CC BY
33
тигает к 16 годам исходного значения 1,7 г К/кг массы тела, у мальчиков в связи с ускорением роста мускулатуры (значительно превосходящим рост скелета) в этом возрасте наблюдается второй максимум (2,35 г К/кг массы тела), из-за чего половое различие концентраций калия в организме в этом возрасте является наибольшим. Спад концентрации калия в теле юношей
между 16 и 21 годами подобен такому же процессу у девушек в период их половой зрелости (12-16 лет) и приписывается тому, что в эти годы организм, по образному выражению авторов исследования, «наливается» другими тканями — соединительными тканями, жировой клетчаткой и т. п. — при относительно малом росте мышечной ткани.
MEASUREMENT OF RADIOACTIVE ISOTOPE K CONCENTRATION IN HUMAN BODY IN THE MIDDLE OF THE XX-CENTURY: HYSTORICAL ASPECTS
E.V. Shevchenko, A.V. Korzuev (Irkutsk State Medical University)
Measurement of radioactive isotope K40 concentration in human body with the use of different radioactive detectors in the middle of the XX-th century is discussed in the article.
ЛИТЕРАТУРА
1. Sievert R. M., Hultgvist B. Some swedish investigations of the radioactivity of the human body // Brit.J.Radiol. — 1957. — Suppl., № 7. — P. 1-12.
2. Burch P.R.J., Sriers F. W. Measurement of the gamma-radiation from the human being // Nature. — 1953. — Vol. 172, № 4377. — P519-521.
3. Spiers F.W., Burch P.R.J. Measurement of the normal radioactivity of the body. Paper read at the conference on the biological hazards of atomic energy in October, 1850 // “Biological Hazards of Atomic Energy”. — Oxford, Clatendom Press, 1952 — P.203-213.
4. Rundo J. The use of the Copenhagen ionization chamber apparatus in the study of thonum dioxide poisoning // Brit.J. Radiol. - 1957. - Suppl., № 7. - P. 13-1*9.
5. Miller C.E., Marinetti L.D. The gamma-rag spectrum of normal human beings // Radiology. — 1956. — Vol. 66, № 1. — P. 104-105.
6. Reines F., Schuch R.L. Determination of total body radioactivity using liquid scintillation detectors // Nature. — 1953.
— Vol. 172, № 4377. — P.521-523.
7. Anderson E.C., Schuch R.L., Perrings J.D., Lagnham W.H. The Los Alamos human counter //Nucleonics. — 1956. — Vol. 14, № 1. — P.26-29.
© КУЗНЕЦОВ С.И. ЗОБНИН Ю.В. - 2007
ПАЦИЕНТ СИРАИ СИГЭНОРИ - ОДНА ИЗ СУДЕБ ВОЙНЫ
С.И. Кузнецов, Ю.В. Зобнин1
(Университет Хоккайдо, Президент (ректор) — профессор Саэки Хироси, Япония; Иркутский государственный медицинский университет, ректор — д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра внутренних болезней с курсами ПП и ВПТ,
зав. — к.м.н., доц. С.К. Седов, Россия)
Резюме. В историческом очерке на материалах Учетного дела на младшего сержанта Сираи Сигэнори2, умершего в центральном лазарете лагеря № 386 (Ташкент) 7 декабря 1946 г. от милиарного туберкулеза, обсуждаются некото-рш особенности клинического течения заболевания и организации медицинской помощи японским военнопленным в
Ключевые слова: СССР, японские военнопленные, медицинское обеспечение, милиарный туберкулез.
Осенью 1945 г. вскоре после окончания советско-японской войны в СССР были интернированы по разным оценкам от 500 до 540 тысяч солдат и офицеров бывшей японской Квантунской армии. Они были взяты в плен войсками Красной армии в Китае, Корее, на Южном Сахалине и Курильских островах — территориях, подконтрольных Японии до августа 1945 г.
Постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) от 23 августа 1945 г. военнопленные японцы были распределены по многочисленным лагерным управлениям и отдельным рабочим батальонам военнопленных, рассеянным по территории всего Советского Союза — от Дальнего Востока до Средней Азии. Наибольшее их количество было направлено в районы Дальнего Востока и Восточной Сибири, туда, где предполагались крупные стройки, и требовалась многочисленные молодые и физически крепкие рабочие. Лагеря военнопленных подчинялись специально созданному в составе НКВД СССР Главному управлению по делам военнопленных и интернированных [1].
Подготовиться к принятию многотысячной армии военнопленных, не было ни времени, ни возможности
— 23 августа было издано постановление ГКО, а буквально на следующий день в СССР пошли первые эшелоны с японцами. Не удивительно, поэтому, что во многих местах военнопленные оказались без крыши над головой — в Тайшетском лагере, например, они сами
строили себе дощатые бараки, а приближающуюся морозную зиму 1945 года еще встречали в палатках. Потребность в медицинских учреждениях, госпиталях для японских военнопленных возникла сразу же по прибытии первых эшелонов из Маньчжурии, ибо многие японцы еще не оправились от ран, полученных на фронте, другие заболели в пути. С трудом налаживалось снабжение их продовольствием, теплой одеждой, медикаментами. Положение усугубляло недостаточно оперативное и качественное медицинское обслуживание. Сами японцы рассказывали, что санитарно-гигиеническое состояние лагерей было таким, что заболевания тифом, сыпной лихорадкой, пневмонией были обычным явлением. В поселке Спасский Приморского края в 1-м лаготделении, где в июле 1947 г. находилось около 1000 японцев и 1000 румын и немцев, большая их часть страдали от малярии, усугубляемой плохим питанием [2]. Ослабленные тяжелой работой и недостаточным питанием, они легко заболевали и умирали даже от таких болезней, которые в нормальных условиях считаются легко излечимыми [5]. Закономерным итогом этого была очень высокая смертность среди военнопленных зимой 1945-1946 гг. (до 10% даже в наиболее благополучных лагерях) [1].
В несколько лучшем положении оказались те из военнопленных, кто был по постановлению ГКО направлен в южные районы СССР — Казахстан (50 тыс. чел.)
1 Авторы выражают благодарность Райне и Людмиле Фидлер (Германия) за помощь в расшифровке и переводе записей на немецком языке.
! В документах — Сигенори.
и Узбекистан (20 тыс. чел). На начало 1946 г. в Узбекских лагерях содержалось 16046 японцев, но контингент не был постоянным. В 1947 г. число их увеличилось до 236821. Это было связано с постоянным перемещением военнопленных из других, более неблагополучных лагерей. В докладной записке зам. начальника ГУПВИ НКВД СССР И.А.Петрова отмечалось, что «японцы, работающие в мягком климате Узбекской ССР, работают вполне удовлетворительно и на открытом воздухе». На территории Узбекской ССР находились следующие лагеря японских военнопленных: № 26 в г.Андижане — 3000 чел., № 46 в г.Ташкент — 7000 чел., № 288 — Фар-хадский в г.Бекабад (до 1964 г. — Беговат) Ташкентской обл. — 10500 чел., № 372 и 438 Ангренский в г.Ангрен Ташкентской обл. (апрель 1946 г. — май 1948 г.) — 1000 и 4000 чел., № 386 Ташкентский (существовал в апреле 1946 — январе 1949 г.,) — 3200 чел., № 387 Ферганский в г. Фергана — 1300 чел. (апрель 1946 г. — май 1948 г.), № 360 в г. Чирчик Ташкентской обл. — 2000 чел. [1].
