Перфект в древнеанглийском языке: критерии выделения

Бондарь Владимир Анатольевич

Германские языки

DOI 10.24411/2499-9679-2019-10319 УДК 811.11-112

В. А. Бондарь https://orcid.org/0000-0001-7636-0326

Перфект в древнеанглийском языке: критерии выделения

В статье рассматривается семантика древнеанглийской конструкции habban+причастие II на примерах из корпуса прозаических текстов. Основное внимание уделяется применению семантических и синтаксических критериев, направленных на разграничение между статально-результативной семантикой конструкции и перфектом. Детально рассматривается статус посессивного глагола в рамках habban+причастие II, который определяется на основании семантических особенностей употребления глагола с определенными подлежащими и дополнениями. Результаты исследования указывают на неполную десемантизацию посессивного глагола, который выступает в качестве копулы для указания связи агентивного подлежащего и объекта и/или завершенного действия. Данный статус посессивного глагола говорит в пользу статально-результативной природы конструкции habban+причастие II. Об этом же свидетельствуют результаты синтаксического анализа употребления с конструкцией различных видов дополнений. Отдельные примеры, которые проявляют перфектную семантику, трактуются как импликатуры в соответствии c принципами теории грамматикализации. Предлагается трактовать такие примеры как перфект в тех случаях, когда налицо совпадения ряда критериев. Было установлено, что контексты, в которых habban+пмричастие II можно рассматривать как перфект, превалируют в позднедревнеанглийских текстах, когда в конструкции происходили значимые семантические сдвиги.

Ключевые слова: перфект, результатив, грамматикализация, грамматическая семантика, синтаксис, посессивность, древнеанглийский язык.

Germanic languages

V. A. Bondar

The Perfect in Old English: on Identification Criteria

The paper deals with a much disputed topic of defining the grammatical status of habban+participle II in Old English and the rise of the perfect. The main focus is paid on the application of semantic and syntactic criteria aimed at teasing apart the state-resultant properties of the construction from the perfect ones. Such diagnostics as the types of subjects and objects used with habban within the construction under question are employed. This allowed for a better definition of the status of the possessive verb which is argued to function as a copula showing relations between the subject and either object or a completed action. Not all examples can succumb to a state-resultant interpretation. It was shown that such instances, though they are few, are encountered mostly in later Old English when the semantics of the construction was undergoing changes. Moreover, the application of such a syntactic criterion as the use of objects, viz. cases where no objects are found, reinforces our conclusion drawn from the use of subjects. It is argued that an overlap of several diagnostics in one context in the use of the construction can be a reliable means for identification of the perfect. Sporadic usage of the perfect in Old English is interpreted in terms of the grammaticalization theory and considered to be implicatures that are not fixed in the grammatical system of the language and that later will become conventionalized to give rise to a new category of the perfect.

Keywords: perfect, resultative, grammaticalization, grammatical semantics, syntax, possession, Old English.

Введение

Исследователи, изучающие возникновение и развитие перфекта в английском языке, занимают две противоположные позиции: одни утверждают, что уже в ранних древнеанглийских рукописях можно с уверенностью говорить о наличии перфекта с его современными семантическими характеристиками [13, 15, 12); другие полагают, что вплоть до среднеанглийского периода речь должна идти о результативно-статальном значении конструкции habban+причастие II [5, 8].

Чтобы понять, являлась ли данная конструкция в древнеанглийском уже перфектом или оставалась

еще результативом, важно определиться с критериями анализа. Выбору и применению таких критериев и посвящена данная статья. В качестве материала исследования используется выборка примеров конструкции habban (hœfdon)+причастие II из синтаксически размеченного корпуса древнеанглийской прозы (York-Toronto-Helsinki Parsed Corpus of Old English Prose - YCOE). Произведения, включенные в данный корпус, относятся к периоду с VIII по XII в. и условно подразделяются на следующие временные отрезки: O1 - до 850 г., O2 -850-950 гг., O3 - 950-1050 гг., O4 - 1050-1150 гг. Обозначения О23, О14, О24 и О34 указывают на то,

что текст был написан в более ранний период (О1, О2 и О3 соответственно), но дошел до нас в рукописи, относящейся к более позднему периоду (О3 и О4 соответственно).

Результатив и перфект: критерии разграничения

Результатив определяется как категория, указывающая на состояние, вытекающее из предшествующего действия, в то время как перфект фокусирует внимание на действии, результаты которого так или иначе важны и/или ощущаются к моменту речи [2, с. 7, 12]. Отсюда вытекает непосредственная связь результата действия с его участниками в рамках результативной конструкции, с одной стороны, и с другой, существование более широкого результата, который в рамках перфекта становится значимым не только для участников, но и для всего контекста, всей ситуации [6, p. 135].

