CC BY
9
В.А. Борисенко ORCID Ю: 0000-0001-5065-9274
Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, Россия
УДК 81'42+81'367.626.1
ПЕРВОЛИЧНОСТНЫЕ СУЖДЕНИЯ И ИХ ПРАГМАТИЧЕСКАЯ НАГРУЗКА В РЕАГИРУЮЩИХ РЕПЛИКАХ ИНТЕРВЬЮИРУЕМОГО ПОЛИТИКА
В рамках нашей публикации мы утверждаем, что в интервью местоимение 1-го л. ед. ч. задействуется политиками в целях репрезентации своего «Я», непосредственно соотносится с личностным освещением политика своего образа в позитивном свете. С опорой на данное местоимение респондент сообщает о том, какую деятельность он проводит, чтобы быть хорошим политиком, оно также: 1) вводит в интервью индивидуально-личностное измерение, когда политик выражает мнение об обсуждаемой ситуации; 2) указывает на те действия, которые должно предпринять политическое сообщество с целью урегулирования конфликтного положения дел; 3) манифестирует компетентность, знания и ответственность респондента в отношении определенной проблематики. Политическое интервью предстает не только источником актуальной информации, но и коммуникативно-дискурсивной средой, в которой политик репрезентирует свой желаемый образ, в том числе говорит о себе, озвучивая автобиографические события. Политик освещает информацию о себе как представителе социума и отдельном индивиде, обладающем жизненным опытом, с опорой на эту информацию выражает эмоции и мысли.
Автор акцентирует внимание на функциях личное местоимения 1-го л. ед. ч. в реактивном речевом действии политика. Утверждается, что данное местоимение, как и соотнесенные с ним формы притяжательного и возвратного местоимений, выполняют самые разнообразные функции, служат не только средством референции на адресанта, но и обеспечивают субъективный характер суждений, излагаемых с позиции «Я».
Ключевые слова: политическое интервью, реагирующая реплика, образ политика, личное местоимение 1-го л. ед. ч., референция, фатический контакт.
Введение. В текущих гуманитарных изысканиях междисциплинарного характера жанр политического интервью трактуется как разновидность институциональной беседы, в ходе которой адресатом извлекается актуальная информация о событиях в мире и стране, озвучиваются мнения и комментарии официальных лиц об этих событиях [3], [7], [18]. Обмен диалогическими репликами в рамках политического интервью предопределяется устоявшимися социокультурными конвенциями [8, с. 317], [10, р. 108], [21, р. 83], [22, с. 82]. На основании подобных конвенций рассматриваемый нами тип институциональной беседы последовательно дифференцируется от повседневного неформального общения, неофициальной беседы.
К базовым конвенциям неформального разговора относится последовательный характер организации: собеседники попеременно меняются коммуникативными ролями говорящего и слушающего, при первой же возможности один из собеседников имеет право самостоятельно брать на себя инициативу говорения, отклоняться от избранной темы или обеспечивать подобным правом партнера по взаимодействию, т.е. занимать исключительно созерцательную позицию. При этом оба собеседника в процессе реализации своих речевых намерений не ограничены в выборе речевых актов и в выражении своих эмоций. Политическое интервью, напротив, определяется в терминах преимущественно вопросно-ответной интеракции [19]. Речевая активность собеседников ограничивается соответствующими функциями: интервьюер инициирует вопросительную реплику, открывает и закрывает официальную беседу, респондент дает ответы на поставленные вопросы.
Обзор литературы. Методы. В лингвистических исследованиях указывается, что в политическом интервью вопросительные реплики - по сравнению с неформальной беседой - обладают иной структурой: интервьюер априорно наделен правом инициации вопросительного речевого хода, который может оформляться как логический результат предшествующего анализа текущих событий или комментария к
ним [1, с. 405], [13, p. 137]. Другими словами, инициатор беседы может вступать в разговор с респондентом не с непосредственного вопроса, а - в рамках этой же диалогической реплики - предварять вопрос аналитическим анализом обсуждаемого события, т.е. представлять запрос информации как само собой разумеющийся в сложившейся политической ситуации. Респондент, в свою очередь, рискует быть приостановленным, как только интервьюер добился от него минимального релевантного ответа [20, p. 2537], призван вступить в беседу после того, как вопрос будет исчерпывающе озвучен, даже если в момент инициации вопросительной реплики появляется возможность «вклиниться» в обсуждение. В неформальном разговоре подобная конвенция преимущественно игнорируется: слушающий может перебивать говорящего, спонтанно задавать встречный вопрос, сопровождая запрос информации оценочными суждениями. Еще одним важным аспектом разворачивания политического интервью является его предназначенность для третьего участника беседы - аудитории слушателей, зрителей или читателей [5], [6].
