CC BY
29
A.A. Турилов (Москва)
Перспективы «большого пасьянса» для хорватской глаголической палеографии
Glagoljski fragmenti Ivana Bercica u Ruskoj Nacionalnoj biblioteci: Faksimili / Priredila S. O. Vjalova. Zagreb, 2000; Вялова С. О. Глаголические фрагменты Ивана Берчича: Описание. Загреб, 2000.
Произошло событие, весьма знаменательное как для палеокроати-стики, так и для палеославистики в делом. Вышло в свет фототипическое издание одной из крупнейших в мире (если не крупнейшей) коллекций отрывков хорвато-глаголических рукописей — двух томов из фонда И. Берчича (1824-1870), хранящегося в Российской Национальной библиотеке (РНБ) в С.-Петербурге. Альбом репродукций (далее — Факсимиле) сопровождает справочный том, содержащий подробное описание рукописей собрания (далее — Каталог), принадлежащее перу С. О. Вяловой — сотрудницы Отдела рукописных и редких книг, одного из немногих в нашей стране специалистов по средневековой хорватской рукописной и старопечатной глаголической книге.
Два тома отрывков пергаменных по преимуществу (бумажных среди них только два) рукописей XIII-XV вв. (РНБ, коллекция Ивана Берчича, собрание отрывков, т. 1 и 2), собранных их неутомимым исследователем, издателем и коллекционером во второй половине 1840 — конце 1860-х гт. на побережье и островах северной Далмации, бесспорно принадлежат к золотому фонду источников по истории хорватской средневековой книжной культуры Всего в этих двух библиотечных волюмах 154 отрывка из 135 кодексов (по два отрывка происходит из одной и той же рукописи — это, соответственно, номера 3 (л. 3) и 4 (л. 4), 5 и 6 (л. 5-6), 7 и 8 (л. 7-8), 14 и 15 (л. 20-21), 38 и 39 (л. 55-58), 43 и 44 (л. 63-64), 53 и 68 (л. 80,102), 55 и 56 (л. 82-83), 57 и 58 (л. 84-85), 65 и 67 (л. 92-95,98-101), 69 и 70 (л. 103-108), 76 и 77 (л. 114-117) тома 1 и номера 8 и 9 (л. 10-13), 10 и 11 (л. 15-17), 14 и 15 (л. 47-48, 50), 60 и 61 (л. 138-143), 69 и 70 (л. 159-160) тома 2; к одному кодексу восходят и три соседних номера: 60-62 (л. 87-89) тома 1; все подсчеты выполнены на основании сведений Каталога2). Чтобы по достоинству оценить это число, следует напомнить, что крупнейшее зарубежное собрание глаголических фрагментов (Архив Хорватской Академии в Загребе) насчитывает 134 единицы [Факсимиле. С. 7; Каталог. С. VII], а в различных собраниях адриатического
о. Крк, этого своеобразного заповедника глаголической традиции, ко второй половине XX в. их оставалось только 32, см.: [Stefanie 1960] (речь идет лишь об отрывках рукописей, а не о целых кодексах). В хронологическом отношении отрывки Берчича распределяются следующим образом: XIII в. датируется 3 отрывка из двух книг (Т. 1. № 14,15; Т. 2. № 22), рубежом XIII-XIVbb. — 7 отрывков из пяти книг (Т. 1. № 5-8, 12, 66, 84), XIV в. - 9 из 8 книг (Т. 1. № 27, 45, 69, 70, 80; Т. 2. № 7, 20, 36, 62), гранью XIV-XV вв. - 3 из двух книг (Т. 1. №26, 55, 56). Подавляющее большинство (131 отрывок из 117 книг) относится к XV в. Тематически коллекция достаточно однородна и включает, за редким исключением, отрывки литургических книг (что вполне соответствует общей картине хорватской книжной традиции старшего периода): том 1 состоит по преимуществу из фрагментов Бревиария (только отрывки 19 и 22 относятся к сборникам, а 46 и 63 происходят из миссала), во втором томе явно преобладают отрывки миссалов (из 70 фрагментов только 5 (№ 1,2,6, 7,19) происходят из бревиариев, а 9 (№ 10-16, 22,37) из сборников).
