CC BY
181
© 2011
Т. С. Рябова
ПАТРОНИРОВАНИЕ, ОПЕКА, УСЫНОВЛЕНИЕ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ: НОРМАТИВНО-ПРАВОВАЯ БАЗА И РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРАКТИКИ (на материалах Южного Урала)
Одним из неотъемлемых элементов системы предупреждения и искоренения беспризорности в годы Великой Отечественной войны было определение детей на воспитание в семью. В статье проанализированы законодательная база, количественная и качественная характеристики патронирования, опеки и усыновления, отражены особенности этих форм общественной помощи несовершеннолетним, оставшимся без родителей.
Ключевые слова: Южный Урал, Великая Отечественная война, социальная политика, беспризорность, формы общественной помощи детям.
Советская военная действительность знала одну поистине замечательную форму заботы о детях, оставшихся без родителей, — устройство их в семью через патронат, опеку и усыновление. Являясь одним из звеньев общественной помощи в деле осуществления государственной политики охраны детства, оно, в свою очередь, было единственным вариантом распределения выявленных беспризорных детей, который позволял освоить культурно-исторический и социальный опыт семейных отношений.
В 1941-1945 гг. довоенное законодательство, регулировавшее организацию и осуществление патронирования, опеки и усыновления, было дополнено. 3 апреля 1943 г. Постановлением СНК РСФСР была утверждена новая инструкция «О патронировании, опеке и усыновлении детей, оставшихся без родителей». В ней законодательно упорядочивались сложившиеся формы патроната, опеки, усыновления, определялись права и обязанности граждан, взявших детей на воспитание, а также функции государственных органов и должностных лиц, связанных с этими направлениями помощи обездоленным детям1. 8 сентября 1943 г. был издан Указ «Об усыновлении». Он дополнял имеющиеся правовые нормы рядом правил, приближающих взятого в семью ребенка к родному ребенку усыновителя, подчеркивал важность волеизъявления несовершеннолетнего по вопросам устройства в семью2.
В годы Великой Отечественной войны советские граждане принимали в свои семьи переживших множество жизненных неурядиц детей, пытаясь окружить их любовью и заботой, навсегда вырвать из уличной, зачастую преступной, среды. На 1 января 1943 г. в семьях граждан РСФСР (патронат, опека, усыновление) воспитывалось 117 938 человек3. Из них на патронате находилось 74 658 человек,
Рябова Тамара Сергеевна — старший преподаватель кафедры новой и новейшей истории Магнитогорского государственного университета. E-mail: tamara_astra@mail.ru
1 Александрова 1984, 16.
2 Нечаева 1994, 43.
3 Черник 1984, 90.
под опекой — 29 358, усыновленных — 13 9224. За первый квартал 1943 г. органы народного образования усилили работу по устройству несовершеннолетних в семьи трудящихся, в результате чего только по 28 областям число детей, получивших возможность включиться в семейные отношения, увеличилось на 27 630 человек5. К началу 1945 г. в семьях трудящихся РСФСР (по неполным данным) воспитывалось 308 тысяч детей, оставшихся без родителей6.
Статистические данные свидетельствуют, что наиболее распространенным видом устройства детей в семью в 1941-1945 гг. был патронат. Передача детей на патронирование осуществлялась по специальному договору между лицом, изъявившим желание взять ребенка на воспитание, и уполномоченным государственным органом.
В городах и рабочих поселках передача детей производилась органами здравоохранения, передающими детей в возрасте от пяти месяцев до 4 лет, и органами народного образования, передающими детей в возрасте от 4 до 14 лет (договор подписывал заведующий отделом). В сельских местностях дети передавались на воспитание председателями сельских советов через кассы общественной взаимопомощи колхозов, правления которых и подписывали договор. Дети, воспитанники детских домов и домов младенца, определялись на патронат как в городах, так и в сельских местностях органами народного образования или здравоохранения. Договор, заключенный органом здравоохранения, по достижении ребенком четырех лет, перезаключался с тем же лицом на дальнейший срок органом народного образования7. Вся документация в обязательном порядке регистрировалась в местной администрации.