Главным назначением многотысячной армии военнопленных было использование ее как дешевой рабочей силы. Японские военнопленные участвовали в большинстве крупнейших строек послевоенного времени. Так, в Иркутске японцы работали, в основном, на объектах военного ведомства. Они строили дачу и пруд командующему Восточно-Сибирским военным округом генералу П.Л. Романенко, жилые дома по улице на улицах Ленина, Желябова, Депутатской. Военнопленные прокладывали канализацию, строили коллекторы, участвовали в строительстве радиозавода, делали первое в Иркутске асфальтовое покрытие на ул. Карла Маркса. В июне 1946 г. они работали на строительстве фундамента трамвайного депо и вагоноремонтных мастерских, вели укладку рельсов на ул. Декабрьских Событий, рихтовку пути, выполняли другие работы [2]. В Ташкенте с их помощью были сооружены Текстильный комбинат, здания Центрального телеграфа и Министерства культуры, театры им. Навои, им. Мукими. А в городе Чирчик — заводы Химмаш и Сельмаш. Ими была протянута высоковольтная линия электропередачи от Бекабада до Ташкента, которая и по сей день обеспечивает электричеством значительную часть Ташкента. Расположенная в Бекабаде Фархадская ГЭС тоже строилась при участии трех тысяч военнопленных японцев [1].
Создавая сеть специальных госпиталей для военнопленных, руководство МВД не скрывало, что их главная задача состоит в том, чтобы сохранить японцев, как рабочую силу на строительстве и восстановлении народного хозяйства. Начальник госпиталя № 3370 в Тайшет-лаге подполковник Н.А. Ващинский говорил своим подчиненным: «Сохранение рабочей силы для строительства БАМа — важнейшая наша задача. Роль госпиталя в этом исключительно важна». Тем не менее, смертность в этом госпитале в 1946 г. составила 12,7% [2]. За те 2-3 года, что японские военнопленные находились в лагерях военнопленных на территории Узбекистана, от болезней и несчастных случаев на производстве из них умерло 802 человека. Основными причинами смерти военнопленных в феврале 1946 г. (по всем лагерям) были дистрофия — 779 умерших к этому времени или 47% от числа госпитализированных, воспаление легких — соответственно 117 и 7,06% и туберкулез — 127 умерших и 7,66% [1].
Госпитали создавались вблизи наиболее крупных лагерей. В Иркутской области было четыре крупных спецгоспиталя для японских военнопленных: № 1218 в Иркутске, № 1942 в Зиме, № 3915 в Тулуне и № 3370, дислоцировавшийся в разное время в пос. Квиток, на ст. Топорок, на ст. Чукша и в пос. Новочунка. Кроме того, в Тайшетлаге существовали лазареты № 1 и № 2, а также оздоровительное отделение. В Бурятии были два отделения крупного госпиталя № 944 в Улан-Удэ. В Читинской области госпитали №№ 888, 1484, 1841, 1937. В Приморском крае — госпитали №№ 1327, 1893, 2929, 3762, 4923. В Кемеровской области — госпитали № 1407 и 0134 ПФЛ. Спецгоспитали для военноплен-
ных сталкивались с теми же трудностями, что и вся страна в послевоенное время — не хватало врачей, инструментов, лекарств. В госпиталях существовал дефицит опытных, квалифицированных кадров [2]. Медперсоналом госпиталей были военные медики Министерства внутренних дел. Кроме того, в соответствии с «Временным положением о медико-санитарном обслуживании военнопленных в системе управления НКВД СССР по делам военнопленных» от 23 сентября 1939 г. (раздел 5, пункт б) обслуживающий медперсонал мог быть, как из числа вольнонаемных, так и из числа военнопленных. На основании этого же документа (пункт в) в центральном пункте нахождения военнопленных располагался Центральный лазарет со всеми отделениями, в том числе приемным покоем на 5-10 коек [1].
Путь в госпиталь начинался для военнопленных в санчасти лагерного отделения, где примерно раз в месяц (так было в Тайшетлаге), проводились медосмотры, носившие, зачастую, формальный характер. В отчетах госпиталя № 3370 в Тайшетском лагере указывались различные причины высокой смертности японцев: несвоевременная доставка больных из лагерных отделений в чрезвычайно тяжелом состоянии; отсутствие медикаментов — глюкозы, хлористого кальция, сульфидина; отсутствие запасов донорской крови; не налаженное диетическое питание для больных дистрофией и т.д. Начальник медчасти госпиталя майор медслужбы Бутузов признавался: «Японцам — туберкулезным больным, мы уже ничего не можем предоставить кроме хорошего ухода» [2]. Хотя, на фотографии в одном из госпиталей лагеря японских военнопленных, хранящейся в музее Управления внутренних дел Иркутской области, все выглядит более чем благополучно (рис. 1).
