CC BY
204
НАУЧНЫЙ ПОИСК
ББК 60.5 YAK 316
Г.Е. ЗБОРОВСКИЙ
ПЕРСПЕКТИВЫ И СПЕНАРИИ РАЗВИТИЯ СОПИОАОГИИ
G.E. ZBOROVSKY
PROSPECTS AND SCENARIOS OF THE DEVELOPMENT OF SOCIOLOGY
В статье рассматриваются факторы, определяющие перспективы и сценарии развития мировой и отечественной социологии. В качестве таковых характеризуются кризис и тенденция раскола социологического сообщества, повороты в развитии социологии, отношение исследователей к классическому наследию и современному состоянию социологических теорий и практик, взаимоотношение социологии и власти. Обращается внимание на интегративные тенденции социологии, её стремление к взаимодействию с естественнонаучным и социогуманитарным знанием. Анализируется феномен социологического провинциализма как тенденция развития социологии.
The article dwells upon the factors that determine the prospects and scenarios of world and domestic sociology development. They are characterized by the crisis and the trend split of the sociological community, turns in the development of sociology, the ratio of researchers to the classical heritage and the modern sociological theories and practices, and the relationship of sociology and power. Much attention is drawn to integrative trends of sociology, its commitment to the interaction with the scientific and socio-humanitarian knowledge. The phenomenon of sociological provincialism as the trend of sociology development is examined.
Ключевые слова: перспективы социологии, сценарии социологии, кризис социологии, социологический провинциализм.
Key words: sociological perspectives, scenarios of sociology, the crisis of sociology, sociological provincialism.
В последнее время в отечественной социологии всё чаще обсуждаются вопросы, касающиеся будущего развития этой науки как в мире, так и в нашей стране. Достаточно назвать публикации С.А. Кравченко, Н.Е. Покровского, Н.В. Романовского, В.А. Ядова и ряда других авторов в ведущих российских социологических изданиях [4, 5, 7]. Активно обсуждались эти проблемы и на IV Всероссийском очередном социологическом конгрессе [6]. Чем вызвано такое усилившееся внимание к перспективам развития как мировой, так и отечественной социологии?
Причин несколько. Если говорить о них коротко, то, во-первых, это интерес к обсуждению названной проблемы в мировом социологическом сообществе, связанный с признанием существующего кризиса социологической науки и поиском путей выхода из него. Во-вторых, это требование полезности социологического знания, того, чтобы оно работало на достижение конкретного результата, приносящего если не немедленную, то обозримую в ограниченном времени экономическую, социальную, политическую отдачу. В-третьих, это противоречивое отношение власти к социологии, когда она (в России), с одной стороны, проявляет безразличие к этой науке, с другой -боится результатов её объективных (не заказных, идеологически ангажированных) исследований в сложные периоды общественного развития страны. В-четвёртых, это комплекс проблем, связанный с очень непростым положением дел в социологическом образовании (также в России). В-пятых, это очевидная невостребованность профессии социолога и социологического знания в целом в обществе. В-шестых, это усиливающиеся попытки ликвидировать конкретную, сугубо специфическую проблематику социологической науки за счёт растворения, включения её предмета в безбрежно широкое поле социогуманитарного знания.
Приведённый перечень причин может быть без особого труда продолжен, хотя в этом вряд ли существует необходимость, поскольку очевидно, что вопрос о выявлении перспектив социологии и сценариях её развития в исторически обозримой перспективе более чем актуален.
В этой связи отметим два значимых обстоятельства, позволяющих дополнительно оценить актуальность поставленной проблемы. Первое - её чрезвычайную сложность. Поэтому неслучайно отечественными (названными выше и неназванными) авторами основное внимание уделяется не столько чёткому определению перспектив (по принципу: первое, второе, третье...), сколько характеристике существующего в социологии положения дел, разумеется, описанию неудовлетворённости им (иначе зачем поднимать эту тему?) и только затем выводам о неопределённости новых теорий и прогнозов, вероятности тех или иных прорывов в науке и т. д.
Второе обстоятельство состоит в том, что когда отечественные социологи обсуждают перспективы развития мировой социологии, то чаще и больше всего рассматривается проблематика теоретической социологии. Это вопросы, касающиеся её полипарадигмальности, появления новых теорий, их распространения и принятия в различных регионах мира, судьбы различных концепций глобализации, информационного общества, общества знания, взаимодействия социологии с другими науками и т.д. В контексте сказанного приведём тезис из недавно опубликованной статьи Н.В. Романовского «Социология сегодня и завтра»: «Итак, вектор движения социологии к своему будущему складывается из взаимодействий разных факторов: «личные усилия социолога (-ов)», «новые социологические теории», «соперничество социологов, теорий», «революции, войны, процессы в обществе», «взаимодействия с другими науками», «успехи смежных наук» (в нашем случае науковедения). Таким видится ряд наиболее весомых факторов (детерминант) развития современной социологии, которые определяют её общий прогресс» [5, с. 128-129]. Становится понятным, что перечень проблем теоретической социологии приравнен к наиболее значимым факторам развития всей мировой социологии.