Вышеупомянутые конвенции формируют базис стандартного политического интервью, рассматриваются как его интегральная часть. Однако некоторые конвенции все же могут нарушаться. В частности, отступлением от стандартного хода институциональной беседы считается прерывание респондентом интервьюера, явное выражение несогласия респондента с интервьюером [13]. Кроме того, респондент не должен задавать вопросов интервьюеру, поскольку его роль ограничивается предоставлением ответов. В ходе развития политического интервью может наблюдаться отклонение от стандартного сценария «вопрос - ответ», что, в свою очередь, создает основу для конфронтации между собеседниками, которые начинают одновременно говорить, а респондент - отвечать до того, как вопрос был исчерпывающе озвучен. Как свидетельствуют наши наблюдения, подобные отклонения являются достаточно частными в ходе политического интервью.
Исходно ожидается, что инициатор интервью, предваряя вопрос комментариями или аналитическим анализом обсуждаемого события, реализует объективную, нейтральную оценку, не выражает мнения относительно сложившейся ситуации. Исследователи прибегают к методу конверсационного анализа, вводят понятие «основание оценки», чтобы проследить, каким образом интервьюер избегает субъективности, поддерживает беспристрастность, осуществляя запрос актуальной информации. В частности, демонстрируется, как инициатор политического интервью задействует «переключения» в представлении оснований оценки, т.е. говорит от лица «их», «других» с целью достижения нейтрального характера запроса информации [2], [4], [12]. С опорой на данные «переключения» интервьюер имеет возможность представлять различные точки зрения и при этом не быть улученным в выражении личностного мнения относительно обсуждаемой проблематики. Респондент, напротив, активно выражает мнения, выявляет специфику сложившейся проблемы сквозь призму субъективного видения. В связи с этим в реагирующих репликах респондента, обладающих преимущественно ассертивным характером, частотным оказывается личное местоимение 1-го л. ед.ч. и соотносящиеся с ним формы притяжательных и возвратных местоимений. В целях исследования прагматической нагрузки и функций местоимения 1-го л. ед. ч. в публикации задействуется метод дискурсивного анализа реагирующих реплик политического интервью, предполагающий учет контекстуального фактора и исходных намерений адресата-политика.
Результаты и дискуссия. Как показывают наши наблюдения, особую прагматическую значимость это местоимение приобретает в политических интервью непосредственно перед выборами, когда респондент, освещая автобиографические факты, прибегая к явным и неявным средствам, стремится убедить аудиторию в том, что общественность должна голосовать именно за него. В подобный переломный момент политик репрезентирует свой образ в максимально позитивном свете, воссоздает портрет себя как наиболее подходящую кандидатуру на вакантный пост.
В примере (1) политик, лидер Демократов, заявляет о своих перспективах переизбрания в Федеральных выборах, освещая различные аспекты своей деятельности, релевантные для данного поста:
(1) "I: As I understand, you've not achieved a quota on primaries in Queensland, and now you've got the Women's Party with a capacity to bleed primary votes from you that makes your preference flow vital for your survival
R: It doesn't one of the ironies of this contest that because I'm vocal and visible. People think that I'm automatically reelected, but I'm not. I'm a Democrat, I'm a Queenslander and I'm in the contest with Labor, the Women's Party and with the Queensland greens for the last seat in Queensland" [10].
В инициирующей реплике интервьюер говорит о респонденте как о кандидате на пост, у которого имеются проблемы с переизбранием, каждый раз обращаясь к собеседнику посредством личного и притяжательного местоимений 2 л., ед. ч. (you, your). Эти местоимения служат однозначным средством референции на респондента как кандидата на вакантный пост, индивида, который стремится снова занять выборную должность. Респондент, в свою очередь, реагирует на эти референции посредством личного местоимения I, таким образом выявляя, что говорит о собственной смысловой позиции в сложившемся положении дел. Респондент подчеркивает, что его переизбрание на должность не является автоматическим (People think that I'm automatically reelected...). В этом суждении респондент заостряет внимание интервьюера на то, что думает о нем электорат, а затем меняет эмфатический акцент в утверждаемом на представление собственной позиции в этой ситуации (.but I'm not). В данном случае политик представляет личностное видение ситуации, а именно проблему, которую ему предстоит решить как рядовому индивиду общества, а не как представителю определенной партии, лидеру Демократов. В подобном представлении проблемы заключается освещение индивидуальной позиции политика, его личного участия в разрешении проблемы, что, в свою очередь, манифестируется высказываниями от первого лица.
В рамках этого же суждения респондент конструирует свой положительный образ как обоснование возможности быть переизбранным на занимаемый до этого пост, мы снова обнаруживаем последовательность Я-высказываний. В суждении I'm vocal and visible перволичностный характер утверждаемого усиливается за счет аллитерации. Политик выявляет существенную характеристику своей идентичности, констатируя географические параметры жизни и деятельности (I'm a Queenslander). Он также упоминает, что относится к Демократической партии (он является ее руководителем). Другими словами, в реактивной реплике политика последовательность Я-высказываний воссоздает его личные и профессиональные качества, которые можно рассматривать как интегральную часть его идентичности. Интересно отметить, что портрет респондента дополняется штрихами о его соперниках в сфере политической деятельности (I'm in the contest with Labor, the Women's Party and with the Queensland greens for the last seat in Queensland). В данном сегменте реагирующего диалогического хода политик неявно уточняет свои личностные качества, снова указывает на свою партийную принадлежность и говорит о трудной судьбе политика в современном мире.
