CC BY
50
СОЦИАЛЬНЫЕ ВЫЗОВЫ РЕГИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
перестройка распределительных отношений как необходимое условие социально-экономического развития регионов россии
А. Ю. Шевяков
В статье рассмотрены проблемы неравенства и бедности в демографической динамике. Предложена кривая распределения доходов в РФ в сравнении с европейскими стандартами. Особое внимание уделено механизмам формирования и перераспределения доходов населения, от которых в настоящее время выигрывают лишь богатые слои населения, а для динамики доходов наименее обеспеченных слоев характерна тенденция снижения.
Сегодня правительство всерьез озаботилось проблемой сохранения качества человеческого потенциала; остро стоит вопрос, как побороть бедность и преодолеть демографический кризис. Кризис еще больше обострил проблемы социальной сферы. Вкладываются огромные средства, чтобы изменить ситуацию, но ожидаемых результатов это не дает.
И дело все в том, что сложившаяся ситуация обусловлена несколькими фундаментальными причинами, которые не осознаются или не принимаются во внимание правительством при осуществлении социальной политики, неэффективность которой связана прежде всего с тем, что ее основу составляют ложные парадигмы и мифы.
Во-первых, это миф о том, что по мере экономического роста будут автоматически создаваться возможности для успешного решения социальных проблем и повышения уровня жизни большинства населения и все проблемы социальной сферы лежат в ресурсной плоскости.
Так, до сих пор социальная политика в РФ строится в соответствии с либеральной точкой зрения, согласно которой в странах, осуществляющих модернизацию экономики, рост неравенства неизбежен и представляет собой временное явление. Такие страны должны делать выбор между ограничением роста неравенства и экономическим ростом. По мере экономи-
ческого роста неравенство стабилизируется, а затем снизится до масштабов, близких к масштабам неравенства в развитых странах, и бедность, обусловленная высоким неравенством, в конечном итоге будет устранена. Именно эта точка зрения была взята на вооружение нашим правительством и определяла вектор социальной политики в период реформ1.
Сегодня теоретические и практические исследования в этой области показывают ошибочность таких представлений.
Согласно данным Мирового банка, учитывающим результаты обширных статистических исследований по странам мира, критический уровень неравенства, после которого идет падение темпов экономического роста, в терминах индекса Джини следует оценивать в 40%2.
Несмотря на то что выявленная зависимость не объясняет значительной части различий между странами по масштабам неравенства и темпам экономического роста и поэтому почти не имеет предсказательной силы, статистическое подтверждение отрицательного влияния чрезмерного неравенства на экономический рост имеет очень важные политические последствия.
Еще раньше развитие теоретического моделирования неравенства привело к результату, который смутил самих теоретиков и пока остается неизвестным политикам. В динамических моделях рынка с накоплением и наследованием имущества неравенство неограниченно возрас-
1 Исследование Мирового банка показывает, что высокое неравенство (выше 0,4 для коэффициента Джини) препятствует экономическому росту и прогрессивным преобразованиям институтов [5].
2 Повышенное внимание к социальной сфере, которое в последнее время демонстрирует власть, связано, скорее, с интуитивным ощущениям опасности, а не с пониманием причин и следствий процессов, происходящих в социальной сфере.
8
СОЦИАЛЬНЫЕ ВЫЗОВЫ РЕГИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
тает, а рост неравенства, не сдерживаемый прогрессивными налогами и перераспределением доходов, приводит к существенному росту дохо -дов только богатых и обнищанию практически всего остального населения [2].
Все это, безусловно, подтверждается на практике динамикой неравенства и относительной бедности в Российской Федерации, где прогрессивное налогообложение правительством всячески отвергается.
Сегодня в России несмотря на позитивную динамику роста средних показателей денежных доходов социальная поляризация и концентрация ввиду форсированного роста самых высоких доходов не уменьшаются, а продолжают нарастать1.
Общим следствием проводимой в стране социальной политики являются острые социально-экономические диспропорции в социальной сфере, которые выражаются, в первую очередь, в избыточном экономическом неравенстве доходов и бедности населения, беспредельно высоком неравенстве в распределении собственности и сегодня в связи с кризисом могут получить дальнейшее ускоренное развитие и еще больше обострить и так уже напряженную ситуацию в социальной сфере.
