CC BY
7Перспективы демографического дивиденда в Киргизской Республике
Джолдошева Динара Сабатбековна
кандидат экономических наук, докторант Киргизско-Российского Славянского Университета имени Б.Н. Ельцина, ddjoldosheva@yahoo.com
Цель статьи - анализ долгосрочного прогноза демографических процессов (общая демографическая нагрузка, демографическая нагрузка детьми и пожилыми лицами) с точки зрения получения демографического дивиденда в Киргизской Республике (КР) в 2015-2100 годах. Методология исследования включала изучение базы данных ООН (UN World Population Prospects. The 2010 Revision. Prospects after 2010).
Показано, что изменения возрастной структуры населения, согласно прогнозам ООН, окажут существенное влияние на демографическую нагрузку в КР. Пик демографической нагрузки детьми и минимум демографической нагрузки пожилыми лицами будут наблюдаться в 2020 году. В последующие десятилетия демографическая нагрузка детьми будет неуклонно снижаться, а демографическая нагрузка пожилыми лицами увеличиваться с 2030 года. Наименьшие уровни общей демографической нагрузки в КР будут отмечаться в 2030, 2040 и 2050 годах, что создаст благоприятные условия для получения демографического дивиденда. В эти десятилетия доля трудоспособной части населения КР будет достаточно высокой, составляя соответственно 65,4%, 65,8% и 65,1%. В КР общая демографическая нагрузка в 2020-2100 годах будет выше по сравнению с Российской Федерацией, но существенно ниже, чем в Южной Корее. Опыт этих двух государств по смягчению негативного влияния старения населения на экономическое развитие и получение демографического дивиденда будет очень полезен для КР. Человеческий капитал играет ключевую роль в получении демографического дивиденда. Поэтому инвестиции в образование и здравоохранение являются важным механизмом в повышении человеческого капитала. Трудовая миграция усиливает человеческий капитал и вносит существенный вклад в экономику и доходы домохозяйств КР.
Ключевые слова: Киргизская Республика, инвестиции, человеческий капитал, демографическая нагрузка, демографический дивиденд
Введение
Демографический дивиденд, согласно определению Фонда народонаселения ООН (UNFPA, 2016), означает экономический рост, обусловленный изменением возрастной структуры населения, когда доля работоспособной части населения (15-64 лет) превышает долю неработающих лиц (0-14 лет и 65 лет и старше). Как известно, демографический дивиденд может наступить, когда доля трудоспособной части населения (15-64 лет) превышает 50% от общей численности населения страны (Oizumi K. et al., 2013). Япония является одной из первых стран, в которой наблюдался быстрый экономический рост благодаря изменениям возрастной структуры населения, обусловленными падением фертиль-ности от 4,5 на одну женщину в 1947 году до 1,5-2,0 в 1965-1970 годах (Tsuya N., 2014). Демографический дивиденд страна получала в течение 40 лет (1964-2004 годы) (Thakur A., 2019). Италия пожинала демографический дивиденд только 18 лет (1984-2002 годы), а Испания - 23 года (1984-2002 годы). Ожидается, что в Южной Корее демографический дивиденд, начавшийся в 1987 году, продолжится до 2027 года (40 лет), в Китае - 37 лет (1994-2031 годы), в Таиланде - 34 года (1994-2028 годы). Бразилия начала получать демографический дивиденд лишь недавно с 2006 года, а Индия и Бангладеш - с 2018 года (Thakur A., 2019). В России в 1997-2011 годах демографический дивиденд за счет высокой доли трудоспособной части населения обеспечил треть роста ВВП на душу населения при среднегодовых 4,9% (Всемирный Банк, 2015). Однако, по мнению Васина С. (2008), в ближайшие годы в России завершится этап «депопуляции с демографическим дивидендом», при котором убыль общей численности населения сопровождалась ростом доли трудоспособного населения. Страна находится в преддверии второго этапа депопуляции на котором сокращение трудоспособной доли населения неизбежно и наступит быстро (Вишневский А.Г., 2008). В связи с вышеизложенным, важно рассмотреть перспективы демографического дивиденда в КР с учетом прошедших и будущих демографических трендов в РФ и Южной Корее.
