CC BY
0
Вестник музыкальной науки. 2024. Т. 12, № 2. C. 50-56 ISSN 2308-1031
Journal of Musical Science, 2024, vol. 12, no. 2, pp. 50-56 ISSN 2308-1031
© Рахимова, Д.А., Гущина, Е.А., Орлова, Т.С., Гаврилова Аслан В.С., 2024 УДК 78.06
DOI: 10.24412/2308-1031-2024-2-50-56
«ПЕРСИДСКАЯ ТЕМА» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ЕВРОПЕЙСКИХ КОМПОЗИТОРОВ XIX-XX вв.
Д.А. Рахимова1, Е.А. Гущина1, Т.С. Орлова1, В.С. Гаврилова Аслан1
1 Волгоградская государственная консерватория имени П.А. Серебрякова, Волгоград, 400066, Российская Федерация
Аннотация. В статье речь идет о претворении «персидской темы» в русской и западноевропейской художественной культуре на протяжении Х1Х-ХХ вв. Выявлены причины обращения творческими личностями к данной стране, указаны традиции использования персидских мотивов. В частности, на данный процесс оказали определенное влияние эстетические принципы романтизма, заключающиеся в особом интересе к национальным и инонациональным темам и сюжетам. Кроме того, в качестве причин названы и военно-политические события, происходящие в странах Востока: крымско-турецкая и русско-персидская война на территории Кавказа. Отсюда отмечается повышенный интерес писателей, художников, музыкантов к истории, культуре и искусству таких восточных стран, как Индия, Китай, Персия, а также Кавказ. В произведениях композиторов прослеживается художественно-образное, жанровое, мелодическое преломление этой темы. Обращается внимание на тот факт, что в отечественной музыке традиция использования персидских мотивов идет от М.И. Глинки, а из западноевропейских композиторов одним из первых, кто обратился к данной теме, был И. Штраус (сын). Проанализированы различные аспекты обращения к исследуемой теме, отдельное внимание уделено смежным видам искусств (в частности, литературе и поэзии), сделан вывод о том, что восточная тема отражает новые средства выразительности, несвойственные европейской музыке определенного периода времени.
Ключевые слова: персидские темы, русская музыка, ориентализм, жанры вокальной и инструментальной музыки
Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Рахимова Д.А., Гущина Е.А., Орлова Т.С., Гаврилова Аслан В.С. «Персидская тема» в произведениях европейских композиторов XIX-XX вв. // Вестник музыкальной науки. 2024. Т. 12, № 2. С. 50-56. DOI: 10.24412/2308-1031-2024-2-50-56.
"PERSIAN THEME" IN THE WORKS OF EUROPEAN COMPOSERS OF THE 19th - 20th CENTURIES
D.A. Rakhimova1, E.A. Gushchina1, T.S. Orlova1, V.S. Gavrilova Asian1
1 P.A. Serebryakov Volgograd State Conservatory, Volgograd, 400066, Russian Federation
Abstract. This article deals with the implementation of the "Persian theme" in Russian and Western European art culture during the 19th - 20th centuries. The reasons for the appeal of creative personalities to this country are revealed, the traditions of using Persian motifs are indicated. In particular, it is said that this process was influenced by the aesthetic principles of romanticism, consisting in a special interest in national and foreign themes and plots. In addition, the military-political events taking place in the countries of the East are also named as reasons: the Crimean-Turkish and Russian-Persian wars in the Caucasus. Hence, there is an increased interest of writers, artists, musicians in the history, culture and art of such eastern countries as India, China, Persia, as well as the Caucasus. In the works of composers, an artistic-figurative, genre, melodic refraction of this theme is traced. The article draws attention to the fact that in Russian music the tradition of using Persian motifs comes from
M.I. Glinka, and from Western European composers one of the first to address this topic was I. Strauss (son). The authors of the article analyzed various aspects of addressing the topic under study, special attention was paid to related types of arts (in particular, literature and poetry), it was concluded that the eastern theme reflects new means of expression that are not characteristic of European music for a certain period of time. Keywords: Persian themes, Russian music, orientalism, genres of vocal and instrumental music Conflict of interest. The authors declare the absence of conflict of interests.
