CC BY
37для них желанна [2; 9]. Они ведут активный образ жизни, следят за своим здоровьем, следуют всем рекомендациям врачей, что способствует формированию гармоничного типа семейного отношения. У них не ограничены интересы лишь рамками своей семьи. Они стараются интересоваться окружающим, путешествовать, посещать различные курсы, секции, самореализовываться. В случае, если родители предъявляют много требований к ребенку, ограничивают его свободу, самостоятельность, то это часто приводит к состоянию страха, подавлению его самостоятельных мыслей, тем самым его интересы будут ограничены рамками своей семьи. Такое состояние часто характерны для развития черт сензитивной и тревожно-мнительной (психастенической) акцентуации [2; 8; 10].
Обратная корреляционная связь обнаружена у шкалы «Эйфорический тип ПКГД» с шакалами «Уравнительные отношения родителей и ребенка» (-0,60**) и «Стремление ускорить развитие ребенка» (-0,40*). Женщины, у которых в детстве был плохой эмоциональный контакт со своими родителями, отсутствовали доверительные отношения друг с другом, наблюдалась нехватка внимания и заботы, в процессе беременности был выявлен повышенный уровень эйфорического типа ПКГД [2; 9]. Данный тип характерен для женщин истерическими чертами личности, а также у длительно лечившихся от бесплодия [8]. Беременность у таких женщин часто становится средством манипулирования, достижения меркантильных целей, изменения отношения мужа к себе. Женщины требуют повышенного внимания к себе, выполнения всех прихотей от окружающих. При данном типе ПКГД женщины не стремятся ускорить развитие ребенка из-за страха, что в случае, если ребенок повзрослеет, она может остаться одна [5; 10].
Выводы. Результаты, полученные в исследовании, позволяют нам сделать следующие выводы:
1. Тревожный тип отношения к беременности может формироваться у женщин, воспитанных авторитетными и чрезмерно требовательными родителями.
2. Эйфорический тип отношения к беременности может формироваться у женщин, у которых наблюдался плохой эмоциональный контакт со своими родителями, отсутствие доверительных отношения между ними, дефицит внимания и заботы с их стороны.
3. Для женщин с оптимальным типом отношения к беременности характерны гармоничные, зрелые отношения в семье, потребность в саморазвитии, желание иметь ребенка и высокая ответственность перед ним.
Литература:
1. Айвазян Е.Б. Развитие телесного и эмоционального опыта женщины в период беременности: дис... канд. псих. наук: 19.00.04 - М. 2005. - 319 с.
2. Добряков И. В. Клинико-психологические методы определения типа психологического компонента гестационной доминанты / И.В.Добряков // Хрестоматия по перинатальной психологии. - М., 2005. -С. 93-102.
3. Добряков И.В. Перинатальная психология: учеб.пособие. - Спб.: Питер, 2010. - 272 с.
4. Захаров. А. И. Психологические особенности восприятия детьми роли родителей / А.И. Захаров // Вопросы психологии. - 1982. № 1. - С 59-98.
5. Захарова Е.И. Ценность материнства у современных женщин и практика осуществления родительской деятельности / Е.И.Захарова // в сборнике Современная российская семья: психологические проблемы и пути их решения - Астраханский университет, - Астрахань, 2013, с. 73-86.
6. Карелин А.А. Психологические тесты: Методика PARI / А.А.Карелин. - М.: 2001, Т.2., С. 130-143.
7. Ленкевич, И. Э. Анализ детско-родительских отношений по результатам опросника PARI в семьях с детьми, страдающими заболеваниями ЖКТ / И. Э. Ленкевич, А. В. Копытов. - Минск, 2002. С. 55-60
8. Личко, А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков / А.Е.Личко. - Л.: Медицина, 1983. - 255 с.
