CC BY
0УДК 94(47).084.8
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-7-133-139
Дата поступления (Submitted) 20.06.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 11.07.2024
Партийный аппарат Ленинграда в годы «большого террора» (на примере бюро горкома ВКП(б))
АНДРЕЙ ЛЬВОВИЧ БЕЛОНОГОВ
кандидат политических наук, старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7-9,
e-mail: a.belonogov@spbu.ru
Аннотация. В статье рассматривается трансформация Ленинградского партийного аппарата в период массовых политических репрессий, а также факторы, которые привели к этим изменениям. Анализируется роль партийного руководства Ленинграда в политических репрессиях с учетом исторического контекста 30-х гг. XX века. Дана оценка деятельности первого секретаря Ленинградского обкома большевистской партии А.А. Жданова, сменившего на том посту убитого 1 декабря 1934 г. С.М. Кирова. Обращено внимание на «двоякость» деятельности нового лидера ленинградских большевиков: в Москве, как член Политбюро ЦК ВКП(б) он вместе с И.В. Сталиным принимал решения, направлявшиеся в советские регионы, а в Ленинграде он принимал их к исполнению на правах первого партийного функционера областного масштаба. Сделаны выводы о том, какие кадровые характеристики были характерны для руководящих ответственных работниках города после завершения периода «большого террора».
Ключевые слова: Ленинградский горком ВКП(б), партийный аппарат, руководящие ответственные работники, бюро горкома, политические репрессии, «большой террор»
Leningrad Party Apparatus during the "Great Terror" (the Case of the City Communist Party Committee Bureau)
ANDREY LVOVICH BELONOGOV
PhD in Political science, senior lecturer, St Petersburg University, 199034, St Petersburg, Universitetskaya Emb., 7-9 e-mail: a.belonogov@spbu.ru
Abstract. The article discusses the changes that occurred in the Leningrad party apparatus during the period of the "Great Terror" and the factors which caused them. On the basis of historical context of the 1930s in the USSR the role of the city communist leaders in political repressions is being analyzed. An assessment is given of the activities of the first secretary of the Leningrad Regional Committee of the Bolshevik Party A.A. Zhdanov, who replaced S.M. Kirov in that post, who was killed on December 1, 1934. Attention is drawn to the "double nature" of the activities of the new leader of the Leningrad Bolsheviks. In Moscow, as a member of the Politburo of the Central Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks, he, together with I.V. Stalin made decisions sent to the Soviet regions, and in Leningrad he accepted them for execution as the first party functionary on a regional scale. Conclusions are drawn on the basic characteristics of the Leningrad political leadership formed after the "Great Purge" completed.
Keywords: Leningrad city communist party committee, district party committee, party apparatus, senior party cadres, party committee bureau, political repressions, "Great Terror"
До настоящего времени однозначное мнение о том, какую роль играло партийное руководство СССР в событиях «большого а», в экспертном сообществе не сложилось. С одной стороны, именно партию можно считать главным инициатором политических репрессий второй половины 30-х гг. XX в., поскольку все ключевые решения об их проведении согласовывались на уровне Политбюро. С другой стороны, учитывая процент репрессиро-
ванных партийных функционеров, ВКП(б) можно рассматривать в качестве главной жертвы репрессивных практик, имевших место в данный период. В этой статье сделана попытка объяснить это кажущееся противоречие и установить, в какой степени ленинградское партийное руководство несет ответственность за политические репрессии, происходившие в городе в ходе так называемого «большого террора».
Рассматривая этот вопрос на примере ленин-
градской партийной организации, прежде всего необходимо определить исторический контекст происходивших в городе событий. С декабря 1934 г. главой Ленинграда стал А.А. Жданов. На момент начала его работы внутриполитическая обстановка в городе и стране складывалась достаточно напряженная. Только что был убит его предшественник на посту первого секретаря С.М. Киров. Логично было бы ожидать, что направленный Сталиным в Ленинград новый секретарь развернет широкую кампанию по чисткам партийных рядов от реальных или мнимых оппозиционеров, контрреволюционеров и заговорщиков. Однако статистика кадровых назначений в партийно-государственном аппарате в первый год пребывания Жданова в новой должности свидетельствует об обратном.
