CC BY
104
УДК 94 (470) "1941/1945"
О. Н. Литвинова
Партизаны и Коммунистическая партия: особенности взаимодействия на оккупированных территориях Брянщины в годы Великой Отечественной войны
В статье на основании архивных источников анализируется деятельность Коммунистической партии в партизанских отрядах Брянского края во время Великой Отечественной войны. Ее задачей было придать стихийному партизанскому движению целенаправленный и организованный характер, но эта цель достигалась традиционными методами советской системы, что вело к противоречиям и не всегда давало положительные результаты. Партия не смогла должным образом подготовиться к борьбе на оккупированной территории. Ее представители вмешивались в деятельность партизанских отрядов, пытаясь внедрить субординацию и дисциплину, превратить их в подразделения регулярной армии, что встречало сопротивление независимых партизан. Коммунисты не имели эффективных рычагов влияния на партизанское движение, поэтому становление партийного контроля в отрядах проходило очень тяжело.
Activity of the Communist Party in partisan units in the Bryansk region in the Great Patriotic War is analyzed in this article on the basis of archival sources. The aim of the communists was to turn a spontaneous partisan movement to a task-oriented and organized one. However, this aim was being achieved by means of traditional methods of the Soviet system. It led to contradictions and results were not always successful. The Party was not able to properly prepare for the struggle in the occupied territories. Its activists interfered in the activities of guerrilla groups. They tried to introduce subordination and discipline, to turn this groups into the regular army. It led to the resistance of independent guerrillas. The Communists had no effective leverage on the guerrilla movement, so the formation of party control in the units were very hard.
Ключевые слова: партизанское движение, Коммунистическая партия, Великая Отечественная война, Брянский край, оккупация.
Keywords: partisan movement, Communist Party, the Great Patriotic War, Bryansk region, occupation.
Партизанское движение сыграло огромную роль в победе советского народа в Великой Отечественной войне, а потому всегда подвергалось пристальному вниманию исследователей. Изучение борьбы в тылу врага породило множество дискуссионных проблем, одной из которых является организация партизанских действий на оккупированной территории СССР. В советский период успехи партизанского движения связывались с тем, «что это движение от начала до конца проходило под непосредственным руководством Коммунистической партии» [1]. В современной российской историографии, несмотря на уменьшение роли идеологического фактора, по-прежнему иногда утверждается, что подпольные организации ВКП(б), «оправившись от провалов первых месяцев войны и накопив опыт нелегальной борьбы с оккупантами, действовали повсеместно и решительно...» [2]. О том, что Коммунистическая партия «фактически и руководила партизанским движением», много писали и в зарубежной исторической науке [3]. В этой связи особенно актуальным становится анализ роли партии в организации борьбы в тылу врага на региональном материале с целью создания объективной картины происходившего на оккупированных территориях.
Влияние партийных органов на деятельность партизан Брянщины было достаточно спорным, особенно в начале Великой Отечественной войны. Они не смогли должным образом организовать партизанское движение. Коммунисты нередко скрывали свою партийную принадлежность. Так, в Дятьковском районе при приближении немецких войск 193 члена партии уничтожили свои документы [4]. В партизанских отрядах Выгонического района только 15% коммунистов имели на руках партбилеты [5]. Многие органы власти были уничтожены или ушли глубокое подполье. В Стародубском районе «комитет ВКП(б) совершенно не подготовил и не возглавил партийную организацию для ведения партизанской борьбы... В результате партийно-советский актив распался...» [6]. Большинство руководителей не обладало опытом борьбы в условиях оккупации. Партизанским движением занимались отдельные инициативные коммунисты или беспартийные деятели. Тем не менее органами советской и партийной власти была проведена опре-
© Литвинова О. Н., 2016
деленная подготовительная работа, которая должна была помочь развертыванию войны за линией фронта.
Западная часть Орловской области, в состав которой входила Брянщина, была оккупирована в октябре 1941 г. К этому времени уже действовала директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей от 29 июня 1941 г., которая, как считается, «положила начало организованному развертыванию борьбы советских людей против гитлеровцев и их приспешников на оккупированной врагом территории» [7]. Однако директива была доступна узкому кругу чиновников и содержала только общие указания о создании партизанских отрядов. Более того, предписывалось при отходе Красной армии уничтожать запасы продовольствия и иное имущество [8], которое могло бы пригодиться партизанам. В целом установки, шедшие сверху в первые дни войны, были недостаточно четкими и не всегда отражали объективные потребности партизанского движения.