For citation: Rakhimova, D.A., Gushchina, E.A., Orlova, T.S., Gavrilova Aslan, V.S. (2024), "«Persian theme» in the works of European composers of the 19th - 20th centuries", Journal of Musical Science, vol. 12, no. 2, pp. 50-56. DOI: 10.24412/2308-1031-2024-2-50-56.
Тема Востока в европейской культуре XIX в. занимает особое место. Причиной тому служат, с одной стороны, эстетические принципы романтизма (особый интерес к национальной и инонациональной тематике), с другой - военно-политические события в странах Востока (крымско-турецкая и русско-персидская война на территории Кавказа). Внимание писателей, художников, музыкантов привлекают как отдаленные восточные страны (Индия, Китай, Персия), так и близлежащие, например, территория Кавказа, долгое время находившаяся под влиянием Ирана и Турции.
Если кавказская тема получает отражение в отечественном музыкознании, то персидская, на наш взгляд, недостаточно разработана и имеет перспективу для научного изучения, о чем свидетельствует музыковед М.Н. Дрожжина, впервые предлагая цельную концепцию «причинно-следственных связей между событиями и артефактами, сконцентрированными вокруг <...> наличия в персидском хоре из оперы М.И. Глинки "Руслан и Людмила" подлинной восточной мелодии» (2017, с. 113). Путем исторической реконструкции многих фактов музыковед акцентирует внимание на истоках, историко-культурном контексте формирования фундамента отечественной «музыкальной персианы».
В настоящей статье постараемся раскрыть причины интереса творческих личностей к персидской теме, выявим традиции и новаторство в использовании данных мотивов.
«Персидская тема» привлекала европейских писателей на протяжении многих веков. В 472 г. до н.э. древнегреческий поэт Эсхил создал драму «Персы» о греко-персидской войне, в частности, о поражении персидского царя Ксеркса I в морском сражении с греческим флотом. В XIX в. область литературы пополняется такими произведениями, как «Персидские письма» французского писателя Шарля Монтескье (1721), сборник стихов «Западно-восточный диван» И.В. Гёте (1772), стихотворения А.С. Пушкина («Подражание Корану», «Из Гафиза», «Соловей и роза», 1829) и его современников - П.Г. Ободовского («Персидский вечер», 1826), Л.А. Якубовича («Иран», 1831) и т.д.
Интерес вызывают переводы восточных произведений, которые вначале сделали западные авторы, а затем на их основе появляются переводы в России. Так, в период с 1704 по 1717 г. выходят в свет французский перевод сказок «Тысяча и одна ночь» А. Галлана, а позже - русский перевод А. Филатьева (1771), который лег в основу симфонической сюиты «Шехе-разада» Н.А. Римского-Корсакова (1888), и прямой перевод с арабского восточной сказки «Антар» О.И. Сеньковского (1833) стал основой одноименной симфонии Н.А. Римского-Корсакова (1868).
Аналогичным образом зазвучал на русском языке вокальный цикл «Персидские песни», ор. 34 А.Г. Рубинштейна (1854) на стихи азербайджанского поэта Мирзы шафи Вазеха в переводе на немецкий язык Ф. Боденштедта, а с немецкого
на русский перевод сделан П.И. Чайковским (такая сложная система перевода стихотворного текста избрана А.Г. Рубинштейном).
В отечественной музыке традиция использования персидских мотивов идет от М.И. Глинки. Это, прежде всего, знаменитый «Персидский хор» из оперы «Руслан и Людмила». Эстафету «персидской» темы подхватили М.П. Мусоргский, А.А. Спен-диаров, А.Г. Рубинштейн. Так, Мусоргский включает «Танец персидок» в оперу «Хованщина» (1876), а Спендиаров вводит «Персидский марш» в оперу «Алмаст» (1916) с использованием мелодий персидских мугамов (тем самым представляя ранний образец симфонизации му-гама). Напомним о том, что композитор не успевает завершить оперу (дописывает ее М.О. Штейнберг). Из западноевропейских композиторов назовем «Персидский марш» (1864) И. Штрауса (сына) с использованием подлинного персидского мотива; симфонию польского композитора К. Шимановского - симфония (симфония-кантата для хора и тенора) № 3 «Песнь о ночи» ор. 27 на текст из Второго Дивана персидского поэта Джелал-эд-Дина Руми (1916).