О фототипическом томе, содержащем под одним переплетом воспроизведение отрывков обоих конволютов, можно говорить, по-моему, лишь в превосходных степенях. При виде роскоши, с которой издан факсимильный том (цветная суперобложка, тиснение серебром, оклейка оборотов крышек переплета и форзацы из цветной «мраморной» бумаги, повторяющей рисунок бумажной оклейки «изнанки» переплетов, изготовленных для сборников отрывков в Императорской Публичной библиотеке) исследователя, занимающегося средневековой русской книгой, охватывает чувство тихой зависти. Съемки выполнены зав. Центральной лабораторией фотографии, микрографии и репрографии Хорватского гос. исторического архива 3. Баричевичем на чрезвычайно высоком профессиональном уровне (достаточно подробные сведения об аппаратуре и пленке, использованных для съемки, приведены в предисловиях к альбому и каталогу), местами текст на снимках читается лучше, чем в оригинале (что отнюдь не является результатом ретуширования, к которому в издании такого класса, естественно, не прибегали). Проведение съемок сопровождалось значительными техническими трудностями. Библиотечные конволюты, содержащие фрагменты, нельзя было расплетать, в то же время для выравнивания листов пергамена, деформировавшихся с течением времени, их приходилось прижимать стеклом. К этому следует добавить исходно не идеальное состояние многих листов копируемого материала — затертых, подмоченных, закопченных 3. Из-за этого в ряде случаев (число которых, впрочем, не так уж велико) текст на краях листов в воспроизведении вышел не очень
четким. Подавляющее большинство фрагментов воспроизведено в натуральную величину, только пять (Т. 1. №1, 30, 48, 64, 75, 84) из-за особенно больших размеров (во избежание дополнительных трудностей издательско-полиграфического характера) даны с незначительным (в пределах 92-97% от размера оригинала) уменьшением (каждый такой случай специально оговорен при соответствующем снимке с указанием степени уменьшения). Это обстоятельство делает факсимильный том идеальным справочником для палеографических наблюдений, которые не ограничиваются лишь книжным письмом, поскольку на многих отрывках имеются записи ХУ-Х1Хвв. глаголическим уставом, курсивом и скорописью. Воспроизведены фототипические и рукописные заметки Берчича на отдельных листах, сопровождающие фрагменты. При фотовоспроизведении восстановлена правильная последовательность текста для отрывков, состоящих из нескольких листов, не выдержанная при переплетении фрагментов в ИПБ в 1872 г., то же сделано в отношении отрывков, принадлежность которых к одной рукописи установлена исследователями и описателями. Публикации предпосланы предисловия директора Старославянского ин-та АН Хорватии академика А. Назор и С. О. Вяловой на хорватском языке, они же, но уже на русском, предшествуют тексту каталога. Предисловие А. Назор посвящено истории собрания, обстоятельствам его приобретения Императорской Публичной библиотекой и истории изучения фонда в Х1Х-ХХвв. Вступительная статья С. О. Вяловой содержит характеристику коллекции отрывков (с кратким обзором фонда глаголических рукописей РНБ в целом) и принципы организации каталога.
Само описание отрывков, составленное С. О. Вяловой, задумано и выполнено именно как справочно-сопроводительный том при факсимильном издании, в отсутствие которого оно не вполне самодостаточно. В описательных статьях подробно излагаются формальные кодикологические характеристики (размеры фрагментов, их физическое состояние и утраты, площадь текстового поля, количество строк, тип почерка (иногда с палеографической характеристикой начерков отдельных букв, имеющих датирующее значение), украшения, рубрикация, а также — что особенно важно приводится идентификация частей одной и той же рукописи, оказавшихся в коллекции отрывков под разными номерами), даются инципиты и эксплициты, в большинстве случаев сообщается (на основании помет Берчича) место приобретения. Для библейских текстов даются отсылки к соответствующим книгам, главам и стихам. Цитируемые глаголические тексты, в соответствии с хорватской исследовательской и описатель-ской традицией, транслитеруются латиницей. Хорватское влияние
можно усмотреть и в терминологии, используемой описателем: таковы, например, постоянно употребляемое «полуглас» в значении «ер», «графема для обозначения редуцированного».
Датировка рукописей в каталоге в большинстве случаев ограничивается указанием на столетие, исключение составляют 13 фрагментов, датированных частью века (Т. 1. №3, 4, 19, 21, 27-29, 31, 57-59, 64, 75), и 10, отнесенных к рубежу веков (Т. 1. № 5-8,12,26, 55,56,66,84). Ситуация отражает общие трудности с датированием хорвато-глаго-лических рукописей, отличающихся высоким уровнем стандартизации письма по крайней мере с XIV в., при том что точно датированные памятники до середины этого столетия полностью отсутствуют. Открытым оставлен в каталоге вопрос о датировке скорописных (курсивных) записей — читатель может составить представление о^этом лишь в тех случаях, когда маргиналии сами содержат дату.
