CC BY
33ПЕНЕЛОПЫ ПОСТМОДЕРНА: МОДЕЛИ АКТИВНОГО ОЖИДАНИЯ В ТРАНСНАЦИОНАЛЬНОЙ СЕМЬЕ УКРАИНСКИХ ЖЕНЩИН-МИГРАНТОК
А. В. Толстокорова
Целью данной статьи является исследование моделей активного ожидания в транснациональных семьях украинских женщин-мигранток как деятельности, способствующей или препятствующей воссоединению семьи после завершения миграционного цикла. Более узкой задачей работы является опровержение взгляда на ожидание как пассивный процесс и продвижение его понимания как активного социального взаимодействия. Выводы строятся на основе анализа материалов полевого исследования. Выявляются модели активного ожидания, практикуемые мужьями женщин-мигранток: «мужья-домохозяйки», «заместитель заочной заведующей», «за себя и за того парня», и бабушками, присматривающими за внуками: «белка в колесе».
Ключевые слова: украинские женщины-мигрантки, транснациональная семья, активное ожидание, Пенелопы постмордерна, парадокс обратной зависимости в диаде «ожидающие-ожидаемые».
Ожидание в эпоху постмодерна
В домодерную эпоху «ожидание» было уделом узкого круга семей, члены которых подолгу не были дома, поскольку мобильный образ жизни, требовавший долгого отсутствия кого-то из родных, был эксклюзивным ресурсом, доступным лишь ограниченному контингенту профессиональных групп, в основном высшего слоя среднего класса: купцам, морякам, военным, дипломатам и др., и сопровождающей их обслуги. С наступлением эпохи модерна и глобализации спектр социальных страт, вовлеченных в процесс ожидания своих близких, существенно расширился, поскольку географическая мобильность стала доступной даже самым обездоленным. Кроме того, „_
Об авторе:
изменилась гендерная составляющая ожидания, голстокороваАлиса поскольку в домодерную эпоху географическая Валерьевна мобильность была уделом мужчин, в то время как Канд филол наук доиент, автономное передвижение женщины вне дома независимыйнаучный
г-г эксперт
считалось нелегитимным [Толстокорова 2012]. Ей предписывалась роль Пенелопы - стационарного Адрес для переписки: ожидающего субъекта. Современная эпоха счита- До в°стреб°вания-67, ется «веком феминизации миграции», когда авто- Киев' 03067' Украина
номное географическое передвижение Е-тац: [email protected],
становится даже не нормой, а императивом жен- [email protected]
ского габитуса. Соответственно, происходит гендерная инверсия диады «ожидаемый-ожидающая»: когда женщины массово мигрируют в поисках заработка, дома на хозяйстве остаются их мужья, осваивая роли Пенелоп эпохи постмодерна.
Научная проблема и актуальность исследования
В силу своей мультилокальности миграция неизбежно создает условия для «ожидания» по обе стороны границ - как процессуального континуума, активной деятельности, психологического состояния и метафизического смысла. Процесс ожидания пронизывает все стадии миграционного цикла, начиная с предмиграционной фазы до возвращения домой. Сначала ждут получения визы на выезд в страну назначения, затем предложений по трудоустройству, потом вестей из дома, затем отпуска, чтобы навестить оставшихся дома родных, потом благоприятных обстоятельств, чтобы увезти с собой членов семьи или хотя бы детей, затем одни ждут, когда смогут собрать необходимую сумму и вернуться домой, а другие - возможности легализовать свое положение, чтобы остаться в стране трудоустройства. По другую сторону границ тоже ждут: сначала вестей из-за границы, потом денежных переводов от мигрантов, затем их визитов в гости и, наконец, возвращения домой. Таким образом, процесс ожидания становится основным конституирующим фактором миграции, предопределяющим успешность миграционного цикла как такового. Это указывает на актуальность изучения особенностей процесса ожидания в миграции как научной проблемы, требующей тщательного исследования.