Власти стремились создать конспиративные лесные базы с оружием и продовольствием для будущих партизанских отрядов, о которых, согласно директиве Орловского обкома ВКП(б), должны были знать только руководитель партячейки и начальник отряда [9]. Некоторые примеры организации таких складов привел в своих воспоминаниях участник брянского партизанского движения В. Андреев: «Базу заложили в лесочке, годном лишь на то, чтобы прятать там от жары телят, а поблизости находился огромный Брянский лес! В результате на второй же день оккупации, не успели еще люди собраться на базу, как на нее напали немцы и разгромили» [10]. В другом случае склад по распоряжению руководства заложили не в своем, а в соседнем районе, при этом само партийное начальство и выдало его немцам [11]. Таким образом, многие склады были захвачены до того, как ими воспользовались партизаны. На оставшихся же запасов хватило только на небольшой срок военных действий, видимо, по причине ожидания скорого контрнаступления Красной армии. В целом организация снабжения будущих партизан была во многом провалена.
По замыслу руководства, в случае оккупации Брянщины партизанскими отрядами должны были стать истребительные батальоны, которые формировались из мобилизованного гражданского населения летом 1941 г. По воспоминаниям секретаря горкома ВКП(б) Г. Г. Гавриличева, в истребительные батальоны зачислялись «люди волевые, беспредельно преданные партии, способные перенести любые трудности в борьбе с врагом» [12]. На деле же многие отряды создавались в спешке и не всегда на добровольной основе. Они включали тех, кто недооценивал партизанскую войну и стремился перейти линию фронта, а также тех, кто о партизанском движении не помышлял, а хотел просто выжить, получив оружие. В результате истребительные батальоны в оккупации быстро потеряли первоначальный состав. Например, М. П. Ромашин писал о своем отряде: «В связи с тем, что в истребительный батальон было много принято без тщательного отбора и индивидуального подхода; многие из бойцов, даже отдельные коммунисты, бросились в панику, увидя вероломную немецкую армию, и нам пришлось отчислить ряд бойцов, оставить в отряде всего 23 человека» [13]. В Суземском партизанском отряде после тщательной проверки из первоначального состава в 120 человек осталось 70 [14]. По сути, многие соединения пришлось создавать заново.
Коммунистическое влияние на партизанское движение в первый год войны было ослаблено также тем, что советское руководство не могло оказать действенной помощи партизанам, не имело с ними постоянной связи. Вплоть до лета 1942 г. из 57 известных командованию партизанских формирований Брянщины радиосвязь имелась только с группой отрядов Емлютина, Орлова и отчасти Федорова [15]. Даже при наличии радиостанций уровень связи был низким, поскольку присылаемые специалисты оказывались слабо подготовленными к работе в полевых условиях: «...в течение последних 10 дней присланные радисты должны были поддерживать оперативную и учебную связь по направлению, но они не только не дали этой связи, но даже ни одного раза не связались...» [16] Плохая коммуникация была вызвана и определенной недооценкой партизанской войны. Военные Советы фронтов партизанским движением не занимались и считали для себя обузой [17]. Кроме того, катастрофически не хватало транспортной авиации, которая не справлялась «с переброской в тыл вооружения, боеприпасов и продовольствия для действующих партизанских отрядов» [18]. Несмотря на все просьбы брянских партизан, авиационная доставка должным образом не была организована, и даже в январе 1943 г. зам. начальника Штаба партизанского движения на Брянском фронте подполковник Горшков жаловался, что 6-й авиаполк полностью сорвал переброску грузов в партизанские отряды [19]. Для большинства партизан общение с советским тылом имело скорее моральное, чем материальное значение. Это говорит о значительной самостоятельности отрядов и местных органов власти в принятии решений по тем или иным вопросам. 38
Усилия советских и партийных органов, а также НКВД по расширению партизанского движения на Брянщине и в соседних регионах содержали большое количество ошибок. Отдельные диверсионные отряды, формируемые на Большой земле для отправки в тыл врага, не спешили пересекать линию фронта. Так, согласно докладной записке члена ВКП(б) Бузова, эти отряды в апреле 1942 г. находились «на этой стороне фронта. Часть из них стоит в Старом Осколе (главной базе переброски отрядов на Брянщину. - О. Л.), умирают со скуки, и ими никто не занимается»; многие из коммунистов были зачислены в них «под страхом исключения из партии» [20]. В результате такие формирования не всегда отличались высокими моральными качествами и хорошей подготовкой, несли неоправданно большие потери. Например, Старооскольский отряд 1 мая 1942 г. потерял убитыми 12 человек из 29 и не сумел перейти линию фронта [21]. Поэтому большинство партизан составляли те, кто по разным причинам оказался в тылу врага во время немецкого наступления 1941 г. Они стихийно сколачивались в партизанские отряды.