Непосредственно после события, произошедшего в Ленинграде в декабре 1934 г., определенное количество ответственных работников как городского, так и областного партийных комитетов Ленинграда были отстранены от работы, однако массовыми чистками это назвать нельзя. По некоторым сведениям, кадровые перестановки конца 1934 - начала 1935 гг. инициировались не А.А. Ждановым, а Н.И. Ежовым, который был направлен в Ленинград для проведения следствия по делу об убийстве С.М. Кирова [15].
Правда необходимо отметить, что эти решения согласовывались со вновь назначенным первым секретарем, и кадровые перестановки в ленинградской партийной организации проходили при его непосредственном участии. Однако считать Жданова их инициатором вряд ли возможно: он не призывал к усилению чисток и репрессий в этот период, а впоследствии даже выражал негативное отношение к массовому исключению коммунистов из партии [14, л. 38].
В течение первого года работы Жданова в Ленинграде состав бюро горкома, а также корпус секретарей райкомов города менялся незначительно: этот период можно считать временем относительной кадровой стабильности. В 1935 г. было переназначено лишь 30% секретарей райкомов Ленинграда и в большинстве районов продолжали работать секретари, назначенные еще при С.М. Кирове. Вероятно, как опытный и осторожный политик, Жданов стремился не принимать радикальных кадровых решений сразу же после своего назначения.
Однако через несколько лет ситуация кардинально изменилась. В 1938 г. была зафиксирована наиболее частая ротация секретарей райкомов Ленинграда, когда сменились практически все секретари, а в некоторых случаях - не по одному разу. В 1936 и 1939 гг. сменилось две трети партийных работников этого уровня, а в 1937 и 1939 гг. - чуть менее половины.
Похожая динамика кадровых изменений была характерна и для руководящих работников, избранных либо кооптированных в бюро
ленинградского горкома с 1934 по 1941 г. Здесь также на 1935 - 1936 гг. приходится период относительной кадровой стабильности, а пик кадровых изменений - на 1937 - 1938 гг.
С февраля 1935 г. по ноябрь 1937 г., т.е. за 2 года и 8 месяцев, состав бюро горкома обновился на 75 %. Из 12 кандидатов и членов в бюро Ленгоркома, входивших в него в 1935 г., к 1937 г. сохранили свои посты 3 человека - Жданов, Угаров и Каспаров. Менее чем через год произошло ещё одно практически полное обновление состава бюро - на этот раз на 80 %. Из 10 членов и кандидатов, входивших в его состав в ноябре 1937 г., к июню 1938 г. осталось только 2 человека - Жданов и Петровский. За следующие полгода - с июня 1938 г. по январь 1939 г. - состав бюро обновился на примерно треть: из десяти членов и кандидатов своих постов лишилось три человека. Зато в первой половине 1939 г. - с января по июль - состав бюро горкома не изменился, что свидетельствует о наступлении периода кадровой стабильности ленинградского партийного аппарата.
Вышеупомянутые перестановки в руководящих органах Ленгоркома в рассматриваемый период были неразрывно связаны с чистками и политическими репрессиями, поскольку после отстранения от должности работники партийного аппарата чаще всего репрессировались. С 1935 по 1940 гг. бюро горкома одобрило в общей сложности 110 постановлений по чисткам и репрессиям в 120 организациях, учреждениях и предприятиях Ленинграда. Большая часть этих постановлений Ленгоркома (порядка 40% от общего количества) касалась чисток хозяйственного аппарата города, что не удивительно, поскольку он был наиболее многочисленным. Хозяйственники часто становились объектом критики со стороны высшего партийного руководства города за то, что не занимались разоблачением врагов народа в собственных рядах, при этом многим из них, по словам А.А. Жданова, были присущи делячество, аполитичность и отрыв от партийно-политической жизни [14, л. 36]. Отдельно была отмечена ситуация на Кировском заводе, где по словам А. Жданова, в руководстве одно время орудовали «троцкист-ско-бухаринские бандиты». Об этом глава ленинградской партийной организации упомянул в докладе на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 г. [7, с.].