Рис. 1. В госпитале для японских военнопленных. Фото из музея УВД Иркутской области.
Проблема заболеваемости туберкулезом и организации его лечения была в это время актуальной и для всей страны в целом. Не случайно, в вышедшем из печати в 1943 г. втором издании (первое — 1941 г.) краткого руководства для врачей «Туберкулез», указывается, что Великая Отечественная война вследствие массового передвижения населения, ухудшения быта и питания, нарушения нормальных санитарных условий вызвала усиление эпидемиологической опасности туберкулеза и увеличение заболеваемости и смертности от него [4]. В одной из первых послевоенных монографий, посвященных данной проблеме, подтверждается, что война и связанные с нею бедствия привели к появлению тяжелейших, часто остротекущих форм туберкулеза, особенно у людей, переживших ленинградскую блокаду, фашистскую оккупацию и плен [3].
Яркой иллюстрацией сложностей медицинского обеспечения японских военнопленных в лагерных госпиталях могут служить материалы «Учетного дела на военнопленного Сираи Сигэнори, архивный № 28035», ксерокопия с подлинника которого предоставлена од-
ному из авторов данного сообщения — С.И. Кузнецову господином Сираи Сигэнобу, проживающим в Токио, ушедшим в отставку с поста профессора университета Нагоя (императорского). «Дело» его брата — Сираи Си-гэнобу попало к нему во время поездки к родным могилам — «босан» (обязательной для традиционных японцев) в Ташкент. Там, хранитель небольшого музея на кладбище японских военнопленных сделал для него копию документов.
Профессор Сираи Сигэнобу рассказал, что у него с братом разные матери. Сираи Сигэнори родился 7 февраля 1921 г. в г. Нагое. Отец был профессором университета в Сеуле (1927-1940 гг.), а потом — университета Хиросима (1941-1953 гг.) — специалистом по японскому буддизму. Его мать — домохозяйка, умерла в 1932 г. До войны Сираи Сигэнори учился на филологическом факультете университета Токио, специализировался в области психологии (рис. 2). В 1943 г. продолжил образование в Институте аэронавтики. Собирался заняться
*С.О. JrЗS^1
ЙЬ
') I
СОЮЗ ОБЩЕСТВ КРАСНОГО КРЕСТ и КРАСНОГО ПОЛУМЕСЯЦА СССР
_^РЪчтовая карточка военноппенног«^ Бесплатно
пята № « *сыо ’• . 'ш
_й_
і* ±
Кону . .
І.уа» ( ІМіО Р & ®.% А '£ "І& '1'Лк-
1-і І ^
іс ті-а’-л горо*. >4тп .*» ¿ома. округ, гс/о. лгі»е*«пгЬ —__________
тпрвиитель £ Фамилиш и нм* гогммсп, и
ПочгоаыА л я ре*. всги»*і ч.)
Гр ’". V Ш?"
$ 1*-
ЬіоїіГі ¡и
[ г/зні \
£г-
•/ Щ о Vї Г. *!■ ->7 Щ&А ? Г#“уі
4 <? }Щ-У ■
после смерти солдата. Почтовый штемпель датирован 11 февраля 1947 г. и проставлен во Владивостоке. В этом письме не было ничего конкретного, т.к. цензура запрещала писать что-либо, кроме «жив-здоров, чего и вам желаю» (рис. 3).
В имеющем гриф «Совершенно секретно» учетном деле военнопленного Сираи Сигэнори (архивный № 28035) Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР основное место занимает история болезни № 179 (рис. 4). В ней указано, что младший сержант Сираи Сигэнори, 1920 года рож-
Рис. 2. Сираи Сигэнори. Фотография студенческих лет.