В целом, на образование результатива существует целый ряд ограничений, которые выводятся на основании типологического материала: лексические (образование только от предельных глаголов), диатез-ные (преобладание одного из видов результатива, например, объектного), видо-временные (ограничение на образование форм будущего времени), ограничения на употребление с отрицаниями, ограничения на 1-е и 2-е л. подлежащего [2, с. 25-26].

Для определения семантики древнеанглийской конструкции также приводится ряд критериев: 1) позиционная близость посессивного и лексического глагола (причастной формы); 2) отсутствие адъективной флексии у причастия; 3) наличие примеров в нестатальных контекстах; 4) наличие примеров, в которых подлежащее не может быть посессором; 5) наличие примеров, в которых объектом, используемым в качестве дополнения, нельзя обладать; 6) наличие примеров, в которых глагол, стоящий в причастной форме не используется с прямым дополнением в винительном падеже [7, p. 342 et passim]. В данной классификации пункт 1 и 6 пересекаются и относятся к критерию порядка слов. Относительно пункта 6 следует сделать оговорку: вопрос употребления непрямого дополнения можно свести к глагольному управлению, что, в принципе, не отменяет наличие лексического значения у глагола habban. На материале древневерхненемецкого материала М. М. Гухман отмечает, что «...отсутствие согласования причастия с дополнением отнюдь не свидетельствует о том, что это причастие оторвалось от дополнения и не осознается больше как определение к нему», а вот отсутствие дополнения является важным показателем изменений, происходящих в семантике конструкции [1, с. 355]. Несомненно, древнеанглийский и древневерхненемецкий в плане морфологии и мор-

фосинтактики не были идентичными языками. Тем не менее, мы считаем, что критерии согласования дополнения с причастной формой конструкции едва ли могут являться надежным способом выделения перфекта.

Детальный анализ порядка слов с анализируемой конструкцией, представлен в работе Б. Митчелла. Главным выводом исследования является утверждение, что у конструкции не было одной фиксированной формы или одной фиксированной функции [17, p. 291]. Кроме того, формальное синтаксическое разграничение have something done и have done something, то есть перфектной и результативной форм, возникает только лишь в раннено-воанглийский период [21, p. 2190].

В данной работе мы сосредоточимся на анализе и применении формальных критериев для определения степени десемантизированности посессивного глагола (пункты 4 и 5 критериев Денисона). Для этого мы рассмотрим детально типы подлежащих в соответствии со шкалой одушевленности Хоппера-Трауготт, а также виды дополнений, используемых с конструкцией. Полученные данные позволят определить статус посессивного глагола в рамках конструкции и сделать вывод относительно ее семантики.

Подлежащие и дополнения: шкала одушевленности

Согласно П. Хопперу и Э. Трауготт иерархия одушевленности, выраженная существительными, выглядит следующим образом:

одушевленное (человек) > одушевленное > неодушевленное > абстрактное [11, p. 165].

Данная шкала идеально подходит для определения статуса посессивного глагола. Предполагается, что типичная результативная конструкция не допускает использования неодушевленных существительных в качестве подлежащих, а в некоторых языках, например, болгарском, ограничивается подлежащими, выраженными исключительно одушевленными существительными (человек) [9, p. 84-87]. Рассмотрим, каким образом обстоят дела с данным критерием на примере наших данных.

Как видно из графика 1, на протяжении всего периода конструкция практически последовательно без каких-либо серьезных изменений употребляется с подлежащими, выраженными одушевленными (человек) существительными: количество таких примеров не падает ниже 96 % за исключением периода О24 с 91,6 %. Одушевленные (не человек) ограничены минимальным количеством примеров в рамках всего периода и не превышают 0,5 % - по одному примеру в О2 и О3 и два примера в период О14.

