CC BY
59УДК 94(1942-1943)
Переход православных приходов оккупированных нацистами районов РСФСР в 1942-1943 гг. в подчинение Украинской и Белорусской Православных Церквей как заключительный аккорд религиозной политики нацистов
И.В. Петров1
В данной статье рассматривается сложная проблема поиска пути выхода из важной дилеммы существования православных приходов на временно оккупированной нацистами территории РСФСР в период Второй мировой войны. Установление оккупационного режима привело к стихийному возрождению религиозной жизни, однако по причине многолетней репрессивной политики советских властей, в России большинство областей находилось без епископского окормления. Еще с конца 1941 г. православное духовенство и активные миряне начали лихорадочный поиск путей разрешения данной канонической проблемы, в том числе обращаясь к авторитету Русской Православной Церкви Заграницей. Нежелание немцев поддерживать подобное решение приводит к тому, что взоры на российские территории стали обращать соседние Украинская и Белорусская Православные Церкви. В итоге частично территория Кубани, а также районы Белгорода и Курска переходят в ведение Украинской Автономной Православной Церкви, в то время как районы Смоленска и Брянска вошли в подчинение Белорусской Православной Церкви. Однако, интересно отметить, что назначенные на российскую территорию архиереи являлись противниками жесткого курса на автокефалию Православной Церкви на территории Украины и Беларуси и более тяготели к пророссийской линии церковного управления. Данный факт прекрасно демонстрирует доказательство того, что в годы нацистской оккупации, несмотря на все сложности военного времени, многие православные епископы, рядовые священники и верующие старались соблюдать каноническую верность Московской Патриархии, пусть и считая для себя незазорным участие в пропагандистских кампаниях оккупантов. События более чем 75-летней давности в тоже время ставят для нас важные, во многом решающие вопросы, способные
1 Петров Иван Васильевич - кандидат исторических наук, ассистент, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9; ivanpet1990@hotmail.com
Petrov Ivan Vasilevich - PhD in Hitory, assistant, St. Petersburg State University, Russian Federation, 199034, St. Petersburg, Universitetskaya nab., 7-9; ivanpet1990@hotmail.com
Статья подготовлена при поддержке гранта РНФ №18-78-00048 «Служение русского православного пастырства на временно оккупированных районах РСФСР в 1941-1944 гг.».
лучше разобраться сегодня в проблеме нового понимания как оккупационной политики национал-социалистов в годы Второй мировой войны, так и дилемме истоков и хода движения за украинскую и белорусскую церковную автокефалию.
Ключевые слова: Украинская Православная Церковь, Белорусская Православная Церковь, нацистская оккупация, автокефалия, коллаборационизм, Вторая мировая война, Московский Патриархат.
Transition of Orthodox parishes of the Nazi-occupied regions of the RSFSR in 1942-1943 to the subordination of the Ukrainian and Belarusian Orthodox Churches as the final
chord of the Nazi religious policy
I. V. Petrov
This paper deals with the difficult problem of finding a way out of the existence of Orthodox parishes in the territory of the RSFSR, temporarily occupied by the Nazis during the Second World War. The establishment of an occupational regime led to a spontaneous revival of religious life, but due to the years of repressive policy of the Soviet authorities, in Russia most of the regions were without episcopal care. Since the end of 1941, the Orthodox clergy and active laity began a frantic search for ways to resolve this canonical problem, including appealing to the authority of the Russian Orthodox Church Abroad. The unwillingness of the Germans to support this decision leads to the fact, that the neighboring Ukrainian and Belarusian Orthodox Churches began to look at Russian territories. As a result, part of the territory of the Kuban, as well as the districts of Belgorod and Kursk were transferred to the competence of the Ukrainian Autonomous Orthodox Church, while the districts of Smolensk and Bryansk became subordinate to the Belarusian Orthodox Church. However, it is interesting to note that the bishops appointed to the Russian territory were opposed to a hard line on the autocephaly of the Orthodox Church on the territory of Ukraine and Belarus and began more pro-Russian in the canonical way. This fact perfectly demonstrates the evidence that during the years of the Nazi occupation, despite all the difficulties of wartime, many Orthodox bishops, ordinary priests and believers tried to observe the canonical loyalty of the Moscow Patriarchate, even if they considered invaders to be unseemly. The events of more than 75 years ago at the same time raise for us important, largely decisive questions that can better understand today the problem of a new understanding of both the occupation policies of the National Socialists during World War II and the
dilemma of the origins and progress of the Ukrainian and Belarusian movement to church autocephaly.