Однако достаточно часто Ленгорком занимался и «самоочищением» от враждебных и контрреволюционных элементов: более 30% принятых постановлений касались именно партийных структур. Чистки собственного аппарата становились темой обсуждения на бюро горкома как минимум 17 раз за рассматриваемый период времени, 11 постановлений касались вычищения врагов народа из аппаратов нижестоящих районных партийных комитетов Ленинграда, еще 7 постановлений - разоблачения врагов
народа в первичных партийных организациях. Реже предметом рассмотрения на заседаниях бюро становились чистки советского аппарата (20% постановлений) и еще реже - аппарата правоохранительных органов (7% постановлений бюро Ленгоркома).
Важно, что максимальное количество постановлений по чисткам и репрессиям было принято бюро Ленгоркома в период 1937-1938 гг. (67 % от общего количества). На этот же промежуток приходится пик кадровых перестановок в горкоме, что вряд ли можно считать совпадением.
Представляется, что вышеупомянутые явления необходимо рассматривать в более широком контексте, не ограничиваясь территориальными границами Ленинграда. Главным импульсом, побудившим руководство города предпринять действия по ротации кадров, стал прежде всего февральско-мартовский пленумом ЦК ВКП(б) 1937 г., где И.В. Сталин призвал покончить с «обывательским ротозейством и благодушием» [1] в отношение различного рода оппозиционеров и врагов народа, между которыми он поставил знак равенства.
На пленуме Сталин заявил о том, что оппозиция, «каким бы флагом она не маскировалась, троцкистским или бухаринским ... не имеет ничего общего с каким бы то ни было политическим течением в рабочем движении. Это оголтелая банда наемных убийц, диверсантов, шпионов, вредителей и т.д. » [9].
Призыв Сталина к бдительности был связан с его известным постулатом о том, что классовая борьба не затухает, а наоборот, обострятся по мере продвижения к социализму. В речи Сталина на пленуме были отмечены три основополагающих момента. Во-первых, «вредительская и диверсионно-шпионская работа .задела в той или иной степени все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные, и партийные». Во-вторых, «агенты иностранных государств, в том числе троцкисты, проникли не только в низовые организации, но и на некоторые ответственные посты». В-третьих, «некоторые наши руководящие товарищи, как в центре, так и на местах . оказались до того беспечными, благодушными и наивными, что нередко сами содействовали продвижению агентов иностранных, государств на те или иные ответственные посты» [1].
Вслед за Сталиным на февральско-мартов-ском пленуме об активизации различного рода враждебных элементов из числа кулаков, духовенства и т.д. говорили многие члены ЦК. О работе по разоблачению врагов народа в аппарате горкома и райкомах Ленинграда докладывал также второй секретарь А.И. Угаров (впоследствии также репрессированный). В его выступлении в частности было заявлено, что наиболее «засоренными» чуждыми элементами в Ленинграде оказались Выборгский райком под
руководством П.И. Смородина и Василеостров-ский райком под руководством В.С. Волцита, где орудовала группа «троцкистско-зиновьевских двурушников» из Академии наук. Также Угаров упомянул о заведующем промышленно-транс-портным отделом горкома И.П. Светикове, который был снят с работы в связи с поступившей на него компрометирующей информацией [6].
Основная идея, содержавшаяся в выступлении Сталина и других участников пленума, заключалась в том, что врагам удалось занять высокие должности в руководстве страны и отдельных регионов. Таким образом, можно прийти к заключению, что инициатива в проведении чисток и репрессий в партийно-государственном аппарате исходила прежде всего из Москвы, а не со стороны региональных властей. Что касается последних, то они, поддержав Сталина в этом вопросе, вскоре сами были репрессированы.
На основе анализа карьерных траекторий членов и кандидатов в члены бюро горкома Ленинграда можно сделать вывод, что абсолютное большинство из них (10 из 12 - Алексеев И.И., Ко-дацкий И.Ф, Светиков И.П., Смородин П.И., Струп-пе П.И., Угаров А.И., Чудов М.С., Шапошникова Л.К., Каспаров И.С., Заковский Л.М.), занимавшие должности в аппарате в 1935 г. на момент убийства С.М. Кирова, впоследствии потеряли свои посты, были вычищены из партии и подвергнуты политическим репрессиям. В большинстве случаев их дальнейшая судьба сложилась незавидно - из 12 членов и кандидатов в члены бюро горкома 9 (все вышеупомянутые, кроме И.С. Кас-парова) были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны.