Проанализированные нами суждения, вводимые личным местоимением 1-го л. ед. ч., в рамках реагирующей реплики респондента дают исчерпывающую картину идентичности политика как представителя определенного социума. Как мы увидели, это местоимение выступает в качестве конструктивного средства установления фатического контакта с интервьюером и аудиторией. Этот контакт становится особенно существенным в период избирательных кампаний, и частотность местоимения I в реактивном действии политика ярко иллюстрирует этот факт. Личностная реакция политика осуществляется в контексте соперничества за выборную должность, сам политик порождает позитивный образ себя с целью доказать свои преимущества для того, чтобы занять эту должность.
Проанализируем еще один пример, в котором респондент политического интервью детализует свои текущие полномочия, отражает эту информацию посредством Я-высказываний:
(2) "I: So, Kate Carnell, the leader of the Liberal party, did not try to discipline you in any way when you came on this program about a week ago and said that she had got it wrong.
R: Not after that event, no, she didn't.
I: Well, some people would say that that reflects very badly on Kate Carnell's leadership.
R: I don't think so. I think she's a true liberal. What she's saying is that the individual has a right to say. What they think and in fact they do know that I do have these two hats. I was preselected on the basis of my work with rates and they knew that and that was why they elected me. So I don't see that that's a problem. I think that it's a plus that they can accept that" [14].
Респондент представляет две свои общественно важные роли - как члена Либеральной партии и председателя Ассоциации ценообразования, выражаясь об этом образно: I do have these two hats. Утверждая это, респондент явно заявляет о своей личностной позиции, фреймирует данное положение дел как известное представителям его партии (.and in fact they do know that I do have these two hats). В этом случае местоимение they непосредственно манифестирует членов Либеральной партии. Актуа-
лизуя личное местоимение 3-го л. мн. ч., политик фактически дистанцируется от своей партии, вводит в свое суждение дейктическое измерение I - they, основанное на противопоставлении.
Далее респондент освещает свои полномочия, утверждая, что он выбран на должность в результате предварительного отбора среди представителей Либеральной партии: I was preselected on the basis of my work with rates. Это, суждение, в свою очередь, подразумевает, что, несмотря на то, что политик в настоящий момент испытывает волну критики от представителей своей партии, именно эта партия делегировала его на избираемый пост на основе его активной деятельности. Эта деятельность послужила источником конфликта между респондентом и представителями партии, к которой он сам принадлежит. Политик делает особый логический акцент на сегменте my work with rates, подчеркивая, что именно он -как автономный индивид - осуществлял эту работу, неся ответственность за нее в настоящий момент.
Политик также представляет себя как индивида, которого партия избрала на должность (they elected me). В данном случае респондент репрезентирует себя как объекта, воспринимаемого с точки зрения других индивидов. Описывая подобным образом свое избрание на должность, политик неявно подразумевает, что «другие» (номинируемые местоимением they) не подвергают сомнения его профессионально-индивидуальные качества. Освещая свою деятельность, исходя из подобных перспектив (I и me), политик, фактически, утверждает, что его деятельность является действенной как с его личностной точки зрения, так и согласно мнению представителей Либеральной партии, хотя и полагает, что занимает позицию, которая идет вразрез с партийными взглядами на текущее положение дел.
В ходе интервью респондент фокусирует повышенное внимание интервьюера и аудитории на своем индивидуальном имидже. Представляется, что причиной этому являются особенности его позиции в конфликте с партией, к которой он принадлежит. При этом политик берет на себя полную ответственность за этот конфликт, частотно задействует местоимение I в целях отражения своей личностной позиции не как представителя Либеральной партии, а как индивида, принадлежащего к определенному социуму. Местоимения I (me), my также выявляют наличие обязательств респондента перед партией, вовлеченность в контакт с интервьюером и аудиторией.
Предвыборные суждения политика последовательно отражаются и в фрагменте (3) из интервью, взятого накануне переизбрания на должность в Парламенте:
(3) "I: Will you hold your seat?
R: It's a tough fight as you well know. I've never had a luxury of a safe seat and I'm in there battling again and I'll be battling tomorrow night..." [15].
В реагирующей реплике респондент освещает свой стиль жизни как политика, переживающего время выборов, надеется, что его кандидатура снова пройдет в Парламент. Описывая ситуацию переизбрания, политик задействует концептуальную метафору сражения, которая устойчиво ассоциируется с соперничеством в политических кругах за высокие должности в Парламенте. Респондент говорит о трудностях предвыборной борьбы, последовательно употребляя местоимение 1-го л. ед.ч. несколько раз. Повтор данного местоимения создает прагматический эффект усиления той идеи, что политик представляет факты и суждения как отдельный индивид. В этом видится подчеркивание личного участия в предвыборной гонке, соперничество с конкурентами на должность рассматривается как сражение в одиночку.