Между тем изменения в мировой социологии касаются перспектив не только её теоретической составляющей, но и целого ряда других аспектов: места и роли этой науки в жизни общества, отношения к ней в различных странах (группах стран), взаимодействия с властью и гражданским обществом (элементом которого, по нашему мнению, она должна быть), тенденций эмпирических исследований и их соотношения с теориями разных уровней и т.д.
В связи с указанными проблемами возникает целый ряд вопросов: как оценивать перспективы развития социологии? Из чего исходить при такой оценке? Есть ли какие-либо общие позиции учёных относительно характеристик современного и перспективного состояния социологии, её положения в обществе как науки и практики? Какими должны быть отправные точки анализа?
Пытаясь ответить на сформулированные вопросы, отметим, что существует несколько разделяемых большинством или многими исследователями подходов и позиций. Они касаются в первую очередь оценок современного положения дел в социологии, от которых нужно отталкиваться, обращаясь к анализу её перспектив.
1. Социология переживает затяжной кризис, причём степень его глубины оценивается по-разному. Мощный толчок к осознанию этого социального факта был дан мировым экономическим кризисом 2008-2009 годов, который социология не смогла предвидеть ни в малейшей степени (как и другие науки, в том числе экономическая, от чего, впрочем, не намного легче). Справедливости ради следует отметить, что наличие кризиса в социологии признавалось и в значительно более раннее время (Ч.Р. Миллс, А. Гоулднер).
2. Выход из состояния кризиса вряд ли возможен в исторически обозримый период, т.е. в ближайшие годы. Аргументов в пользу такого суждения достаточно много. Один из наиболее показательных среди них - положение дел в мировом социологическом сообществе, значительная часть которого (многие социологи из стран Юго-Восточной Азии, Африки, арабского мира, Латинской Америки) «взбунтовалась» против господства североатлантических и европейских подходов и представлений о развитии общества и социологии.
Ситуация оказалась близка к расколу, ряд представителей международного социологического сообщества требует коренного пересмотра роли и места социологии в обществе и системе наук о нём. Звучат обвинения, с одной стороны, в проамериканских симпатиях, с другой - в революциона-ризме и призывах к социологам участвовать в протестных движениях. Представители латиноамериканской социологии и ряда азиатских стран выступают за активизацию теорий, отвечающих потребностям и интересам не глобализации, а их собственного развития. Они утверждают, что в навязываемых современных социологических теориях не учитываются опыт их стран и реальные национально-региональные проблемы, требующие своего решения.
Следует попутно сказать, что открытая поддержка президентом Международной социологической ассоциации (МСА) М. Буравым социологов из стран социологической «периферии» вызвала резкую критику в его адрес со стороны ряда членов исполкома МСА и её экс-президента П. Штомпки.
Всё это усиливает центробежные процессы в международном социологическом сообществе и позволяет сформулировать одно любопытное соображение. «Экспансия» социологической науки в регионы, ранее слабо развивавшиеся в социологическом отношении (а такая экспансия является одной из основных целей МСА), приводит к неожиданному эффекту - отторжению от её идей и целей определённой части членов сообщества из некоторых стран Азии (в основном Юго-Восточной), Африки, арабского мира, Латинской Америки.
3. Для выхода из кризиса социология должна обратиться к наиболее значимым проблемам общественной жизни. Весь вопрос в том, какие считать таковыми. Для одних социологов - это усиливающееся неравенство в мире и внутри каждой страны, причём неравенство экономическое, социальное, политическое, культурное, в целом неравенство в положении социальных слоёв и групп. Другими социологами наиболее значимыми признаются проблемы политической жизни общества, для третьих в таком качестве выступают экологические проблемы.
Перечень легко может быть продолжен, потому что есть ещё проблемы голода, безработицы, особенно молодёжной, межэтнических войн, кризиса образования, миграций, экономического и финансового кризиса и т.д. Но дело не только и даже не столько в этом. Главное - какие из этих проблем определять в первую очередь как наиболее значимые для обсуждения, в том числе в процессе подготовки и проведения очередных международных социологических конгрессов.
4. Одним из путей преодоления кризиса в мировой социологии или хотя бы частичного выхода из него считается превращение социологии в публичную науку (лозунг Буравого, выдвинутый им в 2006 году). Позиция Бура-вого вызвала среди социологов неоднозначные отклики, но обеспечила ему поддержку многих национальных ассоциаций на выборах президента МСА в Гетеборге в 2010 году. Можно считать, что превращение социологии в публичную науку - это тоже перспектива и тенденция её развития.
Всё выше сказанное касается прежде всего международного социологического сообщества, но отчасти трансформируется и «транзитируется» в российскую социологию. Это касается и ситуации раскола. Речь идёт о попытках ряда отечественных социологов, занимающих руководящие должности и посты в учреждениях науки и образования, установить своего рода административный контроль над российским социологическим сообществом. Результатом этого является участие различных групп социологов в одних научных собраниях и отказ от участия в других (последний пример - два четвёртых социологических конгресса в 2012 году). Дело доходит уже до игнорирования тех или иных научных изданий, негласного существования табу-ированных авторов, на работы которых не рекомендуется ссылаться, и т.д.
К сожалению, раскол всё больше затрагивает содержательные стороны развития теоретической социологии, проходя по границе признания/непризнания «национальной русской социологии», базирующейся на трёх охранительных началах (сформулированных 180 лет назад графом С.С. Уваровым) -православии, самодержавии, народности. Идею такой «социологии» предложил В.И. Добреньков [2]. Вслед за ней появилась идея «православной социологии» и, как естественное продолжение, - «мусульманской социологии».