График 1

Типы существительных подлежащих с habban+причастие II

%

10.0

% 100.0

Использование существительных, обозначающих разных животных, в качестве подлежащих не вызывает трудностей в трактовке посессивных отношений в рамках конструкции. В древнеанглийском фиксируются случаи употребления посессивного глагола habban с существительными, обозначающими животных:

(1) Swelce snoda hœfde pœt deor, seono-wealt hea-fod swelce mona...Такое одеяние на голове было у этого зверя, круглая голова, как луна. [18, p. 242]

Несомненно, что в таком случае ничто не мешает воспринимать habban, как глагол, указывающий на нахождение у животного определенных предметов, качеств или отношения к другим предметам, что мы и наблюдаем в наших примерах:

(2) [^LS [Edmund]:154.7051-7052] &a lœg se grœga wulfpe bewiste pœt heafod, and mid his twam fotum hœfde pœt heafod beclypped... - Там лежал серый волк, который сторожил голову и двумя своими лапами держал в объятьях эту голову. (досл. имел эту голову обнятой) [20].

В лапах волка был предмет, который на тот момент находился в его владении, то есть habban здесь выражает отчуждаемую принадлежность. О неотчуждаемой принадлежности качества, то есть о врожденной черте, которой обладает определенный класс животных, говорится в следующем примере:

(3) [CP:46.349.24.2366] .donne he on ges-ceadwislicum ingedonce forliesd dœt da dumban nietenu gehealden habbail on hiera gecynde. -.когда он в разумном мышлении теряет то, чем глупый скот владеет по природе (досл. имеет хранимой по своей природе) [20].

Более того, в примере с существительным, обозначающим насекомое, а именно, пауки, не исполь-

зуется прямое дополнение, выраженное существительным:

(4) [ScraggVerc_15]: 17.1864] & ^a weofodu beod to ^an swide forlffitene ^ffi da attorcoppan habbail innan awefene. - и были алтари неимоверно запущены, так что внутри пауки соткали паутину (досл. у пауков было соткано) [20].

В данном примере innan 'внутри' следует трактовать как семантико-синтаксическую отсылку к существительному weofodu 'алтари', которые и были все в паутине.

Неоднозначным для нашей трактовки как ре-зультатива является пример употребления конструкции с подлежащим cancer 'краб':

(5) [VSal 1 [Cross]:9.1.65] hym ^a of ^am andwly-tan nyder afeoll se cancer, ^e hyne ffir swyde amyrred h^fde... - из его лица тогда вниз упал краб, который ранее сильно его испортил. [20]

Данный контекст, в котором конструкцию можно трактовать как перфект, фиксируется в рукописи, датируемой третьей четвертью XI в.

Дальнейший анализ графика 1 показывает номинальное увеличение неодушевленных и абстрактных понятий (с 0,7 % и 2,7 % соответственно до 4,2 %). Однако это изменение едва ли способно служить доказательством развития перфекта. Во-первых, увеличение количества таких примеров в рукописях XI в. и X-XI вв. не наблюдается: наоборот, мы видим снижение примеров с 0,7 % и 2,7 % в период О2 до 0,6 % и 0,9 % в период О3. Резкое увеличение прослеживается в период О24 до 4,2 %, что связано с резким уменьшением общего количества одушевленных существительных в рамках данной конструкции - 44 примера, в то время как на неодушевленные существительные и абстракт-

ные понятия приходится по 2 примера. В период О14 на данные типы подлежащих приходится по 5 примеров, что составляет 1,2 % от общего числа существительных. Во-вторых, неодушевленные существительные употреблены в тех контекстах, где описывается расположение определенных предметов:

(6) [Bo:18.42.4.759] Do nu of dam feordan drele an frinum mode eall frret seo sa his ofseten h^fd, & eal fra sceard fre hio him on genumen h^fd, & eall frret his fennas & moras genumen habbad... - возьми теперь из четвертой части, в своем уме, все, что сие море от него имеет скрытым и все осколки, которые оно имеет от него взятыми и все, что топи и болота от него отнятыми имеют. [20].

Такая интерпретация возможна на основании того, что посессивный глагол не полностью десе-мантизирован и выражает так называемое неодушевленное обладание (inanimate possession), например, My study has three windows 'В моем кабинете есть три окна' (досл. Мой кабинет имеет три окна) (цитируется по [10, p. 34, 87 et passim]). Посессивный глагол имел достаточно развитую сферу употребления уже в древнеанглийском языке и допускал коллокации, в которых выражалось неодушевленное обладание:

(7) Bret gear Ижф twelf niwe monan - Год имеет двенадцать новых месяцев [4].

Отсюда вытекает возможность интерпретировать посессивные отношения между неодушевленным существительным-подлежащим и существительным-дополнением, которые выражают местонахождение объекта:

(8) [HomS [BlHom_7]:95.218.1236] & awecceafr ealle fra lichoman of deafre, freah fre hie шг eorpe bewrigen h^fde - и пробудятся все тела после смерти, хотя земля их ранее хранила спрятанными [20].

