CC BY
26Пястолов С.М.
д.э.н., профессор, ИНИОН РАН
piast_s@inion.ru
ПЕРЕХОД К НОВЫМ СОЦИО-ТЕХНИЧЕСКИМ РЕЖИМАМ: ВЛАСТЬ ТЕХНОЛОГИЙ ИЛИ ТЕХНОЛОГИЯ ВЛАСТИ?
Ключевые слова: социо-технический режим; переходы в энергетике; метатеоретическая структура; институциональное изменение; капиталистическое отчуждение; уровни власти.
Keywords: socio-technical regime; energy transitions; metatheoretical structure; institutional change; capitalist alienation; levels of power.
1. Социо-технический режим: расширение подхода или новая парадигма?
Проблемы управления социо-технической (СТ) динамикой привлекают в последнее время все большее внимание ученых. В немалой степени это обусловлено растущим беспокойством широкой общественности по поводу безопасности сложных в технологическом отношении систем. В общем виде, связанные с данной тематикой исследования соотносятся с «неотложными проблемами устойчивости»1. В практическом плане во многих странах названная проблематика актуализировалась в связи с необходимостью перехода к новым технологиям, прежде всего в энергетической сфере.
Сформировался и соответствующий термин - «энергетический переход»2. Так, в период с 2008 по 2016 гг. отмечен резкий, более чем 6-кратный рост числа публикаций по данной теме3. В растущем числе научных публикаций описываются, например, процессы создания и распространения инновационных технологий, продуктов, услуг и бизнес-моделей, способствующих росту экономической и экологической эффективности. В поисках ответа на вопрос «Почему?» (один из аналитических кодов библиометрического исследования), эксперты выделяют два основных побуждения, обнаруженные в публикациях. Первое обращается к пониманию целей устойчивости. Второе основано на соглашении по поводу того, почему СТ системы должны быть реформированы, и как это будет влиять на цели. Обнаруживается, и наличие в отрасли «зависимости от пройденного пути», обусловленной в т.ч. требованиями безопасности в такого рода системах, влиянием групп интересов.
Понятие СТ режима обозначает «глубокую структуру» или «грамматику» СТ системы, определяя соответствующие механизмы координации взаимодействия в том или ином секторе. Переходы определены как обобщенные характеристики процессов превращений одного СТ режима в другой. И эти процессы, согласно концепции многоуровневой перспективы (MLP - multi-level perspective), рассматриваются через призму комплекса влияний факторов макросреды и (микро) событий в рамках ниши4.
Исследовав дисциплинарное разнообразие академических подходов, отслеживаемых в научных публикациях, автор обнаружил общее согласие по поводу того, что выработка единственной теории вряд ли возможна. Однако согласия по вопросу о составе множества возможных теорий, их сочетаний и взаимодействий, не выявлено. Эта несогласованность в значительной степени объясняется различиями в областях и методах исследования. Например, некоторые из исследователей сосредотачиваются на видах трансформаций энергетических систем, другие рассматривают возможные переходы к топливу с низким содержанием углерода, третьи исследуют пути перехода не просто к низкоуглеродной, но более «жизнеспособной» энергетике5. Выявлено также, что переходы разворачиваются в пространстве экономической географии неравномерно. Важно выяснить, почему переходы успешны в некоторых местах, в то время
1 Fuenfschilling L., Binz Q Global socio-technical regimes // Research Policy. 2018. - N 47. - P. 735-749; Hvelplund F. et al. Between grassroots and treetops: Community power and institutional dependence in the renewable energy sector in Denmark, Sweden and the Netherlands / F. Hvelplund, H.J. Henk-Jan Kooij, M. Oteman, S. Veenman, K. Sperling, D. Magnusson, J. Palm // Energy Research & Social Science. 2018. - N 37. - P. 52-64.
2 Cherp еt al. Integrating techno-economic, socio-technical and political perspectives on national energy transitions: a metatheoretical framework M.. Cherp, V. Vinichenko, J. Jewell, Е. Brutschin, В. Sovacool // Energy Research & Social Science. 2018. - N 37. -P. 175-190.
3 Savaget Р. et al. The theoretical foundations of sociotechnical systems change for sustainability: A systematic literature review / Savaget Р., Geissdoerfer М., Kharrazi А., Evans S. // Journal of Cleaner Production. 2019. - N 206. - P. 878-892.
4 Fuenfschilling L., Binz Q Global socio-technical regimes // Research Policy. 2018. - N 47. - P. 735-749.
5 Cherp еt al. Integrating techno-economic, socio-technical and political perspectives on national energy transitions: a metatheoretical framework M.. Cherp, V. Vinichenko, J. Jewell, Е. Brutschin, В. Sovacool // Energy Research & Social Science. 2018. - N 37. -P. 175.
как в других они терпят неудачу. Такие исследования ведутся в рамках формирующейся научной области «географии переходов»1.
Особо выделяется квазиэволюционный подход, основанный на социологических теориях, объединенных с пониманием особенностей определенных технологий и макропредставлением исторических изменений. Он продолжает линию «Голландской школы», которая сформировалась на базе объединения СТ исследований и эволюционной экономики в 1990-х. К началу 2000-х, в рамках этого направления сложился ряд емких понятий и влиятельных структур, таких как MLP. Метатеоретический обзор, основанный на библиометрическом анализе с учетом названных и других направлений, позволил выделить основные функции и параметры исследований трансформаций энергетического сектора:
A. Системные взгляды и структура: онтология знаний о системе и эпистемология системных взглядов; системное проектирование устойчивости СТ режимов; социо-техническое управление переходами и стратегическое управление нишей, управление сложностью; роли различных агентов (компании, правительства и гражданское общество) в переходах, организуемых на принципах устойчивости;
Б. Управление инновационными системами: систематическое стимулирование инноваций и связи с макроэкономической политикой; структуры управления наукой, технологиями и инновациями; совершенствование теорий развития инновационных систем; развитие понятийного аппарата, объясняющего особенности СТ развития в регионах с низкими и средними доходами;
B. Управление инновационными процессами: ресурсы, знания, динамические способности, рутины, изучение деятельности инновационных компаний; управление исследованиями и разработками, внедрением новых продуктов; развитие понятийного аппарата, объясняющего особенности процессов создания инновационных продуктов, услуг и бизнес-моделей; совместные структуры, создаваемые (в т.ч. в рамках «тройной спирали», «науки граждан») для генерации и распространения открытых инноваций;
Г. Устойчивое развитие: различия между антропоцентрическим и экоцентричным подходами; обсуждение принципов управления и оценки результатов развития в экологических, социальных и экономических категориях на международном уровне; различение того, что должно быть поддержано, что должно быть развито и что достижимо; уязвимость, упругость и сложность социо-энвайроментальных систем; корпоративные стратегии (в т.ч., разделяемые ценности, деятельность в «основании пирамиды», экономика полного цикла);
Д. Общественное понимание науки и технологий: социальное созидание; многообразие знаний, принципы ответственности в политике, механизмы оценки различных аспектов неопределенности; механизмы оценки и влияния на переходы (например, прогнозы на основе текущих трендов, исследования городского и сельского метаболизмов).
В настоящей статье раскрываются лишь некоторые аспекты названных параметров. При этом ключевыми выбраны инструменты конвенциальной теории. Последняя, наряду с политической экономией, все более просачивается в структурные исследования различных отраслей и цепочек создания ценности в сочетании с исследованиями микро - и мезо-измерений феномена властных отношений2.
