CC BY
122
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПУБЛИЧНОЕ ПРАВО
Я. С. Кожеуров*
Перспективы взаимоотношений Европейского Суда по правам человека и Евразийского экономического союза**
Аннотация. В статье предпринимается попытка проанализировать возможности, пределы и перспективы «вмешательства» в регулирование евразийской интеграции Европейского Суда по правам человека.
Ключевые слова: Евразийский экономический союз, международное правосудие, Европейский Суд по правам человека.
001: 10.17803/1994-1471.2015.60.11.183-190
Стремительный количественный и качественный рост институтов международного правосудия в конце XX — начале XXI века во многом обеспечивался за счет создания судов, главным предназначением которых является способствование формированию, единообразное применение и защита особого феномена — права региональных интеграционных объединений. Таких судов уже больше десятка. Каждый из них в той или иной степени претендует на роль эксклюзивного «хранителя комму-нитарного права». Не является исключением и Суд ЕАЭС. Однако и иные институты международного правосудия также не остаются в стороне от интеграционных процессов.
В статье предпринимается попытка проанализировать возможности, пределы и перспективы вмешательства в регулирование евразийской интеграции внешнего по отношению к ЕАЭС института международного правосудия — Европейского Суда по правам человека.
Как показывает практика, почти все современные интеграционные объединения обзавелись органами и (или] механизмами, задачами которых являются поддержание, развитие и защита собственного правопорядка интеграционного объединения (интеграционного, коммунитарного права]. Одно перечисление (не претендующее на исчерпывающую полноту) различных региональных интегра-
*
© Кожеуров Я. С., 2015
Кожеуров Ярослав Сергеевич — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права, доцент, Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА) [[email protected]]
123995, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9
** Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-03-00836.
ционных судебных и квазисудебных учреждений дает представление о размахе указанного явления: Европа — Суд Европейского Союза (ЕС] и Суд Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ); Америка — Центральноамериканский суд, Суд Андского сообщества, Карибский суд, системы разрешения споров в рамках Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА) и Общего рынка стран Южной Америки (МЕРКОСУР); Африка — Суд Общего рынка Восточной и Южной Африки (КОМЕСА), Суд Восточноафриканского сообщества (ВАС), Суд экономического сообщества Западноафриканских государств (ЭКОВАС), Трибунал Сообщества развития Юга Африки (САДК)...
Успешность интеграционных процессов во многом зависит от успешности, авторитета и активности соответствующего интеграционного суда. Не случайно, что наиболее известным и авторитетным региональным интеграционным судом на сегодняшний день признается Суд Европейского Союза, который «своими решениями не только и не столько разрешал споры, но и формировал новую интеграционную правовую реальность, вносил существенный вклад в создание европейской идентичности и формировал основные векторы развития панъевропейского правосознания»1.
Действительно, функции суда интеграционного сообщества уже не сводятся только лишь к разрешению споров. Как справедливо отмечает Л. П. Ануфриева, «реальная роль судебного органа в интеграции более конструктивна и креативна: Суд способствует созданию "права сообщества", что цементирует основы интеграции»2.
Все сказанное выше о роли интеграционного суда в полной мере относится и к Суду Евразийского экономического союза (ЕАЭС), начавшего свою работу 1 января 2015 г. в соответствии с Договором о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 г. Согласно п. 1 и 2 Статута Суда ЕАЭС (приложение № 2
1 Интеграционное правосудие: сущность и перспективы : монография / отв. ред. С. Ю. Кашкин. М., 2014.
2 Ануфриева Л. П. Суд Евразийского экономичес-
кого сообщества // Институты международного правосудия / под ред. В. Л. Толстых. М., 2014. С. 253.
к Договору о ЕАЭС), Суд ЕАЭС является судебным органом ЕАЭС, цель деятельности которого — обеспечение в соответствии с положениями данного Статута единообразного применения государствами-членами и органами Союза Договора, международных договоров в рамках Союза, международных договоров Союза с третьей стороной и решений органов Союза, то есть коммунитарного «права Союза», как оно определено в ст. 6 Договора о ЕАЭС.
