CC BY
30
УДК 343.82
Н.И. Насиров
ПЕНИТЕНЦИАРНЫЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ, ИХ СУЩНОСТЬ, СОДЕРЖАНИЕ И ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
Введение: правильное определение сущности, содержания и предназначения пенитенциарных правоотношений важно на современном этапе развития уголовно-исполнительного законодательства. Это позволит определить границы, характер общественных отношений, подлежащих пенитенциарно-правовому регулированию и социально-позитивный результат действия уголовно-исполнительного законодательства. Цель: сформулировать сущность, содержание и определить предназначенность пенитенциарных отношений. Указанная цель достигается путем решения основных задач: выявление сферы отношений, подлежащих уголовно-исполнительному регулированию, и взаимосвязи между ними; определение сущности и предназначение уголовно-исполнительных правоотношений. Методологическая основа: общенаучные (диалектический, анализ, сравнение) и частнонаучные (юридико-догматический) методы. Результаты: аргументирована авторская позиция по содержанию уголовно-исполнительных правоотношений. Установлено, что понятия «иные меры уголовно-правового характера», используемые в тексте ряда норм УИК РФ и в названии разд. VI УК РФ, не тождественны. Определено, что пенитенциарные отношения обеспечиваются посредством реализации их субъектами (правоприменителем и осужденным) своих юридических обязанностей, которые не корреспондируют с их субъективными правами и свободами. Доказано, что уголовно-исполнительные отношения предназначены для обеспечения достижения целей назначенного судом наказания: исправление осужденных и удержания их от совершения нового преступления как в период отбывания наказания, так и после освобождения от него. Вывод: единый подход к содержанию структурных элементов уголовно-исполнительных правоотношений будет способствовать эффективному их обеспечению и достижению социально-позитивного результата уголовно-исполнительного законодательства России.
Ключевые слова: пенитенциарные отношения, исполнение наказания, отбывание наказания, осужденный, правоприменитель.
N.I. Nasirov
PENITENTIARY LEGAL RELATIONS, THEIR ESSENCE, CONTENT AND OBJECTIVE
Background: the correct definition of the nature, content and purpose of penitentiary legal relations is important at the present stage of development of the criminal -executive legislation. This will make it possible to determine the boundaries, the nature of social relations subject to penitentiary and legal regulation and the social and positive result of the action of criminal and executive legislation. Objective: to formulate the essence, content and
© Насиров Немэт Интигам оглы, 2018
Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Nasirov Nemet Intigam ogly, 2018
Candidate of law, Associate professor, Associate professor of the Criminal and criminal-executive law department (Saratov State Law Academy) 239
determine the purpose of prison relations. This goal is achieved by solving the main tasks: identifying the scope of relations subject to criminal-executive regulation, and the relationship between them; determining the nature and purpose of criminal-executive relations. Methodology: general scientific (dialectical, analysis, comparison) and private scientific (legal-dogmatic) methods. dialectical, analysis, comparison, legal-dogmatic methods. Results: the author's position on the content of criminal-Executive legal relations is reasoned. It is established that the concept of "other criminal law measures" used in the text of a number of rules of the criminal code and in the title of the section VI of the criminal code, are not identical. It is determined that penitentiary relations are ensured by the implementation of their subjects (law enforcement and convicted) of their legal duties, which do not correspond to their subjective rights and freedoms. It is proved that the criminal-Executive relations are designed to ensure the achievement of the goals of the sentence imposed by the court: the correction of convicts and keeping them from committing a new crime both during the period of serving the sentence and after release from it. Conclusions: the author states that a unified approach to the content of the structural elements of the criminal-executive legal relations will contribute to their effective provision and achievement of a socially positive result of the criminal-executive legislation of Russia.
Key-words: penitentiary legal relationship, an execution of the punishment, punishment serving, condemnd, the law enforcement official.