научно-исследовательской работой и избрал тему «Психологическое воздействие высоты на летчиков». Однако в 1944 г. был мобилизован в армию и вскоре оказался в Южной Маньчжурии вблизи г. Аншан (к этому времени его младшему брату было лет 8 или 9). В момент
Рис. 3. Конверт письма Сираи Сигэнори.
капитуляции Японии Сираи Сигэнори находился в г. Шэньяне, где и был взят в плен советскими войсками (предположительно, в конце августа - начале сентября 1945 г.). Вскоре по железной дороге был направлен в СССР и оказался в лагере № 438 в Ангрене Узбекской ССР. Позже, был переведен в лагерь № 386, в Ташкент. После его интернирования в СССР семья Сираи получила единственное письмо, пришедшее в Японию уже
Рис. 4. Титульный лист истории болезни № 179.
дения, японец, поступил в приемное отделение центрального лазарета лагеря № 386 30 октября 1946 г. с жалобами на боли в груди, одышку при ходьбе, общую слабость. Больной поступил из лагерного отделения №
1, где находился на строительных работах. Считает себя больным около одного месяца. Заболевание развивалось постепенно. В санчасти лагерного отделения № 1 находился 10 дней, после чего переведен в центральный лазарет. Направительный диагноз: Туберкулез лимфатических желез шеи и правосторонний экссудативный плеврит. Перенесенные заболевания: туберкулез легких (1932 г.), малярия, экссудативный плеврит (1946 г.). Мать умерла от туберкулеза легких. Привычки: не курит.
Данные объективного исследования: Физически нормально развит, питание резко понижено, подкожная жировая клетчатка не выражена. Кожные покровы и слизистые — бледно-розового цвета. Лимфатические железы слева увеличены, шейные железы до размеров фасоли, безболезненные. Пульс ритмичный, хорошего наполнения. Сердце — границы в пределах нормы, акцент II тона на легочной артерии. Легкие — перкуторно справа притупление и начиная с 6 ребра и вниз, слева — легочный звук. Аускультативно справа ослабленное дыхание, слева дыхание везикулярное с единичными сухими хрипами. Язык чистый, влажный. Живот мягкий, безболезненный, печень не пальпируется, область ее безболезненная. Селезенка не пальпируется, но область ее болезненная. Мочеиспускание и стул в норме.
Температура тела 37,9°С.
Предварительный диагн°з: Малярия. Прав°ст°р°н-ний экссудативный плеврит. С°путствующие заб°лева-ния: Дистр°фия 3 степени.
Представленная запись сделана начальник°м цент-ральн°г° лазарета, капитан°м медслужбы Як°влев°й. В день п°ступления б°льн°й °см°трен в°енн°пленным врач°м Мацум°т°, к°т°рый в записи, сделанн°й на немецком языке, °тметил, чт° пациент выглядит вялым, исхудавшим, нежизнесп°с°бным; пульс регулярный; язык °бл°жен белым налет°м; аппетит снижен; стул н°рмальный, ежедневный, а также назначил лечение: Ст°л дистр°фичных; Natrii Salicylas 1 г х 3 р.; Natrii bicarbonas 1 г х 3 р.; Sol. Chinini sulf. 50% - 2,0 х 2 р., с 31.10. — 3 р.; Sol. Calcii chlorati 10% - 1 ст.л. х 3 р.
В п°следующие 10 сут°к в ежедневных (за исключением в°скресных и праздничных дней), чередующихся записях врачей Як°влев°й и Мацум°т° (рис. 5) °тмеча-ются жал°бы б°льн°г° на слаб°сть, °дышку, снижение
Рис. 5. Страница из истории болезни № 179.
аппетита. Состояние расценивается как средней тяжести или удовлетворительное, указывается на бледность кожи и слизистых. В легких слева притупление на одном уровне; там же ослаблено дыхание. Селезенка не прощупывается, область ее болезненна. Стул в норме. Температура тела от 36,6 до 38,7оС, с колебаниями утренней и вечерней температур до 1,1оС. Лечение без изменения.