Насколько успешен будет Суд ЕАЭС в выполнении своей миссии «хранителя очага» права Союза, равно как и насколько успешным будет евразийский интеграционный проект в целом, покажет только время. Однако даже будучи существенно ограниченным в юридическом инструментарии как по сравнению со своим предшественником — Судом ЕврАзЭС, так и по сравнению с другими интеграционными судами (Суд ЕАЭС лишился полномочий выносить обязательные преюдициальные заключения по запросу национальных судов — основного инструмента, который успешно использует Суд ЕС в деле развития и защиты автономного правопорядка ЕС ив диалоге с национальными судами и органами ЕС; у него отсутствуют полномочия рассматривать споры по заявлению Комиссии о нарушении государством-членом права Союза; он не может непосредственно отменять или прекращать действие решений Комиссии, присуждать компенсации на нарушение прав Союза и пр.3), Суд ЕАЭС тем не менее наделен хорошим потенциалом для того, чтобы стать авторитетным судебным органом, эффективно обеспечивающим единство, актуальность и востребованность права Союза.
Однако все вышесказанное об особой роли, о важности, об уникальности и даже эксклюзивности суда интеграционного объединения для коммунитарного права отнюдь не означает, что интеграционный суд является единственным игроком на поле международно-правового регулирования интегра-
3 См. подробнее: Исполинов А. С. Договор о Евразийском Союзе как инструмент поражения в правах Суда ЕврАзЭС // URL: http://zakon.ru/blog/2014/06/11/ dogovor_o_evrazijskom_soyuze_kak_instrument_ porazheniya_v_pravax_suda_evrazes_chast_1 (дата обращения: 10.09.2015).
ции, что у него нет конкурентов. Такие конкуренты, пристально следящие за развитием интеграционных процессов на постсоветском пространстве и ждущие своего шанса также высказаться в контексте евразийской интеграции, имеются и у Суда ЕАЭС.
В случае со Всемирной торговой организацией споры, связанные с правом ЕАЭС, — уже реальность: в ОРС ВТО зарегистрированы два дела «ЕС против России», предметом рассмотрения в которых будут решения Евразийской экономической комиссии. В первом деле4 будет проверяться соответствие статье VI ГАТТ и Соглашению по применению ст. VI ГАТТ (антидемпинговый кодекс] антидемпинговой пошлины в отношении легких коммерческих автомобилей, ввозимых на территорию ТС из Германии, Италии и Турции, введенной решением Коллегии Евразийской экономической комиссии от 14.05.2013 № 113. Второе дело5 связано с установленными сразу четырьмя решениями Евразийской экономической комиссии6 таможенными пошлинами, которые ЕС посчитал не соответствующими обязательствам России по ст. II и VII ГАТТ, а также Соглашению по применению ст. VII ГАТТ (таможенная оценка].
4 Russian Fédération — Anti-Dumping Duties on Light Commercial Vehicles from Germany and Italy (Complainant: European Union), DS479.
5 Russia — Tariff Treatment of Certain Agricultural and Manufacturing Products, DS485.
6 Решение Совета ЕЭК от 16.07.2012 № 54 «Об утверждении единой Товарной номенклатуры внешнеэкономической деятельности Евразийского экономического союза и Единого таможенного тарифа Евразийского экономического союза» ; решение Кол-
легии ЕЭК от 29.01.2014 № 9 «Об установлении ставок ввозных таможенных пошлин Единого таможенного тарифа Таможенного союза в отношении от-
дельных видов бумаги и картона» ; решение Коллегии ЕЭК от 26.05.2014 № 77 «О внесении изменений в единую Товарную номенклатуру внешнеэкономической деятельности Таможенного союза и Единый таможенный тариф Таможенного союза в отношении отдельных видов товаров в соответствии с обязательствами Российской Федерации в рамках ВТО и об одобрении проекта решения Совета Евразийской экономической комиссии» ; решение Совета ЕЭК от 16.07.2014 № 52 «Об установлении ставок ввозных таможенных пошлин Единого таможенного тарифа Таможенного союза в отношении отдельных видов товаров в соответствии с обязательствами Российской Федерации в рамках ВТО».
В случае с ЕСПЧ возможность рассмотрения им споров, связанных с правом ЕАЭС, пока имеет отдаленные перспективы, однако она представляется неизбежной.
