ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ФИНЛЯНДСКАЯ ОППОЗИЦИЯ В 1914-1917 ГГ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 929 (092)

В. И. Мусаев

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ФИНЛЯНДСКАЯ ОППОЗИЦИЯ

В 1914-1917 ГГ.

Влияние начавшейся в 1914 году войны на политическую ситуацию в Великом княжестве Финляндской не было однозначным. С одной стороны, проявления оппозиционности сохранялись, на что обращала внимание, в частности, «Финляндская газета», выходившая при канцелярии генерал-губернатора, в обзоре положения в Финляндии за 1914 год: «Известная часть местного населения, проникнутая духом политиканства, не только не стремится к сближению с Россией, а, наоборот, прилагает все усилия, чтобы путем сопротивления, порой доходящего до активного, обособиться от Империи. Эти прискорбные факты, являясь продуктом деятельности политиканствующей группы, нарушают серьезное течение местной жизни и бесспорно наносят жестокий вред в большинстве случаев далеким от политиканства широким слоям мирного местного населения. Явления эти тем прискорбнее, что в их водоворот вовлекается все больший и больший круг людей, ослепленных, захваченных стадным чувством подражания или не имеющих силы воли и разума противостоять властной кучке, воздействующей всеми доступными средствами на колеблющиеся, беспочвенные умы» [1].

С другой стороны, в первые месяцы войны для финляндского общественного мнения характерным было проявление лояльности по отношению к России. Даже многие бывшие лидеры пассивного сопротивления демонстративно выражали дружеское отношение к русским официальным лицам и обещали забыть прежние разногласия. Никаких волнений, забастовок, актов саботажа на железных дорогах, телефоне или телеграфе, которых опасались генерал-губернатор Ф. А. Зейн и военные власти, не наблюдалось. Жители Гельсингфорса приветствовали проходившие по улицам города части новобранцев. Командование 22-го корпуса выразило благодарность Финляндским железным дорогам за помощь в ускоренном проведении мобилизации. Велись дискуссии о восстановлении финляндских войск, которые могли бы принять участие в обороне империи. Они

181

не имели какого-либо результата, однако около 500 финляндцев поступили добровольцами в ряды русской армии. Начался сбор пожертвований в фонд Красного креста, на средства, собранные финляндскими промышленниками, был оборудован полевой госпиталь. В финляндских больницах было выделено несколько сот коек для раненых [2, р. 237-238].

Надежды на либерализацию правительственной политики в Финляндии, однако, едва ли были оправданны. Более того, введение военного положения служило поводом для введения ограничений и на обычные формы общественно-политической жизни. Свобода собраний была сведена до минимума. Ряд газет подвергся штрафу, выпуск восьми газет к концу 1914 г. вообще был приостановлен [3, s. 117]. Ограничительные мероприятия коснулись в первую очередь созыва финляндского парламента (сейма), очередная сессия которого должна была состояться в 1915 г. Финляндский генерал-губернатор Ф. А. Зейн в письме премьеру И. Л. Горемыкину от 24 ноября 1914 г. просил «внести этот вопрос в Совет Министров и затем испросить по нему Высочайшего указания». Совет Министров, обсудив вопрос в заседании 2 декабря, принял во внимание соображения Ф. А. Зей-на о том, что «созыв сейма в разгар войны, когда Финляндия, а также ее прибрежный водный район, объявлены на военном положении и когда для нее не исключена опасность неприятельского нападения, представляется едва ли соответственным». В итоге, «руководствуясь приведенными соображениями, Совет Министров положил: срок созыва очередного финляндского сейма 1915 года отложить, впредь до воспоследования особых по сему предмету указаний». Это решение было утверждено императором 10 января 1915 г. [4, л. 376].

