CC BY
79
Моравский С. 1898: Сенковский // АШепеиш. Вып. 1, 1-32.
Никитенко А. В. 2005: Записки и дневник в 3 книгах. Книга 1. М.
Пушкин А. С. 1937: Полн. собр. соч.: в16 т. Т. 12. М.; Л.
Сенковский О. И. 1989: Сочинения Барона Брамбеуса. М.
Соболев Л. И. 2000: Похождения Чичикова или Мертвые души // Литература. Вып. 37, 2-27.
Соловьев Е. 1997: Осип Сенковский // Ломоносов, Грибоедов, Сенковский, Герцен, Писемский: Биографические повествования. Екатеринбург, 199-288.
Чернышевский Н. Г. 1947: Полное собрание сочинений: в 15 т. Т. 3. М.
Эйхенбаум Б.М. 1969: О поэзии. Л.
CRITIQUE AND LITERARY CRITIC ASSESSMENT OF O. I. SENKOVSKY
G. Z. Gilyazheva
The article deals with critique and literary critic assessment of literary work of Osip Ivanovich Senkovsky. The analysis helps to prove that there has been a necessity to undertake a detailed study of his work as a writer and a journalist, a study of historical and literary significance of his books and articles, their artistic arrangement and genre peculiarities.
Key words: Russian literature, O. I. Senkovsky, criticism, journal “Biblioteka dlya Chteniya”
© 2011
Л. Т. Ягафарова
ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ГЕНДЕРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ В «ЖЕНСКОМ»
РОМАНЕ
В современной науке гендерный вопрос является актуальным. Изменения репрезентаций мужественности и женственности вызвали большой резонанс в обществе и породили большое количество исследований. Нашей целью было показать произошедшие трансформации в обществе на примере «женского» романа, так как именно женщина-автор способна с достоверной точностью детально описать реалии, стереотипы, каноны общества.
Ключевые слова: мужественность, женственность, репрезентация, гендер, стереотип, телесный канон.
Образы мужчин и женщин, создаваемые в искусстве, не только отражают представления людей о самих себе, своих реальных взаимоотношениях. Куль -
Ягафарова Лилия Талгатовна - соискатель ученой степени кандидата филологических наук кафедры русской литературы Казанского (Приволжского) Федерального университета. Е-шаП: 1аШ@ inbox.ru
турные репрезентации предлагают также набор примеров для подражания, моделей «правильной»/«неправильной», «успешной»/«неуспешной» мужественности и женственности. И в досоветские, и в советские времена, и даже в начале 1990-х годов главной областью культуры, где создавались гендерные модели, была литература. Наше главное культурное достояние — образ русской женщины сформировался в «Евгении Онегине», романах Тургенева и Гончарова, в прозе Достоевского и Толстого, в поэзии Некрасова и Блока1.
Гендерные характеристики накладывают существенный отпечаток на разные жанры массовой литературы. Например, «женский» роман целиком сосредоточивается на изображении частной жизни и семейных взаимоотношений.
Одна из представительниц критики современной женской литературы — И. Л. Савкина — таким видит подход к анализу женского творчества: «... самое интересное в женской литературе — то, что есть только в ней и нигде больше: образ женщины, женского начала, увиденный, осмысленный и воссозданный самой женщиной»2.
В традиционной (маскулинной, патриархатной) культуре задаются жесткие границы гендерных ролей и женщина отождествляется только с телом и его функциями: либо сексуальными, либо детородными. Определение обществом женского характера как иррационального, чувственного, природного в отличие от рационального, логического, интеллектуального мужского заставляет считать, что только любовные чувства — единственная сфера духовной жизни женщины.
«Женская» проза этого типа вызывающе антифеминистична по своей природе, ибо акцентирует в своих героинях лишь те качества, которые хотели бы видеть в них мужчины. И неважно, жертвами или покорительницами сердец, рабынями или драгоценным даром небес предстают эти героини; существеннее то, что главное их предназначение — нравиться мужчинам, быть им нужными. «Кофточка у нее (студентки Ларисы, влюбленной в преподавателя) не на пуговицах, а на шнуровке. Шнуровка неплотная, видна дорожка между грудями — нежная, невинная и какая-то самостоятельная»3. Женская роль охотницы не у всех вызывает положительную реакцию, но это не останавливает женщин, которых издавна относят к слабому полу. Следует отметить также, что в России, в силу специфики отечественной демографической ситуации, а проще говоря, недостатка мужчин, для женщин характерна более явная демонстрация сексуальности, чем на Западе.
