CC BY
74
Я.Ю. Шашкова
ПЕРСПЕКТИВЫ
ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЯ
ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО
ПРОСТРАНСТВА
РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ
В КОНТЕКСТЕ
НОВЕЛЛ
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
_ ___ ¡к
О ПАРТИЯХ*
Аннотация:
Статья посвящена анализу динамики российского электорального пространства в 1990-2000 гг. Опираясь на результаты выборов депутатов Государственной Думы РФ в регионах Юго-Западной Сибири, автор показывает рациональность электоральных предпочтений избирателей и обосновывает тезис об ограниченной возможности новелл партийного законодательства повлиять на конфигурацию электорального пространства на современной этапе.
Ключевые слова:
выборы, электоральное пространство, электоральные предпочтения, политические партии, регионы ЮгоЗападной Сибири
Ya. Yu. Shashkova
PERSPECTIVES OF REFORMATTING THE ELECTORAL ENVIRONMENT IN THE RUSSIAN FEDERATION IN TERMS OF THE AMENDMENTS TO THE LAW ON POLITICAL PARTIES
Abstract:
The dynamics of the electoral environment in Russia between 1990 and 2000 is analysed in the article. The author discusses the results of the elections for the Russian State Duma in the regions of South-West Siberia and considers the electoral preferences of the electors to be rational. The author believes that the amendments to the law on political parties in the Russian Federation restrict the possibility of having an effect on the configuration of the electoral environment nowadays.
Key words:
elections, electoral environment, electoral preferences, political parties, regions of South-West Siberia
Динамика избирательного законодательства и тренды российского политического процесса последних лет превратили по-
* Статья подготовлена в рамках Федерального государственного задания Минобрнауки (проект №6.3042.2011 «Комплексное изучение развития политического и религиозного ландшафта в Южной Сибири в контексте государственной политики России»).
литические партии в основного субъекта избирательных кампаний, что связано как с их преференциями при регистрации кандидатов, так и введением пропорциональной или смешанной избирательных систем на выборах всех уровней. А потому новеллы закона о политических партиях неизбежно ставят вопрос о будущей конфигурации электорального пространства и перспективах новых партий в процессе формирования органов власти.
Данная статья представляет собой попытку ответить на эти вопросы, обращаясь к трендам энтропии электоральных предпочтений жителей регионов Юго-Западной Сибири в 1990-2000-е гг.
Если следовать логике, то увеличение числа партий и облегчение условий их участия в избирательном процессе должны усложнить конфигурацию электорального поля и усилить межпартийную конкуренцию в периоды избирательных кампаний. Уже то, что на 1 мая 2012 г. документы на регистрацию подало свыше 140 партий, дает многим аналитикам основание сравнивать будущую ситуацию с 1990-ми гг., когда правом на участие в выборах обладали от 250 до 150 политических организаций.
Однако даже в этот период российские избиратели демонстрировали высокую рациональность голосования. Вполне в соответствии с основными тезисами теории рационального выбора [19] значительная часть из них отдавала предпочтение партиям, которые имели реальные шансы преодолеть заградительный барьер на выборах в Государственную Думу, стремясь вложить свой голос в «проходной» или конкурентоспособный товар. Тем самым они более или менее осознанно уподоблялись «обычным предпринимателям», сопоставляющим «ожидаемую предельную норму отдачи от таких вложений с доходностью альтернативных инвестиций» [17].
Вторым основанием выбора при этом выступает имеющийся у гражданина объем информации [18, р. 5-7] о партиях, уровень которого зависит от степени присутствия партий в информационном пространстве, в свою очередь детерминированный их статусом в политическом процессе и контролируемыми ресурсами. Иными словами, полноценные и эффективные информационные кампании могут проводить только «инвестиционно привлекатель-
ные» партии, что в современных условиях определяется их способностью или неспособностью стать каналами представительства интересов бизнеса и других групп интересов.
Это наглядно подтвердили данные опроса Центра политического анализа и технологий Алтайского госуниверситета, проведенного в ноябре 2007 г.* Лучше всего избиратели края знали и правильно ассоциировали кандидатов от «Единой России» (57%) и ЛДПР (54%). Далее следовали КПРФ (46%), «Яблоко» (36%), «Справедливая Россия» (19%) и СПС (9%). Меньше всего жителям края были известны кандидаты от АПР (3%) и «Патриотов России» (2%). Из других участников избирательной кампании была названа только «Гражданская сила» (0,1%).