Прием детей на патронат производился исключительно на добровольных началах. Граждане, желающие взять ребенка на воспитание, подавали заявление в соответствующий орган. Нельзя не отметить, что на Южном Урале была распространена практика, когда комиссии по устройству детей, оставшихся без родителей, подменяли своей работой деятельность органов народного образования и здравоохранения, взяв на себя рассмотрение отдельных заявлений о патрониро-вании8.
Заключению договора обязательно предшествовало тщательное обследование возможной патронатной семьи как в отношении бытовых условий, так и состояния здоровья всех членов семьи, проживающих вместе. О результатах обследования составлялся акт9.
К патронированию не допускались лица, чьи интересы были противоположны интересам ребенка, находящиеся с ним во враждебных отношениях, лишенные по суду избирательных или родительских прав, душевнобольные, несовершеннолетние. Если в семье имелись люди, страдающие алкогольной или наркотической зависимостью, острыми и заразными заболеваниями, эпилептики, если семья находилась в таких жилищных и санитарных условиях, которые угрожали нор-
4 ГАРФ. Ф. 259. Оп. 4. Д. 2141. Л. 118.
5 ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2977. Л. 5.
6 Зинич 1994, 49.
7 Свердлов 1943, 48.
8 ГАРФ. Ф. 415. Оп. 1. Д. 47. Л. 22.
9 РСФСР. О патронировании, опеке и усыновлении детей, оставшихся без родителей 1943.
мальному развитию ребенка, договор не мог быть заключен10. Даже отдаленность места жительства предполагаемого воспитателя от медицинского учреждения, которое могло бы осуществлять надзор за патронируемым ребенком (особенно в возрасте до 4-х лет), по указанию Народного Комиссариата здравоохранения СССР, служила серьезным основанием к отказу о передаче ребенка.
На патронат определялись только здоровые дети, лишившиеся родителей или потерявшие связь с ними в возрасте от пяти месяцев до четырнадцати лет11. В отдельных случаях на воспитание могли быть переданы дети, не достигшие 5-ти месяцев, при условии обеспечения их грудным вскармливанием в семье или через пункты по сбору грудного молока.
Согласно инструкции НКП, НКЗ, НКЮ РСФСР «О патронировании, опеке и усыновлении детей, оставшихся без родителей», патронируемые, достигшие 14-ти лет, направлялись по усмотрению районного (городского) отдела народного образования в ремесленные, железнодорожные училища и школы фабрично-заводского обучения или на работу наравне с воспитанниками детских домов. В этих случаях действие договора патронирования прекращалось12. В исключительных ситуациях допускалось продолжение патронирования детей до 16-ти лет (болезнь, обучение в школе и т. д.)13, что было характерно для всего Южного Урала.
При передаче детей на патронат районные (городские) отделы народного образования и здравоохранения должны были единовременно выдать одежду и обувь на сумму до 200 рублей14, а также выплачивать семье из средств местного бюджета ежемесячное пособие в установленном законном размере (в годы Великой Отечественной войны оно составляло 50 рублей на одного ребенка15, но могло варьироваться от 60 до 120 рублей16), и оказывать необходимую помощь в осуществлении воспитания.
Усыновление — еще одна форма устройства детей в семью с установлением при этом между усыновителем и ребенком таких правовых отношений, которые существуют по закону между родителями и детьми. Усыновление допускалось только в отношении малолетних и несовершеннолетних, как правило, не имевших родителей, и исключительно в их интересах. Если родители или опекуны, не лишенные избирательных прав, были живы, требовалось их согласие. Дети, достигшие 10-летнего возраста, также должны были давать согласие на усыновле-ние17. Принципиальную позицию закон занимал в отношении лиц, лишенных избирательных и родительских прав, душевнобольных, несовершеннолетних, которые не могли получить статус усыновителей18. Представители отделов народного образования, так же как и при патронировании, могли проводить обследования условий жизни усыновителей и составлять акты, которые могли воспрепятствовать этому процессу или способствовать его отмене.
10 Свердлов 1943, 49-50.
11 Там же.
12 Народное образование. Основные постановления, приказы, инструкции 1948, 334.