При этом чаще всего они подвергались репрессиям не в Ленинграде, а после перевода на работу в другой регион, как правило в Москву. В общей сложности как минимум 7 бывших членов и кандидатов в члены бюро Ленгоркома из состава 1935 года (Алексеев И.И., Кодацкий И.Ф, Смородин П.И., Струппе П.И., Угаров А.И., Чудов М.С. и Заковский Л.М.) были арестованы в других городах СССР. Этот факт говорит о том, что в данный период инициатива в проведении политических репрессий исходила главным образом не от первого секретаря горкома А.А. Жданова и ленинградского партаппарата, а от центральных партийных органов.
Любопытно, что и сам А.А. Жданов, начиная со своего назначения первым секретарем партийной организации Ленинграда после убийства С.М. Кирова и до 1939 г., фактически работал в бюро горкома в окружении «террористов, контрреволюционеров и заговорщиков». В общей сложности в разное время были репрессированы как «враги народа» 21 из 29 членов и кандидатов бюро с 1935 по 1939 гг., т.е. почти три четверти его состава.
Наиболее масштабные чистки в бюро Лен-
горкома проходили в 1937 -1938 гг., когда в Ленинграде последовательно были «вскрыты» две контрреволюционные организации правых. В разных источниках эти организации фигурировали как «Ленинградский вредительский шпионский диверсионный террористический центр» или «Бухаринский право-троцкистский ленинградский центр» - для краткости иногда использовалось название «Ленинградский террористический центр».
В первую группу заговорщиков, которая была разоблачена в 1937 г., из членов и кандидатов в бюро входили: М.С. Чудов, Л.К. Шапошникова (супруга Чудова), И.Ф. Кодацкий, П.И. Струппе, И.И. Алексеев, В.С. Волцит, И.П. Светиков, Ф.Н. Иванов, и М.К. Рымшан, некоторые работники обкома (П.Л. Низовцев и П.А. Ирклис) и секретари райкомов Ленинграда (М.А. Освенский, Г.В. Иванов, С.М. Соболев, Ю.И. Касимов, С.Я. Шуль-ман и др.), а также ряд сотрудников аппарата Ленгоркома и Ленгорисполкома (М.А. Рафаил, Р.Г. Маяк, А.С. Милославский, И.О. Цильштейн, Г.И. Буденный, О.Ф. Юхачева, Я.М. Малецкий, Д.А. Лазуркина).
О важности проводимых следственных действий в отношении ответственных партийных работников свидетельствует тот факт, что допрос одного из арестованных - М.А. Освенско-го - лично проводил начальник НКВД по Ленинградской области Л.М. Заковский [7, л. 16]. В дальнейшем, согласно показаниям арестованного второго секретаря ленинградского горкома А.И. Угарова, было установлено, что и сам Заковский, а также его предшественник на этом посту Ф.Д. Медведь, входили в состав всё той же контрреволюционной организации правых [12].
Примечательно, что часть высокопоставленных ответственных работников Ленинграда была арестована до официального запуска механизмов так называемого «большого террора», т.е. до издания печально известного приказа НКВД СССР № 00447 30 июля 1937 года. Это свидетельствует о том, что начало политических репрессий в отношении партийной и советской номенклатуры в рамках «контрреволюционной организации правых» следует отодвинуть как минимум на 5 месяцев к моменту «разоблачения» Н.И. Бухарина на февральско-мартовском пленуме 1937 г.
В своем докладе на этом пленуме нарком внутренних дел Н.И. Ежов назвал фамилию второго секретаря ленинградского горкома А.И. Угарова (возможно, ошибочно) в числе членов руководящего центра правых, сформированного под руководством Бухарина, Рыкова и Томского [8]. На тот момент Угаров ещё продолжал работать в Ленинграде, в феврале 1938 г. он был переведен в Москву на должность первого секретаря горкома, а арестовали его лишь в октябре 1938 г. И уже только после этого Угаров дал признательные показания, что был одним из ключевых
участников организации правых в Ленинграде [12]. При этом, согласно материалам следствия, во главе контрреволюционной организации до 1936 г. стоял второй секретарь ленинградского обкома М.С. Чудов, а после перевода последнего на работу в Москву, его место занял второй секретарь Ленгоркома А.И. Угаров.