Упорядочивая общественные отношения посредством правовых норм и положений, государства стремятся направить людей к желательному для общества поведению. В таком случае взаимодействие индивидов и государств протекает в рамках правовых отношений. Правовое упорядочение социальных отношений свидетельствует о том, что, во-первых, отношения в данной сфере жизнедеятельности нуждаются в правовом обеспечении; во-вторых, обеспечение данных отношений будет осуществляться посредством регулирования или охраны; в-третьих, субъекты данных отношений будут наделены юридическими статусами.
Несмотря на многолетний опыт исследований и богатейший арсенал ценных научных достижений в области учения о правоотношениях, отдельные аспекты исследуемой категории как в общей теории права, так и в отраслевых юридических науках, остаются дискуссионными. Не составляет исключение и доктрина пенитенциарного права.
В литературе существуют различные точки зрения относительно содержательной части регулируемых данной отраслью отношений. Одни ученые связывают их только с исполнением уголовных наказаний [1, с. 77], а другие — исполнением и отбыванием уголовных наказаний [2, с. 22; 3, 18], а также с применением средств исправительного воздействия [4, с. 3-4]. Вышеизложенные позиции могут быть взяты за основу для дальнейшего суждения, но требуют уточнения. Это связано с тем, что они не полностью отражают состояние действующего уголовно-исполнительного законодательства России, что в конечном итоге приводит к искусственному сужению круга и границ отношений, подлежащих уголовно-исполнительному регулированию. Так, ч. 2 ст. 2 УИК РФ устанавливает общие положения и принципы исполнения наказаний, применение иных мер уголовно-правового характера, предусмотренных УК РФ; порядок и условия исполнения и отбывания наказаний; применение средств исправления осужденных; порядок деятельности учреждений и органов, исполняющих наказания; порядок участия органов государственной власти и органов местного
самоуправления, иных организаций, общественных объединений, а также граждан в исправлении осужденных; порядок освобождения от отбывания наказания; порядок оказания помощи освобождаемым лицам.
Структурный анализ вышеизложенного пенитенциарного положения позволяет вычленить следующие сферы отношений, регулируемые данной отраслью законодательства: 1) отношения, возникающие в связи и в процессе исполнения и отбывания наказания; 2) отношения, возникающие в связи и в процессе исполнения и соблюдения условий иной меры уголовно-правового характера.
Категории «исполнение наказания» и «отбывание наказания» органически связаны. Эта связь проявляется в том, что исполнение наказания без его отбывания, так же как и наоборот, теряет свою актуальность. Поэтому уместно уточнить, что речь идет об исполнении реально отбываемого наказания и отбывании реально исполняемого наказания. Данное суждение отражает состояние действующего уголовного и уголовно-исполнительного законодательства России, в соответствии с которыми контроль за поведением осужденного может быть осуществлен без реального исполнения назначенного судом наказания. Скажем, при наличии указанных в законе оснований суд может постановить считать назначенное наказание условным (ч. 1 ст. 73 УК РФ). В таких случаях лицо реально не отбывает назначенное судом наказание, но обязанность его отбывать у осужденного сохраняется до полного освобождения от отбывания наказания. Это свидетельствует о том, что в случае нарушения осужденным условий условного осуждения суд по представлению органа, осуществляющего контроль за его поведением, может вынести решение об отмене условного осуждения (ст. 74 УК РФ) и направить осужденного для реального отбывания назначенному ему i приговором суда наказания. и
С принятием в 1997 г. нового УИК РФ в нем нашли отражение порядок испол- а нения всех видов уголовных наказаний, перечисленных в ст. 44 УК РФ, однако о такого нельзя сказать относительно иных мер уголовно-правового характера, К включенных в разд. VI УК РФ. В отдельных нормах уголовно-исполнительного о
с
законодательства нормотворец оперирует категорией «иные меры уголовно- 1 правового характера», в частности ч. 2 ст. 2 УИК РФ провозглашает: «Уголовно- в