К концу двадцатых суток пребывания в госпитале отмечено ухудшение состояния. Появились боли в животе, кал жидкий, окрашен в темный цвет (кровь), снижение аппетита. Лицо бледное, видимые слизистые анемичные. Пульс ритмичный, удовлетворительного наполнения, тоны сердца приглушенные. Легкие — слева держится притупление и ослабленное дыхание. Язык влажный, чистый. Живот мягкий, при пальпации болезненный вокруг пупка. Температура тела от 36,4 до 38,6оС, с колебаниями утренней и вечерней температур до 1,8оС. 12 ноября выполнен общий анализ крови: эритроциты — 3000000; лейкоциты — 6000; палочкоядерные — 22%; сегментоядерные — 44%; лимфоциты —
29%; моноциты — 3%; эозинофилы — 0; базофилы — 1%. К лечению добавлено: Sol.Calcii chlorati 10% - 10,0 внутривенно; Ferratin 0,5 х 3 p.; Bismuth, Tannalbinum вв 0,25 х 3 р.; Atebrin 0,05 х 3 р.
В последующие десять суток указывается, что состояние больного тяжелое, температурит. Сон, аппетит плохой, жалуется на боли в животе. Стул 2-3 раза в сутки, жидкий. Язык влажный обложен. Болезненность в нижней области живота. Мочеиспускание в норме. Пульс ритмичный, удовлетворительного наполнения, тоны сердца приглушены. Легкие — перкуторно слева легочный звук, справа — притупление от 7 ребра и вниз. Аускультативно — справа в месте притупления ослабленное дыхание. Температура тела от 36,6 до 39,1оС, с колебаниями утренней и вечерней температур до 1,4°С. 22 ноября: гемоглобин крови — 43%. Анализ мочи: цвет
— желтый. Удельный вес — 1014. Белок +. Прозрачность
— мутная. Микроскопически эритроциты и лейкоциты в поле зрения. К лечению добавлено: Extr. Belladonnae
0,015 х 3 р.; Salol 0,3 х 3 р.; Chinini sulfas 0,5 х 3 р.
На фоне проводимого лечения состояние больного продолжает ухудшаться. В записях отмечается: Общее состояние очень плохое. Слабость, потеря аппетита. Боли в животе и в области седалища. Выражение лица страдающее. Сильное общее похудание. Пульс регулярный, очень слабый. Обследование живота и анальной области болезненное. Чувствительность нормальная. Аппетит плохой. Стул нормальный. Температура тела от 36,7 до 39,3оС, с колебаниями утренней и вечерней температур до 1,4оС. К лечению добавлено: витамины В и С 3 х 3 р. в д.; Ol.Camphorae 20% - 2,0 на ночь.
6 декабря состояние больного резко ухудшилось. Аппетит отсутствует, стул жидкий, 5 раз в сутки. Больной прогрессивно худеет, пульс слабого наполнения 110 ударов в минуту. Тоны сердца приглушены. При пальпации болезненность в нижнем отделе живота. Температура утром 37,9; вечером 37,0оС. К лечению добавлено: Sol. Natrii chlorati 0,85% - 300,0; Sol. Glucosae 40% -30,0 внутривенно.
7 декабря в 6.00 состояние больного резко ухудшилось, он впал в бессознательное состояние, в 10.00 наступила смерть.
О смерти в лагере № 386 военнопленного младшего сержанта Сираи Сигэнори 7 декабря 1946 г. был составлен соответствующий акт, подписанный начальником центрального лазарета капитаном медслужбы Яковлевой, дежурной медицинской сестрой и дежурным офицером (фамилии неразборчивы, печать).
История болезни заканчивается протоколом J№ 4 патологоанатомического вскрытия (9 декабря 1946 г.).
Вскрытие производилось в Центральном лазарете лагеря № 386 Управления по делам военнопленных Министерства внутренних дел СССР начальником лазарета капитаном медслужбы Яковлевой в присутствии врача-ординатора капитана медслужбы Голланд, военнопленных врачей Мацумото и Губерта.