В Украине массовая внешняя трудовая миграции населения началась в результате постсоветских рыночных реформ, которые вызвали к жизни феномен «заробитчанства», т. е. зарубежных заработков, охвативших 15,7% украинских семей, имеющих хотя бы одного члена, работающего за рубежом [IOM 2008, 20]. Большинство этих семей являются транснациональными (далее - ТС), которые рассматриваются здесь как «модернизированная модель семейных отношений», порожденная международной миграцией и глобальным сетевым сообществом. Основу ТС составляет «воображаемый союз»1 ее мобильных членов, существующий на основе трансграничных отношений, когда один или несколько родственников работают за рубежом, но поддерживают регулярные связи с оставшейся дома семьей, исполняют свои семейные и родительские функции и дистантно участвуют в ведении домохозяйства [Толстокорова 2013а, 2013б]. Благодаря возрастающей феминизации миграции из Украины [Тolstokorova 2009], категория ожидаемых пополняется женщинами, а среди ожидающих дома членов ТС возрастает количество мужчин. Так, доля самостоятельно мигрирующих женщин возросла с 24% в 2001 г. до 32,8 % в 2008 г. [Н1СД 2011, 7] и составила 35% в 2010-2012 гг. [МОМ 2013, 5]. Соответственно, можно предположить, что среди ожидающих паралельно возрастала доля мужчин.
1 Понятие «воображаемое сообщество» (imagined community) было предложено и разработано Бенедиктом Андерсоном [Anderson 1991] преимущественно в применении к нации. В данном тексте этот термин переведен как «воображаемый союз», поскольку он представляется более приемлемым по отношению к семье.
Концептуальной основой исследования является положение о том, что ТС характеризуется «бифокальностью» или даже «мультилокальностью» [Bryceston, Vuorella 2002], т.е. наличием двух или нескольких локусов семейных взаимоотношений: один из них представлен мигрантом(-ами) работающим(-и) за рубежом, а другой - членами семьи, остающимися дома в ожидании возвращения заробитчан из-за рубежа. В данной работе понятие «ожидание» применяется по отношению к родственникам женщин-мигранток, остающимся в Украине. Оно трактуется не как пассивное состояние [Rotter 2012, 1], не как скука и бесполезно потраченное время [Schweizer 2008] и тем более не как бездеятельность или даже паралич [Crapanzano 1986, 45], a как «анимированная задержка» и «оживленный потенциал» [Bissell 2007, 277]. Такой режим ожидания позволяет ожидающим переосмысливать пространственно-временную раз-деленность ТС, придавая ей семейную динамику и синергию и создавая новые пространственные, темпоральные и эмоциональные режимы трансграничных родственных отношений. При таком понимании «ожидание» является как продуцентом, так и продуктом процесса конструирования новых идентичностей [Crapanzano 1986], а также фактором «формирования, ориентации и презентации личностности (personhood) ожидающих» [Elliot 2015, 104]. Подобная концептуализация ожидания, протекающего в режиме активной деятельности, позволяет пересмотреть существующие представления об остающихся дома членах семей мигрантов как о пассивных субъектах миграционного процесса.
Целью данной статьи является исследование моделей «активного ожидания» в ТС украинских женщин-мигранток как деятельности, способствующей или препятствующей воссоединению семьи после завершения миграционного цикла. В частности, выявляются модели активного ожидания, практикуемые мужьями женщин-мигранток и бабушками, присматривающими за внуками. Более узкой задачей работы является опровержение взгляда на ожидание как пассивный процесс и продвижение его понимания как активного социального взаимодействия.
Методология исследования
Данная работа является одним из этапов комплексного трансдисциплинарного проекта, нацеленного на изучение гендерных аспектов украинской трудовой миграции. Он включает анализ вторичных теоретических источников, обзор материалов прессы и социологическую интерпретацию результатов полевого исследования. Полевая работа охватила следующие этапы: включенное и невключенное наблюдение проводилось на протяжении 2003-2013 гг. благодаря участию автора в деятельности общественных организаций украинских мигрантов в странах Евросоюза (Великобритания, Швеция, Германия, Словакия). Глубинные интервью и дискуссии в двух фокус-группах с экспертами были организованы летом 2008 г. в Киеве и во Львове. На этом этапе были опрошены 25 специалистов по вопросам миграции, гендерных и женских исследований, социальной политики и социальной работы из государственных научно-исследовательских институтов и аналитических центров, министерств, посольств, неправительственных организаций, государственных центров трудоустройства и т.д. Полуформализованные интервью и об-
суждения в двух фокус-группах с мигрантами и членами их семей (31 женщина и 13 мужчин) были проведены на протяжении 2007-2016 гг. в Херсонской, Кировоградской и Тернопольской областях, в Киеве и во Львове. В 2011-2012 гг. были собраны 13 интервью в странах назначения миграции (Италии, Германии, Австрии и Франции). Методологическая стратегия исследования предполагала охват респондентов, имевших опыт трудоустройства за границей в прошлом, и нынешних «заробитчан», работающих за рубежом или приехавших в Украину навестить родных. Ряд интервью проводился по телефону, электронной почте и интернет-программе skype. Интервью с информантами, членами их семей и неформальных социальных сетей проводились на русском и украинском языках. Несколько интервью с экспертами и обсуждение в фокус-группе проходили на английском языке и были переведены автором. Имена респондентов в тексте изменены.
