CC BY
83
Вестник международных организаций. 2022. Т. 17. № 4. С. 38-61 Научная статья УДК 339.977
doi:10.17323/1996-7845-2022-04-02
Перспективы декарбонизации
мировой экономики в контексте реализации
Парижского климатического соглашения ООН1
Г.В. Сафонов, М.Л. Козельцев, А.В. Стеценко, А.Л. Дорина, Ю.А. Сафонова, А.А. Семакина, А.Г. Сизонов, М.Г. Сафонов
Сафонов Георгий Владимирович — к.э.н., главный научный сотрудник Европейского института леса; Финляндия, Йоэнсуу, 80100, Илиопистокату, 6В; [email protected]
Козельцев Михаил Львович — к.э.н., доцент, директор Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ); Россия, 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 20; [email protected]
Стеценко Андрей Владимирович — к.э.н., эксперт, заместитель директора Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ); [email protected]
Дорина Александра Леонидовна — н.с., эксперт Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ); Россия, 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 20; [email protected]
Сафонова Юлия Артуровна — н.с., эксперт Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ); Россия, 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 20; [email protected]
Семакина Анастасия Алексеевна — аспирант Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ); Россия, 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 20; ansemakina@ gmail.com
Сизонов Антон Геннадьевич — аспирант Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ); Россия, 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 20; [email protected]
Сафонов Михаил Георгиевич — студент Чикагского университета; USA, 5801 S Ellis Ave, Chicago, IL 60637; [email protected]
Аннотация
Парижское климатическое соглашение ООН требует беспрецедентных усилий от мирового сообщества для удержания роста глобальной температуры на уровне не более 1,5—2°С. Несмотря на возникающие геополитические, экономические и иные разногласия, сотрудничество в климатической сфере остается ключевым направлением международного взаимодействия ведущих государств мира. Многие страны разработали стратегии декарбонизации экономики и приняли цели по достижению углеродной нейтральности к 2050—2070 гг. Проведенный анализ сценариев развития экономики крупнейших стран показал, что
безуглеродные технологии в энергетике, промышленности и ряде других отраслей могут сыграть ключевую роль в сокращении выбросов парниковых газов. Достижение целей Парижского соглашения будет более эффективным при использовании заложенных в нем механизмов международного сотрудничества, углеродного регулирования и ценообразования на выбросы парниковых газов.
Ключевые слова: изменение климата, Парижское соглашение, декарбонизация, парниковые газы, низкоуглеродное развитие
Благодарности: статья подготовлена в рамках гранта, предоставленного Министерством науки и высшего образования Российской Федерации (соглашение о предоставлении гранта № 075-15-2022-325).
Для цитирования: Сафонов Г.В., Козельцев М.Л., Стеценко А.В., Дорина А.Л., Сафонова Ю.А., Сема-кина А.А., Сизонов А.Г., Сафонов М.Г. Перспективы декарбонизации мировой экономики в контексте реализации Парижского климатического соглашения ООН // Вестник международных организаций. 2022. Т. 17. № 4. С. 38-61 (на русском и английском языках). doi:10.17323/1996-7845-2022-04-02
Введение
Глобальное изменение климата — один из важнейших экологических вызовов для человечества. Развитие мировой экономики без учета климатических рисков, наращивание антропогенного воздействия на климатическую систему за счет выбросов парниковых газов и сокращения углерод-депонирующего потенциала лесов и в секторе землепользования грозит беспрецедентным ущербом от разрушения инфраструктуры, воздействия на здоровье населения, недостатка водных ресурсов, обострения проблемы продовольственной безопасности и другими катастрофическими последствиями [IPCC, 2021]. Суммарный ущерб в случае «развития как обычно» оценивается в 5—20% мирового ВВП ежегодно в среднем в текущем столетии [Stern, 2006].
Ключевым направлением международных усилий по борьбе с глобальным потеплением является сокращение выбросов углекислого газа и других парниковых газов в атмосферу. Для выполнения целей Парижского климатического соглашения ООН, принятого в 2015 г., необходимо достижение углеродной нейтральности мировой экономики, желательно к середине XXI в., что может обеспечить удержание роста температуры на уровне 1,5—2°С [IPCC, 2018]. Однако предложения Сторон соглашения не обеспечивают полной декарбонизации мировой экономики, разрыв достигает десятков миллиардов тонн СО2 [UNEP, 2021].
Сценарии глубокой декарбонизации крупнейших экономик мира разрабатываются с 2013 г. В рамках международного проекта DDPP сценарии декарбонизации для 16 ведущих стран [DDPP, 2014; 2015] стали основой для подготовки национальных стратегий достижения углеродной нейтральности (например, [The White House, 2016; Government of the FRG, 2016]). Полученные результаты были использованы при подготовке ряда положений Парижского соглашения. Дальнейшие исследования потенциала глубокой декарбонизации различных стран мира продолжились в рамках глобальных научных проектов [Pahle et al., 2021; Fragkos et al., 2020; Schaeffer et al., 2020], исследований российских и международных научных групп [Башмаков, 2014; 2020; Safonov et al., 2020; Makarov, Chen, Paltsev, 2020; Makarov, Mitrova, Kulagin, 2020].
Цель данной работы — оценить возможности и перспективы декарбонизации мировой экономики ведущих стран и регионов мира, проанализировать сценарии достижения углеродной нейтральности, меры, принимаемые ведущими странами и региона-
ми мира для выполнения целей Парижского соглашения. Основная гипотеза состоит в следующем: принимаемые в настоящее время меры для сокращения антропогенного воздействия на климатическую систему недостаточны для достижения главной цели Парижского соглашения (удержания роста глобальной температуры на уровне 1,5— 2°С), однако в мире существует достаточный для этого потенциал, поэтому необходимо не только усилить климатические стратегии стран и регионов, но и обеспечить масштабное международное сотрудничество в декарбонизации экономики.
В работе используются результаты расчетов на основе экономико-математических моделей, а также оценки международных организаций и научных групп. Определены основные факторы, позволяющие достичь целей глубокой декарбонизации глобальной экономики к середине XXI в., позиции ведущих стран мира по достижению целей Парижского соглашения, главные направления реализации климатических стратегий и возможности международного сотрудничества в области снижения выбросов парниковых газов и увеличения поглощения углерода.
Важно отметить, что на процессы трансформации мировой экономики в направлении глубокой декарбонизации, зеленого энергетического перехода, достижения целей углеродной нейтральности, начавшиеся с принятием международных соглашений по борьбе с изменением климата, в настоящее время накладываются кризисы, связанные с пандемией коронавируса СОУГО-19, ценовыми шоками на рынках энергоресурсов, разворачивающимся с февраля 2022 г. геополитическим кризисом. Беспрецедентные санкции в отношении России, массовый выход инвесторов из российских активов, технологические ограничения, эмбарго на импорт энергоносителей из России и другие факторы будут оказывать существенное влияние на развитие экономики страны. В то же время климатический трек в международном сотрудничестве был и остается одним из высокоприоритетных для всех стран — участниц Парижского соглашения. Преодоление кризиса планетарного масштаба требует продолжения и наращивания кооперации стран в сфере сокращения выбросов парниковых газов в ближайшие годы. В этой связи задачи трансформации экономики, энергетических систем, декарбонизации промышленности и других отраслей актуальны и для России, и для остальных стран, а международное сотрудничество позволяет наиболее эффективно и с минимальными издержками достигать климатических целей.
Международные соглашения по климату
Современная теория глобального изменения климата была сформулирована в начале 1970-х годов советским ученым-климатологом М.И. Будыко. Созданная им «энер-го-балансовая» модель климата стала важным этапом для дальнейших исследований климата. На международной конференции по климатологии, состоявшейся в 1971 г. в Ленинграде, Будыко выступил с докладом и констатировал, что в ближайшем будущем начнется глобальное потепление, которое в следующем веке достигнет нескольких градусов [Будыко, 1972].
В середине 1970-х годов начались масштабные научные исследования газообмена между поверхностью земли, океаном и атмосферой, физических процессов изменения климата и их влияния на социально-экономические и экологические системы. Результаты этих работ стали основой для Первого оценочного доклада по климатической проблематике, а также учреждения Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) и подготовки Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК), которая была принята к подписанию в 1992 г. на конференции по
устойчивому развитию в Рио-де-Жанейро и вступила в силу в 1994 г. Сторонами РКИК стали более 180 стран мира, в том числе Российская Федерация.