9. Рабовалюк Л. Н. Ценностные ориентации беременных женщин с разными типами психологического компонента гестационной доминанты/ Л.Н.Рабовалюк // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал), No1 (09), 2012. URL:sisp.nkras.ru>issues/2012/1/rabovalyuk.pdf
10. Филиппова Г. Г. Психология материнства и ранний онтогенез: учеб.пособие. - М., 1999. - 325 с.
11. Филиппова Г.Г. Психология материнства: учеб. пособие. — М.: Изд-во Института Психотерапии, 2002. — 240 с.
12. Филиппова Г.Г. Развитие материнского поведения в онтогенезе // Психология сегодня. Ежегодник Рос. Психологического общества, Т. 2 Вып. 3. М.: 1996. С. 133.
13. Хамитова И.Ю. Семейная история и её влияние на переживание беременности // Журнал практической психологии и психоанализа, 2005. - №4. С. 112.
14. Эйдемиллер. Э.Г., Юстицкис В.В. Психология и психотерапия семьи: - СПб.: Питер, 2008. - 672 с.
15. Эйдемиллер Э. Г. [и др.]Семейный диагноз и семейная психотерапия: учеб. пособие для врачей и психологов / Эйдемиллер Э. Г., Добряков И. В., Никольская И. М -СПб., 2006. - 352 с.
Психология
УДК: 361.62
кандидат филологических наук, доцент Павленко Ирина Васильевна
Армавирский государственный педагогический университет (г. Армавир)
"ПЕРЕХОДНЫЙ" ТИП СОЗНАНИЯ ЛИЧНОСТИ В ПОВЕСТИ Н.С. ЛЕСКОВА "ВОИТЕЛЬНИЦА"
Аннотация. Статья посвящена проблеме исследования характера взаимодействия "личности" и "среды" в художественной системе Н.С. Лескова в соответствии с его утверждением способности к духовной регенерации изначально " чистой" природы человека, обусловленной традиционно-библейскими представлениями о нравственности. Данное исследование предназначено для студентов, магистрантов, преподавателей вузов, интересующихся вопросами культуры, филологии, концептуально-смысловым анализом художественного текста.
Ключевые слова: личность, обстоятельства, поведение, традиция, тип сознания, нравственность, христианское этическое учение.
Annotation. The Article is dedicated to problem of the study of the nature of the interaction "personalities" and "ambiences" in artistic system of the writer in accordance with his(its) approving the abilities to spiritual regeneration изначально " clean" natures of the person, conditioned traditionally-biblical beliefs about moralities. Given study is intended for student, master, teachers high school, which are interested questions of the culture, philologies, conceptual-semantic analysis of the artistic text.
Keywords: the personality, circumstance, behaviour, tradition, type of the consciousness, morality, christian ethical teaching.
Введение. Писатели прошлого столетия в большинстве своем выражали глубокую неудовлетворенность изображением в литературе как народной среды в целом, так и отдельных ее представителей.
Н.С. Лесков, обладая практическими знаниями о народной жизни, стал одним из тех писателей, которые восполнили этот недостаток в литературе. Его взгляд постоянно переносится с великого множества действующих сообща людей на отдельную личность, жизнь которой при более подробном рассмотрении оказывается далеко не так примитивна и бессодержательна, как можно было полагать. И порой даже сила одного человека способна противостоять безжалостным законам среды. "Поэтому нравственный потенциал представителя того или иного сословия - согласно позиции писателя, - определяется близостью его этического сознания народному представлению о добре, красоте, счастье, которое, в свою очередь, формировалось под сильнейшим воздействием евангельских заповедей" [12, с. 364]. В связи с этим "особый интерес вызывают у него характеры, суть которых невозможно объяснить только влиянием среды. Поэтому преувеличение роли условий в формировании личности влечет за собой "узкое", неглубокое понимание идейного содержания лесковских образов" [12, с. 365]. Авторская позиция находит отражение в работе Н.Ю.Филимоновой, которая справедливо указывает, что Н.С. Лесков, никогда не пытаясь "умалить влияние среды на формирование характера", одновременно с этим "был убежден, что кроме среды важна и сама человеческая натура, и лишь благодаря их взаимодействию формируется характер" [19, с. 60-61]. Об этом свидетельствуют и строки из его письма: "Потом: - читаем мы у него, - почему же лицо самого героя должно непременно стушевываться? Что это за требование? А Дон-Кихот, а Телемак, а Чичиков? Почему не идти рядом и среде и герою?" [9, 10].