Упоминания о стихийности возникновения партизанского движения на Брянщине можно найти в мемуарах его участников, несмотря на то что они подвергались цензуре. Известный партизанский командир А. Н. Сабуров, говоря о формировании своего отряда в южном массиве брянских лесов, писал о том, что в его состав активно вливались «вчерашние узники, бежавшие из фашистских лагерей. Много парней и девушек, чудом спасшихся от угона в Германию» [22]. Народными мстителями становились не столько люди, обладавшие идейными соображениями или мобилизованные советскими и партийными органами, сколько те, кто стремился избежать притеснений от оккупационных властей и выжить на вражеской территории. Таким образом, состав первых партизанских отрядов был очень пестрым.
Партизанские формирования возникали стихийно в труднодоступных лесных массивах. Туда могли входить бойцы Красной армии, оказавшиеся за линией фронта («окруженцы»), местные коммунисты, бежавшие от фашистских казней, а также красноармейцы, которым удалось осуществить побег из немецкого плена («военнопленные»). Они старались сохранить устав, субординацию, дисциплину. Люди, входящие в такие отряды, «отличались от местных скудостью платья, обуви, удивительным смешением форм одежды - воинской и гражданской, подчас даже женской и мужской, и полным отсутствием запасов продовольствия» [23]. Все это вынуждало их заботиться о добыче продуктов питания, медикаментов, одежды и других средств первой необходимости за счёт военных трофеев.
Несколько лучше было положение у тех отрядов, которые образовались из истребительных батальонов Орловской области, а затем также пополнялись за счет гражданского населения. Организованные для них базы с оружием и продовольствием, часть из которых все же удалось сохранить, позволили им продержаться до зимы 1941 г., но и эти отряды вынуждены были перейти к снабжению за счет трофеев и установить связь с местным населением.
Большинство же партизанских формирований на Брянщине возникало из уходивших в леса местных жителей, пострадавших от жестокостей оккупационного режима. Из жажды мести или идейных соображений они начинали вооруженную борьбу с врагом. К ним примыкали и некоторые военнослужащие. Такие партизаны опирались на помощь местного населения, но, как правило, только ближайшей округи, базировались в районе родных деревень, за счет которых имели более или менее регулярное жизнеобеспечение. Эти отряды, как правило, охраняли свои населенные пункты. На первой конференции партизан Орловской области утверждалось, что «в группах самообороны можно встретить много военнообязанных и военнослужащих, которые неплохо вооружены, но слабо, очень слабо действуют. Сидят, едят и ничего не делают... » [24]. Такие формирования первоначально не стремились к активным боевым действиям. Впоследствии к ним присоединялись ушедшие в подполье коммунисты, которые пытались придать партизанской деятельности более целенаправленный характер.
К лету 1942 г. партизанское движение показало свою жизнеспособность. Рост масштабов борьбы в тылу врага привлек внимание Москвы. 25 июня 1942 г. было принято постановление о создании Брянского штаба партизанского движения, который в рамках Центрального штаба (ЦШПД), должен был осуществлять общее руководство борьбой в тылу врага, создавать партизанские отряды, улучшать снабжение партизан, организовывать взаимодействие с советскими войсками [25]. Эти меры должны были активизировать боевую деятельность партизан, но на Брянщине они имели неоднозначные последствия.