С оглядкой на типологию модификаций сексуальных ценностей и сексуального поведения в период социокультурных трансформаций можно предположить, что именно женщины позднесоветского времени легче приняли новые стандарты и образы сексуальности. И именно с репрезентацией женской сексуальности были связаны наиболее любопытные «артефакты» эротической культуры российского 1990-го (очевидно, что гендер воздействует на работу сексуальности, которая, в свою очередь, обретает гендерно-специфические манифестации). Формально это, безусловно, так: темы эротичности как культурного концепта и сексуальности как конкретных практик чаще всего поднимаются в гендерно ориентированных изданиях и связываются в первую очередь с «женским телом»; тема при-
1 Саморукова 2009, 205.
2 Савкина 1993, 392.
3 Токарева 2007, 111.
оритетного значения сексуальности в вопросах субъективности и идентичности многообразно актуализируется в текстах авторов женщин4.
Сексуальность связывается с женственностью. С этой позиции отсутствие сексуального воспринимается как антиженственность «Она всю войну прошла от и до... как мамочка избила доченьку, когда та после школьного вечера пришла с верхней растегнутой пуговичкой на белой кофточке, знает только дочка Анечка. Анна Сергеевна осталась на всю жизнь женщиной строгой и даже мужу лишнего не позволяла»5. Если говорить о связи одежды и сексуальности героинь, то «эротическая одежда» в нашем современном понимании раньше просто отсутствовала, и более того, эротизм вообще не увязывался с вещами. Возможно, причина этого — характерная для тех лет простота и бедность одежды, когда уже само наличие дорогого и хорошего наряда служило важной характеристикой, не требующей усиления за счет эротических коннотаций. Что касается нравов и поведения, то здесь ситуация аналогичная: героиня позиционирует себя как женщина-товарищ, общение с которой предполагает скорее дружеский контакт, нежели интимный.
Подобное массированное «нападение» на читателя изображением любовной страсти считается издателями весьма актуальным: теперь русская женщина, настоявшись у станков, тракторов, измучившись на службе, может наконец-то в демократическом, «освобожденном» обществе отдохнуть, расслабиться и предаться прелестям и радостям своей личной (сексуальной или кухонной) жизни. Но при этом она не должна забывать доставлять удовольствие и создавать комфорт мужчине, хозяину жизни6. «Аля и забыла уже, когда последний раз готовила настоящий обед — пожалуй, только когда жила с Ильей. Не для себя же было готовить: она прекрасно обходилась какой-нибудь перекуской на ходу или ела в кафе ‘‘ Терра’’»7.
Вместе с тем нарушение гендерных стереотипов в поведении женщинами рассматривается исключительно как примета времени, вызов эпохе. Главный пафос повествования — в попытке женщины через эпатаж эмоционально и психологически войти в реалии новой российской жизни, утвердить в ней свое право на свободу и своеобразие. Такого рода литературу, где откровенность соседствует с вызовом, можно условно назвать литературно-психологическим авангардизмом, стремящимся через шок освоить новые эмоциональные пространства бытия8. «Она научилась водить машину. Сначала она занялась этим от скуки: просто интересно было попробовать. Но в первый же раз, когда ей удалось плавно выжать сцепление и ‘‘ Фольксваген’’ мягко тронулся с места, - она почувствовала, как это здорово!»9.
Еще одно кардинальное изменение, связанное с ролью, которую женщина ис-покон веков выполняла в обществе, — роль хозяйки и хранительницы домашнего очага. Самым парадоксальным является то, что мужчина принимает правила игры
4 Улюра 2007, 235.
5 Щербакова 2009, 192.
6 Трофимова 1998, 150.
7 Берсенева 2008, 312.