В инициирующей реплике интервьюер запрашивает респондента о том, удержится ли он на своей настоящей должности, предполагая, что собеседник даст ответ как политик, обладающий индивидуальными взглядами на происходящее. Респондент, в свою очередь, поддерживает данную иллокутивную установку интервьюера, что находит отражение в репрезентации себя посредством личного местоимения 1-го л. ед. ч. В структуре реагирующего речевого действия последовательно отражаются три временных плана - прошедшее, настоящее и будущее, что исчерпывающе выявляет специфику вовлеченности в избирательную кампанию. Политик прежде всего говорит о собственном индивидуальном опыте участия в предвыборной гонке: I've never had a luxury of a safe seat, с опорой на местоимение I репрезентирует себя как отдельного индивида. Затем он отражает трудности своего текущего участия в электоральной кампании: I'm in there battling again, фактически, связывая воедино свою настоящую деятельность с тем, что было выполнено им в прошлом. Показателем этой связи выступает наречие again. Опять-таки местоимение 1-го л. ед.ч. фиксирует личностно-индивидуальный характер текущей
деятельности политика. В финальном сегменте реагирующей реплики политик задействует ту же самую лексику для указания на то, что он будет делать в день выборов: and I'll be battling tomorrow night.
В примерах (1)-(3) респонденты обнародуют актуальную информацию о своей деятельности на политическом поприще. В проанализированных фрагментах интервью воспроизводятся автобиографические события из жизни политиков, в том числе, в период предвыборной борьбы. Широкий контекст избирательных кампаний, в рамках которого осуществляются интервью, предопределяет то, что респонденты излагают факты из своей собственной жизни, отражают свой индивидуальный опыт активного участия в текущей политической жизни.
Представляется, что можно говорить об эмоциональном переживании респондентами этих фактов (ср. примеры (1), (3)). Другими словами, исходные установки интервью, в которых политики опрашиваются о своем личном участии в предвыборной борьбе, оказывают влияние на выбор языковых средств, отражающих это участие (ср. использование аллитерации, концептуальной метафоры). С опорой на Я-высказывания политики, фактически, говорят о своих эмоциональных переживаниях событий, связанных с выборами, выражают субъективную точку зрения на свою деятельность и образ жизни, конструируют позитивный образ себя даже на фоне конфликта с представителями партий, которые они представляют на выборах.
Позитивный образ политика в интервью также конструируется с опорой на перволичностные суждения о собственной ответственности за совершаемые действия. Ср. пример (4), в котором политик говорит о той ответственности, которая сопровождает его деятельность в министерстве, как он ответственно подходит к своей работе на посту министра:
(4) "I: Did you promise much more than you could ever realistically deliver?
R: What I did is to take my responsibilities as environment minister seriously. I identified areas which were likely to have high conservation value, so that all those areas were before government as government makes a whole of decisions, but it's not enough. Let's get it clear the environment minister has a responsibility to identify those areas that are likely to warrant interim protection. That's my responsibility. I took it seriously" [17].
В реагирующем речевом действии респондент стремится оправдать свои действия в сфере управления лесным хозяйством в ответ на скрытую критику интервьюера относительно того, что он не сдержал свои обещания. Личное местоимение you, актуализованное в стимулирующей реплике, в референциальном отношении указывает на респондента, индивидуализует критику деятельности респондента. Сам респондент интерпретирует местоимение you как непосредственно номинирующее его индивидуальную личность, отражает свою деятельность на посту министра с целью предотвращения последующих критических замечаний. С опорой на Я-высказывания респондент констатирует свою индивидуальную позицию в рассматриваемой проблематике, что, в свою очередь, подчеркивается употреблением притяжательного местоимения my (my responsibilities as environment minister). Интервьюируемый субъект отмечает, что он серьезно относится к своим должностным обязанностям, а поэтому конструирует свой позитивный образ политика, должным образом выполняющего свою работу. В частности, респондент освещает специфические случаи проявления его ответственности на посту министра, отражаемые им действия носят личный характер, поскольку оформляются в виде пропозиций, вводимых местоимением 1-го л. ед.ч. После этого респондент переформулирует то, что предварительно было сказано, вводя безличностную референцию (the environment minister has a responsibility...), конкретизирует должностные обязанности министра окружающей среды. В последнем сегменте диалогической реплики выявляется, что все перечисленные обязанности с особой тщательностью выполняются респондентом. Наблюдается сдвиг the Environment Minister's responsibility ^ my responsibility, фокус внимания интервьюера и аудитории переключается с общего на личностное. Респондент неоднократно повторяет, что со всей ответственностью подходит к выполнению своих должностных обязанностей, оформляя свои суждения как перволичностные, что, соответственно, способствует конструированию позитивного имиджа политика в интервью.