Онтология ожидания
В самом общем смысле процесс ожидания определяется как неизбежный опыт переживания времени, свойственный человеческим отношениям, и способ регуляции социальных взаимодействий [Khosravi 2014]. Хотя его изучением занимается отдельный раздел социологии времени, так называемая социология ожидания, исследователи указывают, что и темпоральное, и экспектационное измерения ожидания до сих пор изучены и описаны недостаточно [Schweizer 2008]. Существующие теории ожидания выделяют властный аспект в качестве одного из определяющих признаков этого процесса. Считается, что ожидание свойственно безвластным группам общества, находящимся в положении зависимости и подчинения [Auyero 2012]. Оно может содержать «карательный аспект», заключающийся в поддержании ожидающего в неведении относительно того, сколько ей или ему придется ждать [Schwartz 1975]. В результате ожидание позволяет ожидаемым манипулировать ожидающими людьми, порождая в них ощущение «бессилия и уязвимости» [Khosravi 2014].
«Парадокс обратной зависимости» в семьях женщин-мигранток
У ожидания есть как временное, так и пространственное измерение, что особенно характерно для трансграничных отношений в ТС мигрантов. В них «пограничность» превращается в растянутое ожидание, временно затормаживающее основы социальной жизни [Khosravi 2014]. В то же время, как показало данное исследование, в условиях миграции и транснационализма властный аспект ожидания претерпевает трансформации, прежде всего гендерного характера, поскольку, пересекая границы национальных государств, мигрантки переформатируют в своих семьях социальные и культурные практики и сопутствующие им значения. Так, тезис Пьера Бурдье о связи ожидания с опытом использования власти и доминирования [Bourdieu 2000] в семьях женщин-мигранток приобретает новые модальности. Это объясняется следующими причинами.
Во-первых, эффект миграции для отсутствующих родителей, особенно для матерей, заключается не столько в обретении властных полномочий ожидаемого субъекта, сколько в «чувстве родительской вины» [Wall, Arnold 2007] перед ожидающими детьми из-за физического отсутствия
в семье и невозможности близкого повседневного контакта с ними: «Вина, вина и еще раз вина - это чувствуют все мигранты» [Baldassar, Ва^оск 2000, 16]. Это приводит не к усилению позиции женщин в семье, а к страданию: «Мы страдаем, чтобы нашим детям жилось лучше» ^е^пег 2010, 453]. На чувство вины указывали информантки проекта:
«Очень бы не хотелось возвращаться к этому опыту, но у меня двое детей. В первую очередь - я мама. У меня перед ними чувство вины, что не могу дать им даже то, что мои родители дали мне» (Маргарита, гувернантка в Киеве и Москве).
Во-вторых, поскольку матери отделены от семей большим физическим расстоянием, воспитанием ставшихся дома детей занимаются родственники или опекуны, которые могут получить даже больше власти и авторитета, чем родные матери. Иногда дети настолько привязываются к ним, что даже забывают своих биологических мам, о чем рассказывали украинские мигрантки в Италии [Dalgas 2010]. В результате матери становятся зависимыми от опекунов свих детей, поскольку от них зависит благополучие их потомства.
В-третьих, хотя деньги зарабатываются за рубежом мигрантками, распоряжаются ими оставшиеся дома родственники, чаще всего бабушки, получающие денежные переводы из-за рубежа и тратящие их по своему усмотрению. Это приводит к усилению их властной позиции в семье, в то время как заробитчанки воспринимаются родными всего лишь как домашние банкоматы.
Таким образом, в семьях мигранток наблюдается парадокс обратной зависимости в диаде «ожидающие-ожидаемые», поскольку зависимыми становятся объекты ожидания, а не ожидающие.