В этом плане интересен центральный образ повести "Воительница" (1866 г.), который не находит в литературоведении однозначного решения.
Б.Я. Бухштаб [3, с. 12], Е.А. Тюхова [18, с. 27], П.П. Громов и Б.Эйхенбаум [5, с. 24] и другие оценивают его резко отрицательно. Они видят источник зла в изначальной искаженности моральных устоев и принципов лесковской героини.
Подобный взгляд на проблему отчасти соотносится с позицией самого Н.С. Лескова, который как истинный знаток жизни, не мог недооценивать воздействия на человека внешних, социальных факторов, каждый раз особенных, но неизменно неумолимых. По этому поводу он писал: "У нас теперь взяли за привычку смеяться над силою и значением среды: фраза "среда заела" сделалась издевкою над каждым свихнувшимся с прямого пути, а это напрасно...
... значение среды - оно живет и действует" [8, с. 65].
Однако писателю не была свойственна тенденция к переоценке силы окружающих человека условий. Для раскрытия характеров персонажей Н.С. Лескову одинаково важны и среда, и сам герой.
Взгляд писателя на проблему взаимодействия личности и социума не остался в литературоведении незамеченным и в дальнейшем. На несводимость героини "Воительницы" к влиянию среды и на наличие у нее элементов нравственного сознания, парадоксальных для условий, в которых она вынуждена существовать, обращают внимание Л.М. Крупчанов [7, с. 7]. Н.С. Русина [13, с. 142], Л.Г.Чуднова [21, с. 96-97] и др.
Еще более высокую оценку личности Домны Платоновны дает В.А. Свительский, считающий, что столичная жизнь с ее "тупой, но страшной силой" не отменяют "в героине ее доброту и наивное простодушие..." [14, с. 21].
Идя в своих рассуждениях еще дальше, И.П. Видуэцкая говорит о стремлении Лескова "высветить в изображаемой личности доброе начало, в каком бы сложном сращении с противоположными ему свойствами оно ни жило в ней" [4, с. 124], а И.В.Столярова обосновывает свое утверждение о наличии положительных черт "воительницы" ссылкой на слова самого писателя, что "... и порочные люди способны совершать подвиги самопожертвования, повинуясь внезапному зову добра, которое до поры-до времени может жить в их сердцах, "как скрытая теплота живет в воде, покрытой льдом" [15, с. 23].
Таким образом, целый ряд исследователей наряду с негативными качествами находят положительные черты в душе лесковской героини: "искренность", "широту натуры", "доброту", "простодушие" и т.п.
Впервые на наличие в повести библейского подтекста указывает Б.С. Дыханова [6, с. 10]. Однако этот аспект исследования, являющийся, на наш взгляд, определяющим, не получает в лескововедении дальнейшей разработки.
Изложение основного материала статьи. Для более полного и глубокого понимания выведенного писателем типа сознания важно обратить внимание на соотнесенность в нем религиозной ритуальности и христианской духовности.
С одной стороны, художник не принимал показное "церковное благочестие", мирно уживающееся с меркантилизмом и подлостью [9, 10, с. 407], что свойственно Домне Платоновне в период апогея бури захлестнувших ее "петербургских обстоятельств". С другой стороны, как верно замечает М.П. Чередникова, Лесков умел "...в самых неблагоприятных обстоятельствах заметить драгоценные проблески доброты, бескорыстия и самопожертвования в душах русских людей разных социальных сословий" [20, с. 88].
Желая исследовать этимологию подобной метаморфозы, вникнуть в ее суть, Лесков пристально прослеживает поведение Домны Платоновны и тонко показывает эволюцию ее нравственного сознания.
