CC BY
77
Л.П. Муромцева
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ПАМЯТИ РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАЦИИ
Муромцева Людмила Петровна - кандидат исторических наук, доцент МГУ.
В 2014 г. в России на государственном уровне с невиданным размахом отмечается 100-летие со дня начала Первой мировой войны. В Москве, Санкт-Петербурге, Калининграде и других российских городах установлены памятники и памятные знаки, организованы выставки, проводятся научные конференции. В церемонии открытия памятника героям войны на Поклонной горе приняли участие президент России В.В. Путин и Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл.
Необходимость увековечивания памяти о событиях той войны понимали еще ее участники и современники. Тогда в официальных документах и прессе России эту войну называли даже Великой Отечественной, либо Второй Отечественной войной. А Императорское общество ревнителей истории организовало в Петрограде выставку трофеев, захваченных русскими армиями на полях сражений в Восточной Пруссии и Галиции. Выставка вызвала огромный интерес у жителей российской столицы: число ее посетителей перевалило за полмиллиона. Многие делали пожертвования в пользу раненых воинов и семей погибших. И после завершения работы выставки энтузиасты из числа военных историков в сотрудничестве с Военным министерством продолжили свою подвижническую деятельность по сбережению реликвий войны, они не хотели ждать будущих юбилейных дат, когда из жизни уйдет большинство участников военных действий. 22 июня 1916 г. приказом по Военному министерству было утверждено «Положение о Комиссии для сбора, переписи и хранения трофеев настоящей войны и увековечения ее в памяти потомства». Этим патриотическим делом занималось Императорское общество ревнителей истории.
Война послужила толчком для создания новых военных музеев. В Военно-морской музей в Петрограде уже в 1914-1915 гг. стали поступать военные трофеи и прочие реликвии Первой мировой войны. В столице России еще до Февральской революции 1917 г. планировалось создать Центральный военно-исторический музей и Музей Великой войны, однако при советской власти эта идея в 1920-е годы постепенно заглохла.
После 1918 г. в Великобритании, Германии, Польше, Румынии, Франции и других странах Европы (за исключением СССР) появилось немало памятных знаков в честь погибших во время Первой мировой войны. Вот текст мемориальной плиты в поселке Кубановка Калининградской области (территория бывшей Восточной Пруссии): «Кладбище героев Бракуненен. Здесь покоятся 115 немецких и 199 русских солдат времен мировой войны 19141918 гг. Они умерли за свое Отечество».
В 1916 г. на братских и индивидуальных могилах, где покоятся останки 326 русских воинов, погибших в августе 1915 г. в боях с войсками кайзеровской Германии возле деревень Полятичи и Тевли под Кобрином (Польша), появились надгробия. В 1919 г. на средства Международного Красного Креста в деревне Томашовка, недалеко от Бреста, благоустроили кладбище 1346 германских и русских солдат [7, с. 144, 262-263]. В межвоенный период несколько памятников были воздвигнуты польскими властями в районе Ба-рановичей, где с 1915 г. проходила линия фронта и где сохранились остатки немецких блиндажей и окопов, на которые шли в атаку русские солдаты и офицеры. У входа на военное кладбище у деревни Невель под Пинском (Польша) в 1936 г. установили стелу с надписью на русском и немецком языках: «Друзья и враги, смертью объединенные» [7, с. 341].
Большевики же, захватившие власть и способствовавшие заключению сепаратного Брестского мира, поражению России в войне, которую они именовали империалистической, ничего не предпринимали, чтобы обеспечить уход за памятниками, связанными с ее историей. И это в стране, понесшей больше всего людских потерь, составивших по разным источникам от 700 тыс. до 2,25-2,8 млн человек, включая мирное население. Не говорю уже об огромном материальном ущербе, утрате части территории, крушении империи, двух революциях и Гражданской войне. В советское время из плакатов можно было узнать лишь о летчике Нестерове, который геройски погиб в Галиции, совершив первый в истории авиации таран, а из учебников -о Брусиловском прорыве.
Нам не рассказывали о заслугах талантливых военачальников Первой мировой: генералах Алексееве, Корнилове, Юдениче, адмиралах Колчаке и Эссене. Их воспринимали лишь как противников большевистской власти. У нас не воспитывали патриотических чувств на примере подвигов: Георгиевского кавалера казака К.Ф. Крючкова; героя Моонзундского сражения матроса 156
с эсминца «Гром» - Ф.Е. Самончука, потопившего торпедой германский миноносец и взорвавшего собственный корабль, чтобы он не достался врагу; летчика Ю.В. Гильшера, участвовавшего после ампутации ноги в воздушных боях и погибшего в 1917 г.; поручика М.Л. Бочкаревой, добровольно вступившей в армию и ставшей полным Георгиевским кавалером; сестры милосердия Р.М. Ивановой, смертельно раненой по время атаки, в которую она повела солдат, оставшихся без офицеров.
