CC BY
64
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2008. № 3
Н.Д. Рогожина
ПАСХАЛЬНЫЙ ПРАЗДНИК В ЖИЗНИ МОСКВЫ
И ПЕТЕРБУРГА В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в.
В Российской империи церковная жизнь тесно переплеталась с жизнью общественной и семейной, в которой праздники играли очень важную роль. И особенно — самый главный праздник православных — Пасха Христова, или Светлое Христово Воскресение. Как же праздновали Пасху в Москве и в Санкт-Петербурге на рубеже XIX—XXвв., а именно в период с 1881 по 1914 г.? (Определение именно такого хронологического промежутка имеет свое обоснование.)
В петербургский период истории Российской империи православная церковь особенно почиталась в годы царствования двух последних императоров — Александра III и Николая II. Они предприняли попытку возродить русское допетровское благочестие. Идеалом для них была Московская Русь XVII в. Между тем в повседневной, почти полностью секулярной реальности церкви была отведена роль не более чем «духовного ведомства». Изменить это мерами государственных преобразований было если и возможно, то лишь путем масштабной культурной реставрации, которую верховная власть осуществить не могла. Поэтому престол в лице двух последних государей избрал иной путь преодоления петровского секулярного наследия — через трансформацию основных форм и образов презентаций самодержавной власти, или ее «сценариев»1.
В итоге религия, церковь и церковные торжества стали возвращать себе прежнее значение в обществе. В городской среде подобная идеологическая «реконкиста» была более заметной, чем в деревне, где церковь в послепетровский период подверглась гораздо меньшему обмирщению.
Лучше всего эту тенденцию показывает пресса. После восшествия на престол Александра III столичные газеты (а мы будем исходить из материалов газет) начали уделять религиозным праздникам больше внимания. И с каждым годом объем публикаций на эту тему все увеличивался. Итак, какой же была Пасха в Москве и Петербурге на рубеже веков?
1 Термин Ричарда Уортмана (см.: Уортман Р. Сценарии власти: мифы и церемонии русской монархии. М., 2004. Т. 1. С. 17—28).
Предпраздничные хлопоты
На Страстной неделе неизменно царила общая предпраздничная суета. Пик этого оживления приходился обычно на вторую половину недели, когда у подавляющего большинства столичных жителей заканчивалась работа, выдавали остаточные и наградные2. Пасху отмечали по-разному, но готовились все одинаково: необходимо было произвести в своем доме генеральную уборку, приготовить скоромный стол и подарки. В эти дни городские власти уделяли особое внимание наведению порядка и чистоты в общественных местах3.
Подготовка к празднику всегда предполагала большие траты, и поэтому, как писала газета «Гражданин», «предпраздничная суматоха так приятно щекочет нервы домовитым хозяйкам и так неприятна главам фамилий»4. «Согласовать требования Страстной недели (строгий пост и молитву. — Н.Р.) с хлопотами наступающего праздника» было нелегко5.
Как уже говорилось, для любого человека, особенно если он жил в городе, Страстная неделя была самой тяжелой. Вот что писал об этом обозреватель «Санкт-Петербургских ведомостей»: «Для верующих эти дни величайшего самоуглубления. Для большинства же Страстная неделя — просто хлопотливая пора — приготовление к праздникам. Многие начинают поститься с исключительной целью — повкуснее разговеться. Бросают есть мясо, чтобы с большей жадностью накинуться на него в день Пасхи»6. Для многих духовная подготовка к празднику: пост во всех его проявлениях, молитва, исповедь вообще были большой трудностью7. Как писал «Гражданин», на Страстной неделе «барыни ищут, где поудобнее поисповедоваться, в других домах единственный раз в году приглашают приходского священника. Его сажают за свой стол и подают чай — в этот раз в году признают его равным себе только в уважение того, что приходится у него отисповедоваться... И постятся в этот день, и говеют, о священных предметах не только со священником, но и с близкими разговаривают. Но их хватает только до утра»8. В обществе к священникам относились с большим высоко-
2 Биржевые ведомости. 1891. 14апр.
3 Санкт-Петербургские ведомости. 1887. 1 апр.; Новое время. 1893. 21 марта.
4 Гражданин. 1890. 29 марта. См. также об этом: Орлова В. Празднование Пасхи в городах России в начале ХХвека // Кредо. Тамбов, 1994. № 2. С. 3—5.