13 Политпросветработа 1,2, 1945, 42.
14 ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 70. Д. 5506. Л.33.
15 Емелин 2000, 75.
16 ГАРФ. Ф. 482. Оп. 47. Д. 1252. Л. 32.
17 Политпросветработа 1, 2, 1945, 43.
18 Народное образование 1948, 336.
Если усыновление не представлялось возможным в связи с теми или иными обстоятельствами, то в некоторых случаях инициировались опека или попечительство. Опекуны и попечители должны были выполнять все лежащие на родителях обязанности по воспитанию детей, защите их законных прав и интересов. Опека, как правило, устанавливалась над несовершеннолетними моложе 14-ти лет (по достижении детьми 14-летнего возраста она снималась)19. Опека распространялась на ребенка, который не находился на воспитании родителей или не содержался в стационарном детском учреждении. Опека учреждалась при условии смерти обоих родителей, а также в случаях, когда родители были лишены по суду родительских прав, длительное время не могли заниматься воспитанием детей
(лишение свободы, длительная командировка, болезнь), являлись душевноболь-
20
ными .
Устанавливая опеку над детьми, имеющими родителей, попечительские советы должны были иметь официальный документ, подтверждающий, что родители не могут заниматься оказанием педагогического воздействия на своих детей (решение или приговор суда, удостоверение или справка психиатрической больницы и пр.). Опекунами назначались не только близкие родственники ребенка, но и лица, не состоящие с ним в родстве. Отказаться от этой роли можно было только при наличии уважительных причин: достижении 60-летнего возраста, в случае болезни, при наличии физического недостатка или собственных детей в возрасте до 8-ми лет21 и т. д. Опека осуществлялась безвозмездно и подтверждалась специальным удостоверением.
Опекун был обязан заботиться о содержании подопечного, его здоровье и физическом развитии, о воспитании его в направлении, соответствующем целям и задачам коммунистической идеологии22. Попечители назначались для лиц старше 14 лет и осуществляли свои функции, вполне соотносимые с функциями опекунов, вплоть до совершеннолетия подростка.
Семьи, с трудом сводившие концы с концами, не имевшие достаточного времени и сил для воспитания родных детей из-за занятости на производстве, все-таки брали на воспитание обездоленных детей, что, несомненно, являлось нравственным подвигом. Одними из инициаторов воспитания детей-сирот в семьях трудящихся были работницы московского завода «Красный богатырь». По этому поводу в январе 1942 г. на заводе состоялся митинг. В ходе выступления передовая производственница Елена Семеновна Овчинникова восклицала: «Женщины, матери... детей жалко, ведь они сироты! Отцы их за нас кровь проливали. Матери, не могу я молчать, возьму ребеночка такого себе, приласкаю, выращу. Четыре дочки у меня, вы знаете. Возьму себе пятую. Проживем!»23 Пример работниц московского завода вызвал большой резонанс в стране. К апрелю 1942 г. трудящиеся Москвы и Московской области взяли на воспитание уже более 15 тысяч осиротевших детей24.
І9 Политпросветработа І,2, І945, 42.
2Q РСФСР. О патронировании... І943, S.
21 Там же, 9-Ю.
22 Народное образование i94S, 337.
23 Правда 3i.Qi. І942.
24 Беляков i9SS, 54.
Полных данных, отражающих количественную составляющую патроната, опеки и усыновления по Южному Уралу в годы Великой Отечественной войны, к сожалению, нет.
Во исполнение Постановления СНК СССР от 23 января 1942 г. и решения Исполкома областного Совета депутатов трудящихся г. Чкалова от 6 февраля 1942 г. была создана городская комиссия по устройству детей, оставшихся без родителей25. Благодаря деятельности этой комиссии в 1942 г. было усыновлено 142 человека, взято под опеку 117 человек, охвачено патронатом 118 человек. В целом, за 1942 и первую половину 1943 г. органами народного образования и руководителями детских учреждений было устроено в семьи трудящихся Чкаловской области 2288 детей26. А с 1 января по 1 сентября 1944 г. здесь было усыновлено 1764
ребенка27.