В декабре 1997 г. после интенсивных международных переговоров положения конвенции были дополнены юридическими обязательствами по сокращению выбросов парниковых газов (ПГ), экономическими механизмами, позволяющими странам сотрудничать в достижении национальных целей, и рядом других положений, которые были подписаны на 3-й Конференции сторон РКИК в Киото (Япония). Киотский протокол определил формат международного взаимодействия по климатической проблематике на период до 2020 г.
На конференции в Копенгагене в 2009 г. Сторонам не удалось договориться о продолжении периода количественных обязательств по снижению выбросов ПГ после первого периода 2008—2012 гг., также стало очевидно, что разделение переговорного процесса на два трека (Стороны РКИК и Стороны Киотского протокола) препятствует достижению общего, всеобъемлющего соглашения, устраивающего все заинтересованные стороны. В результате было принято решение о разработке нового подхода к международному климатическому сотрудничеству, с иными принципами согласования национальных целей по снижению выбросов ПГ, форматов сотрудничества между странами, механизмов финансирования и трансфера технологий. В 2015 г. на 21-й Конференции Сторон РКИК было принято Парижское климатическое соглашение, которое вступило в силу уже в ноябре 2016 г. Участниками соглашения стали 186 стран и Европейский союз (в том числе Россия).
Парижское соглашение предусматривает три ключевых цели (ст. 2):
1) удержание прироста глобальной средней температуры намного ниже 2°С сверх доиндустриальных уровней и приложение усилий для ограничения роста температуры до 1,5°С — это значительно сократит риски и воздействие изменения климата;
2) повышение способности адаптироваться к неблагоприятным воздействиям изменения климата и содействие сопротивляемости к изменению климата и развитию при низком уровне выбросов парниковых газов таким образом, который не ставит под угрозу производство продовольствия;
3) приведение финансовых потоков в соответствие с траекторией в направлении развития, характеризующегося низким уровнем выбросов и сопротивляемостью к изменению климата.
Более 130 стран мира разработали и официально приняли стратегии декарбонизации экономики и утвердили цели по достижению углеродной нейтральности (когда выбросы ПГ не превышают объемы поглощения углерода), в том числе США, Великобритания, Европейский союз, Япония, Южная Корея — до 2050 г., Казахстан, Китай, Россия — до 2060 г., Индия — до 2070 г.
Выполнение этих амбициозных задач потребует радикальной трансформации экономики, энергетических систем, промышленных технологий, перехода к экологичному транспорту, развития новых подходов к ведению сельского и лесного хозяйства, изменения поведенческих и бизнес-моделей. При этом координация усилий ключевых акторов (государств, регионов, городов, международных организаций, финансовых институтов, технологических компаний, деловых кругов, научных организаций и др.) крайне необходима для более синхронного, гармонизированного перехода к новой, безуглеродной модели мировой экономики. И в этом смысле Парижское соглашение и дальнейшие шаги по его реализации, включая разработку национальных стратегий декарбонизации экономики, развитие углеродных рынков и ценообразования на углерод, имеют исключительно важное значение для России и всего мира.
Методология исследования
Для анализа динамики выбросов и поглощения ПГ, трансформации энергетики, промышленных отраслей и других показателей развития мировой экономики для достижения климатических целей на глобальном и региональном уровне применяются экономико-математические модели, в том числе модели частичного равновесия (partial equilibrium models) для исследования энергетических систем и отдельных секторов экономики и модели интегральной оценки (integrated assessment models), в которых помимо социально-экономических показателей проводится анализ таких секторов, как землепользование, лесное и водное хозяйство.
В данной статье используются результаты исследований, проведенных с участием специалистов НИУ ВШЭ в рамках международных проектов, в том числе с применением моделей интегральной оценки (модель IIASA MESSAGEix-GLOBIOM), моделей частичного равновесия типа MARKAL/TIMES и ряда других, полученные для стран и регионов мира и откалиброванные с учетом согласованных национальных прогнозов для мировой экономики и стран «Группы двадцати» на перспективу до 2100 г. (см., например, [Riahi, Krey, Bertram, 2019]). В работе применена методология сравнительного анализа стратегий низкоуглеродного развития различных регионов мира и ведущих государств, даны оценки приоритетных политик и мер декарбонизации экономики, определены недостатки и возможности государств в достижении целей Парижского соглашения, также рассматриваются перспективы международного сотрудничества в области сокращения выбросов ПГ, возможности применения механизмов ст. 6 Парижского соглашения для совместных проектов и программ декарбонизации, развития инструментов углеродного рынка для широкомасштабного взаимодействия экономических акторов в реализации мер низкоуглеродного развития, внедрения безуглеродных технологий и увеличения поглощения углерода экосистемами.
Сценарные прогнозы выбросов углерода
Анализ декарбонизации на глобальном уровне и уровне макрорегионов мира на перспективу до 2100 г. проведен для следующих сценариев2.
1. Сценарий NDC базируется на принятых национальных целях по сокращению выбросов ПГ, политиках и мерах в энергетике и землепользовании [Kitous et al., 2016; den Elzen, 2016; Grassi, Dentener, 2015], и информации, представленной в секретариат РКИК ООН. Не все целевые значения по снижению выбросов ПГ представлены в абсолютных показателях до 2030 г. Например, Китай и Индия определяют цели в удельных выбросах ПГ на единицу ВВП, доле ВИЭ в энергобалансе, мерах по посадке лесов, которые достаточно сложно перевести в абсолютные показатели, поэтому приняты консервативные оценки целевых уровней выбросов.
2. Сценарий NP1000 предполагает реализацию национальных политик и мер по сокращению выбросов ПГ с учетом общего бюджета в 1000 млрд тонн СО2-эквивалента в период 2011—2100 гг. В этом случае рост глобальной температуры может не превысить 2°C по сравнению с доиндустриальной эпохой с вероятностью не менее 66% [Luderer et al., 2018, Rogelj et al., 2016] в течение текущего столетия.
3. Сценарий NP400 предусматривает реализацию национальных политик и мер для предотвращения роста глобальной температуры более 1,5°C с вероятностью 66%,
при этом общемировой бюджет выбросов ПГ оценивается в 400 млрд тонн СО2-эквивалента в период 2011—2100 гг. [Luderer et al., 2018]. Учитывая, что текущий уровень выбросов составляет около 50 млрд тонн СО2-эквивалента в год, данный сценарий предусматривает достижение отрицательных значений выбросов ПГ, когда объемы поглощения превышают величину выбросов ПГ.
Динамика глобальных выбросов ПГ в рассматриваемых сценариях существенно различается (рис. 1). Сохранение слабых целей, заложенных в обязательствах Сторон Парижского соглашения до 2030 г. (Сценарий NDC), ведет к почти двукратному росту выбросов ПГ за период с 2011 по 2100 г. При этом рост поглощения углерода природными экосистемами должен возрасти почти в 6 раз. Более амбициозные сценарии требуют решительного сокращения выбросов ПГ и достижения отрицательных значений (то есть превышения улавливания/поглощения углерода над выбросами ПГ) к 2080 г. (Сценарий NP1000) или даже к 2060 г. (Сценарий NP400). Объемы поглощения углерода природными экосистемами должны увеличиваться более чем в 10 раз для последних двух сценариев за период с 2011 по 2100 г.
В Сценарии NDC потребление жидких видов топлива растет на 25% в 2020— 2050 гг., снижается на 15% к 2070 г. с последующим ростом на 35% к 2100 г. (рис. 3), что фактически означает незначительные изменения на рынке жидких видов топлива. Сценарий NP1000 предполагает прирост потребления нефтепродуктов на 10% в 2020— 2030 гг. с последующим резким сокращением более чем вдвое к 2060 г. и относительной стабилизацией в период 2060—2100 гг. Сценарий NP400 требует решительного снижения потребления жидких видов топлива уже с 2020 г. в 3 раза к 2050 г.3 с некоторым приростом потребления до 2100 г., что предполагает радикальную перестройку нефтяного рынка, сокращение использования нефти в качестве энергоносителя (без применения технологий улавливания и захоронения углерода), замещение нефтепродуктов другими жидкими видами топлива (биотопливо, водород и др.).