Методология исследования включала изучение базы данных ООН (UN World Population Prospects. The 2010 Revision. Prospects after 2010).
Основная часть
Доля работоспособной части населения КР (15-64 лет), по данным ООН (UN World Population Prospects, 2010), достигла исторического максимума (65,9%) в 2015 году и постепенно снизится до 61,2% в 2100 году (рисунок 1). Как видно из данного рисунка, численность пожилого населения увеличится от 3,8% в 2020 году до 7,8% в 2030 году, достигнув 19,6% в 2100 году. Одновре-
X X
о
го А с.
X
го m
о
м о
to
менно начнется значительное снижение доли лиц в возрасте 0-14 лет от 30,3% в 2020 году до 26,8% в 2030 году, упав до 19,4% в 2100 году.
о
сч
О Ш
m х
<
m о х
X
592 579 б1_6 __ 627_
541 - _51й—
■^409 349 ззз 334 ЧЗЧ 318
. - ■ - 2S2 304 316
243 246
» — 146 174
74 • "lis
2020 20Ï0 — — общая
2040 2050 2060 2070 ДН ДН детьми
2080 2090 2100 ДН пожилыми
Рисунок 1 - Прогноз изменения возрастной структуры населения Киргизской Республики (2015-2100 годы) (UN World Population Prospects. The 2010 Revision. Prospects after 2010)
Прогнозируемые изменения возрастной структуры населения окажут существенное влияние на демографическую нагрузку в КР. Так, пик демографической нагрузки детьми (457 на 1000 населения) и минимум демографической нагрузки пожилыми лицами (74 на 1000 населения) будут наблюдаться в 2020 году. В последующие десятилетия демографическая нагрузка детьми будет неуклонно снижаться, достигнув 318 на 1000 населения в 2100 году. Демографическая нагрузка пожилыми лицами начнет увеличиваться с 2030 года, составив 316 на 1000 населения к 2100 году. Как видно рисунка 2, наименьшие уровни общей демографической нагрузки в КР будут наблюдаться в 2030, 2040 и 2050 годах (соответственно 527, 518 и 535 на 1000 населения), что создает благоприятные условия для получения демографического дивиденда. В эти десятилетия доля трудоспособной части населения КР будет достаточно высокой, составляя соответственно 65,4%, 65,8% и 65,1% (рисунок 1).
700
400
300
200
Рисунок 3 - Прогноз изменения возрастной структуры населения Российской Федерации (2015-2100 годы) (UN World Population Prospects. The 2010 Revision. Prospects after 2010)
Рисунок 2 - Прогноз демографической нагрузки (общая, детьми и пожилыми лицами) в Киргизской Республике (20202100 годы) (UN World Population Prospects. The 2010 Revision. Prospects after 2010)
В России, согласно прогнозу ООН (UN World Population Prospects, 2010), доля трудоспособной части населения сократится от 70,1% в 2015 году до 59,5% в 2100 году (рисунок 3). Это произойдет как за счет увеличения доли детей (соответственно от 16,4% до 22,9%), так и пожилых людей (соответственно от 13,5% до 17,6%).
Рисунок 4 - Прогноз изменения возрастной структуры населения Южной Кореи (2010-2100 годы) (UN World Population Prospects. The 2010 Revision. Prospects after 2010)
В Южной Корее доля трудоспособного населения сохранялась на высоком уровне 2010-2015 годах (72,472,3%), однако, согласно прогнозам ООН (UN World Population Prospects, 2010), она постепенно снизится до 53,5% в 2100 году (рисунок 4). При этом, если доля детей за 2015-2100 годы увеличится незначительно соответственно от 13,2% до 15,9%, то доля пожилого населения возрастет более чем в два раза соответственно от 15,8% в 2020 году до 33,7% в 2060 году и 30,6% в 2100 году. Эти изменения возрастной структуры населения Южной Кореи приведут к резкому увеличению общей демографической нагрузки от 429 на 1000 населения в 2020 году до 911 на 1000 населения в 2060 году с последующим незначительным снижением до 868 на 1000 населения в 2100 году (UN World Population Prospects, 2010) (рисунок 5). Как видно из данного рисунка, в Российской Федерации общая демографическая нагрузка в 2020-2100 годах будет нарастать более медленными темпами и будет ниже по сравнению с КР и, особенно, Южной Кореей.