Раскрытие содержания в описании по преимуществу следует за киноварной рубрикацией отрывков, конкретные произведения с определением их жанровой принадлежности отмечаются далеко не всегда — в особенности это заметно на материале сборников. В этом смысле к каталогу можно было бы предъявить серьезные претензии, если бы он заведомо и сознательно не мыслился, что уже отмечалось выше, как служебно-справочное дополнение к факсимильному тому.
Выход в свет научного описания отрывков Берчича, составленного С. О. Вяловой, несомненно имеет большое значение для успешной работы над Сводным каталогом славяно-русских рукописных книг XIV в. в хранилищах России, стран СНГ и Балтии (где автору рецензируемого труда принадлежат описания всех глаголических рукописей петербургских хранилищ), первый выпуск которого в скором времени выйдет из печати в издательстве «Индрик». В сравнении со «Сводным каталогом славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. Х1-ХШ вв.» (М., 1984) [СК Х1-ХШ. С. 283-284. №318], в каталоге С. О. Вяловой дополнительно описаны два отрывка (Т. 1. № 7 и 8), для пяти (Т. 1. № 12,14,15, 66, 84) определено содержание. Все эти дополнения и уточнения учтены в приложениях к СК XIV.
Можно не сомневаться, что рецензируемое издание уже в самое ближайшее время послужит серьезной базой для дальнейших исследований в области истории хорватского языка, литературы, и в особенности книжной культуры и кодикологии. Факсимильный том дает в руки исследователей обильнейший и качественный сопоставительный материал. Прежде всего следует ожидать отождествлений отрывков коллекции Берчича с фрагментами из собраний архива Хорватской Академии науки и искусства в Загребе и острова Крк 4, поскольку они связаны между собой самым тесным образом. С Крка
происходят многие из отрывков Берчича, а собрание академического Архива в Загребе представляет в своей основе коллекцию И. Кукуле-вича-Сакцинского, сформировавшуюся несколько ранее собрания Берчича на материалах того же северодалматинского ареала. К тому же в молодости Берчич был одним из многочисленных помощников Кукулевича в формировании собрания. Поэтому естественно, что отрывки одних и тех же пергаменных рукописей, пошедших в XVII-XVIII вв. на обложки и переплеты, оказались во всех этих собраниях. Напротив, наименьшее число совпадений, по всей вероятности, следует ожидать с глаголическими отрывками XIV-XVbb. хранилищ Чехии. Хотя глаголическая письменная культура и была принесена в пражский монастырь «на Славянах» (Эммаус) в 1347 г. по инициативе императора Карла IV хорватскими бенедиктинцами и этот центр длительное время — вплоть до гуситских войн — сохранял прочные связи с Далмацией, однако там с течением времени сложился скрип-торий со своими устойчивыми традициями, в деталях отличающимися от собственно хорватских 5.
Даже автор рецензии, искренне полагающий себя в области хорвато-глаголической книжной традиции всего лишь дилетантом-аматером, обладая весьма ограниченным сравнительным материалом, сделал на основании факсимильного тома и каталога С. О. Вяловой ряд отождествлений, при этом для весьма разновременных (в пределах всего хронологического диапазона коллекции отрывков) рукописей 6. Нетрудно представить, какими могут быть результаты, когда за дело возьмутся профессионалы, занимающиеся глаголической палеографией и кодикологией. Правда, на настоящий момент приходится констатировать, что отождествление почерков рукописей, не являющихся отрывками одного кодекса, не занимает в палеографии и кодикологии хорватской глаголицы сколь-либо заметного места.
