CC BY
20
УДК 908/ 314.15
doi: 10.21685/2072-3024-2023-1-2
Переселенческая политика и проблема малоземелья в России в начале ХХ века (на материалах Пензенской губернии)
Я. В. Терещенко
Пензенский государственный университет, Пенза, Россия yvtereshchenko@mail.ru
Аннотация. Актуальность и цели. Миграционные процессы начала XX столетия оказали огромное влияние на последующее развитие российского общества, заложив общий тренд государственной политики по размещению трудовых ресурсов на ХХ и даже XXI в. Актуальность изучения исторического опыта организации переселенческих потоков и стратегий социального поведения определяется необходимостью осмысления проблемы факторов и миссии переселенческого проекта в крестьянской стране, задыхавшейся от малоземелья. Цель работы заключается в изучении деятельности государственных структур по перемещению сельского населения Пензенской губернии в Сибирь и на Дальний Восток в рамках Столыпинской аграрной реформы, а также стратегий и практик взаимодействия основных акторов этого процесса. Материалы и методы. Осуществление исследовательских задач было достигнуто путем выявления и анализа документов, извлеченных из фондов Государственного архива Пензенской области, а также изучения статистических данных по социально-демографическому развитию России в рассматриваемый период. Методологической основой исследования выступили методы демографического анализа, исторической компаративистики, герменевтики, истории повседневности. Результаты. На региональном материале исследованы факторы активизации, специфика и результаты переселенческого движения в начале ХХ в. Дана оценка эффективности политических мероприятий, инициированных правительством в этом направлении. Выводы. Столыпинская аграрная реформа не повлияла на социально-демографическое положение Пензенской губернии, ее социально-экономическую диверсификацию и не ускорила миграционные процессы, а также не оказала существенного воздействия на снижение организационно-хозяйственной инертности населения губернии. В числе факторов, препятствовавших выходу российской деревни из состояния социокультурного кризиса, необходимо назвать неразвитость системы сельскохозяйственного кредита, низкий уровень благосостояния сельского населения, слабое распространение новых технологий, консерватизм крестьянского сознания.
Ключевые слова: Пензенская губерния, аграрное перенаселение, малоземелье, реформа Столыпина, переселенческая политика
Для цитирования: Терещенко Я. В. Переселенческая политика и проблема малоземелья в России в начале ХХ века (на материалах Пензенской губернии) // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2023. № 1. С. 15-25. doi:10.21685/2072-3024-2023-1-2
Migration policy and the problem of land scarcity in Russia at the beginning of the 20th century (by the materials of Penza province)
Ya.V. Tereshchenko
© Терещенко Я. В., 2023. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
Penza State University, Penza, Russia yvtereshchenko@mail.ru
Abstract. Background. Migration processes of the beginning of the 20th century had a huge impact on the subsequent development of the Russian society, laying the general trend of state policy on the placement of labor resources in the 20th and even 21st centuries. The relevance of studying the historical experience of organizing resettlement flows and strategies of social behavior is determined by the need to comprehend the problem of factors and the mission of the resettlement project in a peasant country, suffocated by low land. The purpose of the work is to study the activities of state structures to move the rural population of Penza province to Siberia and the Far East as part of the Stolypin agrarian reform, as well as strategies and practices for the interaction of the main actors of this process. Materials and methods. The implementation of research tasks was achieved by identifying and analyzing documents extracted from the funds of the State Archive of the Penza Region, as well as studying statistical data on the socio-demographic development of Russia during the period under review. The methodological basis of the study was the methods of demographic analysis, historical comparative studies, hermeneutics, and the history of everyday life. Results. The regional material examined the factors of activation, specificity and results of the resettlement movement at the beginning of the 20th century. An assessment of the effectiveness of political measures initiated by the government in this direction was given. Conclusions. The Stolypin agrarian reform did not affect the socio-demographic situation of Penza province, its socio-economic diversification and did not accelerate migration processes, and also did not have a significant impact on reducing the organizational and economic inertia of the population of the province. Among the factors that prevented the exit of the Russian village from the state of the socio-cultural crisis, it is necessary to name the underdevelopment of the agricultural credit system, the low level of well-being of the rural population, the weak spread of new technologies, and the conservatism of the peasant consciousness.