Потребление газообразных видов топлива растет во всех рассматриваемых сценариях (рис. 4), что прежде всего связано с эффектом замещения угля и нефти менее углеродоемким природным газом или иными видами газового топлива (биогаз, синтез-газ и др.). В Сценарии NDC предполагается почти линейный рост примерно на 80% в 2020—2100 гг. (рис. 3). Сценарий NP1000 предполагает стремительный рост потребления газа почти в 3 раза в 2020—2080 гг. с последующим незначительным снижением до 2100 г. В Сценарии NP400 потребление газа удваивается за 2020—2060 гг. с дальнейшей стабилизацией до 2080 г. и небольшим снижением к 2100 г. Выработка электроэнергии в мире растет при всех рассматриваемых сценариях почти линейно, примерно в 4 раза за период 2020-2100 гг. (рис. 5). Это преимущественно обусловлено заложенными во всех стратегиях низкоуглеродного развития целями максимальной электрификации конечного потребления и перевода на электроэнергию объемов промышленности, транспорта и др. Важным направлением развития современной энергетики
3 Конъюнктурный рост потребления ископаемого топлива, вызванный геополитическим кризисом 2022 г., вероятно, будет иметь ограниченное значение для долгосрочного развития энергетики и секторов, связанных с потреблением энергоресурсов, что во многом связано с длительными циклами реализации энергетических, инфраструктурных, промышленных проектов. Создание крупных «традиционных» электростанций или объектов транспортной инфраструктуры, например, ориентировано на 40—50 и более лет. Поэтому краткосрочные скачки спроса и колебания цен не являются детерминирующим фактором для энергетики и ряда других отраслей. Кроме того, энергетический кризис в Европе, вероятно, будет способствовать ускорению перехода к зеленым энергоисточникам и безуглеродному транспорту, более активной реализации стратегий декарбонизации экономики, чтобы избежать зависимости от углеводородов уже в среднесрочной перспективе.
считается производство и потребление водорода. Во всех рассматриваемых сценариях ожидается существенный рост его потребления (рис. 6): с задержкой до 2050 г. в Сценарии NDC, резким ростом с 2040 г. в Сценарии NP1000 и скачкообразным ростом с 2030 г. в Сценарии NP400. Развитие технологий производства водорода, его использования в металлургии, транспорте, энергетике и других отраслях активно развивается уже сейчас, на мировом рынке начинают конкурировать компании из Европы, России, Латинской Америки, Саудовской Аравии и других стран.
В сценариях достижения нулевых выбросов ПГ учитываются различные факторы, в частности, повышение энергоэффективности, технологический прогресс и развитие рынков новых энергоресурсов, крупномасштабная электрификация экономики, а также реализация мер, связанных с сокращением эмиссий метана (например, утечек природного газа), увеличения поглощения углерода экосистемами и техническими средствами, переход на низкоуглеродные технологии в металлургии, производстве цемента и химических веществ и многих других. Подробные обзоры перспективных низкоуглеродных технологий и видов энергоресурсов, в том числе технологии CCS, производство биотоплива и водорода, включая стоимостные показатели, технические характеристики, ресурсный потенциал, представлены в регулярно обновляемых докладах Международного энергетического агентства [IEA, 2020].
Оценка затрат на декарбонизацию экономики — чрезвычайно сложная, комплексная задача. Данные национальных модельных исследований сценариев низкоуглеродного развития 16 крупнейших стран мира, на которые приходится около 80% глобальных выбросов СО2, показали, что их суммарные ежегодные издержки на достижение глубокой декарбонизации к 2050 г. составляют 0,8—1,3% ВВП [DDPP, 2015]. При этом значительная часть этих затрат — инвестиционные расходы, которые положительно влияют на рост ВВП.
Прогнозируемые изменения ключевых показателей, связанных с выполнением целей Парижского соглашения, существенно варьируются по странам и регионам мира. Результаты модельных расчетов по трем рассматриваемым сценариям приводятся по следующим группам стран (регионам): ОЭСР и Евросоюз (OECD + EU), Азия за исключением Японии (ASIA), Ближний Восток и Африка (MAF), Латинская Америка (LAM) и страны бывшего СССР, включая Россию, но за исключением балтийских государств (REF).
-NDC---NP1000 -NP400
Рис. 1. Выбросы ПГ в мире, млн тонн СО2-экв/год
7000 6000 -5000 -4000 -3000 -2000 -1000 -0
■ Год
2020
2030
2040
2050 2060 -NDC--NP1000
2070 — NP400
2080
2090
2100
Рис. 2. Поглощение СО2 в мире, млн тонн СО2-экв/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
300 -| 250 -200 -150 -100 -500
Год
2020 2030 2040 2050 2060 2070 2080 -NDC---NP1000 -NP400
2090
2100
Рис. 3. Потребление жидкого топлива в мире, ЭДж/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
160 140 120 100 80 60 40 20
Год
2020 2030 2040 2050 2060 2070 2080 -NDC---NP1000 -NP400
2090
2100
Рис. 4. Потребление газового топлива в мире, ЭДж/год
0
400 -| 350 -300 -250 -200 -150 -100 -50 -0
2020
■ Год
2030 2040 2050 2060 2070 -NDC---NP1000 -NP400
2080
2090
2100
Рис. 5. Выработка электроэнергии в мире, ЭДж/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
40 35 30 25 20 15 10 5 0
Год
2020
2030
2040
2050 2060 -NDC--NP1000
2070 NP400
2080
2090
2100
Рис. 6. Потребление водорода в мире, ЭДж/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
Суммарные выбросы ПГ (рис. 7) в Сценарии NDC увеличиваются на 23% за период с 2020 по 2050 г., при этом в регионе ASIA рост составит 36%, в MAF — 71%, в REF — 15%, в LAM — 7%, а в OECD + EU ожидается снижение на 10%. Однако в более амбициозных сценариях ситуация кардинально иная. В Сценарии NP1000 общие выбросы ПГ снижаются на 55% за период 2020—2050 гг., все регионы сокращают выбросы от 48 до 76%, нагрузка по декарбонизации экономики между регионами достаточно неравномерная. В Сценарии NP400 суммарные выбросы сокращаются на 81% за период 2020-2050 гг., в регионе ASIA - на 78%, в MAF - на 70%, в REF - на 88%, в LAM - на 91%, в OECD + EU - на 83%.
Объемы поглощения углерода природными экосистемами растут во всех рассматриваемых сценариях в период 2020-2050 гг. (рис. 8): в 3,5 раза в Сценарии NDC,
в 5,3 раза в Сценарии NP1000, в 5,5 раза в Сценарии NP400. Наибольший прирост поглощения за счет лесов Амазонии обеспечивает регион LAM (от 5,5 до 16,8 раза, в зависимости от сценария), за счет тропических лесов Африканского континента регион MAF (в 3,3—9 раз), за счет бореальных лесов региона REF, включая Россию (от 4 до 5,7 раза). В регионе OECD + EU рост поглощения СО2 может составить от 3,4 до 4,7 раза, а в регионе ASIA от 3 до 3,5 раза. Основной проблемой для тропических лесов является их сведение для расширения сельскохозяйственного назначения (например, для животноводства в Бразилии, создание плантаций для производства пальмового масла в Индонезии), в то время как бореальные леса России, Канады, Северной Европы подвергаются воздействию лесных пожаров, болезней, вредителей, а также массовым заготовкам древесины. Более рациональное и климатически ориентированное управление лесами, а также расширение производства продукции из биомассы (древесные строительные материалы, деревянное домостроение, биотопливо второго и третьего поколений, биотекстиль и многое другое) позволяет значительно увеличить потенциал поглощения углерода из атмосферы.
На рис. 9 представлена динамика потребления жидкого топлива: крупнейшими потребителями за весь период 2020—2050 гг. являются регионы OECD + EU и ASIA, причем последний во всех сценариях демонстрирует наибольшую долю в 2050 г., что связано с увеличением численности населения в странах Азии, ростом благосостояния и, соответственно, увеличением потребления топлива в транспортной отрасли. На регионы MAF и LAM приходятся примерно одинаковые доли в прогнозируемом потреблении жидкого топлива, а наименьший объем потребления демонстрирует регион REF, включая Россию.
Потребление газообразного топлива по всех сценариях растет в период 2020— 2050 гг., лидерами являются OECD + EU, ASIA и MAF. Регионы REF и LAM также показывают рост потребления газа, но их доля в мире относительно невелика (рис. 10). Производство электроэнергии также существенно растет, прежде всего за счет регионов OECD + EU, ASIA и MAF, на REF и LAM приходятся незначительные доли суммарного производства энергии (рис. 11).