Сказанное вовсе не означает, что в отечественной социологии нечего противопоставить этой идеологической, а отнюдь не научной линии. В современной России есть свои, я бы их назвал качественными (по уровню исполнения, а не только по названию использованных методов), теории и исследования, которые, кстати сказать, сближают отечественную социологию в определённом отношении с национальными социологиями некоторых стран и регионов из числа вышеперечисленных. Подобно тому, как в последних обращается внимание на проблемы собственного, а отнюдь не глобального, развития, так и в социологических теориях российских трансформаций (Т.И. Заславская, В.А. Ядов), социокультурного развития региональных социумов (Н.И. Лапин), неравенства и стратификации (О.И. Шкаратан) и др. подвергаются глубокому анализу общественные процессы, происходящие в России.
Однако особенность этого анализа состоит в попытке осуществить его в контексте не только национальных, общероссийских, но и мировых тенденций социального развития. По существу, в этом и проявляется специфика отечественной социологии, которая, как выясняется, вполне может обойтись исключительно научными теоретическими и эмпирическими исследованиями без идеологических подпорок в виде, например, упомянутых православия, самодержавия и народности.
В качестве общего вывода мы можем сказать, что в основе раскола в отечественной социологии - глубокие расхождения в понимании роли, предназначения, возможностей социологической науки. Есть, с одной стороны, осмысление того, что социология - это наука гражданского общества, что она должна помогать его созданию и укреплению, что она нужна этому обществу для его знания и самопонимания. Другая, противоположная пози-
ция состоит в том, что предназначение социологии - работать на власть, её укрепление и получение в этом случае взамен соответствующих преференций для проведения исследований. Не отдаёт ли от этого «мезальянса» периодом застоя?
Между тем, и сегодня это видно особенно хорошо, социология не нужна российской власти, в чём-то она становится даже опасной для неё (особенно когда публикует результаты исследований, ставящих под глубокое сомнение справедливость и целесообразность социального и политического курса руководства страны). Когда власть не проявляет интереса к науке, которая способна дать объективный анализ происходящего в обществе, боится этого анализа, становится очевидным и понятным её нежелание взаимодействовать с такой наукой, стремление как можно дальше «отодвигать» от себя социологические исследования (либо заказывать и финансировать получение нужных ей результатов).
Если авторитарный режим в нашей стране сменится иным (не авторитарным и тем более не тоталитарным), то у социологии есть шанс стать частью гражданского общества. Это один из маловероятных в ближайшей перспективе сценариев развития социологической науки Сегодня она стремится быть независимой и автономной от власти только на небольшой части социологического пространства. Его расширение - равнодействующая целого ряда сил и факторов.
Подведём итог первой части наших рассуждений о кризисе и расколе в мировой и отечественной социологии и необходимости преодоления того и другого как важного условия выявления перспектив её развития. В порядке вывода отметим очевидную для сегодняшнего дня вещь, что если социология не разберётся в самой себе и не найдёт пути выхода из кризиса и раскола, то её ожидает ликвидация собственного предметного поля и растворение в системе социогуманитарного знания, а в сфере практической деятельности - сведение всех функций к обслуживанию механизмов политической жизни, связанных с электоральными проблемами (рейтинги, опросы, мониторинги и пр.).
Уже сегодня эта линия хорошо заметна, особенно в нашей стране, где СМИ сплошь и рядом сводят социологию именно к такого рода деятельности. Как нам кажется, «виноваты» в этом не столько СМИ, сколько сами социологи, которые пока не могут достаточно успешно проявить себя в других видах научной активности, выгодно (используем маркетинговый термин) предложить себя обществу и СМИ. А ведь от этого зависят дальнейшая ин-ституционализация социологии, её признание и популярность в обществе, развитие социологического образования и многое другое, в том числе превращение нашей науки в элемент гражданского общества.
Ещё одно значимое и основное условие определения перспектив и характеристики сценариев развития социологии - стремление сформулировать отношение к её прошлому, другими словами, к истокам и классикам социологической науки. Есть две принципиальные позиции в этом вопросе.
Одна ведёт начало от идеи А. Уайтхеда. Почти 100 лет назад (в 1917 году) английский философ Альфред Уайтхед утверждал: «Наука, которая не решается забыть своих основателей, обречена» [9, p. 115]. Конкретизируя эту мысль применительно к социологии, мы должны в таком случае считать, что постоянное обращение к классикам или стремление не забыть Конта, Спенсера, Маркса, Дюркгейма, Вебера, Зиммеля и других обрекает её на гибель.
Призыв отказаться от изучения классиков находит поддержку и у определённой группы современных социологов. Дэвид Паркер в статье «Why Bother with Durkheim? Teaching Sociology in the 1990s» (примерный перевод -«Зачем нам заморачиваться с Дюркгеймом? Изучая социологию в 1990-е») заявляет, ссылаясь на мнение своих студентов, что тексты классиков социологии сегодня мало актуальны, что они сложно написаны и трудно читаются вследствие незнания особенностей времени и места их появления и т.д.