В настоящее время коэффициент Джини в РФ давно превысил критический уровень Мирового банка 0,4 и приближается к отметке 0,52. В 1990 г. относительная граница бедности (ОГБ, 60% от среднедушевого дохода) пролегала между среднедушевыми доходами 3-й и 4-й децильных групп. В начале ХХ! столетия пока-
1 Из структуры доходов населения по их источникам видно, что доходы богатых подвергаются меньшей налоговой нагрузке, так как большую часть их доходов составляет не заработная плата, а другие доходы (доходы от собственности, дивиденды, и. т. п.), которые облагаются налогами по значительно более низкой ставке, чем фонд заработной платы. Таким образом, реальная дифференциация еще выше, так как в проигрыше оказываются доходы от экономически активной деятельности в противовес рентным и другим.
2 Мы сознательно не останавливаемся на подробном ана-
лизе имеющихся диспропорций, заметим только, что чрезмерные показатели неравенства доходов проецируются, в свою очередь, на доступность для населения таких важнейших услуг социальной сферы, как жилье, здравоохранение, образование и. т. д. Так, например, коэффициент доступности жилья даже в среднем по нашим нормам находится, по европейской классификации, в области «существенно недоступно» — 10 лет, а для низкодоходной группы в Москве составляет вообще запредельную величину — 80 лет. Аналогичная ситуация в здравоохранении, когда 30% населения (1-3-й децили) имеют доступ только к 2-3% современных услуг в этой сфере.
затели ОГБ приблизились к среднедушевому доходу в 6-й децильной группе и вместе с неравенством продолжают расти — и тем больше, чем выше экономический рост и богаче регион. Так, в самом богатом регионе, Москве, где уровень доходов в три раза превышает средний по стране, неравенство в 2007 г. почти в два с половиной раза превышало среднероссийское: 42 против 17 в коэффициентах дифференциации
Если говорить о перспективе, то наши прогнозные оценки показателей неравенства и относительной бедности (в правительственных документах они вообще не фигурируют) в рамках стратегии 2020 для РФ и 2025 для Москвы также показывают их дальнейший рост.
Во-вторых, связывая рост благосостояния только с экономическим ростом, правительство оценивает и подменяет достижения в социальной сфере экономическими показателями3, а ориентирами для оценки успешности социальной политики и выработки мероприятий по решению социальных проблем служат в основном среднестатистические показатели, которые не только не дают реального представления о продолжающем углубляться социально-экономическом неравенстве и бедности, о существе и глубине проблем деформации распределительных отношений, но даже и дезориентируют.
Ярким примером здесь может служить то, как понимают и измеряют сегодня у нас бедность [1]. Показатели бедности базируются на понятии прожиточного минимума (ПМ). Выбор значения прожиточного минимума достаточно субъективен, и поэтому снижение показателя бедности может говорить не о его реальном уменьшении, а о неоправданном занижении правительством величины прожиточного минимума, отставании ее корректировки из-за роста цен и. т. п. Вообще говоря, сама идеология построения этого уровня уходит своими корнями в советскую действительность, когда многие необходимые потребности население удовлетворяло через общественные фонды потребления и семья даже с низкими доходами
3 Здесь интересно отметить, что случайно или нет, но во всех планах правительства по снижению бедности фигурируют не собственно показатели бедности, а показатели увеличения МРОТ, пенсий, пособий, зарплат бюджетникам и. т. п. Заметное подтягивание этих показателей к прожиточному минимуму демонстрирует «серьезные» усилия правительства по решению проблемы бедности, в то время как влияние этих мероприятий на снижение показателей бедности, как мы уже отметили, относительно мало. Сам же показатель бедности и нормативы его снижения в планах правительства напрямую нигде не обозначены.
имела реально бесплатный доступ к услугам здравоохранения, образования и отдыха. Мы сколь угодно можем говорить о бесплатном образовании и здравоохранении, но сегодня даже за скорую помощь приходится платить. Эти и многие другие аспекты жизнедеятельности человека в прожиточном минимуме практически не представлены, и он является скорее уровнем выживания. Хотя о каком выживании можно говорить, когда в нем отсутствуют затраты на приобретение или аренду жилья.
