CC BY
143
УДК 81’42
Т. Д. Демидова
Периферийная часть лексикона как показатель литературной манеры
писателя (на материале лирических миниатюр В. П. Деткова)
В статье рассматривается своеобразие жанра прозаической миниатюры. Определяются квантитативные характеристики миниатюр курского писателя В.П. Деткова. На основе анализа периферийной части лексикона писателя выделяются лексикосемантические группы, свидетельствующие об индивидуальных лексических предпочтениях художника-миниатюриста.
In article the originality of a genre of a prosaic miniature is considered. Quantative characteristics of miniatures of Kursk writer V.P.Detkov are defined. On the basis of the analysis of a peripheral part of a lexicon of the writer the lexico-semantic groups testifying to individual lexical preferences of the author are allocated.
Ключевые слова: миниатюра, квантитативный анализ, частотный словарь, структурные типы слов, окказионализм, имя собственное, высокочастотная лексика, низкочастотная лексика.
Key words: miniature, quantitative analysis, a frequency glossary, structural types of words, nonce word, proper name, high-frequency lexicon, low-frequency lexicon.
Термин «миниатюра» в жанровую традицию литературы пришел из живописи, где обозначал «исполненную красками небольших размеров картинку, книжную заставку, концовку. Термин происходит от слова «миниум» - название красной краски (киновари или сурика), которой старинные каллиграфы расцвечивали инициалы и отмечали рубрики в своих манускриптах» [6]. Чаще всего художники обращались к разнообразным, наиболее подходящим для данного случая, иконографическим образцам, если же необходимого сюжета не было, они использовали жизненные наблюдения. В литературе не всякое произведение небольших размеров носит имя миниатюры. В термине «малые формы» акцент делается только на одну из сторон - форму, тогда как слово миниатюра обозначает произведение в целом, причем основой создания эффекта миниатюрности является мысленно осуществляемая операция сжатия, кумуляция больших объемов в малой форме.
При дифференциации понятий необходимо разграничить лирические миниатюры и самый близкий к миниатюре жанр - стихотворения в прозе. Различие содержится в соотношении лирического и эпического компонентов. В современной филологической науке понятия «лирическое» и «эпическое» имеют несколько значений. С одной стороны, «эпическое» и «лирическое» - явления, относящиеся к одному из родов литературы. С другой - «эпическое» и «лирическое» обозначают особую идейно-
эмоциональную настроенность: «величественно спокойное, неторопливое созерцание жизни в ее сложности и многоплановости...» и «возвышенную эмоциональность» [3, с. 61]. В миниатюре корреляция лирического и эпического начал неравноценна: второй элемент ярко выражен и точечно дополнен первым; напротив, стихотворения в прозе подчиняются иным законам: здесь акцент делается на лирике, а эпос порой сводится к нулю. В миниатюре, как и в эпосе, катализатором рефлексии служит какое-либо событие внешнего мира. Как и в лирике, субъект речи часто не представлен пластично, зримо, однако, читателю удается создать некий образ по авторским штриховым характеристикам. Переплетение лирического и эпического начал и составляет специфику миниатюры как жанра. В целом, миниатюра вбирает в себя достижения литературы нового времени: она многосубъектна, лирический герой не всегда выражает единственную точку зрения на происходящее. Многосубъектность миниатюры и возможность «расщепления» образа автора связаны с одним из определяющих признаков жанра: напряженной диалогичностью, когда «собеседником» лирического героя становится вся мировая культура или собственное alter ego. Ритмический рисунок прозаических миниатюр весьма рельефный: встречаются тексты с явно выраженным тяготением к метризации, четкая рифмованная проза, традиционные ритмически нейтральные построения. Особенности пространственно-временной организации лирической прозаической миниатюры берут начало в лирике нового времени и одновременно связаны с одним из определяющих типов романного хронотопа, который выделяется М. М. Бахтиным: хронотопом встречи (цит.по: [3, с. 61]).