е
исполнительным законодательством Российской Федерации устанавливаются о общие положения и принципы исполнения наказаний, применения иных мер ю
~о
уголовно-правового характера, предусмотренных Уголовным кодексом Россий- |
ской Федерации». Вместе с тем в УИК РФ отдельный раздел или самостоятельная К
глава, регламентирующие порядок исполнения иных мер уголовно-правового а
характера отсутствуют. Таким образом, законодатель, с одной стороны, включает |
указанную категорию в текст норм уголовно-исполнительного законодательства, ии
а с другой — не раскрывает виды иных мер уголовно-правового характера, ис- №
полнение которых составляет предмет уголовно-исполнительного права. 1
Данное обстоятельство создает иллюзию о том, что уголовно-исполнительное ) законодательство устанавливает порядок исполнения всех иных мер уголовно- 8 правового характера, перечисленных в разд. VI УК РФ, что, конечно, не отражает состояние действующего УИК РФ. В первую очередь заметим, что понятия «иные меры уголовно-правового характера», используемые в тексте ряда норм уголовно-исполнительного законодательства (ч. 2 ст. 2, ст. 7 УИК РФ) и в названии разд. VI уголовного закона, не тождественны. Законодатель, хотя и использует для их обозначения один и тот же термин, вместе с тем закладывает в них разные смысловые 241
значения. В частности, анализ действующего УИК РФ и соответствующих ему подзаконных актов1 позволяет к числу иных мер уголовно-правового характера, исполняемых в рамках пенитенциарных правоотношений, отнести: принудительные меры медицинского характера (ст. 18 УИК РФ), отсрочку отбывания наказания (ст. 177, 178.1 УИК РФ), условное осуждение (разд. VIII УИК РФ).
В случае применения в отношении осужденного одной из двух последних вышеперечисленных иных мер уголовно-правового характера назначенного судом наказания он реально не отбывает. При этом судом на него возлагаются другие обязанности, которые им должны неукоснительно выполняться. Так, на осужденного, в отношении которого применена отсрочка отбывания наказания, судом возлагается обязанность осуществлять воспитание и уход за своим ребенком, не достигшим возраста 14 лет. Выполнение им этих обязанностей осуществляется под контролем уголовно-исполнительной инспекции.
Как видим, в рамках пенитенциарных правоотношений между категориями «исполнение (отбывание) наказания» и «применение иных мер уголовно-правового характера» существует непосредственная связь. Она проявляется в том, что адресатом воздействия иных мер уголовно-правового характера, так же как и наказания, выступает осужденное лицо.
Таким образом, пенитенциарный процесс предполагает два субъекта: это правоприменитель и осужденное лицо2! Правоприменителем выступает субъект, исполняющий реально отбываемое наказания или осуществляющий контроль за поведением осужденного, реально не отбывающего наказания, т.е. персонал органов и учреждений уголовно-исполнительной системы; суд, вынесший приговор; судебный пристав-исполнитель (ст. 16 УИК РФ). Осужденным признается лицо, в отношении которого обвинительный приговор либо изменяющие его постановление или определение суда вступили в законную силу.
После вступления обвинительного приговора либо изменяющих его определений или постановлений суда в силу на обоих субъектов пенитенциарных правоотношений возлагается обязанность. Правоприменитель обязуется: исполнять назначенное судом наказание в случае его реального отбывания или осуществлять контроль за поведением осужденного, в отношении которого применена иная мера уголовно-правового характера. На другого субъекта пенитенциарных правоотношений — осужденного — возлагаются обязанности: отбывать назначенное судом наказание в случае его реального исполнения или соблюдать условия примененной к нему иной меры уголовно-правового характера.
Сказанное свидетельствует о том, что пенитенциарные отношения вышеуказанными субъектами обеспечиваются посредством реализации ими своих юридических обязанностей, а сами отношения характеризуются императивной сущностью. Это ни в коем случае не означает, что у указанных субъектов пенитенциарных правоотношений отсутствуют субъективные права, свободы или законные интересы.