Keywords: Ukrainian Orthodox Church, Bebrussian Orthodox Church, Nazi occupation, autocephaly, collaborationism, World War II, Moscow Patriarchate.
Состоявшийся в середине декабря прошлого, 2018 г., и названный Объединительным собор украинских православных епископов с участием клириков и мирян, привел к тому, что в январе текущего года Константинопольский Патриархат принял решение признать Православную Церковь Украины автокефальной и включить ее в диптих Поместных Церквей. Несложно догадаться, что подобное решение вызвало шквал негодования у представителей Московского Патриархата и привело к разрыву евхаристического общения между Русской Православной Церковью и Фанаром.
События последних лет невольно оживили в памяти и иные исторические перипетии прошлого столетия, связанные с мощными автокефалистскими движениями в Украине, Польше, Латвии, Финляндии, Эстонии и Беларуси. В большинстве своем наибольшего всплеска подобного рода действия достигали в послереволюционный период, в особенности в начале 1920-х гг., когда крупнейшая Поместная Православная Церковь была подвергнута тяжелейшим гонениям от захвативших власть большевиков; в период Второй Мировой войны, когда в 1939-1941 гг. церковные власти в Москве выступили сначала как «объединители» и борцы с расколом, а в 1941-1944 гг. воспринимались в роли послушных исполнителей воли кремлевских властей; и в конце 1980-х-начале 1990-х гг., когда на волне политических изменений в Советском союзе упали и устоявшиеся преграды к деятельности сторонников автокефалии.
Интересно отметить, что от взоров большинства современных историков Церкви, да и представителей Московской Патриархии, уходит та точка зрения, что под усиленное внимание автокефалистов попадали районы, далеко не ограничившиеся территорией союзных республик, а очень часто также входившие в состав РСФСР. Так, для деятелей белорусского национального движения всегда считалось в порядке вещей видеть в составе независимой Беларуси Смоленск, а у украинцев были виды на Дон, Кубань, Курск и Белгород.
Особенно остро данные противоречия встали в период нацистской оккупации РСФСР.
Однако возможность перехода православных приходов в России в подчинение епископата
автономных и автокефальных Церквей Украины и Беларуси можно объяснить не только и не
столько чаяниями деятелей национального движения, но и настоящим юрисдикционным
«вакуумом», нехваткой православного епископата, которая возникла с началом нацистской
оккупации. Репрессивная политика советских властей в предвоенные годы привела к тому, что
137
во многих областях РСФСР действующими оставались один или несколько православных храмов. Главы большинства епархий были репрессированы, к тому же во многих районах наблюдались противоречия между иерархами и духовенством обновленческой юрисдикции и сергианской. Период июня 1941 г. был отмечен очередной репрессивной волной по отношению к Православной Церкви и привел к очередному закрытию церквей. Приведу несколько примеров. 25 июня 1941 г. в городе Орле была закрыта последняя церковь, в которой совершались богослужения: храм Вознесения Христова на Афанасьевском кладбище.2 29 января 1941 г. горсовет Пскова принял судьбоносное решение о том, что в последней работающей церкви этого древнего русского города, храме Димитрия Мироточивого, более «обряд не проводить» и «членам двадцатки не приходить» по причине того, что в городе отсутствуют священнослужители.3 Всего лишь одна церковь осталась действующей и на территории Ростовской области.4 В начале войны некоторые епископы все же были назначены на пустующие кафедры, как в случае с владыкой Алексием (Сергеевым), прибывшим на служение в Орел из только что занятой румынами Бессарабии. Однако стремительное продвижение германской армии заставило данных архипастырей отправиться в глубокий советский тыл.