Существует еще более строгая дифференциация внутри жанра. Лирическая миниатюра - произведение малой формы, в котором чувства, переживания господствуют над рассудочным началом, однако при этом не теряется сюжетное, иногда динамичное начало. Образность, сюжетность, внешний мир, дополненный миром внутренним, специфика пространственно-временной и субъектной структур, ассоциативные связи, концентрация человеческих переживаний - вот доминанты лирических миниатюр.
В последнее время разные писатели все чаще «общаются» с читателем посредством коротких записей-миниатюр - таким образом можно скорее «настичь» бегущего, занятого работой, погруженного в быт современного читателя. Авторская позиция заключена во всем текстуальном пространстве. Мы видим основную мысль в «чистом» виде, не затемненном отражением второстепенных художественных задач. В эпоху быстросменяющихся социальных контекстов становится дорог не только день и час, а минута, мгновение. Зафиксированный автором в миниатюре момент бытия наиболее соответствует истине, правдивости изображения [10]. Появляются «Мгновения» Ю. Бондарева, «Зерна» В. Крупинина, «Лад» В. Белова, миниатюры М. М. Пришвина и «Лирические миниатюры» В. П. Деткова. Од-
нако жанр достаточно сложный в силу своей специфики: автору необходимо наполнить предельно малый объем значительным содержанием, которое концентрируется, сгущается. «Стремясь заключить в тесные рамки миниатюры модель своего мира, писатель сталкивается с неразрешимым противоречием - кризисом содержания и формы. Отдавая дань миниатюризации формы, писатель рискует свести богатство индивидуального, личностного - к общечеловеческому, внеиндивидуальному; мир образов - к системе символов, миниатюру к притче» [9].
Владимир Павлович Детков (23.06.1937 - 04.09.2009) - один из немногих писателей, который работал в этом жанре. В каком-то смысле это признание мастерства автора, его неповторимости: «Из одухотворенных раздумий и откровений состоят миниатюры В. Деткова. Их поэтическая ткань и плоть сознательно уплотнены кропотливой работой над словом, над мыслью, над трепетной сутью самой поэзии» [7, с. 4]. Сам Владимир Павлович старался следовать девизу (палиндрому по сути) «Пишу как живу», извлеченному им из дневников М. М. Пришвина. Позднее, в своей автобиографии, Детков размышлял на эту тему: «Такое отношение к писательскому труду завораживало... И мечта вызревала объемной и цельной, но только не в смысле достижения каких-то «сияющих вершин» творческих, а - на уровне травы... Как можно ближе быть к естеству природы зеленой, чтобы лучше понять природу человеческую... Чтобы слово из тебя исходило единым дыханием чувства и мысли. И если книга случится - пусть она будет живая-живая. и обращена к Другу. » [8, с. 100].
Лирические миниатюры Деткова практически невозможно пересказать своими словами - теряется очарование, создается впечатление примитивности. Концентрированный лиризм, образность, собственное философское видение репрезентированы в каждой миниатюре в виде целостной художественной картины. Сам В. П. Детков сравнивал свои миниатюры с подписями к фотографиям, где на ткань зрительного восприятия накладывается словесный рисунок. Автора интересует суть, скрываемая обыденностью. Самую тонкую характеристику работ В. Деткова дал Е. И. Носов: «Лично для меня природа миниатюр всегда загадочна. Мне кажется, пишут их люди с особым и весьма редким душевным складом, с особо острым зрением и той способностью ферментации изначального материала, к которой прибегает пчела, творя свой мир. Воистину художник-миниатюрист, подобно пчеле, внимательно заглядывая и обследуя каждый уголок нашего бытия, дотошно всматриваясь в так называемые мелочи жизни, благодаря своим философским ферментам обращает подручный <...> материал в нечто необыкновенное, заставляющее нас поразиться, задуматься или озаботиться» [7, с. 4] А в предисловии к книге В. Деткова он сравнивает пятисотстраничный роман и полстраничную миниатюру с удивительными творениями природы: с синим китом и колибри - масштаб и изящество, грандиозность и ювелирность - здесь вечная борьба противоположностей [7, с. 5].
Квантитативный анализ лирических миниатюр В. П. Деткова [5] привел к следующим результатам. Объем словаря писателя составляет 5552 единицы. Общее число словоупотреблений - 17805. Определим среднюю частотность слова, для этого используем опыт Л. Н. Засориной, представленный в «Частотном словаре русского языка» [11, с. 923].