Тем не менее, в поздних текстах, мы находим примеры неодушевленных существительных, которые едва ли поддаются такой интерпретации.

(9) [Plummer]:1070.58.2629] & dydan Cristes freudom in frffire cyrce. frret шг h^fde standen fulle seofeniht forutan relces cynnes riht. - и провели службу Христу в той церкви, которая ранее простояла целых семь ночей без подобного рода ритуалов [20].

Данный пример показателен, так как в нем присутствует целый ряд критериев, которые с большей вероятностью могут свидетельствовать о том, что перед нами перфект: неодушевленное существительное, дуративный глагол (standan), отсутствие у глагола перфективирующей приставки ge-. И в данном случае немаловажным является тот факт, что рукопись текста Англо-саксонской хроники, в котором фиксируется данный пример, относится к периоду О34, а в YCOE

датируется серединой XII в., то есть опять же к концу древнеанглийского периода.

И, наконец, употребление абстрактных существительных в качестве подлежащих с конструкцией habban+причастие II также не может служить прямым доказательством ее перфектной семантики.

Как и с вышеперечисленными существительными, абстрактные понятия в древнеанглийских текстах используются с посессивным глаголом для выражения посессивных отношений:

(10) [^LS [Memory_of_Saints] :341.3510] Se heofonlica wisdom cwœô, frœt frœt yrre hœfô wununge on ôœs dysegan bosme... - эта небесная мудрость сказала, что гнев обитает (досл. имеет жилище) в груди глупца. [4].

Каковы особенности использования абстрактных понятий в качестве подлежащих с анализируемой конструкцией? Во-первых, в раннем периоде О2, который по большинству представлен переводными текстами канцелярии короля Альфреда, абстрактные существительные часто используются в тексте перевода Боэция «Утешение философией» как персонификация определенных понятий, с которыми автор беседует как с людьми. В частности, мы встречаем следующие существительные: wisdom 'мудрость', gesceadwisnes 'разум', tweo 'сомнение' и т. д., которые выполняют все те же самые действия, что и человек:

(11) [BoHead:22.27] Hu se Wisdom & seo Gesceadwisnes hœfdon frœt Mod aret œgfrer ge mid smealicre sprœce ge mid wynsuman sange. - Как мудрость и разум утешили дух проникновенной речью и приятным пением [20].

Вторая категория абстрактных существительных включает понятия, так или иначе связанные с Богом и его проявлениями. Такие существительные также наделяются агентивностью и волитивностью для выражения божественной силы. Так, пример о чудодейственной силе веры показывает не просто веру во что-то (и тогда мы были бы вправе говорить о низкой агентивности существительного и перфектной семантике конструкции), но является проявлением Бога:

(12) [^CHom I, 10:258.19.1823] pin geleafa hœfd fre gehœled. - твоя вера тебя вылечила (досл. имеет тебя вылеченными) [20]

Таким же образом о мощи и важности явлений, выраженных в абстрактных религиозных понятиях, говорится в контекстах, где мы встречаем следующие слова и словосочетания: sio godcunde foreti-ohhung 'божественное предопределение' (период О2), din wyrd 'твоя судьба, доля' (период О23), Godes œlmihtiges mycelnys 'величие Господа всемогущего', heofonan rices myrhde 'радость небесного царства' (период О3), halgœn mœgene 'святая сила' (период О14), frœs godan weres wundor 'чудо того божьего человека' и seo ece beorhtnes frœs heofonli-

can wuldres 'извечный блеск небесной славы' (период О24).

С дополнениями, находящимися в посессивных отношениях в рамках конструкции habban+причастие II, дело обстоит таким же образом, как и с подлежащими. В целом, в древнеанглийском habban встречается в контекстах, где указывается не на непосредственное владение, но на субъектно-объектные отношения, связь субъекта и его причастность к данному предмету:

(13) Twa mila hœfde Martinus fram his mynstre to turonian byrig ^œr se bisceopstol wœs. Две мили было от монастыря Мартина до города Турин, где располагалась резиденция епископа. (досл. Мартин имел две мили) (^LS [Martin]:1198.6764) [4].

Отсюда возможность рассматривать субъектно-объектные отношения через посессивный глагол в рамках результативной конструкции:

(14) [Bede 4:26.352.17.3549] &a heo ^a hœfdon heora siâfœt geferedne, ^a hwurfon heo eft to ham. -Когда они проехали свой путь, тогда повернули они домой [20].

