CC BY
21
УДК 81.2 Исп-923 Н. Ф. Михеева
доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой иностранных языков филологического фак-та РУДН; e-mail: mikheeva_rudn@mail.ru
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА
В статье речь идет о разработке и сохранении в испаноязычных странах стандарта, возникновении и становлении своих собственных норм живой разговорной речи. Возможно ли создание единой идеальной паниспанской нормы? Над этим вопросом работает сейчас всё мировое сообщество.
Ключевые слова: стандарт; норма; контакт языков; билингвизм; диглоссия; билингвальное образование.
Mikheeva N. F.
Doctor in Philology, Professor, Chief of the Department of Foreign Languages of the Philological Faculty of Peoples' Friendship University of Russia; e-mail: mikheeva_rudn@mail.ru
PERSPECTIVES OF THE DEVELOPMENT OF THE LANGUAGE
The article deals with the development and preservation of the language standard in the Spanish-speaking countries, emergence and formation of the own norms of live colloquial language. Is it possible to create an ideal unique panhispanic norm? All the world community is working on this question now.
Key words: standard; norm; contact of languages; bilingualism; diglossу; bilingual education.
Америка и Испания «поддерживают» один и тот же язык и используют его в различных вариантах, насколько это позволяет сама система. Известно, что существует «неправильное представление» об «американском испанском», с одной стороны, а с другой - традиция в изучении испанского языка, предполагающая наличие в испанском языке разных систем. Лингвистическая реальность Нового Света «развивает» идею отсутствия единства, в то же время она провозглашает автохтонную эволюцию и разнообразие островных особенностей. Существует «стандартизированное разнообразие», вызванное урбанизацией и СМИ, и региональные разновидности, прежде всего на уровне фонетики и лексики, меньше - грамматики и фонологии. В этой ситуации планирование как феномен, который требует разработки и выбора нормы, предстает как сложная проблема, ибо не только укрепляет пуризм, но и способствует расширению границ, имеющихся в данный исторический период.
В этом смысле следует признать, что история «создала» стандарт как структурный вариант и другой, функциональный и дескриптивный, разговорный вариант. Стандарт представляет собой результат лингвистической нормализации и выступает в качестве связующего звена между идиоматическим единством, всегда связанным с письменностью, и более формальными регистрами. Этот стандартный язык «навязывается» другим лингвистическим разновидностям по причине престижа (на уровне государства), коллективного выбора и массового употребления. Тем не менее в многовариантной системе, которой является испанский язык, наблюдается дисбаланс относительно каждого фактора, «участвующего» в выработке нормы. Таким образом, разработка нормы любого языка происходит при суммировании критериев превосходства.
Концепт «норма», по мнению Э. Косериу, это традиционная реализация системы в определенном обществе (единении людей), т. е. норма базируется на статистических данных. Как правило принятая норма совпадает с нормой разговорной речи, распространенной в столице. Парадигматическим случаем этого критерия выступает французский язык, в котором норма и ее варианты зависят от особенностей разговорной речи жителей Парижа. Социологический фактор «привязывает» норму к форме речи определенного страта и принимает различные модальности на протяжении истории этого общества. Литературный, или эстетический, критерий ориентируется на особенности художественного стиля того или иного великого писателя, независимо от его географического или социального происхождения. Ярким примером использования данного критерия выступает итальянский язык, который Данте, Петрарка и другие всемирно известные писатели возвели в ранг «языка всеобщей культуры» на всем Аппенинском полуострове. Согласно Академическому критерию норма должна разрабатываться Академией. Политический критерий делает норму зависимой от решений правительства страны. Наконец, религиозный критерий навязывает зависимость нормы от событий, связанных с господствующей религией в одной или нескольких странах. Так, нормативный арабский базируется на Коране, священном писании, несмотря на диалектную вариативность в арабских странах.
Дело в том, что язык всегда выступает за норму, базирующуюся на двух основных принципах: коммуникативной эффективности и лингвистической правильности. Проблема заключается в принятии
второго принципа, ведь нет абсолютно чистых и правильных форм в одном языке, которые бы не существовали ранее, пусть в несколько других видах. Любая форма, принятая в том или ином регионе, отличная от других, имеет свои собственные нормы. Самое главное заключается в следующем: если одни «особые» языковые формы приняты в качестве общей нормы, то это не должно происходить в ущерб другим формам по причинам культурного, политического или социального характера.
Когда М. Альвар [1] определял норму как «сгусток» языковых единиц, воспринимаемых как правильные лингвистическим сообществом, или как «правильность», демографически достигнутая и принятая, он отделял концепт нормы кодифицированного литературного языка, или стандарта, от местных норм, распространенных среди малочисленных групп, и допускал коррелят «правильности», так как если норма - это модель, которую необходимо принять как достаточно гомогенную реальность, чтобы создать чувство единства или, если она обязательна, то она совпадет с критерием «правильности». Тем не менее норма консолидируется не авторитетом писателей или грамматистов, а необходимостью в общении, публичной «важностью».
Если индивидуумы должны понимать друг друга, они должны будут принять единую гомогенную и обязательную форму, которая и будет представлять собой норму и, таким образом, «правильность». Она будет коррелировать с различными моментами в области закрепления нормы и основываться на многочисленных факторах, которые будут способствовать ее кодификации. В любом случае, как можно легко доказать на примерах, решение зафиксировать критерий «правильности» зиждется не только на одном, а на целой серии факторов.