В начале 1916 г. в Финляндии начали распространяться слухи о том, что из-за острой нехватки личного состава в русской армии правительство планировало начать призыв жителей Великого княжества на военную службу. Штаб Северного фронта предложил обнародовать заявление о том, что эти слухи неосновательны, так как, по мнению военного командования, именно боязнь быть мобилизованными в армию побуждала финляндскую молодежь покидать страну. Ф. А. Зейн предлагал воздержаться от опубликования подобной декларации и ограничиться ужесточением контроля над эмиграцией. Распоряжением главнокомандующего армиями

Северного фронта был запрещен выезд из Финляндии за границу моло-

182

дых людей в возрасте от 19 до 35 лет [2, р. 259]. Вопрос о призыве финляндцев в армию был вновь поднят военным министром Д. С. Шуваевым в октябре 1916 г. Он предложил произвести приписку к призывным участкам в Финляндии мужчин в возрасте от 18 до 43 лет и призвать их либо в действующую армию, либо в трудовые формирования. Министр обращал внимание на то, что призыв к тому времени был распространен уже на коренные народы Степи, Сибири и Туркестана, Финляндия же оставалась единственной частью империи, свободной от призыва [2, р. 259-260]. В подобном духе была выдержана статья, опубликованная несколько ранее, в одном из сентябрьских номеров «Нового времени» [5].

Ф. А. Зейн аргументировал свою точку зрения тем, что принудительный призыв финляндцев на военную службу может лишь усилить в Великом княжестве оппозиционные настроения и сепаратизм. Провести мобилизацию в порядке местного законодательства было невозможно в принципе, а на решения, принятые в его обход, финляндцы ответили бы кампанией неповиновения, как это уже было в начале 1900-х гг.1 Принудительный призыв усилил бы местный сепаратизм, снова активизировалась бы нелегальная эмиграция, а в рядах русской армии появились бы ненадежные элементы и даже явные германские шпионы и саботажники. Этим могли бы воспользоваться немецкие и шведские активисты для усиления в Финляндии антирусской пропаганды. В итоге проведение призыва в Финляндии не только не усилило бы русскую армию, но, напротив, подорвало бы её мощь, так как на обеспечение спокойствия и безопасности в Финляндии пришлось бы выделить дополнительные силы [2, р. 260-261].

Почти все проблемы, связанные с Финляндией, таким образом, рассматривались в центре через призму политики. Это не было случайным. Политическое положение в Финляндии действительно оставалось источником головной боли для российского политического и военного руководства. Между тем, деятели «активного сопротивления» и финляндские сепаратисты в целом с возникновением войны увидели свой шанс в том,

1 В 1901 г. общеимперская воинская повинность была распространена на Финляндию. Это вызвало в стране кампанию протеста, призывники в массовом порядке отказывались являться на призывные пункты. В 1905 г. призыв для населения Финляндии был отменен и заменен ежегодными взносами в имперскую казну.

183

чтобы добиться целей достижения национальной независимости Финляндии при поддержке противников России. Германское руководство, со своей стороны, также проявляло заинтересованность к сотрудничеству с оппозиционными силами внутри государств враждебного военного блока [5, с. 216-217].

Первые контакты немецких представителей с эмигрантами из Финляндии завязались уже через несколько дней после начала войны. Уже в первую неделю войны германский посланник в Стокгольме Ф. фон Рай-хенау получил из Берлина телеграмму с предписанием поддерживать любые начинания, направленные на возникновение восстания в Финляндии. 6 августа 1914 г. Ф. фон Райхенау встретился с проживавшим в шведской столице известным деятелем финляндской эмиграции К. Циллиакусом. В ходе беседы было принято решение силами финских эмигрантов организовать прогерманскую пропаганду в Швеции и наладить разведывательную работу в Финляндии [6, s. 64]. Осенью того же года немцы установили контакт с еще одним видным деятелем финской эмиграции в Стокгольме, Х. Гуммерусом. Последний прибыл в Берлин, где встретился с лидером партии католического центра М. Эрцбергером. После проведенных переговоров Эрцбергер приступил к организации в Берлине «Комитета поддержки Финляндии». Х. Гуммерус также имел беседу в Берлине с сотрудником германского МИДа О. Вебером, которого уверял, что для финнов крайне важна победа Германии в войне, и что многие в Финляндии готовы работать ради содействия этому. Финляндские эмигранты Ф. Веттерхоф и Й. Сундвалль организовали 27 ноября 1914 г. другой самостоятельный финский комитет, который был позднее преобразован в Финляндскую канцелярию. Задачами этого органа были поддержание связей с Финляндией, организация кампаний в пользу Финляндии в германской прессе, организация и поддержка соотечественников на территории Германии. К. Цилиакус, Х. Гуммерус и Ф. Веттерхоф начали снабжать немцев важной информацией о Финляндии, на основании которой немцы строили свои замыслы революционизирования этой окраины Российской империи [7, s. 40].