В этой связи актуализируются, помимо прочих, вопросы о том, каким образом, с учетом плюрализма конвенций, следует «распаковывать» категорию качества, что происходит с отношениями власти в процессах перехода, и о какой иерархии в этой связи следует вести речь. Действительно, исторически и технологически обусловленные переходы влекут смену доминирующего соглашения в рамках нового СТ режима, и необходимо искать пути стабилизации социально-экономических ситуаций и варианты компромиссов между соглашениями.
Выдвигая такие методы, как «микро-, мезо-, макро-», MLP, исследователи вполне обоснованно утверждают, что эти методы являются хорошей альтернативой для «знаменитых универсальных решений» («favorite cure-all solutions»3). В дополнение к этим разработкам, уместно выдвинуть более широкое предположение о том, что здесь необходимо вести речь о смене парадигмы: дуальной парадигмы методологического индивидуализма и связанного с данным принципом холизма - на парадигму целостного разумного организма. В настоящее время последняя категория воспринимается и подается как метафора. Но и метафора, как инструмент исследований, из области трансдисцип-линарности распространяется в другие дисциплины, соответственно, требуя вербализации и квантификации. Учитывая разнородность проблематики и сложность объектов исследования многие обращаются, в том числе, к инструментарию теорий сложных систем.
2. Анализ сложных систем
Вообще говоря, сама категория сложности или даже «сложностности» (в терминах В. Аршинова) применительно к созданным человеком целостностям, по существу, является метафорой. В то же время «системные» подходы используются достаточно широко в НТ политике (например, в стратегиях развития Национальных инновационных систем).
1 Fuenfschilling L., Binz С. Global socio-technical regimes // Research Policy. 2018. - N 47. - P. 735.
2 Например, в обсуждениях глобального управления цепочками создания ценности, усилия были приложены к тому, чтобы связать различные механизмы координации и различные типы соглашений в различных узлах цепочки создания ценности, и выдвинуть на первый план вопрос о том, как различные соглашения по-разному подходят «для путешествия» вдоль цепочек создания ценности и формируют методы управления (Ponte, 2016).
3 Ostrom et al. A diagnostic approach for going beyond panaceas / E. Ostrom, А.М. Janssen, J.M. Anderies // Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. 2007. - N 104 (39). - P. 15 177.
Эксперты указывают, что в нормативных документах Европейского Союза, особенно в отчетах по развитию «циклической экономики» (Circular Economy - СЕ), подчеркивается важность «системного» подхода. И сам переход к CE при этом считается формой реализации системного подхода к экологическим инновациям, «который охватывает ценность и системы обеспечения ресурсов в их полноте и предусматривает участие всех акторов, вовлеченных в такие цепи»1.
В формулировке принципов реализуемых на практике проектов можно заметить воплощение тех идей, которые разрабатываются в теории. Так, в термине «междисциплинарные союзы» распознаются метафоры сети и meshwork2. Н. Кленк указывает, что «вместо того, чтобы реализовывать трансдисциплинарность» изнутри встроенных логик дисциплинарного знания (как метод сборки мнений экспертов), meshwork позволяет непосредственно участвовать в соз-
« 3
дании знаний» .
Британские авторы предупреждают о нежелательности сохранения централизации власти заинтересованных лиц («покровителей») по всему мегапроекту и на всех этапах его жизненного цикла во избежание финансовых перерасходов и потери репутации. Этих проблем удается избежать, если организационный дизайн учитывает общие права на принятие решения, а политика подразумевает разделение ответственности за результаты. Частный арбитраж уменьшает зависимость многоцентровой системы от окружения и делает систему «более здравой»4.
Данный вывод согласуется с наблюдениями Хесуса и Мендосы о том, что становление «Экономики полного цикла» (СЕ) как глобального мегапроекта осуществляется, в основном, за счет «мягких» факторов. Общественные организации играют важную роль в институциональном строительстве: от инфраструктур до юридических правил, а также - в поддержке исследований и разработок и росте социального понимания. Негативное влияние «жестких барьеров» проявляется, помимо прочего, в том, что даже при условии технической исполнимости решений по развитию CE их выполнение на практике часто тормозится ограничениями рынка и другими экономическими препятствиями. Хотя академическая литература все еще сосредотачивается главным образом на технологических факторах инновационного развития, «серые» источники (особенно, отчеты ЕС) все более и более обращаются к системным инновациям, как базовой перспективе5.
К системным многоуровневым подходам обычно прибегают, когда, например, в экономическим анализе встречаются явления и феномены, которые не могут быть квантифицированы при помощи теорий, имеющихся у исследователя в распоряжении или в предположениях. Если появляются надежды на возможность квантифицирования или, по крайней мере, вербализации, то предлагаются новые, альтернативные описательные и объясняющие теории. Так, например, объясняется появление мезоэкономики: вновь наблюдаемые явления и феномены «не вписываются ни в стандартную классификацию «рынков и иерархий», ни в дихотомию «микро-макро»...Мы видим пространство институтов ... Для обозначения этого пространства и потребовались новые термины - мезоуровень экономики и экономика сложности»6.
Хотя в публикациях российских авторов присутствует ссылка на «несколько туманный смысл» в понимании сложности и споры вокруг концепции «мезоэкономика», предлагаются направления развития соответствующих теоретических разработок и практик. Общими положениями для двух концепций являются: эффект несводимости (невозможность декомпозиции сложной системы); нестатичность «правил» (развития элементов систем); «self-inforcement» (положительные обратные связи); иерархичность экономики (как следствие самоорганизации сложной системы). Различия концепций заключаются в том, что экономика сложности изучает феномены изменчивых социально-экономических систем, а мезоэкономика - процессы формирования, развития, диссипации феноменов и институтов, «хотя консенсусного определения мезоуровня здесь еще не сложилось»7.
Действительно, данное научное поле только недавно стало осваиваться российскими исследователями, и до сих пор остаются разногласия в терминологии. Так, например, С. Кретов сложной системой считает только такую, которая одновременно обладает следующими свойствами: синергия, аутопоэз, рекурсивность8. Науковеду в такой ситуации
1 Jesus А., Mendonça S. Lost in Transition? Drivers and Barriers in the Eco-innovation Road to the Circular Economy // Ecological Economics. 2018. - N 145. - P. 84.
2 Mesh, англ. - узел сети; meshwork - множество соединенных сетевых узлов знаний открытого доступа.
3 Klenk N. From network to meshwork: Becoming attuned to difference in transdisciplinary environmental research encounters // Environmental Science and Policy. 2018. - N 89. - P. 320.
4 Gil N., Pinto J. K. Polycentric organizing and performance: A contingency model and evidence from megaproject planning in the UK // Research Policy, 2018. - N 47. - P. 717-734.
5 Jesus А., Mendonça S. Lost in Transition? Drivers and Barriers in the Eco-innovation Road to the Circular Economy // Ecological Economics. 2018. - N 145.
6 Кирдина-Чэндлер С.Г. Мезоэкономика и экономика сложности: актуальный выход за пределы ортодоксии // Журнал институциональных исследований. 2018. - Т. 10, № 3. - С. 8.