Очевидно, что обжаловать в ЕСПЧ решения и действия институтов ЕАЭС «в лоб», т.е. непосредственно, — бесперспективная затея, поскольку ЕАЭС не является стороной Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (ЕКПЧ). Однако ЕСПЧ уже давно научился использовать косвенные инструменты влияния через проверку на соответствие стандартам ЕКПЧ действий и решений государств, входящих в Совет Европы, имплементирующих акты и решения международных организаций. Легко объяснимо, что такому косвенному и наиболее пристальному анализу в рамках ЕСПЧ подвергся правопорядок Европейского Союза. Тщательный и профессиональный анализ подхода ЕСПЧ к этому вопросу проведен в работе А. С. Исполинова7.
Кратко резюмируя выводы ключевых в этом отношении дел8, можно выделить следующие принципы. ЕКПЧ, с одной стороны, не запрещает государствам передавать суверенные права международной (в том числе наднациональной] организации, но при этом государство продолжает нести ответственность по ст. 1 ЕКПЧ за все действия и бездействие своих органов, в том числе совершенные во исполнение полномочий, переданных международной организации. Далее, считается, что действие государства, совершенное в соответствии с международными обязательствами в рамках международной организации, является обоснованным, до тех пор, пока соответствующая организация предположительно защищает основные права человека в отношении как предоставляемых материально-правовых гарантий, так и механизмов контроля за их соблюдением таким
7 Исполинов А. С. Практика ЕСПЧ в отношении Европейского Союза: некоторые уроки для ЕврАзЭС // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2012. № 3. С. 108—118.
8 M. & Co. v. the Federal Republic of Germany, app. 13258/87, decision of 09.02.1990 ; Matthews v. the United Kingdom, app. 24833/94, judgment of 18.02.1999 (GC) ; Bosphorus Hava Yollari Turizm Ve Ticaret Anonim Sir-keti (Bosphorus Airways) v. Ireland, app. 45036/98, judgment of 30.06.2005 (GC).
способом, который может считаться по меньшей мере эквивалентным («соизмеримым», но не обязательно «идентичным») тому, какой предусматривают стандарты ЕКПЧ. При этом ЕСПЧ отдельно оговаривает, что любой такой вывод об эквивалентности не может быть окончательным, и оставляет за собой исключительное право пересмотреть его в рамках каждого конкретного дела «в свете какого-либо соответствующего изменения в защите основных прав человека». Если же Суд приходит к выводу об эквивалентности защиты, презюмируется, что государство не нарушило требований Конвенции, если оно только лишь выполняло правовые обязательства, вытекающие из его членства в этой организации. Однако и эта презумпция может быть опровергнута в обстоятельствах конкретного дела, если «защита гарантированных Конвенцией прав была явно несоответствующей». В таких случаях, по мнению ЕСПЧ, «роль Конвенции в качестве "конституционного инструмента европейского общественного порядка" в области защиты прав человека будет выше интересов международного сотрудничества»9.
Доктрина эквивалентной защиты позволила ЕСПЧ избегать прямой конфронтации с Судом ЕС и не играть роль слона в посудной лавке применительно к правопорядку ЕС, в то же время сохраняя эффективные рычаги контроля за соблюдением последним требований "конституционного инструмента европейского общественного порядка", которые при необходимости могут быть задействованы, как, например, в отношении «дублинских дел» (предоставление убежища беженцам) и дел о европейском ордере на арест. В обоих случаях критику ЕСПЧ вызывает положенный в основу сотрудничества между государствами — членами ЕС принцип взаимного доверия, не требующий или даже запрещающий проверку одним государством — членом ЕС стандартов обращения с беженцами или заключенными в другом государстве — члене ЕС10.
9 Bosphorus Hava Yollari Turizm Ve Ticaret Anonim Sirketi (Bosphorus Airways) v. Ireland, app. 45036/98, judgment of 30.06.2005 (GC), paras. 152—156.
10 Подробнее см.: Исполинов А. С. Практика ЕСПЧ
в отношении Европейского Союза ... С. 112—113.
