CC BY
19но очевидно есть все основания говорить
о национальных формах “образного мышления”. Таким образом, проблема интернационального и национального в пословичном фонде имеет существенное значение в практической деятельности переводчиков, что должно служить дополнительным побуждением для более
детальных исследований в этом направлении.
Литература
1. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М., 1988.
2. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.
ПЕРВАЯ ГЛАВА «ОТКРОВЕНИЯ СВ. ИОАННА БОГОСЛОВА» В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПОЭТОВ (НА ПРИМЕРЕ СТИХОТВОРЕНИЙ И.А. БУНИНА И ИЕРОМОНАХА РОМАНА)
Барышникова И.Ю.
В истории русской поэзии бывали “рубежные” эпохи, которые побуждали художников обращаться к библейской образности, к символике и семантике Нового Завета, в частности, к Апокалипсису. С другой стороны, в истории филологической науки тоже вызревают времена, когда внимание к названной образности оказывается определяющим [1].
Трудно назвать поэта Серебряного века, который бы не прибегали к апокалиптическим реминисценциям или аллюзиям1, однако к первой главе Откровения, может быть, наиболее художественно выразительно смогли обратиться Иван Алексеевич Бунин (1870 - 1953) и иеромонах Роман (А. Матюшин, род.1954).
В первой главе Откровения св. Иоанна Богослова воссоздана картина явившегося св. Иоанну Богослову Сына Человеческого, Иисуса Христа, повелевающего ему написать семи малоазийским церквам [2]. Стихотворение Бунина так и называется “Сын Человеческий”(1903 - 1906), здесь перелагаются 9,10,12 - 17 стихи. Иеромонах Роман перелагает 9, 10, 12, 13, 14, 17 стихи в первой главе своей поэмы “Глаголы вещие” (1991).
Сравним:
9 Я Иоанн, брат ваш и соучастник в скор -би и в царствии и в терпении Иисуса Хрис-
та, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа.
10 Я был в духе в день воскресный и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Алфа и Омега, первый и последний...
12 Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и, обратившись, увидел семь золотых светильников (Откровение).
И.А. Бунин. Сын Человеческий
Я, Иоанн, ваш брат и соучастник В скорбях и царстве Господа, был изгнан На Патмос за свидетельство Христа.
Я осенен был духом в день воскресный И слышал за собою как бы трубный Могучий глас: “Я Альфа и Омега”
И обратился, дабы видеть очи Того, кто говорит, и, обратившись,
Увидел семь светильников златых.
Практически дословное переложение названных стихов в поэтическом произведении в данном случае имеет свои особенности: чем ближе к оригиналу, тем большим “весом” обладают отступления, кото-
1 Соловьев В. Знамение (1898); Блок А. Верю в солнце Завета (1902); Брюсов В. Конь блед (1903); Гумилев Н. Судный день (1909) и др.
© Барышникова И.Ю., 2010
рых в стихотворении несколько. Более того, особый смысл заключен в названии стихотворения, организующем внутреннюю форму художественного произведения.
Бунин, как видим, делает особый акцент на том, что св. Иоанн претерпел гонения за проповедь о Христе: он “был изгнан” на остров Патмос. “Я был в духе” меняется на “я осенен был духом”, “громкий голос” - на “могучий глас”. Меняется синтаксис 10-го стиха. Сравним: “...и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил...” (Откр.) и “И слышал за собою как бы трубный / Могучий глас...”. На первый взгляд 12-й стих “Откровения” может вызвать недоумение: “Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною...”. Как можно увидеть голос? Бунинская строфа кажется оправданнее: “И обратился, дабы видеть очи / Того, кто говорит...” Однако св. Андрей Кесарийский свидетельствует: “Голос, слышанный апостолом, не был чувственный”, - на это он указывает словом “обратился” (то есть “оборотился”) не за тем, чтобы слышать, но “увидеть” его, потому что “слышание духовное и видение означают одно и то же” [3, с. 26].
Далее 13 - 17 стихи посвящены описанию Христа - Сына Человеческого, явившегося св. Иоанну:
13 ...и, посреди семи светильников, подобно Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом:
14 глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его - как пламень огненный;
15 и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи; и голос Его, как шум вод многих.
16 Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; а лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.
17 И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь первый и последний.
Сравним с “Сыном Человеческим” И.А. Бунина:
И посреди их пламенников - мужа, Подиром облеченного по стану И в поясе из золота - по персям.
Глава Его и волосы сияли,
Как горный снег, как белая ярина,
И точно пламень огненный - глаза.