С чем связан интерес художников к персидской теме в XIX в.? Здесь можно обратить внимание и на политическую жизнь страны - освобождение Кавказа от турецкого и иранского притеснения, присоединение южных и восточных приграничных регионов к России, и на организацию дипломатических связей, в частности с Ираном (Персией). Можно вспомнить о дипломатической деятельности А.С. Грибоедова в Тегеране (1828), целью которой было установление тесных русско-персидских отношений. Позже отец композитора А.Н. Скрябина, изучавший восточные языки, проводил дипломатическую деятельность в Турции (1910-1911), а Г.В. Чичерин (автор книги
о В.А. Моцарте) как народный комиссар иностранных дел России советского периода с 1921 по 1927 г. неоднократно заключал дипломатические договора с Турцией, Ираном, Афганистаном. Диалог Россия - Восток способствовал в свою очередь экономическим и культурным связям. В Европу хлынул поток восточных экзотических товаров - персидские ковры, украшения. Архитектурные проекты, садово-парковые орнаменты, интерьеры усадеб и дворцов старались создавать или украшать в восточном стиле.
Известны факты изучения восточных языков, в том числе и персидского, не только на открывшемся факультете востоковедения в Санкт-Петербурге (1854), но и в других учебных заведениях. Свидетельством тому служит период учебы М.И. Глинки в Благородном пансионе (1817-1822). Из воспоминаний композитора известно, что наряду с европейскими языками, он изучал и персидский. Преподавателем персидского языка был Мирза Джафар Топчибашев, который также работал в Петербургском университете (Глинка М., 1988, с. 153). О некоторых восточных чертах в мышлении композитора свидетельствуют отдельные моменты из жизни музыканта. В письме М.И. Глинки к другу В.П. Энгельгарду (в шутливой форме) можно встретить такое выражение, как «...да хранит Аллах моего тезку от неудач в жизни» (цит. по: (Асафьев Б., 1952, с. 107)). Вместо фразы «да хранит тебя Бог», фраза «да хранит тебя Аллах», хотя и в шутливой форме, говорит о типовом восточном обороте в разговорной речи композитора.
Восточная тема отражает, как правило, новые средства выразительности, необычные для европейской музыки определенного периода времени. Напомним такие известные примеры, как первое применение дважды гармонического мажора в русской музыке - в «Лезгинке»
из оперы «Руслан и Людмила» Глинки, а также мелодический мажор, мелодический мажор с низкой второй ступенью, характерные аккорды мажоро-минорной системы и мн. др.
Музыкальный слух композитора обращает внимание на характерные интонации восточных мотивов и отбирает наиболее типичные из них и близкие к родной культуре. Свидетельством этому может являться известная восточная мелодия, использованная М.И. Глинкой в опере «Руслан и Людмила» («Персидский хор»). Из биографических материалов композитора известно, что она была записана от секретаря персидского посла Хосрев-Мирзы, внука персидского шаха, который прибыл в Санкт-Петербург осенью 1829 г. для принесения «извинений» русскому правительству (а именно Николаю I. - Д.Р., Е.Г., Т.О., В. Г.А.) по поводу убийства в Тегеране русского посла А.С. Грибоедова (Глинка М., 1988, с. 37).