[8, р. 122-146]. Представляется, что если бы мы сегодня попытались выявить мнения наших студентов относительно изучения классиков социологии, то получили примерно такие же ответы. Значит ли это, что классиков не нужно изучать?
Вернёмся к приведённой выше своеобразной максиме Уайтхеда. По существу за ней скрывается мысль о том, что науке не следует всё время повторять как заклинание ранее открытые знания. В приведённом суждении нашла своё отражение также мысль о том, что наука не должна воспроизводить старое знание, не должна его повторять, её задача - создавать новое знание и тем самым двигаться вперёд. Это, безусловно, верно в том плане, что наука является прежде всего творчеством и означает рождение нового знания. Поэтому в приведённой выше цитате есть зерно истины.
Но не менее верно и противоположное суждение (высказанное в полемике с А. Уайтхедом), которое представляется необходимым здесь привести и которое мы полностью разделяем. Оно принадлежит А.Б. Гофману, известному отечественному историку социологии: «.Наука, забывшая своих основателей, также обречена на гибель. Вот почему она нуждается в собственной истории, которая является своего рода биографией, коллективной памятью науки» [1, с. 17].
Очевидно, что в приведённом высказывании - суть второй позиции, которая противостоит сформулированной выше точке зрения. Мы исходим именно из этой позиции, потому что она позволяет рассматривать преемственность социологии и перспективы её развития с учётом прошлых достижений. Но и этого, безусловно, мало. Очевидно, что ещё одним условием для определения тенденций развития социологии является знание актуального положения дел, от чего, собственно говоря, мы и собираемся отталкиваться.
Сценарии развития социологии во многом обусловлены двумя типами её взаимодействия. Первый из них - взаимодействие с другими науками (как естественными, так и социально-гуманитарными). Второй тип взаимодействия - с обществом и властью. Другими словами, речь идёт о взаимодействии социологии с теориями и реальностью. Кроме того, нужно учитывать соотношение внутренних и внешних факторов развития социологии и принимать во внимание, что одни импульсы идут (могут идти) от мировых, глобальных, национальных общественных перемен, другие - от тех или иных векторов развития науки в целом, её отдельных подсистем в особенности. Нельзя забывать и о таком факторе, как растущее стремление учёных самых разных отраслей знания пересмотреть «нарезку» всего поля наук об обществе и человеке.
Сценариев развития социологии может быть несколько - от самого негативного (она растворяется в других типах социального знания и перестаёт существовать в качестве самостоятельной науки) до самого позитивного (она превращается в ведущую науку в системе социально-гуманитарного знания). Думается, что и первый, и второй сценарии маловероятны в «чистом» виде в ближайшем исторически обозримом будущем. А вот различные промежуточные варианты вполне вероятны, и на них мы остановимся далее.
В содержательном плане перспективы развития социологии связаны с возникающими всякий раз возможностями новых поворотов. Собственно, весь процесс её развития можно представить как смену таких поворотов. Среди них только за последние 2-3 десятилетия произошли лингвистический поворот, поворот к изучению повседневности, поворот к теориям риска (так называемый рискологический поворот), постмодернистский поворот, поворот к культуральной социологии и др. Каждый из новых поворотов означает понимание социологами усложняющегося характера социума и путей его исследования. Эти повороты предполагают междисциплинарные и даже постдисциплинарные подходы [4, с. 19].
Содержание конкретных поворотов, с одной стороны, объективно и вызвано потребностями общества и науки в изучении тех или иных проблем. С другой стороны, эти повороты во многом обусловлены научными интереса-
ми социологов, которые сами по себе имеют зачастую иную, необъективную природу, но так или иначе отражают эти потребности.
Изучение социологических интересов по опубликованным работам таких авторов, как Н. Луман, Э. Гидденс, Дж. Александер, Дж. Урри, М. Ка-стельс, П. Штомпка, И. Валлерстайн и др., подсказывает, что новые повороты в социологии окажутся тесно связанными как с социально-гуманитарным, так и естественнонаучным знанием. Они будут основаны на синтезе наук, но при этом потребуется сохранение их социологического стержня. В этом нам видится спасение социологии как науки и в то же время перспектива её развития.
По существу социология методологически, ориентационно возвращается на «круги своя», к своим истокам, но на новом витке собственного развития. Вспомним, что она возникла как наука за счёт обращения к естествознанию (позитивизм О. Конта) и сейчас вновь ищет свой шанс на этом же пути. Перспективы исследований в социологии на стыке её проблематики с естествознанием представляются нам весьма плодотворными и составляют один из важнейших сценариев её развития на исторически обозримую перспективу в связи с усилением интегративных процессов и в обществе, и в особенности в науке. Неслучайно в последние годы всё чаще говорят о физически ориентированной социологии, биосоциологии, инвайроментальной социологии, нейро-социологии, наносоциологии. Появилась даже пренатальная социология.
В этой связи трудно сказать, что нас ожидает впереди, какими будут новые отрасли социологии «на стыке» с естествознанием. Так что подобный сценарий развития социологии, как, впрочем, и почти все остальные, характеризуется известной степенью неопределённости. Единственное, что мы можем утверждать с высокой степенью достоверности, - такие отрасли социологического знания обязательно возникнут. В этом смысле рассматриваемый сценарий является совершенно реалистичным.