8 Трофимова 1998, 151.
9 Берсенева 2001, 115.
нового времени. «В Нью-Йорке ко мне раз в неделю приходит мэйд и убирает квартиру. У меня очень маленькая квартира, потому что она на Манхэттене, там дорого иметь большую. В промежутках между уборками я не делаю по дому ничего, только мою посуду. В посудомоечной машине. Но у нас все так живут, ничего исключительного. Американский быт очень функционален. — А еду домой вы покупаете в китайском ресторанчике по дороге с работы, а если обнаруживаете на джинсах пятно, которое не отстирывается в машинке, то сдаете их в химчистку, -улыбнулся в ответ Полиевкт. - Я часто бываю в США по работе, поэтому хорошо себе представляю, как организован ваш быт. Он правильно организован. Если бы со мной жила женщина, я устроил бы ее быт только по-американски, - безразличным тоном добавил он»10; «Когда-то Илья говорил ей, что только дуракам и нищим жена нужна для того, чтобы стирать рубашки, а нормальный мужчина приглашает для этого домработницу»11.
Иногда гендерные проблемы в СМИ связываются с феминизмом, «который представляется как агрессивная блажь, выражающаяся в стремлении женщин освободиться от ответственности за семью и утвердиться в господстве над мужчинами»12. Однако гендерная теория исследует поведение, рассматривающееся как соответствующее не только для женщин, но и для мужчин.
Типичным воплощением мужского начала является советский стереотип, основанный на героической сущности мужественности. Советская эстетика основывалась на своем противостоянии западному искусству, обвиняемому в женоподобности и недостатке мужской силы13. Тем не менее рост влияния Запада привел к возникновению нового социального устройства, основанного на слиянии мужского и женского, с одной стороны, и мужественным и женственным — с другой. Если прежде ценилась выраженная мускулистость, стройные. накачанные тела и намек на силу и опыт, то сегодня наиболее востребован образ худощавого «беззащитного», инфантильного подростка, характерной чертой которого можно назвать наличие длинной шевелюры, татуировок, пирсинга и серег: «Типичный современный пижон. Кожан ниже колен. Какая-то хитрая шапчонка. Локоны до плеч»14.
Современная культура поменяла ролями мужчину и женщину и создала новый тип женоподобного мужчины, способного плакать, переживать отчаяние, ранимость, чувствительность, следить за модой. Слово «женоподобный», обозначающее неуместную среди мужчин утонченность, то есть женские качества и стиль поведения, обнаруживающие себя в мужском теле, вошло сейчас в широкое употребление.
Поскольку роман адресован женской аудитории, он представляет «женскую» точку зрения на мужчин, секс, любовь, половые модели поведения15. Изменение общего канона маскулинности неизбежно сопровождается также изменением мужского телесного канона, эти сдвиги можно проследить как в изобразительном
10 Берсенева 2007, 158.
11 Берсенева 2008, 313.
12 Саморукова 2009, 4.
13 Голомшток 1995, 15.
14 Щербакова 2008, 156.
15 Бочарова 1996, 296.
искусстве, так и в бытовой культуре тела16. Пересмотру подвергаются не только социальные роли мужчины и женщины, но и традиционное мнение, что «женщина — предмет для взгляда, мужчина — разглядывающий»17.
Изменение мужского телесного канона, появление соблазнительности и экспрессивности во внешнем виде явились предтечей развития гомосексуализма, ко -торый занял свою нишу на пороге третьего тысячелетия. Характерен сочувственный интерес, с каким о геях и лесбиянках с гетеросексуальной позиции пишут женщины: «Возможно, он латентный гей. Или просто бисексуал. В любом случае во всем этом нет ничего необыкновенного». А то, что считал для себя приемлемым Марат, было его личным делом и не должно было касаться ее сердца так резко и болезненно. Да и при чем вообще сердце к сексу, неважно, между представителями какого пола он случается?»18. В самом деле, холодность мужчины по отношению к женщине ставит под сомнение его маскулинность, и автор явно наслаждается возможностью вовлечь в игру шлейф подозрений в гомосексуализме, который тянется за героем на протяжении всего романа.