С приходом нацистов и установлением пусть и довольно жесткого, но гораздо более лояльного по отношению к православному духовенству и верующим в сравнении с большевистским режима, священники начинают не только восстанавливать приходскую систему и приобщать местное население к обрядам, но и одновременно искать возможность к установлению нормальной канонической структуры своих епархий. На первом этапе оккупации наиболее вероятным решением казалось подчинение Русской Православной Церкви Заграницей, центры которой находились в подконтрольных Третьему рейху странах. Наиболее благожелательно к этой идее на первом этапе оккупации относилось православное духовенства Орла и Таврии, считая, что, во-первых, подчинение Германскому и Берлинскому митрополиту Серафиму (Лядэ) является логичным в с связи с тем, что территория их служения занята частями Вермахта, а во-вторых, у «карловчан» было стойкое реноме наиболее антисоветской части «православного мира» тех лет. Важно отметить, что и представители РПЦЗ рассматривали возможность не только организации отправки антиминсов, богослужебной литературы и утвари на оккупированные российские территории, но и всерьез
2Перелыгин А. И. Русская Православная Церковь в Орловском крае. Орел, 2008. С. 80.
3ЕфимовА. Н. Процесс закрытия церквей- и обновленческое движение в Пскове в 20-30 гг. ХХ в. // Псков. 2001. № 14. С. 25.
4Шадрина А.В. Стратегии выживания православного духовенства Ростовской области в годы Великои Отечественной воины // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2018. Т. 23. 1. С. 81.
думали о посылке епископов в эти районы.5 В отдельных статьях автором этих строк был рассмотрен как процесс поиска разрешения этого канонического подчинения в целом,6 так и на примере Крымского полуострова в частности.7 Главный же итог данных терзаний российского священства был неутешительным: в связи с опасениями немцев по поводу возможной консолидации мирян вокруг РПЦЗ как объединяющей национальной силы, иерархи этой юрисдикции так и не попали на оккупированную территорию РСФСР.
Еще одним фактором, способствующим дальнейшему поиску решения юрисдикционных споров, стало наличие на временно оккупированной территории обновленческого епископата. Вопреки расхожему мнению, представители этого ультралояльного к советской власти православного духовенства, с приходом нацистов только лишь поменяли вектор своей идеологической поддержки гражданских руководителей: и вместо сталинских властей стали очень быстро молиться о победах немецких национал-социалистов. Наиболее всего сторонники обновленчества заявили о себе на оккупированных территориях Юга России и Северного Кавказа, где, по сути дела, они смогли доминировать над сторонниками подчинения митрополиту Сергию (Страгородскому).8 Неприятие их линии приводило к тому что как представители Православной Церкви, так и некоторые выходцы из интеллигентской среды, пошедшие на сотрудничество с нацистами, решили поддержать процесс организации параллельной обновленческой структуры сергианских приходов. Однако и эти поползновения не всегда заканчивались успехом. Нехватка епископата приводила к тому, что взоры стали падать на епископат автономных Православных Церквей Украины и Беларуси.
Классическим примером здесь может стать Краснодар. Дело в том, что возрождением религиозной жизни в городе руководили обновленцы, на стороне которых трудился оставшийся под оккупацией архиепископ Владимир (Иванов).9 Однако утверждение в районе главы обновленцев всей Кубани не устраивало в том числе и местные гражданские власти. Краснодарская исследовательница С.Н. Гетманская очень четко определяет, что ключевую роль в ограничении влияния обновленцев на Кубани сыграл бургомистр Краснодара Стефан
5Шкаровский М.В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935-1945 годов. Сборник документов. М., 2003. С. 171.
6Петров И.В. Проблема канонической подчиненности православных приходов на оккупированных территориях РСФСР. 1941-1942 гг. // Российская история. 2019. № 3. С. 125-133.
7Петров И.В. Политические настроения православного духовенства Крыма в период нацистской оккупации // Новейшая история России. 2019. Т. 9. № 2. С. 375-388.
