и употреблялся в сочетании с другими или вообще не употреблялся.
В этнокатегориальном аспекте сталинской теорией и ее творческим развитием советскими исследователями решался и разрешился вопрос о народности как этнической общности (с определен -ными идентификационными признаками), складывающейся в период разложения родоплеменного строя и перехода к классовому обществу. Впервые в новых условиях термин «народность» относительно древнерусской общности применил В. Мавродин во время своих докладов на академических дискуссиях конца 1950 г. - начала 1951 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Санкт-Петербугский филиал Архива Российской академии наук (далее - СПб. Ф А РАН). Ф. 133. Оп. 1(1950). Ед. хр. 7. Л. 58-68.
2 Смирнов И. И. Общие вопросы периодизации истории СССР // Вопросы истории (далее - ВИ). 1950. № 12. С. 95.
3 СПб. Ф А РАН. Ф. 133. Оп. 1(1950). Ед. хр. 80. Л. 220.
4 Сталин И. Марксизм и вопросы языкознания. С. 37, 38.
5 СПб. Ф А РАН. Ф. 133. Оп. 1(1950). Л. 253-253; Там же. Ед. хр. 7. Л. 68; Там же. Ед. хр. 20. Л. 255, 256.
6 Пашуто В., Черепнин Л. О периодизации истории России эпохи феодализма // ВИ. 1951. № 2. С. 52-80. См., также: Черепнин Л.В. Вопросы методологии исторического исследования: Теоретические проблемы истории феодализма. М., 1981. С. 72-103.
7 Л.В. В институте истории АН СССР // ВИ. 1951. №5. С. 137-139; Научный архив Института российской истории РАН (далее - НА ИРИ РАН). Ф.1 „А”. Оп. 1. Ед. хр. 592. Л. 2; См. также: Юсова Н.М. Генеза концепту «давньоруська народність» у радянській історичній науці // Український історичний журнал (далее - УІЖ). 2001. 8№ 6. С. 74-77.
8 Центральный государственный архив в г. Санкт-Петербурге (далее - ЦГА СПб.). Ф. 7230. Оп. 15. Ед. хр. 239. Л. 33-38.
9 НА ИРИ РАН. Ф.1 „А”. Оп. 1. Ед. хр. 592. Л. 2. К сожалению, в связи с плохой сохранностью и рассеянностью фондов Института истории АН СССР, (они находятся в двух архивах: НА ИРИ РАН и А РАН. Ф. 1577, не удалось найти дело, где бы были представлены документальные материалы, иллюстрирующие ход дискуссии.
10 Л.В. В институте истории АН сСсР. С. 137.
11 Мавродин В.В. Образование древнерусского государства. Л., 1935. С. 392.
12 См.: Сталин И. Марксизм и вопросы языкознания. М., 1950. С. 25.
13 Л.В. В институте истории АН сСсР. С. 137.
2010. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
13 ЦГА СПб. Ф. 7230. Оп. 15. Ед. хр. 239. Л. 31.
15 Л.В. В институте истории АН сСсР. С. 137.
16 Сталин И. Марксизм и вопросы языкознания. С. 10.
17 Там же. С. 9.
18 См., напр.: Залізняк Л. Де, як і коли виникла давньоруська народність. (До 50-річчя проблеми) // Пам’ять століть. 1998. № 6. С. 8.
19 А РАН. Ф. 132. Ед. хр. 363. Л. 12.
20 См.: Залізняк Л. Де, як і коли виникла давньоруська народність. С. 8.
21 Л.В. В институте истории АН СССР. С. 138.
22 Там же. С. 138.
23 Там же.
23 Гуслистий К.Г. Значення праць Й.В. Сталіна з питань мовознавства для радянської історичної науки. Стенограма публічної лекції. Київ, 1951. С. 23. - См. также: Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1939. С. 8.
25 Греков Б.Д. Киевская Русь. С. 375.
26 ЦГА СПб. Ф. 7230. Оп. 15. Ед. хр. 239. Л. 33, 35.
27 См., напр.: Юсова Н. Генезис концепції давньоруської народності в працях В.Мавродіна: від виникнення ідеї до розгорнутої постановки проблеми // Слов’янські обрії. Київ, 2006. Вип. 1. С. 259, 260.
28 Л.В. В институте истории АН СССР. С. 139.
29 НА ІІУ НАН України. Ф. 1. Оп.1. Од. зб. 297. Арк. 63.
30 Там же. Од. зб. 297. Арк. 65.
31 Дворниченко А.Ю. Владимир Владимирович Мавродин: Страницы жизни и творчества. СПб., 2001. С. 25-29; Пугачёв В.В., Динес В.А. Историки, избравшие путь Галилея: статьи, очерки. Саратов, 1995. С. 173, 175.
32 Мавродин В.В. Роль русской и советской науки в истории мировой культуры. Стенограмма публичной лекции, прочитанной в Ленинграде в 1938 г. Л., 1938. 36 с.
33 ЦГА СПб. Ф. 7230. Оп. 13. Ед. хр. 1770. Л. 131, 132.
33 Наконечний Е. Украдене ім’я: Чому русини стали українцями. 3-е вид., доп. і випр. Львів, 2001. С. 120.
35 См., напр.: Залізняк Л. Де, як і коли виникла давньоруська народність. С. 6-7; Півторак Г.П. Походження українців, росіян, білорусів та їхніх мов. Міфи і правда про трьох братів слов’янських зі „спільної колиски”. Київ, 2001. С. 58.
36 НА ИРИ РАН. Ф.1 „А”. Оп. 1. Ед. хр. 592. Л. 2.
37 А РАН. Ф. 132. Оп. 1. Ед. хр. 363. Л. 6.
38 СПб. Ф А РАН. Ф. 133. Оп. 1(1951). Ед. хр. 3. Л. 68.
39 Там же. Ед. хр. 10. Л. 7.
30 Струве В.В. Советская этнография и ее перспективы // Советская этнография. 1939. Вып. 2. С. 6, 7.
31 СПб ФА РАН. Ф. 133. Оп. 1(1951). Ед. хр. 10. Л. 8.
Поступила в редакцию 12.08.09
N.N. Yusova, candidate of science, scientific researcher, S.L. Yusov, candidate of science, scientific researcher
The first discussions by the academians on the problem of old-Russian folk (beginning of 1950 )
The development of academical discussions on the problem of ethnogenesis of East Slavs is analyzed in connection with the linguistic works by I.V. Stalin.
Keywords: discussion, old-Russian folk, ethnogenesis, ethnocategory, East Slavs, Russian people, I.V. Stalin, V.V. Mavrodin.
Юсова Наталья Николаевна, кандидат исторических наук, научный сотрудник
Институт истории Украины НАН Украины 01001, Украина, г. Киев, ул Грушевского, 4
Юсов Святослав Леонидович, кандидат исторических наук, научный сотрудник Институт истории Украины НАН Украины 01001, Украина, г. Киев, ул Грушевского, 4 E-mail: Yusovnsv@mail.ru