В первые месяцы войны лидеры финских сепаратистов основной расчет делали на шведскую помощь. Сторонники «скандинавского направления» в финском активизме магистр И. Альфтан и юрист Г. Грипен-

184

берг обратились к шведским властям с просьбой организовать обучение финских добровольцев в Швеции. В качестве компенсации за помощь предлагалось рассмотреть вопрос об уступке Швеции Аландских островов и части Улеоборгской губернии, а также о возможном государственном союзе Швеции и Финляндии в случае отделения Великого княжества от России [3, s. 131]. Подобный проект мог найти поддержку среди шведских активистов. Ответ на это со стороны правительственных кругов, однако, последовал отрицательный. Шведское руководство твердо придерживалось нейтралитета в войне и не желало его нарушать поддержкой финляндского сепаратизма. Министр иностранных дел Швеции К. Вал-ленберг даже заявил: «Если бы нам на подносе преподнесли Финляндию, я бы поспешил отказаться от подобного подарка, и громадное большинство шведов мыслит так же» [8, с. 311]. И К. Валленберг, и премьер-министр Швеции Я. Хаммаршёльд решительно противостояли попыткам втянуть Швецию в войну на стороне Германии и её союзников. При переговорах с немецким банкиром М. Варбургом в июле 1915 г. Валленберг говорил о неготовности шведской армии к войне и о том, что в случае вступления Швеции в войну на стороне противников Антанты Англия перекроет Швеции все связи с заграницей. Министр высказался о незаинтересованности Швеции в Аландах и выразил мнение, что Финляндии лучше оставаться автономной частью России [6, s. 213].

Неудача на скандинавском направлении вынуждала искать более надежного союзника. Ставка была сделана на Германию как на основного противника России. Тем более что лидеры финских сепаратистов в большинстве придерживались германофильских убеждений. В ноябре 1914 г. в Финляндии появились немецкие прокламации «К финскому народу». В них население Великого княжества призывалось к «свержению со своей шеи русского ига при помощи Германии, которая твердо решила вернуть Финляндии политическую свободу и самостоятельность». В конце 1914 г. немецкая дипломатия и военные круги приступили к прямой подготовке вооруженных беспорядков в Финляндии. После переговоров О. Вебера с представителями Военного министерства в Швецию был командирован капитан Г. Фестенберг, получивший приказ закупить оружие и снаряжение «для возбуждения восстания в Финляндии». На средства немецкого

Военного министерства планировалось приобрести оружие и боеприпасы.

185

В декабре 1914 г. Вебер и Фестенберг закупили у частных шведских компаний 10 тысяч винтовок с боеприпасами. В январе 1915 г. Вебер сообщал о закупке 70 тысяч винтовок и сабель. Оружие размещалось в различных местах шведского побережья, чтобы при необходимости можно было его быстро перебросить в Финляндию [6, s. 103].