7 Составлено по: Кирдина-Чэндлер С.Г. Мезоэкономика и экономика сложности: актуальный выход за пределы ортодоксии // Журнал институциональных исследований. 2018. - Т. 10, № 3. - С. 14. Интересно отметить, что рецензент книги «Мезоэкономика развития», 2011, А. Демьяненко, освещая версии классификации предметов микро-, макро и мезо- исследований, заключает: «классифицировать можно все что угодно и под какие угодно цели, т.е. «по-разному». Здесь цель ясна - место для мезоэкономики найдено». Любопытно в этой связи замечание одного из исследователей: «Мезоуровень также представляет основной интерес для представителей мезоэкономики» (Кирдина-Чэндлер 2018, с. 14).
8 Кретов С.И. Добрострой - политическая экономия будущего в свете методологии кибернетической эпистемологии // Вестник Челябинского государственного университета. 2015. - № 12 (367), вып. 50. - С. 13-23.
следует предостеречь участников возможных и возникающих по ходу развития научного направления дискуссий от опасности того, что можно назвать эпистемологической небрежностью.
Такого рода небрежность очевидна, когда мы говорим о «поведении» неких «экономических показателей» (понятно, что это - просто цифры, а не субъекты, которые способны каким-либо образом «вести себя»). Не совсем это очевидно, когда, например, речь идет о «поведении параметров порядка». Как следует из текста ссылки1, «параметры порядка» - не сущности и не субъекты. О каком же поведении можно говорить в этом случае?
В этой связи следует вспомнить и то, что австро-швейцарский ученый К. Допфер, один из основателей рассматриваемого направления, определяет «мезо» как описание процессов: процессы воплощения идеи, «мезотраекто-рия», рассматриваются на протяжении трех фаз: формирование оригинальной идеи (origination), селективная адаптация и фиксация результата. «Именно эти компоненты процесса мезо-анализ делает видимыми на «поверхности» всей структуры»2. «Мезо-единицей» Допфер и его коллеги называют «родовое правило и среду его актуализации» (generic rule and its population of actualizations: там же, с. 267). Здесь авторы указывают на определенные проблемы с измеримостью: «Чтобы объяснить структуру, мы требуем определения ее составных частей с точки зрения качества. Количественные данные могут быть приведены, но они не могут определить составные части структуры. Это, возможно, будет болезненным для экономистов, которые привыкли думать только в количествах» (там же, с. 144). Австрийская экономическая теория использует оба подхода. В рамках австрийской концепции «мезо» различают «стандарт-ную»/операциональную, и «прогрессивную»/«родовую» модели. Homo Sapiens Oeconomicus, модель человека, предложенная Допфером, подразумевает, что «человек следует и использует правила, наряду с комплексной системой отношений, и это находит выражение в процессах изменений» (там же, с. 269).
Вообще говоря, такое описание мезоуровня анализа, если связывать его с категорией «институты», больше соотносится с теми определениями и описаниями, которые предлагали Д. Норт, Д. Канеман, Э. Остром и ряд других ученых, сделавших существенные вклады в области институциональной экономики3.
Особенность теорий названных ученых и, в том числе представителей австрийской школы, состоит в том, что их методология не отклоняется от методологического индивидуализма. У Допфера и его коллег разъяснение «этой многогранной концепции» посредством выявления различий между операциональным (процессным) и родовым уров-нями4, с одной стороны, и «между активными и пассивными людьми» дается вербально. Высказывается также предположение о том, что с этой целью может быть построена «матрица 2*2». Не обнаружив таковой в изученных работах, предлагаю свой вариант описания вариаций методологического индивидуализма (табл. 1).
Таблица 1
Матрица методологических моделей мезоуровня (версия Австрийской школы)
' ———Типы агентов Уровни —-— Пассивный Активный
Родовые правила Алгебраизм Спекулятивное предпринимательство
Процессы Реактивный утилитаризм Homo Sapiens Oeconomicus
Источник: составлено по: Dopfer еt al. Micro-meso-macro / K. Dopfer, J. Foster, J. Potts // Journal of Evolutionary Economics. 2004. - N 14.
О необходимости и возможности количественного описания сложных систем заявляла Э. Остром, имея в виду, в первую очередь, социо-экологические системы. Понимание динамики таких систем дало возможность ученым признать, что сложные системы такого рода могут быть «частично разложимыми в своей структуре». Их, следовательно, можно представить как «относительно разделяемые подсистемы, которые независимы друг от друга в выполнении многих функций и в развитии, но, в конечном счете, взаимовлияют друг на друга»5.
Соответствующие переменные, идентифицированные, организованные и помещенные в «концептуальные карты», помогут провести анализ сложной системы, включающей различные подсистемы. При этом «концептуальные карты» названы Остром «многоуровневыми структурами» (multitier frameworks). Такие структуры «распаковывают» родовые переменные самого высокого уровня (обычно релевантные для всех систем особого типа) на второй. Для переменных третьего уровня такая возможность существует только в некоторых ситуациях или подсистемах. По мне-
1 Берем одну из цитат, приведенных в статье С. Кирдиной-Чэндлер: «Вместо того, чтобы описывать и моделировать поведение системы посредством описания отдельных ее составных частей, достаточно определить лишь поведение соответствующих параметров порядка. Параметры порядка отвечают за устойчивость системы и предсказуемость происходящих в ней процессов, поскольку их быстрое изменение невозможно, иначе структура потеряет свою устойчивость. Также параметры порядка отвечают за сохранение сущности регулируемых ими систем, даже при смене их внешних атрибутов (названия, второстепенных свойств, способа оказания воздействия на хозяйствующие субъекты)» (там же, сноска № 11 на с. 13; курсив мой).
2 Dopfer еt al. Micro-meso-macro / K. Dopfer, J. Foster, J. Potts // Journal of Evolutionary Economics. 2004. - N 14. - P. 271.
Как известно, Д. Норт называл институты - конструкциями, существующими в человеческом сознании.
4 В работах с участием К. Допфера встречаются как выражение «компоненты» мезоуровня, так и «уровни» (анализа).
5 Cherp еt al. Integrating techno-economic, socio-technical and political perspectives on national energy transitions: a meta-theoretical framework /А. Cherp, V. Vinichenko, J. Jewell, Е. Brutschin, В. Sovacool // Energy Research & Social Science. 2018. - N 37. -P. 178.
нию Э. Остром, взаимодействия таких иерархически проанализированных переменных могут быть теоретически описаны и представлены в точном (часто количественном) выражении1.
Важная функция структуры формулируется как обеспечение «метатеоретического языка», посредством которого различные теории (и соответствующие научные сообщества) могли бы общаться друг с другом2. Эта идея созвучна мотивам трансдисциплинарности, но, последователи школы Остром (Bloomington school) придерживаются более «строгой» концепции «диалога аналитических подходов» в рамках методологического индивидуализма.
Основной упор представители Блумингтонской школы делают на результаты эмпирических наблюдений. Управление сложными системами они считают прикладной наукой (как медицину и инженерное дело). Обращаясь к конкретной проблеме, «прикладники» изучают ее атрибуты последовательно, слой за слоем, фокусируясь на факторах, признанных особо значимыми в соответствующем частном контексте. Потерпев неудачу, эксперты делают нужные выводы, меняют решения и подходы .
Многоуровневая перспектива (MLP) в этом случае, обобщенно, включает три базовых уровня. Верхний уровень: социотехническая поверхность (среда); средний: СТ режим, охватывающий слои рынка, производственного сектора, политики, влияющих, соответственно, на предпочтения потребителей, науку и технологии; на нижнем уровне помещена технологическая ниша. Элементы базовых уровней находятся в постоянном динамическом взаимодействии4.