Речь идет не столько о прямом обладании или владении «дорогой, путем», но, как и в предыдущем примере подразумевается количественный отрезок пути, который у путников был пройден.

Наконец, рассмотрим критерий использования местоименных подлежащих с данной конструкцией в двух периодах: О2 и О3. В период О2 на анафорические местоимения приходится в повествовании 171, местоимения 1 л. ед. и мн. ч. - 20 и 7 местоимений 2 л. ед. и мн. ч., в диалогах - 37 местоимений 1 л. ед., мн. и дв. ч., 38 местоимений 2 л. ед. и мн. ч. и 13 анафорических местоимений. В период О3 в повествовании анафорических местоимений 85, местоимений 1 л. ед. и мн. ч. 52 и 16 местоимений 2 л. ед. и мн. ч., в диалогах - 13 анафорических местоимений, 28 местоимений 1 л. ед. и мн. ч. и 24 местоимений 2 л. ед. и мн. ч. В целом, в период О2 использование анафорических местоимений с конструкцией зафиксировано в 41 % случаев, остальных местоимений - 23 %. В период О3 данное соотношение меняется: 29 % приходится на анафори-ки и 36 % на все стальные местоимения. Как видим, в плане употребления местоименных подлежащих очевидна тенденция к изменению, хотя около половины местоимений на раннем этапе (XI в.) и треть в X-XI вв. говорят в пользу результативной трактовки.

Семантика и статус глагола habban

Исходя из того, что было представлено в предыдущем разделе, можно сделать основной вывод: посессивный глагол в рамках конструкции habban+причастие II во многих случаях представляет собой своего рода копулу, выражающей причастность субъекта к завершенности выполненного над объектом действия. Такой статус посессивного

глагола позволяет интерпретировать конструкцию как результатив.

Habban в древнеанглийском имел широкий кол-локационный потенциал. Из множества коллокаций с habban, многие употребляются также в рамках конструкции habban+причастие II: in mod habban -ece in mode ic hefde "извечно было у меня на уме " (Mercian) Vespasian Psalter (1965) lxxvi. 5 (6) vs [Bede 5:17.452.13.4539] ^e he on his mode gelufad hœfde "что у него на уме было взлелеяно"; для выражения семейных отношений: West Saxon Gospels: Matt. (Corpus Cambr.) iii. 9 We habbaô abraham us to fœder "Авраам нам отец" (досл. Мы имеем Авраама нам в отцы) vs [Bede 3:5.168.4.1620] Hœfde he his dohtor him to wife beweddad. "Дочь его была ему женой" (досл. Имел дочь свою себе в жены отданной) [19]. При этом нет необходимости приписывать динамичный характер глаголу habban в ряде примеров, в частности, с выражением семейных отношений, как это делается в [13, p. 3]: перед нами указание на положение вещей, отношение между субъектом, который находился в определенных связях с объектом.

Каким образом результативная конструкция habban+причастие II использовалась с глаголами, указывающими на отсутствие и потерю предмета? Именно в нашей трактовке семантики глагола hab-ban такое становится возможным, поскольку наряду с примерами, где посессивный глагол сохраняет значение обладания, он используется как копула для обозначения связи и принадлежности или отношения субъекта к событию и результатам действия. В современном английском есть примеры, где результатив используется с такими глаголами: they have their things stolen or lost "у них вещи украдены или потеряны", He had the key hidden just in time to prevent Henry from seeing it "У него был ключ спрятан вовремя, как раз чтобы не дать Генри его увидеть" [3, p. 117]. При чем даже в современном английском в рамках результатива не всегда субъект и выполненное действия являются разными:

(15).nor sheep can afford to expend a greater amount of energy in the pursuit and acquisition of our food than we are going to get from the food once we have it consumed. - и овцы не могут позволить себе затрачивать большее количество энергии в поисках и поглощении еды, чем мы будем извлекать ее из еды, как только мы ее (еду) потребим (долс. имеем ее потребленной).

Синтаксические характеристики конструкции

Принимая во внимание, что habban в анализируемой конструкции можно трактовать как копулу, выражающую отношение между субъектом и объектом, рассмотрим, какими синтаксическими характеристиками обладает habban+причастие II, в

частности, какие типы дополнении встречаются в рамках данноИ конструкции. Для анализа мы возьмем несколько текстов из периода О2 (IX в.) и периода О3 (XI в.), в которых выделяются следующие виды дополнении: прямое или косвенное, двойное

Дистрибуция дополнений с habban+причастие I

(прямое и косвенное), сентенциальное (дополнение выражено придаточным предложение с референци-альным союзом) и, наконец, отсутствие дополнения.