Масштабы сепаратистских и вообще антирусских настроений в Финляндии были, однако, не так велики, как бы этого хотелось эмигрантским лидерам и их германским покровителям. Большинство населения сохраняло лояльность по отношению к империи. 7 января 1916 г. от имени главнокомандующего армиями Северного фронта в Совет Министров было передано следующее сообщение: «Мною получены сведения, что в Финляндии, под личиной спокойствия и лояльности, подготовляется вооруженное восстание, с целью отторжения ее, при помощи Германии, от России. Подготовка восстания идет настолько интенсивно, что свыше 1000 молодых людей обучаются в Германии военному делу с целью устройства у себя на родине кадра войск, а представители финляндских политических партий будто бы уже заручились обещанием Германии прислать к ним на помощь несколько германских корпусов» [9, л. 6]. Однако через несколько дней, 13 января, морской министр И. К. Григорович, в донесении на имя председателя Совета Министров, относительно сведений об обучении тысячи финляндцев военному делу в Германии, писал: «Сведения эти действительно подтверждаются из некоторых источников. Тем не менее нет никаких данных, чтобы считать Финляндию как бы уже находящейся в состоянии вооружения, и принимать по отношению к ней столь суровую меру. (...) Что касается до помощи, которую Германия могла бы оказать восставшей Финляндии посылкой нескольких корпусов, то является вопрос, каким путем эти корпуса могли бы быть в Финляндию доставлены. Восточная часть Балтийского моря и Ботнический залив находятся настолько под контролем нашего флота, что германцы, опасаясь наших мин, подводных лодок и боевых судов, не могут решиться на перевозку войск морем, непосредственно на финляндское побережье. Только вступив в союз со Швецией, Германия могла бы произвести нападение на Финляндию, проводя свои войска или вокруг Ботнического залива, что было бы крайне трудно ввиду пустынного характера края и недостаточности в нем путей сообщения, - или же часть войск могла бы быть переве-

186

зена через Ботнический залив. Такая перевозка потребовала бы продолжительной подготовки; германцам пришлось бы предварительно завладеть Ботническим заливом, или его частью, пользуясь содействием шведского флота и опираясь на шведское побережье» [9, л. 8-9].

Финляндский генерал-губернатор Ф. А. Зейн в донесении премьеру Б. В. Штюрмеру от 24 числа того же месяца также передавал информацию в более успокоительном тоне: «Так как, однако, в Финляндии все же существует... недовольство, сепаратизм и германофильство, хотя ныне и притаившееся, но все же пустившие достаточно глубокие корни в некоторых общественных в Финляндии кругах, Германия не упустила случая попытаться использовать эти обстоятельства в свою пользу в борьбе против России. Уже вскоре после начала войны были получены сведения, что Германия стремится возбудить в Финляндии смуту через своих эмиссаров и путем распространения воззваний, в коих финскому народу обещалось освобождение при помощи германцев от русской власти. Эти стремления Германии были, однако, парализованы в самом их начале установлением строгого надзора за приезжающими из-за границы и за провозом контрабанды, а также введением просмотра почтовой и телеграфной корреспонденции со стороны органов военной цензуры. По донесениям всех губернаторов, ни агитации германских эмиссаров, ни широкого распространения германских воззваний в крае не наблюдалось. Были случаи, когда эти воззвания получались отдельными лицами, и эти последние их уничтожали, или представляли властям» [9, л. 14-14 об.].

В донесении начальника штаба Верховного Главнокомандующего Б.В. Штюрмеру от 15 июля 1916 г. настроение и поведение финляндских политических кругов изображались следующим образом: «В течение первого года войны внутреннее настроение в Финляндии, казалось бы, не оставляло сомнений в полной политической лояльности этой страны по отношению к России. Однако сдержанное поведение Финляндии, остававшейся лишь молчаливой свидетельницей напряженной борьбы России с Австро-Германией, не внушало доверия. Скорее можно было предполагать, что руководящие партийные центры в Финляндии решили принять выжидательное положение и ограничиться наблюдением за текущими событиями, воздерживаясь от каких бы то ни было резких и необдуманных шагов,

дабы не навлечь на себя подозрение правительства и в то же время иметь

187

возможность своевременно повернуть общество и народ в ту или иную сторону, в зависимости от успеха русского оружия, политического положения в Швеции и настроения внутри Империи» [9, д. 1810, л. 17 об.]. По сведениям, которыми располагал Ф. фон Райхенау, большим разочарованием для финских сепаратистов был отказ немцев от проведения активных операций военно-морских сил против русского Балтийского флота и гаваней в Финском заливе [6, s. 66].