Первое из этих отождествлений относится к небольшому отрывку Миссала XIII в. (РНБ. Берчич. Т. 2. Л. 68; Каталог. № 2-22; цветной снимок — там же. С. XII). Письмо фрагмента в деталях совпадает с почерком отрывка Сборника (?), датируемого тем же столетием и до 1960 г. хранившегося в Врбнике (ныне — Загреб, Архив Хорватской Академии, Фрагм. глг. 123, происходит из собрания Е. Гршковича; описание см.: [Stefanie 1960. S. 416-419]. Врбник. № 54; воспроизведение там же, табл. I). Вопрос состоит лишь в том, являются ли оба отрывка частями одного кодекса или же двух разных, но написанных одним писцом (я склоняюсь скорее к первому варианту). В первом случае встает вопрос, что представляла собой исходная рукопись. Отрывок Берчича определен в каталоге в соответствии с традицией как Миссал («Бирбинский миссал», «Бирбинский отрывок мисса-
ла»). Хотя врбникский отрывок также содержит фрагмент мессы на Рождество Богородицы (л. 2-2 об.), в нем помимо этого читается и текст нелитургического содержания — апокрифическая Епистолия о неделе, благодаря которой отрывок получил особо широкую известность в исследованиях по истории средневековой хорватской литературы. По мнению исследователей, наличие этого текста не позволяет считать врбникский отрывок частью Миссала. В связи с этим стоит отметить, что и фрагмент Берчича не вполне стандартен для этого типа литургической книги, поскольку содержит песнопения не только на славянском, но и на греческом языке (глаголицей). Возможно, оба отрывка происходят из сборника, содержавшего как богослужебные, так и четьи тексты (подобного, быть .может, сборнику 1375-1379 гг. Парижской Национальной библиотеки, Слав. 73, также содержащему, хотя и не рядом друг с другом, и Епистолию о неделе (в той же редакции, что и врбникский отрывок) и мессу на Рождество Богородицы) [Tadin 1958]. В таком случае отрывок Берчича должен быть исключен из числа миссалов. Отождествление позволяет также несколько уточнить датировку этого отрывка, поскольку врбникский фрагмент отнесен его описателем к кон. XIII в. [Stefanic 1960. S. 417-418], с чем, разумеется, нельзя не согласиться.
Второй пример касается сразу двух фрагментов Бревиария XIII в., отождествленных между собой в Каталоге (Т. 1. № 14 и 15) и содержащих чтения из книг Бытие и Исход, посвященные пророку Моисею. По всей вероятности, тем же писцом написаны хорошо известные исследователям-палеославистам два листа Гомилиария из собрания Архива Хорватской Академии (Фрагм. глг. 16), датируемые концом того же столетия (образец почерка см.: [Discovering ' 2000. Р. 37. С-3]) и содержащие отрывки поучений на Благовещение Псевдо-Григория Неокесарийского и Иоанна Златоуста (последнее в переводе, отличном от Супрасльской рукописи XI в.) [Stefanic 1969. S. 44-45].
Если отождествление почерка фрагментов Берчича и загребского отрывка представляется достаточно надежным, то этого нельзя утверждать применительно к их принадлежности единому кодексу. Кодикологические характеристики (которыми из-за фрагментарности отрывков Берчича приходится оперировать на уровне не листа, а отдельного столбца) совпадают не в полной мере. При почти одинаковой ширине столбца в листках Берчича по сравнению с Загреб-ским гомилиарием мельче почерк и более узкие междустрочия. Разумеется, разные части большого кодекса могут быть написаны письмом разного размера, однако исходя из функциональной значимости текстов скорее следовало бы ожидать обратное соотношение.
Поэтому говорить о принадлежности петербургских и загребских отрывков одной рукописи следует лишь предположительно, не исключая, впрочем, такую возможность до конца.
Третий пример является одним из самых сложных и многоуровневых в масштабах не только рецензируемого каталога, но и, без преувеличения, всей хорвато-глаголической письменности XIV-XV вв. Неполный лист Миссала (Т. 2. № 20), датированный XIV в., происходит, по всей вероятности, из одного кодекса с отрывком того же богослужебного сборника, принадлежащим монастырскому архиву в Крке и датируемым концом того же столетия. Помимо начерков букв у обоих фрагментов совпадает ширина столбцов (7,7 см), высота букв (ок. 5 мм) и ширина междустрочий (ок. 4 мм). Поэтому отрывок Берчич 2/20 целесообразно датировать также концом XIV в. По письму к этим фрагментам близок (но, вероятно, не идентичен) 7 еще один отрывок Миссала — Берчич. Т. 2. № 62. Кодикологические характеристики в этом случае не совпадают (почерк крупнее, ширина столбца 9,8 см), фрагмент явно происходит из другого кодекса, однако датировка концом XIV в. вполне уместна и для него.
Поиски аналогий почерку этих отрывков среди рукописей рубежа XIV-XV вв. (как немногочисленных датированных, так и не имеющих даты написания) позволяет с большой степенью вероятности отнести их к кругу Вида из Омишаля, переписавшего в 1396 г. огромный пергаменный Бревиарий, принадлежащий Австрийской Национальной библиотеке в Вене (Слав. 3) (описание с библиографией см.: [В1гк-£е11пег 1975. Б. 57-61. № 1/7]; образцы почерка — [Типе 1996]). Из характерных начерков этого писца в отрывках из коллекции Берчича и из Крка нельзя указать, пожалуй, лишь К почти в форме строчного латинского Ь с «носиком», практически достигающим низа строки. Однако у Вида начертание этой буквы варьируется и, возможно, отсутствие в отрывках «классического» варианта объясняется сравнительно небольшим объемом содержащегося в них текста.