Участники борьбы в тылу врага с опаской восприняли насаждаемое центром руководство, не стремились попасть в сферу его влияния. Так, командир отряда № 1 им. Ворошилова Покровский всячески стремился «оторваться от объединенного командования для того, чтобы действовать самостоятельно и увести отряд из этого региона... посылался связной к командиру Ворошиловского отряда № 2 с предложением о совместных действиях и о разрыве с объединенным ко-
39
мандованием» [26]. В относительно небольших по размеру Понуровских лесах Стародубского и Погарского районов вплоть до мая 1943 г. действовали разрозненные группы партизан [27]. Командный состав партизанских отрядов мог саботировать участие в операциях, предложенных вышестоящим руководством. Так, начальник штаба Северного боевого участка, созданного осенью 1942 г. для борьбы с карателями, майор Лапутин, «получив радиограмму о подготовке операции, представителю штаба объединенных отрядов заявил: "Я эту операцию не готовил и готовить не буду, так как из этого ничего не выйдет". Командование и штаб Северного боевого участка, вместо организации активных действий против противника с целью не дать ему укрепиться, законспирировались в лесу и сделали для себя вывод, что противника никакими силами не выбить и решили отсиживаться, находясь без питания» [28]. Это не было свидетельством трусости партизан Северного боевого участка, поскольку за несколько недель до этих событий они самостоятельно разгромили карателей, за что получили благодарность от ЦШПД [29]. Видимо, штаб объединенных отрядов, руководствуясь указаниями из центра, требовал проведения общевойсковой операции против немецких войск, на что местные партизаны, прекрасно зная обстановку, пойти не могли, опасаясь больших потерь. Небольшие партизанские формирования нередко отдавали предпочтение индивидуальным, самостоятельным действиям.
Центральные и местные органы власти относились к партизанским соединениям как к частям регулярной армии. Партизаны же прекрасно осознавали свое отличие от регулярных войск: «Отряд и главным образом тов. Агейченко считает, что требуемая от отряда дисциплина не обязательна, что они не воинская часть» [30]. Военные требования вызывали недовольство отдельных бойцов и разговоры: «Начальников развелось много, все приказывают, что за порядки» [31]. Летом 1942 г. в брянских лесах распространялась присяга Красного партизана, которая обязывала «беспрекословно выполнять приказы всех своих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину» [32]. Этот процесс сопровождался разногласиями, о чём, например, свидетельствует поведение кандидата ВКП(б) младшего командира Гладштейна, который «в связи с введением твердого внутреннего распорядка в роте и требованием комсостава выполнять последний в присутствии личного состава роты заявил: "Я присягу Красного партизана принимать не буду, потому что заведены ненужные для партизан порядки"» [33]. Отряды народных мстителей жили в более свободной атмосфере, хорошо описанной В. Андреевым: «По форме и по существу мы представляли собой случайную группу, члены которой являлись равными между собой во всех отношениях. В соответствии с этим существовала и форма обращения одного к другому: Ваня, Вася, Гриша и т. д., лишь старших по возрасту и по положению звали по имени-отчеству» [34]. Народные мстители стремились сохранить демократичность, независимость и выборность командиров. Так, в одном из формирований, приготовленном к отправке в тыл врага, «партизаны главного отряда остались очень недовольны назначением тов. Коваля командиром отряда без их ведома. До этого момента считали, что они будут на месте действовать самостоятельно, выдвинув из своей среды командира отряда» [35]. Указания Центрального штаба оставались для партизан достаточно условными.
Отдельные организаторы партизанского движения понимали эту специфику. Например, Новозыбковский партизанский отряд следующим образом призывался к вступлению в объединенную партизанскую бригаду им. Пожарского: «Оказывается вы сами из Новозыбкова и большинство партизан у вас Новозыбковского района. Я вынужден просить вас пойти в нашу партизанскую бригаду, будете действовать самостоятельно и находиться там, где сейчас» [36], т. е. подчинение носило сугубо формальный характер, а партизаны просто получали официальное право действовать в своем районе. По словам активного участника борьбы в тылу врага П. П. Вершигоры, он «понял одну истину, которая позже была так ярко выражена Ковпаком: надо делать так, как народ хочет» [37]. Успешные организаторы партизанского движения придерживались этого принципа и не стремились всецело навязать народным мстителям руководство из Москвы, которое не облегчало их положения.