Таблица 1

Произведение Общее количество 0 Дополнение Двойное дополнение Прямое или косвенное дополнение Сентенциальное дополнение

ТЕКСТЫ IX ВЕКА

«Церковная исто- 38 4 (10,5 %) 9 (23,7 %) 17 (44,7 %) 8 (21,1 %)

рия народа

англов»

«Утешение философией» 187 2 (1,06 %) 25 (13,4 %) 130 (69,5 %) 30 (16,04 %)

«Пастырское по- 83 5 (6 %) 7 (8,4 %) 61 (73,5 %) 10 (12,1 %)

печение»

«Мировая исто- 139 3 (2,2 %) 32 (23 %) 76 (54,7 %) 28 (20,1 %)

рия»

ТЕКСТЫ XI ВЕКА

Гомилии Эльфрика и Жития свя- 90 7 (7,8 %) 16 (17,8 %) 42 (46,7 %) 25 (27,7 %)

тых

Католические 94 8 (8,5 %) 18 (19,2 %) 44 (46,8 %) 24 (25,5 %)

гомилии I и II

Эльфрика

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Семикнижие 58 14 (24,1 %) 7 (12,1 %) 27 (46,6 %) 10 (17,2 %)

Таблица 1 наглядно демонстрирует, что доминирующим типом дополнений, используемых с конструкцией, являются прямые или косвенные дополнения (косвенные в количественном отношении представлены в незначительном количестве и связаны с глагольным управлением). Это вполне ожидаемо, так как в большинстве случаев, как было показано выше, конструкцию следует рассматривать как результатив, который указывает на то, что субъект обладает либо самим объектом либо связан с ним через отношение принадлежности. При этом в текстах XI в. наблюдается тенденция к незначительному снижению частотности употребления прямых дополнений. В основном увеличение происходит за счет примеров с сентенциальным дополнением, которые также можно трактовать как транзитивные [ср., например, 14, p. 120]:

(16) [Bede 5:21.476.24.4784] Ond he wolde & gedemed hœfde pœtte Ceolwulf œfter him cyning wœre... - И он хотел и приказал, чтобы Кеолвульф после него стал королем. [20].

Если, как мы показали, habban обладает функцией копулы, статально-результативная интерпретация становится возможной и для дитранзитивных глаголов, таких как глагол 'давать' - субъект находится в отношении сопричастности к ситуации, в которой объект отдан кому-либо:

(17) [^LS [Thomas]: 166.7647] &a cwœd Thomas him to, Crist min Drihten hœfd micel geti^od frurh his mildheortnysse eow... - Тогда сказал Фома ему: Перфект в древнеанглийском языке: критерии выделения

«Христос, мой Господь, даровал вам многое через свое милосердие». [20].

Ну и наконец, главной синтаксической характеристикой, которая может свидетельствовать в пользу перфектной трактовки конструкции является отсутствие дополнения. Из таблицы 1 мы видим, что в текстах периода О2 таких примеров незначительное количество. Ситуация меняется, хотя и не кардинально, в текстах XI в., в которых подобного рода случаи достигают четверти от общего числа дополнений. Следует отметить, что в ранних текстах, в частности, в «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного четыре примера включают глаголы findan 'решать, постановлять', sprecan 'говорить', gewifian 'жениться', don 'делать', из которых два являются глаголами говорения и ментальной деятельности. Количество безобъектных примеров в текстах Эльфрика увеличивается именно за счет глаголов говорения и ментальной деятельности: secgan 'говорить', gehyran 'слышать', gemyntan 'иметь ввиду, помыслить', ge-cwepan 'говорить', ge-tipian 'разрешать'. К ним примыкают такие глаголы, которые, как мы полагаем, близки по семантике к глаголам ментальной деятельности тем, что их действие направлено на сам субъект - gesyngian 'грешить', agyltan 'грешить'. И, наконец, растет количество предельных безобъектных глаголов, которые в ранних текстах использовались с прямым дополнением: don 'делать', gefremian 'творить, совершать', settan 'уста-

навливать', gewyrcan 'делать, создавать, творить'.