£ 1 См.: Приказ Минюста России от 20 мая 2009 г. № 142«Об утверждении Инструкции по орга-
низации исполнения наказаний и мер уголовно-правового характера без изоляции от общества (в ред. от 22 августа 2014 г.) // Российская газета. 2009. № 151; 2014. № 202.
2 Сказанное не отрицает наличие иных участников пенитенциарных отношений. Однако их правовые статусы формируются не уголовно-исполнительным законодательством, а другими нормативно-правовыми актами. В частности, к иным участником пенитенциарных отношений можно отнести субъектов по осуществлению контроля и надзора за деятельностью УИС России (ст. 19, 20, 22-24 УИК РФ); общественных объединений (организаций) или отдельных граждан, оказывающих содействие в работе учреждений и органов, исполняющих наказания, 242 принимающих участие в исправлении осужденных (ч. 3, 4 ст. 23 УИК РФ).
Наоборот, УИК РФ предусматривает возможность реализации отдельных его норм или положений субъектами уголовно-исполнительных правоотношений исходя из личных потребностей. В частности, ч. 3 ст. 89 УИК РФ разрешает начальнику исправительного учреждения заменять по просьбе осужденного длительное свидание краткосрочным, краткосрочное или длительное свидание — телефонным разговором.
Наличие у субъектов пенитенциарных правоотношений, которые реализуются через принудительно обязанное поведение их субъектов, определенных субъективных прав или свобод не должно ставить под сомнение их императивный характер, т.е. юридические обязанности субъектов пенитенциарных отношений не корреспондируются с их субъективными правами и свободами.
Указанные обязанности возникают не между субъектами пенитенциарных правоотношений по отношению друг к другу, а у каждого из них перед законом.
Определившись с сущностью и содержанием пенитенциарных правоотношений перейдем к осмыслению их предназначенности.
В отличие от УК РФ и ранее существовавших ИТК РСФСР перед действующим УИК РФ законодателем сформулированы две цели: 1) исправление осужденных; 2) предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами (ч. 1 ст. 1 УИК РФ). Их наименования дублируют названия некоторых целей, стоящих перед уголовным наказанием (ч. 2 ст. 43 УК РФ).
Постановка перед уголовно-исполнительным законодательством обозначенных целей свидетельствует о том, что само существование законодательства и практика его применения ориентированы на их достижения. В отличие от цели «предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами» цель «исправление осужденных» наполнена нормативным содержанием.
Под исправлением осужденных законодатель понимает «формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения» (ч. 1 ст. 9 УИК РФ). Процитированная пенитенциарная норма позволяет усомниться в категории «исправление осужденных» в качестве цели. Это связано с тем, что законодательное определение понятия «исправление осужденных» не соответствует семантическому значению термина «цель». Так, в словаре русского языка слово «цель» определяется как «то, к чему стремятся, что надо осуществить» [5, с. 854]. В философском словаре термин «цель» трактуется как «представляемое и желаемое будущее событие или состояние, осуществление которых является промежуточным причинным членом на пути к цели, которая есть антиципированное представление результата нашего действия»3.
Таким образом, анализ справочных изданий свидетельствует о том, что ввиду всех вариантов разъяснения термина «цель» акцент делается на будущий социально-позитивный результат. В связи с этим можно констатировать, что в законодательном определении понятия «исправление осужденных» речь, скорее всего, идет о некоем процессе — «формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду...». Действительно, исправление осужденного в рамках пенитенциарных правоотношений как процесс осуществляется на про-
3 См.: Краткая философская энциклопедия / сост. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лут-ченко. М., Издательская группа «Прогресс» - «Энциклопедия», 1994. URL: // http://svitk. ru/004_book_book/15b/3353_kratkaya_filosofskaya_enciklopediya.php#_Toc92804796 (дата обращения: 13.06.2018). 243
тяжении всего срока наказания или инои меры уголовно-правового характера с помощью таких средств, как режим, воспитательная работа, общественно полезный труд, получение общего образования, профессиональное обучение и общественное воздействие.
