CC BY
48
УДК 271.2-725-764
UDC 271.2-725-764
К.В. БИРЮКОВА
кандидат исторических наук, доцент, кафедра теологии, Российский государственный социальный университет
E-maП: kristina_biryuko@mail.ru
K.V. BIRYUKOVA
Candidate of History, Associate Professor, Department of theology, Russian State Social University E-mail: kristina_biryuko@mail.ru
ПАТРИАРХ СЕРГИЙ (СТАРОГОРОДСКИЙ) НА СЛУЖБЕ В РОССИЙСКОЙ ДУХОВНОЙ МИССИИ В ЯПОНИИ THE PATRIARCH SERGY (STAROGORODSKY) ON SERVICE IN THE RUSSIAN SPIRITUAL MISSION IN JAPAN
В статье исследуется миссионерский опыт митрополита Сергия (Старогородского), будущего Патриарха Московского и Всея Руси, вЯпонии.
Хронологические рамки исследования определяются годами его служения Российской Духовной Миссии в Японии: 1890-1893 и 1897-1899 годы. Основными источниками послужили материалы личного характера: дневники начальника Миссии епископа Николая (Касаткина) и письма о. Сергия (Старогородского), изданные под заглавием «На Дальнем Востоке (Письма японского миссионера)». Объемные цитаты оправданы тем, что представляют собой ценный материал по истории японского православия, впервые вводимый в научный оборот. В исследовании представлены различные стороны миссионерского опыта.
Ключевые слова: Православие в Японии, Патриарх Сергий (Старогородский), Российская Духовная Миссия
In the article missionary experience of the mitropolit Sergiy (Starogorodskiy), future Patriarch of Moscow and all Russia, in Japan is investigated.
Chronological framework of research is defined by years of his service of the Russian Spiritual Mission in Japan: 1890-1893 and 1897-1899. Materials of personal character were the main sources: the diaries of the ^ief Mission of the bishop Nikolay (Kasatkin) and the letter of the priest Sergiy (Starogorodskiy) published under the title «In the Far East (Letters of the Japanese missionary)». Volume quotes are justified by that represent the valuable material on stories of Japanese Orthodoxy for the first time introduced into scientific circulation. In research various parties of missionary experience are presented.
Keywords: Orthodoxy in Japan, the Patriarch Sergy (Starogorodsky), the Russian spiritual mission.
Будущий Патриарх Сергий (Старогородский) (в миру - Иван Николаевич Старогородский) происходил из старинной священнической семьи. Он родился 11 января 1867 года. Получил начальное образование в приходском, а затем Арзамасском Духовном Училище. В 1880-1886 годах обучался в Нижегородской Духовной Семинарии [7, с.180]. После семинарии волонтером поступил в Санкт-Петербургскую духовную Академию. На четвертом курсе Академии он принял монашеский постриг (30.01.1890) с именем Сергий, в честь преподобного Сергия Валаамского.
Иеромонах Сергий (Старогородский) советом Петербургской духовной академии был утвержден 9 июня 1980 года кандидатом богословия (первым из 47 кандидатов-магистрантов). В силу действовавшего академического устава ему надлежало оставаться при академии стипендиатом и работать над магистерской диссертацией. Но 11 июня 1980 года он подал ректору академии епископу Антонию прошение об отправке его на работу в Японскую миссию [6, с.62].
Вместе с ним такое же прошение подал окончивший Петербургскую академию иеромонах Арсений (Тимофеев). Через два дня последовал указ Синода
Митрополиту Петербургскому и Ладожскому Исидору о назначении обоих юных иеромонахов в состав Японской миссии в распоряжение епископа Николая [6, с.62].