Учитывая то обстоятельство, что в КР доля пожилых людей составит 9,7% в 2040 году и 19,6% в 2100 году, а в России данный показатель в 2015 году равнялся 16,4% и в Южной Корее - 13,2%, то опыт этих двух государств по смягчению негативного влияния старения населения на экономическое развитие и получение второго демографического дивиденда будет очень полезен для КР.
Рисунок 5 - Прогноз общей демографической нагрузки в Киргизской Республике, Российской Федерации и Южной Корее (2015-2100 годы) (UN World Population Prospects. The 2010 Revision. Prospects after 2010)
Большинство стран мира пожинали демографический дивиденд в течение 1960-2000-х годов (Mason A., Kinugasa T., 2008). По мнению Реэр Д. (2017), в странах Запада экономика была способна создавать достаточное количество новых рабочих мест в ответ на спрос растущего трудоспособного населения и образовавшееся «окно возможностей» для демографического дивиденда. Среди развитых стран мира наибольший демографический дивиденд получила Южная Корея. Резкое падение фертильности в Южной Корее от 5,63 детей на одну женщину в 1960-1965 годах до 1,6 в 1985-1990 годах и 1,39 детей на одну женщину в 2010-2015 годах привело к значительному снижению демографической нагрузки детьми. Ускоренный демографический переход страны от высокой к низкой фертильности обусловил ежегодный рост ВВП на душу населения на 6,7% в 1960-1990 годах. Для получения демографического дивиденда, исходя из опыта Южной Кореи, необходимы социальная, политическая и экономическая стратегии развития. Ключевую роль сыграли действия правительства по планированию семьи и репродуктивному здоровью, качественному образованию, инвестициям в женщин и девочек, а также эффективному государственному управлению (Luoma K., 2016). При этом важное значение имеют активное вовлечение женщин в рынок труда и устранение барьеров при найме их на работу, повышение образовательного уровня девочек, усиление мер по охране здоровья матерей и детей (UNFPA, 2014). Снижение фертильности способствует инвестициям в образование и здравоохранение, что может компенсировать негативные последствия низкой рождаемости (Prettner K. et al., 2013). К данному выводу авторы пришли на основе исследований, проведенных в 118 странах мира с 1980 года по 2005 год. Низкая фертиль-ность и медленный рост численности населения приводят к увеличению интенсивности капитализации и высокому доходу на душу населения (Lee R., Mason A., 2010). Инвестиции в человеческий капитал являются очень важным механизмом, который может генерировать второй демографический дивиденд (Lee R. et al., 2014). По данным Всемирного Банка (2015), начавшееся сокращение доли трудоспособной части, рост доли пожилого населения и, соответственно, демографической нагрузки в России создадут серьезные социально-экономические проблемы. Колосницына М. Г., Хоркина Н. А. (2017) отмечают, что доля россиян пенсионного возраста превысила в 2015 году 24% и, согласно прогнозам ООН, в 2030 году достигнет 28%. Поэтому, как отмечают
Новиков К., Быканова Д. (2017), политика активного долголетия является приоритетной как ответ на демографическое старение, нехватку трудовых ресурсов и кризис пенсионных систем. В связи с этим, авторы подчеркивают своевременность и важность принятия программы «Стратегия действий в интересах граждан старшего поколения в Российской Федерации до 2025 год». Bloom D. et al. (2003) отмечают, что в России высокая доля трудоспособной части населения стала наблюдаться с 1950-х годов. Экономический бум в СССР, по мнению этих авторов, в последующие десятилетия был связан с изменениями возрастной структуры населения, которые обусловили демографический дивиденд. Однако после распада СССР, Россия растеряла экономические выгоды от высокой доли трудоспособной части населения в силу сложных политических, социальных и экономических условий