Если же говорить о показателях относительной бедности, которые используются в странах ЕС, где в качестве ее границы выступают, как правило, 60% от медианного (среднего) уровня доходов, то численность относительно бедного населения России неуклонно продолжает расти. С точки зрения нормальной экономической логики (тем более логики социального государства) это представляется просто абсурдным и показывает, что деформация распределительных механизмов, связанная, прежде всего, с концентрацией доходов богатых, достигла такого уровня, при котором нарушается даже естественная логика снижения бедности по мере экономического роста.
Естественно, что такой подход к измерению бедности на фоне победных цифр снижения абсолютной (по ПМ) бедности не вписывается в логику настоящей социальной политики и не находит отражения в оценке как текущей, так и прогнозируемой ситуации.
Определяя уровень бедности на основе прожиточного минимума, правительство связывает снижение масштабов бедности только с повышением МРОТ, зарплаты бюджетникам, пенсий и других пособий, выделяя для этого дополнительные средства. И можно было бы оставаться сторонником такого подхода к оценке бедности и вытекающих из него «очевидных» мероприятий по ее снижению (увеличения МРОТ, пенсий, пособий, зарплат бюджетникам и. т. п.), если бы только не низкая эффективность этих мероприятий: только 12—15% выделяемых на эти цели ресурсов попадают к действительно бедным1. К тому же, как показывает детальный анализ на уровне различных доходных групп населения, даже достаточно ра-
1 Дело в том, что повышение зарплат и пенсий происходит применительно конкретной личности, а уровень бедности измеряется по отношению к домохозяйствам. А пенсионеры, бюджетники и пр. присутствуют и в богатых, и в бедных домохозяйствах, что приводит к размыванию эффекта мероприятий по повышению МРОТ, пенсий и др. по всем доходным группам.
дикальные предложения по повышению МРОТ и пенсий, которые в последнее время афишируются многими экономистами и политиками, не могут привести к заметным успехам в плане снижения бедности и уменьшения избыточного неравенства.
Однако многочисленные исследования, в том числе и международные сопоставления, свидетельствуют о том, что без активной перераспределительной государственной политики экономический рост не приводит к снижению масштабов неравенства и бедности. Так, для РФ прогнозные расчеты показывают, что проблема снижения масштабов высокого неравенства и относительной бедности без институциональных преобразований в сфере распределительных отношений не решается автоматически, даже несмотря на высокие темпы экономического роста, и будет только углубляться.
В-третьих, при подготовке социально-экономических решений задачи макроэкономической и социальной политики рассматриваются, как правило, отдельно, без четкого представления о влиянии состояния и качества социальной среды на социально-экономическое развитие страны.
Финансирование социальной политики все еще продолжает строиться по остаточному принципу, а успешность решения социальных проблем ставится в зависимость от экономического роста, а не от реальной потребности2.
Такому положению дел в многом способствует тот факт, что обратное влияние социальных факторов и качества социальной среды на экономическую динамику в социально-экономической политике осознается лишь на вербальном уровне и в реальных расчетах во внимание практически никак не принимается3.
Такой подход в условиях сравнительно высоких темпов экономического роста и благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры позволял правительству увеличивать бюджетные расходы, в том числе на увеличение пенсий, пособий, МРОТ, зарплат в бюджетной сфере и. т. п. и тем самым создавать иллюзию эффективной социальной политики.
2 Это хорошо видно на примере уровня детских пособий, которые покрывают всего несколько процентов дефицита доходов в бедных семьях, или материнского капитала, уровень которого несопоставим с ценами на жилье или образование.
3 Точно так же, как нет и четких представлений об эффективности влияния вкладываемых ресурсов на те или иные социальные показатели.
Однако несмотря на определенные усилия правительства по увеличению оплаты труда в бюджетной сфере, ее уровень еще далеко не адекватен реальной значимости и важности для государства труда работников этой сферы. Анализ выявляет также недостаточный уровень социальной поддержки со стороны государства малоимущих (прежде всего детей), уровень бедности которых в два раза выше, чем средний по стране.
Простое увеличение бюджетных расходов (а кризис ограничивает возможности дальнейшего роста расходов государства на социальные нужды) в рамках принятой парадигмы в принципе не может привести к существенным изменениям в решении проблемы снижения уровня неравенства и бедности, так как не устраняет причин, порождающих это неравенство. Не говоря уже о том, что для радикальных изменений необходимы огромные дополнительные ресурсы, а это инфляционные риски1.