Keywords: Penza province, agrarian overpopulation, low land, Stolypin reform, resettlement policy
For citation: Tereshchenko Ya.V. Migration policy and the problem of land scarcity in Russia at the beginning of the 20th century (by the materials of Penza province). Izvestiya
vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2023;(1):15-25. (In Russ.). doi:10.21685/2072-3024-2023-1-2
В начале XX в. Пензенская губерния представляла собой сугубо аграрный регион со слабо развитой обрабатывающей и фабрично-заводской промышленностью. На территории губернии не было ни одного крупного индустриального центра, а доля крестьянства в населении превышала 84,3 % [1, с. 4]. При этом, несмотря на достаточно равномерное распределение населения по территории губернии и невысокую по мировым и европейским понятиям плотность населения, существовала острая проблема крестьянского малоземелья, с которым крестьянская община самостоятельно справиться уже не могла, и это приводило к систематическому недоеданию и бедности. В случае же климатических аномалий с завидной регулярностью повторялись голодовки, принимавшие угрожающие масштабы, как, например, в 1891 г.
Следует также отметить, что Пензенская губерния оставалась крупным центром помещичьего землевладения. И хотя к началу XX в. площадь помещичьих латифундий существенно сократилась, их доля в совокупном
земельном фонде оставалась заметной. Так, в 1905 г. помещики Пензенской губернии владели 787 000 дес. земли, в то время как в 1877 г. - 1 108 643 дес., т.е. их владения уменьшились более чем на 29 %. Но при этом их доля все равно составляла 23 % всего наличного земельного фонда губернии, или 62,3 % всей земли, находящейся в частной собственности [2, с. 36].
Развитие рыночных отношений, в том числе и в аграрном секторе, вынуждало многих помещиков, не сумевших приспособиться к новым условиям, закладывать и продавать свои земли. Также сыграло свою роль то обстоятельство, что реформой 1861 г. были сняты существовавшие до этого юридические ограничения на продажу земли лицам иных сословий. Это вело к пропорциональному росту крестьянского землевладения, которое можно разделить на две категории - частное и надельное. Так за счет бывших дворянских земель увеличивалась площадь первой категории крестьянских земель. Приобреталась земля в собственность как обществами и товариществами, так и отдельными крестьянскими домохозяйствами. В Пензенской губернии за период с 1877 до 1905 г. площади частных крестьянских хозяйств возросли с 1,6 до 3,5 % от общего их количества, увеличившись по сравнению с 1877 г. в 11,5 раз [3, с. 36].
В общей сложности крестьянами в Пензенской губернии было приобретено 260 тыс. дес., при этом из отдельных уездов губернии наибольшее количество земли в процентном отношении к имевшейся надельной земле (более 15 %) было приобретено в Инсарском (20 %), Городищенском (18 %), Саранском (24 %) и Мокшанском (31 %) уездах; наименьшее же в процентном отношении к надельной земле (менее 10 %) - в Краснослободском (9,4 %), Наровчатском (4,8 %) и Нижнеломовском (4,7 %) уездах. Общая сумма же в совокупности составила 14 % всей надельной земли. Если равномерно разделить площадь приобретенных крестьянами земельных наделов на число имеющихся дворов, то средний размер владений во всей губернии повысился бы с 7,5 до 8,6 дес. на домохозяйство [3, с. 48]. Но распределялась она чрезвычайно неравномерно и существенного влияния на состояние крестьянского хозяйства в рамках всей губернии не оказывала.
Рассмотрим, в каком состоянии находилась вторая категория крестьянского землевладения - надельные земли. Взяв за основу все тот же 1905 г., мы видим, что надельное крестьянское землевладение не в пример частному составляет уже приблизительно половину площади сельскохозяйственных земель всей Пензенской губернии, всего 1 814 031 дес. Из них только 3,5 % (или 8537 дворов) были в подворном владении, остальные же земли находились в общественном пользовании [3, с. 72].
На долю бывших государственных крестьян приходилось 1 209 907 дес., или 67,4 % от общей площади надельной земли, а на бывших помещичьих крестьян - всего 603 944 дес., или 32,6 %, хотя число хозяйств соотносилось как 128 273 двора и 112 687 дворов соответственно [3, с. 45].
