CC BY
2321 июня 1910 года, 100 лет назад, родился Т.Т.Хрюкин (г.Ейск Краснодарского края), генерал-полковник авиации (1944), дважды Герой Советского Союза (1939, 1945). Участник гражданской войны в Испании 1936—1939 гг., боёв против японских милитаристов в Китае, Советско-финляндской и Великой Отечественной войн. В 1941—1945гг. командовал военно-воздушными силами ряда фронтов и воздушными армиями. Заместитель главнокомандующего ВВС (1946— 1947, 1950—1953). Умер 19 июля 1953 года.
22 июня — День памяти и скорби (установлен Указом Президента РФ №857 от 8июня 1996). Начало Великой Отечественной войны (1941—1945) советского народа против фашистских захватчиков.
24 июня — 65 лет со дня проведения в Москве на Красной площади Парада Победы.
24 июня 1710 года, 300 лет назад, в ходе Северной войны 1700—1721гг. русские войска под командованием Ф.М.Апраксина (13тыс. человек, 16 орудий) после 12-дневной бомбардировки овладели крепостью Выборг (гарнизон 6 тыс. человек, 151 орудие). Взято 5000 пленных и 108 орудий.
27 июня 1910 года, 100 лет назад, родился П.Ф. Батицкий (г.Харьков), Маршал Советского Союза (1968), Герой Советского Союза (1965), главнокомандующий войсками ПВО страны — заместитель министра обороны СССР (1966—1978). Окончил Военную кавалерийскую школу (1929), Военную академию им.М.В.Фрунзе (1938), Военную академию Генштаба (1948). В Красной армии с октября 1924 года. Во время войны — начштаба, командир стрелковой дивизии, корпуса. С сентября 1948 года — начальник штаба Московского района ПВО. В 1950 году — в командировке в КНР. С сентября 1950 года — начальник Главного штаба ВВС. С июля 1953 года — 1-й заместитель командующего войсками Московского ВО. В мае—августе 1954 года — командующий армией, затем (по март 1965) — командующий войсками Московского округа ПВО. С марта 1965 года по июль 1966года — 1-й заместитель начальника Генштаба. Умер 17февраля 1984 года.
ВОСПОМИНАНИЯ И ОЧЕРКИ
НАУМЕНКО Валентина Георгиевна — профессор Российского государственного социального университета, доктор филологических наук (E-mail: valnau1@rambler.ru)
ПАРТИЗАНЫ В БОРЬБЕ ЗА КРЫМ
Из записок подполковника в отставке А.И. Олейника
Подготовка к развёртыванию в Крыму партизанского движения началась ещё до оккупации полуострова немецкими и румынскими войсками.
23октября 1941года обком ВКП(б) создал Штаб партизанского движения Крыма (начальник —
A.В.Мокроусов, комиссар — секретарь Симферопольского горкома партии С.В.Мартынов). Вся территория Крыма была условно разделена на бпартизанских районов: окрестности Судака и Старого Крыма; зуйские и белогорские леса; государственный заповедник; район Бахчисарая и Ялты; окрестности Севастополя; каменоломни Керчи. В начале 1942года на оккупированной территории действовали 33 подпольные организации и группы.
К началу 1943года в Крыму вели работу 106 подпольных организаций и групп, всего свыше 1300человек.
В августе 1943года Крымский обком принял постановление «О работе областного подпольного центра в Крыму», которое сыграло важную роль в расширении борьбы против оккупантов. За октябрь—декабрь 1943года в партизанские отряды влилось свыше 5600человек. Были созданы 7 партизанских бригад, объединённых затем в Зсоединения: Северное (командир — П.Р.Ямпольский), Южное (командир — М.А.Македонский) и Восточное (командир —
B.С.Кузнецов). Последнее совместно с частями Красной армии участвовало в освобождении Старого Крыма и других населённых пунктов. Всего на оккупированной территории в 1941— 1944гг. действовали 63 партизанских отряда (свыше 12,5тыс. бойцов), 220 подпольных организаций и групп (свыше 2,5тыс. человек). Они вывели из строя свыше 30тыс. оккупантов и их пособников, уничтожили 16танков, свыше 2тыс. автомашин и т.д.