На допросе последний также признался, что организация занималась дискредитацией ЦК и возбуждением недовольства против советской власти, организацией диверсий на предприятиях оборонной промышленности и городского хозяйства Ленинграда, планировала совершение террористических актов в отношении С.М. Кирова, А.А. Жданова и И.В. Сталина, а также организацию государственного переворота для насильственного устранения советской власти и правительства во главе со Сталиным с целью реставрации в СССР капитализма. Для этого были созданы террористические группы в Выборгском, Красногвардейском, Володарском и Свердловском районах Ленинграда, а сам Угаров, кроме всего прочего, был связан с английской разведкой и поставлял ей шпионские сведения. После перевода на работу в Москву в качестве первого секретаря горкома Угаров, по материалам следствия, успел принять участие в подготовке диверсионного акта в московском метро. Все вышеупомянутые контрреволюционные установки и директивы якобы исходили от всесоюзного центра правых, возглавляемого Бухариным и Рыковым.
Помимо этого, правые рассчитывали, что свержение советской власти будет достигнуто за счет иностранной интервенции, которую они планировали оплатить сдачей природных богатств в концессию капиталистическим странам, а также отторжением целых краев и областей СССР в пользу иностранных государств. При проведении вредительской работы правые действовали якобы через директоров заводов, предприятий и организаций, которые также входили в их контрреволюционную организацию (завод № 5 «Краснознаменец», завод им. Орджоникидзе и др.)
Во вторую группу заговорщиков в Ленинграде, которая в следственных материалах проходила как «запасной центр правых», входили члены и кандидаты в бюро горкома А.Н. Петровский, П.И. Смородин, С.И. Лукьянов и И.С. Каспаров. Также к ним примыкали секретари Володарского райкома Н.А. Ефремов, Кировского райкома П.Г. Оринов и Красногвардейского райкома В.И. Харламов1, заместитель председателя Ленгорисполкома Г.К. Грибков, прокурор Ленинградской области Б.П. Позерн, председатель ленинградского областного Совета профсоюзов П.А. Алексеев2, первый секретарь ленинградского обкома ВЛКСМ И.С. Вайшля и директор Ленинградского государственного университета М.С. Лазуркин - супруг заведующей отдела школ Ленгоркома
Д.А. Лазуркиной. В отношении Вайшля и Лазур-кина следственные действия не были окончены, так как после ареста во время проведения следствия они, согласно официальной версии, совершили самоубийство [2, л. 34].
По некоторым сведениям, которые содержатся, например, в показаниях А.М. Розенблюма, в Ленинграде готовился открытый процесс по делу «Ленинградского террористического центра», который по какой-то причине не состоялся [11]. Возможно, это было связано с недостатком улик и обличающих друг друга и самих себя в терроризме признательных показаний фигурантов этого дела.
Гипотезу о возможной подготовке открытого процесса в Ленинграде подтверждает также директива ЦК ВКП(б) «Об организации показательных судебных процессов» от 3 августа 1937 г. Согласно этой директиве, секретарям обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий было предписано организовать по 2 - 3 показательных судебных процессов над вредителями в сельском хозяйстве, пробравшимися в районные партийные, советские и земельные органы, осветив их ход в местной печати. [5, с. 394] Хотя эта директива напрямую не касалась Ленинграда, у партийного руководства города также могла возникнуть идея провести показательный процесс по делу вредителей, пробравшихся в местные органы власти.