По существу, это - пример «декомпозиции экономического пространства», которую предусматривает «Мезо-экономика развития»5. Иерархия, о которой в этом случае может идти речь, является иерархией уровней/приоритетов анализа и системного управления в условиях, когда стратегии управленцев не вступают в конфликты с СТ режимом, поддерживаемым большим уровнем нормативной власти.
Однако в ряде случаев наблюдатели отмечают, что акторы, лоббирующие альтернативные направления развития локальной энергетики, сталкиваются не только с сопротивлением национальной и региональной окружающей среды. «Независимо от местных особенностей, акторы вынуждены соответствовать определенным моделям, если они хотят получить легитимность и сигнализировать о том, что они современны, рациональны и ориентируемы на про-движение»6. Эти акторы, в конечном счете, бросают вызов «глубоко укорененному глобальному режиму», который поддерживают мощные международные сети, обладающие нормативной властью, доступом к критическим ресурсам, влиянием на лиц, принимающих решения.
Проблемы «переходов», тем не менее, не всегда обусловлены доминированием «глобального режима» в том или ином секторе экономики. Как известно, это может быть и «зависимость от пройденного пути», которая поддерживается более сильной переговорной позицией одной из сторон, участвующей в дискуссии о перспективах сектора.
И здесь мы вновь обращаемся к вопросу «Почему?», обозначенному выше, как один из аналитических кодов. Почему та или иная теоретическая конструкция должна быть выбрана для обоснования вашего решения? Почему вы получите с помощью вашей теории больше власти (ресурсов) для обоснования своих аргументов?
3. Почему конвенционализм?
Известный методолог науки, К. Поппер, рекомендовал исследовать не предметы, а проблемы, так как последние способны пересекать границы любых дисциплин и их предметов7. Действительно, устанавливая границы, приходится одновременно заботиться и о том, как их придется охранять. Одним из средств установления границ между профессиями (для сохранения профсекретов, доминирующего положения на рынке и т.п.) является профессиональный лексикон (жаргон, сленг). В научной сфере с его помощью формируются эпистемологические барьеры, призванные охранять ученых от назойливых профанов. Однако, с нагнетанием бюрократизации, эти же барьеры помогают концентрировать академическую власть в руках администраторов. Те же факторы, помимо прочих, мешают администраторам из различных дисциплинарных/профессиональных областей договариваться. Или, в терминах Тевено, «оправдываться», когда одна команда администраторов пытается вытеснить другую с занимаемого поля. Особо драматические ситуации возникают в тех случаях, когда требования рыночной эффективности вступают в противоречия с условиями других соглашений (гражданского, коммунитарного и других).
Ключи к разрешению такого рода проблем в форматах не только качественного, но и количественного анализа, стали обнаруживаться в конце ХХ века. Об одном из них рассказывал А. Олейник на научных семинарах профессора Р. Нуреева. Говорилось, что ключ этот сокрыт в работах французских конвенционалистов конца 1980-х, где предлагаются способы «оправдания» (la justification) для вмешательства одной группы интересов в зону интересов другой группы8. Так, в русском переводе статьи Тевено «Какой дорогой идти?», 2000 г., представлено описание конфликта,
1 Ostrom E. Doing institutional analysis: digging deeper than markets and hierarchies // Handbook of New Institutional Economics. -Berlin; Heidelberg, 2008. - P. 819-848.
2 Ibid., p. 826.
3 Ostrom et al. A diagnostic approach for going beyond panaceas / E. Ostrom, A.M. Janssen, J.M. Anderies // Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. 2007. - N 104 (39). - P. 15176-15178.
4 Sorrell S. Explaining sociotechnical transitions: A critical realist perspective // Research Policy. 2018. - N 47. - P. 1270.
5 Мезоэкономика развития / Под ред. чл.-корр. РАН Г.Б. Клейнера; Центральный экономико-математический ин-т РАН. - М.: Наука, 2011.
6 Fuenfschilling L., Binz С. Global socio-technical regimes // Research Policy. 2018. - N 47. - P. 737.
Известно также высказывание А. Эйнштейна о том, что никакая проблема не может быть решена в рамках той системы, где она возникла.
8 Boltanski L., Thévenot L. De la justification: les économies de la grandeur. - Paris: Gallimard, 1991.
возникшего из-за нежелания автохтонов долины Асп во французских Пиренеях принять проект скоростной автомагистрали (горного тоннеля Сомпор) в том виде, в котором его планировали осуществить местное руководство и чиновники ЕС. Для формулировки своего аргумента автохтонам необходимо было сопоставить ценности «индустриальной модернизации» и «домашнего града», а затем обосновать возможность «рыночно-домашнего компромисса»1. «По мере того, как разворачивалась полемика, люди обнаружили, что они должны определить ценность (а не просто функциональное значение) дороги. И это тот случай, когда мы сталкиваемся со своего рода «моральным существом», которое должно определять ценность» .
Отметим, что понятие «режим оправдания» появилось, прежде всего, в связи с необходимостью легитимации интервенций индустриального и рыночного соглашений в зоны традиционного и экологического миров: «навязывания конвенций в повседневном регулировании». (Здесь возможна также отсылка к задачам биополитики.)
Сложное и комплексное устройство общества, о котором говорилось выше как о системном свойстве, в конвен-циальной теории служит базовой предпосылкой. Причем такого рода комплексность имеет, как «вертикальный», так и «горизонтальный» характер3. «Вертикальное» измерение можно соотнести с концепцией «микро-мезо-макро» (что также связывается с категорией «экономическое пространство»), а в «горизонтальном» измерении выделяется «шесть режимов оправдания», которые в одном из описаний представлялись также «градами»: «вдохновения», «патриархальный/домашний», «славы», «гражданский (critique)», «рыночный» и «индустриальный» грады. Если связать это представление с категорией «социальное пространство», то это, в какой-то мере, может стать ответом на вопрос А. Демьяненко о том, что же такое «социально-экономическое пространство»4. По сути, это - сложное n-мерное пространство гибрида рыночного, домашнего и гражданского и, возможно, других соглашений. Причем величина n будет определяться глубиной анализа5.
Отметим в связи с обращением к рецензии Демьяненко на книгу «Мезоэкономика развития» следующее. Легче, по всей видимости, оказывается критиковать российских и австро-немецко-швейцарских и других авторов из школы «М.-М.-М.», когда они ограничиваются рамками отдельных моделей (фиксируют термины/лексикон). Американцев из Бруклингской школы, которые ссылаются на богатый эмпирический опыт - уже сложнее, к тому же они не настаивают на фиксации определенного метода: на каждом уровне анализа, в новой ситуации может быть применен свой метод, не обязательно даже согласованный с предыдущим. Французы избрали просто замечательный способ уклонения от «ответственности». Выше, в случае с «дорогой»6 мы встречаем и понятие «режим оправдания», и понятие «грады». В других работах те же объекты именуются как «конвенции», «миры» или «миры - соглашения».
В одном из недавних представлений классификации, сделанном в ходе анализа публикаций, в т.ч. по тематике рыночной власти в узлах агро-производственных цепочек, параметры множества миров - соглашений7 помещены в табл. 2.