Однако национальная принадлежность этого мотива оспаривается. Грузинский композитор и фольклорист Д.И. Аракишвили в статье «Восточные напевы в произведениях русских композиторов» пишет: «Великий художник, заложивший фундамент русской художественной музыки, коснулся своей гениальной кистью и восточных напевов, дав образцы, которые послужили путеводной нитью для композиторов дальнейших поколений» (цит. по: (Бегиджанов А., 1953, с. 7)). По мнению автора, «Персидский хор» из третьего действия оперы «Руслан и Людмила» «Ложится в поле мрак ночной» - не персидский, а Хосрев-Мирза, от которого Глинка записал напев, «вывез его, вероятно, не из Персии, а с Кавказа» (цит. по: (Бегиджанов А., 1953, с. 6)). В этом отношении академик Н.Я. Марр обращает внимание на теснейшее родство художественных культур народов Закавказья и, в частности, о естественном
«тяготении кавказцев к персидскому художественному творчеству» (1927, с. 10).
Некоторые разъяснения по этому поводу можно найти в статье узбекского музыковеда М.С. Ковбаса «Узбекские варианты восточной мелодии "Персидского хора" М.И. Глинки» (1973, с. 196). Автор говорит о том, что существует немало примеров на совпадение тем, сюжетов, литературных и музыкальных образов. Как известно, в музыкальной культуре разных народов можно найти немало мелодий, отдельных попевок, порою целых музыкальных фраз, полностью совпадающих или похожих.
Одним из подобных примеров и является восточная мелодия, использованная в «Персидском хоре» оперы «Руслан и Людмила» Глинки, где встречается почти полностью совпадающий восточный мотив, бытующий на Кавказе, в Средней Азии и Иране. Объяснить это только взаимовлиянием культур, думается, не всегда возможно, хотя этот фактор играет большую роль. Здесь могут иметь значение еще и сходные условия существования, строй мышления и общие исторические судьбы тех или иных народов.
Данную позицию поддерживают и узбекские музыковеды Ф.М. Караматов, Т.С. Вызго, и отечественные - В.С. Виноградов, С.М. Векслер, М.Н. Дрожжина, которые в своих работах дают интересные сведения о бытовании мелодии в Среднеазиатском регионе и приводят примеры, подтверждающие не только ее узбекское происхождение, но и множество среднеазиатских вариантов этого напева, а В.С. Виноградов указывает на наличие данного напева и в музыкальной культуре Молдавии (1948, с. 57).
Исследователи берут за основу материалы музыканта-этнографа А.Ф. Эйхгорна (1844-1909), который, в частности, приводит 12 (двенадцать) вариантов мелодии «Персидского хора» М.И. Глинки, звучав-
ших в городах Бухары, Коканда, Ташкента, Хивы. Везде она называлась по-разному: в Бухаре - «Бухарский марш» или «Персидский марш», в Коканде - «Кокандский марш», в горных районах Таджикистана -«Бадахшанский марш». Такое название, как «Искандер-хан марш» (в переводе марш Александра Македонского) давало повод А.Ф. Эйхгорну отнести мелодию ко времени походов войск Александра Македонского на Среднюю Азию.
Следовательно, музыкальный слух Глинки не мог не обратить внимания на общевосточный колорит данного мотива популярного во многих странах Востока: это квинтовый диапазон минорного лада мелодии, нисходящие звенья секвенции, прихотливая ритмика и т.д. Многие композиторы России подхватили типичные интонации этой восточной темы и использовали в своих произведениях. К их числу можно отнести мелодию из главной партии фортепианной фантазии «Тамара» М.А. Балакирева, фрагмент из ариозо Звездочета в опере «Золотой петушок» Н.А. Римского-Корсакова, мажорный вариант подобного мотива звучит в оркестровом сопровождении хора «Ноченька» в опере «Демон» А.Г. Рубинштейна, в медленной части Второго фортепианного концерта С.В. Рахманинова и во многих других произведениях. К этому списку причислим и оркестровый «Персидский марш» И. Штрауса.
В конце XIX в. «Персидский марш», ор. 289 (1864) И. Штрауса пользовался особой популярностью и был издан с посвящением шаху Персии. За этот музыкальный подарок (с цитатой из оперы Глинки!) Штраус был награжден высшей персидской наградой - Орденом Солнца.