Обращение к характеристике предметного содержания каждой из названных выше отраслей требует специального рассмотрения, выходящего за пределы задач нашего анализа. Но даже и из приведённых терминов очевидна направленность таких социологий.
Проблема, однако, состоит в том, что социологи сегодня не в полной мере готовы к таким исследованиям. Там же, где подобные повороты имеют под собой достаточную базу, возникают важные прорывы и в социологических теориях, и в эмпирических исследованиях. Лучшие тому примеры -творчество упомянутых Н. Лумана и М. Кастельса и их теории системного анализа и сетевого и информационного общества. Первая из них базировалась на нейрофизиологической концепции аутопойесиса Х. Матураны и Ф. Варелы, вторая и третья - на исследованиях информационных систем и сетевых моделей.
Ориентация социологии на достижения естественных наук позволила ей сформулировать новый взгляд на общество как турбулентный социум, который лишён предсказуемых изменений. Их разнонаправленность, многоуровневые темпоритмы, с трудом поддающиеся систематизации структуры социальных пространств, другими словами, сложнейший пространственно-временной континуум этого турбулентного социума вызывает сегодня ещё большую необходимость его исследования, чем раньше, с одной стороны, и делает его неизмеримо более сложным, с другой.
Из сказанного следуют существенные перемены в динамике социального времени и социального пространства, что ставит перед социологией новые задачи их исследования. Если же учесть, что социальное время и пространство не остаются «равнодушными» к обществам, а люди, в свою очередь, также «неравнодушны» к времени и пространству, привнося в это отношение как свои мысли, так чувства и эмоции, оказывается понятным, насколько важным для социологии становится изучение пространственно-временной проблематики за рамками теорий П. Бурдьё.
И тогда возникает вопрос, поставленный в культуральной социологии Дж. Александера, что главное для социологии - не события как таковые, не реальность, а то, как мы их (её) видим. В качестве вывода из сказанного следует, что с изучением пространственно-временного континуума турбулентного социума может быть связана одна из перспектив развития теоретической социологии.
Ещё один важный сценарий перспектив развития социологии касается её поворотов в сторону социогуманитарного знания. Этот сценарий также связан (как и в случае с естественнонаучным знанием) с возможным появлением новых отраслей социологической науки, но главным здесь является, по нашему мнению, её включённость в широкое поле социогуманитар-ного знания в связи с теоретическими и эмпирическими исследованиями, затрагивающими не предметные, а проблемные поля сложных социумов, например, того, что В.А. Ядов характеризует как сочетание глобального -локального - анклавного [7, с. 4].
Здесь мы переходим к рассмотрению перспектив и сценариев развития социологии, в которых взаимодействуют (в нашей трактовке) глобальное, национальное и региональное. Речь идёт о трёх основных уровнях (или срезах) развития социологии. В этом случае перспективы социологии зависят, по нашему мнению, не только от содержательных процессов, связанных с развитием различных наук, появлением тех или иных новых теорий и парадигм, стремлением социологии к взаимодействию с ними и её поворотами в ту или иную сторону. Существенное влияние на эти перспективы оказывает диспозиция социологических сил как в мировом социологическом сообществе, так и - применительно к нашей стране - в России и их взаимодействие с обществом и властью.
Ещё 10-15 лет назад ситуация в мировой социологии очень хорошо укладывалась в концепцию миро-системного анализа общества, предложенную И. Валлерстайном, в которой он разделил все страны мира на три группы. Одна из них была отнесена им к «ядру» (наиболее развитые страны), другая - к полупериферии (среднеразвитые страны, в том числе Россия), третья - к периферии (все остальные). В соответствии с этой теорией для большинства стран «перескочить» из периферии в полупериферию и из неё в «ядро» было практически невозможно, так что концепция по существу консервировала сложившийся миропорядок.
Концепция Валлерстайна касалась лишь общества в целом. Скажем сразу, что к ситуации в мировой социологии она не имела никакого отношения. Но попытка её примерить в качестве матрицы к трактовке положения в мировой социологии дала неожиданно интересный результат.
Применяя теорию И. Валлерстайна к социологии 1990-х годов, мы могли бы отнести к «ядру» мирового социологического сообщества наиболее развитые в социологическом отношении его структуры, которые почти полностью (за небольшим исключением) совпадали с экономически развитыми в тот период странами. Социологическую полупериферию составляли страны второго социологического эшелона (включая Россию). Наконец, к социологической периферии мы отнесли бы большую часть стран Латинской Америки, Азии, Африки, арабского мира, где социологическая наука была в зачаточном состоянии.
Ныне ситуация заметно изменилась. В целом ряде стран из этих регионов социология добилась значительных успехов. Создаются новые теории, проводятся эмпирические исследования, развиваются многие отраслевые социологии, популяризируется социологическое образование. Как уже отмечалось, исследователи из этих стран выступают против «засилья Запада» в мировой социологии и требуют открыть широкую дорогу их национальным социологиям.
Происходящие изменения вызваны нарастанием темпов социальных трансформаций в странах указанных регионов, существенной спецификой в них модернизационных процессов, особенностями адаптации к ним со сто-
роны многих социальных общностей. Противостояние «Юг - Север» определённым образом проникло в социологию. Всё это говорит о том, что в «миро-системном» подходе к социологии происходят существенные изменения, расклад сил становится иным и перспективы дальнейших трансформаций вполне просматриваются.