8Петров И.В. Епископат обновленческой церкви на территории СССР в 1941-1945 годах: трансформация политических взглядов // Научный диалог. 2019. №4. С. 312-328.; Шишкин Е.Н., свящ. Русская Православная Церковь на оккупированных территориях Кавказа в августе 1942 - феврале 1943 гг. // Вестник ПСТГУ. 2014. Сер. II. История. История Русской Православной Церкви. Вып. 6(61). С. 113-127.
9Лавринов В. свящ. Обновленческий раскол в портретах его деятелей. М., 2016. С. 179.
Николаевич Ляшевский.10 Находящийся три года в советском лагере Ляшевский, к началу войны сформировал свое отрицательное отношение не только к советской власти, но и к «красной церкви». Удивительно, но впоследствии он сам примет духовный сан от еще одного столпа «Тихоновской» Церкви - епископа Таганрогского Иосифа (Чернова), а впоследствии продолжит служение в юрисдикции РПЦЗ за пределами России.
Стефан Николаевич в период непродолжительной оккупации Краснодара занялся вопросом поиска наиболее подходящей кандидатуры на вакантную сергианскую кафедру. Им стал находящийся в «григорианском» разделении архиепископ Новочеркасский Фотий (Топиро). Если верить оккупационной периодике, то данный архиерей пользовался репутацией хорошего проповедника и богослова у местной интеллигенции.11 Протоиерею Валерию Лавринову, крупному современному специалисту по истории григорианства и обновленчества, удалось установить, что в период оккупации владыка зарабатывал на жизнь тем, что давал частные уроки пения и обучал местное население иностранным языкам.12 У того же автора мы находим подтверждение, что епископ Фотий действительно рассматривался в качестве лучшей кандидатуры на вакантную кафедру, однако его епископскую хиротонию совершить не успели, в связи с продвижением линии фронта и германским отступлением. В историографии, в том числе в таком официальном издании как «Православная энциклопедия», содержится информация о том, что на Кубань был назначен епископ от Украинской Автономной Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Алексием (Громандским). Им стал бывший насельник Почаевской лавры Никодим (Гонтаренко).13 Его хиротония состоялась в конце августа 1942 г. Однако подробностей служения владыки Никодима на территории Кубани выявить не удалось. Современный специалист по истории Украинской Автономной Православной Церкви А.В. Вишиванюк отмечает, что в июне 1943 г. епископ Никодим уже присутствовал в качестве викария Волынской епархии на соборе епископов УАПЦ в Ковеле, в связи с чем можно предположить, что пребывание Никодима на Кубани было весьма недолгим и не стало решающим в организации местной религиозной жизни.14
1°Гетманская С.Н. Русская Православная Церковь на Кубани в период гитлеровской оккупации (по архивным документам и полевым материалам Кубанской фольклорно-этнографической экспедиции 1992-2014 гг.) // Вестник Ставропольской Духовной семинарии. 2017. № 1 (14). С.17.
11Петров И.В. Проблема канонической подчиненности православных приходов на оккупированных территориях РСФСР. 1941-1942 гг. // Российская история. 2019. № 3. С. 130.
12Лавринов В. свящ. Временный Высший Церковный совет и его роль в истории Русской Православной Церкви (1925-1945). М., 2018. С.498.
13Екатеринодарская и Кубанская епархия/ / Православная энциклопедия. М., 2008. Т. XVIII. С. 159-168.
14Вишиванюк А.В. Об отношениях между Украинской Автономной Православной Церковью и «Украинской автокефальной православной церковью» на Западной Украине в годы немецкой оккупации // Вестник церковной истории. 2014. № 3-4 (35-26). С. 262.