Если признать категорию «исправление осужденного» не как цель уголовно-исполнительного законодательства, а как процесс, осуществляемый в рамках уголовно-исполнительных правоотношений, то становиться ясно, что сам исправительный процесс служит основанием для обеспечения «какого-то» будущего социально полезного результата. Возникает резонный вопрос: а какой социально-полезный результат предполагает действие уголовно-исполнительного законодательства? Ответ на данный вопрос предопределяет теоретическое осмысление содержания второй цели уголовно-исполнительного законодательства России.
Сформулированная законодателем перед уголовно-исполнительным законодательствам вторая цель направлена на предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами. В теории уголовного и уголовно-исполнительного права категорию «предупреждение преступлений» чаще всего рассматривают в двух аспектах: 1) недопущение совершения преступлений осужденными (частная или специальная превенция); 2) предупреждение совершения преступления другими гражданами, достигшими возраста уголовной ответственности (общая превенция) [6, с. 31-34; 7, с. 173; 3, с. 49].
В юридической науке существует и другая точка зрения. Ее суть сводится к тому, что предупреждение преступления носит персонифицированный характер и состоит в удержании правоисполнителя от совершения общественно опасного деяния посредством привлечения его к уголовной ответственности [8, с. 114-117; 9, с. 174].
Как видим, обращение к доктрине по уголовному и уголовно-исполнительному праву не дает возможности обнаружить единства при толковании указанной категории.
Анализ УК РФ и УИК РФ свидетельствует, что в указанных отраслях законодательства понятие «предупреждение преступлений» употребляется в трех значениях: как задача уголовного закона (ч. 1 ст. 2 УК РФ), как цель уголовного наказания (ч. 2 ст. 43 УК РФ), как цель принудительных мер медицинского характера4 (ст. 98 УК РФ) и как цель уголовно-исполнительного законодательства (ч. 1 ст. 1 УИК РФ). Это создает «искусственное впечатление» о том, что в указанных положениях УК РФ и УИК РФ речь идет об одном и том же правовом явлении. Вместе с тем внимательное ознакомление с уголовным и уголовно-исполнительным законодательствами России показывает, что это не совсем так.
Законодатель при обозначении предупредительного потенциала УК РФ в целом и уголовного наказания в частности употребляет разные словосочетания. В частности, при описании предупредительной задачи уголовного закона говорится о «предупреждение преступлений», а при обозначении предупредительной цели уголовного наказания — «предупреждение совершения новых преступлений». Как видим, в первом случае речь идет о предупреждении преступлений вообще, а во втором случае — только о предупреждении новых преступлений.
Удержание правоисполнителей от совершения преступления в целом выступает социально-позитивным результатом действия уголовного закона. Оно
244
4 Данная цель в настоящей статье подробно анализироваться не будет.
неперсонифицировано, т.е. состоит в удержании всех вменяемых физических лиц, достигших определенного возраста, от совершения преступления. В данном случае уголовный закон возлагает на каждого такого гражданина обязанность не совершать преступления под угрозой уголовной ответственности. Такое удержание обеспечивается путем понуждения указанной категории граждан к реализации своих уголовно-правовых обязанностей — воздержаться от посягательства на охраняемые уголовным законом объекты.
Предупредительная цель уголовного наказания в отличие от предупредительной задачи уголовного закона носит персонифицированный характер, т.е. реализуется в отношении лица, нарушившего обязанность по воздержанию от совершения преступления, посредством привлечения его к уголовной ответственности. Ее суть состоит в удержании лица не от совершения преступления вообще, а от совершения повторного и последующего криминального поведения. Она реализуется в принудительном порядке с возложением на такое лицо обязанности понести уголовную ответственность.