Перспективы и сценарии развития социологии в России мы также можем рассматривать с учётом применённого выше подхода, в соответствии с которым выделим социологический центр, социологическую полупериферию и социологическую периферию (провинцию). Несмотря на заметные изменения, произошедшие в последние 10-15 лет в их диспозиции, по-прежнему ощутим разрыв в развитии социологической науки и практики между центром, полупериферией и периферией. При этом к центру мы относим Москву и Санкт-Петербург, к социологической полупериферии - города-«миллионники», к периферии - остальную «социологическую» Россию. Разумеется, такое деление не следует считать жёстким. Оно лишь намечает определённую тенденцию, но, как и всякая классификация, является условным и относительным.
Критериями предложенной дифференциации выступают, прежде всего, объективные показатели - публикации монографий, учебников (учебных пособий) и статей в зарубежных и отечественных центральных издательствах и журналах, проводимые крупные (международного, российского либо регионального/межрегионального масштаба) исследования и отражение их результатов в зарубежных и центральных/региональных СМИ, участие в международных и общероссийских конференциях (конгрессах), проведение крупных (международных, общероссийских) конференций на собственной территории, уровень квалификации ведущих учёных, наличие того, что у нас называют социологическими школами, и др.
В качестве критериев рассматриваемой дифференциации могут быть приняты и субъективные показатели - отношение населения к социологии как науке и как профессии (включая уровень информированности о ней), интерес к результатам социологических исследований (особенно в период предвыборных кампаний), степень доверия к ним и т.д.
Когда мы говорим о разрыве между центром, полупериферией и периферией в развитии социологической науки и практики в последнее десятилетие, нужно иметь в виду и то обстоятельство, что немало талантливых социологов из провинции, которые оказались достаточно востребованными, переехали в Москву, Санкт-Петербург, тем самым ещё больше «оголив» социологическую периферию. Конечно, можно при этом утешаться французской пословицей «Ппэты рождаются в провинции, а умирают в Париже», применяя её к социологии. Весь вопрос в том, нужно ли это делать.
Состояние социологии в большинстве регионов страны характеризуется, как правило, более низким уровнем развития в сравнении с её достижениями и результатами в столичных городах. Возможности развития социологической науки и практики в регионах и центре используются по-разному при том, что некоторые из этих возможностей выравниваются (скажем, в связи с широким распространением сети Интернет, обеспечивающей практически равный для всех доступ к литературе). Но это только часть возможностей. Не секрет, что для проведения серьёзных исследований нужны финансовые средства, и подчас немалые, которые сосредоточены в обоих наиболее крупных городах страны. В них (в основном в Москве) располагаются штаб-квартиры международных и отечественных фондов, спонсирующих социологические исследования, проведение конференций, семинаров, школ и издание литературы.
Когда мы характеризуем современное состояние отечественной социологии и пытаемся определять перспективы её развития, исходя при этом из реальной ситуации заметных различий между социологическим центром, полупериферией и периферией, то используем для этого понятие социологического провинциализма [3, с. 1026-1033].
Социологический провинциализм в содержательном плане означает концептуальное, идейное и технологическое отставание социологии и социологов (научных коллективов) от передовых достижений мировой науки. Явление социологического провинциализма характеризуется иным, более низким уровнем самих исследований, как теоретических, так и эмпирических.
Вообще провинциализм в социологии может быть рассмотрен как феномен не только отечественной, но и мировой науки. Рассматривая социологический провинциализм как научный феномен современного мира, необходимо отметить его неизбежный и объективный характер. Та или иная страна может представлять периферию, провинцию социологической науки, если работы её представителей, их теоретические и эмпирические исследования плохо известны в мире, если они не публикуются на иностранных языках, если авторы не принимают участия в жизни мирового социологического сообщества, не входят в руководящие органы и структуры международных социологических ассоциаций, не читают лекций в зарубежных университетах, не ведут совместных проектов, не обучают своих студентов за рубежом, а иностранных студентов - в собственной стране.
Один из основных показателей социологического провинциализма -ощущение самодостаточности того, что делается, удовлетворение собственным творчеством независимо от того, знакомо ли с ним социологическое сообщество. Социологический провинциализм проявляется в том, что достижения социологов (в силу того, что последние не стремятся к широкой популяризации своих идей) не становятся достоянием научной общественности в стране и в мире. Ей чаще всего неизвестно, что делают авторы в данном регионе, какие проблемы разрабатывают, к каким результатам приходят. Отсюда - частое отсутствие сносок на работы провинциальных авторов в других исследованиях тех же проблем.
Многие материалы из провинции не отвечают возросшим требованиям к современным публикациям, связанным с умением авторов содержательно проблематизировать данные исследований, «преподнести» их на необходимом уровне с учётом достижений мировой социологии, использованием работ её представителей и конца XX - начала XXI века и более ранних периодов, изложить результаты анализа так, как этого требует дух современной социологии.