Приказ Центрального штаба о подготовке к зиме 1942-1943 г. прямо предписывал рассчитывать только на себя и понять, что «все необходимое довольствие, вооружение и боеприпасы должны быть добыты у врага, что в связи с транспортными и другими затруднениями нельзя рассчитывать на снабжение отрядов из советского тыла» [38]. Многие партизаны и не ждали помощи. Так, партизаны Клинцовского района прямо указывали, что «за весь период работы... мы не получали ни от штаба партизанского движения Брянского фронта, ни от штаба партизанского движения Западного фронта абсолютно никакого вооружения, боеприпасов, взрывчатки. Добывали сами всякими путями и средствами» [39]. Если и удавалось установить связь с Большой землей, то основной упор в поставках делался на боеприпасы, а медикаменты, еда и одежда доставлялись по остаточному принципу [40]. 40
Отсутствие средств первой необходимости заметно снижало боевой дух, приводило к разногласиям. Так, в одном из докладов сообщалось, что в связи с долгим нахождением в лесу «политико-моральное состояние в отрядах очень плохое... 17 июня с. г. (1942 г. - О. Л.) боец отряда им. Буденного Гукалин А. В., который будучи в пьяном виде, учинил выстрел по комиссару отряда т. Черненко. Гукалин неоднократно обращался к командованию об оказании ему помощи, но помощь эта ему оказана не была...» [41]. Такие возможности у многих командиров практически отсутствовали как в связи с неспособностью достать всё необходимое на месте, так и ввиду слабого снабжения из Центра.
Вместо решения проблемы снабжения ЦШПД активно занимался организацией политической службы и ячеек НКВД в отрядах, чему противились отдельные командиры. Например, командир партизанского отряда им. Ворошилова Покровский «написал самодовольное письмо товарищу Пономаренко (начальнику ЦШПД. - О. Л.), в котором во всяких иронических выражениях подчас не заслуженных, говорит об местных органах советской власти, штабе объединенных отрядов и прямо дышит недовольством по адресу представителей НКВД... он решил разогнать особый отдел!!!» [42]. Нередко командование отрядов сопротивлялось органам безопасности. В связи с этим в ноябре 1942 г. был издан специальный приказ, в котором отмечалось, что «отдельные командиры... незаконно вмешиваются в оперативные функции опер. чекистских групп, пытаясь подменить руководство этими группами опер. чекистского отдела» [43]. Привыкшие к независимости партизаны очень дорожили ею. Каждый отряд представлял собой самостоятельную единицу, особый мир со своими традициями, взглядами и представлениями, объединенный вокруг авторитетных личностей. Независимые партизанские руководители могли не устраивать работников центральных органов НКВД. Например, старший майор госбезопасности Матвеев (начальник Брянского штаба) дал негативную характеристику руководителю Объединенного штаба партизанских отрядов брянских лесов Емлютину, как человеку «крайне ограниченному, бестактному и тупому» [44]. Несмотря на это, Емлютин остался на своем посту и впоследствии заслужил звание Героя Советского Союза. Существовало разное понимание роли партизанского движения. Партийцы и работники госбезопасности стремились придать отрядам характер регулярных частей, местные же руководители понимали специфику партизанской борьбы.
Плохо обстояла ситуация в формированиях народных бойцов в тылу врага и с политическим просвещением. До июня 1942 г. «в некоторых партизанских отрядах и группах самообороны не были созданы партийные организации. А там, где и были созданы партийные организации с начала оккупации районов немцами, внутри партийная работа была поставлена слабо... Вместе с тем следует отметить, что имели место факты бытового разложения, семейственности, низкой дисциплины» [45]. Меры борьбы с этим включали создание партийных организаций, проведение совещаний, докладов, бесед, митингов, принятие в партию отличившихся партизан и т. д. [46] Но значительного роста идейности партизан не произошло, поскольку уже в конце июля 1942 г. сообщалось, что «слабо еще пока развернута партийная работа в Выгонических партизанских отрядах и Почепском отряде... еще не все коммунисты стали образцами для остальных бойцов» [47]. Более того, в августе 1942 г. был издан специальный приказ о состоянии партизанских отрядов Выгонического района: «.политико-массовая и воспитательная работа среди партизанских отрядов не ведется. Командиры и комиссары отрядов и групп самоустранились от проведения политико-воспитательной работы среди партизан. Партийные и комсомольские организации также не занимаются воспитанием партизанских масс... Личная дисциплина командно-политического состава стоит на низком уровне. Отсутствуют революционная требовательность к себе и подчиненным. Политико-моральное состояние командно-политического состава также стоит на низком уровне...» [48]. Надо признать, что партия приложила немало усилий для изменения положения, но этот процесс шел очень медленно. В условиях оккупации партизаны не всегда соотносили свои действия с рекомендациями сверху.