«Персидский марш» Штрауса, поднесенный Наср эд-Дину-шаху, стал национальным гимном Персии. Один из изданных образцов в литографии Томсона в Тифлисе хранится в Российской нацио-
нальной библиотеке. Его титульный лист украшен позолоченной гравюрой, на которой изображен лев с мечом в лучах восходящего солнца, в обрамлении венка из дубовых и лавровых листьев. Это национальный герб Ирана.
К музыке И. Штрауса адъютант наследного принца Персии некий Мирза Риза-хан написал текст на французском языке, представляющий традиционное в таких случаях восхваление шаха. На мелодию Глинки приходятся следующие слова: «В его руках факел, откуда исходит свет. И эта страна прекрасна, и ваша звезда ее озаряет. Пусть бог хранит Персию! Пусть живет шах! Пусть живет вечно! Во имя славы Персии!» (пер. Н.А. Рыжковой) (Рыжкова Н., 2005, с. 178). По справедливому мнению Н.А. Рыжковой, символично, что Михаил Иванович Глинка, своими двумя хорами такими, как финальный хор «Славься» в опере «Иван Сусанин» и «Персидский хор», ставший основой произведения И. Штрауса, «невольно оказался причастен к созданию национальных гимнов двух государств - Персии в XIX веке и России XX века» (Рыжкова Н., 2005, с. 178).
В ХХ в. интерес к персоязычной литературе не ослабевает и проявляется в поэтических произведениях Н.С. Гумилёва -в трехактной сказке «Дитя Аллаха» (1916) и стихотворениях, вошедших в сборник «Огненный столп» (1921); у С.А. Есенина -в известном поэтическом цикле «Персидские мотивы» (1924-1925). В музыкальной культуре эту линию продолжил польский композитор К. Шимановский. В отечественной музыке ХХ в. назовем «Персидские песни» для голоса и камерного ансамбля на стихи Омара Хайяма (ор. 15, 1925) М.О. Штейнберга, вокальный цикл «Есениана» Л.В. Богоявленской с романсами из есенинских «Персидских мотивов» - «Шагане, ты моя, Шагане» и «В садах Персии» (2002).
Таким образом, персидские мотивы встречаем в разных жанрах - вначале в театральной и оркестровой, затем камерно-вокальной и камерно-инструментальной музыке.
Следует отметить, что образы, связанные с персидскими мотивами, в основном - женские, в частности - чарующие красотой наложницы. Это наблюдается как в «Персидском хоре» из оперы «Руслан и Людмила» М.И. Глинки, звучащем в волшебном замке Наины, так и в «Танце персиянок» из оперы «Хованщина» М.П. Мусоргского. О женских образах
и чувствах любви повествуют вокальный цикл А.Г. Рубинштейна, а позже М.О. Штейнберга, Л.В. Богоявленской. Однако, если в XIX в. персидская тема в сюжетном плане носила воплощение массового отражения (в плясках, хорах, маршах), то на рубеже Х1Х-ХХ вв. и затем в ХХ в. - в большей степени выражение настроения героя, сделан акцент на передаче его внутреннего мира, эмоционального состояния, на индивидуализации образа.
Тема Персии вдохновила многих художников на ярчайшие образцы мирового наследия в разных областях искусства.
ЛИТЕРАТУРА
Асафьев Б.В. Избранные труды: в 5 т. М.: Изд-во АН СССР, 1952. Т. 1. 400 с.
Бегиджанов А.Г. Дмитрий Аракишвили. М.: Музыка, 1953. 176 с.
Виноградов В.С. Из кишиневских впечатлений // Советская музыка. 1948. № 7. С. 55-58.
Глинка М.И. Записки / подгот. А.С. Розанов. М.: Музыка, 1988. 217 с.
Дрожжина М.Н. У истоков персианы в русской музыке: еще раз о персидском хоре из «Руслана и Людмилы» // Идеи и идеалы. 2017. № 4. С. 113124.
