CC BY
389
Переход права собственности на движимые вещи в российском гражданском праве
Л.В. Криволапова, к.ю.н., Оренбургский ГАУ
Ключевые слова: право, собственность, анализ, арбитраж, движимые вещи, недвижимые, переход, отчуждение
Переход права собственности на движимые вещи от одного субъекта гражданского права к другому невозможен без передачи прав на нее. Переход имущества влечет и переход субъективных прав. В связи с этим возникает вопрос: какие юридические факты влекут переход субъективного права? Несомненно, те, что носят волевой характер, т.е. это действия, причем положительные. Эти действия также зависят от правового режима вещей. Понятие вещи не формулируется в действующем законодательстве, оно вырабатывается доктриной права. Взгляд на это понятие может быть широким, каким, например, он был в римском праве. Этим широким понятием охватывались не только вещи в обычном смысле материальных предметов внешнего мира, но также юридические отношения и права. В узком собственном смысле слова под вещами в цивилистике понимают материальные объекты. Анализ гражданских прав, возникающих в отношении вещей, выявляет их различия: первые направлены против всех и каждого, вторые — только против определенного лица. Права первой категории обычно называют вещными, а второй — правами относительными. Вещные права иначе можно охарактеризовать как права абсолютные. Право собственности на движимые вещи — это абсолютное право, следовательно, передача права собственности опосредуется системой традиции. Отличительная особенность традиции заключается в том, что она совершается в целях реализации уже существующего правоотношения. Учение о традиции как акте переноса права собственности, разработанное римскими юристами, было позаимствовано и российской наукой гражданского права. Г.Ф. Шершеневич определял традицию (передачу) как вручение одним лицом другому вещи с намерением перенести право собственности [1]. Русское законодательство, по его словам, придерживалось системы традиции, хотя некоторые авторы и утверждали, что по русскому законодательству приобретение права собственности не зависит от передачи [2]. Из приведенного определения можно вывести следующие условия передачи права собственности: (а) фактическая передача и (б) намерение перенести право собственности. То, что традиция должна опираться на определенную сделку, в определении Г.Ф. Шершеневича не выделено.
Известный ученый Д.И. Мейер, напротив, выделял в числе условий действенности традиции наличие законного основания, под которым он понимал сделку или юридическое отношение, на основании которого переходит право собственности [3]. Передача, отмечал Мейер, имеет место во всяком случае приобретения права собственности [4].
ГК РСФСР 1922 г. в ст. 66 устанавливал, что право собственности на индивидуально-определенную вещь возникает с момента заключения договора. В отношении родовых вещей необходимость передачи была сохранена. О.С. Иоффе назвал такую систему смешанной [5]. Как отмечал Б.Б. Черепахин, при отчуждении вещей индивидуально-определенных обязательственному договору об отчуждении вещи было придано свойство распорядительной сделки, непосредственно переносящей право собственности [6].
Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик вернулись к системе традиции, как условию перехода права собственности, хотя норма имела диспозитивный характер. Последующие кодексы, не исключая и ГК РФ, следуют этой системе. Особенностью ГК РСФСР 1964 г. было закрепление в ст. 135 положения о том, что право собственности «возникает» у приобретателя. Этот термин отражал теоретическую позицию В.П. Грибанова и В.А. Рясенцева, отрицавших возможность правопреемства при передаче права собственности [7]. Тем не менее эта позиция не получила общего признания среди цивилистов. Так, в литературе указывали на несоответствие такого подхода общему положению о производном (волевом) характере договорного приобретения права собственности, на противоречие общей нормы о переходе права собственности нормам, имеющимся в разделе о купле-продаже [8].
Последнее противоречие сохранило свою актуальность и сегодня. Ст. 223 ГК РФ говорит о том, что право собственности возникает у приобретателя; ст. 491, 501, 551, 552, 564, 570, 609, 617, 675 и др. ГК РФ говорят о переходе права собственности. Вместе с тем в действующем ГК РФ термины «переход прав» и «передача прав» снова применяются (например, ст. 251, ст. 382—384, ст. 570 ГК РФ). Понятие правопреемства снова получает признание в отечественной цивилистике после длительного периода критики. Основным аргументом противников использования понятия перехода прав являлось несоответствие буквального значения указанного понятия существу отражаемого явления. В частности, В.А. Рясенцев, В.П. Грибанов и В.С. Толстой указывали на то,
что «права» как идеологические категории, не имеющие физического воплощения и, соответственно, не ограниченные в пространстве, не способны к пространственному перемещению и соответственно «переходить», «переводиться» и «передаваться» в буквальном смысле не могут» . Е.А. Суханов и В.С. Ем, судя по их работам, остаются на позиции В.П. Грибанова [9]. Представляется, однако, что невозможность употребления понятия в буквальном смысле не может быть достаточным основанием для отказа от его использования без анализа существа характеризуемого им явления и определения, занимает такое явление самостоятельное место в науке гражданского права или нет. Противники отказа от использования понятий перехода и передачи права обращали внимание на конвенциональную природу указанных категорий и отмечали, что ни в законодательстве, ни в литературе эти понятия никогда и не употреблялись в буквальном смысле (В.П. Грибанов, В.А. Рясенцев). Современное гражданское законодательство введением понятия универсального правопреемства в ст. 1110 ГК РФ подтверждает позицию Б.Б. Черепанова. Поэтому представляется верным замечание В.А. Белова о том, что методологически неверно противопоставлять существу явления качества, присущие ему лишь в силу наименования, т.е. противопоставлять неизменному качеству то, что имеет конвенциональную природу, термин или определение.