Очень схожа данная ситуация и с проблемой окормления Курской епархии, а также территории Белгорода и прилегающих к нему районов. Епископом Белгородским и Грайворонским стал Панкратий (Гладков), также относящийся к Украинской Автономной Православной Церкви. Незадолго до нападения Третьего рейха на Советский союз митрополит Сергий (Страгородский) принял решение отправить бывшего настоятеля храма иконы Божией Матери «Знамение» в подмосковном Перово в Западную Украину, где последнему предстояло стать наместником Почаевской лавры. В Центральном государственном архиве высших органов управления Украины (Центральний Державный Архiв вищих оргашв влади да управления Украины) - ЦДА ВОВУ в фондах Штаба имперского руководителя (рейхсляйтера) Розенберга для оккупированных восточных областей сохранился список представителей Украинской Апостольской Православной Церкви, выехавших в 1942 г. на территорию Восточной Украины.15 Среди прочих 9 иерархов, в том числе митрополита Волынского и Житомирского, экзарха Украины Алексия (Громадского), фигурирует имя владыки Панкратия, именуемого епископом Белгородским.
По факту же попасть на территорию прифронтового Курска епископ не успел и ограничился служением в городе Рыльске. Современные исследователи часто диаметрально противоположно характеризуют данного церковного иерарха. Палитра этих оценок, как всегда, простирается от обвинений в слепом коллаборационизме до оправдания тех или иных действий епископа Белгородского и Грайворонского. Наиболее критично деятельность владыки Панкратия в своей кандидатской диссертации оценивает Валентин Коровин, оценивающий как деятельность самого епископа, да и всех украинских архиереев, как оголтелую поддержку германской оккупационной политики: «Осознавая большую роль православной религии в жизни русского народа, фашистское руководство пыталось использовать авторитет Церкви для влияния на умонастроения населения захваченных территорий. 9 июля 1942 г. Собором православных архиереев под руководством Митрополита Житомирского и Волынского Алексея в Курск был назначен епископом Панкратий (Гладков). В связи с тем, что весь экзархат состоял из коллаборационистов, молитвы и проповеди предписывалось вести во славу германской армии и фюрера. Местные власти способствовали открытию храмов. Церковные здания в большинстве населенных пунктов Курской области были восстановлены.».16 Несколько иной взгляд на личность владыки Панкратия содержится в работах украинского историка Дмитрия Валерьевича Веденеева. Он отмечает в своей работе «Атеисты в мундирах», что епископ Панкратий, с одной стороны, «на деле» сотрудничал с
15ЦДА ВОВУ. Р-3676. Оп. 1. Д. 50. Л. 1.
16Коровин В.А. Коллаборационизм на территории Курской области в 1941-1943 гг.: формы проявления, политико-правовые и социальные последствия: дис. канд. ист. наук. Курск, 2015. С. 275.
немецкими специальными органами, сам того не подозревая, но, с другой стороны, именно он смог консолидировать в августе 1941 г. епископат верный Московской Патриархии в Украине и воспротивиться переходу многих представителей духовенства в ряды автокефалистов.17 Симптоматично, что владыка Панкратий был удален немцами с российской территории, а советскими карательными органами и вовсе репрессирован.
Гораздо более известны российским историкам сюжеты, связанные с белорусскими автокефалистами и их попытками проникнуть на территорию Смоленска и Брянска. В занятом нацистами Смоленске не удалось найти епископа, способного занять пустующую архиерейскую кафедру. В связи с этим в начальный период оккупации жизнь местных православных приходов полностью находилась в руках представителей местного духовенства: протоиереев Николая Шиловского (настоятеля Успенского кафедрального собора), Пётра Беляева, Павла Смирягина и Тимофея Глебова. Но в мае 1942 г. митрополит Минский Пантелеимон (Рожновский), епископ Гродненский Венедикт (Бобковский) и епископ Могилевский Филофей (Нарко) хиротонисали архимандрита Стефана (Севбо) во епископа Смоленского и Брянского. Однако в Смоленск владыка Стефан смог добраться только в конце декабря того же года. К маю 1943 г. в городе удалось полностью сформировать епархиальное управление.18 Вскоре в юрисдикцию Белорусской Православной Церкви перешел и архимандрит Павел (Мелетьев), с конца 1941 г. фактически руководящий религиозной жизнью на Брянщине. В юрисдикции БПЦ он стал епископом Рославльским.19 22 июня 1943 г. в Орле собралось местное православное духовенство для организации действующего епархиального управления и для выбора нового благочинного, который бы стал уполномоченным перед нацистской администрацией в деле благоприятного разрешения накопившихся вопросов. Кроме прочих вопросов, местное православное духовенство ребром поставило вопрос и о проблеме подчинения епархии какой-либо юрисдикции. Так как в сообщении в местной оккупационной прессе о скором сношении с епископом «из соседней областей» между строк читалось желание об обращении к авторитету владыки Стефана, который в буквальном смысле слова стал одним из главных героев орловской газеты «Речь» в конце 1942 г.-начале 1943 г., то можно сделать смелое предположение о том, что и Орловская епархия была готова перейти в подчинение БПЦ.20
11 Веденеев Д.В. Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины. М., 2016.