Первоначально в сознании "воительницы" мера нравственности определяется размерами икон, сиянием лампад, т.е. внешней красивостью, к чему и тянется ее артистическая натура. Здесь Н.С. Лесков ставит и решает очень важную проблему истинности и искренности веры в Бога, так как писатель был и всю жизнь оставался противником формализма в вере. Поэтому "набожность" "воительницы" в первых главах повести безжизненна в понимании автора. Но именно в этом внешнем, формальном соблюдении библейской заповеди: "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоей, и всем разумением
твоим" [2, Матф. 22:37] Домна Платоновна считает себя ближе к постижению божьей истины, чем господствующие сословия. Даже в ее речи звучат проповеднические ноты в рамках библейских языковых формул ("...ты не любишь посланного; а тебя и пославший любить не будет". Сравним с библейским текстом: "Не судите, да не судимы будете" [2 , Матф. 7:1], "Простите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам" [2 , Матф. 7:7] и со словами, сказанными Иисусом своим ученикам: "слушающий вас Меня слушает, и отвергающий вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня" [2, Луки. 10:16]) и одновременно отсутствует в сознании всякий намек на глубокое нравственное освоение евангельских заповедей. Духовность Домны Платоновны подменяется ее увлеченностью церковным обрядом, ритуалом. При следующей встрече со своим старым знакомым она удовлетворенно замечает:
- Вот как это у тебя здесь прекрасно! и образа и сияние перед божьим благословением - очень-очень даже прекрасно [9, 1, с. 193].
Важно также отметить, что Домна Платоновна прочно хранит в своей памяти даты церковных праздников, что и позволяет ей с поразительной точностью и последовательностью воспроизводить ход событий в рассказах из собственной жизни.
Взаимодействие внешних обстоятельств с формальным соблюдением учения Христова отзывается в сознании Домны Платоновны самыми удивительными парадоксами. Пожалев от всего сердца "непутевую Леканидку", она не находит лучшего способа помочь женщине, чем найти ей богатого сожителя. Домна Платоновна убежденно и совершенно в духе патриархальной народной морали осуждает ее уход из семьи: "Ну что ж, - думаю, - надоело играть косточкой, покатай желвачок; не умела жить за мужней головой, так поживи за своей: пригонит нужа и к поганой луже, да еще будешь пить да похваливать" [9, 1, с. 156].
Действительно, знание и широкое употребление героиней пословично-поговорочных выражений свидетельствует о ее связи с культурной народной традицией и, следовательно, предполагает возможность будущего нравственного развития. Высокое чувство вырывает "воительницу" из стихии духовной неразвитости и возвращает к своему изначальному праведному состоянию, в то время как благое намерение Леканиды вернуться к семейному очагу ввергает ее в холодно-расчетливую светскую жизнь на правах сожительницы, обеспеченной содержанки. И если Домна Платоновна считает настигшую ее любовь грехом, то перекрещенная полячка уверенно и спокойно смотрит в глаза жене своего любовника, находясь с ней в дружеских отношениях.
Что же касается вины, лежащей за это на Домне Платоновне, то и здесь лесковская героиня действует не со зла; пытаясь помочь, она бессознательно заставляет сделать последний шаг к пропасти уже прошедшую долгий путь к ней Леканиду Петровну. Кроме того, для "воительницы", считающей себя "добродетельной христианской", полячка Леканида - просто распутная женщина, уже совершившая грехопадение и, следовательно, находящаяся во грехе. Поэтому Домна считает, что если такой шаг был сделан ею однажды ради сластолюбия, то совершить его ради доброго дела - возвращения к мужу - ничуть не преступление, а, напротив, поступок благой.