Ковбас М.С. Узбекские варианты восточной мелодии «Персидского хора» М.И. Глинки // Проблемы музыкальной науки Узбекистана: сб. ст. Ташкент: Фан, 1973. С. 196-210.
Марр Н.Я. Предисловие // Гумреци. Николай Фадеевич Тигранов и музыка Востока. Л., 1927. 46 с.
Рыжкова Н.А. Музыка Глинки в жизни русского общества XIX века // Новоспасский сборник: материалы всерос. конф. «М.И. Глинка. Личность, музыка, история». Смоленск: Смолен. город. тип., 2005. Вып. 1. С. 174-184.
REFERENCES
Asaf'ev, B.V. (1952), Izbrannye trudy: v51. [Selected works: in 5 vols.], Vol. 1, Izd-vo AN SSSR, Moscow, 400 p. (in Russ.)
Begidzhanov, A.G. (1953), Dmitrii Arakishvili [Dmitry Arakishvili], Muzyka, Moscow, 176 p. (in Russ.)
Drozhzhina, M.N. (2017), "At the Origins of Persiana in Russian music: once again about the Persian Choir from «Ruslan and Lyudmila»", Idei i idealy [Ideas and ideals], no. 4, pp. 113-124. (in Russ.)
Glinka, M.I. (1988), Zapiski [Notes], in A.S. Ro-zanov, Muzyka, Moscow, 217 p. (in Russ.)
Kovbas, M.S. (1973), "Uzbek versions of the oriental melody of the «Persian Choir» by M.I. Glinka", Problemy muzykalnoi nauki Uzbekistana [Problems of musical science in Uzbekistan], Fan, Tashkent, pp. 196-210. (in Russ.)
Marr, N.Ya. (1927), "Preface", Gumretsi. Nikolai Fadeevich Tigranov i muzyka Vostoka [Gyumri. Nikolai Faddeevich Tigranov and the music of the East], Leningrad, 46 p. (in Russ.)
Ryzhkova, N.A. (2005), "Glinka's music in the life of Russian society of the XIX century", Novospasskii sbornik [Novospassky collection], Issue 1, Smolenskaya gorodskaya tipografiya, Smolensk, pp. 174-184. (in Russ.)
Vinogradov, V.S. (1948), "From Chisinau impressions", Sovetskaya muzyka [Soviet music], no. 7, pp. 55-58. (in Russ.)
Сведения об авторах
Рахимова Дильбар Абдурахмановна, кандидат искусствоведения, доцент Волгоградской государственной консерватории имени П.А. Серебрякова
Гущина Елена Александровна, кандидат философских наук, проректор по учебно-воспитательной работе Волгоградской государственной консерватории имени П.А. Серебрякова E-mail: gushchina@bk.ru
Орлова Татьяна Сергеевна, кандидат педагогических наук, доцент Волгоградской государственной консерватории имени П.А. Серебрякова E-mail: orloav.tanya@yandex.ru
Гаврилова Аслан Вера Сергеевна, кандидат искусствоведения, профессор Волгоградской государственной консерватории имени П.А. Серебрякова E-mail: vsg-vsg@rambler.ru
Authors Information
Dilbar A. Rakhimova, Cand. Sc. (Art Criticism), Docent at the P.A. Serebryakov Volgograd State Conservatory
Elena A. Gushchina, Cand. Sc. (Philosophy), Vice-rector for Educational Work at the P.A. Serebryakov Volgograd State Conservatory E-mail: gushchina@bk.ru
Tatyana S. Orlova, Cand. Sc. (Pedagogical Sciences), Docent at the P.A. Serebryakov Volgograd State Conservatory
E-mail: orloav.tanya@yandex.ru
Vera S. Gavrilova Aslan, Cand. Sc. (Art Criticism), Professor at the P.A. Serebryakov Volgograd State Conservatory
E-mail: vsg-vsg@rambler.ru
Поступила в редакцию 17.10.2023 После доработки 07.05.2024 Принята к публикации 15.05.2024
Received 17.10.2023 Revised 07.05.2024 Accepted for publication 15.05.2024