На 25 июня 1942 г. в Челябинской области было взято на воспитание 2258 человек28. По отрывочным данным, предоставленным 26 районами области, на 27 июля 1943 г. на патронатном воспитании находилось 1306 человек, усыновлены — 628, взяты под опеку — 676 (всего — 2 610 человек)29. В целом, за 1944 г. по 28 районам Челябинской области было усыновлено 329 детей, принято под опеку — 781, на патронат-1055 человек30.
В Курганской области за первый квартал 1944 г. было выявлено 3084 детей-сирот, из них определены в стационарные учреждения и семьи трудящихся 2558 человек31. Тенденция наибольшего распространения патронатной формы устройства детей в семью, обозначенная в военные годы в южноуральском регионе, нашла свое отражение и в Курганской области. К 1 апреля 1945 г. на патронате в Кур -ганской области состояло 1111 человек, под опекой — всего 209, что составляло 10% от общего количества детей-сирот, проживающих в это время в области32.
В годы военного лихолетья простые люди стремились помочь детям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, предотвратить массовую беспризорность. Архивные материалы содержат информацию, что несовершеннолетних, оставшихся без родителей, «воспитывают семьи рабочих или колхозников, бездетные женщины, красноармейки, имеющие свое хозяйство, бабушки, школьные работники»33. Очень часто патронатными воспитателями выступали молодые девушки. В 1942 г. в г. Челябинске 19-летняя работница ЮУЖД Таня Крылова взяла на воспитание из детского приемника-распределителя мальчика полутора лет. Она выбрала больного и слабенького ребенка, объяснив это тем, что «... красивого вот каждый возьмет, а кто же такого пожалеет»34.
Причины принятия детей в семью, без сомнения, были различны: отсутствие собственных детей или их потеря в годы войны, волеизъявление органов госу-
25 ГАОО. Ф. 63. Оп. 1. Д. 1908. Л. 74.
26 ЦДНИОО. Ф. 373. Оп. 2. Д. 894. Л. 72.
27 ЦДНИОО. Ф. 373. Оп. 2. Д. 1963. Л. 48.
28 Учительская газета 25.06.1942.
29 ОГАЧО. Ф. 485. Оп. 1. Д. 997. Л. 61-62.
30 ОГАЧО. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 1208. Л. 36-44.
31 ГАКО. Ф. 1606. Оп. 1. Д. 1. Л. 84.
32 ГАКО. Ф. 1606. Оп. 1. Д. 20. Л. 89.
33 ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 70. Д. 5538. Л.29.
34 ОГАЧО. Ф. 485. Оп. 1. Д. 912. Л. 19.
дарственной власти (например, в случае определения опекуна), корыстные соображения и ориентация на получение материальной выгоды и льгот и т. д. Тем не менее, сложно не согласиться с А. М. Нечаевой, считавшей ведущим лейтмотивом патронирования и усыновления в военное время личностную, гуманную причину — заменить обездоленному ребенку родителей35.
В официальных документах периода Великой Отечественной войны неоднократно подчеркивалось, что компетентные органы не обеспечивали широкого развертывания патронирования, опеки и усыновления36. Комплекс мероприятий, используемых для активизации патроната, опеки и усыновления как форм общественной помощи обездоленным детям на Южном Урале, на наш взгляд, действительно не отличался ни интенсивностью применения, ни разнообразием. В период крупных проверок работы органов по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью, декадников по устройству детей, оставшихся без родителей, данная деятельность заметно оживлялась. По радио были организованы выступления представителей общественности37, проводились доклады и собрания среди населения с обсуждение вопроса «О роли трудящихся в воспитании детей и мерах предупреждения беспризорности и безнадзорности»38.