Позитивный образ политика также предполагает тесный контакт с электоратом. В примере (5) респондент, член законодательной ассамблеи, повествует о своей деятельности сквозь призму контактов с потенциальными избирателями, таким образом воссоздавая свой образ хорошего политика. Интервьюируемый субъект озвучивает автобиографические факты, которые вводятся в реагирующую реплику посредством Я-высказываний:
(5) "R: ...As soon as people who heard that the rates debate was on I was flooded with calls and there are lots of different people who continue to raise. The last night I was at the tuner residents association and a war pension widow was there and came across to talk to me about the fact that she is still in her house and she is having huge difficulty rates, but continues to do so because that's where she's lived there since before the war. And clearly we have a problem with our system of payments, we have a problem with how the rates are constructed for somebody like that" [16].
Имманентной частью ответственности политика предстает диалог с представителями общественности, принятие во внимание мнений рядовых представителей общества и озвучивание их в Парламенте. Одновременно контакты с широкими массами общественности работают на имидж хорошего политика. Респондент констатирует факты своей вовлеченности в контакт с общественностью (I was flooded with calls), идентифицирует себя с социальным сообществом, которое он представляет в Парламенте. Политик упоминает о том, что лично участвовал во встречах с общественностью (I was at the tuner residents association). Конструируя образ себя в интервью, респондент обнародует информацию о своей деятельности. Повествуя о своих разговорах с общественностью, респондент репрезентирует себя как субъекта, который должным образом выполняет свою работу, представляет в Парламенте интересы общественности и, следовательно, конструирует образ себя как хорошего политика.
Интервьюируемый субъект выявляет свою личную вовлеченность в контакт с рядовыми представителями общества, что подчеркивается употреблением личного местоимения 1-го л. ед.ч. (a war pension widow was there and came across to talk to me). Используя это местоимение, политик репрезентирует себя как объекта, воспринимаемого с точки зрения других субъектов, как лицо, с которым желают говорить обычные люди. Далее следует перволичностное повествование о своих действиях, направленных на то, чтобы помочь людям. Данный тип повествования предопределяет субъективную направленность интервью. Респондент сообщает факты своей профессиональной деятельности, которая основывается на тесных контактах с электоратом, что поддерживает его образ хорошего политика в глазах интервьюера и аудитории.
Как показывает собранный нами материал, поддержание образа хорошего политика с неизбежностью предполагает озвучивание результатов своей деятельности с опорой на Я-высказывания. Эти результаты исходно определяются респондентом как позитивные, что поднимает авторитет политика в глазах интервьюера и аудитории. В примере (6) респондент, представитель законодательной ассамблеи, раскрывает то, что он намеревается сделать, чтобы обнаружить факты обвинения одного из своих коллег в сексуальном домогательстве:
(6) "R: ... As I said previously it is very difficult to make a comment from where I am. What I'm interested in doing is ensuring the highest possible standards. When I get back, I'll look at it very carefully" [11].
Респондент подчеркивает действенность уже некогда высказанной своей позиции в отношении обсуждаемой проблематики (As I said previously...), однако ему трудно высказаться однозначно, поскольку интервью проходит в другом городе, в отрыве от места его деятельности (it is very difficult to make a comment from where I am). Интервьюеру и аудитории становится очевидным, что когда политик вернется в Лондон, он со всей тщательностью изучит сложившееся положение дел. Опять-таки респондент задействует Я-высказывания, указывает на личное участие в разрешении сложившейся проблемы, что, в свою очередь, дает ему возможность конструировать образ себя как хорошего политика, который исполняет возложенные на него обязанности морально допустимым образом.
Хороший политик отличается специфической деятельностью в Парламенте. Ср.:
(7) "I: So you are going to take the fairly unpopular step. Are you calling for the toll?
R: I'm not going to do that because I see that there are huge problems. I moved urgency in the former Parliament and there was a resolution of the Lower House. The government goes ahead with the eastern distributor to get that traffic under Taylor Square. I'm calling for action and we want the government to get on with it and we want it to be completed as soon as possible" [23].
В ответном речевом действии респондента содержится целый кластер референций на действия, совершаемые им. Прежде всего интервьюируемый субъект указывает, какие действия не будут совершены им в предстоящем будущем, причем при этом данное решение обосновывается веским аргументом (I'm not going to do that because I see that there are huge problems). Респондент также обнародует инфор-
мацию о тех действиях, которые были совершены им лично и возымели позитивный результат. Политик подчеркивает свою вовлеченность в важную деятельность. Указания на деятельность респондента в прошлом и настоящем вводятся посредством Я-высказываний, что, в свою очередь, порождает его позитивный образ как успешного политика.
