CC BY
157
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 39 (177). Филология. Искусствоведение. Вып. 38. С. 46-48.
И. В. Денисова
ПЕРЕВОД РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ
ПЕРСОНАЖЕЙ в контексте гендерного компонента языка
(НА ПРИМЕРЕ РОМАНА В. ВУЛФ «ОРЛАНДО»)
Статья посвящена анализу перевода гендерной составляющей речевого поведения героя романа В. Вулф «Орландо». С точки зрения гендера, язык делится на «мужской» и «женский». Гендерный компонент речи способствует созданию маскулинного или фемининного образа художественных персонажей. Рассматриваются трансформации, использованные при переводе маскулинных и фемининных характеристик речи героя романа «Орландо».
Ключевые слова: гендерная дихотомия языка, художественный перевод, Вирджиния Вулф, перевод речевого поведения, маскулинный и фемининный образ, переводческие трансформации.
Художественные переводы составляют часть литературы в принимающей культуре. наряду с оригинальными произведениями [3. С. 74]. Главная задача и основная трудность художественного перевода не в воспроизведении языковых элементов чужой речи, а в том, чтобы художественно воссоздать совокупность образов подлинника. Отсюда следует, что сложность перевода текстов художественных произведений связана с «необходимостью передавать художественно-эстетические достоинства оригинала и его индивидуальноавторские особенности» [3. С. 14]. Следовательно, художественный перевод невозможен без всестороннего осмысления оригинала, умения интерпретировать игру слов, чувства языковой формы, способности передать художественный образ.
Любое оригинальное произведение воспринимается таковым носителями языка лишь в случае соблюдения всех художественных особенностей, в том числе и гендерного фактора, зачастую имеющего большее значение, чем многие другие стилистикограмматические аспекты. Особенно сложной оказывается гендерная интрига художественного произведения, в котором выстраивается многоуровневая структура гендерных отношений, инициированных автором оригинала, - создающим образы мужчин и женщин в соответствии с его или её собственными представлениями о мужественности или женственности и социальными стереотипами, канонизированными культурой, носителем которой автор является. Переводчик призван распутать эту гендерную интригу, адекватно воплощая задуманные автором оригинала
образы на языке перевода, не разрушив при этом общей структурной канвы, общего гендерного характера текста [1. С. 70].
Переводчик должен быть гендерно корректным: лексемы и даже самые небольшие сочетания вызывают в сознании человека некоторые образы, вербализуемые и невербальные, но все эти образы имеют гендерную соотнесённость или направленность. Адекватный перевод лексемы чаще всего невозможен без учёта её базового или объективного кон-нотативного поля, гендерный аспект которого может играть решающую роль при создании художественного образа [1. С. 69].
Гендерные отношения фиксируются автором в языке, накладывая отпечаток на поведение героев, в том числе и речевое. Поэтому для создания адекватного перевода необходимо понять гендерную составляющую при передаче речевого поведения персонажей. На основе проведённых исследований (статистический анализ) О. А. Бурукина говорит о том, что «гендерная дихотомия языка выражается в том, что по разнообразию предпочитаемых конструкций, способов построения предложений любой язык довольно чётко делится на “мужской” и “женский”» [1. С. 66]. Следовательно, правомерно говорить об определённых особенностях речевого стиля мужчин и женщин.
Роман Вирджинии Вулф «Орландо» (1928) является одним из самых ярких примеров проявления гендерных характеристик. При переводе речевого поведения Орландо, который сменил мужской пол на женский, важно сохранить маскулинный и фемининный образ, передаваемый и через речь героя/героини.
Результаты анализа произведения «Орландо» и его перевода, выполненного Е. Суриц, показали, что основополагающим фактором при языковой репрезентации гендера являются гендерные стереотипы.
Рассмотрим гендерный аспект речевого поведения Орландо, и с помощью каких средств Е. Суриц передала гендерную составляющую на русский язык.