Именно вышеуказанными факторами рациональности и информативности, на наш взгляд, объяснялась высокая концентрация электоральных предпочтений избирателей отдельных регионов и страны в целом даже в условиях крайнего плюрализма 1990-х гг., о чем наглядно свидетельствует электоральная статистика регионов Юго-Западной Сибири.
В частности, на выборах депутатов Госдумы 1993 г. доля голосов, поданных за списки партий, преодолевших в регионах пятипроцентный барьер, в сумме составила 95,45% в Кемеровской области, 90,7% - в Новосибирской области и 85,87% в Алтайском крае (федеральный показатель - 87%). Мелкие же избирательные объединения, не имевшие внятной позиции (например, блоки «Гражданский союз», «Будущее России - Новые Имена», движение «Достоинство и милосердие» и др.) как в целом по стране, так и на уровне отдельных регионов получили менее 2% голосов избирателей [11].
Конечно, выборы 1993 г. нельзя признать полностью репрезентативными, т.к. из-за чрезвычайных условий проведения данной избирательной кампании из 35 выдвинутых федеральных списков было зарегистрировано только 13. Кроме того, большин-
* Опрос был проведен 9-11 ноября 2007 . Опрошены 1000 жителей Алтайского края. Из них 500 жителей городов края (Барнаул, Бийск, Рубцовск), 500 человек проживает Романовском, Славгородском, Тальменском, Первомайском, Краснощековском, Смоленском районах. Опрос проведен методом территориальной многоступенчатой выборки.
ство протопартий еще не имело своих региональных отделений, не вело какой-либо агитационно-пропагандистской работы и вообще было слабо известно избирателям.
С другой стороны, данная кампания носила неструктурированный характер - ее отличал высокий уровень политизации населения, которое как по советской инерции, так и в силу пере-ломности момента приняло участие в выборах, при голосовании ориентируясь на названия партий и/или имиджи их лидеров. Так, активность электората во всех регионах Юго-Западной Сибири оказалась примерно одинаковой и составила 54% от числа зарегистрированных избирателей в Алтайском крае, 52% - в Кемеровской, 50% - в Новосибирской области.
На этом фоне избирательная кампания 1995 г. уже проходила в условиях крайне многопартийного электорального поля: по состоянию на 17 июня 1995 г. правом участия в выборах депутатов Государственной Думы РФ обладали 258 общественных объединений и 15 профессиональных союзов. Списки выдвинули 40 избирательных объединений и 29 избирательных блоков (включавших 71 избирательное объединение). Документы на регистрацию представили 27 избирательных объединений и 24 избирательных блока. По результатам проверки ЦИК РФ зарегистрировала 43 федеральных списка кандидатов, 25 из них выдвинули избирательные объединения и 18 - избирательные блоки [4, с. 47].
Столь большое количество партий, принявших участие в выборах, можно объяснить взаимодействием механического и психологического эффектов предыдущих выборов. Небольшой процент «потерянных» голосов и относительная пропорциональность распределения мест по итогам выборов 1993 г. породили миф о том, что малые партии имеют шанс преодолеть 5%-ный барьер [7, с. 157]. Это привело к сильной конкуренции по всему политическому спектру, изначально делая для большинства невозможным решение задачи по преодолению пятипроцентного отсекающего барьера, снижая уровень поддержки победивших партий, но не приводя в конечном итоге к делигитимации федеральной легислатуры.
Как следствие, в Алтайском крае и Кемеровской области по результатам выборов заградительный барьер преодолели только три избирательных объединения, в сумме набравшие соответственно 53,95% (КПРФ, ЛДПР, Аграрная партия России) и 67,7% голосов избирателей (КПРФ, ЛДПР, Партия самоуправления трудящихся), принявших участие в голосовании, при явке 67,16% и 61,32%. В Новосибирской области из-за большей соревновательности политического пространства и идеологического плюрализма число партий-победителей равнялось пяти (КПРФ, ЛДПР, «Наш дом - Россия», «Яблоко» и АПР). Их суммарный результат составил 56,87% при явке 67,25% [12].