До распада СССР экспозиции Центрального музея Вооруженных сил, в отличие от Центрального военно-морского музея в Ленинграде, даже не было раздела, посвященного Первой мировой войне. Не будем забывать, что Музей Вооруженных сил возник в 1919 г. как Музей РККА, в рядах которой, правда, находилось немало солдат, унтер-офицеров и офицеров старой армии. В экспозициях историко-краеведческих музеев Первая мировая война рассматривалась лишь как канун Февральской и Октябрьской революций 1917 г. Но могилы ее участников, места ожесточенных боев долгие годы находились вне поля зрения государственных органов охраны памятников истории и культуры СССР, хотя тяжело раненные воины умирали в госпиталях Москвы, Петрограда, других российских городов, где и были захоронены. Госпиталь для тяжелораненых располагался в Зимнем дворце. В Московском военном госпитале императора Петра I в Лефортове (ныне Главный военный госпиталь имени Н.Н. Бурденко) за три года Первой мировой войны на лечении находились свыше 370 тыс. раненых и больных. А в Хамовнических казармах был расквартирован 193-й пехотный запасной полк.
Лишь согласно постановлению Совета Министров БССР от 19 декабря 1950 г., в Список исторических памятников республиканского значения были включены три братские могилы в Мядельском районе Минской области (у деревень Брусы и Узла, хутора Гущар). В них покоятся останки 1700 русских воинов, погибших в результате применения германскими войсками отравляющих газов [8, с. 158].
Мемориализация началась в 1976 г. с руин Белого дворца (бывшего Инженерного управления) Брестской крепости, где была открыта мемориальная доска. В 1982 г. в городе Ляховичи (Брестская область), находившемся с 1915 г. в прифронтовой полосе, установили обелиск в целях увековечения памяти русских солдат, павших во время Первой мировой войны. Два года спустя мемориальная плита появилась и на братской могиле у деревни Скро-бово в районе Барановичей [7, с. 51, 108, 281].
И только к 90-летию Первой мировой войны в 2004 г. в Москве на месте Всехсвятского братского кладбища был открыт мемориально-парковый комплекс с памятным знаком в виде стилизованного надгробия и часовни. На мемориальной доске, укрепленной на гранитной глыбе, можно прочесть: «Памятник истории культуры. Московское городское братское кладбище для
воинов, умерших в войну 1914 года, и для сестер милосердия московских общин. Охраняется государством». В мае 2007 г. возле белорусского города Сморгони (Гродненская область), где проходили в 1915 г. ожесточенные бои, состоялась закладка мемориала (из нескольких памятных знаков и скульптур), посвященного Первой мировой войне. Он создавался на средства союзного государства Беларуси и России. А где же мы были раньше, почему не обращали должного внимания на эти памятники российской военной истории, не ухаживали за ними?!
Сохранение военно-исторических традиций дореволюционной России, уважение к могилам павших воинов, военной символике Русской армии - это огромная заслуга российского зарубежья. В эмиграции российские ученые опубликовали многочисленные труды по военным вопросам, и в первую очередь по истории Первой мировой войны. В их числе - «Россия в мировой войне 1914-1915 гг.» Ю.Н. Данилова, «Военные усилия России в мировой войне» Н.Н. Головина, фундаментальные статьи М.А. Иностранцева1, А.К. Байкова, А.В. Геруа и др. Важную роль в деле обобщения опыта войны играли зарубежные военные журналы «Часовой» (Франция, Бельгия), «Вестник военных знаний» (Сараево), «Война и мир» (Берлин), а также военно-научная газета «Русский инвалид» (Париж).
Потребность в осмыслении опыта и уроков Первой мировой войны определила и научную проблематику исследований, проводившихся в военно-учебных и военно-научных учреждениях, возникших в эмиграции. Первым таким учреждением следует назвать Общество ревнителей военных знаний, организованное группой офицеров генерального штаба - В.М. Прониным, Р.К. Дрейлингом и др. Одной из его задач стало «изучение и обработка военно-исторических материалов минувшей Европейской войны» [1, с. 42].