Начиная с 1938 г. практика борьбы с врагами народа, «сумевшими пролезть на руководящие партийные посты», подвергается некоторой ревизии. Выступая на торжественно-траурном заседании, посвященному 14-й годовщине смерти В.И. Ленина в январе 1938 г., А.А. Жданов послал на места достаточно противоречивый сигнал. С одной стороны, он позитивно оценил итоги 1937 г. как год «разгрома троцкистских, бухаринских и иных шпионов, разведчиков, диверсантов и убийц, пробравшихся в наши ряды», когда «партия нанесла сокрушительный удар врагам всех мастей., добившись этого благодаря укреплению нашей советской разведки во главе с Н.И. Ежовым». С другой стороны, ссылаясь на решения последнего пленума ЦК, Жданов осудил практику массовых исключений из партии и обвинил в этом врагов и карьеристов, которые стремились «опорочивать честных партийцев, клеветать на них, подводя их под исключение из партии по всякого рода формальным мотивам» [14, л. 26, 27, 32].
Таким образом, если раньше критики подвергалось чрезмерное благодушие и доверчивость по отношению к замаскированным врагам народа, а также непринятие мер по их разоблачению, то теперь осуждалась чрезмерная ретивость в выявлении чуждых элементов, в ходе чего страдали честные партийцы. В такой ситуации региональное партийное руководство и местные органы государственной безопасности могли
оказаться дезориентированы: независимо от интенсивности проведения чисток их могли обвинить либо в прикрытии врагов народа, либо в излишней бдительности по их разоблачению, что граничило с вредительством.
Тема борьбы с «перестраховщиками» рассматривалась не только на уровне Ленинграда, но стала также предметом обсуждения на XVIII съезде партии, где в докладе того же А.А. Жданова были упомянуты клеветники, карьеристы и враги, которые использовали чистки, чтобы избавиться от честных коммунистов [7, с. 44]. В этом докладе Жданов привел пример вопиющего случая, имевшего место в парткоме Центрального научно-исследовательского геологического института в Ленинграде (ЦНИГРИ), где в атмосфере массовых чисток создалась склочная обстановка, и некая Напольская написала большое количество доносов на честных коммунистов, в том числе на работников аппарата Ленгоркома. Жданов в частности отметил, что настал момент отказаться от практики чисток в партии, поскольку капиталистические элементы в целом ликвидированы, а «кампанейщина» и массовые исключения из партии приводят к многочисленным ошибкам. Таким образом, на местах был получен четкий сигнал из центра о том, что исключения из партии нужно свести к минимуму, ограничив наиболее ретивых формалистов и перестраховщиков.
Как мы видим, как начало «большого террора», так и его свертывание, было прежде всего связано с решениями, принятыми в Москве и озвученными на соответствующих партийных съездах и пленумах, а регионы (включая Ленинград) фактически следовали в фарватере той политики, которая была определена центральными органами власти. При этом А.А. Жданов зачастую выступал в двух ипостасях: в Москве как член Политбюро он наряду со Сталиным давал те или иные директивы на места, а в Ленинграде как руководитель региональной партийной организации их исполнял.
В результате событий «большого террора» из руководящего состава ленинградской партийной организации были полностью исключены так называемые «старые большевики», кроме А.А. Жданова, а также многие коммунисты, вступившие в партию в период борьбы с различного рода уклонами и оппозициями.
Представляется, что после февральско-мар-товского пленума ЦК ВКП(б), на котором И.В. Сталин в своем докладе заклеймил вредителей и диверсантов «с партийным билетом в кармане» [6], длительный партийный стаж был уже не защитой от политических преследований, как это было до середины 30-х гг. XX в., а рассматривался скорее в качестве отягчающего обстоятельства. На пленуме подчеркивалось, что в текущей обстановке следует обращать внимание не только на технических специалистов, которые вели
контрреволюционную работу в прошлом, но и на новых вредителей из числа неразоружившихся оппозиционеров, формально признавших свои ошибки и сохранивших свое положение в ВКП(б).
По сути дела, слова Сталина на пленуме дали старт кампании по смене старой когорты партийных работников на более молодые и, соответственно, более послушные кадры, которые были воспитаны в атомизированной среде и в отличие от так называемых «старых большевиков» не могли быть вовлечены в сеть патрон-клиентских отношений и иных неформальных связей между собой в дореволюционный период партийной работы.