«Жди меня и я вернусь»: модели активного ожидания мужей женщин-миг-ранток
Как показало данное исследование, не все остающиеся дома мужчины способны поддерживать режим активного ожидания своих жен-мигран-ток. Многие ожидают пассивно, перекладывая на супруг обязанности по обеспечению семьи и живя на их деньги, иногда даже бросив работу [Толстокорова 2014]. Это подтверждают материалы прессы:
«Мужчины сначала радовались заработанным их женами долларам и евро, а потом исподволь спивались или находили себе новую жену, "полевую", как они говорят, и начинали новую жизнь...» [Лабунський 2008].
В то же время многие мужья вырабатывают конструктивные подходы к прекарным аспектам ожидания, конвертируя их в освоение новых семейных ролей. На это указал в полуформализованном интервью по электронной почте информант Павел из Германии:
«Ситуация для мужчины резко обостряется тогда, когда женщина берет в руки «мужское дело» обеспечения семьи жизненно необходимым, выставляя этим мужчине (глазами мужчин) во всеуслышание и всеувидение «свидетельство о недееспособности» <...> Если же женщина, исполняя свою новую роль, к тому же еще и покидает семью на долгое время, то у мужчины включается «мука верности», способная привести его к чему угодно. Причем сам он, по отношению к себе, вопрос
верности так узко не рассматривает, как он это делает по отношению к супруге. Мужчинам придется переучиваться. Даже если этот процесс будет долгим и болезненным. Жизнь всегда ищет и находит новые пути».
Модель ожидания «мужья-домохозяйки»
Согласно данным интервью, мужья некоторых мигранток при необходимости могут осваивать новые тендерные модели семейного контракта, принимая на себя роли «мужей-домохозяек» [Parrenas 2005], успешно исполняющих традиционно женские функции социальной репродукции. Так, заботу о 26,0% детей в транснациональных семьях берут на себя отцы [Проблеми дтей... 2006]. О таком случае рассказала информантка Анастасия, работающая в сфере услуг во Франции:
«Когда узнала, что есть возможность заработать, я решила, что должна ехать. Понимаете, я не боялась оставлять детей на мужа, потому что знала, что хоть он и не идеальный муж, но хороший отец, и мои мальчишки его любят и слушаются его. И сейчас я знаю, что дети ухожены и все мои мужики хорошо ладят друг с другом. Так что вот сейчас еду домой и ищу мужу подарок. Хочу отблагодарить его за то, что он хороший отец моим детям» [Толстокорова 2014, 104].
О такой модели активного ожидания, основанной на гендерных трансформациях семейно-ролевых функций, упоминали и эксперты в обсуждении на фокус-группе, указывая при этом, что хотя такая модель практикуется, она не является распространенной:
«Мужчина может взять на себя уход за детьми, когда его жена на заработках, но как только она возвращается - опять все то же самое. Он может сказать: «Ты плохая мать, ты уже не обеспечиваешь семью, чего это ты тут раскомандова-лась? То есть ситуация никак не меняется. Возможно, это мое личное мнение, но так и бывает» (юрист женской организации, занимающейся вопросами женской миграции).
Модель ожидания «заместитель заочной заведующей»
Если одни мужья жен-мигранток выбирают такой режим активного ожидания, при котором они во время отсутствия жен выполняют в домохозяйстве традиционные женские роли, то другие согласны выполнять подчиненную функцию в домашнем бизнесе, основанном их супругами на деньги, заработанные за рубежом. Так, материалы прессы [Чернинська 2007] свидетельствуют о том, что некоторые мужья украинских мигранток заняты в необременительной сфере мелкой коммерции, где выполняют функции исполнительных менеджеров малых семейных предприятий, владелицами и инвесторами которых являются их жены-мигрантки. Согласно инверсированному гендерному контракту в этих семейных союзах, мужья занимают в них положение исполнительных работников собственных супруг. Однако, как и в случае мужей-домохозяек, функции заместителя заочной заведующей выполняются лишь при условии, что самих жен нет дома. В таком режиме ожидания мужчины публично демонстрируют отказ от патриархальных ценностей, открыто признавая жен в качестве кормилиц семей и признавая функцию Халифов на час социально приемлемой для себя.