Еще в годы Гражданской войны военный историк, профессор Николаевской военной академии Генерального штаба, генерал-лейтенант Н.Н. Головин возглавил военно-историческую комиссию, занимавшуюся сбором военных архивов по истории Первой мировой войны. А уже в 1922 г. он приступил к организации добровольных кружков, где можно было получить высшее военное образование. Затем на их базе стали работать «Курсы высшего военного образования». К 1925 г. насчитывалось 52 кружка с общим числом участников более 550 человек. В 1927 г. после длительной подготовительной работы генерал Н.Н. Головин основал Военно-научные курсы, где преподавалось современное военное дело. Они были зарегистрированы при правительстве Франции как Общество русских комбатантов по изучению мировой войны и ее последствий.
1. ГАРФ Ф.Р. - 5960. Оп. 1. 158
Особенно активная работа велась эмигрантами во Франции и Югославии. Различные документы о Первой мировой войне (доклады, донесения, инструкции, приказы, карта Персии с данными о расположении частей Кавказского кавалерийского корпуса и др.) хранились в русской Военной библиотеке и архиве Белграда [9, с. 240-241]. При Русском народном университете в Праге был создан кружок по истории мировой войны 1914-1918 гг., которым руководили ее участники, профессора Николаевской военной академии Генерального штаба: генерал-майор М.А. Иностранцев (1872-1938); генерал-майор П.Ф. Рябиков (1875-1932) [9, с. 305, 358; 6, с. 198-199, 393].Сохранились схемы военных операций на фронтах Первой мировой войны, составленные Иностранцевым [5].
Примеров деятельности эмигрантов, сумевших в тяжелых условиях сохранить также целый ряд музейных собраний военно-исторического характера, - масса, всех не перечислить.
Значительная часть эмигрантских музейных коллекций во Франции отражала историю русской армии, Первой мировой и Гражданской войн. Таковыми, например, были коллекции Музея лейб-гвардии Казачьего полка в Курбевуа под Парижем, Донского исторического музея, Кадетского музея, Музея Александрийского гусарского полка в Париже. В Париже также находился музей Союза конногвардейцев имени Великого князя Дмитрия Павловича. В его стенах экспонировались материалы по истории лейб-гвардии Конного полка, собранные флигель-адъютантом, полковником В.Ф. Козляни-новым.
Музей лейб-гвардии Атаманского его Императорского Высочества Государя-наследника цесаревича полка первоначально размещался в здании полкового собрания в Сен-Клу, а с апреля 1932 г. - в Аньере. Хранителем музея в 1930-е годы был Николай Николаевич Туроверов (1899-1972), на личности которого стоит остановиться подробнее. Уроженец станицы Старочеркасской на Дону после окончания реального училища поступил вольноопределяющимся в лейб-гвардии Атаманский полк, в котором дослужился до звания подъесаула, участвуя в Первой мировой и Гражданской войнах. В эмиграции он жил сначала в Сербии, а затем в Париже, где, работая грузчиком, учился в Сорбонне. В течение 37 лет он служил в одном из банков, но известность получил как поэт. В свет вышли пять книг с его поэмами и стихами. Будучи председателем Казачьего союза, Туроверов много сил отдавал музею, собирал всю жизнь книги, рукописи, гравюры по истории казачества, устраивал интересные тематические выставки.
Музей Александрийского гусарского полка существовал в 19201930-е годы в Ментоне (на юго-востоке Франции). Его возглавлял председатель полкового объединения полковник С.А. Топорков. Музей был тесно связан с деятельностью Общества ревнителей истории русской конницы,
основанного в Париже в 1934 г. Это Общество поддерживало контакты с Музеем русской конницы в Белграде и другими аналогичными эмигрантскими объединениями. Его члены занимались сбором документов, книг, рукописей, фотографий, гравюр, рисунков, портретов, предметов вооружения и обмундирования, иллюстрировавших действия кавалерийских частей в войнах начала ХХ в.
Члены группы Военно-морского союза собрали в своей кают-компании в Марселе живописные полотна с изображениями морских сражений времен Первой мировой войны, портреты русских адмиралов, предметы корабельной обстановки.
