CC BY
162
УДК 82.09 (44)
О. Н. Никитина
ПЕППИ ДЛИННЫЙ ЧУЛОК И ЗОКИ: МИР ВЗРОСЛОГО И РЕБЕНКА В СКАЗКЕ Л. И И. ТЮХТЯЕВЫХ «ЗОКИ И БАДА» И А. ЛИНДГРЕН «ПЕППИ ДЛИННЫЙ ЧУЛОК»
В статье, посвященной анализу сказок Л. и И. Тюхтяевых «Зоки и Бада» и Астрид Линдгрен «Пети Длинный чулок», предпринята попытка выявить некоторые особенности формирования картины мира ребенка, созданного фантазиями и выдумкой, как реальности, противопоставленной миру взрослого. Исследованы процессы его взаимодействия с окружающей действительностью, проанализирована специфика игры слов, и ее значимость в художественном мире сказок.
Ключевые слова: Ирина и Леонид Тюхтяевы, Астрид Линдгрен, картина мира, слово, сказка.
Веселые и озорные истории Ирины и Леонида Тюхтяевых о «Зоках и Баде» уже долгое время является настоящим детским бестселлером. В сказках о Зоках и Баде рассказывается о том, как у Бады завелись озорники зоки, которые, мало того, что постоянно хулиганили, но ещё и регулярно съедали все сладкие запасы Бады — мёд и шоколадки. Мир сказок построен на интересных и веселых сюжетах, которые даже взрослого заставят улыбаться. Авторы сказки стараются изобразить жизнь во всем многообразии, без глянца. Они не боятся говорить о несовершенстве мира, в котором живёт ребенок, писать о социальных проблемах, стремятся проникнуть во внутренний мир ребенка и установить с ним духовный контакт.
Книга, имеющая подзаголовок «Пособие для детей по воспитанию родителей», это детский взгляд на проблему воспитания, где бедный «родитель» Бада вынужден спрятать подальше свои рога и смирно терпеть проделки маленьких проказников зоков, только потому, что они, зоки, «милые». Они вредничают, хулиганят и опустошают банки с медом, устраивают балаган, и всегда готовы с веселой непосредственностью декламировать ответ на отчаяния несчастного Бады: «Лучше бы вас не было.
— А лучше нас и нет» [1, с. 8]. Обращаясь к тексту Тюхтяевых и анализируя взаимоотношения Бады и зоков, мы находим некое сходство со сказочной повестью Астрид Линдгрен «Пеппи Длинный чулок», в которой главная героиня также не спешит взрослеть. Пеппи покорила маленьких и больших читателей добротой, щедростью и оригинальностью характера. Писательница воплотила мечту ребенка о счастливой жизни в чудесном мире правды и справедливости. Она наделила Пеппи невообразимой фантазией и сверхъестественной силой, которая помогают ей существовать в реальном и порой жестоком мире. Для тихих ребят Томми и Анники момент знакомства с Пеппи становится переломным в своем роде, судьбоносным. Прежде они и предположить не могли, что дети могут вести себя не так, как положено, а так, как хочется им самим. Пеппи же, врываясь в их жизнь ярким, безумным ураганом, ломает все стереотипы и за считанные дни становится их лучшей подругой. С одной стороны, Пеппи — весёлая фантазерка, готовая к любым приключениям, а с другой
— надежная опора и защита для ребят, ведь рядом с ней не страшно встретить хулиганов или отправиться в путешествие по морю, чтобы провести несколько дней на необитаемом острове.
Для взрослого и мудрого Бады появление зоков представляется чуть ли не катастрофой. Невоспитанные, непослушные маленькие существа заставляют его погрузиться в другой, детский мир, где можно позволить себе вести себя так, как хочется и не слушать нравоучения взрослых.
В обеих сказках много общего: вседозволенность героев, детское рассуждение и взгляд на взрослые проблемы, своё мировоззрение, оценка окружающей действительности и, конечно же, детская выдумка и фантазия. Анализируемые мною тексты имеют общие черты и особенности восприятия картины мира ребенка.
В нашем исследовании мы постараемся проанализировать картину мира ребенка с помощью слов-маркеров, которые в большом количестве употребляются в сказках о Зоках и Баде, и выявить несколько важных факторов, влияющих на сознание ребенка и его мышление.