Средняя частота выявляется путем соотношения числа всех словоупотреблений и всех лексем словника в пределах исследуемого авторского словаря:
^ — I7805 _ 3 2
* ср. 5552 3,2
Это позволяет нам провести границу между высокочастотной и низкочастотной лексикой. Очевидно, что лексемы, у которых абсолютная частота от 4 и выше, - высокочастотные, а лексемы с частотой от 1 до 3 -низкочастотные. Данное соотношение представим в виде следующей таблицы:
Квантитативный анализ словника Высокочастотная лексика Низкочастотная лексика
Кол-во лексем 700 4851
Процентное соотношение 12,6 87,4
Число словоупотреблений 11344 6461
Процентное соотношение 63,7 36,3
Языковой вкус автора, его литературные склонности, богатство языковой личности отражает именно низкочастотная лексика. Автор стремится писать в своей манере, говорить своим голосом, выражать себя и свое понимание объективной действительности [2, с. 50]. И если доминантная лексика в большей степени характеризует менталитет целого этноса, то единичная максимально индивидуализирована, специфична.
Выделим несколько моментов в характеристике единичных словоупотреблений. Во-первых, распределение лексики на группы по частям речи позволяет установить некоторые закономерности. Периферийный блок практически не содержит служебных слов, все они заняли верхние позиции частотного словаря. Незнаменательные единицы - повторяющиеся связующие звенья в речевой коммуникации, именно поэтому их количество предельно мало на периферии.
Во-вторых, при анализе было выделено 1147 существительных, 980 глаголов, 558 прилагательных, 279 наречий, 254 причастия, 210 деепричастий. Таким образом, лексика периферии предметна, процессуально
динамична и имеет определенные признаковые характеристики. Отражение социальной жизни сквозь призму языковой личности, а также жанровая форма текста (акцент на эпос, а не на лирику) порождают именно такое соотношение частей речи. Внутри выделенных объединений особый интерес представляют следующие группы.
1. Структурные типы слов. Анализ алфавитного словника лирических миниатюр В. П. Деткова выявил особенности языкового авторского вкуса, проявляющегося в выборе структурных типов лексем. Среди групп, объединенных единым словообразовательным элементом, можно выделить следующие.
Лексемы с префиксами без-/бес- (16/16), не- (11), недо- (6). Первые две приставки вносят в семантику лексемы элементы ‘отсутствия чего-либо’: безвременно, бездетный, бездымный, безжизненный, беззвучный, бескорыстный, бескрылый, бескрышный, беспросветный, бессонница, бесцветие, незамеченный, нелюбимый, ненасытный, необозримый и др.: Только как опасен он [полет. - Т.Д.] для бескрылых (Вино, 355). Особый интерес представляет префикс недо-. Недо- - это сложная приставка, указывающая на неполноту, недостаточность действия или качества, например: недо-бить, недоговорить, недоразвитый, недосказанный, недослушать: Шуршит и нашептывает милым голосом о цветах среди зимы, о сказке недосказанной (Снег, 327). Недо- также обусловлено целостным характером культуры, которая положительно оценивает материальные блага и исторические завоевания цивилизации и одновременно дистанцируется от них, относится к ним с долей пренебрежения, равнодушия или даже презрения.