То есть при практически равном количестве домохозяйств на долю бывших государственных крестьян приходилось две третьих надельной земли в противовес одной трети, приходящейся на крестьян, вышедших из крепостной зависимости от помещиков. Пользуясь приведенными числовыми показателями, несложно подсчитать, что на долю бывших помещичьих крестьян приходилось по 5,4 дес. на двор, на долю бывших государственных - по
9,4 дес., в среднем же одно крестьянское хозяйство в Пензенской губернии располагало 7,5 дес. земли. Вместе с тем при использовании трехполья, самой распространенной тогда системы обработки земли, достаточный крестьянский надел должен был составлять (по нормам того времени) 20-40 дес. для черноземной полосы и 40-60 дес. для степной [4, с. 21]. Это во многом объясняет ограниченные возможности Столыпинской аграрной реформы в деле решения проблемы перераспределения земельного фонда посредством ликвидации общины и переселенческой политики. Искать решение проблемы в полном или частичном отчуждении помещичьих земель П. А. Столыпин считал недопустимым, что не раз подчеркивал во время своих выступлений в Государственной думе: «Путем переделения земли государство в своем целом не приобретет ни одного лишнего колоса хлеба, уничтожены, конечно, будут культурные хозяйства. Временно будут увеличены крестьянские наделы, но при росте населения они скоро обратятся в пыль, и эта распыленная земля будет высылать в города массы обнищавшего пролетариата» [5, с. 90]. Но здесь на помощь реформаторам могла прийти география Российской империи, ведь наряду с малоземельными и перенаселенными губерниями в центральной части страны имелись в наличии обширные, малолюдные, но малоосвоенные земли Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии. Поэтому переселение населения из европейской части страны на новые места в азиатскую часть являлось важной и неотъемлемой частью аграрной реформы, начатой 9 ноября 1906 г. Правда, такая мысль давно уже обсуждалась как в правительстве, так и в экспертной среде, и далеко не всем эта идея казалась удачной. Например, А. А. Кауфман, являвшийся как одним из крупных экспертов и исследователей колонизационных процессов, так и последовательным критиком данной политики, называл переселение «бегством от культуры» и не видел возможности решить земельный вопрос подобным образом, поэтому критиковал правительство за расходование крупных средств, считая, что их было бы лучше использовать для улучшения крепких крестьянских хозяйств. Он предлагал компромиссное решение - допускать к программе переселения лишь средних и обеспеченных крестьян, участие в ней малосостоятельных семей исключить [6-8].
Современники в целом весьма осторожно оценивали перспективы переселенческой политики правительства. Так, А. И. Комаров считал, что миграции населения часто порождали эксплуатацию переселенцев старожилами, когда целые семьи нанимались в работники на очень тяжелых условиях. По его мнению, получалось, что главное переселенческое управление оказалось не-подготовлено к масштабному переселению крестьян, так как отсутствовала планомерность предпринимаемых мер, что приводило к увеличению преступности в Сибири, хищническому истреблению лесов, обнищанию старожильческого населения [9, с. 137].
Вторил ему и С. П. Швецов, описывая сложное положение переселенцев и предупреждая тех, кто задумывается над переселением: «Одной ссудой не проживешь. Надо несколько сот рублей, чтобы стать на ноги в Сибири» [10, с. 59]. И. И. Попов и вовсе считал, что правительство в ходе реформы не решило поставленных ею задач, а только создало аграрные проблемы там, где их до этого не было, т.е. в Сибири [11, с. 249].
Таким образом, оценки итогов, результатов переселенческой политики и методов ее реализации являлись полярными уже в период ее реализации и остались таковыми после ее окончания. Несмотря на это, переселение в восточную часть страны началось само по себе, неорганизованно и было явлением хоть и недостаточно массовым, но уже реально существующим, и от правительства требовалось лишь подвести юридическую основу и простимулировать его рост. Изначально по законам Российской империи переселение допускалось только при наличии разрешения от Министерства внутренних дел и Министерства государственных имуществ, в ведении которого находились незаселенные казенные земли, что не останавливало людей от самовольного переселения. И только 15 апреля 1896 г. порядок выдачи разрешений на переселение был изменен, и теперь крестьянам для переселения достаточно было разрешения губернатора. Для помощи им было создано Переселенческое управление, и появилась практика посылки ходоков для ознакомления с местом переселения, т.е. их представителей, которые должны были на месте выяснить возможность переселения, закрепить землю за желающими переселиться, узнать местные условия. Самовольно переселившимся выделение земли запрещалось.