Модель ожидания «за себя и за того парня»
Чаше всего женщины-мигрантки считают ответственными за нарушение режима «активного ожидания» своих мужей, которые, по их мнению, не в состоянии сохранять верность супружеским отношениям, проживая в разлуке долгое время [ВапА, Воссадт 2011, 299]. В то же время данные полевого исследования и обзор материалов прессы свидетельствуют о том, что фрагментированный образ трансграничной семейной жизни может приводить к тому, что ожидание становится непосильным для самих мигранток и они заводят новых сексуальных партнеров, от которых у них появляется внебрачное потомство. За период массового выезда женщин на заработки подобные случаи стали регистрироваться все чаще [Понуркевич 2004]. Нередко матери отказываются от новорожденных еще в роддоме, и они становится «ничейными детьми», ответственность за которых возлагается на социальные службы принимающих государств [Павлiв 2003]. В других случаях воспитанием этих малышей занимаются их бабушки и дедушки, оставшиеся в Украине.
Но иногда оставшиеся дома на хозяйстве мужья мигранток конструируют такой режим активного ожидания, который диктует необходимость принятия на себя ответственности за воспитание детей, появившихся на свет после отъезда жен на заработки. Информантки упоминали о семьях, в которых мужья воспитывали даже нескольких приемных детей своих жен-заробитчанок, аргументируя это тем, что усыновление ребенка жены позволяет сохранить, с одной стороны, репутацию матери, а с другой -репутацию и благосостояние ТС, поддерживаемой зарубежными заработками мигрантки. В одной такой драматической истории речь шла о заробитчанке, подбросившей своего внебрачного ребенка в другую семью и осужденной за пренебрежение родительскими обязанностями. Муж женщины, узнав о трагической ситуации супруги, предложил усыновить ее ребенка и ходатайствовал перед судом о помиловании жены. Свое решение он объяснил тем, что не хотел, чтобы его собственные дети лишились матери, которая была единственной кормилицей в семье, добросовестно выполняла свои родительские обязанности и решилась на преступление из-за неблагоприятных жизненных обстоятельств и чувства вины перед мужем и детьми.
Модель ожидания бабушек: «белка в колесе»
Как показывают исследования, чаще всего функции воспитания подрастающего поколения в семьях заробитчанок исполняют их пожилые матери [ВапЛ, Воссадт 2011; Нaidinger 2008; Кичак 2013]. На время отсутствия одного или обоих родителей 35,0% детей мигрантов остаются на попечении бабушек [Проблеми дтей... 2006]. Режим ожидания бабушек отличается наибольшей степенью активности, так как, несмотря на возраст, они не только занимаются ведением домохозяйства и воспитанием внуков, но и продолжают работать. Интервью показали, что хотя переводы из-за рубежа имеют решающее значение для финансового обеспечения транснациональных домохозяйств, их недостаточно для покрытия расходов на потребительские потребности семьи. Поэтому даже бабушки-пенсионерки, получающие регулярные пенсионные выплаты, вынуждены подрабатывать, чтобы обеспечить достойный
уровень жизни себе и своим внукам. На вопрос, хватает ли семье денег, высылаемых мигрантками из-за рубежа, большинство дали отрицательный ответ:
«Не всегда. Иногда не хватает <...>. И это несмотря на то, что и я, и мой муж работаем, хотя и на пенсии» (Анна, мать разведенной дочери, работающей в Италии).
«Ну, пожалуй да, но имейте в виду, что кроме них я еще получаю пенсию и еще подрабатываю. Если все сложить вместе, тогда более-менее хватает» (Дина, мать и теща семейной пары мигрантов).
Следует отметить, что такой интенсивный режим ожидания может оказываться непосильным для пожилых женщин, негативно сказываясь на их эмоциональном самочувствии и состоянии здоровья, вплоть до летального исхода. Так, мать Марии, домработницы в Италии, во время ее отсутствия заболела, поскольку не могла справиться с воспитанием двух малолетних внуков:
«Когда я работала в Италии, я сыновей своих двоих оставила на мою маму. Но они как-то вот между собой не мирили и маме было тяжело с ними справляться. В общем, они ее довели до того, что она тяжело заболела и слегла. Пришлось мне нанимать специально женщину, чтобы ухаживала за мамой, потому что она была лежачая. Ну а мальчишки, понятно, были предоставлены сами себе» [Толстокорова 2013в, 201].