70000 -,
Рис. 7. Выбросы ПГ по регионам мира, 2020—2050 гг., млн тонн СО2-экв/год
3500 -, 3000 -2500 -2000 -1500 -1000 -500 -0
2020 NDC-2050
ASIA Ш OECD+EU □ REF
NP1000-2050 NP400-2050
Н LAM Ш MAF
Рис. 8. Поглощение СО2 по регионам мира, 2020—2050 гг., млн тонн СО2/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
250 200 150 100 50 0
2020 NDC-2050 NP1000-2050 NP400-2050
H OECD+EU Ш ASIA ■ MAF H LAM ^ REF
Рис. 9. Потребление жидкого топлива по регионам мира, 2020-2050 гг., ЭДж/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
90 "I 80 -70 -60 -50 -40 -30 -20 -10 -0
2020 NDC-2050 NP1000-2050 NP400-2050
H OECD+EU ш ASIA ■ MAF □ REF ^ LAM
Рис. 10. Потребление газообразного топлива по регионам мира, 2020-2050 гг., ЭДж/год
200 -180 -160 -140 -120 -100 -80 -60 -40 -20 -0
2020 NDC-2050 NP1000-2050 NP400-2050
В OECD+EU Ш ASIA □ MAF Ы LAM i REF
Рис. 11. Выработка электроэнергии по регионам мира, 2020—2050 гг., ЭДж/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
180 -, 160 -140 -120 -100 -80 -60 -40 -20 -0
2020 NDC-2050 NP1000-2050 NP400-2050
H ASIA Ш OECD+EU ■ REF □ MAF ^ LAM
Рис. 12. Потребление угля по регионам мира, 2020—2050 гг., ЭДж/год
Источник: Построено авторами на основе базы данных IIASA, CD-LINKS Scenario Database, Version 2.0 (https://iiasa.ac.at/models-tools-data/cd-links-scenario-explorer).
Ситуация с потреблением угля как самого углеродоемкого и экологически грязного топлива вызывает наибольшие споры и требует принятия новых, беспрецедентных мер государственной политики. В Сценарии NDC сжигание угля для выработки энергии увеличивается на 28% к 2050 г., преимущественно за счет роста потребления в регионах ASIA, MAF, REF, при этом OECD + EU сокращает потребление, а в LAM происходит незначительный прирост (рис. 12). Однако в Сценариях NP1000 и NP400 прогнозируется сокращение использования угля во всех регионах, суммарно более чем в 2 раза за период 2020—2050 гг., основными потребителями остаются ASIA и OECD + EU (примерно 50 и 40% от глобального спроса соответственно).
Климатические стратегии ведущих стран мира
Анализ целей климатической политики крупнейших стран мира, входящих в «Группу двадцати», на которые приходится около 75% глобальных выбросов ПГ, показывает, что их определяют прежде всего приоритеты социально-экономического развития (табл. 1). В стратегиях декарбонизации экономики важнейшую роль играют меры, свя-
сл Таблица 1. Цели климатической политики и основные меры низкоуглеродного развития экономики ведущих стран мира
Страна Цели климатической политики Ключевые меры
Австралия Углеродная нейтральность к 2050 г. Основной акцент на технологические инновации, зеленый переход в энергетике, социально «инклюзивный» экономический рост, создание рабочих мест и сохранение окружающей среды • Минимизация углеродоемкости энергетики за счет использования возобновляемых источников энергии (ВИЭ), технологий СС8/СС118, систем хранения энергии, повышения энергоэффективности. • Максимальная электрификация конечного потребления, транспорта, использование альтернативных видов топлива (водород и др.). • Увеличение поглощения углерода в лесном хозяйстве и секторе землепользования
Бразилия Снижение выбросов ПГ на 37% по сравнению с уровнем 2005 г. в 2025 г. и на 50% по сравнению с уровнем 2005 г. в 2030 г. Климатическая нейтральность к 2060 г. • Сокращение объемов сведения лесов. • Совершенствование агротехнических работ. • Использование ВИЭ, расширение использования биотоплива. • Новые технологии в строительстве, промышленности, энергетике
Великобритания Снижение выбросов ПГ не менее чем на 68% к 2030 г. по сравнению с уровнем 1990 г. Достижение углеродной нейтральности к 2050 г. • К 2035 г. вся электроэнергия должна будет поступать из низкоуглеродных источников. • Полная утилизация попутного нефтяного газа (ПНГ) и наращивание производства зеленого водорода. • Глубокая декарбонизация промышленности за счет эффективного использования ресурсов и энергии, перехода на альтернативные виды энергоресурсов, внедрения ССШ. • Коммунальный сектор — энергосбережение, внедрение систем низкоуглеродного отопления до 2035 г. • Транспорт — прекращение продажи новых бензиновых и дизельных автомобилей к 2030 г. • Природные ресурсы - увеличение лесонасаждений и восстановление торфа. • Выбросы ПГ от отходов сокращаются за счет увеличения использования муниципальных биоразлагаемых отходов от полигонов и потенциальной экономии от других частей сектора, таких как сточные воды. • Сокращение выбросов фторосодержащих ПГ. • Внедрение более совершенных и инновационных методов ведения сельского хозяйства. • Применение технологии биоэнергетики с улавливанием и захоронением углерода (ВЕСС8) и метода прямого технического улавливания углерода из воздуха (БАСС8)
Германия Снижение выбросов ПГ к 2030 г. на 55%. Достижение углеродной нейтральности к 2050 г. (в составе ЕС) • Повышение энергоэффективности, в том числе усовершенствование энергетических стандартов дня новых и существующих зданий, подлежащих масштабной реконструкции, внедрение систем отопления на основе ВИЭ. • Снижение спроса на первичную энергию в жилых, коммерческих и административных зданиях как минимум на 80% по сравнению с уровнем 2008 г. к 2050 г. за счет повышения эффективности и использования ВИЭ. • Развитие инфраструктуры электромобильности. Отказ от автомобилей с двигателями внутреннего сгорания. • Широкое использование водорода (преимущественно зеленого). • Внедрение инновационных методов обращения с удобрениями в сельском хозяйстве, увеличение поглощения ПГ за счет расширения лесных площадей
<
о
X
о
ш >
.1=
Страна Цели климатической политики Ключевые меры
Индия Снижение к 2030 г. удельных выбросов ПГ на единицу ВВП на 33—35% по сравнению с уровнем 2005 г. К 2030 г. довести долю энергии, производимой из неископаемых видов топлива, примерно до 40% от совокупной установленной мощности. Увеличить поглощение углерода на 2,5-3 млрд тонн С02 за счет повышения лесистости к 2030 г. Достижение углеродной нейтральности к 2070 г. • Внедрение новых, более эффективных и экологически чистых технологий в теплоэнергетике. • Стимулирование производства возобновляемой энергии и увеличение доли альтернативных видов топлива в топливном балансе. • Снижение выбросов ПГ от транспортного сектора. • Повышение энергоэффективности в экономике, особенно в промышленности, на транспорте, строительстве и ЖКХ. • Снижение выбросов ПГ от отходов. • Развитие климатически устойчивой инфраструктуры. • Пропаганда экологичного и здорового образа жизни. • Реализация миссии «Зеленая Индия» и других программ лесоразведения и лесовосстановления
Индонезия Снижение выбросов ПГ на 29% по сравнению со сценарием обычного развития (BAU) к 2030 г. Снижение выбросов ПГ до 41% к 2030 г. при наличии международной поддержки в области финансирования, передачи технологий и развития, а также наращивания потенциала. Достижение углеродной нейтральности к 2060 г. • Энергосбережение и продвижение чистых и возобновляемых источников энергии. • Повышение эффективности землепользования и территориального планирования, устойчивого управления лесами и водно-болотными угодьями. • Повышение продуктивности сельского хозяйства. • Улучшение управлением отходами.