5 Гражданин. 1888. 24 апр.
6 Санкт-Петербургские ведомости. 1912. 20 марта.
7 Настоящее говение истинно верующего человека в конце XIX в. со всеми подробностями великолепно описано у И.С. Шмелева в романе «Лето Господне» (М., 2003. С. 336—348).
8 Гражданин. 1882. № 26—27.
мерием, и, даже отдавая дань традиции и вере предков, исповедь становилась для многих серьезным испытанием9.
Кроме говенья, уборки в доме, приготовления праздничного стола, покупки подарков надо было еще и достать в церковь на заутреню билеты. А часто в этот день столичная публика хотела пойти не туда, куда ходила обычно. Как писал обозреватель «Московских ведомостей», те, «кто могут свободно получить билеты в церковь "штатских кадет", — хлопотали о билетах в церковь "штатских юнкеров", а те, кто в "штатских юнкерах" запросто, — хотели попасть в церковь "штатских пажей"» и т.д.10 Церковные старосты за неимением возможности всех вместить вынуждены были постоянно отказывать, но в ответ обычно слышали: «Вы все-таки пришлите нам билет. А если нет, то мы все равно всей семьей приедем без билетов, что, нас выведут, что ли?!»11.
Выбор храма во многом определялся социальным статусом прихожанина. Как утверждал «Гражданин», было время, когда «все общество делилось по церквам», самыми известными из которых были: церковь Потемкиных на Миллионной, Шереметевых на Фонтанке, Протасовская церковь на Невском проспекте, домовая церковь Департамента уделов — «для чистой публики»12, и вряд ли посещение богослужения было для всех отдыхом от забот и временем для молитвы.
Часто это оказывалось делом социального характера, одним из путей продвижения по карьерной лестнице. В большинстве своем люди приходили в церковь, чтобы пообщаться. Были, конечно, и те, кто в домовых храмах столицы еще и молились, но даже они «очень пренебрежительно относились к проповеди»13. Например, в «Гражданине» несколько раз встречаются замечания о том, что «заурядные проповеди только портят настроение молящихся», поскольку «очень сложно сказать душе что-нибудь более сильное», чем «вся служба Великой пятницы»14. В XIX в. проповедь была той частью церковной службы, которую в «интеллигентной» среде воспринимали в последнюю очередь. Тут уже очень далеко было до смирения и покаяния, т.е. самого важного в предпасхальное время. Ведь Страстная неделя, как писали «Московские ведомости», — «дни самоуглубления, анализа своей души. Весь Великий Пост приноровлен к тому, чтобы поскорее растопить сердце грешника»15.
9 См. об этом: Соловьев С.М. Записки для детей моих, а если можно, и для других // Соловьев С.М. Собр. соч.: В 3 т. Ростов н/Д, 1997. Т. 1. С. 25—26.
10 Московские ведомости. 1892. 10 апр.
11 Там же.
12 Гражданин. 1886. № 29—30.
13 Московские аедомости. 1890. 27 марта.
14 Гражданин. 1882. № 26—27. Так же об этом есть в художественных воспоминаниях В.А. Никифорова-Волгина (Мягкий свет детства. Избранное. М., 1998. С. 32).
15 Московские ведомости. 1901. 29 марта.
Впрочем, церковь сама давала много поводов для критики в свой адрес. Чего стоило, например, взимание платы абсолютно за все: за то, чтобы сдать одежду, пройти на солею за решетку16 и т.п. Но самым вопиющим было «считание денег при ведении исповедных росписей», что происходило регулярно в Великий пост и особенно в конце его, когда исповедовалось большинство. Деньги считали прямо на амвоне одного из приделов, в то время как в другом шло богослужение. «При этом священники громко шутили между собой», что многие верующие вообще воспринимали как оскорбление. По словам обозревателя «Гражданина», это было как раз «то, что нужно светским проповедникам бесчинных учений против Православия»17.
Пасха
Описывая празднование Пасхи в Санкт-Петербурге, «Новое время» отмечало, что в ночь на Светлое Христово Воскресение там всегда было шумно, людно, заканчивались последние приготовления к празднику, и наконец люди направлялись в церкви — нарядные, с подарками, в ожидании радостного «Христос Вос-кресе!». Спали в эту ночь только «скептики и лентяи».