В результате исследования предложенных в доктрине определений понятий перехода прав и правопреемства можно дать следующую характеристику данным категориям. По мнению Б.Б. Черепахина, «правопреемство как юридический результат означает изменение субъектного состава правоотношения, а именно — замену активного субъекта. При правопреемстве право приобретателя опирается и зависит от права пра-водателя. Следовательно, необходимым условием перехода права к правоприобретателю является первоначальное наличие его у праводателя. Переход права от праводателя к правопреемнику означает преемство последнего в праве правода-теля и является для правоприобретателя дерива-тивным (производным) способом приобретения права, в отличие от первоначальных способов приобретения права (например, на новую вещь, на созданное творческим трудом произведение и т.п.)». Таким образом, понятия «переход права» и «правопреемство» характеризуют различные стороны одного и того же явления и могут употребляться как взаимозаменяемые. Наиболее типичным основанием перехода гражданских прав является согласованное волеизъявление отчуждателя и приобретателя, то есть двусторонняя сделка — гражданско-правовой договор (ст. 153, п. 3 ст. 154, ст. 420, п. 1 ст. 432 ГК РФ).
На основании гражданско-правового договора возможен переход только отдельных гражданских прав (правопреемство в отдельных гражданских правоотношениях), т.е. частичное (сингулярное) правопреемство, так как из принципов осуществления гражданских прав в своем интересе и своей волей, недопустимости злоупотребления гражданскими правами (ст. 10 ГК РФ), равенства участников гражданского оборота (ст. 2 ГК РФ), недопустимости лишения или ограничения пра-водееспособности (ст. 22 ГК РФ) следует необходимость в каждом случае самостоятельного (отдельного) волеизявления для отчуждения разнородных по содержанию и объекту гражданских прав. Данное правило берет начало в принципе классического римского права: «у каждой вещи своя судьба», означающем, что для перехода права собственности на определенные вещи необходимо передать приобретателю каждую вещь в отдельности, иными словами, совершить в отношении каждой передаваемой вещи сделку — акт передачи. Единичное, раздельное преемство в отдельных правах в доктрине права называют сингулярным правопреемством. Aнализ ст. 129 ГК РФ позволяет сделать вывод, что в данной статье законодатель помимо универсального правопреемства имеет в виду и переход прав на отдельные вещи, путем свободного отчуждения, в порядке сингулярного правопреемства.
ГК РФ устанавливает различные правила для перехода прав применительно к движимым и недвижимым вещам. Передача требуется для перехода права только на движимые вещи, т.е. к движимым вещам ГК РФ устанавливает в качестве общего правила систему традиции. В соответствии с п. 1 ст. 22З ГК РФ право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором. Консенсуальная система допустима в силу соглашения сторон или в силу прямого указания закона. В отношении недвижимости п. 2 ст. 22З Гражданского кодекса РФ связывает правопреемство с государственной регистрацией, не упоминая о передаче.
Понятие передачи раскрывается в ст. 224 ГК РФ, согласно которой передачей признается:
— вручение вещи приобретателю;
— сдача перевозчику для отправки приобретателю или сдача в организацию связи для пересылки приобретателю вещей, отчужденных без обязательства доставки;
— в п. 3 ст. 224 ГК РФ к передаче приравнена и передача коносамента или иного товарораспорядительного документа на вещь.
Таким образом, ГК РФ закрепляет классическую традицию (непосредственный перенос владения вещью), а также traditio brevi manu и quasi traditio (передача товарораспорядительных документов; сдача товара перевозчику). Перечень
способов передачи, указанный в ст. 224 ГК РФ, не следует толковать ограничительно. Допустимы и другие известные гражданскому праву способы traditio.