Вот как вспоминает об этом своем решении сам владыка Сергий: «В 1890-м году, только что кончивши курс в Духовной Петербургской Академии, я получил назначение в Японскую Духовную Миссию. Понятно, с какими чувствами проводил я мое последнее лето в России. Япония, или собственно великая личность ея просветителя, преосв. Николая, не выходила из головы. Сколько дум передумали мы с о. А. (нас назначили двоих). Помню, японский перевод Октоиха был первой книгой, как бы первым залогом, связавшим нас с этой дотоле неведомой страной. Вот те таинственные иероглифы, которые придется знать, по которым придется и самому учиться и других учить Христовой жизни. Неисправнейший во всех отношениях лексикон Гошкевича, неудобная для изучения грамматика японского языка Смирнова, американское издание Новаго Завета на японском языке, - сколько раз держали мы их в руках и перелистывали. Но покуда все это было тайной молчащей и привлекающей своей неизвестностью» [9, предисловие].
© К.В. Бирюкова © K.V. Biryukova
В августе 1890 года они выехали из Одессы и 20 октября прибыли в Токио [10, с.180]. Молодой миссионер был полон воодушевления. Вот как описывает он свой приезд: «Мы проехали мост, несколько крепостных ворот, полюбовались на конек крыши дворца из-за самой последней стены, еще несколько ворот и рвов, и пред нами снова кипучая жизнь, снова шум и беготня. Но наше внимание приковал холм, царящий над всем этим круговоротом, а на холме белел наш православный храм, сияя своим крестом на чистом небе. Вот оно, это знамя Христово, поднятое из самой середины язычества, смело проповедавшее Христа пред лицом всего мира. Невольно снялись наши шляпы, хотелось молиться о том, чтобы и нам послужить, насколько можем, под се-нию этого знамени, для славы этого св. Креста» [9, с.85].
Первая встреча его впечатлила: «Скоро мы были у самого Суругадая и Миссии. Мы въехали на миссий-ный двор. Направо были двухэтажныя помещения миссии, на лево высился вполне уже оконченный (но еще не освященный) собор. На подъезде дома встретили нас несколько молодых японцев, улыбающихся и кля-няющихся, еще более приветливых, чем чем все доселе виденные. По русски никто из них не говорил, но все понимали, кто мы и чего нам нужно, тем более, что слово «Николай» повторялось каждым из нас безконеч-ное число раз. Нам указали вход в приемную епископа. Входим. Весьма маленькая комната, стены увешаны гравюрами, стоит стол, диван, несколько стульев, в общем очень тесно и темновато. Преосв. Николая тут не было, он был наверху, куда вела лестница из тех же сеней.
Долго нам ждать не пришлось. Мы хотели было направиться наверх, как с лестницы быстро спустился очень высокий человек в подряснике, в длинной шейной цепочке от часов, в вышитом поясе. Это и был наш епископ Николай, тридцать слишком лет и день и ночь работающий на здешней трудной, невозделанной ниве.
«Милости просим, быстро заговорил он, благослав-ляя нас широким крестом, пожалуйте в гостиную».
Салон, носивший торжественное название гостиной, и был той клетушкой, которую мы только что осмотрели» [9, с.45-46].
«Да, жизнь здесь кипит всюду, и в школах, и в редакции, и в канцелярии, и на постройках, и все это стоит на одном преосв. Николае, везде он, все им начато и поддерживается» [10, с.105].
Одной из самых первых и важных задач о. Сергия было изучение японского языка. Он упоминает об этом с некоторой иронией: «Я, ведь, теперь регулярно изучаю японский язык. Тот самый старичок, котораго мы видели при нашем первом прибытии в миссию в семинарском классе за чистописанием, теперь состоит нашим учителем... Прекрасный учитель, только он, из вежливости, иногда не поправляет ошибок и получается в конце концов не совсем приятный результат» [9, с.111-112].
Через два месяца о. Сергий уже мог служить свою первую литургию по-японски, пользуясь для этого текстами, записанными русскими буквами. Вот как он сам вспоминает об этом: «На следующий день о. Оно дол-
жен был ехать в Киото, и мне неожиданно пришлось первый раз совершать Богослужение на японском языке. Была суббота. В воскресенье служили обедницу, так как антиминс взял с собой о. Иоанн.
Храм помещается в довольно большой комнате, человек на 200....