Также достаточно близко к отсекающему барьеру во всех регионах Юго-Западной Сибири подошло движение «Женщины России» (4,48% в Алтайском крае, 3,5% в Кемеровской области и 4,6% в Новосибирской области). В отдельных регионах в эту группу также входили НДР, ПСТ, «Яблоко», блок «Коммунисты -Трудовая Россия - За Советский Союз» и социал-патриотическое движение «Держава».
В число же партий, движений и блоков - аутсайдеров кампании, набравших менее 2% голосов избирателей, повсеместно вошли Общественно-политическое движение, «Власть - народу!», «Конгресс русских общин», Экологическая партия «КЕДР», «Профсоюзы и промышленники России - Союз Труда» и еще 26 объединений и блоков [12], как правило, образованных накануне выборов и/или не имевших внятных программ и идеологий, а использовавших только популистские названия (Партия любителей пива, Союз работников ЖКХ и др.).
В целом, выборы 1995 г. продемонстрировали стабилизацию электоральных предпочтений избирателей на федеральном и региональном уровнях. Несмотря на значительное число участников, круг наиболее заметных и эффективных партийных акторов остался прежним.
Возвращаясь к современным партийно-избирательным новациям, необходимо констатировать, что сегодняшняя ситуация существенно отличается от середины 1990-х гг. Электоральный рынок во-многом сложился. Основные игроки обладают развиты-
ми организационными структурами, ресурсами, известностью, своим электоратом, связаны с элитными группами и группами интересов, присутствуют в органах власти, что позволяет им влиять на выработку «правил игры». А потому новые партии уже на старте оказываются в неравных условиях, встраиваются в дифференцированную партийную систему, что не может не сказаться на их электоральной эффективности.
В связи с этим в качестве аналоговой модели будущих региональных выборов (т.к. федеральные уже прошли) может рассматриваться избирательная кампания 1999 г., правом участия в которой обладали 139 общероссийских политических общественных объединений. Списки выдвинули 26 избирательных объединений и 10 избирательных блоков (последние включали 28 избирательных объединений), но прошли регистрацию и участвовали в выборах 26 федеральных списков (16 избирательных объединений и 10 избирательных блоков) [5, с. 46, 57].
Как и в предыдущие электоральные циклы, результаты голосования показали значительную концентрацию электоральных предпочтений. В Кемеровской области 4 партии, преодолевшие заградительные барьер, набрали в сумме 75,72% голосов избирателей. В Новосибирской области число эффективных избирательных объединений равнялось 6 с общим итогом 80,71%. В Алтайском крае больше 5% получили 5 избирательных объединений, набравших в сумме 79,72%. Отсекающий барьер во всех регионах смогли преодолеть четыре избирательных объединений и блоков (КПРФ, «Медведь», «Блок Жириновского» и СПС), «Яблоку» не удалось это только в Кузбассе.
По сравнению с выборами 1995 г. повысилась рациональность электоральных предпочтений избирателей. Как следствие, 17 из 26 избира-тельных объединений и блоков набрали менее 1% голосов, шесть из которых («Духовное наследие», «Социал-демократы», «Всероссийская политическая партия народа», «Социалистическая партия России», «Консервативное движение России» и «Русская социалистическая партия») получили менее
0,1% голосов избирателей [5, с. 143, 151, 156].
Существенное влияние на результаты выборов 1999 г. оказал успешный объединительный процесс на правом фланге, где либеральные и правоцентристские партии и движения сумели сформировать избирательный блок «Союз правых сил» (формально блок образовали четыре избирательных объединения: партия «Демократический выбор России», движения «Новая сила» и «Россия молодая» и Общероссийская общественная политическая организация «Юристы за права и достойную жизнь человека»). Список кандидатов СПС традиционно получил наибольший показатель в Новосибирской области - 9,52%, но и в традиционалистских Кемеровской области и Алтайском крае сумел завоевать 7,69% и 6,79%голосов избирателей, что в среднем было достаточно близко к 8,52% голосов по федеральному округу. Однако существующий запрет на создание избирательных блоков делает маловероятным реализацию похожего сценария.