Похожая ситуация сложилась в семье Светланы, оставившей дочь-подростка на бабушку, пока сама работала в Италии. Ирина на время работы в Польше доверила двухлетнего сына заботам своей матери. Однако работающей бабушке было сложно сочетать работу с воспитанием внука, и Ирине пришлось вернуться домой. У Надежды мама умерла через месяц после ее отъезда на заработки в Грецию, не выдержав расставания с единственной дочерью и нагрузки по воспитанию внучки, которая после смерти бабушки осталась без присмотра. Таким образом, режим ожидания бабушек может быть сверхактивным и приводить к их «эмоциональному выжиганию».
Выводы
Исследование показало, что режим активного ожидания является хотя и не единственным, но весьма распространенным в ТС женщин-мигранток. Он имеет свою специфику, заключающуюся, с одной стороны, в его конструктивном характере, позволяющем сохранить родственные связи и семейную синергию, с другой стороны, в парадоксе обратной зависимости, поскольку функции ожидаемых родных и кормилиц семей не обязательно приводят к укреплению властных позиций мигранток. В то же время некоторые женщины на заработанные за рубежом деньги смогли открыть собственные предприятия в Украине и руководят семейным бизнесом, в котором мужья исполняют роли заместителей заробитчанок. Другие ожидающие мужья осваивают традиционные женские репродуктивные роли и воспитывают не только своих, но иногда и чужих детей, что может быть чревато утратой «патриархальных дивидендов»2 мужчин ^гад et а1. 2000, 7]. Режим ожидания бабушек является наиболее ин-
тенсивным и менее диверсифицированным, чем режим ожидания мужей, поскольку представлен только одной моделью, которая из-за своей «сверхактивности» может иметь драматические последствия для жизни здоровья пожилых женщин.
Список литературы
1 Кичак О. Бабуся та дгдусь у сгм'ях закарпатських заробгтчан на початку ХХ1 столгття: (вплив на онукгв та взаемодопомога дгтям) // Народознавчi зошити. - 2013. - № 6 (114). - C. 10141025.
2 Лабунський B. Мамо, матусю, повертайся! // Укра'нська правда, 18.02.2008. http://www.pravda.com.ua/articles/2008/02/18/3376152/?attempt=1.
3 МОМ. Мгграцгя в Украíнi. Факти i цифри. - К.: Мiжнародна органiзацiя мГграцп, 2013.
4 Н1СД. Трудова мгграцгя: соцгальнг наслгдки та шляхи реагування. Аналгтична доповгдь. -К.: Нацгональний гнститут стратеггчних дослгджень, 2011.
5 Павлгв В. Любов польсько-укра'нська // Дзеркало тижня, 12.12.2003.
6 http://gazeta.dt.ua/POLITICS/lyubov_polsko-ukrayinska.html.
7 Понуркевич Н. Укра'нськг дгти: гноземцг мимоволг // Ратуша. 23.12.2004.
8 <http:/portal.lviv.ua/digest/2004/12/23/171938.html>.
9 Проблеми дгтей трудових мггрантгв: аналгз ситуацГ'' / заг. ред. К. Левченко. - К.: Логос, 2006.
10 Толстокорова А. В. Пространственная эмансипация украинских женщин как способ освоения публичного пространства // Культура и искусство. - 2012. - № 5 (11). - C. 46-58.
11 Толстокорова А. В. Транснациональная семья как модернизированная модель семейных отношений: панацея, яд или плацебо? // Социологический журнал. - 2013а. - № 3. - С. 4062.
12 Толстокорова А. Транснациональная и гендерная парадигмы в изучении международной мобильности: на примере Украины // Социологическое обозрение. - 2013 б. - Т. 12. - № 2. - С. 98-121.
13 Толстокорова А. «Семейные ценности»: «диамант заботы» в условиях профессионализации заботы и ухода в Украине // Профессионалы в эпоху реформ: динамика идеологии, статуса и ценностей: коллективная монография / под ред. В. А. Мансурова. - М.: Ин-т социологии РАН/Рос. Об-во социологов, 2013в. - С. 216-236.
14 Толстокорова А. В. «Папы всякие нужны»: трансформации института отцовства в украинской транснациональной семье // Журнал социологии и социальной антропологии. - 2014. - Т. XVII. - № 3 (74). - С. 94-111.