Особенно эффектно смотрелась площадь у Исаакиевского собора. В темноте был виден огромный силуэт храма, а в нем и вокруг него — море огоньков — свечи в руках перед крестным ходом. На крестном ходе толпа людей была похожа «на реку, которая журчит и льется, как стихия»18. Вообще попасть в столице в храм в эту ночь считалось большой удачей.
Но если бы мы заглянули в питерскую домовую церковь, такую, как, например, церковь Уездного ведомства, которая считалась «модною и элегантною»19, или в церковь Почтамта, или Человеколюбивого общества, где, по свидетельству «Биржевых ведомостей», «по преимуществу собирают аристократическое общество»20, — мы бы увидели совсем другое. «Это светский раут: все те же любезности, пустые и банальные разговоры, которые обычно ведутся в гостиных», запах французских духов. «За ходом богослужения следят 2—3 старушки»21, остальные, не стесняясь, обмениваются праздничными новостями, а дамы еще и обсуждают туалеты друг друга, а в некоторых случаях в продолжение всей службы громко ведут разговоры на французском языке, «с неприличием, свойствен-
16 Гражданин. 1891. 14апр.
17 Там же. 1886. № 31—32.
18 Новое время. 1886. 13 апр.
19 Гражданин. 1883. № 16.
20 Биржевые ведомости. 1888. 23 апр.
21 Новое время. 1886. 13 апр.; Санкт-Петербургские ведомости. 1913. 18 апр.
ным только нашим санкт-петербуржцам»22. Во время праздничного богослужения на Пасху 1891 г. в церкви Департамента уделов дошло до того, что «все ждали, что... появится прислуга и начнет раздавать чай с печеньями». Разговоры были не просто громкими, они заглушали хор, несмотря на то что священник несколько раз прерывал службу, выходил на амвон и призывал присутствующих к тишине и благоговению23.
Если двор оставался в столице, то после христосования «модные офицеры и камер-юнкера наезжали в фешенебельные домовые церкви». Это продолжалось до тех пор, пока священник не принимался после утрени за обедню — и все, не дождавшись литургии (!), ехали разговляться, «обедню батюшка служил уже по-
24
чти в пустой церкви»24.
Потом в домах «начинался обыденный вечер, на этот раз с "раз-говенами", — хороший ужин, так как постного на Страстной неделе никто не ел». Это было очень похоже на рядовой «пятничный вечер со скучнейшими разговорами». Глубокой ночью все разъезжались25.
Такие люди мало уделяли внимания сути воспоминаемых на Пасху событий и всему, что с этим связано. Им главное было — соблюсти форму, превратившуюся постепенно в формальность. Да и то лишь для того, чтобы соответствовать определенному месту в обществе.
Если на праздничном богослужении присутствовали не все, то уж разговлялся в этот день каждый, причем у некоторых это занимало всю вторую половину пасхальной ночи26. Разговлялись даже в тюрьмах и ночлежных домах27. На Пасху также обычно выпускали содержавшихся под арестом за мелкие правонарушения — однако из числа тех, за кем до этого не числилось тяжких преступлений. В эти дни также прекращалось взыскание некоторых штрафов и недоимок28.
Неизбежным следствием такого повального разговения было повальное же пресыщение, наступавшее повсеместно праздничным утром. По свидетельству обозревателя «Гражданина», «одно из самых резко безобразных явлений в Санкт-Петербурге — это
22 Гражданин. 1883. № 16. Правды ради стоит отметить, что, по сообщению С.Ф. Светлова, такая ситуация наблюдалась в храмах только на Пасху. В другое время такие «случайные прихожане» в храмы просто не заходили, и тогда и в фешенебельных церквах «благочиние. не нарушалось» (Светлов С.Ф. Петербургская жизнь в конце XIX столетия (в 1892 году). СПб., 1998. С. 12).
23 Гражданин. 1891. 24апр.
24 Новое время. 1886. 13 апр.
25 Биржевые ведомости. 1888. 23 апр.
26 Гражданин. 1901. № 25.
27 Новое время. 1887. 5 апр. О разговении в тюрьмах см.: Русские ведомости. 1906. 6 апр.
28 Русские ведомости. 1906. 29 марта; 1909. 28 марта.