Понятно, что социология - не математика, физика или биология, передовые рубежи развития которых имеют более чёткие и строгие очертания, нежели у социогуманитарных наук. Но и у последних, включая социологию, есть критерии достижений: появление новых концепций как способов интерпретации возникающих социальных процессов и явлений, использование этих концепций в социологическом сообществе как факт научного признания их ценности и полезности, актуализация современных методов исследования (связанных в том числе с применением компьютерных технологий), эффект критического анализа исследований со стороны коллег по сообществу, публичность и общедоступность материалов этих исследований, достигаемая благодаря СМИ. Стремление соответствовать названным критериям и есть преодоление социологического провинциализма, т.е. тенденция развития современной социологии.
Вообще, строго говоря, мы бы не стали связывать явление социологического провинциализма только с фактором географического местоположения (столицы - города-«миллионники» - все остальные поселения). Можно жить в географической, экономической, политической, культурной провинции и не быть социологическим провинциалом (лучший пример - творчество Л.Н. Когана). И, наоборот, немало представителей социологического «цеха», живущих и работающих в наших столицах, находятся на обочине основной социологической колеи. Так что, повторим ещё раз, дело не в том (или не только не в том), где социологи живут и работают, главное - что и как они делают в профессиональном плане.
Социологический провинциализм - это и особая научная позиция, и своеобразное «состояние души» социолога, стремление к научному «покою», а не к активному социологическому продвижению вперёд. Это отсутствие мотивации социологического творчества, нежелание (которое часто порождается неумением) проводить исследования и публиковать их материалы, участвовать в научных дискуссиях, писать проекты и стремиться к получению грантов и заказов.
Феномен социологического провинциализма является традиционным для нашей страны. Корни его - в постоянном отставании отечественной социологии от передовых рубежей мировой науки, которое наметилось ещё в конце XIX века. Речь идёт о появлении социологии в России спустя примерно 30-40 лет после её возникновения в Западной Европе. С тех пор и по настоящее время в силу разных причин это отставание так и не удалось преодолеть.
То, что в советское время провинциализм был характерной особенностью отечественной социологии, ни у кого не должно вызывать удивления - с учётом её значительной изоляции от мировой социологии и глубокой погружённости в считавшуюся тогда единственно верной методологию -марксизм-ленинизм. Неинституционализированная наука, каковой была социология в нашей стране вплоть до 1990-х годов, по определению несла в себе все аспекты и признаки провинциализма. Жёсткий партийный диктат, цензура и связанные с ней ограничения свободы устного и письменного слова, необходимость работать исключительно на власть, видение ею только прикладной роли социологии и отказ признавать самостоятельный характер этой науки, отсутствие формального социологического образования и многое другое детерминировало существование социологического провинциализма как её естественного состояния.
Подлинные причины социологического провинциализма имеют внутреннюю природу и связаны с характером общества, в котором развивается (или не развивается) социальная наука. Суть рассматриваемой проблемы состоит, по нашему мнению, в выявлении места социологии и социологов в системе научного знания и общественной жизни России. С этой точки зрения целесообразно говорить о двух крайних вариантах постановки вопроса (мы умышленно берём их для её обострения):
1) социология может занимать авангардные позиции в науке и обществе, исследуя наиболее значимые и сложные в теоретическом и практическом отношении проблемы и пользуясь при этом доверием и широкой поддержкой общественного мнения;
2) она может «плестись» в арьергарде научного и общественного развития, уходить от самых острых и животрепещущих вопросов теории и практики, работать на её периферийном уровне, не вызывать живого интереса в обществе. Очевидно, что именно вторая позиция будет определять провинциализм социологии.
Провинциализм в социологии тесно связан с экономическим, социальным и политическим отставанием общества, его отдельных частей и структур, которое так или иначе, прямо или косвенно сказывается на состоянии социологии и научной деятельности её конкретных представителей. Другими словами, провинциализм общества порождает социологический провинциализм. Экономически, политически, социально, духовно слабо развивающееся общество не испытывает сколько-нибудь значительной потребности в развитии социологической науки, обрекая её на существование в условиях провинциализма. Другими словами, есть тесная связь между уровнем и характером развития общества и социологии.
Сегодня ряд авторов стремится доказать, что в связи с исчезновением предпосылок существования социологического провинциализма этот феномен как таковой более не актуален для отечественной науки. В качестве факторов, способствовавших его преодолению, называются полная институ-
ционализация социологии, развитие социологического образования, усиливающиеся связи и контакты с мировым социологическим сообществом, отсутствие цензуры, возможность издания в регионах различной социологической литературы и т.д.
Действительно, общество стало открытым, возможности развития социологической науки резко возросли, узаконена профессия социолога, нет препятствий для участия в международном социологическом общении и взаимодействии с иностранными учёными, студенты и аспиранты могут учиться в зарубежных университетах, а наши вузы - принимать студентов из-за рубежа и т.д.
Но в самом ли деле сегодня уже нет условий для сохранения социологического провинциализма? Мы бы не торопились с таким выводом, равно как и с иным - о его полном преодолении в нашей стране. По нашему мнению, несмотря на многие заметные достижения социологической науки и практики в стране в целом и в её отдельных регионах, феномен социологического провинциализма сохраняется, причём в достаточно выраженных формах, равно как сохраняются и определённые условия для его воспроизводства. Выше об этом уже говорилось.