В отличие от Зоков, которые постоянно ведут себя неправильно и пытаются находить себе новые приключения, на протяжении всей повести Пеппи ни разу не показывает своей слабости — а ведь она, в первую очередь, ребенок, причем невероятно одинокий. Это служит доказательством того, что Пеппи сильна и морально. Многие ее рассуждения не по-детски точны и остроумны. На любой упрек и грубость у нее готов ироничный, а порой и сатирический, ответ, а уж невероятная скорость сочинения небылиц и вовсе поражает: «А я и так живу в детском доме, — ответила Пеппи. — Что за вздор ты несешь! — закричал полицейский. — Где же находится твой детский дом?
— Да вот здесь. Я дитя, а это мой дом. Значит, это и есть детский дом» [2, с. 38]. Будучи ребенком, Пеппи необычайно умна и в некоторых моментах проецирует мышление взрослого: «Чей это мальчишка так плохо себя ведет? — спросила она язвительно. — Что скажет твоя мама, когда увидит, что ты раскидал свой завтрак» [2, с. 249].
Она предоставляет своим друзьям свободу выбора, при этом акцентирует правильность и рациональность действий: «Можно есть руками? — Как хочешь, — ответила Пеппи, — я лично предпочитаю, есть ртом» [2, с. 276], или «Ведь совершенно ясно, что ты должна есть такую вкусную кашу. Если ты не будешь есть такой вкусной каши, ты не вырастешь большой и сильной. А если ты не вырастешь большой и сильной, то не сможешь заставить своих детей, когда они у тебя будут, есть такую вкусную кашу. Нет, Анника, так дело не пойдет! Если все дети будут рассуждать, как ты, то кашееды в нашей стране могут взбунтоваться» [2, с. 387].
В сказках о Зоках и Пеппи Длинный чулок показано чистое, незасоренное внешними факторами и осложнениями детское понимание картины мира, способное отображать сложные и порой необъяснимые вещи, простым и логическим мышлением. Интересна глава, в которой Зоки исследуют учебник истории Древнего мира, она, в понимании ребёнка, это то, что можно потрогать, т. е. сам учебник: «Да ладно тебе, Бада! Относись к этому спокойно, как мы, — сказал Ми-одов. А Мю-одов добавил: — По-сфинкски. В Древнем Египте, Бада, грязь была почище нашей, а сфинкс смотрел на это спокойно. Сидел себе тихо, никого не бодал. — А вы откуда знаете?
— спросил Бада. — Из истории. Вот посмотри, — с этими словами Мёдов гордо протянул Баде учебник. — Открываем Древний Египет. На первой странице — грязь. На второй — клякса. Третью вообще Ме-одов вырвал, хотел из сфинкса голубя сделать... А хочешь, Бада, Америку откроем?» [3, с. 46].
Пеппи постоянно придумывает различные небылицы и истории, которые порой нельзя отличить от правды. В моменты, когда ее обвиняют во вранье, Пеппи способна моментально найти ответ: «Знаешь что, рыжий чертенок, ты самая большая
лгунья, какую-либо видел. Да как тебе не стыдно! Неужели ты можешь всерьез меня уверять, что пять попугаев рядком сидели на носу у твоего дедушки?! Сейчас же признайся, что это ложь. — Да, — печально сказала Пеппи, — да, это ложь. — Ну вот видишь, — обрадовался Бук, — я же говорил тебе. — Это ужасная, чудовищная ложь, Потому что пятый попугай, — с трудом проговорила Пеппи, — пятому попугаю приходилось стоять на одной ноге!». [2, с. 44]. На мой взгляд, принципиальной является разница между тем, что Пеппи не врет, а сочиняет, что характерно для каждого ребенка. «Возможно, — ответила Пеппи. — Возможно, их нет нигде, потому что все они живут у меня на чердаке... и просить их убраться отсюда бесполезно... Но они не опасны, они только так жутко щиплются, что остаются синяки. И еще они воюют и играют в кегли своими головами» [2, с. 160]. Рассуждения Пеппи, порой являются смешными и в то же время оправданными: «Я видела неподалеку старую затопленную лодку, — заявила Пеппи. — Ну, она ведь уже потерпела кораблекрушение, — заметила Анника. — Тем лучше, — сказала Пеппи, — значит, у нее есть кой-какой опыт» [2, с. 257], или следующий контекст: «7 х 7 = 102. Ясно? Нет, 7 х 7 никак не может равняться 102, — сказала Анника. Конечно, потому что 7 х 7 = 49, — подхватил Томми. — Вы забыли — мы находимся в Веселии! — возмутилась Пеппи.
— Здесь все по-другому, и климат совсем другой, и земля такая плодородная, что 7 х 7 обязательно должно быть больше, чем у нас» [2, с. 415].