внезапный переход от молитвенного настроения Страстной к Великим дням Пасхи. В образованных слоях это пошлые в мундирах и фраках визиты, в низших слоях — повальный разгул пьянства»29.
С течением времени непременные пасхальные наведования друг к другу из обычного праздничного похода в гости превратились в повинность, настолько банальную и ненужную, что многие состоятельные люди постепенно начали от них просто «откупаться». Вместо трат на подарки они стали заниматься благотворительностью — собирать деньги в пользу голодающих, нищих или детей-сирот. В конце XIX в. в газетах даже стали печататься списки лиц, которые решались отказаться от подобных визитов (причем соответствующий раздел газеты, как правило, так и назывался — «Отмена визитов»). Тут же обычно указывалось, в чью пользу пошли сэкономленные на несостоявшихся визитах пожерт-вования30. С каждым годом подобные списки становились все больше и в итоге в «Новом времени», например, распространились до целой полосы мелким шрифтом.
То есть, как констатировал «Гражданин», визиты начали по-
31
степенно «выходить из моды»31, но до полного отмирания данного обычая было еще далеко.
Еще один элемент праздничной традиции в России — награждения. Впрочем, с восшествием на престол Александра III, по свидетельству «Гражданина», «обычай ожидать на Пасху необыкновенных наград потихоньку начинает упраздняться»32. «Русские ведомости» разъяснили суть проблемы: были разработаны новые правила награждения: «Теперь обязательно постепенно восходить вверх по установленной лестнице, сразу крест не получишь... Ничего, кроме денег, не ждут они (чиновники. — Н.Р.) уже от своего непосредственного начальства. Пасхальный нумер "Правительственного вестника" уже не даст никаких сюрпризов». А раньше он был просто нарасхват: «Для истинного петербуржца самое интересное явление на Пасху — пасхальный нумер «Правительственного вестника», и почтальоны часто ссужали эти но-
33
мера на прокат на четверть часа, на полчаса»33.
Был и еще один способ поздравить с праздником — почтовая открытка. В «горячее» время почта едва справлялась с их потоком. В итоге радовались на Пасху все, кроме почтальонов34. В 1904 г. пытались решить эту проблему, отслужив пасхальную заутреню прямо
29 Гражданин. 1883. № 16.
30 См., например: Новое время. 1892. 5 апр. И такую информацию можно найти практически во всех периодических изданиях.
31 Гражданин. 1890. 1 апр.
32 Там же. 1884. № 15—16.
33 Русские ведомости. 1893. 31 марта.
34 Гражданин. 1893. 28 марта; Русские ведомости. 1885. 24 марта.
в здании почтамта — в новом зале. Затем крестным ходом прошли по всем служебным помещениям, после чего было устроено разговение для служащих35. Но, судя по всему, эта идея не получила широкого распространения, так как не решала основной проблемы — в Великую субботу почту продолжали заваливать письмами.
Праздничный отдых и развлечения
Пресса отмечает общую праздность на Светлой неделе — присутственные места начинали свою работу только со среды, а некоторые и с пятницы36. Большинство сходилось во мнении, что ни служебные, ни экономические условия не позволяли затягивать праздники на всю неделю. Как утверждал «Гражданин», трех дней было вполне достаточно. Первый день — визиты, еда; второй день — гости, еда; третий день — «отдых, истребление содовой или апол-линариса, только крепкие натуры не прочь вечерком побывать где-нибудь». Но в среду — «уже будничная физиономия»37.
Люди в большинстве своем в эти дни не работали, редкий человек мог усидеть дома. Разумеется, популярностью пользовались уличные развлечения. «Новое время» писало даже об избытке зрелищ38. Это были не только театры, выставки и концерты, но и балаганы39. В Петербурге они располагались в основном на Марсовом поле, в Москве же — под Новинским, потом на Девичьем поле40. «Новое время» констатировало, что к началу ХХв. балаганы из столицы начали исчезать41. Причины этого назывались разные, но основная была такой: балаганщики «не соблюдают элементарных приличий»42.
Чуть ли не каждый обозреватель считал своим долгом покритиковать балаганные пьесы с их остроумием «весьма низкого раз-бора»43. Но ликвидировать балаганы было непросто44. «Новое время» резонно заметило, что балаганы не получится просто убрать, их надо бы чем-то заменить, так как «толпой нужно руководить, пусть ее смех вызывается не бесстыдным и развращающим зрели-
35 Биржевые ведомости. 1904. 30 марта. Вечерний выпуск.