Таким образом, можно утверждать, что общей превенцией обладает только предупредительная задача уголовного закона, а частной — предупредительная цель уголовного наказания. Высказанное суждение для уголовно-исполнительных правоотношений имеет ключевое значение.
Если сравнить предупредительные цели, сформулированные законодателем перед уголовным наказанием и уголовно-исполнительным законодательством, то можно обнаружить их единство. Обе они направлены на один и тот же результат — удержание лица, ранее нарушившего обязанность по воздержанию от совершения преступления, от повторного посягательства на охраняемые уголовным е законом объекты. Тот факт, что в ч. 1 ст. 1 УИК РФ речь идет о предупреждении и совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами, не п умаляет персонифицированный характер указанной цели. В данном случае она о реализуется в отношении одного и того же адресата, но в разных временных о рамках. Лицо, ранее совершившее преступление, удерживается от совершения о
с
повторного общественно опасного деяния как в период отбывания наказания, | так и после утраты им статуса осужденного. в
е
Целесообразность постановки перед уголовно-исполнительным законодатель- о
ством России такой цели, как предупреждение совершения новых преступлений, р
находит поддержку не у всех ученых. В частности, по мнению А.Г. Блинова, |
пенитенциарное законодательство не в состоянии самостоятельно обеспечить К
достижение указанной цели, но в то же время автор допускает, что оно может а
быть причастно к механизму ее достижения [9, с. 175]. Мы солидарны с позицией |
автора. Сущность и непосредственный механизм достижения предупреждения и
совершения новых преступлений обладают уголовно-правовой природой. Именно №
уголовное материальное право определяет, что понимается под преступлением и 1
формирует механизм удержания лиц от его совершения. Заметим, что предупре- )
ждение преступлений для пенитенциарной деятельности не предусмотрено и в 8 общепризнанных принципах и положениях международных документов5.
Высказанное суждение вовсе не означает, что уголовно-исполнительное законодательство и практика его применения не могут быть причастны к достижению
5 Подробнее об этом см.: Международный пакт о гражданских и политических правах (принят 16 декабря 1966 г. Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 12.
такой цели назначенного судом уголовного наказания, как предупреждение совершения новых преступлений. Наоборот, обеспечение достижения указанной цели в рамках пенитенциарных правоотношений возможно посредством формирования у личности осужденного социально ориентированных ценностей, позволяющих ей вести сознательный законопослушный образ жизни как в период отбывания наказания, так и после освобождения от его отбывания. Иными словами, успешная организация и осуществление исправительного воздействия на осужденного в период исполнения назначенного судом наказания может создать условия для обеспечения достижения такой цели наказания, как предупреждение совершения новых преступлений в отношении лица, отбывающего или отбывшего наказание.
С учетом вышеизложенного можно констатировать, что пенитенциарным отношениям свойственна императивная сущность, а их предназначение выражается в обеспечении достижения целей назначенного судом наказания: исправление осужденных и удержание их от совершения нового преступления как в период отбывания наказания, так и после освобождения от него.
Библиографический список
1. Малинин В.Б. Уголовно-исполнительное право: учебник для юридических вузов. СПб.: МИЭП при МПА ЕврАзЭС, 2012. 335 с.
2. Бочарова О.В. Уголовно-исполнительное право: учебное пособие. Новочеркасск: ЮРГТУ, 2009. 140 с.
м 3. Конегер П.Е., Рыбак М.С. Уголовно-исполнительное право: курс лекций. Саратов:
° Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2007. 284 с. Я 4. Уголовно-исполнительное право Российской Федерации: учебник для вузов /
I под ред. М.К. Кислицына. М.: НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРАМ), ! 2001. 272 с.
I 5. Ожегов С.И. Словарь русского языка: ок. 60 000 слов и фразеологических выра-
t жений / под общ. ред. Л.И. Скворцова. 25-е изд., испр. и доп. М.: ООО «Издательство
го
'I Оникс»; ООО «Издательство «Мир и Образование», 2008. 976 с.