Вместе с тем условия и предпосылки развития человеческого потенциала определяются распределением ресурсов между людьми, и от характера этого распределения данное развитие зависит не меньше, а даже больше, чем от количества самих ресурсов. Конечно, общее количество таких ресурсов зависит от успехов в экономической сфере, но от того, как они распределяются, в итоге зависит и сам экономический рост. Для эффективного социально-экономического роста доходы большинства населения должны быть выше определенных функциональных границ, ниже которых у людей возникают трудности по реализации своих репродуктивных желаний, поддержанию здоровья и получению образования, а качество трудовых ресурсов общества и система стимулирования должны быть настроены на максимальное ис-
1 Сравнение с развитыми странами показывает кардинальные отличия характера обеспеченности различных групп населения РФ от обеспеченности населения США и Европы, в том числе резкий, все увеличивающийся крен распределения доходов в пользу 15-20% богатого населения, и позволяет получить представление о характере и масштабах таких институциональных изменений. В частности, для того чтобы приблизить относительное соотношение доходов разных групп населения к западноевропейским стандартам, необходимо поднять доходы 75-80% населения начиная с самой низкодоходной группы почти в три раза в среднем с постепенным убыванием этого коэффициента вплоть до 8-й группы, и ограничить, не выходя за рамки существующих в этих странах нормативов, доходы только 15-20% богатого населения. Особенно значительна эта разница для Москвы: здесь доходы нижней группы необходимо поднять почти в семь раз!
пользование возможностей производительных сил общества. Точно также демографическая проблема не может быть решена даже несколькими газпромами — нужно настроить на ее решение и обеспечить возможностями большинство жителей страны. Именно на это должны быть ориентированы уровень и распределение ресурсов для воспроизводства человеческого капитала и соответствующие распределительные механизмы. И основное значение здесь имеет распределение доходов населения2. Системной характеристикой такого распределения ресурсов является социально-экономическое неравенство3, а его системная роль в определении совокупных функциональных возможностей населения выражается в том, что при одних и тех же интегральных значениях фундаментальных факторов (ресурсов) общий уровень осуществимости и доступности каждой из значимых для развития человеческого потенциала функций может варьироваться в широких пределах. Являясь таким системным и, по существу, определяющим динамику социально-экономических факторов, неравенство доходов почти всегда оставалось на периферии проблемного поля не только социальной политики, но и экономической теории. Отсутствие четких, научно обоснованных представлений о прямых и обратных связях неравенства и социально-экономического роста давало почву для формирования неверных, глубоко ошибочных точек зрения, которые составляли основу социально-экономической политики. Интересно сравнить при этом уровень европейских стандартов и наших «достижений» в росте показателей неравенства и бедности. Для того чтобы понять, как и насколько наша ситуация отличается от стандартов распределительных отношений в развитых странах и в какую сторону должна быть направлена реформа этих отношений в России, мы пошли по пути сравнения параметров кривой распределения доходов населения РФ и кривой, близкой к среднеевропейскому стандарту: относительная бедность 10-14%, коэффициент
2 Если говорить о ресурсном аспекте социальной политики, то ее основу составляют бюджет и доходы населения. Здесь мы не рассматриваем вопросы формирования и распределения бюджета по социальным статьям — это тема отдельного разговора. При всей их значимости острота проблем в сфере распределения и перераспределения доходов населения и их обратного влияния на экономические и демографические процессы значительно выше.
3 Среднестатистические показатели никак не могут дать представление о таком неравенстве, и оно вообще выпадает из поле зрения.
Кратность к ПМ, раз
1996 1998 Годы
Рис. Динамика соотношения доходов
2004 2006
дифференциации — 7-81. Несмотря на достаточно иллюстративный характер, такой анализ достаточно точно характеризует направление и порядок необходимых изменений (табл.).
Так, для приведения кривой распределения доходов в РФ к европейским стандартам распределения необходимы ограничение роста доходов только в двух последних децилях, не превышающих существующую в этих странах ставку регрессионной шкалы налогов, увеличение доходов 80% населения: почти в три раза для 1-го дециля с постепенным убыванием такого роста вплоть до 8-го дециля включительно. Здесь следует отметить, что настройка распределительных механизмов подобно европейским практически совпадает с требованиями, которые предъявляет к ним, если так можно сказать, «оптимизация» социально-экономической и демографической динамики.