Обсуждение результатов и выводы

Как было показано выше, у нас нет достаточных количественных данных, исходя из постулируемых в настоящей работе критериев выделения перфекта, чтобы утверждать, что в древнеанглийском был широко развит перфект. Попутно мы выделяли некоторые случаи, в которых в соответствии с принятыми нами критериями habban+причастие II могло бы претендовать на роль перфекта: особенно неопровержимыми выглядят те примеры, в которых сошлось несколько критериев, например, неодушевленное подлежащее, отсутствие дополнения, непредельный глагол, отсутствие приставки ge-. В количественном плане частотность таких примеров ничтожно мала. В рамках теории грамматикализации как только лексическая единица (в нашем случае часть конструкции) достигла определенной степени десемантизации, она освобождается от присущих ей до этого дискурсных контекстов и распространяется на максимальное количество других ранее невозможных контекстов [11, p. 126-130]. Если бы у нас был перфект, хотя бы только в результативном значении, то частотность его употребления в тех контекстах, которые однозначно указывают на результативный перфект, была бы гораздо выше.

Мы полагаем, что сдвиги в семантике конструкции можно объяснить в рамках гипотезы, выдвинутой Э. Бенвенистом и примененной на древнеанглийском материале К. Кэри. Суть данного подхода заключается в том, что динамичность, направленность действия на субъект, выполняемая самим субъектом, наблюдается в конструкции с глаголами ментальной деятельности (понимать, знать, видеть, слышать), а также с глаголами говорения в итеративных контекстах. Конструкцию в таких контекстах, К. Кэри называет Resultant State-Process (результативно-статальная процесссная конструкция), в которой субъект агентивен, а референциаль-ная точка (точка отсчета) посессивного глагола -субъект, направленность посессивного глагола -завершенный процесс [5, p. 150]. Такие примеры, как ^a he hœfde ongieten 'тогда он узрел', автор рассматривает как промежуточную конструкцию между объектным результативом (Resultant State-Object, 'результативно-статальная объектная') и собственно перфектом. Таким образом, возникает возможность спорадической трактовки данных примеров как перфект, причем их количество резко возрастает в позднедревнеанглийский период (XI-XII вв.).

Поскольку семантическое изменение конструкции происходит уже в ранних текстах, а количество пограничных случаев (между результативом и перфектом) увеличивается в поздних текстах, в ряде случаев семантика пограничной конструкции реин-

TÖ6

терпретируется. Отсюда спорадические примеры с глаголами говорения при отсутствии дополнения в раннем тексте перевода «Церковной истории народа англов». Естественно, что при усилении трансформационных процессов в результативно-статальной процессной конструкции к концу древнеанглийского периода, увеличивается число контекстов, в которых ряд критериев указывают на перфект. Незначительное количество случаев употребления перфекта свидетельствует о том, что перед нами импликатуры, которые еще не конвенциа-лизированы: для того, чтобы инференции играли значимую роль в процессе грамматикализации, их частотность должна быть высокой [11, p. 82]. Рост таких импликатур наблюдается на стыке поздне-древнеанглийского и раннесреднеанглийского периодов, когда и начинается конвенциализация употреблений habban+причастие II как перфекта.

Библиографический список

1. Гухман, М. М. Глагольные аналитические конструкции как особый вид сочетаний частичного и полного слова (На материале истории немецкого языка) [Текст] // Вопросы грамматического строя. - М. : Издательство Академии Наук СССР, 1955. - С. 322-361.

2. Недялков, В. П., Яхонтов, С. Е. 1983: Типология результативных конструкций (результатив, статив, пассив, перфект) [Текст] / В. П. Недялков, С. Е. Яхонтов. - Л. : Наука.

3. Acosta, D. A. 2006. <HAVE + PERFECT PARTICIPLE> in Romance and English: Synchrony and Diachrony. PhD diss., Cornell University.

4. Bosworth J., Toller T. N. Anglo-Saxon Dictionary. -Режим доступа: http://www.bosworthtoller.com/

5. Carey, K. 1994. Pragmatics, Subjectivity and the Grammaticalization of the English Perfect. PhD Dissertation. - University of California at San Diego.

6. Dahl, O. 1985. Tense and aspect systems. - Oxford : Blackwell.

7. Denison, D. 1993. English Historical Syntax: Verbal Constructions. - London: Longman.

8. Detges U., 2000. Time and truth: The grammaticalization of resultatives and perfects within a theory of sub-jectification // Studies in Language. Vol. 24, № 2. -P. 345-377.

9. Elliot, E. M. 2001. The SUM ('BE') and IMAM ('HAVE') Resultative Constructions in Macedonian and Bulgarian within a Typology of Resultative Constructions in Slavic. PhD diss. - University of Toronto.

10. Heine, B. 1997. Possession: Cognitive Sources, Forces and Grammaticalization. - Cambridge : Cambridge University Press.