Опираясь на исследования лингвистов-гендерологов (В. В. Потапов, Е. И. Горошко,
О. А. Бурукина, Д. Хомбергер) при анализе речи главного героя/героини в романе «Орландо», мы выявили, что он/она обладает качествами как мужчины, так и женщины. Обратимся к наиболее ярким примерам:
Проявления маскулинности в речи Орландо:
1) Большая, по сравнению с женской речью, тенденция к использованию экспрессивных, особенно стилистически сниженных средств, намеренное огрубление речи.
«I’ll be blasted», he said, «if I ever write another word, or try to write another word, to please Nick Greene or the Muse» [4] - Будь я проклят, - сказал Орландо, - если я напишу или попытаюсь написать ещё хоть слово в угоду Нику Грину или Музе [2. С. 86].
При помощи компенсации, носящей скорее стилистический характер, переводчица передаёт негодование героя.
2) Употребление при передаче эмоционального состояния конструкций с наименьшей эмоциональной индексацией.
For I have done with men [4] - Ибо с людьми я покончил [2. С. 79].
Е. Суриц конкретизировала глагол ‘do’, что придает фразе большую экспрессивность по сравнению с оригиналом; этому способствует и перестановка лексических единиц.
3) Утвердительные предложения, выражающие категоричность и эмоциональную сдержанность.
Bad, good, or indifferent, I’ll write, from this day forward, to please myself [4] - Хорошо ли, плохо, или непосредственно - я буду писать отныне и вовеки в угоду самому себе [2. С. 86].
Переводчица посредством нулевой трансформации в сочетании с заменой части речи («please» - «в угоду») передала решительность и неэмоциональность Орландо-мужчины.
4) Однообразие синтаксических конструкций.
There’s the hairdressing that alone will take an hour of my morning, there’s looking in the looking-glass, another hour; there’s staying and lacing; there’s washing and powdering; there’s changing from silk to lace and from lace to padu-asoy; there’s being chaste year in year out... [4] - На причёску одну утром целый час уходит. Потом в зеркало глядеться - ещё час, потом мыться, шнуроваться, переоблачаться из шелка в кружева, из кружев в гроденапль, из года в год хранить целомудрие... [2. С. 134]
Для отражения маскулинности в речи Орландо-женщины Е. Суриц применяет компенсацию: конструкцию ‘there is’ Е. Су-риц компенсирует при помощи повторяющегося слова ‘потом’ и однородных членов предложения ‘потом мыться, шнуроваться, переоблачаться’. Тем не менее, однообразие синтаксических конструкций в переводе проявляется не так ярко, как в оригинале, из-за различий в грамматическом строе языков - в оригинале этому способствует повторяющаяся шесть раз конструкция с ‘there is’. Кроме того, переводчица разбила предложение, применив трансформацию членения предложения. Е. Суриц опустила при переводе слова ‘staying’ и ‘powdering’, а также переставила единицы ‘lacing’ и ‘washing’, возможно, полагая, что слово ‘staying’ излишне и делает перевод более громоздким, а значение слова ‘powdering’ частично передаётся фразой ‘в зеркало глядеться’. Е. Суриц применила также замену части речи, использовав глаголы вместо отглагольных существительных.
Проявление фемининности в речи Орландо:
1) Более частотное употребление единиц аффектированной лексики, различного плана интенсификаторов, частиц, восклицательных предложений связано с большей эмоциональностью женской речи.
Upon my soul, what a life this is! [4] - Ну и ну! Что за жизнь! [2. С. 185]
Для сохранения экспрессивности переводчица применила трансформацию членения предложения, выделив вводную конструкцию ‘upon my soul’ в отдельное восклицательное предложение. Е. Суриц компенсировала конструкцию ‘upon my soul’ восклицанием ‘ну и ну’, тем самым удачно передавая удивление Орландо.
2) В силу повышенного эмоционального уровня у женщин и более высокая встречаемость в речи инвертированных конструкций.
More clumsy I couldn’t be [4] - Более нелепой дурищи представить себе не могу [2. С. 274].