Не менее интересным в контексте евразийской интеграции выглядит подход ЕСПЧ к возможности осуществления своей юрисдикции в отношении действий или бездействия, совершенных государствами в связи с резолюциями Совета Безопасности (СБ) ООН, которые, будучи принятыми на основании главы VII Устава ООН, носят обязательный характер для всех членов ООН. Поначалу в делах «Бехрами и Бехрами против Франции» и «Сарамати против Франции, Норвегии и Германии» ЕСПЧ полностью отстранился от контроля на соответствие конвенционным стандартам бездействия Миссии ООН в Косово (неразминирование территории) и действий вооруженных сил стран — членов НАТО в Косово (КФОР) на основе мандата СБ ООН в соответствии с Резолюцией 1244 от 10 июня 1999 г. (задержание заявителя). Суд счел, что бездействие вспомогательного органа ООН (Миссии) и действия уполномоченных СБ вооруженных сил КФОР должны быть присвоены исключительно ООН, которая не является стороной Конвенции и на которую соответственно юрисдикция ЕСПЧ не распространяется11. Под шквалом критики и с учетом все большего количества дел, связанных с резолюциями СБ ООН, которые разделились на два направления — вопросы ответственности государств за действия их вооруженных сил в составе миротворческих сил ООН (в частности Великобритания в Ираке) и ответственности в связи с имплемента-
11 Agim Behrami and Bekir Behrami v. France, app. 71412/01, Ruzhdi Saramati, app. 78166/01, decision of 02.05.2007, paras. 141, 143.
«В связи с тем, что операции, проводимые на основании принятых в соответствии с главой VII резолюций, имеют основополагающее значение для миссии ООН по обеспечению международного мира и безопасности, а ООН опирается в своей деятельности на поддержку членов Организации, Конвенция не может толковаться таким образом, что Европейский суд будет рассматривать действия и бездействие Договаривающихся Сторон, имевшие место в рамках исполнения резолюций Совета Безопасности ООН до или во время проведения таких операций. Подобное толкование привело бы к вмешательству в выполнение ООН ее ключевой миссии в данной области, в том числе, как отмечали некоторые стороны, в эффективное проведение операций ООН. Это было бы также равносильно определению условий исполнения Резолюции Совета Безопасности ООН, которые не были предусмотрены в тексте самой Резолюции» (para. 149).
цией адресных (точечных] санкций СБ ООН в отношении частных лиц (запрет на передвижение, заморозка активов и др.], ЕСПЧ постепенно полностью изменил свою позицию. В известном деле «Аль-Джедда против Великобритании» Большая палата ЕСПЧ пришла к выводу, что действия британцев, содержавших заявителя под стражей на основании Резолюции СБ ООН 1546(2004] от 08.06.2004, уполномочившей «многонациональные силы» в Ираке принимать «все необходимые меры для содействия поддержанию безопасности и стабильности в Ираке» (п. 10], не могут быть присвоены ООН по причине отсутствия как эффективного контроля, так и верховной власти СБ над действиями многонациональных сил12. Исходя из того что защита и уважение прав человека является одной из целей ООН, ЕСПЧ пришел к выводу, что резолюции СБ не должны толковаться как санкционирующие нарушение прав человека, если только СБ четким и ясным языком не потребовал от государств принятия мер, конфликтующих с их обязательствами по защите прав человека. Не усмотрев такого намерения СБ применительно к Резолюции 1546, ЕСПЧ изящно обошел необходимость отвечать на очень трудный вопрос о соотношении обязательств государств по выполнению резолюций СБ и обязательств по защите прав человека, предложив толковать их в гармонии друг с другом (п. 102]. Таким образом, было положено начало пусть косвенному и ограниченному, но все-таки контролю ЕСПЧ над резолюциями Совета Безопасности13, а отвечать
12 Al-Jedda v. the United Kingdom, app. 27021/08, judgment of 7 July 2011, para 184.
Сейчас ЕСПЧ использует еще более простую для себя конструкцию «двойного контроля» (государством и международной организацией), где решающее значение имеет уже не возможность отдавать приказы и распоряжения, а возможность предотвратить нарушения, которую, по мнению Суда, государство по отношению к своим национальным контингентам практически никогда не утрачивает, даже когда передает их под командование международной организации или другого государства (Jaloud v. the Netherlands, app. 47708/08, judgment of 20.11.2014, paras. 151—152).