Таблица 2
Базовые категории системы миров-соглашений
Миры Качества Духовный Внутренний Общественного мнения Гражданский Рыночный Производственный
Общий принцип Духовный или творческий рост Патернализм Общественное признание Коллективная солидарность Конкуренция Эффективность
Объекты, условия, процессы Инновации, созидание Специфические активы Социальные отношения, бренды Средства коммуникаций, переговоры Группы товаров Планы, системы контроля, прогнозы
Контрольный вопрос Новизна? Творческий потенциал? Степень доверия? Обществ. признание/спрос? Соц. эффект? Безопасность, здравоохранение, экология? Выгодно ли экономически? Технологически эффективно, функционально ли?
Критерий качества Персонализа-ция, инноваци-онность Дел. репутация, кредитная история Соц. опросы, отражение в СМИ, экспертная оценка Социальные эффекты Цена Объективные технические
Организационный принцип Креативность Лояльность Репутация Ответственность Конкурентоспособность Производительность
1 Тевено Л. Какой дорогой идти? моральная сложность «обустроенного» человечества // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. - Т. 3, № 3. Заметим, что подобного рода проблемы для России более чем актуальны, но в данном аспекте на высших уровнях управления они практически не рассматриваются. См., например, Кузнецова и Никифоров, 2013.
2 Тевено Л. Какой дорогой идти? моральная сложность «обустроенного» человечества // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. - Т. 3, № 3. - С. 93.
3 Там же.
4 Демьяненко А.Н. Мезоэкономика... теперь развития (заметки на полях книги «Мезоэкономика развития») // Пространственная экономика. 2013. - № 1. - С. 144-170.
5 Здесь следует заметить, что речь идет не об «измерениях», а о «мерности» пространства, которая определяется качествами материй, его составляющих.
6 Кстати, 18.01.2003 Европейские СМИ сообщили, что открытие туннеля, проходящего через Пиренеи и связывающего французский город По с городом Сарагоса в Испании, состоялось, несмотря на протесты экологов.
7
Здесь можно заметить уклон в менеджмент. Более теоретические версии см. в учебниках А. Олейника, Р. Нуреева, С. Пяс-толова (например, Руа8Ыоу Б.М. (2013): Экономика: теория и реальность. - http://mpra.ub.uni-muenchen.de/46891/).
Способность
встраиваться в производственные цепочки Низкая Низкая Средняя Средняя Высокая Высокая
Источник: составлено по: Ponte S. Convention theory in the Anglophone agro-food literature: Past, present and future // Journal of Rural Studies. 2016. - N 44. - P. 12-23.
Современные исследователи, выбирающие методы конвенциальной теории (КТ), опираются, в т.ч. на определение соглашения как широкого множества взаимных ожиданий, которые включают параметры институтов, но не ограничены их рамками. В то время как институты - коллективные объекты, намеренно созданные с целью осуществления стратегий, соглашения могут явиться результатом общей, неумышленно возникшей регулярности. Более широкие, чем у Болтянски и Тевено в ранних работах, толкования Уилкинсона, Райкеса и других, предполагают, что механизмы координации (нормы и правила) не определены до начала действия, но появляются в процессе реализации стратегии. Таким образом, соглашения рассматриваются как средства разъяснения и «оправдания» выбора методов решения конкретной проблемы. Но, «почему» же нечеткие определения и предпосылки конвенциальной теории подходят больше, чем другие1, когда речь идет, например, о проблемах выбора направления развития социо-технической системы?
Наиболее очевидно предположение о том, что основные положения КТ подкрепляют «оправдания» существований различных форм организации, координации и обмена. Различия в соглашениях объясняют наличие определенных когнитивных барьеров и асимметрии в соотношениях сил участников. Практическая рекомендация в этом случае состоит в том, что, обнаружившим себя в невыгодном положении субъектам следует выполнить следующее. Определить тип соглашения (гибрида соглашений), в котором позиционирует себя контрагент; выявить наиболее «видимые» контрагенту объекты, механизмы координации, тип времени, другие качества соответствующего мира (см., табл. 2). Таким образом, появится та «точка опоры», к которой может быть приложен «рычаг» усилий героя соответствующего примера.
Такого рода примеры для цепочек производства продовольственных товаров приводятся в обзоре С. Понте2. Так, с 1970-х на продовольственных рынках стала наблюдаться «смена курса на качество». А, с точки зрения КТ, это был перенос фокуса усилий производителей из рыночного соглашения в мир общественного мнения и внутренний (домашнего хозяйства), сформировавшие гибрид соглашений, где «точкой опоры» стало качество продукта, поддержанное верой в его большую пользу для здоровья.
Развитие производственных и маркетинговых практик повлекло и развитие теоретических конструкций: появились типология «миров производства» (worlds of production: табл. 3), новые методы использования ресурса; была предложена структура, в рамках которой качественные параметры связывались с формами координации (там же, с. 14); было также показано, как в различные исторические периоды наблюдаются различные комбинации «преобла-
« 3
дающих соглашений» .
Таблица 3
Типология миров производства
' Доступ к факторам Специфичность продукции ------ Открытый Ограниченный
Серийный продукт Индустриальный мир Мир сетевого рынка
Уникальный продукт Мир рынка Маршалла Мир рыночно-товарных инноваций
Источник: составлено по: Salais R., Storper M. The four 'Worlds' of contemporary industry // Cambridge Journal of Economics. 1992. - N 16. - P. 169-193.
Салэ и Сторпе, указав на определенные особенности каждого из миров производства, отмечают также, что между мирами могут возникать трения, конфликты и компромиссы. При этом, координация между агентами может регулироваться двумя видами соглашений: качественными, определяющими относительные экономические ценности различных факторов производства4; и соглашениями «гибкости», которые задают различие между специализированными (например, более экологичными) и стандартизированными продуктами.
В дальнейших работах сторонники КТ и другие ученые развили, такие категории, как «зеленый мир», «информационный мир»5, «мир сети» (также известный как «проектно ориентированный» или «соединяющий»6. В то же время, КТ не представляет ни один из миров как историческую неизбежность. В отличие от различных, в том числе, со временных версий биополитики и политэкономии, интересы КТ не являются постоянными, и при этом они не связаны
1 Популярная в данном научном поле «теория агентов», при более тщательном рассмотрении оказывается версией КТ, где шире других представлены механизмы рыночного соглашения.
2 Ponte S. Convention theory in the Anglophone agro-food literature: Past, present and future // Journal of Rural Studies. 2016. -N 44. - P. 12-23.
3 Eymard-Duvernay F. Conventions de qualite et formes de coordination // Revue Economique. 1989. - N 40(2). - P. 329-359; Bol-tanski L., Chiapello E. Le nouvel esprit du capitalisme. - Paris. 1999.
4 Salais R., Storper M. The four 'Worlds' of contemporary industry // Cambridge Journal of Economics. 1992. - N 16. - P. 179-180.
5 Тевено Л. Какой дорогой идти? моральная сложность «обустроенного» человечества // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. - Т. 3, № 3. - С. 84-112.
6 Boltanski L., Chiapello E. Le nouvel esprit du capitalisme. - Paris. 1999.
ex-post с интересами определенных экономических и социальных групп. В том числе поэтому инструментарий КТ оказывается достаточно эффективным в анализе власти технологий и технологий власти.