Е. Суриц удачно компенсирует просторечие ‘more clumsy’ (правильно было бы clumsier) на разговорный вариант ‘дурищи’ и конкретизирует глагол ‘be’ - ‘представить себе’ для передачи яркой экспрессивной окраски.
I have known many men and many women, none have I understood [4] - Многих мужчин и многих женщин я знала, и никого из них я не поняла [2. С. 218].
Для сохранения эмфазы в переводе Е. Су-риц применила перестановку лексических единиц (дополнение предшествует подлежащему), а инверсию в оригинале компенсировала двойным отрицанием, которое подчёркивает фемининность речи. Предложение с бессоюзной связью заменено предложением с союзом ‘и’.
3) Частое употребление сослагательного наклонения.
And if I were dead, it would be just the same! [4] - Умри я, и всё бы осталось по-прежнему! [2. С. 2З9]
Форма сослагательного наклонения переведена глаголом в сослагательном наклонении (с частицей ‘бы’). Замена части речи (‘dead’ -‘умри’) и конкретизация глагола ‘be’ - ‘осталось’ способствуют экспрессивности предложения и передают негодование Орландо.
4) Употребление эмфатических конструкций.
Whereas, I, who am mistress of it all, am single, am mateless, am alone [4] - А я, всему этому хозяйка, только я не пристроена, одна только я одинока [2. С. 216].
Эмфаза, заключающаяся в «разделении» подлежащего и составного именного сказуемого придаточным предложением с союзным словом ‘who’ и троекратном повторении глагола-связки ‘am’, компенсируется повторением слова ‘только’ и бессоюзной связью (замена союзного типа связи бессоюзным и замена придаточного предложения главным). Е. Суриц опустила слово ‘single’, так как сема одиночества уже заложена в слове ‘alone’, а прилагательное ‘mateless’ переведено при помощи модуляции как ‘не пристроена’ - этим самым Е. Суриц избежала повторения контекстуального синонима (‘mateless’ - ‘не замужем, не имеющая пары’).
But it is I that am a wretch [4] - Какая же я противная сама! [2. С. 179]
Е. Суриц передала эмфазу, заменив сложное предложение простым и добавив слово ‘сама’ и частицу ‘же’. Модуляция при переводе слова ‘wretch’ - ‘противная’ помогает сохранить негативную коннотацию.
5) Употребление утверждений в форме вопросов.
Truthful? Generous? Spoilt? Greedy, luxurious, vicious? [4] - Честная? Щедрая? Неженка? Азартна, люблю роскошь, стервозна? [2. С. 274]
Е. Суриц использовала замену части речи и слайд для перевода прилагательного ‘spoilt’, сохранив яркую фемининную окраску. Прилагательное ‘vicious’ переводчица конкретизировала - ‘стервозна’. Данный шаг является обоснованным, так как слово ‘стервозна’ несет фемининную коннотацию и используется по отношению к женщинам.
Таким образом, для создания адекватного перевода необходимо гендерно корректно передать речь персонажей. На примере романа «Орландо» мы увидели адекватный перевод с учётом всех стилистико-грамматических аспектов. Отметим, что наиболее распространёнными трансформациями для передачи гендерных особенностей явились компенсация и различного рода грамматические замены. Это объясняется несовпадением грамматического строя языков и расхождениями в формальных семантических системах английского и русского языков. Роман В. Вулф «Орландо» отчётливо показывает, что речевое поведение главного персонажа является неотъемлемой составляющей гендерной структуры произведения.
Список литературы
1. Бурукина, О. А. Гендер в переводе : Проблема трансформации менталитета // Гендерные исследования в гуманитарных науках : современные подходы. Иваново : Юнона, 2000. С. 63-72.
2. Вулф, В. Орландо : роман / В. Вулф. СПб. : Азбука-классика, 2004. 304 с.
3. Комиссаров, В. Н. Современное пере-водоведение : учеб. пособие. М. : ЭТС, 2001. 424 с.
4. Woolf, V. Orlando. URL : http://ebooks. adelaide.edu.au/w/woolf/virginia/w91 http:// ebooks.adelaide.edu.au/w/woolf/virginia/w91 o/.