¥ 6. Российское уголовное право. Общая и Особенная части: учебник: в 3 т. Т. 1: Общая
? часть / под ред. Н.А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2014. 720 с. ® 7. Сверчков В.В. Уголовное право. Общая и Особенная части: учебник для академи-
§ ческого бакалавриата. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2017. 557 с. £ 8. Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. / под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов:
I Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2004. Т. 1, кн. 1. 320 с. J 9. Блинов А.Г. Предупреждение преступлений и его уголовно-правовое содержание//
§ Библиотека уголовного права и криминологии. 2018. № 1. С. 171-176.
ш
0 та а
u
References
1 1. Malinin V.B. Criminal Executive Law: textbook for law schools. SPb.: IIEP at IPA m EurAsEC, 2012. 335 p.
2. Bocharova O.V. Criminal Law Enforcement: Training Manual. Novocherkassk: SRSTU, 2009. 140 р.
3. Conger P.E., Rybak M.S. Penal Law: course of lectures. Saratov: Publishing house of the Saratov State Law Academy, 2007. 284 p.
4. Criminal Executive Law of the Russian Federation: textbook for universities / ed. 246 M. K. Kislitsyn. M.: NORMA (Publishing group NORMA-INFRA M), 2001. 272 p.
5. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian Language: about 60 000 words and phraseological expressions / edited by L.I. Skvortsov. 25th ed., ISPR. and DOP. M.: LLC «Publishing Onyx»; LLC «publishing» World and Education», 2008. 976 p.
6. Russian Criminal Law. General and Special parts: textbook: 3 vol. 1: General part / ed. N.A. Lopashenko. M.: Yurlitinform, 2014. 720 p.
7. Sverchkov V.V. Criminal Law. General and Special parts: textbook for academic undergraduate. 6-e Izd., pererab. I DOP. M.: yurayt, 2017. 557 p.
8. Criminal Law of Russia: course of lectures: in 6 volumes / ed. by B.T. Razgildiev. Saratov: Publishing house of Saratov State Law Academy, 2004. Vol. 1, b. 1. 320 c.
9. Blinov A.G. Crime Prevention and Its Criminal Content//Library of criminal law and criminology. 2018. No. 1. P. 171-176.
УДК 343.1
Н.О. Овчинникова
ФАКТИЧЕСКАЯ ПРАВОТВОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ — СПОСОБ УСТРАНЕНИЯ ПРОБЕЛОВ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПРАВЕ РОССИИ
Введение: на законодательном уровне за Конституционным Судом РФ не закреплено право осуществления нормотворческой деятельности, однако содержание постановлений Конституционного Суда РФ по вопросам соответствия норм уголовно-процессуального права Конституции РФ свидетельствует о создании т.н. «судебных норм». Цель: доказать наличие нормотворческой составляющей в деятельности Конституционного Суда РФ на основе анализа норм Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» и анализа ряда постановлений Конституционного Суда РФ. Методологическая основа: совокупность диалектического, системного, структурно-функционального, логического методов исследования, а также формально-юридический метод. Результаты: доказано утверждение о наличии нормотворческой составляющей в деятельности Конституционного Суда РФ, аргументирована авторская позиция относительно устранения пробелов в уголовно-процессуальном праве посредством судебного нормотворчества Конституционного Суда РФ. Вывод: непосредственное включение в текст нормативно-правовых актов судебных конституционных норм способствует обеспечению единственно возможного варианта применения нормы закона с учетом выявленного Конституционным Судом РФ ее конституционно-правового смысла.
Ключевые слова: пробел, судебное нормотворчество, судебная конституционная норма, толкование, устранение пробела, преодоление пробела.
© Овчинникова Наталья Олеговна, 2018
Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного процесса (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Ovchinnikova Natalya Olegovna, 2018
Candidate of law, Senior teacher, Criminal procedure department (Saratov State Law Academy) 247