Предварительные данные: на основании истории болезни № 179 военнопленный японской армии Сираи Сигэнори 1920 года рождения, младший сержант, находился в Центральном лазарете с 30 октября 1946 г. по поводу правостороннего экссудативного плеврита, малярии, вторичной дистрофии 3 степени, туберкулеза кишечника. Умер 7 декабря 1946 г.
Клинический диагноз: правосторонний экссудативный плеврит, малярия, туберкулез кишечника, вторичная дистрофия 3 степени.
Наружный осмотр. Труп мужчины среднего роста, правильного телосложения, резко пониженного питания. Трупное окоченение выражено, по задним поверхностям туловища трупные пятна.
Внутренний осмотр. Подкожно-жировая клетчатка отсутствует. Мышцы бледные, атрофичные.
Легкие — справа массивные спайки, слева спайки только в верхней доле. Правое легкое — доли легкого спаяны между собой спайками. Цвет легкого серо-гряз-
ный. На ощупь легочная ткань неравномерно уплотнена. Уплотнения в виде крупяных зерен. На разрезе ткань легкого усеяна многочисленными туберкулезными бугорками. Левое легкое — серо-грязного цвета, на ощупь легочная ткань неравномерно уплотнена. Уплотнения в виде крупных зерен. На разрезе — множественные туберкулезные бугорки, усеявшие все легкое.
Сердце — нормальных размеров, мышца сердца нормального цвета. Левый желудочек сокращен, правый желудочек расслаблен. Клапанный аппарат без особых изменений.
Печень — размеры 22х18 см, поверхность гладкая, блестящая. На разрезе ткань печени сероватого цвета. Желчный пузырь без изменений.
Селезенка — нормальных размеров, капсула снимается легко. На разрезе в ткани селезенки небольшое количество туберкулезных бугорков.
Почки — обычных размеров, околопочечная клетчатка атрофичная, капсула снимается легко. На разрезе рисунок почек нормальный. В корковом слое единичные туберкулезные бугорки в обеих почках. Мочевой пузырь без изменений.
Брюшина пристеночная и висцеральная серо-грязного цвета, мутная. На брюшине множественные туберкулезные бугорки в стадии распада. Кишечник усеян распадающимися туберкулезными бугорками. Слизистая желудка и кишечника атрофична.
Патологоанатомический диагноз: Милиарный генерализованный туберкулез. Начальник Центрального лазарета Яковлева (подпись, печать).
На основании Директивы НКВД СССР №508с/324/ 110с от 12 октября 1943 г. «Об улучшении ухода за больными военнопленными» каждый смертный случай в госпитале требовалось подвергать изучению. Акты вскрытия и истории болезни умерших направлять в управление НКВД по делам военнопленных и интернированных для проверки и изучения [1].
В соответствии с директивой ГУПВи НКВД СССР № 28/2/23 от 24 августа 1944 г., для захоронения умерших военнопленных отводились в непосредственной близости от лагеря или госпиталя специальные участки свободной земли, огороженные колючей проволокой. Кладбище разбивалось на квадраты по 25 могил в каждом. На каждую могилу устанавливался опознавательный знак — прочный кол с прибитой к нему в верхней части прочной дощечкой. На дощечке должны быть указаны номер квадрата и номер могилы несмываемой краской [1]. О захоронении умершего военнопленного свидетельствует приводимый ниже акт от 9 декабря 1946 г.: «Мы, нижеподписавшиеся, инспектор по учету младший лейтенант Глушаков, вахтер Султанов составили настоящий акт в том, что сего числа произвели захоронение трупа военнопленного Сираи Сигэнори, год рождения 1921, военное звание младший сержант национальность японец, умершего 7 декабря 1946 г. в лагере № 386. Труп похоронен в квадрате № 2, могила за № 6. На могиле опознавательный знак столбик с дощечкой 6/2. Подписи».