Не имея жизненного примера, Домна Платоновна считает себя "сожалительной и доброй христианкой", и действует в рамках официальной общественной морали: по ее глубокому убеждению, она поступает лучше, честнее, ближе к богу, чем многие ее знакомые. Настоящие милосердие и любовь еще не ранили ее душу. "Хотелось знать, - восклицает герой-рассказчик, - какова была та благословенная купеческая семья на Зуше, в которой (то есть в семье) выросла этакая круглая Домна Платоновна, у которой и молитва, и пост, и собственное целомудрие, которым она хвалилась, и жалость к людям сходились вместе с сватовскою ложью, артистическою наклонностью к устройству коротеньких браков не любви ради, а ради интереса и т.п.. Как это, я думал, все пробрались в одно и то же толстенькое сердце и уживается в нем с таким изумительным согласием, что сейчас одно чувство толкает руку отпустить плачущей Леканиде Петровне десять пощечин, а другое поднимает ноги принести ей песочного пирожного; то же сердце сжимается при сновидении, как мать чистенько водила эту Леканиду Петровну, и оно же спокойно бьется, приглашая какого-то толстого борова поспешить как можно скорее запачкать эту Леканиду Петровну, которой теперь нечем и запереть своего тела!" [9, 1, с. 191].
Таким образом, не только представления и убеждения, но и непосредственные ощущения героини повести поражают вначале своей зыбкостью и непрочностью.
Из рассказов о прошлом "воительницы" мы узнаем, как сформировался такой тип мышления. С одной стороны, ее психология и поведение обусловливаются хорошим знанием текстов молитв, дат церковных праздников, верой в приметы, боязнью греха пред богом, вещие сны: "...видела я сон; вижу, будто приходит ко мне какой-то священник и приносит каравай, вот как, знаешь, в наших местах из каши из пшенной пекут. "На, говорит, тебе, раба, каравай". - "Батюшка, - говорю, - на что же мне и к чему каравай?" Так вот видишь, к чему он, этот каравай-то, вышел - к пропаже" [93, 1, с. 194]. С другой стороны, "петербургские обстоятельства" "...ее вышколили и довели до того, что она теперь никому на синь-порох не верит" [9, 1, с. 192].
Изображая крайние проявления в сознании Домны Платоновны, Лесков обнажает смешение в ее душе доброго и злого, порядочного и непорядочного, приемлемого и неприемлемого. И именно в этом конгломерате столь противоречивых душевных состояний героини наиболее заметен грязный след "петербургских обстоятельств".
По силе их изображения Лесков в своей повести приближается к Н.В.Гоголю, Н.А. Некрасову, Н.Г. Чернышевскому.
Но если у Н.Г. Чернышевского социальный фактор является доминирующим, определяющим судьбу героини романа (Марья Алексеевна так и не становится "честною", так как этому не способствует окружающая ее обстановка, среда), то у Н.С. Лескова власть тупой силы обстоятельств на человеческую личность оказывается небезграничной. Даже мотивировка поступков у лесковской героини совершенно иная: Домна Платоновна поступает не только и не столько по расчету, сколько желая, но не умея принести добро, ростки которого она носила в себе всю жизнь. Сила натуры "воительницы" оказывается могущественнее социального зла. Под конец жизни, влюбившись неожиданно для себя в молодого непутевого парня, Домна Платоновна поступает вопреки здравому смыслу, давая волю голосу своего сердца:
- ... Люблю я его, душечка; люблю я его несносно, мой ангел; без ума, без разума люблю я его, старая дура [9, 1, с. 219-220].
Вспомним, что раньше героиня отрицала это чувство: "...а к тому же, я тебе скажу, что вся эта любовь -вздор. Так напустит человек на себя шаль такую: "Ах, мол, умираю! жить без него или без нее не могу!" вот и все" [9, 1, с. 213].
Произошел огромный скачок в нравственном сознании "воительницы". Чувство любви освобождает в душе героини живую способность к врожденным милосердию, доброте и одерживает победу над приобретенными в силу беспощадных "петербургских обстоятельств" цинизмом и жестокостью. И если раньше Домна Платоновна добрые дела и намерения людей оценивала размерами икон, их оформлением, хорошим знанием библейских текстов, т.е. соблюдением религиозной обрядности, то теперь, глядя на бедный больничный образочек, она говорит слова молитвы, идущие от самого сердца, близкие по форме выражения к фольклорным источникам:
- ...Боженька! миленький! да поди же к тебе моя молитва прямо столбушком: вынь ты из меня душу, из старой дуры, да укроти мое сердце негодное [9, 1, с. 219].