Сложные и составные слова. Эта группа наиболее точно отражает вкус автора, ведь именно здесь свобода языковой игры миниатюриста достигает наивысшей точки. Сложные лексемы в миниатюрах В.П. Деткова выстраивают субъективно-абстрактную картину действия. Выбор зависит от авторских ощущений, которых может быть мало-: малознакомый, малолюдный: ...как смотрела в окно, где в разжиженной апрельской сини проплывала еще малолюдная улица (Доброе утро, 338) или много-: многоголосье, многодневный, многообразие, многоэтажье, многоэтажный: Как «летучий Голландец» проступает из пелены многоэтажное здание (Третий., 395). Некоторая группа лексем содержит числовую сему: второклассница, четырехсотметровка: Второклассница Лена глянула утром в окно и застыла в недоумении — ни неба, ни улицы (Утро туманное, 396). На пересечении вертикального и горизонтального восприятия расположен следующий круг лексем: глубокомыслие, длинноволосый, длинноклювый: И прежде чем вижу на яблоне у старого скворечника два длинноклювых силуэта, осеняет: это же скворушка для подруги своей припоминает прошлогодние песни (Прошлогодние песни, 397); степень прозрачности изображаемой действительности: ясновидный, яснопогодье:
А эти неразумы, обманутые яснопогодьем мая, гнездились на отшибе и кое-как (Ласточкино гнездо, 389); колоративные_прилагательные, передающие сложную цветовую гамму: бледно-желтый, молочно-белый, оранжево-красный, темно-бурый, темно-глянцевый: Яркий оранжевокрасный зонт сиротливо лежит под проливным дождем (Зонт и ветер, 323).
Классифицируем составные лексемы с точки зрения тематики и способа образования:
• лексемы, образованные при помощи повтора: большой-большой, пе-чальный-печальный характеризуют градационное представление о состоянии объекта: Утром увидел женщину со счастливой родинкой-серьгой на левом ухе и с такими печальными-печальными глазами, что даже не по себе стало (Белая магия, 321);
• составные лексемы, образованные на основе синонимического
сближения передают степень сближения и субъективной оценки: гад-предатель, друзья-подруги: Кровью писано оно в застенке вражьем, чтобы не ушел от возмездия гад-предатель (Встреча на рассвете, 401); визуальную, акустическую и термическую оценку: шум-грохот, пыл-жар: Тот еще до солнца с шумом-грохотом влетел во двор на новеньком «Запорожце» и рявкнул зычным сигналом, вызывая своего напарника по рыбалке (Кирпич, 379); повторяющееся изменение нахождения в пространстве: за-кружить-завертеть, спешить-торопиться: Спешили-торопились? Может быть... (На автостраде, 346); номинацию лица: летчики-
самолетчики: Теперь мы летчики-самолетчики: занимаем исходные позиции - спиной к ветру (Дождь, 349); состояние: горе-беда: От горя-беды подкосившей (Боязно, 397);
• лексемы суммарной семантики: лексемы, образованные на основе антонимичных отношений: радость-печаль: И впервые посмотрела на меня внимательно и участливо, словно я разделил ее радость-печаль (Томатный сок, 324); нумеративные слова: три-четыре, восемь-девять: Девочка лет восьми-девяти закричала испуганно и тревожно: «Мама! Мама!» (Готовность номер один, 394); слова, обозначающие погодные явления: град-дождь: Ему еще быть градом-дождем, еще сверкать в этой жизни (Вишня и град, 363); слова с акустическом элементом в семантике: петушино-собачий, искра-звук: Но сердце - самый чуткий и необычный локатор - эти короткие искры-звуки обращает в волнение завершенное («Тук-тук!», 325); слова, содержащие метафорическую или метонимическую оценку: ветвь-рука, заклепочно-этикеточный: Для меня, настороженно воспринимающего всякое нарочито джинсовое облачение, да еще такое ”фирмовое ” - вареное-пареное, заклепочно-этикеточное - признаюсь, было внове и приятно наблюдать это обыкновенное волнение влюбленности (Доброе утро, 340);
• лексемы, созданные по модели «определяемое + определяющее»:
братья-раздорники, дождь-косохлест, дождь-подстега, малышка-сестренка, мальчик-с-пальчик, сосед-мальчишка, ливень-однотучник, работа-забота, тело-пружина, фонарь-невидимка, щуренок-глупыш: Ли-вень-однотучник набежал внезапно, прямо по солнцу, отшумел крупной, веселой осыпью и пропал вдруг, умолкнув на полуслове (Однотучник, 341).
2. Окказиональные наименования. В миниатюрах В. П. Деткова присутствуют новые, авторские слова, созданные им самим по определенным русским словообразовательным моделям. Их немного, однако они точно и ёмко отражают ситуативное состояние героев, характеризуют их по определенным признакам и действиям.