С.118.
18Амельченков В.Л. Русская Православная Церковь и общество в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов (на материалах Смоленской области). Смоленск, 2012. С. 100-101.
19Петров И.В. Архимандрит Павел (Мелетьев) и возрождение религиозной жизни на Брянщине в период нацистской оккупации // Актуальные вопросы современного богословия и церковной науки. Материалы IX международной научно-богословской конференции, посвященной 100-летию начала мученического и исповеднического подвига Русской Православной Церкви. СПб., 2018. С.174.
^Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. Р-3681. Оп. 1. Д. 6. Л. 164об.
142
По мере того, как епископ Стефан (Севбо) продолжал свое служение на российской территории его канонические взгляды эволюционировали в сторону поддержки сторонников Московской Патриархии. Самым ярким выразителем данной линии среди епископата оккупированных районов был, безусловно, экзарх Прибалтики, митрополит Литовский и Виленский Сергий (Воскресенский). Так, в недавно вышедшем, откровенно скандальном, антицерковным сборнике документов, выпущенном петербургскими историками Станиславом Берневым и Александром Рупасовым был воспроизведен отчет главного помощника владыки Сергия (Воскресенского), начальника канцелярии И.Д. Гримма от 6 июля 1943 г.21 В данном документе владыка Стефан охарактеризован как 70-летний епископ, сохраняющий здравый рассудок, «церковную стойкость и национально-русскую, а не белорусскую церковную ориентацию». В планах Гримма было доказать владыке Стефану каноническую необходимость воссоединения с Российским Православием и разрыв с каноническими связями с белорусскими автокефалистами. Был запланирован даже визит епископа в Балтию для воссоединения с Москвой.22 Трагическая гибель экзарха и изменение линии фронта помещали осуществлению задуманного. Вполне возможно история приходов Запада России также могла пойти другим путем.
Подводя итог, можно отметить, что переход части кубанских православных приходов в подчинение Украинской Автономной Православной Церкви, также как и районов Курска и Белгорода, не стал шагом означавшим поддержку православным духовенством оккупированных районов РСФСР автокефалистских тенденций. Что же касается территории Смоленска и Брянска, перешедших в годы Второй мировой войны в ведение Белорусской Православной Церкви, то в этой связи стоит отметить вынужденность данной меры. К тому же личность владыки Стефана (Севбо), возглавившего данные приходы, до сих пор остается малоизученной, а недавно опубликованные документы и вовсе представляют его человеком, эволюционировавшим в сторону весьма прохладного отношения к идеи автокефалии Православной Церкви в Беларуси. Все эти события являли собой важное отражение как следствия тяжелых предвоенных гонений, так и нелинейности нацистской оккупационной политики, результатом которой и стали широкие изменения в юрисдикционных вопросах деятельности православных приходов на временно оккупированных Вермахтом районах РСФСР.
21 Приказ: архив уничтожить! Прибалтиискии экзархат и Псковская православная миссия в годы немецкой- оккупации. 1941-1944 / авт.-сост. С. К. Бернев, А. И. Рупасов. СПб., 2016. С. 128-133.
22Там же. С.131.
Список литературы
Амельченков В.Л. Русская Православная Церковь и общество в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов (на материалах Смоленской области). Смоленск: Свиток, 2012. 256 с.
Бернев С.К., Рупасов А.И. Приказ: архив уничтожить! Прибалтийский экзархат и Псковская православная миссия в годы немецкой оккупации. 1941-1944. СПб: Арт-Экспресс,
2016. 552 с.