11. Hopper P. J., Traugott E. C. 2003. Grammaticaliza-tion. - Cambridge : Cambridge University Press.

12. Johannsen, B. 2016. From possessive-resultative to perfect? Re-assessing the meaning of [hffibb- + past participle] constructions in Old English prose. In: Reassessing the Present Perfect. Werner, V., Seoane, E., Suarez-Gomez C. (eds.). Walter de Gruyter GmbH, Berlin/Boston. - pp. 23-41._

В. А. Бондарь

13. Kilpiö, M. 2006 How possessive is HAVE in Old English and Middle English? Observations on the uses and meanings of this verb. A handout presented at the 14th International Conference on English Historical Linguistics. Bergamo, 21-25 August 2006.

14. Larsson, I. 2009. Participles in Time. The Development of the Perfect Tense in Swedish. A Dissertation. Göteborgs Universitet. Acta Universitatis Gothoburgensis. Göteborg.

15. L^cki, A. 2010. Grammaticalisation Paths of Have in English. Series: Studies in English Medieval Language and Literature, 24, Frankfurt am Main: Peter Lang.

16. Lee, J.-H. 2004. Periphrastic Perfect Tense in English: A Historical Perspective. Dissertation. The University of Texas at Austin.

17. Mitchell, B. 1985. Old English Syntax, I-II. - Oxford : Clarendon Press.

18. Orchard, Andy (2003) Pride and Prodigies: Studies in the Monsters of the Beowulf-manuscript. - University of Toronto Press: University of Toronto Press. - Text on pp. 204-253.

19. Oxford English Dictionary Online 2018. - Oxford University Press. - Режим доступа: http://www.oed.com

20. Taylor A., Warner A. R., Pintzuk S., Beths F. 2003: The York-Toronto-Helsinki Parsed Corpus of Old English Prose (YCOE). Department of Linguistics, University of York.

21. Visser, F. Th. 1973. An Historical Syntax of the English Language. - Leiden, The Netherlands: E J . Brill.

Reference List

1. Guhman, M. M. Glagol'nye analiticheskie kon-strukcii kak osobyj vid sochetanij chastichnogo i polnogo slova (Na materiale istorii nemeckogo jazyka) = Verbal analytical constructions as a special type of combinations of a partial and full word (on the material of German history) [Tekst] // Voprosy grammaticheskogo stroja = Questions of the grammatical system - M. : Izdatel'stvo Akad-emii Nauk SSSR, 1955. - S. 322-361.

2. Nedjalkov, V P., Jahontov, S. E. 1983: Tipologija rezul'tativnyh konstrukcij (rezul'tativ, stativ, passiv, perfekt) = 1983: Typology of productive constructions (statal perfect, rack, passive, perfect) [Tekst] / V. P. Nedjalkov, S. E. Jahontov. - L. : Nauka.

3. Acosta, D. A. 2006. <HAVE + PERFECT PARTICIPLE> in Romance and English: Synchrony and Diachrony. PhD diss., Cornell University.

4. Bosworth J., Toller T. N. Anglo-Saxon Dictionary. -Режим доступа: http://www.bosworthtoller.com/

5. Carey, K. 1994. Pragmatics, Subjectivity and the Grammaticalization of the English Perfect. PhD Dissertation. - University of California at San Diego.

6. Dahl, Ö. 1985. Tense and aspect systems. - Oxford : Blackwell.

7. Denison, D. 1993. English Historical Syntax: Verbal Constructions. - London: Longman.

8. Detges U., 2000. Time and truth: The grammaticali-zation of resultatives and perfects within a theory of sub-jectification // Studies in Language. Vol. 24, № 2. -P. 345-377.

9. Elliot, E. M. 2001. The SUM ('BE') and IMAM ('HAVE') Resultative Constructions in Macedonian and Bulgarian within a Typology of Resultative Constructions in Slavic. PhD diss. - University of Toronto.

10. Heine, B. 1997. Possession: Cognitive Sources, Forces and Grammaticalization. - Cambridge : Cambridge University Press.

11. Hopper P. J., Traugott E. C. 2003. Grammaticaliza-tion. - Cambridge : Cambridge University Press.

12. Johannsen, B. 2016. From possessive-resultative to perfect? Re-assessing the meaning of [hsbb- + past participle] constructions in Old English prose. In: Reassessing the Present Perfect. Werner, V., Seoane, E., Suarez-Gomez C. (eds.). Walter de Gruyter GmbH, Berlin/Boston. - pp. 23-41.