Еще одна замечательная черта характера Пеппи — это то, что она не может оставаться равнодушной к чужому горю и допустить, чтобы кто-то переживал из-за нее: «Я не согласна с тем, чтобы хоть кто-нибудь на свете плакал из-за меня и чувствовал бы себя несчастным. И уж, во всяком случае, я не согласна, чтобы это были Томми и Анника. Ставьте трап назад. Я останусь жить в вилле "Курица"» [2, с. 320]. Данная особенность Пеппи приравнивает ее к взрослому человеку, который понимает о страдании других и способности на них повлиять.
Пеппи представляет собой контраст с воспитанными и послушными Томми и Анникой, потому что под «воспитанностью» подразумевается большей частью покорность перед взрослыми. Пеппи — воплощение свободы и индивидуализма. Автора критиковали за то, что она дала ребёнку много свободы. Самостоятельность Пеппи
— это попытка показать, до какого уровня самосознания может дойти ребёнок, приученный (как ни странно для воспитателей!) к свободе с самого рождения. Кроме того, для Пеппи не существует жизненных преград и социальных барьеров, потому что и со взрослыми, и с детьми она общается одинаково непринуждённо и естественно.
Как любому ребенку, Пеппи свойственно придумывать «свои» слова, которые не имеют никакого грамматического и смыслового обоснования: «Что вы собираетесь делать, я не знаю. Я, во всяком случае, не буду бездельничать. Я ведь дилектор... А у дилектора нет ни одной свободной минутки. — Кто ты? — переспросила Анника.
— Дилектор! — А что значит «дилектор»? — спросил Томми. — Дилектор — это тот, кто всегда и во всем наводит порядок. Это все знают, — сказала Пеппи, сметая в кучу оставшуюся на полу муку. — Ведь на земле разбросана пропасть всяких разных вещей. Должен же кто-то следить за порядком. Вот это и делает дилектор» [2, с. 22] (сближение с директором); «Люди думают, что можно обижать человека только за то, что он не ходит в школу, не знает таблицы помножения. — Умножения, — поправила Анника» [2, с. 37]. Или следующий контекст, в котором отображается мышление ребенка о том, что всем должно быть весело: «А мы проходим деление, — сказала фрекен. — В такой день, как сегодня, вообще нельзя заниматься никаким «еньем», разве
что «веселеньем». А ты можешь мне объяснить, — спросила учительница, — что это за предмет «веселенье»? — Ну, я не так уж сильна в «веселенье», но я знаю одну школу, где ничем, кроме «веселенья», не занимаются. Там так и написано в расписании: «Все шесть уроков — уроки веселенья» [2, с. 189]. Пеппи говорит не «спекулянт, а спукулянт», не «лекарство, а рекальство», не «цирк, а сырк», таблицу умножения она называет «таблицой уважения, помножения», при этом иронизируя о ее необходимости: «Белые дети ужасно любят помножение, — упрямо повторила Пеппи. — Они просто с ума сходят, если им несколько дней не задают на дом примеры по помно-жению» [2, с. 298]. Сарказм и ирония над взрослыми характерны для Пеппи, в некоторых моментах она в скрытой форме «смеется» над правилами или рассуждениями взрослых: «Как это белые дети не умеют плеваться? — возмутилась Пеппи. — Ничего не знаешь и зря болтаешь. Ведь их учат плеваться с первого класса! Плевки в высоту, плевки в длину, тройной плевок с прыжком. Ты бы только поглядела на учительницу Томми и Анники, вот кто плюется, как бог! Она чемпионка по тройному плевку с прыжком. Когда она прыгает и плюет, стадион гудит от восторга» [2, с. 426].