• существительные: автокрикун, неделяшка, неимека, неразумека, не-умелка, сердитка: Как ни странно, кирпич оказался убедительным доводом - больше в нашем дворе автокрикун не объявлялся (Кирпич, 380);
Автор соединяет в человеке природное и техническое, создавая кон-таминированный образ.
Разломила Маша куколку, а из нее на скатерть стола выкатилась совсем махонькая неделяшка (Матрешка, 336);
Я только смотрел, как пульсирует на ее шее матовый родничок кожи и знал одно - там живет ее голос, который я очень люблю, как и всю ее до последней сердитки (Голос, 347).
• прилагательные: животогрудастый, облиственный, одуванный,
сверхтрезвый: Два-три солнечных дня - и теплым снеговалом обрушивается их одуванный пух (Тополь, 369).
• глаголы: волшебить, кришновать: Ей самой волшебить хочется (Бремя желаний, 353).
• наречия: вполсердца: Смерила сердитым взглядом с головы до ног и огрызнулась вполсердца: - Да не лезь ты в чужие дела (Когда вечер утра мудренее, 357).
Большинство из этих слов имеет прозрачную семантику и потому они понятны читателю XXI века.
3. Имена собственные. Традиционно в лингвистике личные имена трактовались как семантически пустые слова, выделяющие предмет из класса однородных. Однако современные исследователи придерживаются иной точки зрения (которой будем придерживаться и мы): онимы имеют значение, которое формируется под разноаспектным влиянием языковой и неязыковой действительности [1], причем это значение имеет комбинированную структуру, то есть план содержания слова имеет скрытый, неявный характер, который достаточно сложно определить и описать. В онимах аккумулируется информация о предмете: о месте его нахождения, о времени создания, о языке наименования, о народе, давшем ему это имя. В некоторой степени, собственные наименования активизируют в сознании читате-
154
ля класс представлений о названном предмете, состоящий из собственных знаний и сопутствующих индивидуальных авторских элементов, то есть в онимах суммируются лингвистические и экстралингвистические характеристики. Лингвистическая часть содержит в себе информацию о существовании имени в языке, его восприятии, истории и этимологии нарицательной основы. Экстралингвистическая часть включает условия существования имени в обществе, ассоциации, степень известности носителя имени. Таким образом, четкая граница между нарицательными и собственными существительными размывается.
Среди единичных словоупотреблений класс собственных наименований представлен следующими группами:
1) топонимы: Америка, Северный Кавказ;
2) ойконимы: Кобылки, Курск, Марьино, Орел, Рыльск, Целина;
3) гидронимы: Сейм, Снежица, Таруска, Тим;
4) урбанонимы: Садовая улица, Хуторской проулок, Царскосельский парк;
5) антропонимы:
• имена: Алена, Диоген, Женя, Костя, Леночка, Марья-Царевна, Олька, Сережа, Сережка, Стефан, Тайка, Чебурашка;
• отчество: Иванович;
• фамилии: Андреев, Булгаков, Бунин, Лакеев, Маяковский, Паустовский, Платонов, Пришвин, Стендаль, Толстой, Утесов, Фолкнер, Хемингуэй, Чехов, Шолохов, Шукшин, Экзюпери;
6) прагматонимы: Ямской мост, автомобиль «Москвич».
7) идеоним: Маугли;
8) зооним: дикая собака Динго.
Таким образом, представленная онимичная лексика миниатюр В.П. Деткова в некоторой степени отражает менталитет автора, позволяет дать штриховую характеристику среды, где он существовал. Несомненно, выбор гидронимов и урбанонимов обусловлен местом жительства автора, исключение составляют два наименования: реки Таруска и Снежица: А над последним перекатом Таруски отозвался ему ликующий возглас мальчишек, изловивших на спаренный спиннинг увесистого линя (Светлый день, 373); Днем в потоке, бегущем к Снежице, встретил восторженный бурун (Потеря, 326).
Две миниатюры, содержащие эти гидронимы, представляют собой небольшие зарисовки из жизни. Это впечатления Деткова, полученные им за пределами Курской области, что позволяет географически расширить ментальную картину автора. Эту же точку зрения подтверждает наличие топонимов Северный Кавказ и Целина (миниатюра «Стометровка»), где автор намекает на элемент своей биографии, что делает миниатюру более реаль-
ной: На практике, в Целине - есть такой райцентр на Северном Кавказе, - мы мерили свои первые агроверсты (Стометровка, 376).