Солидным исключением в деле привлечения граждан к устройству детей в семью была периодическая печать. Именно газеты и журналы военного времени, несмотря на жесткую партийную цензуру, порожденную чрезвычайными формами руководства страной, сказали здесь «свое веское мобилизующее слово»39. В одном из номеров журнала «Работница» за 1941 г. была помещена статья «Позаботимся о детях-сиротах» следующего содержания: «Фашисты сделали сиротами сотни и тысячи детей. Кому же, как не нам, позаботиться об этих сиротах? Мы должны сделать все для того, чтобы дети, лишенные родителей и крова, не бродили беспризорными и голодными, замерзая от холода. Взять осиротевшего ребенка в дом, вырастить и воспитать его наравне со своими детьми — почетное и благородное дело каждой советской патриотки»40. Благодаря своей оперативности и глубине воздействия периодическая печать, несомненно, являлась действенным рычагом привлечения внимания общественности к детской проблематике.
Как уже отмечалось выше, государство регламентировало прием детей в семью специальными документами, следило за осуществлением патронирования, опеки и усыновления с помощью центральных и местных органов власти и должностных лиц. Особую роль здесь играли инспектора по охране детства (инспектора по патронированию, опеке и усыновлению).
Согласно положению «Об инспекторе охраны детства Отдела Народного образования», опубликованном в марте 1944 г., это должностное лицо было обязано: осуществлять систематический учет детей и подростков, оставшихся без попечения родителей; проводить проверку условий жизни взятых на воспитание детей и принимать меры по охране их личных и имущественных интересов; оказывать
35 Нечаева 1994, 43.
36 ГАРФ. Ф. 415. Оп. 1. Д. 47. Л. 22.
37 ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 3004. Л. 26.
38 ГАРФ. Ф. 259. Оп. 5. Д. 1547. Л. 165.
39 Широкорад 2001, 316.
40 Работница 27, 1941, 15.
содействие опекунам, попечителям, патронатным воспитателям, усыновителям в выполнении ими их обязанностей; рассматривать жалобы и представлять заключения по делам несовершеннолетних в суд и многое другое41.
Решением правительства должность инспектора охраны детства предусматривалось ввести за счет существующих штатных работников отделов народного образования. Однако это было фактически невозможно, так как, например, в аппаратах районо в Челябинской области в условиях военного времени штат инспекторов народного образования был сокращен и составлял 1-2 человека. В результате имеющиеся инспектора к своим обязанностям по школьной и внешкольной работе получали в нагрузку обязанности инспектора по охране детства, что не лучшим образом сказывалось на их деятельности в целом. Ситуацию спасали только общественные внештатные инспектора в лице учителей, директоров школ, заведующих детскими садами42.
Если халатное отношение некоторых инспекторов по опеке и патронированию к выполнению своих обязанностей еще можно оправдать их нечеловеческой загруженностью и обширным функционалом, то факты преступных деяний не поддаются объяснению. Народный суд Багарякского района Челябинской области в начале 1945 г. рассмотрел уголовное дело по обвинению Кадниковой Ирины Сергеевны, работавшей инспектором районного отдела народного образования по патронату и опеке. Кадникова обвинялась в присвоении 15 вещей, предназначенных патронируемым детям, а также подделке подписей получателей вещей. Так как обвинение было подтверждено лишь частично, подсудимая получила условный срок и штраф в 2007 рублей43.
В обязанности инспекторов охраны детства отделов народного образования и внештатных инспекторов входило проведение проверки условий жизни взятых на воспитание детей. Работа в данном направлении велась с неодинаковой степенью интенсивности и периодичности в различных районах и городах Южного Урала. По результатам обследований условий жизни патронируемых и опекаемых детей составлялись специальные акты, в которых фиксировались не только материально-бытовые условия содержания ребенка, но и его успеваемость в школе, поведение, психологический климат и воспитательные практики в семье. Если в ходе проверки условий жизни и воспитания детей инспекторами выявлялись лишь небольшие нарушения, то в этом случае с помощью ряда мер (проведение собраний, бесед и консультаций, оказание материальной помощи, проведение повторной проверки и т. д.) должностные лица и местные органы власти пытались
скорректировать ситуацию, не допустить трагического сценария развития собы-
44
тий .
Материалы обследований дают возможность выявить целый комплекс проблем, стоявших в годы военного лихолетья перед усыновителями, патронатами и опекунами. Во-первых, катастрофически не хватало обуви, белья, одежды45. Люди, взявшие на себя ответственность за воспитание детей, оставшихся без
41 Народное образование 1948, 339-340.