Только за последние пять лет XIX в. через регистрационные пункты Челябинска и Сызрани по направлению из Пензенской губернии проследовало 17 850 переселенцев и 5207 ходоков. Не останавливало людей даже то, что многих задерживали и возвращали на прежнее место поселения, большинство из них были самовольно переселяющимися, что запрещалось законом [2, с. 178]. В докладной записке от 17 июня 1911 г. на имя заведующего передвижением переселенцев Западного района В. П. Пилкина сообщалось, что «переселенческое движение приняло сразу стихийный характер после Русско-Японской войны, в эпоху так называемого свободного переселения, -неожиданно начавшееся свободное переселение политикой переселенческого управления вскоре было отвергнуто и началось передвижение самовольных переселенцев» [12, л. 106]. Под напором стихийного крестьянского переселенческого движения начала столетия правительство было вынуждено скорректировать свое отношение к переселенцам и пойти на уступки и разрешить свободное переселение в азиатскую часть России. Но после Русско-японской войны и последовавшей за ней Первой русской революции поток переселенцев стал таким, что власти с трудом справлялись с таким количеством переселенцев: «Политика Дальнего Востока требовала скорейшей колонизации дальневосточных окраин и вообще всей Сибири. Ничем не сдержанная волна переселенцев в 1907 г. хлынула на Урал, во все районы почти Сибири и Дальнего Востока, хлынула в такое время, когда переселенческое ведомство было совершенно неподготовленно к перевозке такой массы людей, и как это ни странно, совершенно неподготовлены были железные дороги. Тяжелый 1907 год был для переселенцев! Но зато этот год послужил хорошим примером для дальнейшей политики переселенческого ведомства в смысле улучшения условий перевозки переселенцев» [12, л. 107].
Для упорядочивания переселенческого процесса 10 марта 1906 г. было издано новое Положение о переселении. Отныне всем лицам, имевшим земельные наделы, дозволялось посылать ходоков, которым выдавались льготные железнодорожные билеты и оказывалось широкое содействие. Ходоки,
выступая представителями крестьянской семьи или группы семей, должны были на месте выяснить возможность переселения, узнать условия получения земли желающими, переселиться и оценить будущие перспективы. Посмотрим, как оценивался начальный период переселения самими современниками: «Характеризуя деятельность переселенческих пунктов Пензенского подрайона и вообще организацию переселенческого ведомства, существующего на линиях железных дорог на запад от Пензы, считаю не лишним сказать несколько слов о том, что было сделано переселенческим ведомством до 1908 г., в смысле врачебно-продовольственной помощи переселенцам в указанном выше районе передвижения переселенцев. До 1908 г. главные железнодорожные линии переселенческого движения, на Запад от Пензы, очень слабо обслуживались переселенческим ведомством, как в медицинском, так и продовольственном отношениях» [12, л. 106].
Тем не менее процесс был запущен, и через Пензенскую губернию на восток устремились составы, полные новоиспеченными переселенцами из западных губерний и их скарбом. Переселение происходило не только в Сибирь и на Дальний Восток, но и в ряд земель поволжских губерний, в частности Самарскую. В Пензенской губернии и без того существовал дефицит земельных наделов, поэтому даже на немногочисленные запросы на переселение землеустроительные комиссии отвечали отказом [2, с. 201]. Это хорошо иллюстрируется в таблицах, составленных по данным Пензенского переселенческого управления и показывающих, что данные Пензенского и Бала-шевского переселенческих подрайонов коррелируют между собой и главное количество переселенцев, въехавших на пункты передвижения Пензенского переселенческого подрайона, и количество таковых, проследовавших далее на восток, тождественны за любой произвольно выбранный нами период [13, л. 32-450]. Например, за период с 1 марта по 1 апреля 1912 г. мы имеем «населенность переселенческих поездов, прибывающих на станцию по пути в Сибирь»: переселенцев всего 12 874 среди них взрослых - 7874, детей -3949, ходоков - 1051. Поселенцев, проследовавших в обратном направлении, всего 3993, среди них взрослых - 2652, детей - 1253, ходоков - 88 [13, л. 201208]. Убыло со станций Пензенской губернии переселенцев столько же, сколько и прибыло. Картина по месяцам будет примерно одинаковой, поэтому нет смысла приводить здесь все данные помесячно. Но мы можем твердо заключить, что переселение в Сибирь и на Дальний Восток жителей Западных губерний Российской империи не оставили демографического следа и не повлияли на состав и население жителей Пензенской губернии. Если же рассмотреть ситуацию в абсолютных числах, то за 1908 г. через переселенческие пункты Пензенской губернии проследовало 429 467 переселенцев и ходоков и 223 823 ребенка, в обратную сторону проследовало 135 550 взрослых и 20 934 ребенка. В 1909 г. через переселенческие пункты Пензенской губернии проследовало 429 842 переселенца и ходока, с ними 212 728 детей, в обратную сторону проследовало 155 192 взрослых и 37 422 ребенка; в 1910 г. -198 842 переселенца и ходока и 93 436 детей, в обратную сторону проследовало 112 855 взрослых, с ними 34 990 детей. За неполный 1911 г., как мы можем увидеть, количество переселенцев будет еще ниже - всего 140 754 человека, проследовавшие в сторону Сибири, в том числе взрослых -81 797, детей - 42 118, ходоков - 16 839. В обратную сторону проследовало
78 215 человек, в том числе взрослых - 40 937, детей - 20 362, ходоков -16 917 [13, л. 32-450].