Но Виду Омишлянину помимо указанных отрывков, пожалуй, с большим основанием можно атрибутировать также целый кодекс, давно и хорошо известный в науке, который в исследовательской литературе принято датировать более ранним временем — Миссал Ватиканской библиотеки, ф. Вогфаш Шша, № 4. В данном случае совпадение особенностей почерка полное (образцы почерка см.: [Джуро-ва и др. 1985, черно-белые табл. 89-94; цветные — 184-188]), и то, что кодекс до настоящего времени не был атрибутирован писцу из Омишля, объясняется, по всей видимости, устойчивой хронологической дистанцией между Видом и ватиканским Миссалом, существующей в исследовательском сознании.
Один из крупнейших знатоков глаголической палеографии и хорватской средневековой письменной традиции, чешский филолог и богослов Й. Вайс датировал этот ватиканский миссал 1317— 1323 гг. не в последнюю очередь на основании того, что в месяцеслове кодекса отсутствует память Фомы Аквинского (канонизирован в 1323 г.) [Vajs 1948. S. 64]. Хотя, разумеется, в католическом мире за пополнением месяцесловов памятями новопрославленных святых следили куда более внимательно, чем в православном, однако и в данном случае аргументу «ex silentio» едва ли стоит приписывать решающее значение. Древность состава миссала Borg, illir. 4 определяется, возможно, в большей степени архаичностью его протографа, чем временем написания самого кодекса. Уже. в наше время М. Япунджич на основании палеографических особенностей рукописи склонился к датировке ее более поздним временем — серединой
XIV в. [Джурова и др. 1985. С. 147. № 73]. Верхним пределом датировки ватиканской рукописи служит, как известно, запись на л. 230, сделанная 30 декабря 1387 г. (см. там же. С. 150). Атрибуция кодекса Виду, работавшему еще в 1396 г., в принципе не исключает датировки, предложенной Япунджичем (на кириллическом материале известны примеры почти сорокалетней деятельности отдельных кни-гописцев — достаточно вспомнить хотя бы молдавского каллиграфа
XV в. Гавриила 8), хотя, конечно, предпочтительнее в такой ситуации представляется отнести миссал Borg, illir. 4 ко второй половине — последней трети XIV в. В то же время предложенное отождествление несколько расширяет (в сторону удревнения) датировку упомянутых выше отрывков. Попутно стоит заметить, что отождествление писца ватиканского миссала с Видом исторически непротиворечи- ' во — судя по записям 1457 и 1470 гг. на Borg, illir. 4 [Джурова и др. 1985. С. 150], рукопись по крайней мере с середины XV в. находилась на о. Крк и, возможно, даже в самом Омишале.
Нельзя, впрочем, исключать до конца и другую возможность. Если отказаться от мнения о создании венской и ватиканской рукописей одним человеком, то следует признать, что их писцы были связаны между собой узами кровного родства (отец и сын, менее вероятно — дядя и племянник), при этом младший из них (Вид) учился письму у старшего. Лишь при такой комбинации может достигаться подобная тождественность писцовых приемов, которой невозможно добиться одним только ученичеством. На кириллическом древнерусском материале известна подобная пара отец-сын, индивидуальные особенности которых устанавливаются лишь с большими усилиями — псковские книгописцы начала XIV в. Андрей Микулинский и его сын Кузьма (Куземка) попович [Калугин 1991].