Китай Основные цели включают: • достижение пика выбросов С02 до 2030 г. и достижение углеродной нейтральности до 2060 г. • снижение выбросов С02 на единицу ВВП более чем на 65% по сравнению с уровнем 2005 г., • увеличение доли неископаемых видов топлива в потреблении первичной энергии примерно до 25%, • увеличение объема накопленной биомассы в лесном фонде на 6 млрд м3 по сравнению с уровнем 2005 г., • доведение к 2030 г. общей установленной мощности ветровой и солнечной энергии до 1,2 млрд кВт • Энергетика с низким уровнем выбросов ПГ (развитие технологий СС8/ССШ в электроэнергетике). • Электрификация и повышение энергоэффективности. • ВИЭ и альтернативные виды энергоресурсов. • Приоритетные технологии и социально-экономические цели. • Новые перспективные технологии (в том числе использование технологий замкнутого топливного цикла в атомной энергетике, производство водорода). • Безуглеродный транспорт (электромобили, водородомобили, системы общественного транспорта, велосипеды и другой «здоровый» транспорт)
Мексика Снижение выбросов ПГ на 36% и черного углерода на 70% к 2030 г. по сравнению со сценарием BAU. К 2050 г. сокращение выбросов ПГ по сравнению с сценарием "business-as-usual" (BAU) на 50% по сравнению с уровнями 2000 г. • Ускорение перехода к чистой энергетике. • Энергоэффективность и устойчивое потребление. • Устойчивые города с системами мобильности, комплексным управлением отходами и строительством с низким углеродным следом. • Устойчивое сельское и лесное хозяйство дня поддержания и увеличения уровня поглощения ПГ. • Сокращение выбросов короткоживущих ПГ, обеспечивающее улучшение качества воздуха, снижение рисков дня здоровья человека и другие социальные эффекты
fcj <
о fcj
X
о
Ой >
J=
сл м
Страна Цели климатической политики Ключевые меры
Республика Корея Снижение выбросов ПГ не менее чем на 40% к 2030 г. по сравнению с уровнем 2018 г. и достижение углеродной нейтральности к 2050 г. • Энергоэффективность в промышленности и ЖКХ. • Использование ВИЭ. • Применение технологий ССШ. • Топливные элементы и зеленый водород. • Развитие интеллектуальных сетей. • Электрический и водородный транспорт. • Улучшение качества поглотителей (управление лесами, восстановление илистых отмелей)
Россия Уровень выбросов ПГ к 2030 г. не более 70% от уровня 1990 г. Углеродная нейтральность до 2060 г. • Повышение энергоэффективности. • Развитие безуглеродной и низкоуглеродной энергетики (газификация, АЭС, ГЭС, ВИЭ, возможно, технологий СС8/ССШ). • Производство водорода (цель - достижение уровня 20% мирового рынка водорода). • Развитие транспортной инфраструктуры, экологичного транспорта. • Сохранение и увеличение потенциала поглощения углерода в лесном и сельском хозяйстве
Саудовская Аравия Предотвращение и устранение выбросов ПГ на 278 млн тонн С02-экв. в год к 2030 г. Достижение «нулевых» выбросов ПГ к 2060 г. • Ужесточение стандартов энергоэффективности в промышленности, строительстве и наземном транспорте. • Достижение установленной мощности ВИЭ в 9,5 ГВт к 2030 г. • Зеленый водород (производство 0,65 млн тонн в год к 2025 г.). • Транспорт (повышение топливной экономичности). • Эффективное управление водными ресурсами
США Сокращение чистых выбросов ПГ на 50-52% по сравнению с уровнем 2005 г. к 2030 г. Долгосрочная цель — достичь к 2050 г. 100%-й углеродной нейтральности по балансу чистых выбросов ПГ (с учетом поглощения ПГ лесами и другими экосистемами) • Декарбонизация производства электроэнергии, достижение к 2035 г. генерации 100% экологически чистого электричества. • Экономия при конечном использовании энергии и переход на другие экологически чистые виды топлива. • Сокращение потерь энергии. • Сокращение выбросов метана и других выбросов ПГ, отличных от С02. • Технологии улавливания и захоронения ПГ. • Экологичный транспорт. • Сохранение и увеличение потенциала по поглощению углерода в лесном и сельском хозяйстве
<
о
х
о
ш >
.1=
Ol
со
Страна Цели климатической политики Ключевые меры
Турция Снижение выбросов ПГ до 21% по сравнению со сценарием "business-as-usual" (BAU) к 2030 г. Цель на 2050 г. пока не заявлена • Увеличение установленной мощности дня производства электроэнергии из ВИЭ, полное использование гидроэнергетического потенциала, ввод атомной электростанции до 2030 г.; снижение потерь при передаче и распределении электроэнергии до 15% к 2030 г.; создание систем микрогенерации, когенерации и производства электроэнергии из местных ресурсов. • Повышение энергоэффективности промышленных установок. • Увеличение доли морского и железнодорожного транспорта, развитие мультимодальных перевозок, внедрение устойчивых транспортных коридоров в городских районах, продвижение альтернативных видов топлива и экологически чистых транспортных средств, сокращение расхода топлива. • Повышение энергоэффективности в секторе «Здания и городская трансформация». • Экономия топлива за счет консолидации земель в сельскохозяйственных районах; восстановление пастбищных угодий, контроль использования удобрений и внедрение современных методов ведения сельского хозяйства, поддержка методов минимальной обработки почвы. • Повторное использование, переработка и использование других процессов дня восстановления вторичного сырья, использования в качестве источника энергии или удаления отходов. • Увеличение площади лесов, предотвращение деградации земель; реализация плана действий по восстановлению лесного хозяйства и национальной кампании по облесению
Франция Снижение к 2030 г. выбросов ПГ не менее чем на 55% по сравнению с уровнем 1990 г. Достижение углеродной нейтральности к 2050 г. • Энергетика: управление спросом на энергию за счет повышения энергоэффективности и смены потребительских паттернов; диверсификация энергетической структуры, в частности, за счет развития ВИЭ и поэтапного отказа от угля в электро- и теплоэнергетике (с 2022 г.). • Промышленность: переход к низкоуглеродным производственным системам. • Повышение энергоэффективности зданий (теплоизоляция и оборудование), в том числе введение новых стандартов для новостроек и дня ремонта устаревшего жилого фонда. • Максимальный уровень поглощения углерода лесами, поощрение устойчивого земледелия и снижение уровня внесения азотных удобрений до минимума. • Развитие биоэкономики с низким углеродным следом. • Сокращение объемов образования отходов
ЮАР Начиная с 2020 г. выйти на траекторию «пик, плато и снижение» выбросов ПГ. К 2025 г. - выбросы ПГ 398-510 млн тонн С02-экв., к 2030 г. - 350-420 млнт С02-экв. Долгосрочная цель — снижение уровня выбросов в абсолютном выражении до 212—428 млн тонн С02-ЭКВ. (по верхнему и нижнему пределам в зависимости от сценариев) к 2050 г. • Энергоэффективность. • ВИЭ. • Развитие технологий CCS/CCUS в электроэнергетике. • Транспорт (реализация стратегия зеленого транспорта). • Отходы (раздельный сбор, термическая утилизация отходов). • ЗИЗЛХ: содействие лесонасаждению, специальные методы ведения сельского хозяйства и агролесоводства
Япония Снижение выбросов ПГ на 46% в 2030 финансовом году по сравнению с уровнем 2013 финансового года. Достижение нулевого уровня выбросов к 2050 г. • Энергетика полностью перейдет на безуглеродные технологии (включая ВИЭ, АЭС и др.). • Повышение энергетической эффективности (экономия энергии на 22% к 2030 г.). • Водород, аммиак, CCS и CCU/рециркуляция углерода. • За счет поглощения С02 лесами будет обеспечено 3,5% целевого сокращения выбросов к 2050 г.
fcj <
о fcj
х
о
Ой >
J=
занные с развитием инновационных безуглеродных технологий и секторов экономики (в том числе биоэкономики нового поколения), масштабным повышением энерго- и материалоэффективности во всех секторах производства и потребления, переходом от ископаемых видов топлива к безуглеродным энергоресурсам (таким как зеленый водород, биотопливо, возобновляемые источники энергии, технология улавливания и захоронения/утилизации углерода CCS/CCUS), увеличением поглощения и снижением выбросов углерода в лесном и сельском хозяйстве.
Группа наиболее развитых индустриальных стран имеет более широкие возможности обеспечения экономического роста за счет инновационных технологий, включая интенсивное наращивание мощностей возобновляемой энергетики и альтернативных источников энергии (в том числе зеленого водорода с минимальным углеродным следом).
В климатической стратегии США достижение углеродной нейтральности к 2050 г. достигается как за счет сокращения выбросов ПГ, так и за счет увеличения поглощения углерода лесами. Наращивание использования ВИЭ связано с развитием высокотехнологичных производств (поликристаллический кремний, литий, композитные материалы и др.), стремлением занять более сильные позиции на рынке солнечных элементов, где в настоящее время доминирует Китай.