4. Уровни и метафоры власти
С точки зрения конвенциальной теории, категория власти является одним из средств описания механизма «оправдания». Такого рода механизм должен, очевидно, иметь свою специфику в каждом из соглашений. Язык, по мнению Л. Тевено, который в этой связи ссылается на М. Фуко, играет существенную роль в установлении иерархии/порядков ценностей (которые, заметим, соотносятся с объектами из табл. 2 и различны по природе в каждом соглашении). Фуко призывал изучать «реальный язык» «как вещь, принадлежащую природе». Эта вещь фрагментирова-на, загадочна, она соприкасается и переплетается с образами мира, и вместе они образуют «сеть меток»1. Очевидно, такой подход гораздо шире и глубже, чем упоминавшаяся выше концепция метатеоретического языка.
Развитие языка до сих пор шло путем упрощения2: более сложная теория знака эпохи Возрождения «содержала в себе три совершенно различных элемента: то, что было отмеченным, то, что было отмечающим, и то, что позволяло во втором видеть метку первого; этот последний элемент был сходством: знак отмечал в той мере, в какой он был "почти той же вещью", что и вещь, которую он обозначал» (там же, с. 75). После техно-социальных революций XVII и XVIII вв. «искусство языка» стало сводиться к способам «"подать знак", то есть обозначить какую-либо вещь и разместить вокруг нее знаки» (там же, с. 58). Таким образом Фуко характеризовал «дуальную теорию знака».
Конституирование знака «только посредством акта познания»3 в бинарной системе сделало возможным «спонтанные фикции ума» (здесь идет ссылка на Ф. Бэкона), появление «идолов рода»; затем - «идолов рынка», воспринимаемых как «родовые вещи» (перекличка с Л. Фейербахом; и последующим отражением в «фетишизме» К. Маркса). В современной интерпретации данное явление описывается, в т.ч. при помощи категории «граничного объекта».
Более развернутая схема троичности «мышления - образа - действия» может быть представлена в авторской модели генерации и спирального развития теории (рис. 1). В данном наглядно-образном представлении роль «вещи», или того, что «отмечено», исполняют наблюдаемые факты. Восприятие значащего для наблюдаемого элемента реальности требует «метки». В роли «отмечающего» элемента в науке выступает термин. В последующем развитии теоретического представления он становится понятием, категорией, составляющей соответствующего теоретического знания. То, что данный элемент (слово, термин, понятие и т.п.) действительно является меткой закрепляется в умозаключении, суждении, тезисе. На этом (третьем в данном цикле) этапе (познания) в реальном (материальном) мире может быть проявлено только «сходство» (с тем, что «отмечено»).
Ведь, суждение, по существу, уже является действием (мыследействием), которое влечет изменения в реальном мире - появление новых вещей, которые могут быть только «схожи» с начальной вещью. При рассмотрении движения от одного пункта к другому по спирали на рис. 1 важно понимать, в какой форме, посредством какой материи передается (Что? Сигнал, энергоинформация?) воздействие, в результате которого для факта подбирается слово. Слово инспирирует умозаключение.
Д. Канеман и его коллеги обнаружили, что на формирование представлений индивидов существенно влияют «фреймы». Такого же рода факторы воздействуют и на общественные представления, мнения и ценности. В предшествующих работах автора было показано, что такие воздействия имеют место в пространствах психических и общественных форм (терминология А. Богданова). При этом разъяснению соответствующих процессов помогает понимание существа явлений «опредмечивания - распредмечивания», «овеществления - развеществления». А предпосылки КТ подсказывают, что «фреймы» находятся на границах миров-соглашений. И во многих случаях «переход границы» влечет за собой трансформацию предмета познания, исследования, соглашения (и даже научного наблюдения) вплоть до его полного исчезновения и появления другого предмета (вещи, если это - общественная форма) в соглашении «за границей» .
Здесь мы также подходим к одной из метафор власти, которая лучше всего видна в русскоязычной образной интерпретации. В наиболее распространенной трактовке «власть» соотносится с глаголом «владеть»: так, имя Владимир часто раскрывают, как «владеющий миром». Но, есть и другая версия: «находящийся в ладу с миром». А это, как можно заметить, перекликается с трактовкой категории «нормализации» в КТ, а также с пониманием роли языка как инструмента установления иерархии ценностей (см. выше).
Язык, таким образом, оказывается не просто средством выражения мыслей, «не простым расчленением, но основополагающим утверждением порядка в пространстве»5. Не об этом ли писал столетие назад министр просвеще-
1 Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Перевод на русский язык: В. Визгин, Н. Автономова. - М.: Прогресс, 1977.
2 Как считают психологи, это делается посредством блокировки «конкретных рефлексивных позиций» (Лепский В.Е. Технологии управления в информационных войнах (от классики к постнеклассике). - М.: Когито-Центр, 2016).
3 Продолжение цитаты: «в этом пункте знание разрывает свое старое родство с прорицанием (&утайо)» (Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Перевод на русский язык: В. Визгин, Н. Автономова. - М.: Прогресс, 1977. - С. 71).
4 См. пример такого явления на границе соглашений «гражданского» и «рыночного» в: Пястолов С.М. Человек в моделях инновационного развития // Инновационная экономика: поиск парадигмы: Сб. статей / РАН. ИНИОН. Центр науч.-информ. исслед. по науке, образованию и технологиям; Отв. ред. Пястолов С.М. - М., 2017. - С. 145-146.
5 Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Перевод на русский язык: В. Визгин, Н. Автономова. - М.: Прогресс, 1977. - С. 92.
ния и президент Академии Российской А. С. Шишков1? И не это ли, все-таки, понял в его трудах А. С. Пушкин незадолго до своей гибели? По всей видимости, в рассмотренных положениях мы находим подтверждение тому, что новые категории научно-технической политики формируют не только научную сферу, но и новое общество2.
Рисунок 1.
Схема троичности в изображении этапов становления теории
* «Специфически человеческое - всегда символ» (А. Лосев).
Властные категории более укрупненно представлены в научных полях политологии, политэкономии, в том числе, работах неомарксистов, и одним из средств описания механизмов власти является понятие отчуждения. Виды отчуждения, классифицированные в порядке исторической периодизации, включают отчуждения: (1) средств производства, средств труда; (2) доверия; (3) культуры/истории; (4) Природы (чувства единения с природой)3. Особо выделим тот тип отчуждения, который в научной сфере приобретает характер «эпистемологического». В научной литературе сформировался уже определенное направление исследований данного явления (от Г. Башляра).
Неомарксисты, кроме того, отмечают появление новых форм отчуждения людей от среды обитания, отчуждения особых природных зон (такими являются «зоны жертвы» на «бедном Юге»; А. Нель использует в этой связи неявную метафору «танца смерти»4). Эти явления обусловлены природой капитала, который нуждается в новой легитимизации. Преодоление отчуждения такого рода, также как обоснование реформ энергетической инфраструктуры в странах «богатого Севера», должно быть признано насущной задачей цивилизованного общества. По определению К. Квигли, чтобы считаться «цивилизацией» общество должно стать производящим, а не паразитическим5. Началом этих процессов, для того чтобы они увенчались успехом, должно быть открытое объявление ценностей.
Являющиеся «оправданием» власти, ценности гражданского общества, о которых пишет Стирлинг6, - объекты уровня более высокого, чем, например, уровень символической власти на рынках «особенных» товаров (singularities) в
1 В связи с рассмотрением понятием пространства, укажем на трактовку слова «страна» А. Шишкова: «Что такое страна, как не пространство?...Мы видим разум слов наших, текущий из самого источника» (Шишков, 2002, с. 101).
2 как было показано в: Пястолов С.М. Динамика институциональных форм на переднем крае науки // Журнал институциональных исследований. 2018. - № 1. - С. 124.