Отождествленные между собой в каталоге С. О. Вяловой отрывки Бревиария XV в. (Т. 1. № 53 и 68), а также чрезвычайно близкий к ним (идентичный?) по почерку отрывок Миссала того же времени (Т. 2. № 26), по всей вероятности, Moiyr быть датированы более узко. Почерк, которым они написаны, на мой взгляд, тождествен почерку богато иллюминованного II Врбникского миссала, датируемого 1462 г. на основании календарных таблиц (Врбник 44; описание см.: [Stefanic 1960. S. 349-343]; образцы почерка — там же, цветная табл. между с. 352 и 353, черно-белые табл. XIII-XV; [Discovering 2000. Р. 46, Е 6 и верхняя обложка]). В этом случае отрывки Берчича следует датировать скорее всего серединой — третьей четвертью XV в. Однако безоговорочному принятию такой датировки существенно мешает следующее обстоятельство. Еще одну ближайшую аналогию (также доходящую до уровня тождества) письму отрывков Берчича и Врбникского II миссала представляет почерк древнейшей части (л. 1-10) Врбникского (или Кркского) статута (Загреб, Национальная и университетская библиотека, R4003; описание: [Stefanic 1960. S. 404-411], Врбник 49; образцы почерка — там же, табл. XXII; [Discovering 2000. Р. 51, 1-3]), написанной в 1526 г. Поскольку хронологический разрыв между временем написания миссала и статута составляет 64 года, то при существующей датировке этих рукописей принадлежность их одному писцу практически исключена (хотя применительно к кириллической традиции имеется один (правда, не вполне надежный) пример исключительной даже по сегодняшним меркам продолжительности жизни книгописца)9. Поэтому доходящее до тождества сходство почерка может быть объяснено двумя различными способами:
1) Начальная часть рукописи статута надежно датирована записью писца — попа Igiypa Жашковича — на л. 32 [Stefanic 1960. S. 406, 408-409], чего, строго говоря, нельзя сказать о миссале, который, как уже говорилось, датируется 1462 г. на основании того, что календарные таблицы в нем начинаются со следующего, 1463 г. [Stefanic 1960. S. 353]. Между тем на материале кириллической книжности XIV-XVIbb. имеется достаточно примеров, когда писцы автоматически копировали из протографов календарные таблицы за прошедшие годы [Романова 1999]. Рукописи Moiyr быть написаны одним писцом (Гргуром Жаш-ковичем), если предположить, что миссал в реальности написан с протографа 1462 г. лет 20-30 спустя. Правда, почерк миссала достаточно архаичен даже при традиционной датировке, но по основным параметрам он не старше, к примеру, II Новлянского бревиария 1495 г. (образцы почерка см.: [Pantelic-Nazor 1977]). В этом случае к последней четверти XV в. и даже к рубежу XV-XVI вв. сдвигается и датировка упомянутых выше отрывков Берчича.
2) Версия рассмотрена выше в связи с атрибуцией Виду из Омиша-ля ватиканского бревиария. Гргур Жашкович мог быть сыном или племянником писца Врбникского II миссала. Это может дополнительно объяснить чрезвычайно консервативный облик его почерка, позволяющий исследователям говорить о сознательной архаизации начерков букв [Stefanie 1960. S. 406]. Вероятно, чтобы сделать выбор в пользу одной из этих версий, следует дополнительно изучить богатую иллюминацию (инициалы-миниатюры и орнаментику) миссала, чтобы определить ее соответствие (либо несоответствие) традиционной датировке.
Еще один случай отождествления почерка, хотя и не дает надежных оснований для уточнения датировки отрывков, .весьма любопытен в типологическом отношении. Одним и тем же почерком, на мой взгляд, написаны не только отождествленные в описании С. О. Вя-ловой отрывки сборника XV в., включающего Луцидарий (Т. 2. № 10 и 11), но и фрагменты двух других четьих кодексов (Т. 2. № 12 и 14), отличающихся от первого размерами листов, текстового поля и количеством строк (№ 12 написан к тому же в два столбца). Возможно, тем же писцом написан и отрывок Миссала (Т. 2. № 63), но из-за сильной потертости текста этого нельзя утверждать со всей определенностью. Во всяком случае есть основания говорить о мастере, писавшем если не по преимуществу, то в значительном количестве не литургические, а четьи кодексы. Датировать все эти отрывки следует никак не позднее третьей четверти (если не середины) XV в. Четьи книги раньше, чем литургические, начинают писаться на бумаге, граница здесь проходит где-то между 1445 (пергаменный сборник дьякона Луки — Ватикан, Borg, illir. 9) и 1468 гг. (бумажный Петри-сов сборник — Загреб, Национальная и университетская б-ка, R-4002; ранее — Врбник, № 47), позднее нелитургические рукописи на пергамене (кроме законодательных памятников), во всяком случае датированные, неизвестны. г,.