Великобритания, Япония, Франция, Республика Корея используют меры по повышению энергетической эффективности, увеличению выработки электроэнергии на АЭС, увеличению поглощения ПГ экосистемами. Германия намерена обеспечить сокращение потребления угля, а в перспективе и природного газа (к 2040—2050 гг.), расширить объемы производства и потребления водорода.
Крупные развивающиеся страны стремятся обеспечить инклюзивный экономический рост, предусматривающий меры по энергопереходу в той степени, в которой это не снижает возможности развития других отраслей экономики, обеспечения занятости, улучшения качества окружающей среды.
В Китае активизация климатической политики стала возможной из-за достигшей критических масштабов проблемы локального загрязнения воздуха в промышленных центрах. На законодательном уровне регулирование выбросов ПГ и локальных загрязнителей во многом опирается на одну и ту же нормативно-правовую базу. В 2021 г. в стране была запущена национальная система торговли квотами на выбросы ПГ, которая в недалекой перспективе может стать крупнейшей в мире. Климатические цели Китая включают достижение пика выбросов ПГ и их дальнейшее снижение уже в текущем десятилетии.
В Китае, Японии и Германии климатическая политика преимущественно стала инструментом технологической политики, нацеленной на закрепление технологического лидерства национального бизнеса и масштабирование экспорта низкоуглеродной продукции и технологий за рубеж. В Саудовской Аравии острая нехватка природных ресурсов — основной стимул внедрения циклической экономики. В Бразилии климатическая политика во многом сводится к задачам повышения эффективности управления лесным хозяйством. В США дискурс климатической политики в последние годы увязывается с болезненным для страны вопросом смягчения социально-экономического неравенства.
Россия является крупнейшим по площади государством и играет важную роль в глобальном климате: территория лесов составляет 871 млн га (20% мировых лесов), сельскохозяйственные угодья занимают 221 млн га (10% пахотных земель в мире), а запасы ископаемого топлива превышают 350 млрд тонн в нефтяном эквиваленте (тнэ) или 14 653 ЭДж. В 2021 г. была принята стратегия экономического развития с низким
уровнем выбросов ПГ до 2050 г., в которой предложены два основных сценария развития - инерционный и интенсивный [Правительство РФ, 2020]. Интенсивный сценарий предполагает, что нетто-выбросы ПГ могут быть снижены более чем на 80% к 2050 г. по сравнению с текущим уровнем. Отраслевые исследования показывают, что Россия обладает огромным потенциалом для сокращения выбросов ПГ при низких и даже отрицательных затратах. Компания McKinsey проанализировала 60 мер в различных секторах, которые могут помочь снизить потребление энергии на 23% и выбросы ПГ на 19% к 2030 г. по сравнению со сценарием «Развитие как обычно» [McKinsey & Company, 2009]. Моделирование сценариев глубокой декарбонизации экономики России на базе модели TIMES показало, что выбросы ПГ можно сократить к 2050 г. на 87% по сравнению с 2010 г., при этом ежегодные издержки на декарбонизацию энергетики оцениваются в 12 млрд долл. США к 2030 г. и до 42 млрд долл. США к 2050 г. [Safonov et al., 2020].
Механизмы международного сотрудничества
На 26-й конференции Сторон РКИК в Глазго (2021 г.), после длительных переговоров, удалось достичь соглашения о реализации ст. 6 Парижского соглашения, в рамках которой были согласованы следующие приоритетные механизмы.
Статья 6.2. Принято «Руководство» по торговле единицами ITMO (Internationally transferred mitigation outcomes) между странами. Это открывает возможности для расширения мирового углеродного рынка, торговли международно признанными углеродными единицами, выполнения национальных обязательств за счет инвестирования средств в зарубежные проекты с меньшими издержками.
Статья 6.4. Приняты «Правила, условия и процедуры» для специальных проектов и программ, создающих единицы снижения выбросов (A6.4ER). Создан наблюдательный совет (Supervisory Body), который утверждает методологии и одобряет международные углеродные проекты. Важным критерием отбора проектов является отсутствие негативных социальных и экологических последствий. Никаких ограничений на виды проектов нет.
Статья 6.8. Принята «Рабочая программа» по нерыночному сотрудничеству: широкому спектру вариантов взаимодействия, регламентирующая двусторонние и многосторонние действия (пограничные углеродные платежи, налоги, стандарты, требования и т.п.). Примерами такого сотрудничества могут служить: 1) механизм пограничного углеродного регулирования Евросоюза (Carbon Boarder Adjustment Mechanism), предполагающий компенсацию углеродного следа импортируемой в ЕС продукции, и аналогичные меры, рассматриваемые в настоящее время в США и ряде других стран; 2) программа CORSIA ИКАО, требующая компенсации выбросов ПГ от международных перелетов за счет добровольных и иных углеродных единиц; 3) японский механизм совместного кредитования (Joint Crediting Mechanism).
Мировой углеродный рынок в последние годы стремительно развивается. По данным Всемирного банка, в мире уже действуют 68 схем ценообразования на углерод, покрывающие 12 млрд тонн СО2 в год, или 23% глобальных выбросов ПГ [World Bank, n.d.]. Суммарный оборот на углеродных рынках планеты в 2021 г. составил 851 млрд долл. США [Nordeng, 2022].
Помимо непосредственной торговли углеродными единицами, международные механизмы поддержки мер по декарбонизации включают выпуск зеленых облигаций на сумму более 1 трлн долл. США в 2021 г. [Climate Bonds Initiative, 2021], отказ от фи-
нансирования проектов и дивестиции из активов, связанных с ископаемым топливом (уже заявлено к выводу около 40 трлн долл. США [IEEFA et al., 2021]), многочисленные программы поддержки развития ВИЭ, зеленого транспорта, технологий накопления энергии, повышения лесистости территорий и многое другое.
Заключение
Предлагаемые Сторонами Парижского соглашения меры по декарбонизации мировой экономики пока явно недостаточны для удержания глобального потепления ниже 1,5— 2С. Необходимы более решительные действия по сокращению выбросов и увеличению поглощения углерода. Регионы и страны миры обладают различным потенциалом для реализации углеродных проектов и программ. Кооперативные стратегии, позволяющие направлять финансовые, технические и иные ресурсы для достижения максимального эффекта (не только углеродного, но социальных и экологических выгод) за счет механизмов международного климатического сотрудничества, могут обеспечить более эффективное и быстрое достижение углеродной нейтральности.
Мировой углеродный рынок, финансовые инструменты, механизмы устойчивого развития, инициативы стран, регионов, бизнес-сообщества формируют необходимые условия для прогресса в реализации Парижского соглашения, однако пока они не представляются достаточными.
Для России процессы сотрудничества по борьбе с изменением климата создают благоприятные возможности не только для зеленого перехода внутри страны, но и участия в глобальных процессах трансформации мировой экономики в направлении декарбонизации, благодаря огромному потенциалу безуглеродных источников энергии, самым большим в мире лесным экосистемам и земельным ресурсам. Без участия России достижение целей Парижского соглашения представляется крайне сложным, а издержки — избыточно высокими.
Список источников
Башмаков И.А. (2020) Стратегия низкоуглеродного развития российской экономики // Вопросы экономики. № 7. С. 51-74. Режим доступа: https://doi.org/10.32609/0042-8736-2020-7-51-74.
Башмаков И.А. (ред.) (2014) Затраты и выгоды низкоуглеродной экономики и трансформации общества в России. Перспективы до и после 2050 г. М.: ЦЭНЭФ. Режим доступа: http://www.cenef.ru/file/ CB-LCE-2014-rus.pdf.
Будыко М.И. (1972) Влияние человека на климат. Л.: Гидрометиздат.
Правительство РФ (2020) Распоряжение Правительства Российской Федерации от 29 октября 2021 г. № 3052-р об утверждении Стратегии социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Режим доступа: http://static.government.ru/ media/files/ADKkCzp3fW032e2yA0BhtIpyzWfHaiUa.pdf.
Climate Bonds Initiative (2021) Sustainable Debt Global State of the Market. Режим доступа: cbi_global_ sotm_2021_02h.pdf (дата обращения: 09.11.2022)
Deep Decarbonization Pathways Project (DDPP) (2014) Report: Pathways to Deep Decarbonization. SDSN-IDDRI. Режим доступа: https://www.globalccsinstitute.com/archive/hub/publications/184548/pathways-deep-decarbonization-2014-report.pdf (дата обращения: 09.11.2022).
den Elzen M. et al. (2016) Contribution of the G20 economies to the global impact of the Paris agreement climate proposals // Climatic Change. No. 137. P. 655-665. Режим доступа: 137:655-665.10.1007/s10584-016-1700-7.