36 Новое время. 1897. 18 апр.
37 Гражданин. 1899. № 30.
38 Новое время. 1893. 28 марта.
39 См.: Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища: конец XVШ — начало XX в. СПб., 2004. С. 109—192.
40 Санкт-Петербургские ведомости. 1888. 30 апр.; Дмитриев Ю.А Балаганы в России конца XIX — начала XX в. // Сохранение и возрождение фольклорных традиций: традиционные формы досуга: история и современность. М., 1996. Вып. 7. С. 215.
41 Новое время. 1899. 18 апр.
42 Там же. 1896. 24 марта; 1898. 8 апр.
43 Русские ведомости. 1911. 14 апр.
44 Уварова Е.Д.Как развлекались в российских столицах. СПб., 2004. С. 242.
щем, а чем-то более пристойным»45. Однако в дальнейшем эта тема в прессе не развивалась. А когда в 1897 г. в Петербурге балаганы все же попробовали ликвидировать, выявились их плюсы: «Там были трезвые, а теперь все пьяные»46.
А вот массовые гулянья — как разговенье — оставались неизменными. Это было настолько традиционно, что газеты не уделяли этому почти никакого внимания. В Санкт-Петербурге народ гулял просто на улицах, в Тавриде, на Преображенском плацу, в Конногвардейском манеже, на Марсовом поле, где и располагались балаганы и прочие увеселительные заведения47. В Москве таким местом был Манеж, где в эти дни обычно проходил цветочный праздник — тогда весь Манеж становился садом; иногда там же проходили просто гулянья. Народные гулянья устраивались каждый год на Девичьем поле, там давали представления народные театры, балаганы, устраивались детские карусели48. На улицах тоже гуляли: на Цветном бульваре, например. Катались на лодках по Москве-реке, на Красносельском, Патриарших и Чис-
49
тых прудах49.
Проблемы правопорядка
«Люди лучше не становятся»50, — с явной горечью констатировало однажды «Новое время», имея в виду, что даже в пасхальные дни все равно совершались преступления51. Были, что называется, и «праздничные» преступления, например всплеск активности карманников на вербном базаре52 или многочисленные квартирные кражи, когда весь город был на уличных гуляньях53.
Еще одной традиционной проблемой в любой праздник была давка: в Гостином Дворе, в Манеже, в обычном магазине, на гулянье, ну и, конечно, «абсолютно во всех церквах... даже в домовых, ...хотя там — по билетам»54. А пьяные, шатающиеся по улицам в выходной, вообще считались «обычным делом»55. Причем больше
45 Новое время. 1896. 24 марта.
46 Гражданин. 1897. № 30.
47 Новое время. 1887. 5 апр.; Гражданин. 1892. 8 апр.; Келлер Е.Э. Праздничное пространство Петербурга (ХУШ—Х1Х вв.) // Сохранение и возрождение. М., 1998. Вып. 8. С. 161—164.
48 Московские ведомости. 1884. 12 апр.
49 Русские ведомости. 1894. 22 апр.
50 Новое время. 1896. 22 марта.
51 Немиро О.В. Городские народные празднества в Санкт-Петербурге начала XXвека// Сохранение и возрождение. Вып. 7. С. 172.
52 Гражданин. 1884. № 15—16; Русские ведомости. 1888. 18 апр.
53 Биржевые ведомости. 1890. 4 апр.; Русские ведомости. 1894. 13 апр.
54 Биржевые ведомости. 1887. 4 апр.
55 Гражданин. 1889. 12 апр.
всего было пьяных солдат56. Это было тоже так называемое «праздничное» пьянство, наверное, самая большая проблема в это время, ведь в праздник были закрыты все заведения, кроме питейных57.
В 1913—1914 гг. столичные власти попытались закрыть на
58
время праздников места продажи алкоголя58, но, как справедливо отмечали «Санкт-Петербургские ведомости», «взамен кабаков» нужно было «организовать общедоступные развлечения. Пока этого нет»59. Иными словами, встал вопрос об организации культурного отдыха для тех, кто раньше просиживал праздники в кабаках.