42 ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2977. Л. 5.
43 ОГАЧО. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 1208. Л. 98.
44 ГАРФ. Ф. 259. Оп. 5. Д. 1547. Л. 165.
45 ОГАЧО. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 1208. Л. 1, 5, 13, 49.
родителей, пытались выйти из сложившегося положения своими силами. Очень часто, если на патронате в семье находилось два ребенка, а верхней одежды не хватало, то шилась одна вещь на двоих. Например, Сафины Нарьям и Габдейкап, находящиеся на патронате у собственной тети в Златоусте, носили одни на двоих бурочки из старого пальто46. Кроме того, трудящиеся могли обратиться с заявлениями об оказании материальной помощи, которые, в свою очередь, инициировали проведение обследований семей и принятие соответствующих решений47.
У некоторых детей, передаваемых на воспитание, могло быть имущество, оставшееся после родителей. Человек, взявший на воспитание ребенка, в случае необходимости мог подать заявление об использовании имущества в соответствующий орган (даже если речь шла о банальной перешивке одежды родителей, ее реставрации и т. д.)48. В 1944 г. в г. Магнитогорске было зафиксировано несколько случаев инициирования судебных разбирательств по причине незаконного распоряжения опекунами имуществом доверенных им детей49.
Во-вторых, известны случаи наличия большой задолженности по оплате денег патронированным. В Бродокалмакском районе Челябинской области некоторые семьи не получали пособие по 8 месяцев, а гражданка Юдина — 12 меся-цев50. В-третьих, среди правомочий лица, взявшего ребенка на воспитание, были зафиксированы его право на первоочередную помощь от кассы взаимопомощи колхоза в приобретении мелкого скота и строительстве дома путем получения безвозвратного пособия или ссуды на льготных условиях, право на включение воспитанника в число членов семьи при исчислении налога, на получение скидки с квартирной платы по многосемейности, на получение жилищной площади для ребенка51. Но получение льгот для семей, берущих ребенка на воспитание. было связано с большой временной протяженностью и многочисленными бюрократическими формальностями, что не лучшим образом сказывалось не только на положении опекаемых и патронируемых детей, но и на развитии всей системы устройства несовершеннолетних в семью.
В-четвертых, встречались случаи грубого и издевательского обращения с принятыми в семью детьми со стороны родственников патроната или опекуна. В частности, в Чкаловской области в семье Есиной, прекрасно выполнявшей свои обязанности по воспитанию обездоленного ребенка, родные дети постоянно выгоняли патронируемого мальчика на улицу52.
Проблемы, нарастая как снежный ком, иногда приводили к добровольному отказу семьи от воспитания ребенка. Случаи возврата детей не были единичными на Южном Урале. При этом местные органы вместо принятия необходимых мер отпускали некоторых детей со справками о сиротстве и тем самым порождали беспризорность53. Известны случаи, когда расторгались договоры о патронировании, опеке и усыновлении вследствие недопустимых условий содержания
46 Там же. Л. 7.
47 Там же. Л. 43.
48 ГАРФ. Ф. 259. Оп. 5. Д. 1547. Л. 114.
49 ОГАЧО. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 1208. Л. 37.
50 Там же. Л. 44.
51 Свердлов 1943, 53.
52 ЦДНИОО. Ф. 371. Оп. 6. Д. 250. Л. 67.
53 ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 70. Д. 5506. Л. 33.
и воспитания детей. В Кыштыме была изъята и направлена в детский приемник-распределитель Смирнова Валя, воспитывавшаяся у родной бабушки. Бабушка не занималась воспитанием девочки, в результате чего последняя оказалась безнадзорной, побиралась у населения и воровала в огородах и квартирах соседей54.
Итак, в годы военного лихолетья одним из значимых элементов системы предупреждения и искоренения беспризорности было определение детей на воспитание в семью. В целях упорядочения всей работы по передаче детей на патронат, опеку, усыновление довоенное законодательство было дополнено рядом нормативно-правовых актов, ряд положений которых, тем не менее, систематически не соблюдался. Осуществление семейного воспитания детей, оставшихся без родителей, на Южном Урале было сопряжено с серьезными трудностями: организационными, материальными, психологическими. Центральные и областные власти принимали меры по решению этих проблем, но присущая советской системе бюрократическая практика управления не позволяла трансформировать ситуацию к лучшему в сжатые сроки.