Пело несколько христиан, мущин и женщин, под управлением Мацуки (учитель пения). Пели, конечно, не так, как в Тоокео, но и не плохо.
Я говорил ектении и возгласы по бумажкам: япон-ския слова написаны были русскими буквами. Так обыкновенно делается здесь иностранцами, потому что читать китайскую грамату не скоро выучишься (японцы в письме употребляют, как известно, китайские иероглифы), а служить нужно во что бы ни стало.
После службы христиане сели на пол, а катихизатор подошел ко мне под благословение, и начал говорить проповедь. За обедницей проповедывал другой катихи-затор. Здесь ни одна праздничная служба не обходится без проповеди» [9, с.117-118].
С декабря и до 28 марта 1891 года [7, с. 180] о. Сергий замещал судового священника на крейсере «Память Азова», совершавшем плавание в Тихом океане. «Произошла еще перемена в моем положении: на нашем военном крейсере «Память Азова» захворал священник, заменить его предложено было нашей миссии, и вот я, как находившийся под рукой (о. А. далеко, в Хакодатэ), должен был ехать» [9, с. 181] - пишет он (письмо от 26 декабря 1891 года).
О служении на крейсере о. Сергий рассказывает в письме. «Утром часов в пять, а иногда и раньше, барабан или прорезистый рожок собирает всех матросов на молитву. Приходишь на верхнюю палубу, там по ту и другую сторону собираются в две шеренги все 600 человек.. Потом от офицера доносится: «фуражки снять», и мы поем «Отче наш» Сначала выходит сипло и сонно, поют немногие, потом просыпаются окончательно все и наконец звучит торжественно и мощно» [9, с.186-187]. «По праздникам собирается походная церковь. Ставится престол, жертвенник, иконостас, с очень недурными иконами, вешаются пред ними подсвечники. Мой Маслов (вестовой), исполняющий обязанности церковника, разнаряженный в пух и прах, в сапогах «со скрыпом», торжественно расхаживает, ставит к иконам свечи, на которые очень щедры наши усердные к церкви матросы. Поет небольшой хор из матросов. Служба идет, конечно, очень быстро, по военному, но и зато слава Богу» [9, с.188]. Тепло отзывается он о своей пастве на крейсере, русских моряках: «Конечно, всякие между ними есть. Есть и пьяницы, и легкомысленные, и пр., но, вообще, это золотой народ, чистую душу котораго не могло испортить даже многовековое рабство татарам и помещикам. Жаль только, что теперь они блуждают, как овцы без пастыря, питаясь лишь скудными крохами. С жадностью ловят они всякое слово о душе, о спасении, только бы говорил кто им» [9, с. 188].
В августе 1892 году он возвращается в Киото [7, с.180]. Помимо прочих обязанностей преподает в
Духовной Семинарии миссии, становится ее ректором [8, с.60].
В зависимости от финансовых средств, семинария, бравшая на себя все расходы по содержанию и обучению, обучала до 100 учеников. Преподавание велось на японском, но первые годы, пока не было японских богословских и учебных книг, пользовались русским, много времени уделялось изучению русского языка [8, с.60]. Наряду с этим изучались русская и японская история, китайские классики, алгебра, геометрия, психология, история философии [8, с.60]. «Впрочем, русификация японцев совсем не входит в задачи Миссии: она имеет целью только научить японцев христианству» [10, с.105], - отмечает о. Сергий.
Святитель Николай возлагал надежды на молодого миссионера. Об этом он говорит, в частности, в дневниковой записи от 12/24 июня 1892 года: «К тому времени и о. Сергий Старогородский изучит язык настолько, что будет в состоянии путешествовать по Церквам для наблюдения за катихизаторами и руководства ими христиан. Теперь раз обозреть все церкви мне одному; о. Сергия таскать по Церквам еще бесполезно; но с будущего года, когда я поеду осматривать вновь южные Церкви, взять и его с собой; и раз обозреть вместе с ним все Церкви во всей Японии (а может быть, самый север Ниппона Бог укажет поручить о. Арсению, тогда с ним и обозреть север). И затем о. Сергий ежегодно будет посещать все Церкви, я же - чрез год; местные священники - сами собою - будут, как итеперь, объезжать свои приходы - три-четыре раза в год... Быть может, о. Сергию Старогородскому полезней будет, как советует о. Оно, со временим основаться в Сайкёо, и отсюда делать объезды Церквей; временное же пребывание его в Сайкёо будет полезно для поднятия сей Церкви» [2, с. 559-560].