У нас же существующие сегодня механизмы формирования и перераспределения доходов населения настроены и работают в пользу богатых, большая доля совокупного роста доходов уходит на рост доходов наиболее обеспеченных
1 Такие характеристики неравенства обусловлены, в первую очередь, прогрессивной системой налогообложения и позволяют европейцам иметь пенсионное обеспечение на уровне 50-90% от средней зарплаты против 20% у нас; сам этот уровень зарплат в бюджетной сфере и МРОТ почти в 10 раз отличается от МРОТ в РФ, и, что самое главное, может обеспечить высокий уровень социальных гарантий и достойный уровень жизни для большинства населения и эффективное развитие человеческого потенциала.
Таблица
Необходимые изменения денежных доходов
Дециль Необходимые изменения ДДД в децилях, % по отношению к существующему ДДД*
Москва Средние по РФ
1 646 292,4
2 403 217,7
3 306 184,0
4 245 160,6
5 201 142,1
6 165 126,5
7 135 111,9
8 108 102,4
9 81 82,1
10 42 55,7
*ДДД — душевой денежный доход.
слоев населения, а на повышение доходов наименее обеспеченных остаются крохи (см. рис).
Таким образом, в результате реформ в России выиграли только 20% наиболее обеспеченного населения (9-я и 10-я децильные группы)2. Группы населения со средними (близкими к медиане) доходами не только не разбогатели, но и
2 Причем в 2006 г. соотношение дохода 9-й децильной группы с прожиточным минимумом увеличилось по сравнению с 1990 г. только на 16%. А соотношение с прожиточным минимумом дохода верхней, 10-й группы выросло за тот же период двукратно! Заметим, что в период с 2000 по 2006 гг. ВВП России вырос на 58%, тогда как соотношение доходов верхней группы с прожиточным минимумом выросло на 72%.
не восстановили тот уровень благосостояния, который они имели в 1990 г. А группы населения с самыми низкими доходами остались за чертой абсолютной бедности.
Все это означает, что отдельные группы населения имеют институциональные преимущества, что позволяет наиболее обеспеченным перетягивать эффекты экономического роста на себя. Все это в полной мере подтверждается тем, что, как мы уже отмечали, численность относительно бедного населения России неуклонно продолжает расти.
С точки зрения нормальной экономической логики (тем более логики социального государства) это представляется просто абсурдным и показывает, что деформация распределительных механизмов, связанная, прежде всего, с концентрацией доходов богатых, достигла такого уровня, когда нарушается даже естественная логика снижения бедности по мере экономического роста1.
Правительство, находясь, как мы уже отмечали, в плену ложной парадигмы и не понимая, что речь идет не о недостатке ресурсов, а об институциональных дефектах системы, не может осуществлять эффективную социальную политику.
Все это свидетельствует о том, что проблема избыточного неравенства и относительного обнищания населения правительством не осознается и не ставится как важнейшая социальная проблема, а проблема развития социальной сферы сводится лишь к росту абсолютных показателей.
1 Говоря о динамике показателей бедности и возможных путях снижения ее масштабов, необходимо ясно представлять разницу понятий абсолютной и относительной бедности. Динамика показателей абсолютной бедности, расчет которой базируется на понятии прожиточного минимума, помимо динамики показателей доходов, совершенно естественно зависит от значения и динамики изменений этого минимума. Выбор значения прожиточного минимума достаточно субъективен, и поэтому снижение показателя бедности может говорить не о его реальном уменьшении, а о неоправданном занижении правительством величины прожиточного минимума, отставании ее корректировки из-за роста цен и. т. п.
Показатели относительной бедности, где в качестве ее границы выступает, как правило, 60% от медианного (среднего) уровня доходов, используются в странах ЕС. В российских условиях, когда за счет высокого неравенства средний уровень дохода значительно ниже среднедушевого дохода, мы берем в качестве границы относительной бедности 60% от среднедушевого дохода. Такой подход является, на наш взгляд, более информативными с точки зрения характеристики имманентных свойств механизмов распределения доходов.
В основе этого, как мы уже говорили, лежит, в числе прочего, и непонимание того, насколько мощное обратное воздействие на экономическую и демографическую динамику оказывает социально-экономическая дифференциация населения.