Эмигранты много внимания уделяли уходу за могилами русских воинов, сражавшихся в годы войны в составе Русского экспедиционного корпуса во Франции и захороненных в Мурмелоне вблизи города Реймса. 19 апреля 1936 г. там в торжественной обстановке состоялась закладка Храма-памятника русским солдатам и офицерам, павшим на французском фронте. С.В. Рахманинов пожертвовал 12 тыс. франков (весьма значительную по тем временам сумму) на строительство храма-памятника Воскресение Христово, возведенного в 1937 г. архитектором А. А. Бенуа в стиле новгородско-псковского зодчества XV-XVI вв. В церемонии открытия участвовали А.И. Деникин, многие другие генералы и офицеры, председатель комиссии по сооружению памятника М.М. Федоров, автор его проекта Альберт Бенуа. По обычаю отслужили панихиду и возложили венки на могилы от «Союза Георгиевских кавалеров» и «Союза офицеров - участников войны на французском фронте» [10, № 167-168, с. 35]. Вот какие проникновенные строки посвятил этому православному храму-памятнику современный историк и поэт-песенник Виктор Леонидов: Здесь все буднично и просто, - / гул войны давно умолк. / Лишь часовня над погостом, / где пехотный славный полк. / Отгремели все снаряды, / приняла солдат земля. / Дрались русские бригады / за французские поля...
В том же 1936 г., 12 января, на русском кладбище в Белграде торжественно открыли памятник императору Николаю II и русским воинам, защитникам Белграда, павшим в годы Первой мировой войны. Добровольные пожертвования на строительство монумента собирал Общественный русско-сербский комитет. Памятник был сооружен по проекту скульптора Р.Н. Вер-ховского из серого камня, в форме огромного артиллерийского снаряда, под которым находится часовенка-склеп с надписью над железной дверью: «Спите, орлы боевые». Несколько мемориальных надписей выгравированы и на самом памятнике: «Вечная память Императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны»; тут же перечислены имена вождей Белого движения и жертвователей на строительство монумента, названия воинских союзов и объединений (на русском языке). Есть запись на сербском языке -160
«Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте 1914-1918 гг.». В склепе лежат останки русских солдат и офицеров. Туда перевезли с другой братской могилы русских воинов большой крест, изготовленный благодарными сербами из железнодорожных рельсов, с надписью: «Русские герои, жизнь свою положившие за свободу Сербии» [10, № 164, с. 27]. Могилы русских воинов, погибших в 1914-1918 гг., имеются и на территории ряда других европейских стран (Греции, Польши, Румынии). В 1936 г. Российский общественный комитет в Польше, проявляя озабоченность судьбой русского военного кладбища во Львове, изыскивал возможности оказать помощь возникшему в городе общественному комитету по охране могил русских воинов [10, № 164, с. 25].
Как и во Франции, военные стали наиболее организованной частью эмиграции в Югославии, куда в 1921 г. эвакуировались из Турции остатки армии П.Н. Врангеля. И здесь эмигранты-подвижники занимались сохранением реликвий военной истории России. Самым представительным и богатым было собрание Музея Первого русского кадетского корпуса имени Великого князя Константина Константиновича, созданного в сентябре 1925 г. в г. Бела-Црква (Сербия) по инициативе его директора, видного военного педагога - генерал-лейтенанта Бориса Викторовича Адамовича (1870-1936). В литературе он иногда именуется как Русский зарубежный музей военно-учебных заведений. Часть его коллекции имела отношение к истории Первой мировой войны. С высоких стен склонялись 46 полковых знамен Русской армии, экспонировались различные знаки отличия, части обмундирования, печати, фотографии, фанфары, погоны, документы, книги, картины.
В 1928 г. в Белграде по решению общего собрания офицеров-кавалеристов был основан Музей русской конницы. В нем экспонировались и хранились в фондах полковые знамена, значки, эмблемы, трубы; портреты августейших шефов конных полков и известных кавалерийских военачальников; образцы военного снаряжения и обмундирования; картины, гравюры, фотографии, карты, схемы сражений, книги; списки личного состава, раненых, убитых, Георгиевских кавалеров; другие материалы по истории полков русской кавалерии и конных артиллерийских батарей.
Существовали в Югославии и частные коллекции российских военных раритетов. Фотографии боев времен Первой мировой войны были представлены на выставке, организованной энтузиастами из числа эмигрантов в сентябре 1931 г. к 10-летию Сараевского отдела Общества русских офицеров в Югославии.
В 116 и 117 номерах журнала «Часовой» за 1934 г. появилась информация о продолжении работы по созданию Морского музея в Альтенбурге, небольшом немецком городе к югу от Лейпцига. Она началась годом ранее по инициативе почетного члена эмигрантского Военно-морского союза княжны
Веры Константиновны Романовой (1906-2001). Она решила помочь российским морякам сохранить реликвии с целью передачи их в Морской музей императора Петра Великого, основанный в Петербурге при Адмиралтействе еще в 1805 г. и переименованный в советский период в Центральный военно-морской музей.