Весной 1893 года отец Сергий был освобожден от обязанностей в Миссии и назначен доцентом Петербургской духовной академии по кафедре Священного Писания Ветхого Завета [6, с.63].
С сожалением расставался о. Сергий со своей японской паствой. «Это письмо было последним из Японии: незадолго до него получен был, конечно, не неожиданно, указ о моем переводе в Россию, и я должен был собираться. Грустно было разставаться с кеотски-ми христианами, мы успели привыкнуть друг к другу и полюбить. Опечалены они и судьбой своей церкви: вот-де теперь она опять станет маленькой, ничтожной среди других церквей, едва заметной горсточкой людей с простым катихиатором во главе. Впрочем, опасение это едва ли было основательно тогда, а последствии и совсем не оправдалось.: теперь в Кеото подвизается о. Симеон Мии, кандидат Киевской Академии, первый из японцев-академиков принявший духовный сан. Это для Кеотской церкви конечно, в несколько раз лучше моего пребывания» [9, с.276].
Возможно, возвращение в Санкт-Петербург связано с тем, что работа в Миссии не оправдала его ожиданий.
Епископ Николай предугадывал отъезд о. Сергия:
«1893. Новый год. Вечером, в десятом часу, приехал о. Арсений, расслабленный как-то душевно. Едва ли долго пробудет в Японии - слаб очень, терпения нет; японцы его выводят из себя своими дрязгами.
Отец Сергий Старогородский тоже просится из Японии. Укатят, кажется, оба этих молодца - даром приезжали!» [3, с. 858]
Отъезд его владыка отмечает кратко: «Во время обеда было получено письмо от секретаря Миссии Сергия Нумабе; извещает, между прочим, что о. Сергий Старогородский приехал из Сайкёо и через день-два уезжает в Россию. Пошли, Господи, сюда миссионера по сердцу Твоему!» [3, с.31]
30 декабря 1893 года владыка был назначен инспектором в Московскую Духовную Академию [7, с. 180]. 21 сентября 1894 возведен в сан архимандрита. В октябре 1894 года он был командирован настоятелем Посольской церкви в Афинах, где пишет магистерскую диссертацию «Православное учение о спасении» (защитил в 1895 году) [6, с.63].
Отец Сергий хотел вернуться в Японию чтобы продолжить свое служение там. Переписка по этому вопросу отразилась на страницах дневников святителя Николая. В записи от 17/29 мая 1895 года он отмечает: «Послал о. Сергию Старогородскому в Афины письмо с зовом сюда - и для писательства, ибо нужно убедить Японию в истинности православия, можно и научно развивать обличительное богословие для пользы Русской Церкви. После прочтения его статьи в Богословском Вестнике об «Оправдании» неспокойно было на сердце, не холодно ли я ему ответил прошлым письмом на его повторяющееся желание служить здесь» [3, с.89]. «о. Сергий Старогородский из Афин пишет, что все еще желает сюда, хотя не пришел к окончательному решению, под влиянием советов разных лиц» [3, с.203]. 5/апреля 1896: «о. Сергий Старогородский из Афин пишет: предлагает себя сюда вместе с каким-то о. Андроником, кончившим в прошедшем году курс в Московской Академии и ныне состоящим инспектором в Кутаиси и «скорбящим, так как попал к дикому ректору». Последнее, то есть «скорбящий» и «дикий» не рекомендательны: терпения и благодушия не обещают, а без них сюда нельзя» [3, с.291] - с сомнением замечает владыка. 18/30 мая 1896 г.: «Написал в Афины о. Сергию Старогородскому в ответ на его письмо - просить о назначении сюда его и какого-то о. Андроника вместе; советовал оставить мысль о служении здесь, ибо нет у него миссионерского призвания - по всему видно» [3, с.311]. И уже с некоторым колебанием 10/22 декабря 1896: «о. Сергий Старогородский из Афин пишет; все-таки желает сюда. Посмотрим, что Бог даст» [3, с.425]. Спустя несколько дней, 14/26 декабря 1896: «Послал письмо о. Сергию Старогородскому в Афины: звал его сюда в ответ на его желание» [3, с.426].