3 С каждым этапом отчуждения связаны характерные исторические события, повлиявшие, помимо прочего, на состояние общественного сознания. См., подробнее: Пястолов, 2015. Так, отчуждение доверия (общинников друг другу) в России связано, в том числе, с «открытием» феномена «капитализма раскольников» при Николае I, что А. Пыжиков обозначил категорией крестьян-ско-купеческого капитализма, и последующей борьбой правительства с этим типом капитализма (Пыжиков, 2013).
4 Nel А. The choreography of sacrifice: Market environmentalism, biopolitics and environmental damage // Geoforum. 2015. - N 65. -P. 246-254.
5 Quigley C. The evolution of civilizations: An introduction to historical analysis. - Indianapolis: Liberty press, 1979.
6 Stirling А. Transforming power: Social science and the politics of energy choices // Energy Research & Social Science. 2014. -N 1. - P. 83-95.
книге Карпика «Экономика сингулярностей»1. Такие, расположенные на более высоких иерархических уровнях, ценности оказывают более сильное влияние на поведение гражданина, потребителя или субъекта иного типа в рамках соответствующего соглашения.
Одним из способов определения места ценности (или другого фактора влияния) в иерархии отдельного соглашения, по мнению Понте2, оказывается уровень показателя, проверяемый ответом на контрольный вопрос (см. табл. 2). В то же время, определение иерархии самих соглашений оказывается невозможным. Причина уже была названа: объекты различных соглашений несопоставимы (собственно, поэтому они и отнесены к различным соглашениям).
Фактически, по этим причинам, уже в первых работах по теории соглашений (1983, 1984 гг.) Л. Тевено расширял понятие «социального кодирования» до масштабов «инвестиций в формы» (общественные формы - в понимании А. Богданова), которые составляют активы субъекта регулирования институциональных отношений. Л. Тевено, Ф. Эймар-Дювернэ, Р. Салэ и др. в 1980-е проводили эмпирические исследования различных производственных процессов: от производства сыра до кредитных операций. По результатам этих исследований в т. ч. и началось формирование французской версии КТ.
Выделяя аспект властных отношений в сегодняшних реалиях, и основываясь на предположении о гибриде соглашений, как модели цивилизации, можно увидеть захват экологической цивилизации цивилизацией техносферы3. Но актор (это, как правило, макрорегулятор), позиционирующий себя только в рыночном соглашении, этого не замечает, так как в рамках одной из предпосылок КТ, объекты других соглашений не существуют в пространстве данного. Возможен вариант: не желает замечать. Поэтому в рыночном соглашении нет таких объектов, как природа и человек, их замещают «услуги экосистем» и «человеческий капитал». Угроза безопасности таится в комбинации принципов рыночного и индустриального соглашений, при доминировании первого и при исключении других. В частности, потому, что для управления процессами в индустриальном соглашении необходимо знание будущего, но временной горизонт «рыночника» ограничен настоящим (рамками финансового года и сроками действия проектного договора).
«Следует также выделить общую угрозу для всех технологических укладов - отстраненность техники и особенно технологий от этического осмысления» - указывает В. Лепский, по сути, еще на один аспект отчуждения4.
По мере развития капитализма, очередных актуализаций легитимизации его экспансии в различные сферы, трансформируются не только виды отчуждения, но, как было показано Больтански и Чиапельо5, сменяют друг друга и доминирующие комбинации соглашений. Используя веберовскую метафору «духа капитализма», авторы выделяют три этапа его экспансии. Первый этап (в конце XIX столетия) характеризовался доминированием «внутреннего мира», или - анклавного мира предприимчивого буржуа. Второй этап (1940-1970-е) был движим логикой «индустриального» соглашения и «меритократии», что на самом деле соответствует логике рыночного соглашения, где главенствует норма утилитаризма, а ценностью является доля рынка. Третий этап (начавшийся в 1980-х) характеризуется преобладанием логики «сети» и новых типов «идеальной фирмы» (ценностями оказываются: гибкость, проектная организация деятельности, стремление к сокращению затрат). В этих рамках конкурентоспособные фирмы являются меньшими по размерам, инновационными и способными объединить несколько различных сетей.
Можно заметить, что к признакам третьего этапа относится и нарастание сложности, что, по всей видимости, стимулировало спрос на новые теоретические «оправдания» экспансии капитала. Зарождение мезоэкономического направления в экономической мысли данного периода, похоже, стало одним из ответов на данный запрос. В то же время, если принять метафору мезоэкономического пространства, то общественное измерение такого пространства третьего этапа в большей степени соотносится с представлением Г. Хакена, который называет общество сетью взаимодействующих мозгов.
Время меняет и пространство. Изменения, происходящие в течение 20 лет после публикации Больтански и Чиапельо, привели к росту влияния транснациональных корпораций и, соответственно, к смене доминирующей комбинации соглашений. По результатам сопоставлений, возможно гармонизировать классификации этапов экспансии «духа капитализма» и видов отчуждения, добавив к первой классификации четвертый этап. Начало этого этапа следует датировать 2008 г., а к его характеристикам отнести доминирование гибрида технологического и анклавного соглашений.
В этом случае уже представляется возможным, с достаточной долей условности, использовать определение «мезоуровня», данное В. Маевским6. Автор пишет, что набор «различных финансовых организаций... образует основную часть мезоуровня иерархически организованной рыночной экономики» (там же, с. 24).
Однако заметим, что вряд ли здесь возможно вести речь об иерархических структурах «рыночной экономики». Даже если мы будем рассматривать экономику четвертого этапа по нашей классификации. Как показано выше, экономика представляет собой динамически развивающуюся систему, включающую в пространстве общественных форм,
1 См. рецензию: Рощина Я.М. Как на рынках «особенных благ» формируются суждения о качестве? // Экономическая социология. 2015. - Т. 16, № 4. - С. 108-117.
2 Ponte S. Convention theory in the Anglophone agro-food literature: Past, present and future // Journal of Rural Studies. 2016. -N 44. - P. 12-23.
3 При этом повсеместно насаждается «упрощение». Это закономерность отношений управляющей и управляемых подсистем сложной системы: управляющая не может управлять подсистемой более сложной, чем она сама.
4 Лепский В.Е. Технологии управления в информационных войнах (от классики к постнеклассике). - М.: Когито-Центр, 2016. - С. 154.
5 Boltanski L., Chiapello E. Le nouvel esprit du capitalisme. - Paris. 1999.
6 Маевский В.И. Мезоуровень и иерархическая структура экономики // Журнал институциональных исследований. 2018. -Т. 10, № 3. - С. 18-29.
помимо прочего, отдельные миры-соглашения (конфликтующие или взаимодействующие), а также комбинации (гибриды) соглашений, которые сменяют друг друга на доминирующих позициях. Названные Маевским элементы мезо-уровня в таком случае можно принять лишь как «образы», которые он упоминает в своей статье применительно к макроуровню (там же).
Известно, что такие регуляторы, как Всемирный фонд дикой природы (WWF), Общество Сохранения Дикой природы (WCS), Международный союз для Сохранения Природы (IUCN), формируют правила СТ режима 4-го этапа не посредством нормативных указаний. У них и нет соответствующих полномочий. Тем не менее, они имеют достаточно «мягкой силы», чтобы обеспечить комплекс влияний факторов макросреды и (микро) событий в рамках ниши в нужном им направлении.