В создавшихся условиях финляндские сепаратистские прогерманские круги пришли к мысли о том, что для начала восстания в Финляндии нужен толчок извне. В конце 1914 г. представители тайного студенческого комитета в Гельсингфорсе (который был образован в ноябре 1914 г. и ставил своей целью полное отделение Финляндии от России) Б. Паулиг и В. Хорн передали в Стокгольме через Х. Гуммеруса в германское представительство послание, в котором содержалась просьба к германскому военному руководству организовать военную подготовку для двухсот финских добровольцев и оказать помощь оружием. Замыслы организации военного обучения для молодых финнов в Германии развивал и Ф. Вет-терхоф; он предполагал, что такие подготовленные кадры могли бы стать в дальнейшем основой офицерского корпуса для будущей финской армии. 26 января 1915 г. в Берлине состоялось совещание представителей Военного министерства, Генерального штаба, Адмиралтейства и МИДа, на котором было принято решение организовать близ Гамбурга, в местечке Локштедт, четырехнедельные курсы военной подготовки для двухсот финляндцев [6, s. 124-126; 10, с. 43-44]. Так было положено начало т. н. егерскому движению. Ф. А. Зейн сообщал об этом Б. В. Штюрмеру следующее: «Потерпев неудачу в своих попытках возбудить смуту среди массы населения Финляндии, Германия все же нашла у него слабое место, на котором сосредоточила свои коварные усилия. Она, независимо от использования некоторых финляндцев в качестве шпионов, занялась вербовкой, через своих агентов и финляндских эмигрантов, финской молодежи в германские войска, в надежде, научив военному делу употребить их, в качестве офицеров или унтер-офицеров, на случай вторжения в Финляндию. Эти молодые финляндцы могли бы тогда послужить не только прекрасно знающими край осведомителями германской армии, но и

тем ядром, около которого, при успехе вторжения, явилась бы возмож-

188

ность сосредоточить других финнов в целях поднятия в крае вооруженного восстания. Первые слухи о вербовке финляндской молодежи в германские войска дошли до меня весной 1915 года» [9, л. 15].

25 февраля 1915 г. в Локштедтском лагере близ Гамбурга майор германской армии М. Байер, назначенный руководителем курсов и днем ранее прибывший в лагерь, принял первых 35 финляндцев. Вскоре число курсантов выросло до 185 человек. Предполагалось затем увеличить их количество до тысячи человек [11, s. 125-126]. Программа курсов первоначально была рассчитана на четыре недели, затем была продлена. В нее входили общая пехотная подготовка, инженерное и саперное дело, с уклоном на подрывные действия, методы ведения партизанской войны. Первые рекруты набирались в лагерях для военнопленных и среди моряков финляндских судов, захваченных в Германии в начале войны. Вскоре началась вербовка непосредственно в Финляндии. Стокгольм стал основным перевалочным пунктом для отправки финляндских добровольцев в Германии. Вскоре началась вербовка непосредственно в Финляндии. Стокгольм стал основным перевалочным пунктом для отправки финляндских добровольцев в Германию [12, s. 220-223]. 26 августа 1915 г. германское Военное министерство отдало распоряжение о формировании «Учебной группы Локштедт» („Ausbildungstruppe Lockstedt"), в состав которой должны были войти егерский батальон, пулеметная и пионерская роты. В группу принимались иностранцы, которые добровольно выражали желание в неё поступить. Они не становились германскими подданными. Финляндцы обязывались «служить Германской империи всеми силами и повсюду». Военная подготовка велась по германскому образцу, командным языком был немецкий, курсанты получали форму немецких егерей. Численность формирования продолжала увеличиваться: к концу 1915 г. она составляла 886 человек, к 1 февраля 1916 г. - 1092, из которых около 400 могли считаться достаточно подготовленными, а к концу марта того же года - 1502 [11, s. 127-128, 132].