Последний пример относится к одной из двух бумажных рукописей коллекции отрывков (Т. 1. № 22). В каталоге ее содержание определено как Бревиарий (фрагмент, происходящий из Proprium de tempore и содержащий чтения на понедельник и вторник 3-й недели Великого поста — окончание гомилии блаженного Августина и начало гомилии св. Иеронима) и она датирована XVI в. Такое определение было бы вполне достаточным, если бы не кодекс, из которого несомненно происходит данный отрывок. Это переведенный с чешского языка сборник гомилий разных авторов на Евангелие от Матфея из собрания бывшей Старославянской академии на о. Крк, подробно описанный и исследованный свыше 40 лет назад В. Штефаничем
[Stefanie 1960. S. 209-228, Крк 42]. Сравнение воспроизведения отрывка в новом издании даже с весьма среднего качества репродукцией почерка основной части сборника [Stefanie 1960, табл. XVIII] не оставляет ни малейших сомнений в том, что они написаны одним писцом. Полностью совпадают и все остальные признаки — размер листа, текстовое поле, количество строк. Лист с абсолютной точностью восполняет утрату основной части кодекса между л. 134 и 135, стоящий на нем номер глаголической цифирью («143») соответствует первоначальному состоянию рукописи. Попутно выясняются два момента, немаловажные для характеристики петербургского отрывка. Листок Берчича не имеет водяного знака и датирован по графи-ко-орфографическим особенностям, основная часть кодекса датируется филигранологически концом XV в. или рубежом XV-XVI вв. [Stefanie 1960. S. 209-210]. Отрывок текста, не имеющий начала, оказывается гомилией не Августина, а Фомы Аквинского. Подозреваю, что с момента сравнительно недавнего выхода рецензируемого двухтомника я уже не первый, кто отождествил данный отрывок Берчича: едва ли, например, это могло ускользнуть от внимания такого знатока чешско-хорватских литературных связей XIV-XV вв., каким является венский славист Й.-М. Райнхарт.
Приведенных примеров, на мой взгляд, достаточно, чтобы продемонстрировать богатые эвристические возможности нового издания только в области хорватской глаголической палеографии, не говоря уже о других направлениях исследований.
В заключение еще одна несерьезная претензия или запоздалое пожелание. При чтении каталога — думаю, не только мне одному — постоянно не хватало подробной карты-схемы Далмации с адриати-ческими островами, чтобы наглядно представить маршруты собирательской деятельности Берчича и географию его находок.
Примечания
1 Подробнее о Берчиче и его собрании см. предисловия А. Назор и С. О. Вя-ловой к рецензируемому изданию, а также: [Jagic 1870; Трофимкина 1973; Вялова 1982; Вялова 1996].
2 Далее даются ссылки на номера описания, без указания листов.
3 Такое состояние большинства отрывков (исключение составляют бумажные фрагменты (Т. 1. № 19 и 22), а также значительные по объему отрывки 12, 13, 21, 36 в т. 2) объясняется вторичным использованием пергамена, на котором они были написаны, в XVII-XVIII вв. для изготовления обложек и переплетов книг. При этом с течением времени от внешних воздействий, естественно, сильнее страдал (затирался) текст на
наружной стороне обложки или покрытия переплета. По счастью, он, насколько можно судить по дошедшим отрывкам, никогда не смывался специально (подобно тому как это произошло с отрывками новгородских пергаменных кодексов (находящихся ныне в собрании БАН и ряде хранилищ Швеции), пущенных в конце XVI в. на обложки шведских архивных дел, где требовалось написать заглавие; см.: [Шёберг 1982. С. 389-390]). Но для хорватских глаголических отрывков существовал и дополнительный фактор порчи текста и пергамена — книги было принято хранить на полках над очагом, где они подвергались воздействию дыма. О рукописях собрания Архива Хорватской Академии см.: [Stefanie 1969-1970]; о рукописях собраний о. Крк [Stefanie 1960]. Об особенностях хорватской глаголицы в Чехии см.: [Pacnerova 1996]. В силу этого рецензент почти неизбежно ожидает обвинений в непрофессионализме и отрицаний предлагаемых им ниже атрибуций и датировок (или, по крайней мере, части из них). Следует, однако, иметь в виду, что при всем консерватизме хорвато-глаголического книжного письма XIV-XV вв. ситуация с ним отнюдь не уникальна и вовсе не исключает индивидуальных особенностей отдельных почерков в рамках унифицированной в целом системы. В сущности, положение дел здесь мало чем отличается от ситуации с каллиграфическими (т. е. достаточно унифицированными) кириллическими почерками того же времени в разных регионах православного славянского мира, применительно к которым существуют тем не менее убедительные отождествления (об индивидуальных особенностях тырновских литургических почерков XIV в. см., например: [Мишченко 1986-1987]; большое число отождествлений, независимо от языкового извода рукописей, было сделано в процессе работы над Сводным каталогом славяно-русских рукописных книг XIV в.). Особенно отличаются начертания буквы А. В отрывках Берчич 2/20 и Крк ее верхняя часть («ручка») и нижняя («вилка») равны между собой, при этом первая выходит за верхнюю горизонталь разлиновки. В отрывке Берчич 2/62, нижняя чцеть значительно больше верхней, доходящей лишь до разлиновки, при этом сама она находится порой выше основания других литер — буква как бы висит. Заметны на глаз и отличия в деталях написания С.