Приведенные выше данные подтверждаются еще и докладной запиской, написанной чиновником особых поручений на имя начальника переселенческого управления 15 января 1911 г.: «В 1909 г. через ст. Пенза проследовало вперед 642 570 переселенцев с ними живности 2348 голов, т.е. по 0,0037 голов на переселенца...» [12, л. 3], и тут же он замечает «значительное сокращение размеров переселенческого движения за прошлый год по сравнению хотя бы с 1909 г.» [12, л. 1]. Это, по его мнению, не только «не уменьшает настоятельной потребности в расширении и улучшении организации передвижения, как это можно было заключить на первый взгляд, а наоборот, увеличивает эту потребность». Хотя и к этому времени сделано было уже немало, так как переселенческое движение становится одним из основных направлений Столыпинской аграрной реформы. «В 1908 г. заведующим передвижением переселенцев по Европейской России намечается общий план постройки переселенческих пунктов на главных передаточных и узловых станциях Российских железных дорог. и этот план постепенно с указанного периода осуществляется и не безуспешно» [12, л. 3].
Для того чтобы сделать переселение организованным, а не хаотичным процессом, необходимо было, с одной стороны, обеспечить наличие свободного земельного фонда, профинансировать организацию железнодорожных перевозок переселенцев и их имущества, наладить механизм взаимодействия переселенческих и землеустроительных органов, создать переселенческие пункты, а с другой - донести до населения информацию о возможности получить льготы на проезд и уплату налогов, возможности получить земельные участки, чтобы заинтересовать людей участвовать в программе переселения. Планомерный характер эта работа принимает к 1909 г. К этому времени, помимо озвученного выше, внимание переселенческого ведомства становится обращено на обеспеченность переселенцев горячей пищей в пути и соответствующую задачам постановку санитарного дела на линиях железных дорог, перевозящих переселенцев, так как на пунктах по пути следования фиксируется большое количество заразных больных.
Так, с 1910 г. обязательным становится проведение дезинфекции подвижного состава и вещей переселенцев, заболевших по пути заразными болезнями, а также контактировавших с ними на переселенческих пунктах, в том числе и в Пензе. Осуществлялась постройка прачечных с дезинфекционными камерами и бань. Так, в докладной записке на имя начальника переселенческого управления в 1909 г. сообщалось: «На 835 184 переселенцев, проследовавших в обоих направлениях, приходится 25 402 принятых больных, что составляет 3,4 %; соответствующие данные за 1910 г.: 437 703 и 14 425 и тоже 3,4 %» [12, л. 3]. Также на государственных дорогах переселенцам полагалось хотя бы одноразовое горячее питание в размере '/г фунта мяса и тарелки щей на человека.