Некоторое время, благодаря конспирации, удавалось сохранять мероприятия по вербовке и переправке молодых финляндцев в Германию в тайне от русских властей. Как явствует из цитированного выше доклада Ф. А. Зейна Б. В. Штюрмеру, о подобных фактах ему стало впервые известно весной 1915 г. В августе того же года к военным и гражданским

189

властям начали поступать отрывочные сведения, главным образом, от органов заграничной агентуры в Скандинавских странах, о небольших группах финляндцев, проезжавших из Финляндии в Германию. Наблюдение пограничной охраны и жандармских властей в Финляндии на протяжении осенних месяцев 1915 года дали неоспоримые доказательства усилившейся эмиграции финляндцев в Германию. За этот же период времени заграничные агентурные органы уже более подробно и настойчиво указывали на наличие в пределах Финляндии вербовки финляндской молодежи для выезда в Германию, с целью поступления в германские войска и в особые финляндские части, формируемые в Германии, и на организацию в Стокгольме особых бюро для вербовки. Военными властями были приняты меры по усилению охраны финляндских границ и ограничению эмиграции из Великого княжества, а в декабре 1915 г. были вообще запрещены выдача паспортов и выезд за границу финляндцам в возрасте от 17 до 35 лет. После этого переход границы совершался нелегально, хотя он был затруднен ввиду принимаемых военными и жандармскими властями мер по усилению пограничного контроля [9, д. 1810, л. 17 об .-18.].

15 июля 1916 г. начальник штаба Верховного Главнокомандующего препроводил Б. В. Штюрмеру полученную от главнокомандующего армиями Северного фронта «Сводку сведений о преступном сообществе в Финляндии и о финляндском егерском батальоне, находящемся ныне в составе германских войск, действующих против Северного фронта», составленную на основе сведений, предоставленных несколькими перебежчиками (сводку составил и. о. начальника штаба главкома Северного фронта генерал-майор Сиверс). Как явствовало из этой сводки, батальон, получивший наименование 27-го егерского резервного, состоял из четырех рот, пулеметной роты, пионерской роты и артиллерийского взвода, общей численностью около 1500 человек, при 8-10 пулеметах и двух гаубицах. Упоминалось о роли в формировании батальона Ф. Веттерхофа, который в Берлине «открыл свое бюро, руководящее повстанческой агитацией в Финляндии, и на адрес коего шлют из Финляндии через Швецию письма для финляндцев - членов сформированного батальона». Делом вербовки в Финляндии руководил комитет, который находился в Стокгольме и в работе которого участвовали, в частности, К. Циллиакус, Х. Гуммерус, коммерсант и банковский деятель С. Сарио, младофинны

190

Й. Кастрен, Й. В. Снелльман. С целью формирования новых батальонов решено усилить летом 1916 г. вербовку в пределах Финляндии, для переправы же завербованных в Швецию организовать моторно-лодочное сообщение через самую узкую часть Ботнического залива около городов Николайстад (Вааса) и Якобстад (Пиетарсаари) [9, л. 18 об.-20].