В целом же можно констатировать, что к концу 1990-х гг. даже в условиях крайнего партийного плюрализма лидерами электоральной конкуренции, оказывавшими постоянное воздействие на формирование и функционирование органов представительной власти, являлись только четыре партии - КПРФ, ЛДПР, «Яблоко» и «партия власти», имевшая различные организационные формы. Представляя различные идеологические направления и опирая на различные слои электората, они наглядно демонстрировали состояние политического сознания общества, расстановку сил и их эволюцию. В частности, итоги голосования отражали рост социальной напряженности в обществе по мере увеличения издержек рыночных реформ. Коммунистическая партия РФ была третьей на выборах 1993 г. (12,4%), пропустив вперед ЛДПР и «Выбор России» и получив 32 депутатских мандата, и первой - в 1995 и 1999 гг. (22,3% и 24,3% соответственно), что позволило ей занять 99 и 67 мест в парламенте. В тоже время позиции «Яблоко» постепенно слабели: с каждыми выборами оно теряло 1% голосов избирателей (7,9% - в 1993 г., 6,9% - в 1995, 5,9% - в 1999 г.), сокращая и количество своих депутатских мандатов (20, 31 и 16 мандатов соответственно). Еще более явно во второй половине 1990-х гг. прослеживалось падение рей-
тинга национал - популистских организаций, наиболее крупной из которых являлась ЛДПР. В отличие от других партий-лидеров, ее поддержка и степень влияния на процесс принятия политических решений сокращались все более ощутимо: на каждых выборах почти в два раза (22,9%, 11,2%, 6% голосов избирателей и 59, 50 и17 мандатов) [5, с. 126, 136-137; 13, с. 75-77].
При этом на данную конфигурацию существенно не повлияли ни трансформация политического режима, ни резкое сокращение числа политических партий в 2000-е гг. В рамках реализуемого моноцентричным режимом В.В. Путина принципа корпоратизма ведущие партии получили «проблемную специализацию», акцентируя свои заявления на той или иной общественной сфере. Так, для «партии власти» наиболее важными являлись проблемы, связанные с отношением к существующему режиму, обеспечением порядка и безопасности и проблемы консолидации государства (например, отношение «центр - регионы»), для ЛДПР -национальный вопрос, для КПРФ и «Справедливой России» - социально-экономические проблемы и отношения между городом и селом [См: 2, с. 112-113].
Изменения происходили только в соотношении сил внутри группы лидеров. Создав в 2000-е годы относительно эффективную и стабильную «партию власти», Кремль постарался обеспечить условия для консервации ее господства, пойдя путем пересмотра законодательства о партиях и выборах. Как верно отмечают С. Черняховский, С. Шпагин,
В. Ковалев, В.Я. Гельман и др. [15; 16; 9; 6, с. 137], хотя правящие круги официально декларировали курс на развитие и укрепление политических партий, их реальные действия имели совершенно противоположный эффект. В результате, по справедливой оценке пермского политолога О.Б. Подвинцева российская партийная система, а вместе с ней и электоральное пространство, приобрели форму системы с «господством "партии власти"», основанной на взаимозависимости последней с другими партиями, «постоянно или в ключевые моменты выступающими в качестве марионеток власти, но формально противостоящих ей и обладающих собственным электоратом» [10, с. 12].
Тем самым не только индивидуальные, но и организационные лифты в российской политической системе оказались пере-
крыты. Выборы «полностью выведены из зоны неопределенности» [8, с. 70-73], связанной с демократическими «правилами игры». Их реальная безальтернативность обеспечивается как правовыми нормами, так и манипуляцией общественным мнением через подконтрольные средства массовой информации и умелым использованием господствующих моделей поведения и менталитета населения, готового поддерживать действующую власть из страха перед худшим или пассивной надежды на лучшее.
Кроме того, в последние годы резко расширилась практика массированного использования на выборах «административного ресурса», включающего многообразные рычаги влияния и давления, находящиеся в распоряжении власти. Компрометация неугодных кандидатов с помощью «черного пиара», снятие их с дистанции с помощью «заказных» судебных решений, открытая поддержка угодных представителями власти, нередкая фальсификация итогов голосования - все это и многое другое превращает выборы в заранее предопределенную легитимизацию кадрового выбора «верхов» [14, с. 259].