Fragkos P. et al. (2020) Energy system transitions and low-carbon pathways in Australia, Brazil, Canada, China, EU-28, India, Indonesia, Japan, Republic of Korea, Russia and the United States // Energy. No. 216, 119385. Режим доступа: https://doi.org/10.1016/j.energy.2020.119385.
Government of the Federal Republic of Germany (FRG) (2016) Climate Action Plan 2050. Режим доступа: https://unfccc.int/files/focus/application/pdf/161114_climate_action_plan_2050.pdf (дата обращения: 09.11.2022).
Grassi G., Dentener F. (2015) Quantifying the Contribution of the Land Use Sector to the Paris Climate Agreement. JRC Science for Policy Report EUR 27561. Joint Research Centre. European Commission. Режим доступа: http://dx.doi.org/10.2788/096422.
International Energy Agency (IEA) (2020) Flagship Report: Energy Technology Perspectives. Режим доступа: https://www.iea.org/reports/energy-technology-perspectives-2020 (дата обращения: 09.11.2022).
Riahi K. et al. (2019) Linking Climate and Sustainable Development: Policy Insights From National and Global Pathways. International Institute for Applied Systems Analysis (IIASA). Laxenburg, Austria. Режим доступа: https://pure.iiasa.ac.at/id/eprint/16235/ (дата обращения: 09.11.2022).
Intergovernmental Panel on Climate Change (IPCC) (2018) Special Report: Global Warming of 1.5 C. Режим доступа: https://www.ipcc.ch/sr15/ (дата обращения: 09.11.2022).
Intergovernmental Panel on Climate Change (IPCC) (2021) Climate Change 2021: The Physical Science Basis. The Working Group I Contribution to the Sixth Assessment Report. Режим доступа: https://www.ipcc. ch/report/sixth-assessment-report-working-group-i/ (дата обращения: 09.11.2022).
Kitous A. et al. (2016) GECO 2016: Global Energy and Climate Outlook: Road From Paris: Impact of Climate Policies on Global Energy Markets in the Context of the UNFCCC Paris Agreement. JRC Science for Policy Report EUR 27952, Joint Research Centre. European Commission. Режим доступа: https://espas. secure.europarl.europa.eu/orbis/sites/default/files/generated/document/en/geco2016%20-%20global%20 energy%20and%20climate%20outlook%20-%20road%20from%20paris%20160916_0.pdf (дата обращения: 09.11.2022).
Institute for Energy Economics and Financial Analysis (IEEFA) Stand.earth-C40 Cities-The Wallace Global Fund (2021) Joint Report: Invest-Divest 2021: A Decade of Progress Towards a Just Climate Future. Режим доступа: https://www.divestinvest.org/wp-content/uploads/2021/10/Divest-Invest-Program-FINAL10-26_B.pdf (дата обращения: 09.11.2022).
Luderer G. et al. (2018) Residual Fossil CO2 Emissions in 1.5-2°C Pathways // Nature Climate Change. No. 8. P. 626-633. Режим доступа: https://doi.org/10.1038/s41558-018-0198-6.
Makarov A., Mitrova T., Kulagin V. (2020) Long-Term Development of the Global Energy Sector Under the Influence of Energy Policies and Technological Progress // Russian Journal of Economics. Vol. 6. No. 4. P. 347-357. Режим доступа: https://doi.org/10.32609/j.ruje.6.55196
Makarov I., Chen H., Paltsev S. (2020) Impacts of Climate Change Policies Worldwide on the Russian Economy // Climate Policy. Vol. 20. No. 10. P. 1242-1256. Режим доступа: https://doi.org/10.1080/146930 62.2020.1781047.
McKinsey & Company (2009) Report: Pathways to an Energy and Carbon Efficient Russia. Режим доступа: https://www.mckinsey.com/capabilities/sustainability/our-insights/pathways-to-an-energy-and-carbon-effi-cient-russia (дата обращения: 09.11.2022).
Nordeng A. (2022) Carbon Trading: Exponential Growth on Record High. Refinitiv, 18 February. Режим доступа: https://doi.org/https://www.refinitiv.com/perspectives/market-insights/carbon-trading-exponen-tial-growth-on-record-high/ (дата обращения: 30.06.2022).
Pahle M. et al. (2021) The Crucial Role of Complementarity, Transparency and Adaptability for Designing Energy Policies for Sustainable Development // Energy Policy. Vol. 159, 112662. Режим доступа: https://doi. org/10.1016/j.enpol.2021.112662.
Rogelj J. et al. (2016) Differences Between Carbon Budget Estimates Unravelled // Nature Climate Change. Vol. 6. P. 245-252. Режим доступа: https://doi.org/10.1038/nclimate2868.
Safonov G. et al. (2020) The Low Carbon Development Options for Russia // Climatic Change. Vol. 162. P. 1929-1945. Режим доступа: https://doi.org/10.1007/s10584-020-02780-9.
Schaeffer R. et al. (2020) Comparing Transformation Pathways Across Major Economies // Climatic Change. Vol. 162. P. 1787-1803. Режим доступа: https://doi.org/10.1007/s10584-020-02837-9.
Stern N. (2006) The Economics of Climate Change. The Stern Review. London. LSE. Режим доступа: https://www.lse.ac.uk/granthaminstitute/publication/the-economics-of-climate-change-the-stern-review/.
The White House (2016) United States Mid-Century Strategy for Deep Decarbonization. Режим доступа: https://unfccc.int/files/focus/long-term_strategies/application/pdf/mid_century_strategy_report-final_red. pdf (дата обращения: 09.11.2022).
United Nations Environment Programme (UNEP) (2021) The Emissions Gap Report 2021. Режим доступа: https://www.unep.org/resources/emissions-gap-report-2021 (дата обращения: 09.11.2022).
World Bank (n.d.) Carbon Pricing Dashboard. Режим доступа: https://carbonpricingdashboard.worldbank. org/ (дата обращения: 09.11.2022).
International Organisations Research Journal, 2022, vol. 17, no 4, pp. 38-61 Original article
doi:10.17323/1996-7845-2022-04-02
Perspectives of Decarbonization of World Economy in the Context of Implementation of the UN Paris Climate Agreement1
G. Safonov, M. Kozeltsev, A. Stetsenko, A. Dorina, Y. Saphonova, A. Semakina, A. Sizonov, M. Safonov
Georgy Safonov - PhD, Principal Scientist, European Forest Institute; 6B Yliopistokatu, 80100 Joensuu, Finland; [email protected]
Mikhail Kozeltsev — PhD (Economics), Director of Center for Environmental ad Natural Resource Economics (HSE University); 20 Myasnitskaya Ulitsa, 101000, Moscow, Russia; [email protected]
Andrey Stetsenko — PhD (Economics), expert, Center for Environmental ad Natural Resource Economics (HSE University); 20 Myasnitskaya Ulitsa, 101000, Moscow, Russia; [email protected]
Alexandra Dorina — Research fellow, Center for Environmental ad Natural Resource Economics (HSE University); 20 Myasnitskaya Ulitsa, 101000, Moscow, Russia; [email protected]
Yulia Saphonova — Research fellow, Center for Environmental ad Natural Resource Economics (HSE University); 20 Myasnitskaya Ulitsa, 101000, Moscow, Russia; [email protected]
Anastasia Semakina - PhD student (HSE University); 20 Myasnitskaya Ulitsa, 101000, Moscow, Russia; [email protected]
Anton Sizonov - PhD student (HSE University); 20 Myasnitskaya Ulitsa, 101000, Moscow, Russia; sizonov_anton@ mail.ru
Mikhail Safonov - University of Chicago, 5801 S Ellis Ave, Chicago, IL 60637, USA, graduate student; [email protected]
Abstract
The UN Paris Climate Agreement requires unprecedented efforts to prevent global warming above 1,5—2°C. Despite geopolitical, economic and other disruptions, cooperation in climate sphere is one of the key directions of international interaction among the world leading economies. Many countries adopted decarbonization strategies and carbon neutrality targets by 2050—2070. The economic analysis the decarbonization scenarios showed that zero-carbon technologies in energy, industries and other sectors can play a crucial role in reduction of carbon emissions worldwide. Achievement of Paris Agreement goals can be more efficient if the mechanisms of international climate cooperation, carbon pricing and regulation would be broadly applied.