Более поздним документом является следующая справка (к личному делу архивный № яя-280350): японец Сираи Сигэнори умер 7 декабря 1947 г. в лагере № 386 и захоронен на кладбище в г. Ташкенте могила № 6 квадрат № 2. Сведения о его смерти и месте захоронения сообщены в Министерство иностранных дел СССР для передачи японскому посольству письмом МВД СССР № 2779/п от 1 декабря 1959 г. (входящий номер 3256). Подпись (неразборчива). Были ли переданы сведения в Японию — неизвестно, родные Сираи узнали о его смерти только в конце 1947 г. от кого-то из бывших военнопленных. До получения копии «Дела» они считали, что Сираи Сигэнори умер осенью 1947 года.
Материалы истории болезни Сираи Сигэнори позволяют выделить несколько аспектов обсуждаемой проблемы: особенности клинического течения мили-арного туберкулеза у пациента, имевшего контакт с больной туберкулезом матерью и, вероятно, перенесшим туберкулезный плеврит в 1932 г. С другой стороны, имеется ряд особенностей в организации медицинской помощи пациенту в условиях лагерного лазарета. Особенностью клинического течения диссеминированного процесса можно назвать его вялое течение с минимальными легочными проявлениями (отсутствием кашля, одышки в покое, потливости), преимущественно субфебрильным повышением температуры, выраженным истощением, свидетельствующих о значительном снижении защитных сил, подтверждаемом выявленной тенденцией к лейкопении, резким сдвигом лейкоцитарной формулы влево, анэозинофилией, лимфо-пенией. В те годы подобная форма туберкулеза являлась почти безнадежной, тем более при отсутствии антибактериальной терапии. М.И. Ойфенбах и М.А. Клебанов (1943) указывали, что медикаментозное лечение при туберкулезе стоит на одном из последних мест, так как все средства имеют большей частью только симптоматическое значение [4]. Особенностью организации медицинской помощи можно назвать ведение пациента двумя врачами с записями в истории болезни на двух языках, отсутствие рентгенологического обследования (в 1948 г. во Владивостоке в госпитале был кабинет Рентгена) [2], в истории болезни нет сведений о частоте дыхательных движений и частоте сердечных сокращений, частота пульса указана лишь в одной дневниковой записи, что, вероятно, свидетельствует об отсутствии часов у врачей. Отдельного разговора заслуживает целесообразность применения противомалярийных средств, а также несовпадение некоторых дат.
В то же время, материалы учетного дела военнопленного Сираи Сигэнори подтверждают, что персонал центрального лазарета лагеря № 386 в течение 38 суток боролся за жизнь своего пациента, используя все доступные средства, в необычайно сложных условиях. Как и те бывшие врачи и медицинские сестры госпиталей японских военнопленных, кому в 1989 г. от имени Все-японской ассоциации бывших военнопленных были вручены медали «Мира и гуманизма».
PATIENT SIRAI SIGENORI - ONE OF THE DESTINIES OF WAR
S.I. Kuznetsov, Yu.V. Zobnin (University of Hokkaido, Japan; Irkutsk State Medical University, Russia)
In a historical sketch on the materials of the Registration affair on the younger sergeant Sirai Sigsnori, died at the camp in the central infirmary № 386 (Tashkent) on December, 7, 1946 from a tuberculosis miliari, some features of clinical course of disease and the organization of medical aid to the Japanese militari captves in the USSR are discussed.
ЛИТЕРАТУРА
1. Военнопленные в СССР. 1939-1956: Документы и материалы / Под. ред. М.М. Загорулько. — М.: Логос, 2000.
- 1118с.
2. Кузнецов С.И. Японцы в сибирском плену (1945-1956).
— Иркутск: Иркут. гос. ун-т, 1Э97. — 262 с.
3. Кузнецова С.М., Чистович А.Н. Очерки патологической
анатомии и клиники туберкулеза. — Л.: Изд-во ВМА им. С.М.Кирова, 1949. — 168 с.
4. Ойфенбах М.И., Клебанов М.А. Туберкулез: краткое руководство для врачей. 2-е изд. — М.: Медгиз, 1943". — 260 с.
5. MacArthur Memorial Archives. Box 15. Folder 14. Condition and Treatment. — P.24.