Синод, однако, решил несколько иначе. 21 февраля/5 марта 1897: «Утром написал, вчерне, письмо к обер-прокурору Константину Петровичу Победоносцеву с просьбой найти и прислать миссионера. Писал и об о. Сергии Старогородском, просил прислать и его сюда»
[3, с.478]. 26 сентября/8 октября 1897: «О. Феофан Быстров пишет о предполагаемом назначении сюда о. Сергия (Старогородского). Письмо от двенадцатого августа, раньше телеграммы Саблера. Но не помешала бы моя ответная телеграмма. В Синоде, кажется, на первый план поставлена мысль о архиепископстве здесь, и стало быть о присылке сюда о. Сергия викарным епископом, чему моя телеграмма противоречит» [3, с.599].
Получив назначение помощником начальника Миссии, о. Сергий вместе с иеромонахом Андроником отправляются в Японию. 26 октября из Одессы через Афины, Рим, Париж, Атлантическим океаном до Америки, через Американский континент и далее через Тихий океан до Иокогамы. Уже после Рождества они прибыли в Токио [6, с.63].
В пути во время шторма о. Сергий сильно простыл и получил воспаление уха, последствия которого отразились на его слухе до конца жизни [6, с.63].
Должность помощника начальника миссии он занимал в 1897-1899 году [7, с.180]. В 1898 году он вновь трудится в духовной семинарии в Токио [8, с.60]. В 1899 году архимандрита Сергия назначают на должность ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии. Позже рукополагают во епископа Ямбургского, третьего викария петербургской епархии, с оставлением в должности ректора. Ректором академии он был до октября 1905 года.
Святитель Николай пишет о его отъезде подробно: «После всенощной в Семинарии было прощальное собрание (сообе-цувай) о. Сергию, на которое ребята стянули с меня 5 йен; наораторствовались, должно полагать, вволю» [4, с.18]. «2/14 февраля 1899. Вторник. Праздник Сретения Господня. В последний раз сегодня о. архимандрит Сергий отслужил в Соборе Литургию. В сослужении с отцами Семеном Юква и Романом Циба. После Литургии отпели ему путешественный молебен оба хора с сомолением всех бывших в Церкви. Я не был в Церкви - кашель мучил.
Пообедали потом мы с ним вдвоем у меня. Затем все время приходили к нему прощающиеся. В четыре часа он напился чаю у меня, и с час потом мы с ним беседовали. Друзьями расстаемся, ни разу ведь не поссорились; я никогда не видел его рассердившимся или сказавшим мне или кому-либо грубое слово; в первый раз в жизни встречаю такого человека. Завещевал ему в
России служить миссии вообще заграничной, - проводить везде, где можно, мысль о необходимости развития заграничного миссионерства и так далее.
В половине шестого он зашел ко мне проститься; заплакал; грустно было и мне расставаться. Немалая толпа собралась проводить его; но поехал он к о. Сергию Глебову, чтобы там поужинать и вместе с ним отправиться Йокохаму.
Итак: finita la Comedia! Все, что не в пределах воли Божией, разве не есть комедия? А двухкратный приезд и отъезд отсюда многолюбезного о. Сергия Старогородского - результат его доброты доброты сердца и слабости воли, в взаимодействии с внешними толчками, - разве можно поставить на счет воли Божией? Было бы злочеханием» [4, с.18-19].