13 Голубок С. А. Аль-Джедда (Al-Jedda) против Вели-
кобритании. Постановление Большой палаты ЕСПЧ
от 07.07.2011 // Международное правосудие. 2012. № 1 (2). С. 18.
на обойденный в деле Аль-Джедда вопрос Суду пришлось уже очень скоро.
Сначала в деле «Нада против Швейцарии» Суд столкнулся с тем, что действия Швейцарии, запретившей проезд через свою территорию фигуранту санкционного списка, прямо вытекали из соответствующей Резолюции СБ ООН 1267 (1999]. Признав, что, в отличие от дела Аль-Джедда, формулировки этой резолюции «четко и ясно» требовали от государств действий, связанных с вмешательством в права человека (п. 172], Суд одновременно указал, что резолюция СБ не требует от государств какой-то определенной модели имплементации обязательств, налагая на них обязательство результата и оставляя пусть и ограниченную, но свободу в выборе средств достижения этого результата (п. 176, 180]. Таким образом, в этом деле Суд также не стал противопоставлять обязательства по Уставу ООН и обязательства по ЕКПЧ, потребовав от государств выполнять первые таким образом, чтобы не нарушать вторые.
А вот в следующем деле14 Суд не оставил себе пространства для маневра, признав, что обязательства Швейцарии заморозить и, по сути, конфисковать активы лиц из санк-ционного списка, согласно п. 23 Резолюции СБ 1483 (2003], не предусматривают какого-либо усмотрения при имплементации (п. 117]. В итоге Суд применил к ООН разработанную в отношении ЕС доктрину «эквивалентной защиты» и пришел к выводу, что такая защита применительно к лицам, попавшим в санкционные списки, несмотря на некоторые подвижки (учреждение Контактной группы согласно Резолюции 1730 (2006] и введение института омбудсмена согласно Резолюции 1904 (2009]], в рамках ООН отсутствует, следовательно, Швейцария не может быть освобождена от своих обязательств по ЕКПЧ (п. 120—121].
Рассматривая весьма вероятную возможность направления в ЕСПЧ жалоб, связанных с имплементацией Россией или Арменией (члены ЕКПЧ] обязательств, вытекающих из права ЕАЭС, остается мало сомнений в том,
14 Al-Dulimi and Montana Management Inc. v. Switzerland, app. 5809/08, judgment of 26.11.2013. Постановление обжаловано в Большую палату.
что в целях установления своей юрисдикции ЕСПЧ применит к этим ситуациям свой «прочно укоренившийся в практике Суда»15 критерий «эквивалентной защиты». Излишнего оптимизма по поводу результата тестирования механизма разрешения споров по праву ЕАЭС на предмет его «эквивалентности» стандартам справедливого судебного разбирательства по ЕКПЧ быть не должно. Вряд ли этот механизм, по крайней мере в его сегодняшнем виде и состоянии, может претендовать на статус «эквивалентного», то есть пре-зюмирующего обоснованность и соответствие Конвенции национальных мер, имплементи-руемых в рамках правопорядка ЕАЭС.
Во-первых, в рамках права ЕАЭС отсутствует как единый каталог основных прав человека, так и, по мнению автора, правозащитная риторика как таковая (хочется надеяться, только пока). Договор о ЕАЭС если и содержит, то весьма робкие и косвенные упоминания о правах человека: например, в ст. 3 Договора среди принципов функционирования Союза указано уважение основных принципов международного права, к которым, безусловно, принадлежит и принцип уважения основных прав человека; Статут Суда наделяет Суд правом и обязанностью применять «общепризнанные принципы и нормы международного права» (п. 50); ссылка на необходимость «безусловного соблюдения принципа уважения конституционных прав и свобод человека и гражданина» содержится в преамбуле Договора. Так что само по себе отсутствие предметного каталога прав человека на уровне права Союза не является непреодолимой преградой на пути выстраивания «эквивалентной защиты», о чем свидетельствует и европейский опыт. Суд ЕС, также не имея в первые десятилетия своего существования собственного документа, в котором бы содержались права человека, тем не менее сначала через установление того, что основные права человека составляют часть общих принципов права ЕС,
15 Al-Dulimi and Montana Management Inc. v. Switzerland, app. 5809/08, judgment of 26.11.2013, para. 115. Помимо ЕС и ООН указанная доктрина применялась Судом, например, в отношении НАТО, систему разрешения трудовых споров в рамках которой ЕСПЧ не признал «явно несовершенной» [см.: Gasparini v. Italy and Belgium, app. 10750/03, decision of 12.05.2009].