Г. М. Свердлов отмечал особую «атмосферу благоприятствования, которою окружает само государство <...> размещение детей в семьи трудящихся». По его мнению, она свидетельствовала о признании государством высокой социальной роли семьи55. Не уничижая идею о большом значении, которое государство придавало семье и семейному воспитанию, нельзя не обозначить лежащую на поверхности практическую цель — разгрузить детские учреждения, переложить часть забот о несовершеннолетних на плечи простых людей. На Южном Урале эта цель была реализована в весьма скромных масштабах, так как устройство детей в семью не стало основной мерой профилактики и борьбы с детской беспризорностью.
ЛИТЕРАТУРА
Александрова Г 1984: Рабочий класс во главе всенародного патриотического движения помощи детям, оставшихся без родителей в годы Великой Отечественной войны // Ведущая роль рабочего класса в социально-экономическом развитии социалистического общества / М. А. Соколов (ред.). Иваново, 13-24.
Беляков В. 1988: Забота о детях в годы войны // Воспитание школьников. 1, 53-55.
Емелин А. С. 2000: Правовые основы превращения СССР в единый военный лагерь в годы Великой Отечественной войны. М.
Зинич М. С. 1994: Будни военного лихолетья 1941-1945. М.
Народное образование. Основные постановления, приказы, инструкции. М., 1948.
Нечаева А. М. 1994: Охрана детей-сирот в России. М.
Об устройстве детей, оставшихся без родителей, в семьи трудящихся // Политпросве-тработа. 1-2, 42-43, 1945.
Позаботимся о детях-сиротах! // Работница. 27, 15, 1941.
Правда. 1942.
РСФСР. О патронировании, опеке и усыновлении детей, оставшихся без родителей. М., 1943.
Свердлов Г. М. 1943: Война и правовая охрана детей в СССР. Ташкент.
54 Там же. Л. 115.
55 Свердлов 1943, 47.
Учительская газета. 1942.
Черник С. А. 1984: Советская общеобразовательная школа в годы Великой Отечественной войны. М.
Широкорад И. И. 2001: Центральная периодическая печать в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). М.
PATRONAGE, TRUSTEESHIP, ADOPTION DURING THE GREAT PATRIOTIC WAR: LEGAL NORM BASIS AND REGIONAL PRACTICE (based on South Urals Material)
T. S. Ryabova
Fosterage was an integral part of the system aimed at preventing and eradicating child homelessness during the Great Patriotic War. The article analyzes legal basis, presents quantitative and qualitative characteristics of patronage, trusteeship and adoption, and gives peculiarities of these forms of public assistance to the parentless underage.
Key words: South Urals, the Great Patriotic War, social policy, child homelessness, forms of public assistance to children.
© 2011
И. О. Колдомасов
ОБМЕН ПЕЧАТНОЙ ПРОДУКЦИЕЙ В РАМКАХ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ КАК СРЕДСТВО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ КОНТАКТОВ
Обмен печатной продукцией внутри антигитлеровской коалиции представлял собой сложный и неоднородный процесс. Советская печать, отправляемая за границу, выполняла не столько информационную, сколько агитационную функцию, что вызывало критику англичан и американцев. Западная печатная продукция отражала идеологию капиталистических государств и подвергалась жесткой цензуре в СССР. Результаты обмена способствовали развитию отношений Советского Союза с США и Великобританией, но идеологические препоны помешали ему быть более успешным.
Ключевые слова: печатная продукция, агитация и пропаганда, обмен литературой, образ союзников.
Сфера обмена печатной продукцией являлась важной составной частью области социокультурного взаимодействия СССР с западными союзниками по антигитлеровской коалиции. В довоенное время такие контакты СССР с США и Англией находились на достаточно низком уровне, причем советско-американские
Колдомасов Илья Олегович — кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории Магнитогорского государственного университета. E-mail: newhist@masu.ru