Для перевозки переселенцев к их новым земельным наделам изначально использовались товарные вагоны, так называемые «теплушки», оборудованные лишь нарами и железной печью, что делало неблизкий путь в Сибирь изнуряющим, особенно для семей с детьми. Но даже таких вагонов явно не доставало [14, с. 311]. К 1908 г. «теплушки» начинают постепенно
заменять вагонами нового типа, приближавшимися по своим характеристикам к пассажирским вагонам 3-4 классов, имеющим туалет, вентиляцию и окна и рассчитанным на перевозку 40 душ пассажиров [14, с. 311]. В любом случае такое масштабное мероприятие не могло обойтись без организационных проблем и шероховатостей, к тому же такой проект реализовывался впервые, и многое приходилось доделывать прямо по ходу реформы. Добавляли свою порцию в общий котел организационных проблем и сами переселенцы. Так, например, 15 марта 1911 г., на одной из станций Рязанско-Уральской железной дороги между двумя группами переселенцев из одного села произошла достаточно крупная драка, в которой участвовало порядка 70 человек и остановить которую удалось лишь при участии жандармов: «Некоторые из поселенцев приходили в такую ярость во время драки, что друг друга тащили под колеса вагонов». «Побоище» привело к задержке поезда и ранению 7 человек, в том числе тяжелому ранению одного подростка. Причиной же конфликта были неоконченные расчеты по продаже земли: «Переселенец Чельцов продал своему односельчанину землю за 100 руб. и получил 15 руб. задатку, но брат Чельцова узнав, что земля продана односельчанину, стал просить продать землю ему; Чельцов согласился и землю продал брату, а задаток первому покупателю не возвратил» [12, л. 71].
Примерно с 1910 г. в переселенческом движении намечается перелом. И ранее возвращение из Сибири обратно в родные места имело место быть, но с этого времени потоки поселенцев, движущихся во встречных направлениях, становятся уже сравнимыми. Многие возвращались, разочаровавшись в своих ожиданиях о вольной и изобильной сибирской жизни, многие столкнулись с притеснением от местных «старожилов», а многие разворачивались прямо на полдороги, не выдерживая трудности все-таки достаточно скудно организованного пути и наслушавшись рассказов о тяготах, ждущих их впереди. По мнению С. А. Сафронова, возвращались из Сибири в большинстве случаев те люди, которые переселялись, не послав ходока для зачисления земли. Их привлекали известия от хорошо устроившихся до них переселенцев. Не послав ходоков, они надеялись добиться земли в уже заселенных местах, несмотря на заявления местных переселенческих чиновников, что свободных участков в этих местах уже нет [15, с. 92]. Кроме того, значительная часть крестьян разочаровывалась в отведенных для них участках и возвращалась на родину. Из уже указанных 2004 душевых долей, отведенных для переселенцев из Пензенской губернии в 1909 г., было использовано лишь 916 долей 271 семейством [16, л. 154], а из 343 ходоков 1910 г., получивших ходаческие свидетельства, 278 вернулись без зачисления земли [17, л. 278]. Переселение крестьян из Поволжья в Сибирь и на Дальний Восток сильно сократилось сразу после начала Первой мировой войны. Пензенский губернатор 31 июля 1914 г. получил телеграмму от главноуправляющего землеустройством и земледелием, в которой говорилось, что «ввиду затруднения передвижения и сокращения кредитов приостанавливается выдача ходаче-ских свидетельств, ссуд на переселение до окончания военных действий... Проходные свидетельства выдаются только семьям, часть которых уже переселилась» [18, л. 40].
К 1916 г. поток переселенцев практически иссяк. Деятельность переселенческих пунктов по обслуживанию переселенческого движения свелась
исключительно к регистрации незначительного количества переселенцев, проходивших через эти пункты. Движение переселенческих поездов было приостановлено, и перевозка переселенцев стала производиться по расписанию военного времени только в пассажирских и в товарно-пассажирских поездах [2, с. 92].
Итак, что же мы имеем в итоге: начиная с 1896 до 1905 г. из Пензенской губернии в Сибирь проследовало 24 480 человек, т.е. чуть менее 2500 человек в год [19, с. 18]. Начиная с 1906 г., года начала аграрной реформы и старта официальной переселенческой политики, цифры жителей Пензенской губернии, переселившихся жить в восточную часть страны, за первые 5 лет реформы составляли: за 1906 г. - 3712 человек; за 1907 г. - 6436 человек; за 1908 г. - 6935 человек; за 1909 г. - 9566 человек. То есть мы видим, что количество переселенцев из Пензенской губернии не было высоким по отношению к общему числу переселенцев, проследовавших в Сибирь, доля их из Пензенской губернии составит не более 1,5 % за этот же срок.