Предлагаемые вниманию читателей воспоминания А.И.Олейника — бывшего партизана 5-го комсомольско-молодёжного отряда Восточного соединения, написанные им в 1971году, дают представление о том, как создавались партизанские группы, какими методами боролись с противником, какие взаимоотношения устанавливались у партизан с мирным населением.
Александр Иванович Олейник прошёл большой жизненный путь. В мае 1944 года был призван в ряды Красной армии, проходил службу в морской пехоте. После войны окончил высшее военно-политическое училище, проходил службу в офицерских должностях в Бельцах, Одессе, Группе советских войск в Германии, Симферополе. В январе 1974 года уволен в запас. Скончался весной 2003 года.
Первым весть о войне в свою деревню Розальевку, что неподалёку от Феодосии, где я тогда учился на первом курсе гидрометеорологического техникума, принёс я 22июня.
Нас в семье было шестеро братьев. Старшие — Василий и Николай — уже служили в РККА, Сергей ушёл добровольцем в первые же дни войны, я и 12-летний Володя оказались в партизанах, 7-летний Лёня был спрятан в городе.
Летом отец, которому было уже далеко за 50, к тому же он был инвалид с детства, вступил в народное ополчение и осенью убыл на оборону Перекопа. Старшим из мужчин в семье довелось быть мне. Пришлось заменить отца на работе в колхозе — стать на время пастухом. Директор техникума удовлетворил мою просьбу о годичном отпуске.
В октябре стало тревожно. Немцы приблизились к Перекопу. Там начались бои. В деревне было объявлено об эвакуации. Поначалу наша мама Евдокия Семёновна хотела эвакуироваться, затем решила остаться. Я не смог оставить мать одну с двумя малолетними детьми и тоже остался. Помнится, сельчане были растеряны, не знали, что делать. Необычность обстановки выбивала из колеи. Люди продолжали жить, но как-то отсутствующе, без радости. В эти дни некоторая часть из
эвакуировавшихся возвратилась назад из-за невозможности переправиться через Керченский пролив.
Утро 3ноября выдалось по-летнему теплое. Вот тогда-то у нас и появились немцы. Солдаты с закатанными выше локтей рукавами балагурили, не забывая при этом требовать масла, яиц и молока. Автоматы висели на уровне живота. Какой-то заросший до глаз фриц пытался объяснить, что бриться будет в Севастополе. «Севастополь» он произносил врастяжку с ударением на последнем слоге: «Се-вас-то-по-о-оль!». Как видно, фашисты рассчитывали взять этот город в ближайшее время. Интересно, какая у этого вояки отросла щетина через 8месяцев, когда гитлеровцам всё же удалось овладеть этой твердыней. Вполне возможно, что у стен нашего города он нашёл себе могилу.
В течение суток и ещё несколько дней спустя через деревню проходили немецкие войска. Подавляло их обилие, масса машин; удивляли невиданные прежде в здешних краях огромные лошади — битюги, впряжённые цугом в большие, крытые брезентом повозки. Пришельцы вели себя бесцеремонно, смотрели как бы сквозь людей, не замечая их. Солдаты входили во дворы и брали то, что считали для себя нужным. Хладнокровно стреляли домашнюю птицу, не обращая внимания на женщин и детей, тут же справляли свою нужду. От всего этого люди чувствовали себя подавленными, беззащитными.
Не обошлось и без репрессий. Немцы расстреляли единственного оставшегося в деревне коммуниста Николая Лемпия.
Не слышно стало в деревне привычного гомона, смолкли женщины, присмирели дети, даже скотина вела себя тише. Так началась оккупация деревни, так в ней водворялся новый порядок, длившийся потом более двух долгих лет.
Однажды поздно вечером, когда уже схлынула волна наступавших немецких войск, возвратился домой отец. То ли потому, что за последние дни от проявления радости отвыкли, то ли потому, что считали отца, как и старших братьев, героем-фронтовиком, мы, дети, при его появлении бурной радости не проявили.