Перед словами этой безыскусной, но искренней молитвы меркнут пышные церковные песнопения. Вот она, истинная вера, показанная Лесковым в его понимании. Во многом ради этих нескольких строк и была написана повесть, так как именно в них в наибольшей степени заметно духовное перерождение человека.
Казалось бы, речь героини, на которую неоднократно обращали внимание исследователи Лескова, не изменилась. Она все также пестрит простонародными и мещанскими словами и выражениями, но это уже не отмеченная В.Ю. Троицким "хитро-наивная болтовня Домны Платоновны" [17, с. 15]; и нигде не заметно в ней авторской издевки, которую усматривает за каждым по-детски наивным словом, произнесенным "воительницей", О.Е. Майорова [11, с. 52-53]. Теперь речь "бывшей мценской мещанки" передает трагедию и одновременно триумф "чистого душой" человека.
Нравственное сознание Домны Платоновны поднимается в конце повести не только до любви к Валерке, но и, что особенно важно, до истинного сострадания к каждому "униженному и оскорбленному". Только теперь до нее доходит истинный смысл библейской заповеди: "возлюби ближнего твоего как самого себя" [2, Матф. 22.39]. Не случайно под конец жизни Домна Платоновна работает в тифозной больнице сестрой милосердия, куда она попала, по ее словам, по велению бога, и на просьбу своего знакомого присмотреть за одним бедняком отвечает: "Как своего родного поберегу" [9, 1, с. 218].
Героиня повести одерживает победу над внешними обстоятельствами, освобождаясь от навязанных ими мыслей и чувств, и восстанавливает в своих понятиях присущие ей изначально нравственные заветы Христа.
Спасение души Домны Платоновны происходит именно через ее возвращение к Богу, выразившееся с наибольшей силой в молитве - кульминационном моменте повести. "Воительница" переживает здесь духовное перерождение - катарсис, к которому вела ее вся цепь изображаемых жизненных событий. Как раз в этот момент мы видим ту душевную силу, которая была скрыта в "толстеньком сердце" "нелепой мценской бабы".
В силу огромных нравственных возможностей в результате обретенного героиней единения с Богом она не скатывается до пошлости, а стойко подавляет вспыхнувшее чувство своим служением людям.
Лесков еще раз доказывает возможность сохранения нравственной чистоты и даже нравственного перерождения человека в каких бы то ни было социальных условиях, "отыскивая" и " освещая" "теплые углы" в "холодных сердцах".
Таким образом, в "Воительнице" усиливаются, по сравнению с "Разбойником" и "Язвительным", теософские мотивы в творчестве писателя, а образ Домны Платоновны вносит много новых штрихов к портретам его будущих "праведников".
Выводы. Н.С. Лесков подробно исследовал всевозможные проявления форм народного сознания, обусловленных, во-первых, влиянием внешних обстоятельств, а, во-вторых, многовековой религиозностью простолюдина, соблюдаемой им в церковной обрядности и сохраняемой в особенностях его душевных проявлений.
Все это заметно уже на начальном этапе его творчества, когда были созданы первые наброски, легшие в основу широкой панорамы народной жизни.
Основной акцент в ранней прозе Н.С. Лесков делает на нравственной стороне явлений и ситуаций, а критерием разграничения нравственного от предосудительного служит ему христианское учение. Поэтому все его персонажи - будь это содержатель постоялого двора или лесной разбойник, крестьянский "мир" или "язвительный" управляющий, Домна Платоновна или Леканида Петровна - это прежде всего христиане, и их мысли и чувства, поступки и действия измеряются и оцениваются автором с позиций христианского учения о нравственности. Все эти образы важны для осуществления одной из главнейших целей Лескова - поиска нужного для России, спасительного для нее и свойственного ей праведнического типа сознания.