Исследования в этой области, проведенные в ИСЭПН РАН в последние годы и основанные на структурном разложении неравенства, не только дают ключ к пониманию этих связей, но и позволяют с хорошей статистической значимостью дать им количественную оценку. Они вскрыли новые, неизвестные до настоящего времени закономерности влияния относительных показателей неравенства и бедности на экономический рост, демографическую динамику и качество человеческого капитала. И здесь, как показал анализ, именно относительные показатели уровня жизни различных слоев или групп населения проявляют устойчивые и статистически значимые связи с показателями экономического роста и демографической динамики.
Количественная оценка эффектов взаимодействия социальных и экономических факторов является важным и принципиально новым результатом разработанной нами теории и методологии анализа влияния социально-экономической дифференциации населения на экономическую и демографическую динамику, которая позволяет утверждать, что факторы избыточного неравенства и высокой относительной бедности являются определяющими в объяснении динамики социально-экономических и демографических показателей.
Наш новый подход базируется на двух основополагающих моментах.
Во-первых, как показали многочисленные исследования, общие показатели неравенства (например, коэффициент Джини или дифференциации) не проявляют заметных статистических связей ни с показателями экономического роста, ни с демографической динамикой. Дело в том, что показатель неравенства может быть одним и тем же в двух диаметрально разных ситуациях: когда много богатых и когда мало бедных и когда много бедных и мало богатых. А само влияние неравенства на экономическую и демографическую динамику также носит двоякий характер. С одной стороны, возможность достижения высоких доходов и потребительских стандартов стимулирует людей на более качественный, квалифицированный и интенсивный труд, что положительно влияет на экономический рост. С другой — часть населения,
живущая за чертой относительной бедности, испытывает нейропсихологическую напряженность, связанную с низкой оценкой социальных перспектив, безвыходностью социально-экономического положения, отсутствием путей для желаемой реализации своего человеческого потенциала. Эффект негативного социального напряжения подобен эффекту тяжелой депрессии, при которой ценность жизни утрачивается.
Во-вторых, для разделения положительных и отрицательных эффектов неравенства и выявления статистических зависимостей мы производим разложение общих показателей неравенства на структурные компоненты, исходя из того, что различным видам экономического, социального и демографического поведения населения соответствуют определенные функциональные границы, или пороговые уровни, доходов, переход через которые необходим для того, чтобы соответствующие виды поведения были полноценно осуществимыми1. Определение такой функциональной границы для того или иного вида активности позволяет не просто фиксировать размеры существующего неравенства, а подразделить его на нормальное и избыточное неравенство с точки зрения осуществимости человеческих возможностей. Неравенство доходов выше функциональной границы мы интерпретируем как нормальное, а неравенство доходов ниже нее — как избыточное.
Именно после такого подразделения (на основе статистической оценки соответствующих функциональных границ и их изменчивости при изменяющихся условиях) объяснение воздействия неравенства на макроэкономические и демографические показатели приобретает окончательную ясность, которую искали, но не могли найти до этого многочисленные исследователи.
На основе этой новой методологии были проведены обширные исследования взаимосвязей структурно-функциональных характеристик экономического неравенства с основными
1 Наш подход развивает теорию человеческих возможностей Амартии Сена, в которой осуществимость тех или иных функциональных возможностей человека связывается не просто с уровнем его дохода, но и с его положением в распределении доходов в обществе. Наша инновация состоит в том, что с помощью введения понятия функциональной границы и соответствующего разложения неравенства доходов на нормальную и избыточную составляющие мы придаем идеям Сена операциональное содержание, включая возможности статистического измерения и использования соответствующих показателей при разработке прогнозов.
показателями социально-экономического и демографического развития России в целом и ее отдельных регионов. Анализ таких связей показал, что нормальное неравенство всегда обнаруживает себя как позитивный фактор, а избыточное — как негативный, и динамика социально-экономических и демографических процессов хорошо объясняется динамикой соотношений между этими факторами2.
Так, из совместного анализа значений функциональных границ по экономическому росту и демографической динамике и соотношений доходов по децильным группам населения с этими функциональными границами следует, что значения таких границ в 2-2,5 раза превосходят прожиточный минимум и составляют 60-70% среднедушевого дохода. Доходы более 60% населения лежат ниже этих границ, что не позволяет этой большей части населения эффективно реализовывать себя в экономике и накладывает ограничения на их здоровье и репродуктивное поведение.