Успех коммунистической агитации во многом зависел от материальной помощи отрядам, без которой было трудно исправить ситуацию. Однако партийные органы видели причину неудач в нехватке политруков. В одном из докладов осени 1942 г. сообщалось: «Рано еще говорить о том, что улучшилась ли партийно-политическая работа в отрядах с созданием политотдела, так как количество работников политотдела не позволило охватить за этот период все отряды» [49]. Но политруки и комиссары не всегда ответственно подходили к выполнению своих обязанностей. Так, в отряде «За Родину» «политический состав подразделений не инструктирует командиров отряда, да и сам комиссар отряда мало вращается среди бойцов и не беседует» [50]. Нередко партийные должности занимали некомпетентные в политической работе люди. Например, в том же отряде «За Родину» «политруки взводов не соответствуют своему назначению, Косарев, Гришанков, не имеющие никакого военного звания, в то время как в Отряде есть старшие и
41
младшие политруки, которые пасут скот и работают бойцами» [51]. Поэтому деятельность политработников порой была не на самом высоком уровне: «...политрук Белякин занятия начал неподготовленным, без конспекта, не применял дополнительного материала - и местных фактов, занятия вел методом читки, не пересказывая прочитанного материала, наглядных пособий не использовал, не интересовался, как бойцы воспринимают материал» [52]. Многие партизаны не владели навыками чтения, поэтому роль грамотного политического работника была высока, но политрукам порой не хватало образования, о чем свидетельствуют и их донесения в штабы партизанского движения, содержащие большое количество ошибок. Нередко политруки получали уже устаревшие инструкции. Так, Дятьковский подпольный райком ВКП(б) сообщал: «.мы никакой почты в район не получаем, а отсюда и с последними указаниями не знакомы» [53]. В отряде № 1 им. Ворошилова жаловались: «Обеспеченность газетами недостаточная, газет получаем слишком мало и очень редко. Газет не хватает для подразделений. Газеты получаем с большим опозданием» [54]. Отсутствие информации было большой проблемой для живущих в изоляции партизан. Кроме того, трудности вызывали разногласия, которые существовали между различными уровнями руководства. Например, в отрядах Выгонического района имел место такой случай: «Бывший командир головного партизанского отряда Рысаков и бывший комиссар отряда Фильковский (секретарь райкома ВКП(б). - О. Л.)... расхищали и разбазаривали казенное имущество и продукты питания...» [55] Но в воспоминаниях В. Андреева Рысаков, напротив, показан как абсолютно бескорыстный человек, который премировал отличившихся бойцов, оказывал помощь крестьянам [56], завоевывая поддержку местного населения. Противники Рысакова это, видимо, и понимали как «разбазаривание».
Центральные органы старались бороться с такими явлениями. Например, командиры Вы-гонических отрядов по приказу Брянского штаба партизанского движения в августе 1942 г. должны были предстать перед военным трибуналом, а в самих отрядах была проведена чистка, во время которой для поднятия морального состояния даже разрешили применять оружие [57]. Но центральное командование было слабо осведомлено о состоянии этих отрядов, поскольку Рысаков на момент выхода приказа уже был убит [58].
Перестановки, снятие выборных командиров штабами партизанского движения приводили к нагнетанию напряженности, поскольку «обиженные» оставались в отрядах и группировались вместе, проявляя недовольство и обсуждая приказы и распоряжения нового командного состава [59], подрывали его престиж среди партизан. Хотя постепенно к 1943 г. власть в отрядах переходила в руки военных и партийных деятелей, прежние руководители продолжали бороться за нее, опираясь на свой авторитет и сторонников. Это могло привести к трагическим последствиям. Тот же Рысаков «при одной из операций был также убит "своими людьми" из лагеря военнопленных, с которыми он был очень груб и на почве мести за все творимые безобразия с его стороны... и скрытия следов преступления» [60]. Рысаков, который был выборным командиром [61], по всей видимости, выступал против армейских порядков в отряде и стремился сотрудничать с местным населением в ущерб военнослужащим. Это вело к разногласиям с партийными назначенцами и к ненужной в условиях военных действий борьбе за руководство.