Далее в сводке сообщалось: «Первоначальное назначение батальона. состояло в том, что финляндский батальон должен был вместе с германскими, а в случае выступления Швеции и со шведскими войсками вторгнуться в Финляндию с целью ее освобождения от России, поднять в Финляндии восстание и приступить к формированию финляндских войск, офицерским кадром для которого и послужат люди егерского батальона. Позднее - перед отправлением на Рижский фронт, было объявлено батальону - прорваться к Ревелю, захватить его при содействии германского флота и, переправившись вслед за тем в Финляндию, поднять там вооруженное восстание для отторжения ее от России. В случае же ожидаемого германцами выступлении Швеции против России, финляндский егерский батальон с Рижского фронта якобы будет переброшен через Германию в Швецию, для совместного с ней вторжения в Финляндию. А пока на Рижском фронте финляндцы должны приучаться - по выражению немцев -бить русских» [9, л. 20-20 об.]. 24 мая 1916 года 27-й егерский резервный батальон выступил из Локштедтского лагеря в Гамбург, где был погружен на поезд и, следуя через Любек и Кёнигсберг, 3 июня высадился в Митаве (Елгаве), на территории оккупированной немцами части Латвии. Численность батальона на тот момент составляла 39 офицеров и 1410 солдат [11, s. 140]. «В Митаве батальон простоял несколько дней, представляясь на смотрах нескольким немецким начальникам. Из Митавы батальон выступил походным порядком и, сменив на фронте немецкую кавалерию, занял участок позиции за рекой Нисса от деревни Бирзоль к западу, длинной 3 версты» [9, д. 1810, л. 21-21 об.].

23 августа 1916 г. последовал приказ о переводе батальона в район

побережья Рижского залива к северу от г. Туккум (Тукумс). В период с

конца августа до начала декабря батальон участвовал в боях местного

значения. В частности, довольно интенсивным характером отличались

бои 25-26 ноября, когда бойцам батальона пришлось отражать попытку

наступления русских [11, s. 145-146, 151-152]. Вскоре, однако, среди бой-

191

цов батальона стали учащаться случаи недовольства и неповиновения немецким офицерам. Многие были недовольны тем, что в борьбе за независимость Финляндии, вопреки тому, что ранее декларировалось, батальон никак не участвовал. В то же время, в Берлине наметилось охлаждение к егерскому вопросу. Ф. Веттерхоф лишился доверия германских властей. В середине декабря 1916 г. егерский батальон был отведен с фронта и 15 числа прибыл в Либаву (Лиепаю), где и был расквартирован. Командование предполагало использовать часть батальона для действий в русском тылу, однако в самом батальоне эта идея понимания не вызвала. В итоге было решено отвести батальон в тыл и в дальнейшем использовать его для несения караульной и хозяйственной службы [11, 155-156; 12, s. 228230]. Официально 27-й королевский прусский егерский батальон как соединение германской армии был распущен 13 февраля 1918 г. [11, s. 171]. Тогда уже полным ходом шла подготовка к переброске егерей в Финляндию, где они затем сыграли важную роль в ходе гражданской войны.

Говоря об антирусской деятельности финляндских эмигрантов-сепаратистов, следует также упомянуть об их участии в акциях основанной в годы войны под германским покровительством «Лиге инородцев России» („Die Liga der Fremdvölker Russlands"), в рамках которых устанавливались связи с сепаратистскими кругами других национальных меньшинств империи. В частности, Ф. Веттерхоф в июне 1915 г. заключил соглашение с грузинским представителем Г. Мачабелли о сотрудничестве в деле освободительной борьбы обоих народов. Веттерхоф также имел связи с рядом балтийских немцев и с украинским националистом Д. И. Донцовым, основателем «Союза освобождения Украины». На основании собранных сведений Веттерхоф составил и передал в германский МИД план ослабления России посредством поддержки сепаратистского движения на окраинах империи [7, s. 46]. Финляндские представители принимали участие в Лозаннской конференции национальных меньшинств 27-30 июня 1916 г. От стокгольмского эмигрантского комитета на конференцию были делегированы К. Циллиакус, Х. Гуммерус и С. Сарио. Финские участники конференции наиболее определенно высказывались с антирусских позиций. К. Циллиакус в своей речи отмечал, что Финляндия стремилась лишь к восстановлению своей автономии. Однако Россия попрала договор, который она сама подписала сто лет назад. Так что теперь

192

у Финляндии не осталось никаких обязательств перед имперским центром, и теперь цель звучит как «прочь от России, свобода для Финляндии» [7, s. 124].