а затем, начиная с 1974 г., когда все страны — члены ЕС стали и участниками ЕКПЧ, через применение указанной Конвенции как источника прав человека, имеющего «специальную значимость» для правопорядка ЕС, убедил ЕСПЧ в том, что защита фундаментальных прав на уровне ЕС «эквивалентна» защите в рамках ЕКПЧ16.
В этой связи много будет зависеть от Суда ЕАЭС, насколько он сможет заявить о себе как об институте, готовом не только на словах, но и на деле отстаивать и защищать права человека в контексте евразийской интеграции. Его предшественник, Суд ЕврАзЭС, начало этому процессу уже положил. В своем первом деле Суд ЕврАзЭС, прямо в решении не упоминая ЕКПЧ, сослался на нарушение права на доступ к правосудию17. В другом деле Суд прямо в решении сослался на ст. 6 ЕКПЧ18, в третьем — на постановление ЕСПЧ19. Ссылки на постановления ЕСПЧ встречаются и в особых мнениях судей. Сама тенденция должна только при-
16 Bosphorus Hava Yollari Turizm Ve Ticaret Anonim Sirketi (Bosphorus Airways) v. Ireland, app. 45036/98, judgment of 30.06.2005 (Gc), paras. 159—165. Подробнее см.: Исполинов А. С. Практика ЕСПЧ в отношении Европейского Союза ... С. 116—117.
17 Решение Суда Евразийского экономического сообщества от 05.09.2012 «О признании не соответствующим международным договорам, действующим в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства, пункта 1 Решения Комиссии Таможенного союза от 17.08.2010 № 335».
18 Решение Суда Евразийского экономического сообщества от 24.06.2013 «Об отказе в удовлетворении заявления о признании не соответствующим международным договорам, заключенным в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства, Решения Комиссии Таможенного союза от 9 декабря 2011 г. № 904 "О мерах по защите экономических интересов производителей стальных кованых валков для прокатных станов в Таможенном союзе"».
19 Решение Суда Евразийского экономического сообщества от 21.02.2013 «Об оставлении без изменения Решения Суда Евразийского экономического сообщества от 15.11.2012, которым было признано не соответствующим международным договорам, заключенным в рамках Таможенного союза, Решение Комиссии Таможенного союза от 18.10.2011 № 819 "О классификации в соответствии с единой Товарной номенклатурой внешнеэкономической деятельности Таможенного союза транспортных средств МТЛБ, МТПЛБ, ТГМ"».
ветствоваться, однако представляется важным, чтобы Суд не только ссылался на ЕКПЧ, но и объяснял, почему он это делает, учитывая, что далеко не все члены ЕАЭС являются участниками ЕКПЧ. Думается, что единственно возможным в этой ситуации объяснением будет ссылка на Конвенцию как на вспомогательный инструмент, раскрывающий содержание принципа уважения прав человека.
Однако, по мнению автора, есть и другие препятствия на пути выстраивания «эквивалентной» защиты, устранение которых от Суда уже никак не зависит, поскольку они установлены Договором о ЕАЭС. В частности, возможны претензии ЕСПЧ в связи с ограниченным кругом субъектов, которые могут иметь доступ в Суд ЕАЭС (только хозяйствующие субъекты, зарегистрированные в качестве юридического лица или индивидуального предпринимателя], а также
Библиография:
по поводу отсутствия у Суда полномочий присуждать компенсации за нарушения прав и непосредственно отменять решения органов ЕАЭС. Немаловажным фактором является и отсутствие процедуры, сходной с преюдициальными запросами в рамках ЕС.