В числе музейных экспонатов, собранных Верой Константиновной в Германии, в прессе упоминались: кормовой флаг с подводной лодки «Святой Георгий»; вещи с канонерской лодки «Бобр»; ленты со многих кораблей Балтийского и Черноморского флотов; части морского обмундирования; ценные гравюры, открытки и фотографии с изображениями русских кораблей и другие материалы, в том числе относящиеся к истории Первой мировой войны.
По характеру Морской музей В.К. Романовой в Альтенбурге был похож на частное собрание реликвий в Бизерте (Тунис) бывшего подводника, капитана Нестора Александровича Монастырева, автора ряда книг и воспоминаний о российском военно-морском флоте, редактора «Морского сборника». Его личное собрание включало модели кораблей, участвовавших в Первой мировой войне (главным образом, подлодок «Кашалот», «Краб», «Скат», «Утка» и др.), в дальних географических экспедициях, в том числе в Арктике; русские ордена и погоны; холодное оружие, книги, фотографии, военно-морские флаги и другие экспонаты.
Общество по изучению минувшей мировой войны (так она стала именоваться в эмигрантских публикациях еще до начала Второй мировой войны) устраивало в Париже публичные лекции. Генерал Н.Н. Головин, например, в 1936 г. прочел лекцию о Галицийской битве 1916 г.
Аналогичная работа велась русскими эмигрантами и в Китае. Полковник Генерального штаба Николай Владимирович Колесников учредил 27 ноября 1924 г. при газете «Россия», издававшейся в Шанхае, Военно-научное общество и в мае 1930 г. был избран пожизненным его председателем. С 1926 г. это общественное объединение стало издавать журнал «Армия и Флот», а спустя три года открыло клуб с лекционным залом, читальней, комнатой для военных игр и музеем. В него входили около 30 человек. Но в апреле 1930 г. из-за внутренних конфликтов оно сменило название на «Первое Русское военно-научное общество в Китае» и превратилось в закрытую полувоенную организацию, членами которой могли стать только приглашенные высшие штабные офицеры, в том числе из других стран (США, Германии, Италии, Франции, Японии), желавшие ознакомиться с боевым опытом офицеров бывшей Российской армии. Общество продолжало функционировать до 1945 г., когда было закрыто [4, с. 11].
26 мая 1924 г. в США, в Сан-Франциско, русскими эмигрантами-офицерами было учреждено «Общество ветеранов Великой войны», первым председателем которого стал бывший военный министр правительства адми-162
рала А.В. Колчака генерал-лейтенант Генерального штаба - барон А.П. Буд-берг (по 15 декабря 1945 г.). За 1926-1966 гг. было выпущено 234 номера «Вестника Общества ветеранов Великой войны в Сан-Франциско». В нем публиковались материалы по истории Первой мировой войны, Белого движения, документы РОВС. В 1944 г. при Обществе стала формироваться небольшая музейная коллекция оружия, моделей пушек, орденов, значков военных училищ, мундиров, портретов, фотографий. А в 1955 г. полковник Б.А. Долгово-Сабуров основал музей, разместившийся в здании, которое было приобретено на средства членов «Общества ветеранов Великой войны». В нем хранятся также документы по истории кадетских корпусов в эмиграции, военных обществ и союзов, личные фонды, в частности документы русского военного летчика Г.Л. Шереметевского [5, с. 209-213].
Кроме того, своеобразный Музей русской воинской славы был создан там же, в Сан-Франциско, в Доме Святого Владимира - городском центре российских монархистов, кадетов и их потомков.
Приказом от 8 апреля 1929 г. была сформирована Русская батарея 244-го артиллерийского полка береговой обороны Национальной гвардии штата Нью-Йорк. 52 бойцам-добровольцам этой части, обмундированным в уставную форму Национальной гвардии США, разрешалось носить ордена и другие знаки отличия, полученные ими в годы Великой войны в рядах Российской армии [4, с. 169].
В 1948 г. Петр Филаретович Константинов основал в Сан-Франциско Музей русской культуры. Он ставил своей задачей собирать мемуары, книги, газеты, журналы, а также общественные и частные архивы русской эмиграции. Архивное собрание музея включает материалы о Русско-японской и Первой мировой войнах.