Одной из мер по борьбе с пьянством стал так называемый «праздник трезвости». Как писали «Московские ведомости», 7 и 8 апреля 1914 г., т.е. на Светлой неделе, из столичных храмов к Александро-Невской лавре проследовали «крестные ходы трезвенников». На обратном пути после праздничной литургии им раздавались жетоны с надписями «В трезвости счастье народа», листки и брошюры на эту тему, читались лекции о вреде пьянства60.
Пасхальная Москва
Многие издания, описывая на своих страницах празднование Пасхи, всякий раз подчеркивали особую красоту и торжественность этого события именно в Первопрестольной. Существовал даже особый образ — «пасхальная Москва»61. Регулярно отмечалось, что иностранцы специально приезжали на русскую Пасху именно в Москву62. Обобщим наиболее интересные описания.
Суета утихала обычно только под вечер Великой субботы. И вот тут приходило ощущение наступающего праздника: магазины были уже закрыты, вокруг церквей сооружены деревянные настилы (весной на Пасху толпы людей обычно растаптывали сильную грязь вокруг храмов), для освящения куличей и другой пасхальной снеди поставлены палатки с длинными деревянными столами на козлах, а дома — уже «не знаешь, что делать, все дела как бы не подходят к торжественности этого дня»63.
В 11 часов вечера в Москве начиналось движение к церквам.
56 Там же. 1882. № 26-27; 1883. № 16.
57 Там же. 1889. 12 апр.
58 Санкт-Петербургские ведомости. 1914. 4 апр.
59 Там же. 13 апр.
60 Московские ведомости. 9 апр.
61 Хренов Н.А. Ренессанс праздничной площади в контексте активизации предпринимателя в русской культуре XIX века // Сохранение и возрождение. Вып. 8. С. 180.
62 См., например: Русские ведомости. 1884. 11 апр.
63 Московские ведомости. 1907. 25 апр.
Город заливался огнями, самый яркий из них был из храма Христа Спасителя. Больше всего людей собиралось на Красной площади. Бой часов на Спасской башне возвещал о том, что время пришло. Затем тихонечко, но, конечно, всем слышно, звенел колокольчик — есак — у алтарной стены Успенского собора, подавая знак, и. раздавался первый удар Ивана Великого. Мерно и громко разливался его благовест. Этот благовест говорил «о веч-
64
ности, о том, что жизнь всегда сильнее смерти»64.
Колокола Ивана Великого возвещали о том, что Христос воскрес! И вот уже со всех сторон слышался ответ: «Воистину воскрес!» Звоны раздавались повсюду, звонила каждая церковь — святая ночь была на пике своего торжества.
В Санкт-Петербурге, как писали «Биржевые ведомости», пасхальная ночь тоже была «обставлена всевозможной торжественностью», но она лишена была той простоты и обрядной скромности, что есть в деревне и отчасти в Москве.». В Петербурге с полночным выстрелом из крепостной пушки начинался всеобщий колокольный звон, и густые толпы народа теснились в храмах и вокруг них65. Это сравнение характерно для всей прессы обеих столиц66: суматоху Петербурга частенько противопоставляли спокойствию деревни, отмечая при этом, что Москве в большей степени удавалось от этой суматохи избавиться. В этом и видели простоту и душевность праздника в Москве. Это хорошо подмечено у А.В. Амфитеатрова: «В Питере гулял сплошь город, в Москву откуда-то еще сочилась деревня»67. К началу ХХ в. в прессе вообще стали отмечать особую московскую молитвенность, то, что в Москве к
Пасхе готовились как нигде, — говело пол-Москвы.
■ ■ ■
Отношение к празднованию Пасхи именно как ключевого православного праздника демонстрирует общее состояние религиозности городской среды русского общества конца XIX — начала XX в., а также специфические особенности ее проявления. Дальнейшее изучение данной темы именно как своего рода неповседневного, необыденного состояния городского социума, его экстремальных состояний важно не только для характеристики взаимоотношений светского общества и Русской православной церкви, но и для уточнения наших представлений о культурной стратификации урбанистической среды.
Поступила в редакцию __01.03.2007
64 Новое время. 1912. 25 марта.
65 Биржевые ведомости. 1888. 23 апр.
66 Там же. 1908. 11 апр.
67 Речь. 1908. 13 апр.