Владыка Сергий отмечает отличительные черты российской православной миссии в сравнении с миссиями инославными: «Поэтому и самые приемы нашей миссии носят на себе особый, чисто апостольский отпечаток. Католики и протестанты обычно сами наперед определяют, где будут они проповедывать. ... В избранном городе устраивается миссионерский стан, поселяются миссионеры-европейцы. Заводится школа, больница. На все улицы посылаются катехизаторы-японцы; в народ разбрасываются брошюры религиознаго содержания. Одним словом пускаются в ход все доступныя средства, не исключая самой широкой «благотворительности». Наметивши пункт, они насильно навязываются городу, не отступая ни пред чем.
Между тем в нашей миссии прием этот признается неправильным. Наши церкви, теперь разбросанныя по всей Японии, зародились и развились сами собою, независимо от планов и соображений миссии. . Конечно, посылаются иногда катехизаторы и просто попробовать, нельзя ли основать церкви в том или другом городе. Но миссия никогда не пыталась поставить свою волю на место Божией, никогда не упорствовала про-поведывать, когда убеждалась, что проповедь в данном месте бесполезна, что Воли Божией пока нет, чтобы тут была церковь» [9, с. 120-121].
Конечно, это мнение очень субъективно, и причины этой субъективности понятны.
Миссионерский опыт владыки Сергия Старогородского является ценным вкладом в общецерковный опыт миссионерской деятельности.
Библиографический список
1. Дневники святого Николая Японского. В 5 тт. СПб., 2004. Т. 1. 463 с.
2. Дневники святого Николая Японского. В 5 тт. СПб., 2004. Т.2. 879 с.
3. Дневники святого Николая Японского. В 5 тт. СПб., 2004. Т.3. 894 с.
4. Дневники святого Николая Японского. В 5 тт. СПб., 2004. Т.4. 974 с.
5. Дневники святого Николая Японского. В 5 тт. СПб., 2004. Т.5. 958 с.
6. Казем-Бек А. Православная Церковь в Японии. Сотрудники архиепископа Николая. Журнал Московской Патриархии. 1960. №8. С.58-68.
7. Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947. 416 с.
8. Саблина Э.Б. История Японской Православной Церкви и ее основатель архиепископ Николай. М., СПб., 2006. 525 с.
9. Старогородский С. архим. На Дальнем Востоке (Письма японского миссионера). Арзамас, 1897. 278 с.
10. Тихон (Затекин), архимандрит, О.В. Дегтева. Рожденный на земле Нижегородской. Патриарх Сергий: [книга-альбом]. Нижний Новгород, 2007. 287 с.
Refere^es
1. Saint Nikolay Yaponsky's diaries. In 5 vv. SPb., 2004. V.1. 463 p.
2. Saint Nikolay Yaponsky's diaries. In 5 vv. SPb., 2004. V.2. 879 p.
3. Saint Nikolay Yaponsky's diaries. In 5 vv. SPb., 2004. V.3. 894 p.
4. Saint Nikolay Yaponsky's diaries. In 5 vv. SPb., 2004. V.4. 974 p.
5. Saint Nikolay Yaponsky's diaries. In 5 vv. SPb., 2004. V.5. 958 p.
6. Kazem-BeckA. Orthodox Church in Japan. Employees of the archbishop Nikolaya. Journal of the Moscow Patriarchy.1960. №8. Pp.58-68.
7. Patriarch Sergy and his spiritual inheritance. M, 1947. 416 p.
8. Sablina E.B. History of the Japanese Orthodox Church and its founder archbishop Nikolay. M, SPb., 2006. 525 p.
9. Starogorodsky S. Archimandrite. In the Far East (Letters of the Japanese missionary). Arzamas, 1897. 278 p.
10. Tikhon (Zatekin), archimandrite, O. V. Degteva. Given rise on the earth Nizhny Novgorod. Patriarch Sergy: [book album]. Nizhny Novgorod, 2007. 287 p.