переходного периода. По мнению Bloom D. et al. (2003), существуют несколько ключевых факторов, от которых зависит способность стран реализовать и использовать демографический дивиденд. Они следующие: политика здравоохранения по улучшению общественного здоровья, доступность медицинской помощи, планирование семьи и политика репродуктивного здоровья по оказанию помощи семьям для достижения желанного количества детей, политика системы образования, направленная на увеличение доступности школьного образования, экономическая политика государства, включающая гибкий рынок труда, открытую торговлю, адекватное кредитование и сбережения. Улучшение общественного здоровья является краеугольным камнем или «сердцем» демографического перехода (Bloom D. et al., 2003). По мнению профессора Оксфордского университета Коулмена Д. (2007), главным фактором, радикально влияющим на демографическую ситуацию на глобальном уровне, является не уровень рождаемости, а миграция. Установлены следующие позитивные факторы миграции: 1) эмиграция снижает давление населения на ресурсы и предоставляет возможности для трудоустройства оставшейся части населения стран-доноров, 2) денежные переводы мигрантов на родину вносят существенный вклад в экономику и доходы домохо-зяйств; 3) бывшие эмигранты возвращаются домой с более высоким уровнем человеческого капитала, а также с определенными накоплениями. Миграция капитала из более богатых стран в бедные существенно усилила экономический эффект трудовой миграции (Реэр Д., 2017). Увеличение инвестиций в человеческий капитал приводит к росту качества и производительности рабочих сил и снижению относительного количества рабочих (Bloom D. et al., 2009; Doepke M., 2015; Mason A. et al., 2016). Lutz W. et al. (2019) на основе изучения опыта 165 стран мира показали важность не только изменений возрастной структуры населения, но и образования, что свидетельствует о ключевой роли человеческого капитала в получении демографического дивиденда.
Выводы
1. Прогнозируемые ООН изменения возрастной структуры населения окажут существенное влияние на демографическую нагрузку в КР. Пик демографической нагрузки детьми и минимум демографической нагрузки пожилыми лицами будут наблюдаться в 2020 году. В последующие десятилетия демографическая нагрузка детьми будет неуклонно снижаться, а демографическая нагрузка пожилыми лицами увеличиваться с 2030 года. Наименьшие уровни общей демографической нагрузки в КР будут наблюдаться в 2030, 2040 и 2050 годах, что
X X
о го А с.
X
го m
о
м о
to
о
CS
О Ш
m
X
<
m о x
X
создает благоприятные условия для получения демографического дивиденда. В эти десятилетия доля трудоспособной части населения КР будет достаточно высокой, составляя соответственно 65,4%, 65,8% и 65,1%.
2. В КР общая демографическая нагрузка в 20202100 годах будет выше по сравнению с Российской Федерации, но существенно ниже, чем в Южной Корее. Опыт этих двух государств по смягчению негативного влияния старения населения на экономическое развитие и получение демографического дивиденда будет очень полезен для КР.
3. Человеческий капитал играет ключевую роль в получении демографического дивиденда. Поэтому инвестиции в образование и здравоохранение являются важным механизмом в повышении человеческого капитала. Трудовая миграция усиливает человеческий капитал и вносит существенный вклад в экономику и доходы домохозяйств КР.
Литература
1. Васин С. От депопуляции с дивидендом к депопуляции без дивиденда // Демоскоп Weekly, 2008, 21 января - 3 февраля 2008 года, № 317-318
2. Вишневский А.Г. Глобальные детерминанты низкой рождаемости // Синергетика. Будущее мира и России / под ред. Г.Г.Малинецкого. - ЛКИ, 2008. - с. 74-81 (Демоскоп Weekly, 353-354)
3. Всемирный Банк. В поисках нового «серебряного века» в России: факторы и последствия старения населения. Обзорный доклад, 2015. - 49 с.