В целом же по Российской империи за годы реформы в Сибирь и на Дальний Восток проследовало около 4 млн переселенцев и ходоков. Осталось на новой родине 2 532 275 человек [20, с. 392]. Таким образом население азиатской части империи значительно возросло. Плюс большинство переселенцев были активными молодыми людьми, что существенно увеличивало производительные силы края. В этом аспекте переселенческую политику в целом можно признать успешной. Что же касается Пензенской губернии, то за все время проведения аграрной реформы из Пензенской губернии в Сибирь переселилось 124 400 человек [19, с. 18; 21, с. 16], что составляло всего 28 % естественного прироста населения за эти же годы. Другими словами, за первые 15 лет нового столетия напряженность проблемы аграрного перенаселения в Пензенской губернии не ослабла, а усилилась. В числе факторов, сдерживавших миграционные процессы, следует назвать прочность общинных традиций, осторожность в восприятии инноваций и низкий уровень благосостояния подавляющего большинства сельского населения региона.
Список литературы
1. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. : в 89 кн. / Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел ; под ред. Н. А. Тройницкого. СПб. : Издание Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел, 1899-1905.
2. Прилуцкая О. А. Столыпинская аграрная реформа в Среднем Поволжье в 19061917 гг. (По материалам Пензенской, Самарской, Симбирской губерний) : дис. ... канд. истор. наук : 07.00.02. Пенза, 2003. 267 с.
3. Статистка землевладения 1905 г. Пензенская губерния / Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел. СПб. : [б. и.], 1906. 78 с.
4. Клейн Н. Л. Экономические основания аграрных требований поволжских крестьян во время революции 1905-1907 гг. // Классовая борьба в Поволжье в 1905-1907 гг. : межвуз. сб. ст. Куйбышев : КГУ, 1985. С. 14-33.
5. Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия. М. : Мол. гвардия, 1991. 410 с.
6. Кауфман А. А. Переселение и колонизация. СПб. : Тип. т-ва «Общественная польза», 1905. 81 с.
7. Кауфман А. А. Переселение. Мечты и действительность. М. : Народное право, 1906. 37 с.
8. Кауфман A. A. Община. Переселение. Статистика : сб. ст. М. : Изд-во Г. А. Лема-на и Б. Д. Плетнева, 1915. 512 с.
9. Комаров А. И. Правда о переселенческом деле. СПб. : Тип. Альтшулера, 1913. 139 с.
10. Швецов С. П. Сибирь, кто в ней живет и как живет. Беседа о сибирских «вольных землях» и переселение на них. СПб., 1909. 64 с.
11. Попов И. И. Переселение и землеустройство // Великая реформа. Русское общество в прошлом и настоящем : в 6 т. М. : Тип. т-ва И. Д. Сытина,1911. Т. 6. 352 с.
12. Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. 69. Оп. 1. Д. 4.
13. ГАПО. Ф. 69. Оп. 1. Д. 6
14. Сафронов С. А. Перевозка переселенцев в период столыпинской реформы // Вестник Томского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 11 (103). С. 309-315.
15. Сафронов С. А. Столыпинская аграрная реформа в Енисейской губернии (19061917 гг.) : дис. ... канд. истор. наук : 07.00.02. Красноярск, 1995. 218 с.
16. ГАПО. Ф. 45. Оп. 1. Д. 67.
17. ГАПО. Ф. 45. Оп. 1. Д. 110.
18. ГАПО. Ф. 45. Оп. 1. Д. 398.
19. Итоги переселенческого движения за время с 1895 по 1909 гг. СПб., 1910. 85 с.
20. Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., 1963. 599 с.
21. Итоги переселенческого движения за время с 1910 по 1914 гг. Петроград, 1916. 81 с.
References
1. Troynitskiy N.A. (ed.). Pervaya Vseobshchaya perepis' naseleniya Rossiyskoy imperii 1897 g.: v 89 kn. = The first General census of the population of the Russian Empire in 1897: in 89 books. Saint Petersburg: Izdanie Tsentral'nogo statisticheskogo komiteta Ministerstva vnutrennikh del, 1899-1905. (In Russ.)
2. Prilutskaya O.A. Stolypin agrarian reform in the Middle Volga region in 1906-1917 (by the materials of the Penza, Samara, Simbirsk provinces). PhD dissertation. Penza, 2003:267. (In Russ.)