Таким образом, можно сделать вывод, что передача вещей не тождественна передаче прав. На необоснованность такого отождествления указывали еще римские юристы. Гай писал: «Очевидно, что передача (имеется ввиду традиция
— Л.В.) не применяется к бестелесным вещам». Чтобы решить эту проблему, римляне, говоря словами О.С. Иоффе, «нашли обычное в необычном» — изобрели конструкцию бестелесной вещи. Тем самым была проведена черта между экономическим и гражданским оборотом. Следует пояснить, что объектом экономического оборота выступают товары, а объектом гражданского оборота являются права на эти товары. При этом ввиду очевидной неприменимости обычных способов передачи прав, выработанных на основе права собственности, практика вынуждена начинать поиск новых конструкций. Дальнейшее развитие гражданского оборота дало еще одну форму передачи права. По современному гражданскому праву — это цессия, юридический механизм передачи прав (сходный по значению с традицией), применяемый при обороте относительных субъективных гражданских прав.
Итак, передача имеет два смысла: передача как переход права собственности на вещь; передача как способ исполнения обязательства. В то же время анализ законодательства показал, что в некоторых случаях передача движимой вещи не всегда является способом перенесения права собственности, иногда это способ перенесения владения (п. 7 ст. 790 ГК). Только при передаче вещи непосредственно приобретателю происходит переход права на вещь, замена субъекта и замена содержания правоотношения. В этом случае передача завершает процесс перехода субъективных гражданских прав. Как способ исполнения обязательства, передача не влечет переход права собственности на вещь, так как процесс перехода субъективных прав сдачей вещи, например перевозчику, не завершается. Помня о том, что с передачей вещи (в смысле ст. 224 ГК РФ) связывается переход права собственности, можно сказать, что приобретатель лишь иногда становится владельцем объекта. Гораздо чаще владельцем становится третье лицо (перевозчик, организация связи, указанное приобретателем лицо). Иными словами, получение владения не является условием приобретения вещи в собственность. Регламентация последствий нарушения обязанности передать товар подчеркивает двойной смысл передачи. Передача как способ перенести владение уже состоялась, а передача как способ перенести право собственности — нет, и покупатель вправе решить судьбу
полученных товаров (см., например, п. 1 и 2 ст. 468 ГК РФ). Во-вторых, закон не определяет сущность передачи вещи как способа перенесения права, не разрешает вопрос о ее правовой природе. По мнению Г.С. Васильева, способы передачи по ст. 224 ГК РФ различаются моментом, когда обязанность передать вещь считается исполненной. Иногда необходимо, чтобы вещью овладел получатель, иногда — указанное им лицо, а в некоторых случаях — третье лицо (перевозчик, организация связи). Поэтому ст. 224 ГК РФ скорее определяет момент исполнения обязанности передать вещь, а не саму сущность действий по передаче.
С учетом изложенного Г.С. Васильев делает вывод о том, что сущность передачи вещи в собственность необходимо выяснять отдельно, опираясь прежде всего на определение данного действия, а также на необходимость заключения договора о передаче права собственности. Его могут заключить лишь отчуждатель и приобретатель, ведь именно они участвуют в преемстве. Однако они редко вместе участвуют в передаче. Участие же третьих лиц в заключении подобного договора возможно лишь при представительстве. Перевозчик обычно не является представителем. Он действует от своего имени и в своих интересах заключает договор перевозки, причем ни ГК РФ, ни транспортные уставы и кодексы также не дают ему полномочий действовать от имени сторон. Закон не препятствует тому?, чтобы передачу осуществило и иное третье лицо (ст. 313 ГК РФ помешает кредитору отказаться принять исполнение). Можно ли утверждать, что третье лицо всегда будет представителем должника? Подобное предположение выглядит натяжкой, ведь закон вовсе не требует здесь представительства. Значит, участие в передаче третьих лиц исключает договор о передаче права собственности.
Если учитывать, что действия по передаче вещи приводят к отчуждению, а отчуждение представляет собой такой акт распоряжения субъективным правом, целью и результатом которого является смена его обладателя, можно сделать вывод, что такая смена происходит при исполнении договоров, направленных на замену субъекта абсолютных прав: права собственности.