4. Колосницына М. Г., Хоркина Н. А. Государственная политика активного долголетия: о чем свидетельствует мировой опыт // Демографическое обозрение, 2017, 3 (4). - с. 27-46
5. Коулмен Д. Третий демографический переход // Демоскоп Weekly, 3-16 сентября 2007 года
6. Новиков К., Быканова Д. Ценности пожилых и политические последствия глобального старения населения // Демографическое обозрение, 2017, 4 (3). - с. 153180 5.
7. Реэр Д. Экономические и социальные последствия демографического перехода (перевод с английского) // Демографическое обозрение, 2017, 1 (4). - с. 41-67
8. Bloom D., Canning D., Sevilla J. The demographic dividend: a new perspective on the economic consequences of population change // Population Matters Monographs MR-1274. Santa Monica: RAND, 2003. - 107 p.
9. Bloom D., Canning D., Fink G., Finlay J. Fertility, female labor force participation, and the demographic dividend // Journal of Economic Growth, 2009, 14. - p. 79101
10. Doepke M. Gary Becker on the quantity and quality of children // Journal of Demographic Economics, 2015, 81. - p. 59-66
11. Luoma K. South Korea's demographic dividend: a success story // Population Education, August 23, 2016
12. Lutz W., Cuaresma C., Kebede E., Prskawetz A., Sandersen W., Striessing E. Education rather than age structure brings demographic dividend // Proceedings of National Academy of Science of USA. 2019, 116 (26). - p. 12798-12803
13. Mason A., Kinugasa T. East Asian economic development: two demographic dividends // Journal of Asian Economics, 2008, 19 (5-6). - p. 389-399
14. Mason A., Lee R., Jiang J. Demographic dividends, human capital, and saving // Journal of Economics of Ageing, 2016, 7 (2). - p. 106-122
15. Oizumi K., Oyamada K., Someya M., Itakara K. Population, structural change, and demographic dividend. Notes and problems in multi-region OLG/AGE Modelling // IDE-JETRO, 2013. - 22 p.
16. Prettner K., Bloom D., Strulik H. Declining fertility and economic well-being: do education and health ride to the rescue? // Labour Economics, 2013, 22. - p. 70-79
17. Thakur A. India enters 37-year period of demographic dividend // The Economic Times, 2019 July 22
18. Tsuya N. The Impacts of population decline in Japan: Demographic prospects and policy implications // Forum 005 Special Report, Suntory Foundation, 2017, 201. - 5 p.
19. United Nations. World population prospects: The 2010 revision // Department of Economic and Social Affairs, Population Division, New York, 2010. https: //www.population.un.org.>wpp
20. UNFPA. State of the World Population 2014. United Nations Population Fund, New York, 2014. https: //www.unfpa.org.>
21. UNFPA. Demographic Dividend. United Nations Population Fund, New York, 2016. https: //www.unfpa.org.>demographic-dividend.org.>demographic-dividend
Prospects of demographic dividend in the Kyrgyz Republic Djoldosheva D.S.