У меня даже зародилась какая-то обида на отца за то, что он вернулся домой, не прогнав немцев, не отстояв родной край. Эту обиду отцу в присутствии матери вскоре я и высказал. Он выслушал меня спокойно, а потом стал рассказывать о том, как неудачно сложились для нас бои на Перекопе, Ишуньских позициях, у станции Воинка. Отец сказал, что их подразделение оказалось отрезанным от Севастополя и от Керчи, так что выхода к своим у них не было. Оставалось либо попасть в плен, либо тайком пробираться домой. Он предпочел второе. Я же в ту пору считал, что он ещё мог и должен был драться до конца, оставив для себя последний патрон. Вот он — юношеский максимализм!
Ни я, ни мои друзья Шура Гацай, Шура Заломихин и сёстры Науменко — Катя и Клава, другие ребята не могли смириться с присутствием фашистов в родной деревне, да и в целом на нашей земле. Было решено найти оружие и уходить к партизанам, но где их искать — никто не знал.
А в конце декабря 1941года даже до нашей глухой деревни дошла молва, что в Керчи высадился наш десант. Слухи эти становились всё определеннее, а ещё через неделю, 29декабря, Феодосия и все селения в радиусе до 25километров были разбужены непрерывной артиллерийской канонадой.
Было понятно, что раз началась такая стрельба, значит, где-то идёт бой, где-то рядом наша Красная армия. Все от мала до велика выскочили на вьюжный двор. Подошёл и сосед дядя Тимофей, отец Шуры Гацая.
Выстрелы доносились со стороны Феодосии. Мы с Володей забежали в хату, быстро оделись и почти бегом направились на гору Егет, с которой открывалась широкая панорама на весь Феодосийский залив и горы от мыса у Феодосии до горы Агармыш у Старого Крыма. На мне были солдатские шапка, телогрейка и сапоги, в руке я держал крепкую суковатую палку.
Егет — гора высокая, с плоской, постепенно расширяющейся к северу вершиной, в районе Владиславовки переходящей в степное плато. Но ночь и позёмка не позволяли что-нибудь разглядеть.
К восточным скатам вершины мы подошли часам к четырём. Напрямую до города отсюда не было и десяти километров.
Раскаты орудий и разрывы снарядов звучали для нас музыкой. Мы с братом подпрыгивали от радости, кричали и размахивали руками. Мы чувствовали, что пришли наши, верили, что немцы будут разбиты и что нас освободят.
В восьмом часу рассвело, и в заливе стали различимы маневрировавшие боевые корабли. Теперь они стреляли реже.
Мы с братом продолжали неистовствовать, не замечая холода. Вдруг увидели в нескольких сотнях метров слева немца, торопливо приближавшегося к нам по самому краю плато. Нас он, кажется, заметил поздно, а когда увидел, то принял сначала за советских солдат, и заискивающе заулыбался нам.
— Зольдатен? — всё ещё улыбаясь, спросил немец, почти вплотную приблизившись к нам.
Надо сказать, что мы, ребятишки, с детства общаясь со сверстниками из немецкой колонии, более или менее понимали немецкий. Я ответил немцу:
— Нет, мы ещё не доросли.
Солдат откровенно обрадовался тому, что мы безоружны, но всё же с опаской поглядывал на палку в моих руках. Чтобы окончательно расположить нас к себе, он начал рассказывать, энергично жестикулируя, о том, что ночью они, немцы, спали, и вдруг по ним ударили с тыла (при этом он большим пальцем правой руки ткнул себя в поясницу и резко прогнулся вперед), в итоге немецкий гарнизон разбежался кто куда. После такого короткого повествования немец вежливо простился и двинулся полубоком в сторону деревни, кося на нас глазами. И мы с Володей пошли к дому, спеша поделиться увиденным с родными.
Наш дом, стоявший на самом краю деревни, оказался забит немцами. Куда только девался их прежний бравый вид завоевателей! <...>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