Вместе с тем, новые партии, могут эффективно участвовать в выборах в отдельных регионах, что наглядно демонстрируют, например, выборы депутатов Госсобрания Республики Алтай 2006 г., на которых региональное отделение Российской партии жизни заняло четвертое место, набрав 8,83%. Причина этого заключается в феномене партийного франчайзинга, когда крупные бизнес-группы, кланы или даже региональные власти получают контроль над региональными отделениями более-менее известных политических партий, проводя в региональные легислатуры под их брендами своих представителей [1, с. 3].
Таким образом, можно сделать вывод, что появление большого числа партий вряд ли существенно скажется на состоянии федерального электорального поля. Да, сложившаяся в 2000-е гг., пусть и формально, модель массовых партий, ставит новые организации в заведомо неравные условия. Однако российские партии в целом не обладают реальной институциональной ролью в управлении государством, что оставляет их слабым, второстепенным элементом российской политической системы, зависимым
от политики федеральной исполнительной власти, превращает в «электорально-профессиональные» организации, судьба которых определяется характером эволюции российского государства и политической элиты.
Литература
1. Алексей Мазур о выборах в Горном Алтае: местные кланы приватизируют федеральные партии. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://tayga.info/analit/197/ (13.03.2006)
2. Анохина Н.В., Мелешкина Е.Ю. Эволюция структуры партийного спектра России накануне парламентских выборов 2007 г. // Полис. 2008. - №2. - С. 105-121.
3. Виноградов М. Единый политдень в российских регионах: первые итоги / М. Виноградов, Е. Лебедева. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.politcom.ru/artide.php?id = 2381 (13.03.2006)
4. Выборы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации 1995. Электоральная статистика.
- М.: Весь Мир, 1996. - 268 с.
5. Выборы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации 1999. Электоральная статистика.
- М.: Весь Мир, 2000. - 296 с.
6. Гельман В.Я. Политические партии в России: от конкуренции от иерархии // Полис. 2008. - №5. - С. 135-152.
7. Голосов Г.В., Яргомская Н.Б. Избирательная система и межпартийная конкуренция на думских выборах. // Первый электоральный цикл в России (1993-1996). / Общ. ред.: В.Я. Гельман, Г.В. Голосов, Е.Ю. Мелешкина. - М.: Изд-во «Весь Мир», 2000. -
С. 152-176.
8. Зудин А.Ю. Режим В.Путина: Контуры новой политической системы. С. 70-73.
9. Ковалев В. Российские партии: когда же придет настоящий день [Электронный ресурс]. иР1: http://www.apn.ru/
publications/aгticle17880
10. Подвинцев О.Б. Партийные системы бывших союзных республик как отражение разнонаправленных тенденций развития постсоветского пространства // Политическая конкуренция и партии в государствах постсоветского пространства. - М.: Изд-во ИНИОН РАН, 2009. - С. 3-14.
11. Результаты выборов депутатов Государственной Думы по
общефедеральному округу 12 декабря 1993 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.cikrf.ru/newsite/vib_arhiv/gosduma/1993/
1993Jtogi_FS_obshefed_okrug.jsp.
12. Сводная таблица Центральной избирательной комиссии Российской Федерации о результатах выборов депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации второго созыва [Электронный ресурс]. URL: http://www.cikrf.ru/newsite/vib_arhiv/gosduma/1995/index.jsp
13. Тимошенко В.И. Выборы в Государственную Думу: опыт, проблемы // Социально-политический журнал. 1996. - №3. - С. 75-77.
14. Холодковский К.Г. Политическая модернизация и будущее России // Политическая наука в современной России: время поиска и контуры эволюции. - М., 2004. - С. 251-265.
15. Черняховский С. Партийная система России - год кризиса. Итоги-2004 [Электронный ресурс]. URL: httр://www.поvоро1.ru /mate^! 1244.htm1
16. Шпагин С.А. Конструирование партийной системы и выборы в России // Сравнительное изучение парламентов и опыт парламентаризма в России: выборы, голосование, репрезентативность. СПб., 2005. - С. 210-217.
17. Becker G. Human Capital. - N.Y., 1964. - 169 p.
18. Becker G. The Economic Approach to Human Behavior. -Chicago, 1976. - 315 p.
19. Downs A. An Economic Theory of Democracy. - N.Y., 1957.
- 310 p.