Kyrgyz Russian Slavic University after B.N. Elchin The aim of this article is to study a long-term prognosis of the demographic trends from point of view of demographic dividend in the Kyrgyz Republic (KR). It has been used the Data Base of UN World Population Prospects 2010. The study revels that age structure changes will have a significant impact on total dependency ratio in KR. Peak of child dependency ratio and minimum of aged dependency ratio will be observed in 2020. Child dependency ratio will be steadily decline in subsequent decades and aged dependency ratio will rise since 2030. Lowest levels of total dependency ratio will register oneself in 2030, 2040 and 2050, which create favorable conditions for demographic dividend. The proportion of working-age population in these decades will be high making respectively 65,4%, 65,8% u 65,1%. Kyrgyz total dependency ratio will higher than in Russia and lower compared South Korea in 2020-2100. The experience of these two countries on mitigating of negative impact of aging on economic development will be useful for KR. Human capital is crucial to reap demographic dividend. Therefore the investments to education and health are important in enhancing of human capital. Labor migration strengthens human capital and makes a significant contribution into economic development and households of KR. Key words: the Kyrgyz Republic, investment, human capital,
dependency ratio, demographic dividend Referencess
1. Vasin S. From depopulation with a dividend to depopulation
without a dividend // Demoscope Weekly, 2008, January 21 -February 3, 2008, No. 317-318
2. Vishnevsky A.G. Global determinants of low fertility // Synergetics. The future of the world and Russia / ed. G.G. Malinetskogo. - LCI, 2008. - p. 74-81 (Demoscope Weekly, 353354)
3. The World Bank. In search of a new "silver age" in Russia: factors
and consequences of an aging population. Review report, 2015 .-- 49 p.
4. Kolosnitsyna M. G., Khorkina N. A. State policy of active longevity: as evidenced by world experience // Demographic Review, 2017, 3 (4). - from. 27-46
5. Coleman D. Third demographic transition // Demoscope Weekly,
September 3-16, 2007
6. Novikov K., Bykanova D. Values of the elderly and the political
consequences of global aging of the population // Demographic Review, 2017, 4 (3). - from. 153-180 5.
7. Reer D. Economic and social consequences of the demographic
transition (translated from English) // Demographic Review, 2017, 1 (4). - from. 41-67
8. Bloom D., Canning D., Sevilla J. The demographic dividend: a
new perspective on the economic consequences of population change // Population Matters Monographs MR-1274. Santa Monica: RAND, 2003 .-- 107 p.
9. Bloom D., Canning D., Fink G., Finlay J. Fertility, female labor
force participation, and the demographic dividend // Journal of Economic Growth, 2009, 14. - p. 79-101
10. Doepke M. Gary Becker on the quantity and quality of children // Journal of Demographic Economics, 2015, 81. - p. 59-66
11. Luoma K. South Korea's demographic dividend: a success story // Population Education, August 23, 2016
12. Lutz W., Cuaresma C., Kebede E., Prskawetz A., Sandersen W., Striessing E. Education rather than age structure brings demographic dividend // Proceedings of National Academy of Science of USA. 2019, 116 (26). - p. 12798-12803
13. Mason A., Kinugasa T. East Asian economic development: two demographic dividends // Journal of Asian Economics, 2008, 19 (5-6). - p. 389-399
14. Mason A., Lee R., Jiang J. Demographic dividends, human capital, and saving // Journal of Economics of Ageing, 2016, 7 (2). - p. 106-122
15. Oizumi K., Oyamada K., Someya M., Itakara K. Population, structural change, and demographic dividend. Notes and problems in multi-region OLG / AGE Modeling // IDE-JETRO, 2013 .-- 22 p.
16. Prettner K., Bloom D., Strulik H. Declining fertility and economic well-being: do education and health ride to the rescue? // Labor Economics, 2013, 22. - p. 70-79
17. Thakur A. India enters 37-year period of demographic dividend // The Economic Times, 2019 July 22
18. Tsuya N. The Impacts of population decline in Japan: Demographic prospects and policy implications // Forum 005 Special Report, Suntory Foundation, 2017, 201. - 5 p.
19. United Nations. World population prospects: The 2010 revision // Department of Economic and Social Affairs, Population Division, New York, 2010. https: //www.population.un.org.>wpp
20. UNFPA. State of the World Population 2014. United Nations Population Fund, New York, 2014. https: //www.unfpa.org.>
21. UNFPA. Demographic Dividend. United Nations Population Fund, New York, 2016. https: //www.unfpa.org.>demographic-dividend.org.>demographic-dividend
X X
o
OD >
c.
X
OD m
o
ho o
to