Гетманская С.Н. Русская Православная Церковь на Кубани в период гитлеровской оккупации (по архивным документам и полевым материалам Кубанской фольклорно-этнографической экспедиции 1992-2014 гг.) // Вестник Ставропольской Духовной семинарии.
2017. № 1(14). С. 12-25.
Ефимов А. Н. Процесс закрытия церквей и обновленческое движение в Пскове в 20-30 гг. XX в. // Псков. 2001. № 14. С. 23-28.
Екатеринодарская и Кубанская епархия/ / Православная энциклопедия. М.: Православная энциклопедия, 2008. Т. XVIII. С. 159-168.
Коровин В.А. Коллаборационизм на территории Курской области в 1941-1943 гг.: формы проявления, политико-правовые и социальные последствия: дис. канд. ист. наук. Курск, 2015. 515 с.
Лавринов В., свящ. Обновленческий раскол в портретах его деятелей. М.: Общество любителей церковной истории, 2016. 736 с.
Лавринов В., свящ. Временный Высший Церковный совет и его роль в истории Русской Православной Церкви (1925-1945). М.: Общество любителей церковной истории, 2018. 608 с.
Петров И.В. Архимандрит Павел (Мелетьев) и возрождение религиозной жизни на Брянщине в период нацистской оккупации // Актуальные вопросы современного богословия и церковной науки. Материалы IX международной научно-богословской конференции, посвященной 100-летию начала мученического и исповеднического подвига Русской Православной Церкви. СПб: СПбДА, 2018. С. 171-175.
Петров И.В. Епископат обновленческой церкви на территории СССР в 1941-1945 годах: трансформация политических взглядов // Научный диалог. 2019. № 4. С. 312-328.
Петров И.В. Политические настроения православного духовенства Крыма в период нацистской оккупации // Новейшая история России. 2019. Т. 9. № 2. С. 375-388.
Петров И.В. Проблема канонической подчиненности православных приходов на оккупированных территориях РСФСР. 1941-1942 гг. // Российская история. 2019. № 3. С. 125133.
Перелыгин А. И. Русская Православная Церковь в Орловском крае. Орел: Труд, 2008.
213 с.
Шадрина А.В. Стратегии выживания православного духовенства Ростовской области в годы Великои Отечественном воины // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2018. Т. 23. С. 79-90.
Шишкин Е.Н., свящ. Русская Православная Церковь на оккупированных территориях Кавказа в августе 1942 - феврале 1943 гг. // Вестник ПСТГУ. 2014. Сер. II. История. История Русской Православной Церкви. Вып. 6(61). С. 113-127.
Шкаровский М.В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935-1945 годов (Сборник документов) М.: Изд-во Крутицкого Патриаршего Подворья Общество любителей церковной истории, 2003. 368 с.
Веденеев Д.В. Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины. М.: Алгоритм, 2016. 496 с.
Вишиванюк А.В. Об отношениях между Украинской Автономной Православной Церковью и «Украинской автокефальной православной церковью» на Западной Украине в годы немецкой оккупации // Вестник церковной истории. 2014. № 3-4 (35-26). С. 236-268.
References
Amel'chenkov V.L. Russkaya Pravoslavnaya Cerkov' i obshchestvo v period Velikoj Otechestvennoj vojny 1941-1945 godov (na materialah Smolenskoj oblasti). Smolensk: Svitok, 2012. 256 s. (In Russian).
Bernev S.K., Rupasov A.I. Prikaz: arkhiv unichtozhit'! Pribaltiiskii ekzarhat i Pskovskaia pravo- slavnaia missiia v gody nemetsoi okkupatsii. 1941-1944. SPb: Art-Exspress, 2016. 552 s. (In Russian)
Getmanskaya S.N. Russkaya Pravoslavnaya Cerkov' na Kubani v period gitlerovskoj okkupacii (po arhivnym dokumentam i polevym materialam Kubanskoj fol'klorno-etnograficheskoj ekspedicii 1992-2014 gg.) // Vestnik Stavropol'skoj Duhovnoj seminarii. 2017. № 1 (14). S. 12-25. (In Russian).