В последующем деятельность Лиги свелась к пропагандистской работе в нейтральных странах и в странах Антанты с целью формирования негативного образа России. Кампания в прессе и издание на немецкие деньги специальных брошюр должны были показать миру, что «Россия -страна варваров, лжецов и бесправия, что она представляет величайшую угрозу культуре и свободе других народов» [7, s. 168]. Члены стокгольмское бюро Лиги, руководимого Х. Гуммерусом, занимались публикацией в Швеции статей и книг о бесправном положении национальных меньшинств в России, осуществляли подборку русских и шведских статей и готовили их переводы для немецких дипломатов, вербовали новых членов организации, особенно среди финнов и прибалтийцев. После Февральской революции в России в рядах «Лиги инородцев России» усилились противоречия. Стокгольмское отделение Лиги пыталось продолжать пропагандистскую деятельность. В Швеции, однако, нападки финских сепаратистов на Россию и на Антанту в целом начали приедаться. Сотрудничавшие с Россией шведские предприниматели требовали от правительства обуздать антирусскую пропаганду в прессе, которая, как они считали, негативно сказывалась на российско-шведском экономическом сотрудничестве. После февраля 1917 г. Лига не провела ни одной крупной акции, хотя её финансирование продолжалось немецкой стороной вплоть до середины ноября 1918 г. [8, с. 326-329].

Февральская революция 1917 г. открыла новую стадию в истории и России в целом, и отдельных её частей, в том числе Финляндии. 7 (20) марта Временное правительство издало манифест, который отменял все ограничения финляндской автономии, установленные начиная с 1899 г. 13 (26) марта было сформировано новое финляндское правительство, признанное правительством России. В начале апреля также смог возобновить свою деятельность финляндский парламент [13, s. 26-27]. Эти события стали этапом на пути движения Финляндии к полной политической независимости, ставшей фактом в декабре 1917 г.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:

1. Финляндская газета. 1915. 1 (14) января.

2. Luntinen P. F. A. Seyn, 1862-1918: A Political Biography of a Tsarist Imperialist as Administrator of Finland. Helsinki, 1985.

3. Finlands firhetskrig ar 1918. Bd. 1. Helsingfors, 1921.

4. Российский государственный исторический архив. Ф. 1276. Оп. 18. Д. 558.

5. Мусаев В.И. Политические аспекты взаимоотношений России и Финляндии в период первой мировой войны // Международные отношения и диалог культур. 2014. № 2 (2013). С. 196-228.

6. Apunen О. Suomi keisarillisen Saksan politiikassa 1914-1915. Helsinki, 1968.

7. Zetterberg S. Die Liga der Fremdvölker Russlands 1916-1918. Ein Beitrag zu Deutschlands antirussischem Propagandakrieg unter den Fremdvölkern Russlands im ersten Weltkrieg. Helsinki, 1978.

8. Новикова И.Н. «Между молотом и наковальней». Швеция в германо-

U 1—1 с» и и /

российском противостоянии на Балтике в годы первой мировой войны / моногр. СПб., 2006. - 448 с. ISBN: 5-288-03921-6

9. Российский государственный исторический архив. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 35.

10. Соломещ И.М. Финляндская политика царизма в годы первой мировой войны (1914 - февраль 1917 гг.). Петрозаводск, 1992.

11. Coler U. von. Jägarbataljonen // Finlands frihetskrig skildrat av deltagare. I. Förberedelser och förhistoria. Helsingfors, 1921.

12. Lauerma M. Jääkäriliike // Historian aitta. 14. Porvoo-Helsinki, 1960.

13. Polvinen T. Venäjän vallankumous ja Suomi 1917-1920. I. Porvoo - Helsinki, 1967.