Другим итогом событий «большого террора» стало практически полное политическое и физическое устранение прежнего руководства ленинградской партийной организацией, работавшего в городе в те годы, когда первым секретарем был Киров. Представляется, что нет однозначного ответа на вопрос о том, существовала ли у них самоидентификация в качестве «ленинградцев», и воспринимали ли они себя как команду С.М. Кирова. Попытки приписать им ленинградский свободолюбивый дух и вольнодумство, на наш взгляд, несостоятельны. Прямых свидетельств этого обнаружить не удалось, однако известно, что при разработке «контрреволюционной организации правых в Ленинграде» органы государственной безопасности приписывали бывшим членам бюро Ленгоркома подобную групповую идентичность.
В протоколе допроса второго секретаря горкома А.И. Угарова содержатся такие строки: «Ну вот, приехал Жданов. Сегодня вышибут Чудова, завтра - Кадацкого3 и Струппе, затем и тебя (Угарова - прим. автора). Вот каково отношение ЦК и Сталина к нам. Ленинградским кадрам не доверяют. Жданова послали на спасение Ленин-
Примечания
града» [12]. Похожую цитату можно обнаружить в протоколе допроса другого бывшего члена бюро горкома - Ф. Иванова: «Жданов ко всем старым кадрам питает полное недоверие и их понемножку, одних арестуют, как Касимова, а других снимают с партийной работы и исключают из ВКП(б)» [4]. Таким образом, руководящим партийным работникам города приписывалось недовольство, что новый секретарь горкома разгоняет старые ленинградские кадры.
Говоря о персональной роли первого секретаря ленинградского горкома в политических репрессиях, необходимо отметить, что Жданов достаточно часто критиковал чрезмерную ретивость партийных органов, которая проявлялась в массовых исключениях из ВКП(б) рядовых членов и наложении на них различного рода партийных взысканий. Таким образом, введенные в научный оборот к настоящему времени источники не позволяют однозначно возложить на А.А. Жданова ответственность за политические репрессии в Ленинграде в 30-е гг. XX в.
В целом в рассматриваемый период городской и областной партийные комитеты занимали достаточно умеренную позицию по вопросу политических репрессий, однако очевидно, что устраниться от их проведения в полной мере они не могли. Несмотря на то, что политические репрессии были запущены решениями высшего партийного руководства страны, ленинградский партийный аппарат и местные органы НКВД принимали в них непосредственное участие, работая в тесной взаимосвязи друг с другом. В итоге к 1940 г. в Ленинграде сформировался тот костяк партийных руководителей, которые в дальнейшем управляли городом в период блокады. Большая часть из них станет впоследствии фигурантами «ленинградского дела», и также будет репрессирована.
1 В 1938г. занимал также должность второго секретаря ленинградского обкома ВКП(б).
2 Исключен из членов ЦК ВКП(б) по решению июньского пленума 1937г.
3 В некоторых архивно-следственных делах органов НКВД фамилия председателя Ленгорисполкома ошибочно пишется через букву «а».
Литература и источники
1. 3 марта 1937 г. Вечернее заседание. Доклад т. Сталина // Вопросы истории. 1995. № 3. С. 3-15.
2. Архив Управления ФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Архивно-следственное дело П-3449: в 1 т. (М.С. Лазуркин, 1937).
3. Архив Управления ФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Архивно-следственное дело П-18591: в 1 т. (М.А. Освенский, 1937).
4. Архив Управления ФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Архивно-следственное дело П-18570: в 2 т. (Ф.Н. Иванов, 1938).
5. Директива ЦК ВКП(б) об организации показательных судебных процессов. 3 августа 1937 г. // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Том 5. 1937 -1939. Книга 1. 1937. -М., 2004.
6. Доклад И.В. Сталина на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б). 3 марта 1937 г. Материалы февраль-ско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года //Вопросы истории. 1995. № 3. С. 3-15.
7. Доклад т. Жданова на XVIII съезде Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) // Исторический журнал. № 4. Апрель 1939.
8. Из речи т. Ежова. 23 февраля 1937 года // Вопросы истории. 1992. № 4-5. С. 3-15.
9. Из речи т. Сталина. 5 марта 1937 года // Вопросы истории. 1995. №12. С.11-23.