Пеппи — мастер по придумыванию новых слов, значение которых она не всегда может объяснить: «Новое слово, — торжественно объявила Пеппи. — Новое слово, совсем новенькое, прямо с иголочки. — А какое это слово? — спросил Томми. — Прекрасное, — сказала Пеппи. — Одно из самых красивых слов насвете. Лучшего слова я не слыхала. — Ну скажи, какое, — попросила Анника. — Кукарямба, — с торжеством промолвила Пеппи.- Кукарямба? - переспросил Томми. - А что это значит? — Ах, если бы я только знала! — вздохнула Пеппи. — Мне ясно одно — что это не пылесос!» [2, с. 368]. В сказке о Пеппи часто встречается манера письма героини, которой свойственен принцип «как слышу, так и пишу»: «ТММИ И АНКЕ ДАЛЖНЫ ПРИТИ К ПЕППИ НА ПИР В ДЕНЬ РАЖДЕНИЯ ПОСЛИ ОБЕДА. АДЕЖДА ЛЮБАЯ» [2, с. 234], или письмо, написанное Пеппи и адресованное ей: «ЖДРАСТВУЙ ПЕППИ. ПЕШУ-СПЕШУ А5. ТЫ НАДЕЮСЬ НЕ БОЛЬНА И R СДОРОВА КАК КОРОВА КАК ПОЖИВАЕТ ТВОЯ 7ЯСВЕТИТ ф, ВЧЕРА-УРА ВИДЕЛА ТОММИ. ПЕШИ ОТВЕТ АТ ПЕППИ ПРИВЕТ» [2, с. 78]. «Послушай-ка, деточка, — сказала она наконец, — скажи мне, пожалуйста, как пишется «морская болезнь»? — Охотно, — воскликнула Пеппи. — МАРЗСКАЯ БАЛЕСН» [2, с. 374]. Зоки в этом случае не исключение, так как с помощью данного принципа авторы показывают способность ребенка воспринимать окружающий мир напрямую, не взирая во внимание правила и особенности: «А Ме-одов где? — спросил Бада, посчитав зоков. Тут в бок ему ткнулся бумажный самолет с надписью «Можити начинать биз миня...» [1, с. 47], «РЫБА ЛИДИНАЯ» [1, с. 76], «Всё Идим» [1, с. 9] и т. д. Скорее всего, авторы показывают неграмотность ребенка в детском возрасте и понимание того, что обучение в школе способствует образованию ребенка и его интеллектуальному воспитанию.
Для сознания и фантазии ребенка свойственно оживление и персонификация предметов. Пеппи говорит о половой тряпке и ночных рубашках и наделяет их человеческими качествами: «Как, ты не протрешь пол тряпкой? — с удивлением спросила Анника. — Нет, зачем, пусть высохнет на солнышке... Думаю, он не простудится...» или «Ой, Пеппи, я могла умереть от испуга, — с дрожью в голосе сказала Анника. — Пустяки, ночные рубашки не опасны! — успокоила ее Пеппи. — Они кусаются только, когда на них нападают» [2, с. 56]. Зоки, также не являются исключением: «...что носки? — Да он их дрессировал, чтобы по дому не разбрасывались.
Будут, говорит, у меня чудесные, послушные носки. Кинешь их где попало грязные, глядь — а они снова чистые стопочкой лежат» [3, с. 46].
Для Пеппи мир взрослых является чужим, и она не стремится его понять. В противовес всему, у Пеппи есть свои понятия жизненных ценностей. Для определения настоящей дамы у Пеппи есть свой ответ: «Анника, что ты делаешь? — строго сказала ей Пеппи. — Помни, что настоящая дама ковыряет в носу, только когда этого никто не видит» [2, с. 377], или «Делайте здесь уроки, может быть, немного учености и в меня войдет. Не могу сказать, чтобы я так уж страдала от недостатка знаний, но, может, действительно нельзя стать Настоящей Дамой, если не знаешь, сколько готтентотов живет в Австралии» [2, с. 401].
Как и у любого ребенка, у Пеппи есть свое понимание окружающего, и она способна наделить даже самые неприглядные вещи качествами, необходимыми для человека. Рассуждая о значимости банки, Пеппи говорит: «Во-первых, в нее можно положить пряники, и тогда она превратится в прекрасную Банку с Пряниками. Во-вторых, в нее можно не класть пряников. И тогда она будет Банкой Без Пряников и, конечно, не будет такой прекрасной, но все же не всем попадаются такие банки, это точно» [2, с. 288]. У зоков банка приобретает сакральное значение и служит местом обитания. Домом служит банка с надписью «МЁД», так как задом наперёд слово читается «ДЁМ». Букву «Ё» жилец — зок заменяет на «О», объясняя это следующим: «Послушай-ка, — вспомнил Бада, — а почему в твоем письме ни одной буквы «Ё» не было? Рогатая слишком, — буркнул зок, — боюсь» [1, с. 4]. Сфера обитания героев — порой самые фантастические места, домом становится любое место, где им уютно и комфортно.