«Женский» роман воспроизводит своеобразный слепок эпохи, демонстрирует рожденную в соответствии с гендерными канонами и обыденными стереотипами модель личности нового века19. Итак, современное время характеризуется стиранием границ между понятиями «мужской» и «женский», которые потеряли былую однозначность и в чистом виде встречаются редко. И современная массовая литература, которая по определению погружена в обыденность, не могла не отразить новые представления о социальных ролях современной женщины, а также господствующие в обществе стереотипы об отношениях мужчины и женщины.
ЛИТЕРАТУРА
Берсенева А. 2001: Стильная жизнь. М.
Берсенева А. 2007: Нью-Йорк-Москва-Любовь. М.
Берсенева А. 2008: Полет над разлукой. М.
Бочарова О. 1996: Формула женского счастья: заметки о женском любовном романе // НЛО. 22, 290-315.
Вайнштейн О. 2003: Мужчина моей мечты: этюды по истории мужского тела // ИЛ. 6, 176-205.
Голомшток И. Н. 1994: Тоталитарное искусство. М.
Кон И. С. 2001: Битва за штаны: этикет, мода, политика, идеология // Человек. 5, 6374.
Савкина И. Л. 1993: «Да, женская душа должна в тени светиться.» // Жена, которая умела летать: Проза русских и финских писательниц. Петрозаводск, 389-403.
Саморукова И. 2009: Гендерные тренды современной российской культуры: Тургеневские женщины носят Прада! // Гендер для «чайников»-2 / И. Тартаковская (ред.). М., 98-111.
Токарева В. С. 1997: Рарака. Рассказы. Повести. Нахал. М.
Трофимова Е. И. 1998: Женская литература и книгоиздание в современной России // ОНС. 5, 147-156.
16 Кон 2001, 45.
17 Вайнштейн 2003, 67.
18 Берсенева 2007, 55.
19 Черняк 2007, 333.
Концепт «город» в колымском тексте Варлама Шаламова
339
Улюра А. А. 2007: Митьки не сексуальны, или Эротизация «пограничья» образца 1990 года // НЛО.1, 227-251
Черняк М. А. 2007: Массовая литература XX века. М.
Щербакова Г. Н. 2008: Провинциалы в Москве: дилогия. М.
Щербакова Г. Н. 2009: Актриса и милиционер. Роман. М.
GENDER STEREOTYPE MODIFICATION IN A “FEMALE” NOVEL
L. T. Yagafarova
Gender issue is quite important in present-day science. Changed male and female representations brought forth a wide public response and a great number of academic studies. The article aims at illustrating social transformations with examples of ‘female’ novel, as it is a female author who is capable of giving a thorough description of social realia, stereotypes, and canons.
Key words: history of literature, “female novel”, gender, stereotype.
© 2011
Е. А. Мухина
КОНЦЕПТ «ГОРОД» В КОЛЫМСКОМ ТЕКСТЕ ВАРЛАМА
ШАЛАМОВА
В статье впервые рассматривается концепт «город» в пространственном макрообразе лагерной прозы. Специфика данного концепта выявляется в контексте традиции русской классической литературы. Значение урбанистических символов определяется в процессе анализа субъектно-объектной системы повествования.
Ключевые слова: концепт, макрообраз, символ, традиция, хронотоп.
Хронотоп «Колымских рассказов» Варлама Шаламова не раз становился объектом пристального изучения. Ведущие исследования данной проблемы принадлежат И. Некрасовой, Е. Волковой, Е. Михайлик и др. Однако в современном литературоведении анализ «колымского» хронотопа не может быть полным без рассмотрения концепта «город». Тем не менее, урбанистический образ в шала-мовском нарративе не был подвергнут тщательному разбору. В настоящей статье мы попытаемся выявить причины исследовательского пробела, изучить художественный концепт «город» в тексте «Колымских рассказов» в его связях с традициями русской литературы.
Мухина Елена Александровна — кандидат. филологических наук, доцент кафедры русского языка факультета подготовки иностранных специалистов Волгоградского государственного технического университета. E-mail: muhina@list.ru