Keywords: climate change, Paris Agreement, decarbonization, greenhouse gases, low carbon development
Acknowledgments: the article was prepared in the framework of a research grant funded by the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation (grant ID: 075-15-2022-325).
For citation: Safonov G., Kozeltsev M., Stetsenko A., Dorina A., Saphonova Y., Semakina A., Sizonov A., Safonov M. (2022) Perspectives of Decarbonization ofWorld Economy in the Context of Implementation of the UN Paris Climate Agreement. International Organisations Research Journal, vol. 17, no 4, pp. 38-61 (in English). doi:10.17323/1996-7845-2022-04-02
References
Bashmakov I.A. (2020) Strategija nizkouglerodnogo razvitija rossijskoj jekonomiki. Voprosy jekonomiki [Russian Low Carbon Development Strategy]. Voprosy Ekonomiki, no 7, pp. 51-74. Available at: https://doi. org/10.32609/0042-8736-2020-7-51-74. (in Russian)
Bashmakova I.A. (ed.) (2014) Zatraty i vygody nizkouglerodnoi ekonomiki i transformatsii obschestva v Rossii. Perspektivy do i posle 2050 g. [Costs and benefits of a low-carbon economy and society transformation in Russia. Perspectives before and after 2050] Moscow. Center for Energy Efficiency (CENEf). (in Russian)
Budyko M.I. (1972) Vliyanie cheloveka na klimat [Human Influence on Climate] Leningrad: Gidrometizdat. (in Russian)
Climate Bonds Initiative (2021) Sustainable Debt Global State of the Market. Available at: cbi_global_ sotm_2021_02h.pdf (accessed 9 November 2022).
Deep Decarbonization Pathways Project (DDPP) (2014) Report: Pathways to Deep Decarbonization. SDSN-IDDRI. Available at: https://www.globalccsinstitute.com/archive/hub/publications/184548/pathways-deep-decarbonization-2014-report.pdf (accessed 9 November 2022).
Deep Decarbonization Pathways Project (DDPP) (2015) Synthesis Report: Pathways to Deep Decarbonization. SDSN-IDDRI. Available at: https://www.iddri.org/en/publications-and-events/report/pathways-deep-decarbonization-2015-synthesis-report (accessed 9 November 2022).
den Elzen M. et al. (2016) Contribution of the G20 Economies to the Global Impact of the Paris Agreement Climate Proposals. Climatic Change, vol. 137, pp. 655-65. Available at: https://doi.org/10.1007/s10584-016-1700-7.
Fragkos P. et al. (2020) Energy System Transitions and Low-Carbon Pathways in Australia, Brazil, Canada, China, EU-28, India, Indonesia, Japan, Republic of Korea, Russia and the United States. Energy, vol. 216, 119385. Available at: https://doi.org/10.1016Xj.energy.2020.119385.
Government of the Federal Republic of Germany (FRG) (2016) Climate Action Plan 2050. Available at: https://unfccc.int/files/focus/application/pdf/161114_climate_action_plan_2050.pdf (accessed 9 November 2022).
Government of the Russian Federation (RF) (2020) Rasporjazhenie Pravitel'stva RF ot 29 oktjabrja 2021 g. № 3052-r ob utverzhdenii "Strategija social'no-jekonomicheskogo razvitija Rossijskoj Federacii s nizkim urov-nem vybrosov parnikovyh gazov do 2050 goda" [Decree of the Government of the Russian Federation of October 29, 2021 No. 3052-r on approval "Strategy for the Socio-Economic Development ofthe Russian Federation With Low Greenhouse Gas Emissions Until 2050"] (in Russian). Available at: http://static.government. ru/media/files/ADKkCzp3fW032e2yA0BhtIpyzWfHaiUa.pdf
Grassi G., Dentener F. (2015) Quantifying the Contribution of the Land Use Sector to the Paris Climate Agreement. JRC Science for Policy Report EUR 27561, Joint Research Centre, European Commission. Available at: http://dx.doi.org/10.2788/096422.
Institute for Energy Economics and Financial Analysis (IEEFA)-Stand.earth-C40 Cities-The Wallace Global Fund (2021) Joint Report: Invest-Divest 2021: A Decade of Progress Towards a Just Climate Future. Available at: https://www.divestinvest.org/wp-content/uploads/2021/10/Divest-Invest-Program-FINAL10-26_B.pdf (accessed 9 November 2022).
Intergovernmental Panel on Climate Change (IPCC) (2018) Special Report: Global Warming of 1.5°C. Available at: https://www.ipcc.ch/sr15/ (accessed 9 November 2022).
Intergovernmental Panel on Climate Change (IPCC) (2021) Climate Change 2021: The Physical Science Basis. The Working Group I Contribution to the Sixth Assessment Report. Available at: https://www.ipcc.ch/ report/sixth-assessment-report-working-group-i/ (accessed 9 November 2022).
International Energy Agency (IEA) (2020) Flagship Report: Energy Technology Perspectives. Available at: https://www.iea.org/reports/energy-technology-perspectives-2020 (accessed 9 November 2022).
parl.europa.eu/orbis/sites/default/files/generated/document/en/geco2016%20-%20global%20energy%20 and%20climate%20outlook%20-%20road%20from%20paris%20160916_0.pdf (accessed 9 November 2022).
Luderer G. et al. (2018) Residual Fossil CO2 Emissions in 1.5-2°C Pathways. Nature Climate Change, vol. 8, pp. 626-33. Available at: https://doi.org/10.1038/s41558-018-0198-6.
Makarov A., Mitrova T., Kulagin V. (2020) Long-Term Development of the Global Energy Sector Under the Influence of Energy Policies and Technological Progress. Russian Journal of Economics, vol. 6, no 4, pp. 34757. Available at: https://doi.org/10.32609/j.ruje.6.55196.
Makarov I., Chen H., Paltsev S. (2020) Impacts of Climate Change Policies Worldwide on the Russian Economy. Climate Policy, vol. 20, iss. 10, pp. 1242-56. Available at: https://doi.org/10.1080/14693062.2020.1781047.
McKinsey & Company (2009) Report: Pathways to an Energy and Carbon Efficient Russia. Available at: https://www.mckinsey.com/capabilities/sustainability/our-insights/pathways-to-an-energy-and-carbon-effi-cient-russia (accessed 9 November 2022).
Nordeng A. (2022) Carbon Trading: Exponential Growth on Record High. Refinitiv, 18 February. Available at: https://doi.org/https://www.refinitiv.com/perspectives/market-insights/carbon-trading-exponential-growth-on-record-high/ (accessed 30 June 2022).
Pahle M. et al. (2021) The Crucial Role of Complementarity, Transparency and Adaptability for Designing Energy Policies for Sustainable Development. Energy Policy, vol. 159, 112662. Available at https://doi. org/10.1016/j.enpol.2021.112662.
Riahi K. et al. (2019) Linking Climate and Sustainable Development Policy Insights From National and Global Pathways. International Institute for Applied Systems Analysis (IIASA). Laxenburg, Austria. Available at: htt-ps://pure.iiasa.ac.at/id/eprint/16235/ (accessed 9 November 2022).
Rogelj J. et al. (2016) Differences Between Carbon Budget Estimates Unravelled. Nature Climate Change, vol. 6, pp. 245-52. Available at: https://doi.org/10.1038/nclimate2868.
Safonov G. et al. (2020) The Low Carbon Development Options for Russia. Climatic Change, vol. 162, pp. 1929-45. Available at: https://doi.org/10.1007/s10584-020-02780-9.
Schaeffer R. et al. (2020) Comparing Transformation Pathways Across Major Economies. Climatic Change, vol. 162, pp. 1787-803. Available at: https://doi.org/10.1007/s10584-020-02837-9.
Stern N. (2006) The Economics of Climate Change, The Stern Review, London, LSE. Available at: https:// www.lse.ac.uk/granthaminstitute/publication/the-economics-of-climate-change-the-stern-review/.
The White House (2016) United States Mid-Century Strategy for Deep Decarbonization. Available at: https:// unfccc.int/files/focus/long-term_strategies/application/pdf/mid_century_strategy_report-final_red.pdf (accessed 9 November 2022).
United Nations Environment Programme (UNEP) (2021) The Emissions Gap Report 2021. Available at: htt-ps://www.unep.org/resources/emissions-gap-report-2021 (accessed 9 November 2022).
World Bank (n.d.) Carbon Pricing Dashboard. Available at: https://carbonpricingdashboard.worldbank.org/ (accessed 30 June 2022).