Выявленные статистические зависимости позволяют говорить об исключительной значимости фактора неравенства в российских условиях: при оптимальном перераспределении доходов, снижающем величину коэффициента дифференциации до 7-10, рост ВВП в период 2000-2007 гг. мог бы быть выше фактического на 30-50%, а при годовом росте реальных доходов — на 10%, в принципе, можно было бы выйти на положительный естественный прирост населения в размере 3,3 промилле3.
Таким образом, можно сказать, что параметры распределительных механизмов, когда неравенство находится в пределах значений 7-9 для коэффициента фондов, являются оптимальными как в экономическом, так и в общестратегическом (в том числе геополитическом) плане. Именно при таких параметрах распределения большая часть населения сможет
2 Тот же самый вывод следует из анализа по странам мира, где показатели нормального и избыточного неравенства позволяют с высокой точностью отразить влияние неравенства на уровень продуктивности экономики и экономический рост.
3 Более детальный анализ и оценка системного эффекта воздействия снижения неравенства на демографическую динамику демонстрируют прогноз численности населения РФ до 2050 г.: при условии сохранения на перспективу полученных на статистике 1990-2006 г. закономерностей взаимодействия этих факторов прирост населения к 2050 г. мог бы составить 15-19 млн чел., а численность населения России могло бы возрасти на 159-161 млн чел. (только за счет внутренних возможностей, без учета эффекта миграции).
реализовывать свои чаяния в экономическом и репродуктивном поведении, сохранении своего здоровья, наращивании человеческого потенциала и т. п., и они являются общественно справедливыми.
Итак, на сегодняшний день мы видим, что основная проблема неравенства и бедности населения инициирована не недостатком ресурсов, а механизмами их распределения и перераспределения. Этот вывод представляется очень важным в современных условиях, когда кризис ограничивает возможности дальнейшего роста бюджетных расходов государства на социальные нужды.
Все это требует радикальной смены парадигмы социально-экономической политики и ее переориентации на нужды большинства населения, которая невозможна без радикальной перестройки распределительных отношений.
Перераспределение доходов — это и ключевой момент, и системный и принципиально важный способ создания оптимальных условий для ускорения экономического роста и изменения направления вектора демографической динамики. Без увеличения налоговой нагрузки на сверхдоходы и увеличения доходов малоимущих мы проблему нарастающей относительной бедности и увеличивающегося разрыва «бедные — богатые» не решим.
Наши расчеты показывают принципиальную возможность подобного перераспределения. Такая коррекция может быть осуществлена не путем вливания дополнительных средств, а только перестройкой распределительных механизмов (в пределах существующих в Европе и США нормативов), когда одновременно с увеличением доходов малоимущих происходят
сокращение разрыва в темпах роста доходов богатых и бедных и перенос тяжести налоговой нагрузки на богатые слои населения.
Как показывает анализ, переход на «оптимальный» характер перераспределения доходов может затронуть не более 8—9% общего объема доходов и значительно (до 7—10 в значении децильного коэффициента дифференциации) снижает неравенство, абсолютную и относительную бедность.
Одновременно с этим необходимы серьезная модификация и расширение системы статистики социальной сферы, куда следует включить структурно-функциональные показатели неравенства и относительной бедности, которые должны стать ключевым ориентиром согласованной экономической, социальной и институциональной политики.
Список источников
1. Демографическая политика в регионе: проблемы и перспективы : сб.ст. / Под ред. д.с.н. А. И. Кузьмина. Екатеринбург: Ин-т экономики УрО РАН, 2010. 196 с.
2. Atkeson A., Lukas R. E. On efficient distribution with private information // Revew of Economic Studies. 1992. 59. №3. P. 427-453.
3. Farhi E. Werning. Inequality, social discounting and estate taxation // Farhi. NBER working paper. 2005. №11408. [Electronic resourse]. URL: http. www.nber.org/papers/w11408
4. Phelan C. On the long run implications of repeated moral hazard // Journal of Economic Theory.1998. 79. №2. P. 174-191.
5. World Bank. Equity and Development. World Development Report 2006. N.Y.: The World Bank and Oxford University Press, 2006
УДК 314.15(1)
ключевые слова: социально-экономическое развитие, социальная сфера, динамика неравенства и относительная бедность в Российской Федерации