Справедливо в этом плане обобщение С.Тиминой, сделанное по всему творчеству Лескова: "...автор явно отдает предпочтение характерам сильным, трагически связанным со своей средой, но освобождающимся от ее власти благодаря огромным нравственным возможностям" [16, с.116]. Источник этих возможностей художник видит в высоком воспитательном значении учения, которое "вводил Галилейский пророк, распятый на кресте" [1, с. 333].
Именно в поиске положительных человеческих качеств в темных или злых, на первый взгляд, душах кроется основа воспринятого Лесковым христианского гуманизма, и в этих маленьких, иногда болезненных ростках нравственности скрыта замеченная писателем возможность возрождения личности, требующая лишь толчка, побудительного мотива для своего развития. И никак нельзя дать им зачахнуть и погибнуть. Напротив, их необходимо ценить и беречь, помогая взрасти и окрепнуть, дать свои плоды. Поэтому любой человек достоин прощения и любви, если в его душе есть эти святые семена.
Такая позиция была наиболее близка Лескову. Это подтверждают строки из его письма к Ф. Буслаеву: "Мне нравилось мнение китайского "царя мудрости" Кун-цзы, что "в каждом сердце еще есть добро - стоит только, чтобы люди увидали на пожаре ребенка в пламени, и все пожелают, что бы он был спасен". Я это понял и исповедую и благодаря этому действительно находил теплые углы в холодных сердцах и освещал их" [9, 10, 451]. Но писатель не останавливается на созерцательной констатации добрых начал человеческой души, его гуманизм простирается гораздо дальше. Он считает, что "есть профессии, упразднение которых может желать современное человечество, но нет людей, которые бы не стоили человеческого внимания и содействия. Задача истинных друзей человечества состояла вовсе не в том, чтобы отрицать в человеке способность к самоисправлению, а в том, чтобы из жертв нищеты и всяких заблуждений создать людей,
способных жить без нужд и умирать без страха" [10, 51]. Поэтому теплющийся благодатный огонь в душе героини, с которого, по мысли Лескова, и начинается спасение всякого человека, был для него главной целью изображения в повести.
Литература:
1. Ахматова Е.Н. Мое знакомство с Н.С. Лесковым и его письма ко мне (отрывок из воспоминания восьмидесятилетней женщины) // В мире Лескова. Сост. В.А.Богданов. - М.: Сов. писатель,1983. - С. 322-336.
2. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. - М.: Российское Библейское Общество, 1993.
3. Бухштаб Б.Я. Н.С. Лесков (1831-1895) // Лесков Н.С. Собр. соч.: В 6т. М.: Правда, 1973.Т.1. -С. 3-42.
4. Видуэцкая И.П. Творчество Лескова в контексте русской литературы XIX века: Дис... д-ра филол. наук: 10.01.01. - Москва, 1994. - 410 с.
5. Громов П.П., Эйхенбаум Б.М. Н.С. Лесков (Очерк творчества): Вст. ст. // Лесков Н.С. Собр. соч.: В 11т. - М.: ГИХЛ, 1956. - Т.1. - С. 5-60.
6. Дыханова Б.С. Великий рассказчик: Вст. ст. // Лесков Н.С. Очарованный странник. Повести и рассказы. - М.: Худ. лит-ра, 1984. - С. 3-11.
7. Крупчанов Л.М. Жажда света: Вст. ст. // Лесков Н.С. Повести и рассказы. - М.: Правда, 1981. -С. 3-16.
8. Лесков Н.С. Н.С.Лесков о литературе и искусстве. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. - 285 с.
9. Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 11 т. / Редкол.: А.Бихтер (отв. ред.) и др.: М.: ГХИЛ, 1956-1958. В дальнейшем цитируется по этому изданию с указанием в скобках тома и страницы с сохранением особенностей авторской орфографии и пунктуации.