В ст. 224 ГК РФ о вещах говорится собирательно, однако при передаче необходимо учитывать их классификацию. Например, способы практического обозначения сложных вещей при передаче. Анализ литературы показал, что, несмотря на то, что норма о сложных вещах уже много лет существует в отечественном гражданском законодательстве, ее толкование далеко от согласованного, нередко встречаются диаметрально противоположные точки зрения на законодательные формулировки (например, о виде связи у частей сложной вещи, делимость и неде-
лимость и т.д.). Данное обстоятельство требует правильного определения принципов организации сложных вещей для повышения экономической эффективности оборота данного вида объектов и его правового регулирования. Так, например, при передаче технически сложных бытовых товаров покупателю одновременно передаются установленные изготовителем товара комплект принадлежностей и документы (технический паспорт, инструкция по эксплуатации т.д.). Соблюдением указанных правил обозначения продаваемых технически сложных товаров обеспечивается надлежащее восприятие приобретателем информации о вещи, формирование у сторон сделки необходимого единства воли и волеизъявления. Если же приобретатель к тому же является потребителем, то эти требования приобретают еще большую актуальность. Такая информация, называемая в литературе «демонстрацией», — первый способ обозначения сложных вещей. Номинация — второй способ обозначения сложных вещей — отличается от демонстрации своим вербальным характером: вещь квалифицируется не через фактическое пространственное обособление, а через название (имя). Как известно, вещи различаются не только в свойствах, но и в именах. По названию можно в известной степени судить о составе обозначенного комплекса. Например, вещь под названием «компьютер» должна в любом случае состоять из монитора, системного блока, клавиатуры и др. Именно словесная форма в случае спора при передаче вещи, как правило, определяет ее содержание (структуру).
Серьезное правовое значение названию вещи придавалось еще в Древнем Риме. «Когда куплен корабль или дом, — считал Павел, — то не считается, что куплены отдельные камни или доски». Если предъявивший иск по поводу уничтожения виноградных лоз называл их виноградными лозами, то он проигрывал дело, ибо должен был назвать их деревьями, поскольку по буквальному смыслу Законов XII таблиц иск был возможен лишь по поводу срубленных деревьев.
Арбитражная практика не всегда правильно применяет нормы о передаче. Так, Федеральный арбитражный суд Уральского округа при рассмотрении иска об освобождении имущества от ареста пришел к выводу, что доказательством поступления имущества во владение является его постановка на баланс, вкупе с исчислением и уплатой налогов [10]. Ввиду отсутствия таковых у истца, требовавшего исключить имущество из описи, в иске было отказано. При этом факт подписания сторонами акта приема-передачи имущества оставлен судом без внимания. Обстоятельства дела, изложенные в решении, позволяют предположить, что передача имущества была
притворной и совершалась с целью избежать обращения взыскания, что, конечно, нельзя было оставить без оценки. Тем не менее, правовая позиция Арбитражного суда никак не может быть принята. Отождествление балансодержателя и собственника необоснованно. Доказательством тому являются споры и по другим делам. Точное установление факта передачи права собственности влияет на определение имущества, на которое может быть обращено взыскание по обязательствам должника. Так, по одному из дел арбитражный суд принял решение об обращении взыскания на имущество (нефтепродукты), которые ответчику должно было поставить третье лицо. Однако при вынесении решения не было учтено, что имущество ответчику еще не передано, вследствие чего ответчик не является собственником этого имущества, а обладает только правом требования его передачи. В связи с этим Высший Арбитражный Суд РФ направил дело на новое рассмотрение [11].
Представляют интерес для исследования особенности передачи права собственности на обремененные вещи. При отчуждении заложенной вещи право собственности не «очищается», а переходит к приобретателю таким же «обремененным». И по этой же причине в случае приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя, когда правопреемство отсутствует, а само приобретение права собственности является первоначальным, обременения права собственности прекращаются. Эти обстоятельства длительное время не учитывались судебной практикой. Немало споров вызывала судьба имущества, закрепленного за предприятиями на праве хозяйственного ведения при изменении публичного собственника [12].
Литература
1. Шершеневич, Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). С. 183.
2. Там же. С. 184-185.
3. Мейер, Д.И. Русское гражданское право. В 2-х ч. Ч. 1. С. 62.
4. Там же. С. 65.
5. Иоффе, О.С. Советское гражданское право. М.: Юрид. лит., 1967. С. 390.
6. Черепахин, Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. С. 346.
7. Грибанов В.П. Правовые последствия перехода на имущества по договору купли-продажи в советском праве. С. 387.
8. Советское гражданское право: учебник. В 2-х т. Т. 1. / под ред. О.А. Красавчикова. Изд. 3-е. М., 1985. С. 306.
9. Грибанов, В.П. Осуществление и защита гражданских прав: вступ. статья. М.: Статут, 2000. С. 8-9.
10. Постановление ФАС Уральского Округа от 22.09.1998 №Ф09-801/98-ГК / привод. по СПС Консультант Плюс Уральский Округ.
11. Постановление Президиума ВАС РФ №7132/00 от 11.09.2001 / привод. по СПС Консультант Плюс Судебная практика.
12. Постановление Президиума ВАС РФ №8378/95 от 16 апреля 1996 г. // Судебная практика по гражданским делам. М., 2001. С. 360-361.