В целом, несмотря на предпринимаемые партийными и военными органами меры по улучшению дисциплины, рационализации управления, изменению составов отрядов, партизанские формирования оставались во многом независимыми от Москвы, связь с которой была потеряна в первые месяцы войны. Восстановление партийного влияния на партизан проходило очень медленно и тяжело, сопровождалось противоречиями и сопротивлением со стороны независимых отрядов. Ввиду отсутствия возможностей значительной поддержки партизанского движения советское руководство не обладало эффективными рычагами влияния и действовало в традиционных рамках сталинской системы: политической пропагандой, введением строгой дисциплины, созданием ячеек НКВД и института политработников, чистками партизанских рядов. В результате на местном уровне партизанского движения была развязана борьба за власть, которая отрицательно сказалась на взаимоотношениях в партизанских отрядах. Влияние партии стало преобладающим только в 1943 г. в связи с приближением линии фронта и Красной армии, которая осенью этого года освободила Брянский край.
Примечания
1. ЗалесскийА. И. В партизанских краях и зонах. М.: Воениздат, 1962. С. 54.
2. Партизанское движение (По опыту Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.) / Азясский Н. Ф., Долгий М. С., Князьков А. С. и др. Жуковский. М.: Кучково поле, 2001. С. 14.
3. Диксон Ч., Гейльбрунн О. Коммунистические партизанские действия. М.: Изд-во иностр. лит., 1957.
С. 94.
4. Партизаны Брянщины: сб. документов и материалов о Брянском партизанском крае в годы Великой Отечественной войны / сост. З. А. Петрова, А. И. Ткаченко, И. И. Фишман. 2-е изд., испр. и доп. Тула: При-ок. кн. изд-во, 1970. С. 133.
5. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 6. Л. 135.
6. Там же. Д. 57. Л. 108.
7. Партизанское движение. С. 26-27.
8. Коммунистическая партия в период Великой Отечественной войны (июнь 1941 года - 1945 год): документы и материалы / сост. В. С. Василенко, Е. Д. Орехова; ред. И. Куликова. М.: Госполитиздат, 1961. С. 87.
9. Партизаны Брянщины. С. 21.
10. Андреев В. Народная война. Л.: Лениздат, 1961. С. 110.
11. Там же. С. 139-140.
12. Партизаны Брянщины. С. 28.
13. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 44. Л. 94.
14. Партизаны Брянщины. С. 151.
15. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 4. Л. 118.
16. Там же. Д. 6, Л. 165.
17. Партизаны Брянщины. С. 308.
18. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 4, Л. 99.
19. Партизаны Брянщины. С. 272.
20. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 4. Л. 85.
21. Там же. Л. 86.
22. Сабуров А. Н. Силы неисчислимые. М.: Воениздат, 1967. С. 19-20.
23. Андреев В. Указ соч. С. 161.
24. Партизаны Брянщины. С. 209.
25. Партизанское движение. С. 58.
26. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 4. Л. 53.
27. Брянские партизаны: боевой рапорт тов. Сталину и воспоминания. Брянск: Изд-во «Брянский рабочий», 1951. С. 137.
28. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 30. Л. 8
29. Партизаны Брянщины. С. 238-240.
30. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 4. Л. 86.
31. Там же. Д. 49. Л. 119.
32. Там же. Д. 244. Л. 29-31.
33. Там же.
34. Андреев В. Указ. соч. С. 142.
35. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 4. Л. 85.
36. Партизаны Брянщины. С. 338.
37. Вершигора П. П. Люди с чистой совестью. М.: Воениздат, 1946. С. 250.
38. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 11. Л. 2.
39. Там же. Д. 57. Л. 204.
40. Там же. Д. 16. Л. 5-6.
41. Там же. Д. 6. Л. 137-138.
42. Там же. Д. 4. Л. 52.
43. Там же. Д. 28. Л. 40-41.
44. Там же. Д. 6. Л. 247.
45. Там же. Д. 45. Л. 63.
46. Там же. Л. 70-75.
47. Там же. Л. 95.
48. Там же. Д. 44. Л. 48-49.
49. Там же. Д. 52. Л. 261.
50. Там же. Д. 45. Л. 47.
51. Там же. Д. 4. Л. 8.
52. Там же. Л. 75.
53. Партизаны Брянщины. С. 144.
54. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 4. Л. 76.
55. Там же. Д. 44. Л. 48-49.
56. Андреев В. Указ. соч. С. 150, 158, 159.
57. ЦНИ ГАБО. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 44. Л. 49.
58. Там же. Д. 6. Л. 135-138.