Стопы Его - халколиван горящий,
Как будто раскаленные в горниле,
И глас Его был шумом многих вод.
Семь звезд в Его деснице, меч струился Из уст Его, и лик Его - как солнце, Блистающее в славе сил своих.
И, увидав, я пал пред Ним, как мертвый.
Перед нами могучий и величественный Владыка и Царь: “подир”2, “пояс из золота”, “точно пламень огненный - глаза”, “стопы Его - халколиван горящий” [3]3, “глас Его был шумом многих вод”, “меч из уст Его”, “и лик Его - как солнце, блистающее в славе сил своих”. Бунин добавляет еще глагол “сияли” по отношению к волосам, эпитет “горный снег”, “волна” называется у него по-славянски “ярина”, меч из уст не просто “выходил”, а “струился”.
Образ сияния появляется и в стихотворении “Саваоф” (1908): “Был вечер, март, сияла синева”. Сравним с другим стихотворением того же автора “Из Апокалипсиса” (1901) - полным переложением 4-й главы (1 - 11 стихи), где говорится о видении Бога, Сидящего на престоле: “И прежний глас, который слышал я, / Как звук трубы, гремевшей надо мною (в оригинале “говоривший со мною”) / Мне повелел4 (войди и зри, что будет”, “Стоял престол, на нем же был Сидящий”, “И сей Сидящий, славою сияя, / Был точно камень яспис и сардис”, “И от престола исходили гласы, / И молнии, и громы”, “животные... взывали к славе: свят, свят, Господь, / Бог Вседержитель, Коий пребывает / И был во веки века и грядет!”, “старцы... поклоняясь Сущему вовеки, / Кладут венцы к престолу и рекут: / “Воистину достоин восприяти / Ты, Господи, хвалу, и честь, и силу / Затем, что все Тобой сотворено / И существует волею Твоею!”
2 Подир - длинная одежда иудейских первосвященников и царей.
3Халк (медь) - человеческое естество, ливан (ладан) - Божеское, а соединенные вместе в одно слово халколиван - благоухание веры и неслиянное единство естеств.
4 В оригинале - казал.
(сравним с “Саваофом”: “И гордая седая голова текла меж звезд, туманами повитых”). Возникают ассоциации с небесными явлениями и астральными образами, с образом временного и вневременного. В этих стихотворениях общий для бунинского слога ритмико-интонационный рисунок (строй): патетическое, хоральное звучание, аллитерационный рисунок: “пламенников, сияли, белая ярина, халколиван, раскаленные в горниле, струился, солнце, блистающая, в славе” (“Сын человеческий”), “блеск атласа, золотой, вечер, март, сияла синева” (“Саваоф”), трехстишия, напоминающие нам о форме сонета, твердой форме.
При этом Бунин “выписывает” скорее образ ветхозаветного Бога, чем христианского. В.А. Котельников справедливо указывает на ветхозаветность бунинского мироощущения, отраженного в лирике [4]. Да и в самом Откровении Спаситель не такой как в Евангелии, Он предстает перед читателем, в каком-то смысле, в иной ипостаси. Он действительно напоминает ветхозаветного грозного Судию, что, очевидно, и привлекало Бунина. Впрочем, В.В.Розанов в 1917 году писал: “Никакого нет сомнения, что Апокалипсис не христианская книга, а противохристианская. Что “Христос”, упоминаемый - хотя немного - в нем, “с мечом, исходящим из уст его”, и с ногами “как из камня сардиса и халкидона”, - ничего же не имеет общего с повествуемым в Евангелиях Христом” [5]. Тем уместнее это напоминание В.В. Розанова, что именно таким образом в стиле и высказываниях разных по мировидению и индивидуальному строю художников, обращение к образам и смыслам Апокалипсиса указывает на единство стиля переживаемой ими эпохи.
И все-таки, опираясь в своем стихотворении на первую главу “Откровения”, Бунин называет стихотворение “Сын Человеческий”, тем самым указывая на единство ветхозаветного и новозаветного в Апокалипсисе, ибо Сыном Человеческим называется Господь Иисус Христос по единству Его человеческой природы с нашей и по Его уничиженному состоянию, в котором Он был на земле [6]: “Лисицы имеют норы и птицы небесные - гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову” (Мф. 8, 20). Это подтверждается и первой строфой, где автор указывает не только на царское достоинство Христа, но и на скор-
бное человеческое: “...ваш брат и соучастник / В скорбях и царстве Господа”.