В процессе разворачивания политического интервью респонденты озвучивают информацию о своей успешной деятельности в прошлом, настоящем и будущем. Говоря о достигнутых позитивных результатах, респонденты воссоздают образ себя как успешных политиков, который во многом конструируется с опорой на обнародование фактов из своей профессиональной деятельности и Я-высказывания. Политики изображают себя как субъектов, наделенных определенными полномочия, компетентными в обсуждаемой проблематике. При этом наличие полномочий трактуется преимущественно как результат предварительной успешной деятельности. Я-высказывания нацелены на убеждение интервьюера и аудитории в том, что сам политик обладает индивидуальной властью. В частности, эта власть проявляется при планировании бюджета. В примере (8) интервью берется у министра здравоохранения, который отчитывается, как тратятся бюджетные деньги:
(8) "I: ... Are you really throwing thousands of dollars for nothing?
R: I'm not throwing money, I can assure you especially in the current budget climate [24].
Респондент обнародует информацию о том, как под его руководством тратятся бюджетные деньги на здравоохранение. При этом это действие трактуется как исполняемое самим респондентом (I'm not throwing money). Другими словами, интервьюируемый субъект подразумевает, что обладает полномочиями для того, чтобы осуществлять контроль над распределением государственных денег, и это является частью его деятельности на посту министра. В текущем контексте интервью местоимение I репрезентирует также правительство, от лица которого говорит респондент. У интервьюера и аудитории складывается позитивное впечатление о респонденте как о влиятельном политике, плодотворно решающем дела государственной важности. В примере (8) респондент дает интервью как лицо, наделенное властью. В целях конструирования подобного образа политик задействует Я-высказывания в сочетании с предикатами, отражающими его действия, которые являются прямым следствием реализации этой власти (принятие решений, связанных с расходом бюджетных денег). Обладание властью становится для политика основой воспроизведения своего Я в интервью.
Заключение. Во фрагментах интервью (1) - (8) респонденты освещают события, в которых они непосредственно участвуют, что дает им возможность оформлять свое мнение и суждения посредством Я-высказываний. Респонденты выявляют разнообразные ипостаси позитивного образа политика, какой деятельностью они занимаются, будучи политиком, как эта деятельность влечет за собой реализацию власти, которой они наделены. Они защищают свои суждения, отмечая, что не обладают достаточными знаниями для вынесения решения по обсуждаемой проблеме. Все проанализированные реакции респондента, в которых освещается информация о себе, имеют общую характеристику, а именно данные реакции вводятся посредством личного местоимения 1-го л. ед. ч. Местоимение I, другими словами, задействуется респондентом политического интервью, когда им обнародуется информация о себе, приводятся личностные суждения.
Отражение личного участия в обсуждаемых событиях предполагает, что респондент является единственным субъектом, который владеет достоверной информацией, а поэтому подобные факты, освещаемые в политическом интервью, являются наименее противоречивыми, несмотря на то, что представляются сквозь призму субъективного восприятия. Когда респондент говорит о события, в которых непосредственно участвовал, то его знания об этих событиях превосходят осведомленность интервьюера. Роль респондента в политическом интервью заключается в том, чтобы убедить интервьюера и аудиторию в достоверности освещаемых событий. Эта роль преимущественно реализуется с опорой на обнародование личного участия в этих событиях в форме Я-высказываний.
Местоимение 1-го л. ед. ч. является средством установления фатического контакта с аудиторией, выявляет высокую степень вовлеченности политика в диалог с аудиторией. Это местоимение может задействоваться как индикатор установления дистанции между голосом политика и «другими». Когда респондент говорит о себе, актуализуя автобиографические события, он конструирует образ себя как хорошего политика, что неизбежно влечет за собой подчеркивание личностных качеств и полномочий,
упоминание о личном участии в разрешении сложившейся ситуации. В изложении информации о себе освещение автобиографических событий осуществляется с опорой на использование личного местоимения 1-го л. ед. ч.
Библиографический список
1. Акопова Д.Р. Стратегии и тактики политического дискурса // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2013. - № 6(1). - С. 403-409.
2. Качмазова А.У., Тамерьян Т.Ю. Когнитивные механизмы этностереотипизации «своих» и «чужих» // Политическая лингвистика. - 2014. - № 4. - С. 298-305.
3. Кошкарева Н.Н. Политическое интервью межкультурного уровня: реализация конфронтацион-ной и кооперативной стратегии // Вестник Томского государственного педагогического университета. -2015. - № 4(157). - С. 148-152.
4. Резникова Е.В. Личные местоимения в политическом дискурсе // Ярославский педагогический вестник. - 2012. - Т.1 (Гуманитарные науки). - № 1. - С. 180-183.
5. Тамерьян Т.Ю., Цаголова В.А. Номинативное поле социоперсонального концепта KANZLERIN ANGELA MERKEL - КАНЦЛЕР АНГЕЛА МЕРКЕЛЬ // Политическая лингвистика. - 2013. - № 4. -С. 151-155.