10. Лесков Н.С. Честное слово / Сост., подг. текста, вст. ст. и коммент. Л.А.Аннинского. - М.: Сов. Россия, 1988. - 352 с.
11. Майорова О.Е. Вступление // Лесков Н.С. "Христианство на Руси еще не проповедано.": Затерянные статьи Николая Лескова // Лит. газета.- 1993. 21июля. - С. 5.
12. Павленко И.В. Психологические особенности индивидуального типа сознания простолюдина в рассказе Н.С. Лескова «Разбойник» Я. // Проблемы современного педагогического образования. Сер.: Педагогика и психология - Сб. статей. - Ялта: РИО ГПА, 2016. - Вып. 53. - Ч.ГУ. (№ 1455 из перечня российских рецензируемых научных журналов). С. 364-371.
13. Русина Н.С. Становление реализма в творчестве Н.С. Лескова 1860-х годов (Проблема характера и среды): Дис. к-та филол. наук: 10.01.01. - Москва, 1971. - 276 с.
14. Свительский В.А. "Человек живет словами.": Вст. ст. // Лесков Н.С. Повести. Рассказы. - Воронеж, 1981. - С. 5-34.
15. Столярова И.В. Н.С. Лесков о литературе и искусстве: Вст. ст. // Н.С.Лесков о литературе и искусстве. - М.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. - С. 4-30.
16. Тимина С. Театральный характер: Вст. заметка // Лесков Н.С. Театральный характер. Рассказ // Нева. - 1982. - №7. - С. 116-129.
17. Троицкий В. Ю. Писатель земли русской: Вст.ст. // Лесков Н.С. Повести и рассказы. - М.: Правда, 1986. - С. 3-24.
18. Тюхова Е.А. Принципы психологического анализа в раннем творчестве Н.С.Лескова // Творчество Н.С. Лескова: Межвуз. сб. научн. трудов. - Курск, 1986. - С. 19-28.
19. Филимонова Н.Ю. Изображение народного характера в произведениях Н.С.Лескова (1870-1880-е годы): Дис. к-та филол. наук: 10.01.01. - Москва, 1978. - 197 с.
20. Чередникова М.П. Открытие Лескова // Лит-ра в школе. - 1991. - №2. - С. 87-102.
21. Чуднова Л.Г. Лесков в Петербурге. - Л.: Лениздат, 1975. - 255 с.
Психология
УДК 159.9:370(045)
кандидат психологических наук, доцент Савинова Татьяна Викторовна
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Мордовский государственный педагогический институт имени М. Е. Евсевьева» (г. Саранск); магистрант направления подготовки 44.04.02
Психолого-педагогическое образование Сюбаева Рената Ринатовна
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Мордовский государственный педагогический институт имени М. Е. Евсевьева» (г. Саранск)
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ МОТИВАЦИИ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СТУДЕНТОВ МЛАДШИХ И СТАРШИХ КУРСОВ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ВУЗА
Аннотация. Статья посвящена изучению мотивации учебной деятельности студентов младших и старших курсов педагогического вуза. В ней осуществлен теоретический анализ проблемы мотивации учебной деятельности в психолого-педагогической литературе, представлены результаты эмпирического исследования мотивации учебной деятельности студентов младших и старших курсов педагогического вуза, осуществлен ее сравнительный анализ, составлены психолого-педагогические рекомендации для преподавателей и студентов по развитию мотивации учебной деятельности студентов педагогического вуза.
Ключевые слова: мотивация, мотив, учебная деятельность, мотивация учебной деятельности, студенты педагогического вуза.
Annotation. The article is devoted to the study of the motivation of educational activities of students of junior and senior courses of a pedagogical university. It carried out a theoretical analysis of the problem of motivation of educational activities in the psychological and pedagogical literature, presents the results of an empirical study of the motivation of educational activities of students of junior and senior courses of a pedagogical university, carried out its comparative analysis, compiled psychological and pedagogical recommendations for teachers and students on the development of educational motivation pedagogical university.