Efimov A. N. Process zakrytiya cerkveí i obnovlencheskoe dvizhenie v Pskove v 20-30 gg. XX v. // Pskov. 2001. № 14. S. 23-28 (In Russian).
Ekaterinodarskaya i Kubanskaya eparhiya/ / Pravoslavnaya enciklopediya. M.: Pravoslavnaya enciklopediya, 2008. T. XVIII. S. 159-168.
Korovin V.A. Kollaboracionizm na territorii Kurskoj oblasti v 1941-1943 gg.: formy proyavleniya, politiko-pravovye i social'nye posledstviya: dis. kand. ist. nauk. Kursk, 2015. 515 s. (In Russian).
Lavrinov V. priest. Obnovlencheskij raskol v portretah ego deyatelej. M.: Obshhestvo lyubitelej cerkovnoj istorii, 2016. 736 s. (In Russian).
Lavrinov V. priest. Vremennyj Vysshij Cerkovnyj sovet i ego rol' v istorii Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi (1925-1945). M.: Obshhestvo lyubitelej cerkovnoj istorii, 2018. 608 s. (In Russian).
Petrov I.V. Arhimandrit Pavel (Melet'ev) i vozrozhdenie religioznoj zhizni na Bryanshchine v period nacistskoj okkupacii // Aktual'nye voprosy sovremennogo bogosloviya i cerkovnoj nauki. Materialy IX mezhdunarodnoj nauchno-bogoslovskoj konferencii, posvyashchennoj 100-letiyu nachala muchenicheskogo i ispovednicheskogo podviga Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi. SPb: SPbDA, 2018. S. 171-175. (In Russian).
Petrov I.V. Episkopat obnovlencheskoj cerkvi na territorii SSSR v 1941-1945 godah: transformaciya politicheskih vzglyadov // Nauchnyj dialog. 2019. № 4. S. 312-328. (In Russian).
Petrov I.V. Politicheskie nastroeniya pravoslavnogo duhovenstva Kryma v period nacistskoj okkupacii // Novejshaya istoriya Rossii. 2019. T. 9. № 2. S. 375-388. (In Russian).
Petrov I.V. Problema kanonicheskoj podchinennosti pravoslavnyh prihodov na okkupirovannyh territoriyah RSFSR. 1941-1942 gg. // Rossijskaya istoriya. 2019. № 3. S. 125-133. (In Russian).
Perely'gin A. I. Russkaya Pravoslavnaya Cerkov v Orlovskom krae. Orel: Trud, 2008. 213 s. (In Russian).
Shadrina A.V. Strategii vyzhivaniya pravoslavnogo duhovenstva Rostovsko 1 oblasti v gody Velikoi Otechestvennoi vo iny // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4, Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2018. T. 23. S. 79-90 (In Russian).
Shishkin E.N., priest. Russkaya Pravoslavnaya Cerkov' na okkupirovannyh territoriyah Kavkaza v avguste 1942 - fevrale 1943 gg. // Vestnik PSTGU. 2014. Ser. II. Istoriya. Istoriya Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi. Vyp. 6(61). S. 113-127. (In Russian).
Shkarovskij M.V. Politika Trefego rejxa po otnosheniyu k Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi v svete arxivny'x materialov 1935-1945 godov (Sbornik dokumentov) M.: Izd-vo Kruticzkogo Patriarshego Podvorya Obshhestvo lyubitelej cerkovnoj istorii, 2003. 368 s. (In Russian).
Vedeneev D.V. Ateisty v mundirah. Sovetskie specsluzhby i religioznaya sfera Ukrainy. M.: Algoritm, 2016. 496 s. (In Russian).
Vishivanyuk A.V. Ob otnosheniyah mezhdu Ukrainskoj Avtonomnoj Pravoslavnoj Cerkov'yu i «Ukrainskoj avtokefal'noj pravoslavnoj cerkov'yu» na Zapadnoj Ukraine v gody nemeckoj okkupacii // Vestnik cerkovnoj istorii. 2014. № 3-4 (35-26). S. 236-268 (In Russian).