3. Statistka zemlevladeniya 1905 g. Penzenskaya guberniya = Land tenure statistics 1905 Penza province. Saint Petersburg: [b. i.], 1906:78. (In Russ.)
4. Kleyn N.L. Economic grounds for the agrarian demands of the Volga peasants during the revolution of 1905-1907. Klassovaya bor'ba v Povolzh'e v 1905-1907 gg.: mezhvuz. sb. st. = Class struggle in the Volga region in 1905-1907: collected articles. Kuyby-shev: KGU, 1985:14-33. (In Russ.)
5. Stolypin P.A. Nam nuzhna Velikaya Rossiya = We need Great Russia. Moscow: Mol. gvardiya, 1991:410. (In Russ.)
6. Kaufman A.A. Pereselenie i kolonizatsiya = Migration and colonization. Saint Petersburg: Tip. t-va «Obshchestvennaya pol'za», 1905:81. (In Russ.)
7. Kaufman A.A. Pereselenie. Mechty i deystvitel'nost' = Migration. Dreams and reality. Moscow: Narodnoe pravo, 1906:37. (In Russ.)
8. Kaufman A.A. Obshchina. Pereselenie. Statistika: sb. st. = Community. Migration. Statistics: colleted articles. Moscow: Izd-vo G.A. Lemana i B.D. Pletneva, 1915:512. (In Russ.)
9. Komarov A.I. Pravda o pereselencheskom dele = The truth about migration. Saint Petersburg: Tip. Al'tshulera, 1913:139. (In Russ.)
10. Shvetsov S.P. Sibir', kto v ney zhivet i kak zhivet. Beseda o sibirskikh «vol'nykh zem-lyakh» i pereselenie na nikh = Siberia, who lives in it and how they live. A conversation about the Siberian "free lands" and resettlement to them. Saint Petersburg, 1909:64. (In Russ.)
11. Popov I.I. Migration and land management. Velikaya reforma. Russkoe obshchestvo v proshlom i nastoyashchem: v 6 t. = Great reform. Russian society in the past and present: in 6 volumes. Moscow: Tip. t-va I. D. Sytina,1911;6:352. (In Russ.)
12. Gosudarstvennyy arkhiv Penzenskoy oblasti (GAPO). F. 69. Op. 1. D. 4 = State Archive of Penza region. Fund 69. Item 1. File 4. (In Russ.)
13. GAPO. F. 69. Op. 1. D. 6 = State Archive of Penza region. Fund 69. Item 1. File 6. (In Russ.)
14. Safronov S.A. Transportation of immigrants during the period of the Stolypin reform.
Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki = Bulletin of Tomsk State University. Series: Humanities. 2011;(11):309—315. (In Russ.)
15. Safronov S.A. Stolypin agrarian reform in the Yenisei province (1906-1917). PhD abstract. Krasnoyarsk, 1995:218. (In Russ.)
16. GAPO. F. 45. Op. 1. D. 67 = State Archive of Penza region. Fund 45. Item 1. File 67. (In Russ.)
17. GAPO. F. 45. Op. 1. D. 110 = State Archive of Penza region. Fund 45. Item 1. File 110. (In Russ.)
18. GAPO. F. 45. Op. 1. D. 398 = State Archive of Penza region. Fund 45. Item 1. File 398. (In Russ.)
19. Itogi pereselencheskogo dvizheniya za vremya s 1895 po 1909 gg. = The results of the resettlement movement during the period from 1895 to 1909. Saint Petersburg, 1910:85. (In Russ.)
20. Dubrovskiy S.M. Stolypinskaya zemel'naya reforma = Stolypin land reform. Moscow, 1963:599. (In Russ.)
21. Itogi pereselencheskogo dvizheniya za vremya s 1910 po 1914 gg. = The results of the resettlement movement during the period from 1910 to 1914. Petrograd, 1916:81. (In Russ.)
E-mail: yvtereshchenko@mail.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов / The authors declare no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 21.12.2022
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 26.01.2023 Принята к публикации / Accepted 13.02.2023
Информация об авторах / Information about the authors
Ярослав Витальевич Терещенко
соискатель, Пензенский государственный университет (Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40)
Yaroslav V. Tereshchenko Applicant, Penza State University
(40 Krasnaya street, Penza, Russia)