Для традиционного христианства же Христос Спаситель остается Христом Спасителем всегда, в том числе и во время грозных событий Апокалипсиса. Поэма “Глаголы вещие” (1991) иеромонаха Романа тому подтверждение. Первая глава поэмы - частичное переложение первой главы “Откровения”:
9 Аз, Иоанн, иже и брат ваш и общник в печали и во Царствии и в терпении Иисуса Христа, бых во острове, нарицаемом Пат-мос за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа.
10 Бых в Дусе в день недельный, и слы-шах за собой глас велий яко трубы глаголи-щия: аз есмь Альфа и Омега, Первый и Последний...
12 И обратихся видети глас, иже глаше со мной: и обратився видех седмь светильников златых
13 и посреде седми светильников, подобна Сыну Человечу, облечена в подир и препоясана при сосцу поясом златым:
14 глава же Его и власи белы, аки ярина белая, якоже снег; и очи Его яко пламень огненный...
17 - 18 И егда видех Его, падох к ногам Его, яко мертв. И положи десницу свою на мне, глаголя ми: не бойся: аз есмь первый и последний, и живый; и бых мертв, и се, жив есмь во веки веков, аминь; и имам ключи ада и смерти...
Опора Иеромонаха Романа на церковно-славянский текст Апокалипсиса очевидна.
Иеромонах Роман. Глаголы вещие
Аз, Иоанн, по Бозе общник ваш,
Бых на молитве в Дусе в день недельный. И слышах глас, яко труба гласящ:
- Аз есмь Грядущий, Первый и Последний.
И обратихся видети - застых,
И видех седмиогненник единый,
И посреде светильников златых -Подобно Человеческому Сыну.
Глава Его и власи, яко дым,
Белее свежевыпанного снега.
И опоясан поясом златым Живый во веки, Альфа и Омега.
Церковнославянский язык подразумевает высокий слог. В поэме о. Романа нет бунинской патетичности, более того, у него не отражен в полной мере и образный строй 1-й главы Апокалипсиса, автор гораздо лаконичнее своего предшественника: всего три строфы в противовес семи бунинским и шести стихам оригинала.
Вместо “общник в печали и во царствии и в терпении Иисуса Христа” иеромонах Роман говорит “по Бозе общник ваш”, что нисколько не меняет и тем более не отменяет сути, кроме того “быть в духе” можно только на молитве (“Бых на молитве в Дусе в день недельный”). Описание Господа как Владыки и Царя тоже лаконично: “Глава его и власи, яко дым, / Белее свежевыпанного снега. / И опоясан поясом златым”, - все остальные эпитеты и сравнения опускаются. «Хотя для нас Он и новый, но Он же и древний, или вернее предвечный; об этом свидетельствуют Его “власи белы”», - пишет св. Андрей Кесарийский [3, с. 27]. О том же свидетельствуют и главные, на наш взгляд, строки стихотворения, выражающие его суть: “Аз есмь Грядущий, Первый и Последний” и “Живый во веки, Альфа и Омега” (в первой главе Откровения эти слова повторяются трижды).
С одной стороны, апокалиптические события - это события будущего, грядущего. С другой, для христианина, для поэта-мо-наха в особенности, Господь всегда жив и
всегда присутствует в жизни. Таким образом, Христос иеромонаха Романа здесь вполне новозаветный, евангельский, смиренный. “Христос укрепил его (апостола Иоанна) словами: “Не бойся, потому что Я, безначальный и бесконечный, пришел не умертвить тебя, но Сам был мертв ради вас”, - свидетельствует св. Андрей Кесарийский в контексте 17 - 18 стихов 1-й главы Апокалипсиса [3, с. 29]. Лаконичность и сжатость переложения иеромонаха Романа отнюдь не умаляет и не обедняет внутреннее содержание главы поэмы, но помогает в полном согласии с первоисточником и динамичнее передать самую его суть и придает произведению личностно - монашеское звучание. При этом важное значение в содержании всей поэмы имеет парафразирование первой главы Откровения.
Литература
1. Третьи Пасхальные чтения. М., 2005. С. 143 - 146, 182 - 190, 226 - 232.
2. Новый Завет. М., 1993.
3. Толкование на Апокалипсис св. Андрея, архиепископа Кесарийского. М., 2008.
4. Котельников В.А. Ветхозаветность И.А. Бунина // Христианство и русская литература: Сборник 2. СПб., 1996.
5. Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М., 2000. С. 12.
6. Библейская энциклопедия. Троице-Сергиева Лавра, 1990. С. 683.