6. Тамерьян Т.Ю., Цаголова В.А. Прагматика прецедентных феноменов в немецком политическом дискурсе // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. - 2014. - № 16. - С. 256-267.
7. ЧащинаА.М. Вербальные средства реализации манипулятивной стратегии в англоязычном политическом интервью // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - 2013. - № 1(19). - С. 202-205.
8. ЯковлеваМ.Т. Интервью в политической журналистике // Филология и образование: 80 лет развития русской словесности в Республике Саха (Якутия). - Чебоксары: «Центр научного сотрудничества "Интерактив плюс"», 2016. - С. 317-318.
9. Andone C. Strategic maneuvering in a political interview: the case of responding to an accusation of inconsistency // The pragmatics of political discoursr. Explorations across cultures. - Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2013. - P. 103-124.
10. An election like no other // http://www.politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
11. Energy prices: A fair deal for the tax-payer? // http://www.politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
12. Fairclough I., Fairclough N. Political discourse analysis. A method for advanced students. - L., NY.: Routledge, 2012. - 280 p.
13. Kenzhekanova K.K. Linguistic features of political discourse // Mediterranean Journal of Social Sciences. - 2015. - Vol. 16, № 6 S2. - P. 192-199. doi: 10.5901/mjss.2015.v6n6s2p192
14. Liberal through and through // http://www.politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
15. North Shropshire: ready to thrive in a post-Brexit world // https://www.politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
16. Polishing up the European Union // http://www.politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
17. Reading the current state of British politics // http://www.politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
18. Sharndama E.S., Discursive strategies in political speech: a critical discourse analysis of selected inaugural speeches of the 2015 Nigeria's gubernatorial inaugurals // European Journal of English Language. Linguistics and Literature. - 2016. - Vol. 3, № 2. - P. 15-28.
19. SivenkovaM. On metapragmatics of British, German and Russian political questions and answers // The pragmatics of political discourse. Explorations across cultures. - Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2013. - P. 21-46.
20. Shojaei A. A critical discourse analysis of political ideology and control factors in news translation // Theory and Practice in Language Studies. - 2012. - Vol. 2, № 2. - P. 2535-2540.
21. Voicu C-G. Communication as political discourse: persuasive mechanisms and strategies // International Journal of Communication Research. - 2013. - Vol. 3, № 3. - P. 210-216.
22. Tameryan T.Yu. Chancellor of Germany in the metaphoric mirror of political discourse // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2015. - № 4(45). - С. 81-87.
23. The need for an effective industrial strategy // politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
24. The terrible strain inflicted by the Conservatives on health services // https://www.politicsfirst.org.uk. (дата обращения: 19.10.2017)
Борисенко Виктория Александровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры межкультурной коммуникации и методики преподавания иностранных языков, Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, Россия.
Для цитирования: Борисенко В.А. Перволичностные суждения и их прагматическая нагрузка в реагирующих репликах интервьюируемого политика // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2017. №4 . С. 36-46.
FIRST PERSON JUDGMENTS AND THEIR PRAGMATIC LOAD IN THE REACTIVE REPLICAS OF THE POLITICIAN INTERVIEWED
Viktoriya A. Borisenko ORCID iD: 0000-0001-5065-9274
Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia
In our article we state that in interviews politicians use the first person pronoun for representing their «I», relate this pronoun with personal coverage of their images in the positive light. Using this pronoun the respondent says what kind of activity he / she holds to be a good politician, it also: 1) introduces in the interview with the individual personal dimension, when a politician expresses an opinion about the situation under discussion; 2) indicates the action to be taken by the political community to settle the conflict situation; 3) manifests the respondent's competence, knowledge and responsibility in respect of certain problems. Political interviews appear to be not only a source of relevant information, but discursive and communicative environment in which the politician represents his / her desired image including, voicing the autobiographical events. The politician covers the information about himself/ herself as a representative of the society and the separate individual with a life experience, based on this information expresses emotions and thoughts.
The author focuses on the functions offirst person pronoun in the politician's reactive speech action. It is stated that this pronoun and the correlative forms of the possessive and reflexive pronouns perform a variety of functions. They are not only a means of reference to the addresser, but also provide subjective opinions, stated with the personal position. The first person pronoun is a means of establishing the phatic contact with the audience, reveals a high degree of the politician's involvement into the dialogue with the audience. This pronoun can be used as an indicator of the establishing the distance between the politician's voice and the «Others».
Key words: political interview, reactive replica, politician image, personal first person pronoun, reference, phatic contact.
References
1. Akopova D.R. Strategii i taktiki politicheskogo diskursa [Political discourse strategies and tactics], Vest-nik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo [Bulletin of Nizhny Novgorod University after M.I. Lobachevsky], 2013, no 6(1), pp. 403-409.
2. Kachmazova A.U., Tamer'jan T.Ju. Kognitivnye mehanizmy jetnostereotipizacii «svoih» i «chuzhih» [Cognitive mechanisms of «our» and «other»], Politicheskaja lingvistika [Political Linguistics], 2014, no 4, pp. 298-305.