Самая ранняя из известных сейчас рукописей, написанных Гавриилом, датируется 1412-1413 г. (РГАДА, ф. 196, № 1494 [Каталог XV в. С. 119-122. №28]), самая поздняя - 1451 г. (РГБ, ф.98, №46; [Паскаль 1994. С. 411-412]), характер почерка (тырновский литургический полуустав) не претерпел за это время существенных изменений. Безымянный западноболгарский писец (иеромонах схимник) в приписке к Евангелию апракос, переплетенному вместе с Апостолом-апракос 1313 г. (Афон, Пантелеймонов м-рь, Слав. 4. Л. 201об.), кокетливо сооб-
щил о себе лишь поразительные возрастные данные: «имащи лет 120, паче и вяще» [ТасЫаоБ 1981. Р. 26].
Литература
Вялова 1982 — Вялова С. О. Рукописи собрания Ивана Берчича. Каталог. Л., 1982. Вып. 1.
Вялова 1996 — Вялова С. О. Из истории приобретения коллекции глаголических памятников Ивана Берчича Петербургской Публичной библиотекой // Slovo. Zagreb, 1996. Sv. 44-46. S. 171-182.
Джуроваидр. 1985 — ДжуроваА., СтанчевК., Япунджич М. Опис на сла-вянските ръкописи във Ватиканската библиотека. София, 1985.
Калугин 1991 — Калугин В. В. Андрей Микулинский и Козьма попович — псковские писцы XIV в. // Книжные центры Древней Руси XI-XVI вв.: Разные аспекты исследования. СПб., 1991. С. 46-61.
Каталог XV в. — Каталог славяно-русских рукописных книг XV в., хранящихся в Российском государственном архиве древних актов / Сост.: Жучкова И. Л, Мошкова Л. В., Турилов А. А. М„ 2000.
Мишченко 1986-1987— МишченкоЖ. Някои особенности на Търновския устав от XIV в.// Paleobulgarica. 1986. № 1. С. 6-19; Ibid. 1987. № 2. С. 74-84.
Паскаль 1994 — Паскаль А. Д. Новые данные о книжной деятельности Гавриила Урика Нямецкого // Търновска книжовна школа. Велико Търно-во, 1994. Т. 5. С. 409-414.
Романова 1999— Романова А. А. К проблеме уточнения датировки рукописей XIV-XVI вв. по таблицам и текстам пасхалий // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность: Археография, палеография, кодикология. СПб., 1999. С. 186-199.
CK XI—XIII — Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI-XIII вв. М., 1984.
Трофимкина 1973— Трофимкина О. И. Иван Берчич и его собрание глаголических рукописей и печатных книг // Книги. Архивы. Автографы. М., 1973. С. 130-135.
Шёберг 1982— ШёбергА. Славянские пергаменные отрывки в Швеции // Ки-рило-методиевистика и старобългаристика. София, 1982. С. 387-402.
Birkfellner 1975 — Birkfellner G. Glagolitische und kyrillische Handschriften in Österreich. Wien, 1975.
Discovering 2000 — Discovering the glagolitic script of Croatija. Zagreb, 2000.
Fucic 1996 — FucicB. Vid Omisljanin. Zagreb, 1996.
Jagic 1870 —Jagic V. Pop Ivan Bercic // Bercicl. Dvie sluzbe rimskog obreda za svetkovinu sv. Cirila i Metuda. Zagreb, 1870. P. I-XV.
Pacnerova 1996— PacnerovaL. Ceskä varianta chrvätske hranate hlaholice// Slovo. Zagreb, 1996. Sv. 44-46. S. 45-62.
Pantelic-Nazor 1977 — II novljanski brevijar. A Croatian Glagolitic Manuscripts of 1495. Parish Office, Novi Venododolskij. Photografic reprints. Introduction. Bibliography. Pantelic M., Nazor A. Zagreb, 1977.
Stefanie 1960 — Stefanie V. Glagoljski rukopisi otoka Krka. Zagreb, 1960.
Stefanie 1969-1970— Stefanie V. Glagoljski rukopisi Jugoslavenske akademije. Zagreb, 1969-1970. T. 1-2.
Tachiaos 1981 — TachiaosA — E.N. The Slavonic Manuscripts of Saint Pante-leimon Monastery (Rossikon) on Mount Athos. Thessaloniki; Los Angeles, 1981.
Tadin 1958 — Tadin M. Recueil glagolitique croate de 1375 // Revue des etudes slaves. Paris, 1958. T. 31. P. 21-32.
Vajs 1948 — VajsJ. Nejstaroiji hrvatoglagoljski misai. Zagreb, 1948.