Топоним Америка и зооним Динго встречаются в одной миниатюре «Зверинец», рисующей эпизод в зоопарке. Именно для номинации экзотической картины и выбраны данные лексемы.
Наибольший интерес представляют антропонимы, разделенные нами на три группы. Имена собственные определяют смысловую и эмоциональную заданность текста. Группа фамилий полностью заимствована автором из уже существующего в европейской культуре ономастикона, причем все фамилии писателей одной миниатюры «Книги» расположены по принципу музыкальной градации: ...Пушкин... Толстой... Платонов... Стендаль... Достоевский... Хемингуэй... Андреев... Пришвин... Фолкнер... Блок. Шолохов... Роллан... Паустовский... Экзюпери... Маяковский... Булгаков... Цвейг... Шукшин... Чехов... Бунин... Воробьев... Носов... (Книги, 398). Звуко-графическая оболочка имен и отчеств также заимствована из существующего ономастикона, однако, план содержания является индивидуальным, соответствуя созданным автором образам. При этом семантика онимов не всегда прозрачна, то есть неясна мотивировка выбора того или иного имени. С точки зрения структуры в имена с уменьшительноласкательными суффиксами -очк-, -к- (Леночка, Олька, Сережка, Тайка) автор вносит элемент субъективности, собственной оценки, что сдвигает акцент со статичного наблюдателя на активного участника.
Как видим, люди, номинированные представленными онимами, в миниатюрах Деткова чаще пассивны, то есть называют предмет в сочетании с авторскими характеристиками, реже выступают в функции непосредственного обращения к адресату (всего 2 словоупотребления): - Сережа, попроси лучше (Урок вежливости, 333); Почему не даешь ему машину, Леночка? (Урок вежливости, 333).
Таким образом, лексика периферийного блока неоднородна, содержит как общеязыковые элементы, так и окказиональные наименования. В целом первоначально выявленная многоплановость группы низкочастотных слов не позволяет говорить об особенностях мировоззрения художника-миниатюриста В. П. Деткова, однако последующее исследование всей лексики миниатюр этого автора представит наиболее полную картину.
Список литературы
1. Атанасова С. Онимы и их дериваты в составе русских и болгарских фразеологических единиц. - [Электронный ресурс]: http://www.russian.slavica.org/article1012.html
2. Гаспарян С. К. К вопросу об изучении индивидуального стиля автора // Филологические науки. - 2004. - № 4. - С. 50-57.
3. Геймбух Е. Ю. Лирические миниатюры В. Астафьева // Русский язык в школе. - 2004. - № 2. - С. 60-79.
4. Давыдков В. В облаке света // Городские известия. - 2009. - № 110. - С. 6.
5. Детков В. П. Три повести о любви. - Воронеж: Центр.-Чернозем. кн. изд-во,
1992.
6. Дынник В. Миниатюра. - [Электронный ресурс]: http://feb-web.ru/feb/slt/abc/
7. Носов Е. Слова, творящие праздник // Свет мой светлый: Миниатюры, рассказы, повесть. - М.: Современник, 1984.
8. Писатели Курского края: Библиографический справочник / сост.
А. М. Кибякова, Е. В. Мазнева, Е. Н. Чурилова. - Курск: Славянка, 2007.
9. Ташлыков С. Жанр миниатюры в творчестве А. И. Куприна. - [Электронный ресурс]: http://slovo.isu.ru/miniatura.html
10. Чойнжурова Ю. Ж. Поэтика жанра миниатюры в русской литературе Бурятии второй половины XX века. - [Электронный ресурс]: http://bankrabot.com/work/work_71968.html
11. Частотный словарь русского языка / под ред. Л. Н. Засориной. - М.: Рус. язык, 1977.
12. Эпштейн М. Недо- как понятие и культурный символ. - [Электронный ресурс]: http://www.emory.edu/INTELNET/es_nedo.html