Выход из ситуации провинциализма для социологии - это её умение стать востребованной не только на локальном и утилитарном, но и на сущностном уровне, что представляется основным научным и социальным условием преодоления названной ситуации. По существу речь идёт о самопрезентации социологов не только из центра, но и регионов страны, об их попытках своеобразной демонстрации собственного «паблисити».
Эта демонстрация есть не что иное, как поиск и предложение новых путей взаимодействия социологии и общества, показ возможностей своей самореализации на всех уровнях. Сюда обязательно включается генерирование новых идей. Провинциализм в социологии имеет место там, где деятельность её представителей ограничивается только потреблением чужих идей и теорий и их воспроизводством и отказом от создания собственных концептуальных трактовок тех или иных социальных явлений и процессов.
Провинциализм в социологии характеризуется тремя основными аспектами: организационным, содержательным, технологическим. Они проявляются через такие черты социологических исследований, как изоляционизм, мелкотемье, низкий уровень теоретического осмысления явлений, устаревшие методология и методики, несовременные технологии анализа, социальная и рыночная невостребованность, невключённость в поле деятельности международного социологического сообщества.
Важное средство противостояния провинциализму в социологии - развитие профессионального образования. Но в нём содержится реальная опасность перехода от большого количества социологических факультетов (отделений) к «малому качеству» профессиональной подготовки на них. Речь идёт об уровне профессионализма педагогического персонала. Сегодня реально обучают социологии те, кто, во-первых, в большинстве своём не имеют социологического образования, во-вторых, многие из них сформировались в мировоззренческом и научном плане в старые, «советские» времена и не в состоянии преодолеть в полной мере их наследие. Возникает определённый парадокс: будущих социологов учат не-социологи. Молодые же преподаватели - выпускники социологических факультетов - находятся в своём большинстве лишь в начальной фазе профессионально-педагогической адаптации. Понятно, что этот парадокс будет устранён со временем, когда на смену поколению, скажем мягко, не самых молодых социологов придёт другое, получившее профессиональное социологическое образование.
Характеризуя предпосылки и проявления социологического провинциализма, необходимо иметь в виду, что в регионах в сравнении со столичными городами существует более серьёзный разрыв между поколениями социологов. В 1990-е годы произошёл «размыв» их среднего поколения. Только
сейчас новая генерация социологов, прошедших профессиональную подготовку, начинает утверждать себя, и им предстоит непростой путь в обществе, где независимые социологические исследования и независимая научная деятельность не всегда ценятся и приветствуются.
Какое будущее ожидает социологический провинциализм в нашей стране? Что с ним произойдёт завтра? Ответ на эти вопросы равносилен ответу на главный вопрос: что станет завтра с отечественной социологией? Представляется, что в ближайшее время вряд ли произойдут значительные изменения в нашей науке. Коль скоро социология утратила, а точнее говоря, не приобрела важной социальной роли в преобразовании общественных практик и в этом смысле занимает мало заметное место в жизни российского общества, коль скоро фактом является невостребованность её реального концептуального арсенала и теоретического потенциала для объяснения кризисной ситуации в стране и выявления реальных путей её изменения, коль скоро она сводится к эмпирическим исследованиям с выраженной политической тематикой и направленностью, вряд ли можно рассчитывать на скорое преодоление кризиса в ней самой. Именно свидетельством этого кризиса и одним из его ярких проявлений и выступает социологический провинциализм.
Избавление от него - своеобразная освободительная миссия социологии. На её реализацию, связанную с глубокой трансформацией авторитарного строя, изменением характера социальных отношений, превращением социологии в реально, а не номинально действующий элемент гражданского общества, преодолением раскола в самой социологической науке и многим-многим другим, мы возлагаем наши искренние надежды. Так хочется, чтобы не сбылись в очередной раз пророческие слова поэта: «Жаль только, жить в эту пору прекрасную уже не придётся ни мне, ни тебе».
Литература
1. Гофман, А.Б. Семь лекций по истории социологии [Текст] / А.Б. Гофман. -М. : Мартис, 1995.
2. Добреньков, В.И. Ценностные ориентиры современной социологии [Текст] / В.И. Добреньков // Социологические исследования. - 2009. - № 8.
3. Зборовский, Г.Е. Социологический провинциализм: вчера, сегодня, завтра [Текст] / Г.Е. Зборовский // Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие [Электронный ресурс] : матер. IV Очередного все-рос. социол. конгресса. - М. : РОС, 2012.
4. Кравченко, С.А. Сложный социум: востребованность поворотов в социологии [Текст] / С.А. Кравченко // Социологические исследования. - 2012. -№ 5.
5. Романовский, Н.В. Социология сегодня и завтра [Текст] / Н.В. Романовский // Социологические исследования. - 2012. - № 10. - С. 122-130.
6. Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие. [Электронный ресурс] : матер. IV Очередного всерос. социол. конгресса. -М. : РОС, 2012.
7. Ядов, В.А. Каким мне видится будущее социологии [Текст] / В.А. Ядов // Социологические исследования. - 2012. - № 4. - С. 3-8.
8. Parker, D. Why Bother with Dürkheim? Teaching Sociology in the 1990 s [Text] / D. Parker / The Sociological Review. - 1997. - Vol. 45. - No. 1.
9. Whitehead, A.N. The Organization of Thouht, Educational and Scientific [Text] / A.N. Whitehead. - L. : Williams and Norgate, 1917.