Самый крупный в США русский зарубежный музей и архив разместились в здании общества «Родина» в местечке Хоуэлле, у города Лейквуда, в штате Нью-Джерси. Это общество сразу же после своего создания в 1954 г. превратилось в крупный культурно-просветительный центр российской эмиграции. Самым важным направлением в его деятельности было спасение ценнейших материалов по русской истории и создание по инициативе В.П. Стеллецкого в 1958 г. музея. Его собрания пополнялись за счет поступления коллекций различных организаций и отдельных лиц из числа эмигрантов, материалов целого ряда эмигрантских музеев - Николаевского кавалерийского училища из Парижа, лейб-гвардии Семеновского, Измайловского и Павловского полков, Русской конницы, Константиновского артиллерийского училища, Морского объединения. В фондах музея оказались коллекции орденов и медалей, оружия, русской военной формы, знамена.
Кое-какие реликвии, относящиеся к истории Первой мировой войны и хранившиеся эмигрантами, оказались после 1945 г. в Центральном государст-
венном архиве Октябрьской революции. И сегодня в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) можно увидеть, например, походную икону генерала Алексея Алексеевича Брусилова. На ее обороте рукой Надежды Владимировны Брусиловой (Желиховской), супруги генерала, сделана надпись: «Св. Алексей Человек Божий. Иконка, бывшая всю жизнь у А. А. Брусилова, бывшая с ним на войне турецкой и германской». Среди других материалов, поступивших в 1946 г. в числе прочих коллекций Русского зарубежного исторического архива - РЗИА (часть из них была передана в 1948 г. в Центральный государственный военно-исторический архив), можно упомянуть грамоты о награждениях Брусилова, фотографии с эпизодами Первой мировой войны (семейный фонд А.А. и Н.В. Брусиловых).
Русские офицеры трепетно относились к полковым знаменам и заботливо их хранили. Причины уважения к главному, пожалуй, символу воинского соединения хорошо пояснил генерал П.Н. Краснов: «Значение знамени громадно ... Знамя поддерживает людей в исполнении их долга. Роль знамени -связать настоящее с прошлым и сделать будущее достойным нашей славной истории.» [3, с. 129-131].
Сберегая знамена и другие воинские реликвии, эмигранты полнее ощущали свою причастность к событиям Великой войны. Они верили, что со временем все это будет востребовано и в самой России. Трепетное отношение послереволюционной эмиграции к событиям Первой мировой войны наиболее ярко выразил русский философ И.А. Ильин. Вот его пророческие слова: «...Мысленно склоним наши головы перед всеми героями-патриотами России, павшими в Первой мировой войне... Им - вечная память. От них и через них - наша традиция. Их дух жив во всех честных и самоотверженных русских людях, образованных и необразованных, военных и штатских, во всех терпеливых и верных строителях нашей истории. Их духу принадлежит и будущее России» [2, с. 13].
Литература
1. Авдеев В. А. Первая мировая война глазами русского зарубежья // Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов. - М., 2006. - 393 с.
2. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Т. 2. - М., 2008. -507 с.
3. Краснов П.Н. Душа армии. Очерки военной психологии // Российский военный сборник. Вып. 13. - М., 1999. - 624 с.
4. Окороков А.В. Русская эмиграция. Политические, военно-политические и воинские организации 1920-1990 гг. - М., 2003. - 336 с.
5. Петров П.П. Наш музей // Вестник Общества Русских ветеранов Великой войны. 1955. № 202; Долгополов А.В. Музей Общества Русских ветеранов в Сан-Франциско // Вестник
Общества Русских ветеранов Великой войны. - Сан-Франциско, 1970. - № 242; Попов А.В. Военные музеи и архивы русского зарубежья // Вестник архивиста. - М., 2003. - № 2 (74).
6. Путеводитель. Личные фонды Государственного архива Российской Федерации (1917-2000): В 5 т. - М., 2001. - Т. 5. - 672 с.
7. Свод памятников истории и культуры Белоруссии. Брестская область. - Минск, 1990. -424 с.
8. Советское законодательство о памятниках истории и культуры. Сборник документов и материалов (1917-1972 гг.). - Минск, 1972. - 363 с.
9. Фонды Русского Заграничного исторического архива в Праге. Межархивный путеводитель. - М., 1999. - 688 с.
10. «Часовой» - ежемесячный журнал - орган связи русского воинства за рубежом. - Париж, Брюссель, 1929-1988.