Утверждение, что экономическая интеграция — это одно, а права человека — совсем другое, не просто заблуждение, а крайне опасное (для перспектив интеграции] заблуждение. Если вопросы защиты прав человека останутся за скобками как основополагающих документов ЕАЭС, так и практики Суда Союза, эта ниша тут же будет заполнена национальными судами (в первую очередь конституционными] и ЕСПЧ. Однако опасно не это, а то, что таким образом серьезной угрозе подвергнется единство и автономность правопорядка ЕАЭС, а значит, и сама евразийская интеграция.
1. Ануфриева Л. П. Суд Евразийского экономического сообщества // Институты международного правосудия / под ред. В. Л. Толстых. — М., 2014.
2. Голубок С. А. Аль-Джедда [Al-Jedda] против Великобритании. Постановление Большой палаты ЕСПЧ от 07.07.2011 // Международное правосудие. — 2012. — № 1 [2].
3. Евразийская интеграция: роль Суда / под ред. Т. Н. Нешатаевой. — М. : Статут, 2015.
4. Интеграционное правосудие: сущность и перспективы : монография / отв. ред. С. Ю. Кашкин. — М., 2014.
5. Исполинов А. С. Договор о Евразийском Союзе как инструмент поражения в правах Суда ЕврАзЭС // URL: http://zakon.ru/blog/2014/06/11/dogovor_o_evrazijskom_soyuze_kak_instrument_porazheniya_v_pravax_suda_ evrazes_chast_1.
6. Исполинов А. С. Практика ЕСПЧ в отношении Европейского Союза: некоторые уроки для ЕврАзЭС // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. — 2012. — № 3.
7. Нешатаева Т. Н. К вопросу о создании Евразийского Союза: интеграция и наднационализм // Международное правосудие. — 2014. — № 2 [10].
8. Толстых В. Л. Недавние решения суда ЕврАзЭС: попытка доктринального анализа // Евразийский юридический журнал. — 2013. — № 8.
References:
1. Anufrieva L. P. Sud Evrazijskogo jekonomicheskogo soobshhestva // Instituty mezhdunarodnogo pravosudija / pod red. V. L. Tolstyh. — M., 2014.
2. Golubok S. A. Al'-Dzhedda [Al-Jedda] protiv Velikobritanii. Postanovlenie Bol'shoj palaty ESPCh ot 07.07.2011 // Mezhdunarodnoe pravosudie. — 2012. — № 1 [2].
3. Evrazijskaja integracija: rol' Suda / pod red. T. N. Neshataevoj. — M. : Statut, 2015.
4. Integracionnoe pravosudie: sushhnost' i perspektivy : monografija / otv. red. S. Ju. Kashkin. — M., 2014.
5. Ispolinov A. S. Dogovor o Evrazijskom Sojuze kak instrument porazhenija v pravah Suda EvrAzJeS // URL: http://zakon.ru/blog/2014/06/11/dogovor_o_evrazijskom_soyuze_kak_instrument_porazheniya_v_pravax_ suda_evrazes_chast_1.
6. Ispolinov A. S. Praktika ESPCh v otnoshenii Evropejskogo Sojuza: nekotorye uroki dlja EvrAzJeS // Zhurnal zarubezhnogo zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedenija. — 2012. — № 3.
7. Neshataeva T. N. K voprosu o sozdanii Evrazijskogo sojuza: integracija i nadnacionalizm //Mezhdunarodnoe pravosudie. — 2014. — № 2 (10).
8. Tolstyh V. L. Nedavnie reshenija suda EvrAzJeS: popytka doktrinal'nogo analiza // Evrazijskij juridicheskij zhurnal. — 2013. — № 8.
Материал поступил в редакцию 25 сентября 2015 г.
THE PROSPECTS OF MUTUAL RELATIONS BETWEEN THE EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS AND THE EURASIAN ECONOMIC UNION
Kozheurov, Yaroslav Sergeevich — PhD in Law, Associate Professor of International Law Department, Kutafin Moscow
State University Law
123995, Russia, Moskva, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, 9
Review. The paper attempts to analyze the possibilities, limits and prospects of «interference» in the regulation of the Eurasian integration of the European Court of Human Rights.
Keywords: Eurasian Economic Union, international justice, the European Court of Human Rights.