10. Из речи т. Угарова. 5 марта 1937 года // Вопросы истории. 1995. № 10-11. С. 22-25.
11. Смородин Д. Открытый процесс не состоялся (Год 1937-й) // Страницы истории: Дайджест прессы 1989. июль - декабрь 1990. С. 149-165.
12. Угаров С.А. Исповедь враженыша. - М., 2006. - 536 с.
13. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб). Ф. 400, Оп. 7. Д. 1663.
14. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб). Ф. 4000. Оп.7. Д. 1661.
15. Электронный архив Фонда Иофе. Ф. 02 (Б-1). Оп. 1. Д. 1800.- https://arch2.iofe.center/case/1800 References
1. 3 marta 1937 g. Vechernee zasedanie. Doklad t. Stalina [Evening Meeting. Stalin's Speech]. Voprosy' istorii [History Issues]. 1995. No. 3. pp. 3-15.
2. Archive of the Directorate of the FSB of Russia for the city of St. Petersburg and the Leningrad region. D. P-3449 (M.S. Lazurkin, 1937).
3. Archive of the Directorate of the FSB of Russia for the city of St. Petersburg and the Leningrad region. D. P-18591 (M.A. Osvenskij, 1937).
4. Archive of the Directorate of the FSB of Russia for the city of St. Petersburg and the Leningrad region. D. P-18570 (F.N. Ivanov, 1938).
5. Direktiva CzK VKP(b) ob organizacii pokazatel'nyx sudebnyx processov. 3 avgusta 1937 g. Tragediya sovetskoj derevni. Kollektivizaciya i raskulachivanie. Dokumenty i materialy [Central Committee of VKP(b) Directive on Show Trials. 3rd of August 1937. Tragedy of the Soviet Village. Collectivisation and Dekoulakization. Documents and Materials]. V 5. 1937 -1939. Book 1. 1937. Moscow, 2004.
6. Doklad I.V. Stalina na fevral'sko-martovskom Plenume CzK VKP(b). 3 marta 1937 g. Materialy' fevral'sko-martovskogo plenuma CzK VKP(b) 1937 goda [Stalin's Speech on February-March Plenary Session of VKP(b) Central Committee. 3rd of March 1937. February-March Plenary Session of VKP(b) Central Committee Materials]. Voprosy' istorii [History Issues]. 1995. No. 3. pp. 3-15.
7. Doklad t. Zhdanova na XVIII s''ezde Vsesoyuznoj Kommunisticheskoj partii (bol'shevikov) [Zhdanov's Speech at the 18th Congress of the All-Union Communist Bolshevik Party]. Istoricheskij zhurnal [History Journal]. No. 4. April, 1939.
8. Iz rechi t. Ezhova. 23 fevralya 1937 goda [From Ezhov's Speech. 23rd of February 1937]. Voprosy' istorii [History Issues]. 1992. No. 4-5. pp. 3-15.
9. Iz rechi t. Stalina. 5 marta 1937 goda [From Stalin's Speech. 5th of March 1937]. Voprosy' istorii [History Issues]. 1995. No.12. pp. 11-23.
10. Iz rechi t. Ugarova. 5 marta 1937 goda [From Ugarov's Speech. 5th of March 1937Voprosy' istorii [History Issues]. 1995. No. 10-11. pp. 22-25.
11. Smorodin D. Otkry'ty'j process ne sostoyalsya (God 1937-j) [Open Trial Cancelled]. Stranicy istorii: Dajdzhest pressy' [History Pages: Press Digest]. 1989. July-December, 1990. pp. 149-165.
12. Ugarov S.A. Ispoved' vrazheny'sha [Confession of an Enemy]. Moscow, 2006. 536 p.
13. Central State Archive of Historical and Political Documents of St. Petersburg (CGAIPD SPb). F. 400, Op. 7. D. 1663.
14. CGAIPD SPb. F. 4000. Op.7. D. 1661.
15. Electronic archive of the Iofe Foundation. F. 02 (B-1). Op. 1. D. 1800. Available at: https://arch2.iofe.center/case/1800 (accessed 16.01.2024)
© «Клио», 2024 © Белоногов А.Л., 2024