Как и все дети, Зоки — большие любители сладкого и все в их жизни объясняется через сладости. Для Зоков все познается «мёдом», они решают пойти в школу, где их всему научат: «писать «мёд», читать «мёд» и считать «мёд»»[3, с. 21]. Даже самое полезное блюдо, суп, Зоки варят по такому рецепту: «Чтобы суп был вкусный, — повторил Медов и строго оглядел остальных, — он должен быть медовый. И все согласились. — Поэтому, - сказал зок, — берем мед, сколько есть. Потом в него крошим шоколад, тоже сколько есть. Варенья ложку ... нет, лучше сто ложек, молочка сгущенного побольше... Греем до тепленького... — И с зефирчиком» [1, с. 14]. Как и Зоки, Пеппи предпочитает сладости вместо полезной еды: «Что и говорить, случилась беда, — сказала она. — Но так как торт все равно погиб, мне ничего не остается, как поскорей его прикончить» [2, с. 266]. Тягость к сладкому приравнивает Зоков и Пеппи к детям.
Но самое главное в тексте о Пеппи то, что она не испытывает необходимости в присутствии взрослых. Для нее не является важным прислушиваться к советам и следовать определенным правилам. Пеппи считает, что взрослые не умеют веселиться: «Охота была! — воскликнула Пеппи. — Взрослым никогда не бывает по-настоящему весело. Да и чем они заняты: скучной работой или модами, а говорят только о мозолях и подуходных налогах. — Не подуходных, а подоходных, — поправила ее Анника. — Ах, какая разница! — отмахнулась Пеппи. — И еще они портят себе настроение из-за всяких глупостей и почему-то считают, что если во время-еды сунешь нож в рот, то обязательно случится несчастье» [2, с. 398].
Из вышесказанного следует сделать вывод о том, что, осознавая глубокий смысл текста как дидактического материала в процессе понимания детского мышления, в
противовес взрослому, ребенок способен осмыслять окружающий мир по-своему, при этом, аргументировать увиденное так, что и взрослому становится ясным.
Если взрослый станет делать выводы после прочитанных сказок, станет понятным, что: птицы улетают на юг, потому что дети идут в школу, и становится слишком шумно; если хочешь пожарить обед, нужно на всякий случай вызвать пожарных; рыцарь — тот, кто роется в песке, лодырь — тот, кто сидит в лодке, а в школы дети идут потому, что на них наступила осень; черный лист вместо портрета получается потому, что стемнело; животные бывают хищные и «травожадные», в пустыне водится страшный зверь «утко-горло-нос». Только ребенок может проецировать в своем сознании столь фантастические, и на первый взгляд, недопустимые вещи. Но все это и есть индивидуальность детского сознания и мышления, так как ребенок всегда может объяснить то, что говорит и видит. Это не всегда понятно взрослому, но это и есть созданная ребенком картина мира. Сказки имеют интонацию веселой вседозволенности. Это праздник непослушания и роман воспитания. Как и в жизни, Зоки и Пеппи взрослеют, а Бада стареет. Как и мы... А наши дети взрослеют. «Любая детская история заканчивается вырастанием, и единственный способ его избежать — это не придумывать концовок. Пусть себе обрывается на полуслове.» [4, с. 266].
Литература
1. Тюхтяевы Леонид и Ирина. Зоки и Бада. СПб.: АКВАРЕЛЬ, 2014.
2. Лингдрен Астрид. Пеппи Длинный чулок. М.: Астрель, 2007.
3. Тюхтяевы Леонид и Ирина. Школа Зоков и Бады. СПб.: АКВАРЕЛЬ, 2014.
4. Интервью с Леонидом Тюхтяевым. 10.08.2012 // [Электронный ресурс]: URL: www.komersant.ru (дата обращения: 14.02.2015).
Об авторе
Никитина Олеся Николаевна — аспирант, Даугавпилсский Университет, Латвия. E-mail: [email protected]
O. N. Nikitina
"PIPPI LONGSTOCKING" AND ZOKI: ADULT'S AND CHILD'S WORLDS IN THE FAIRYTALE BY L. AND I. TUHTAJEVY "ZOKI AND BADA" AND "PIPPI LONGSTOCKING" BY A. LINDGREN
The article attempts to identify some of the peculiarities of the child's view of theworld created in fairy tales by Leonid and Irina Tuhtajevy «Zoki and Bada» and Astrid Lindgren «Pippi Longstocking» and analyzespecific nature of the play on words, its functioning and importance in the fictional world offairy tales.
Key words: Irina and Leonid Tuhtajevy, Astrid Lindgren, view of the world, word, fairytale.
About the Author
Olesja Nikitina — postgraduate student, Daugavpils University, Latvia. E-mail: [email protected]