Проанализировав такого рода коллизии на примерах проектов энергетических переходов в Швеции и Нидерландах, Фюнфшиллинг и Бинц обращаются к методам неоинституционализма1. В частности к идеям Стэнфордской школы о неотъемлемо Западном, но глобально действенном мировом государстве, которое определяет природу, цели и действия социальных акторов. А также культуру. Эта культура обусловливает ряд правил, называемых также моделями или структурами, которые не только определяют цели (например, продвижение и развитие), принципы и ценности (правосудие, равенство, права человека), но составляют также содержание нормативных категорий для субъектов мировой экономики. Содержание такой «универсальной рациональности», постоянно существующей в социальном отношении, строится определенными типами акторов.
Этнические государства, транснациональные корпорации и межправительственные организации обладают властью как политической, так и экономической, и военной. Кроме того, добровольные ассоциации - международные неправительственные организации или общественные движения играют существенную роль в строительстве мировой культуры. Это относится к Международной организации по Стандартизации (ISO), Гринпис или WWF. А профессиональные эксперты и ученые, сотрудничающие с этими организациями, имеют решающую нормативную власть, влияя на причины, и при этом в значительной степени формируют институциональные структуры в определенных сферах. Подобно государственным чиновникам, они предписывают, распространяют диапазон различных мировых культурных норм и организуют ряд событий.
Таким образом, «технология власти» может быть, с достаточной долей условности, представлена так, что иерархическая организация становится характеристикой порядка ценностей или других объектов одного из отдельно взятых соглашений. Положение домината позволяет субъектам, позиционирующим себя в данном соглашении, навязывать иерархию своих ценностей другим. Другие оказываются в положении манипулируемых (когда под внешней оболочкой их ценностей скрыто иное), или же им приходится подчиняться стимулам более низких уровней (экономическому или силовому принуждению).
По результатам анализа явлений капиталистической экспансии возникло понятие глобализации, особенно явно и кризисно проявляющееся на 4-м этапе данного процесса. Но, едва зародившись, глобализм, как механизм управления сложной мировой СТ системой, стал уступать свои полномочия (порой и добровольно) локальным управляющим системам. Так, параллельно, возникло и понятие глокализация. Глокализация означает, помимо прочего, что единой глобальной иерархии не существует. Доминирование одной комбинации соглашений в отдельном локальном пространстве (пусть даже и в целом секторе мировой экономики) не исключает наличия других, альтернативных комбинаций. При определенных условиях такие альтернативы могут завоевать доминирующие позиции на определенный период времени или в одной из рыночных ниш.
Похоже, что в этих условиях, и опираясь на образную интерпретацию слова «власть» (см. выше), появилась возможность рассматривать, как минимум, две дополняющие друг друга технологии власти. Первую характеризуют жесткость подходов, создание и сохранение эпистемологических барьеров, различных форм отчуждения. Вторая технология характеризуется пониманием целей и ценностей устойчивого развития; вариативностью подходов к управлению СТ системами и инновационными процессами, трансдисциплинарной методологией, многоуровневой перспективой в рассмотрении социо-технических режимов.
Заключение
Возвращаясь к списку основных функций и параметров исследований из п. 1, сформулируем основной вывод об обоснованности применения в анализе технологического развития категории СТ режимов для обозначения «глубокой структуры» СТ систем. В отношении к п. А (Системные взгляды и структура). Отталкиваясь от эмпирических наблюдений: становление новых режимов осуществляется, в основном, за счет «мягких» факторов, автор выдвигает более широкое предположение о том, что здесь необходимо вести речь о новой парадигме целостного разумного организма (развивая идеи «постепеновцев»), которая приходит на смену дуальности парадигм методологического индивидуализма и связанного с данным принципом холизма. В настоящей статье данное предположение подается как метафора. Следует раскрыть ее существо подробнее, но, в виду ограниченности формата статьи, это планируется сделать в последующих публикациях.
В ряду сравнительно новых описательных и объясняющих теорий, применяемых для описания СТ режимов, выделяется конвенциальная теория (КТ), в рамках которой экономика представляет собой динамически развивающуюся систему, включающую в пространстве общественных форм, помимо прочего, отдельные миры-соглашения (конфликтующие или взаимодействующие), а также комбинации (гибриды) соглашений, которые сменяют друг друга
1 Fuenfschilling L., Binz С. Global socio-technical regimes // Research Policy. 2018. - N 47. - P. 735-749.
767
на доминирующих позициях. КТ позволяет реализовать в анализе различные планы системно-генетического подхода: онтологический, гносеологический, методологический и практический.
Так, в части управления инновационными системами и процессами (пп. Б и В) обнаружено, что иерархия, о которой может идти речь в разработках сторонников мезоэкономического подхода, остающихся в парадигме методологического индивидуализма, является иерархией уровней/приоритетов анализа и системного управления в условиях, когда стратегии управленцев не противоречат условиям и требованиям СТ режима, поддерживаемого большим уровнем власти (не конфликтуют с институтами глубоко укорененного «глобального режима»). В ряде случаев это выглядит как «власть технологий» (например, в случае «зависимости от пройденного пути»). В то же время, «технология власти» может быть, с достаточной долей условности, представлена так, что иерархическая структура становится характеристикой ценностей или других объектов одного из отдельно взятых соглашений. Положение домината в данном «глобальном» соглашении позволяет субъектам навязывать иерархию своих ценностей другим.
В статье даются усовершенствованные версии представлений методологических моделей мезоуровня (Австрийской школы), проводятся обобщения и сопоставления ряда положений названной школы с концепциями школ: Голландской (в т.ч., MLP), Блумингтонской, Стэнфордской, «Мезоэкономики развития», КТ, применительно к аспекту властных отношений в рамках СТ режима. К преимуществам конвенциального подхода относится гибкость, позволяющая находить «оправдания» аргументам каждой из конфликтующих сторон как доминату, так и той стороне, которой пытаются манипулировать. В итоге, появились такие категории, как «зеленый мир», «информационный мир», «мир сети» и вариации «миров производства», типологии которых представлены в данной статье.
Важным оказывается вклад КТ в решение задач устойчивого развития (п. Г). Принятие гипотезы о модели цивилизации как гибриде соглашений позволяет интерпретировать текущую ситуацию при помощи метафоры захвата экологической цивилизации цивилизацией техносферы. В этом случае, угроза устойчивости видна в возможности комбинации принципов рыночного и индустриального соглашений, при доминировании первого и при исключении других. При этом еще один аспект отчуждения обусловливается отстраненностью технологий от этического осмысления.
Язык науки рассматривается в статусе основополагающего средства утверждения порядка в социально-экономическом пространстве. В то же время, обращаясь к теме общественного понимания науки и технологий (п. Д), отмечаем важность таких проблем, как «пульсирующая рефлексия», эпистемологическое отчуждение (небрежность). Средствами их преодоления следует рассматривать русскоязычные интерпретации метафор власти (соотносимые с категориями «нормализации» в КТ), наглядно-образное представление троичности «мышления - образа - действия» в авторской схеме генерации и спирального развития теорий.
Таким образом, методами КТ оценка качества результатов управления СТ режимом встроена в механизмы социально-экономических отношений и формирования систем общественных ценностей. Такое видение предмета власти позволяет преодолеть ограничения концепции структурно детерминированной властной иерархии, встречающиеся в ряде подходов политологии и политэкономии.