59. Там же. Л. 138.
60. Там же. Л. 136.
61. Андреев В. Указ соч. С. 220.
Notes
1. Zaleski A. I. Vpartizanskih krayah i zonah [In guerrilla zones and edges]. M. Voenizdat. 1962. P. 54.
2. Partizanskoe dvizhenie (Po opytu Velikoj Otechestvennoj vojny 1941-1945gg.)- The guerrilla movement (the experience of the great Patriotic war of 1941-1945) / Azyasski N. F., Dolgiy S. M., Knyazkov S. A. etc. Zhukovsky. M. Kuchkovo pole. 2001. P. 14.
3. Dixon Ch., O. Heilbrunn Kommunisticheskie partizanskie dejstviya [Communist guerrilla activities]. M. Publishing house of foreign. lit. 1957. P. 94.
4. Partizany Bryanshchiny: sb. dokumentov i materialov o Bryanskom partizanskom krae v gody Velikoj Otechestvennoj vojny - The partisans from the Bryansk region: collection of documents and materials about guerrilla of Bryansk region during the great Patriotic war / comp. Z. A. Petrova, A. I. Tkachenko, I. I. Fishman. 2nd publ., rev. and add. Tula. Priok. book publishing house. 1970. P. 133.
5. SABR (State Archive of Bryansk region). F. 1650. Sh. 1. File 6. Sh. 135.
6. Ibid. File 57. Sh. 108.
7. Partizanskoe dvizhenie - The guerrilla movement. Pp. 26-27.
8. Kommunisticheskaya partiya vperiod Velikoj Otechestvennoj vojny (iyun' 1941 goda - 1945god): dokumenty i materialy - The Communist party in the period of the great Patriotic war (1941 - 1945): documents and materials / ed. V. S. Vasilenko, E. D. Orekhova; edited by I. Kulikova. M. Gospolitizdat. 1961. P. 87.
9. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 21.
10. Andreev V. Narodnaya vojna [People's war]. L. Lenizdat. 1961. P. 110.
11. Ibid. Pp. 139-140.
12. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 28.
13. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 44. Sh. 94.
14. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 151.
15. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 4. Sh. 118.
16. Ibid. D. 6. P 165.
17. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 308.
18. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 4. Sh. 99.
19. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 272.
20. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 4. Sh. 85.
21. Ibid. Sh. 86.
22. Saburov A. N. Sily neischislimye [The forces are innumerable]. M. Voenizdat. 1967. Pp. 19-20.
23. Andreev V. Op. cit. P. 161.
24. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 209.
25. Partizanskoe dvizhenie - The guerrilla movement. P. 58.
26. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 4. Sh. 53.
27. Bryanskie partizany: boevoj raport tov. Stalinu i vospominaniya - Bryansk guerrillas: combat report to comrade Stalin and memories. Bryansk. Publishing house "Bryanskiy rabochiy". 1951. P. 137.
28. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 30. Sh. 8
29. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. Pp. 238-240.
30. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 4. Sh. 86.
31. Ibid. D. 49. Sh. 119.
32. Ibid. D. 244. Sh. 29-31.
33. Ibid.
34. Andreev V. Op. cit. P. 142.
35. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 4. Sh. 85.
36. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 338.
37. Vershigora P.P. Lyudis chistojsovest'yu [People with a clear conscience]. M. Voenizdat. 1946. P. 250.
38. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 11. Sh. 2.
39. Ibid. File 57. Sh. 204.
40. Ibid. File 16. Sh. 5-6.
41. Ibid. File 6. Sh. 137-138.
42. Ibid. File 4. Sh. 52.
43. Ibid. File 28. Sh. 40-41.
44. Ibid. File 6. Sh. 247.
45. Ibid. File 45. Sh. 63.
46. Ibid. Sh. 70-75.
47. Ibid. Sh. 95.
48. Ibid. File 44. Sh. 48-49.
49. Ibid. File 52. Sh. 261.
50. Ibid. File 45. Sh. 47.
51. Ibid. File 4. Sh. 8.
52. Ibid. Sh. 75.
53. Partizany Bryanshchiny - Partisans In The Bryansk Region. P. 144.
54. SABR. F. 1650. Sh. 1. File 4. Sh. 76.
55. Ibid. File 44. Sh. 48-49.
56. Andreev V. Op. cit. Pp. 150, 158, 159.