Принятие нормы (стандарта) часто вступает в противоречие с националистическими чувствами, иногда «подогреваемыми» другими, нелингвистическими, целями: с чисто политических позиций (в угоду тем или иным силам) отстаивается и прививается в качестве правильной только своя форма речи. Это явление не имеет простых решений и ставит проблемы как в области лингвистического планирования, так и разработки лексикографических источников нормативного характера. Защита «определенного использования» языка должна базироваться на критерии коммуникативной направленности, но, не забывая
историю и традиции использования языка, на котором мы до сих пор говорим.
Результатом разгула националистических чувств была «позиция разделения», которую отстаивали некоторые аргентинцы и чилийцы. Так, аргентинец Д. Ф. Сармиенто выступал за признание собственных аргентинских норм орфографии, что можно легко заметить по прессе Аргентины XX в. Подобные настроения наблюдались и в Чили. Напротив, как мы помним, пуристское направление в разработке нормы, базирующееся на престиже и всеобщем распространении, истории и культуре, было представлено «Грамматикой» А. Бельо и лексикографическими трудами Р. Х. Куэрво, который, несмотря на свой критерий нормативности, предлагал основу для анализа языка в широком смысле, прежде всего, в отношении создания словарей американизмов. Еще Х. М. Лопе Бланч [5] говорил, что жители Латинской Америки предпочитают островной стандарт; тем не менее, если определенные явления (yeísmo, seseo и др.) общеупотребимы на латиноамериканском континенте, они отражают панамериканскую (а не пиренейскую) норму. М. Б. Фон-танелла де Вайнберг [4] говорит о языковых контактах в Буэнос-Айресе в начале XX в. и защищает существование отличной от пиренейской аргентинской нормы, особенно в речи эмигрантов, которые практически все используют местоимение vos вместо традиционного местоимения tú. Это имеет историческое объяснение. Первая волна колонизаторов прибыла в Аргентину под предводительством андалузца Педро де Мендосы; вторая началась в Асунсьоне, в 1541 г., возглавляемая потомками первых испанцев, которые основали города на побережье; третья волна «пришла» из Перу, города Сантьяго дель Эстеро, основанного в 1553 г., и Сана Мигель де Тукуман (основанного в 1565 г.). И хотя Н. Донни де Миранде [3, p. 383] указывает на то, что «аргентинский испанский» очень отличается в разных уголках страны, все-таки он признает, что доминирующая норма, кроме района Анд, совпадает с особенностями испанского языка в атлантической зоне (явления yeísmo, seseo, нейтрализация l / r, аспирация взрывной -s- и т. д.).
Реальная ситуация билингвизма в Парагвае, с употреблением кастильского и гуарани или даже хопара - смешения кода испанского и гуарани - потребовало от государства планирования в области билингвального образования. Так, в 1983 г. в начальной школе стала
функционировать переходная программа билингвального обучения, главной целью которой было испанизировать туземное население, чтобы избежать многочисленных случаев школьных неудач, в том числе, непосещения школы. Указанная программа провалилась. Однако в 1991 г. приняла старт инициатива в области образования, предложенная Национальной комиссией по билингвизму. Данная реформа конкретизировалась в поддержке плана билингвального образования, который базируется на уважении родного языка как основного инструмента образования и воспитания, признавая равенство в использовании и ценность второго языка, будь то испанский или туземный [2, р. 25].
М. Альвар подчеркивал, что наряду с «неряшливым» использованием испанского языка теми, чьим родным языком является гуарани, в ситуации истинного билингвизма, возникают диглоссные ситуации у многих других парагвайцев, у которых падает уровень владения лексикой и грамматикой испанского языка из-за трудностей, возникающих по причине непродуманной политики в области образования вообще или неадекватной постановки некоторых вопросов. В этом контексте реальность представляет вызов для языковой политики региона, где собственный рост урбанизации, с волнами иммигрантов в приграничных зонах Бразилии, Аргентины и Уругвая, «провоцирует» новый контакт языков - португальского, испанского и гуарани. Относительно Уругвая также следует сказать, что Монтевидео, место, где проживает более половины населения страны, - это средоточие речи портового населения, а также выходцев из Галисии и Канарских островов.
Создание двух вице-королевств - в Мексике, с Новой Испанией и Перу, привело к господству на этих территориях лингвистической нормы метрополии. В Боливии сохраняется билингвизм.
Побережье Антильских островов было местом первоначального прибытия колонизаторов из Андалузии, затем, в XVIII в., Канарских островов, что отразилось на особенностях испанского языка в этом регионе.
Безусловно, испанский язык Латинской Америки имеет свои характерные особенности на всех уровнях языка. Однако структурно это единый испанский язык. Возможно, следует подумать о создании идеальной паниспанской нормы, которая вобрала бы в себя все своеобразие кастильской нормы и норм американского
континента. И обучать этой единой паниспанской норме. Но это -вопрос будущего!
Таким образом, процесс обучения испанскому языку и кодификации нормы требуют длительного изучения реальных ситуаций, в которых находится каждая языковая общность, особенно билинг-вальная.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Alvar M. La lengua como libertad y otros estudios. - Madrid : Ediciones Cultura Hispánica, 1983. - 175 р.
2. Alvar M. El español en Paraguay. Estudios, encuestas, textos. - Alcalá de Henares, Universidad de Alcalá: La Goleta Ediciones, 2002. - 202 р.
3. Donni de Mirande N. El español hablado en Argentina // Hernández Alonso C. (coord.) Historia y presente del español de América. - Valladolid : Junta de Castilla y León, 1992. - P. 383-411.
4. Fontanella de Weinberg M. B. Hacia una periodización en la evolución del español // Actas del VIII congreso internacional de la ALFAL. - Tucumán, Universidad Nacional de Tucumán, 1999. - P. 198-204.
5. LopeBlanch J. M. El concepto de prestigio y la norma lingüística del español // Estudios de lingüística española. - Mexico: UNAM, 1986. - P. 17-31.