15 Чернинська T. Жгноча мгфацгя: змгна ^ендерних ролей. 19.04.2007. http://fsb.net.ua/news.php?lng=ua&pg=72.
16 Anderson B. Imagined communities: Reflections on the origin and spread of nationalism. -London: Verso, 1991.
17 Auyero J. Patients of the state. An Ethnographic Account of Poor People's Waiting // Latin American Research Review. - 2011. - Vol. 46. - № 1. - P. 5-6.
18 Baldassar L., Baldock C. Linking Migration and Family Studies: Transnational migrants and the care of aging parents // Theoretical and Methodological Issues in Migration Research. Interdisciplinary, Intergenerational and International Perspectives/ Ed. B. Agozino. - Aldershot: Ashgate, 2000. - P. 61-89.
19 Banfi L., Boccagni P. Transnational Family Life and Female Migration in Italy: One or multiple patterns? // Gender, Generations and the Family in International Migration / Eds. A. Kraler, E. Kofman, M. Kohli, C. Schmoll. - Amsterdam: Amsterdam University Press, 2011. - P. 287-312.
20 Bissell D. Animated suspension: Waiting for mobilities // Mobilities. - 2007. - Vol. 2. - Issue 2. -P. 277-298.
21 Bourdieu P. Pascalian Meditations. - Stanford: Stanford University Press, 2000.
22 Bryceston D., Vuorella U. (Eds.) The Transnational Family: New European Frontiers and Global Networks. - Oxford, New York: Berg Publishers Ltd., 2002.
23 Connell R. W. Masculinities. - Cambridge: Polity Press, 1995.
24 Crapanzano V. Waiting: the Whites of South Africa. - London: Paladin, 1986.
25 Dalgas K. Love and Money: Changing Family Ties Among Ukrainian Domestic Workers in Italy. Paper presented at the seminar "Migration and domestic care work". University of Copenhagen, Denmark, 11.02.2010.
26 Elliot A. Paused subjects: Waiting for migration in North Africa // Time & Society. - 2016. - Vol.
2 Под «патриархальными дивидендами» понимается право на достоинство, престиж, руководящие позиции и материальные преимущества, которые в традиционном обществе мужчины получают по праву рождения (Соппе11 1995, 82).
25. - Issue 1. - P. 102-116.
27 Greig A., Kimmel M., Lang J. Men, Masculinities & Development: Broadening our work towards gender equality // Gender in Development Monograph Series. - 2000. - № 10.
28 Haidinger B. Contingencies Among Households: Gendered Division of Labour and Transnational Household Organization - the Case of Ukrainians in Austria // Migration and Domestic Work: A European perspective on a global theme / Ed. H. Lutz. - Aldershot: Ashgate, 2008. - P. 127-142.
29 IOM. Migration in Ukraine: A Country Profile 2008. - Geneva: International Organization for Migration, 2008.
30 Khosravi Sh. Waiting // Migration. The COMPAS Ontology / Eds. B. Anderson, M. Keith. - Oxford: COMPAS, 2014. - P 74-75.
31 Lechner D. Interview with Marina Lewckya // Facing the East in the West. Images of Eastern Europe in British Literature, Film and Culture / Eds. B. Korte, E. U. Pirker, S. Helff. - Amsterdam, New York: Rodopi, 2010. - P. 451-459.
32 Parrenas R. S. Long Distance Intimacy: Class, Gender and Intergenerational Relations Between Mothers and Children in Filipino Transnational Families // Global Networks. - 2005. - Vol. 5. -Issue 4. - P. 317-336.
33 Rotter R. Waiting as engaged activity: the case of asylum seekers stuck in the UK asylum process. Paper for EASA Conference "Waiting for Godot & Co". Paris, 10-13.07.2012.
34 Schwartz B. Queuing and Waiting: Studies in the Social Organization of Access and Delay. -Chicago: University of Chicago Press, 1975.
35 Schweizer H. On Waiting. - London, New York: Routledge, 2008.
36 Tolstokorova A. Who Cares for Carers: Feminization of Labor Migration from Ukraine and its Impact on Social Welfare // International Issues & Slovak Foreign Policy Affairs. - 2009. - Vol. XVIII. - No. 1. - P. 62-84.
37 Wall G., Arnold S. How Involved Is Involved Fathering: An Exploration of the Contemporary Culture of Fatherhood // Gender in Society. - 2007. - № 21. - P. 508-527.