3. Koshkareva N.N. Politicheskoe interv'ju mezhkul'turnogo urovnja: realizacija konfrontacionnoj i koop-erativnoj strategii [Political interview of intercultural level: confronting and cooperative strategy realization], Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta [Tomsk State Pedagogical University Bulletin], 2015, no 4(157), pp. 148-152.
4. Reznikova E.V. Lichnye mestoimenija v politicheskom diskurse [Personal pronouns in the political discourse], Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik [Yaroslavl Pedagogical Bulletin], 2012, T.1 (Gumanitarnye nau-ki), no 1, pp. 180-183.
5. Tamer'jan T.Ju., Cagolova V.A. Nominativnoe pole sociopersonal'nogo koncepta KANZLERIN ANGELA MERKEL - KANCLER ANGELA MERKEL [Nominative field of social and personal concept of KANZLERIN ANGELA MERKEL - CANCELLOR ANGELA MERKEL], Politicheskaja lingvistika [Political linguistics], 2013, no 4, pp. 151-155.
6. Tamer'jan T.Ju., Cagolova V.A. Pragmatika precedentnyh fenomenov v nemeckom politicheskom diskurse [The pragmatics of precedent phenomena in the German political discourse], Aktual'nye problemy filologii i pedagogicheskoj lingvistiki [Actual Problems of Philology and Pedagogical Linguistics], 2014, no 16, pp. 256-267.
7. Chashhina A.M. Verbal'nye sredstva realizacii manipuljativnoj strategii v angloja-zychnom politicheskom interv'ju [Verbal means of manipulative strategy realization in the English political interview], Filolog-icheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki [Philological Science. The Questions of Theory and Practice], 2013, no 1(19), pp. 202-205.
8. Jakovleva M.T. Interv'ju v politicheskoj zhurnalistike [Interview in political journalism], Filologija i obrazovanie: 80 let razvitija russkoj slovesnosti v Respublike Saha (Jakutija) [Philology and education: 80-th anniversary of Russian philology developing in Saha (Jakutija) Republic], Cheboksary: «Centr nauchnogo sotrudnichestva "Interaktiv pljus"», 2016, pp. 317-318.
9. Andone C. Strategic maneuvering in a political interview: the case of responding to an accusation of inconsistency, The pragmatics of political discoursr. Explorations across cultures, Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2013, pp. 103-124.
10. An election like no other // http://www.politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
11. Energy prices: A fair deal for the tax-payer? // http://www.politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
12. Fairclough I., Fairclough N. Political discourse analysis. A method for advanced students, L., NY: Routledge, 2012, 280 p.
13. Kenzhekanova K.K. Linguistic features of political discourse, Mediterranean Journal of Social Sciences, 2015, vol. 16, no 6 S2, pp. 192-199, doi: 10.5901/mjss.2015.v6n6s2p192
14. Liberal through and through // http://www.politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
15. North Shropshire: ready to thrive in a post-Brexit world // https://www.politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
16. Polishing up the European Union // http://www.politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
17. Reading the current state of British politics // http://www.politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
18. Sharndama E.S. Discursive strategies in political speech: a critical discourse analysis of selected inaugural speeches of the 2015 Nigeria's gubernatorial inaugurals, European Journal of English Language. Linguistics and Literature, 2016, vol. 3, no 2, pp. 15-28.
19. Sivenkova M. On metapragmatics of British, German and Russian political questions and answers, The pragmatics of political discourse. Explorations across cultures, Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2013, pp. 21-46.
20. Shojaei A. A critical discourse analysis of political ideology and control factors in news translation, Theory and Practice in Language Studies, 2012, vol. 2, № 2, pp. 2535-2540.
21. Voicu C-G. Communication as political discourse: persuasive mechanisms and strategies, International Journal of Communication Research. 2013. vol. 3, № 3, pp. 210-216.
22. Tameryan T.Yu. Chancellor of Germany in the metaphoric mirror of political discourse, Вопросы когнитивной лингвистики, 2015, № 4(45), pp. 81-87.
23. The need for an effective industrial strategy // politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
24. The terrible strain inflicted by the Conservatives on health services // https://www.politicsfirst.org.uk. (access at 19.10.2017)
Viktoriya A. Borisenko. Candidate of Philology, Associated Professor, Federal State Budgetary Educational Establishment of Higher Education. "Southern Federal University", Intercultural Communication and Foreign Languages Methodology Department; Associated Professor; the address: Rostov-on-Don, Bolshaya Sadovaya str., 105/42; e-mail: [email protected]
For citation: Borisenko V.A. First Person judgments and their pragmatic load in the reactive replicas of the politician interviewed. Aktual'nye problemy filologii i pedagogiceskoj lingvistiki, 2017, 4, pp. 36-46 (In Russ.).
