CC BY
15
УДК 93/94
ПАРТИЙНО-ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЬ УРОВНЯ ЖИЗНИ СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В 1933 - 1934 ГОДАХ
© 2011 г. И.Г. Иванцов
Яблоновский филиал Майкопского государственного технологического университета, ул. Связи, 11, п. Яблоновский, Тахтамукайский район, Республика Адыгея, 385140
Yablonovsky Branch of Maikop State Technological University,
Svyaz St., 11, Yablonovsky, Takhtamukaiskiy District, Republic Adygea, 385140
На примере конкретных архивных документов рассматриваются драматичные ситуации, когда люди за свой тяжелый труд получали совершенно не соответствующее вознаграждение.
Например, по постановлению Севкавкрайкома ВКП (б) от 29.11.1933 г. «О распределении доходов в колхозах в 1933 году», райкомы партии, контрольные комиссии и политотделы МТС обязывались обеспечить составление окончательных расчетов как натуральной, так и денежной части доходов к 15.12.1933 г., чтобы уже к 25.01.1934 г. полностью рассчитаться с колхозниками, которые весь год не получали расчета за свою работу (а если получали, то в качестве аванса).
Итогом такой оплаты труда явилось полное и массовое обнищание сельского населения.
Ключевые слова: власть, руководство, хлебозаготовки, распределение доходов, государственно-политические кампании, партийно-государственный контроль, МТС (машинно-тракторные станции), политотделы МТС и совхозов.
Examples of specific archival documents are considered the dramatic situation in which people for their hard work did not receive an adequate reward.
For example, the decision one of these documents was Sevcavkraicom's A.U.C.P. (b) resolution on the 29.11.1933 «Profit distribution in kolkhozes in 1933 about», district committee of the party, control commissions and politic departments MTS were obliged to provide composition the final calculations as natural as currency part of profits by 15.12.1933 to completely settling with collective farmers by 25.01.1934, which didn't get payment for their work whole year. (they got some payment as an advance).
The result of such payment was complete and the mass impoverishment of the rural population.
Keywords: power, leadership, bread procurement, reward distribution, state and political campaign, party and state control, MTS (machine and tractor station), political departments of MTS and sovkhozes.
В СССР с середины 80-х гг. XX в. у исследователей в связи с новой внутренней политикой «перестройки» появились возможности и условия для использования архивных материалов и свободного, бесцензурного изложения своих концепций и взглядов. С либерализацией политической жизни в стране и открытием архивов начались изучение и разработка истории коллективизации, последствий её проведения. В перестроечные годы эта тема вызывала немалый интерес, порождая многочисленные дискуссии. О ней стали писать историки и журналисты.
С 1987 г. выходят в свет работы по истории коллективизации и крестьянства, где объективно рассматриваются трагичные события 30-х гг. и их последствия. В.П. Данилов первым опубликовал свои работы в периодической печати в виде статей, сборников документов и отдельных изданий [1, 2]. Вопросы последствий коллективизации были рассмотрены в статьях М.А. Вы-лцана, И.В. Зеленина, Н.А. Ивницкого [2 - 4]. Голод 1932 - 1933 гг. был основной темой работ Е.Н. Оскол-кова [5], Е.А. Осокиной [6], В.В. Кондрашина [7], Л.А. Гордона и Э.В. Клопова [8] и др.
Публикация недоступных ранее широкому кругу исследователей документов помогла историкам по-новому осветить многие проблемы, дать более объективное документальное изложение событий. Был на-
коплен большой запас фактических знаний, имеющих важное научное значение.
Следствием проводимой политики коллективизации явился голод 1932 - 1933 гг., охвативший многие зернопроизводящие сельские районы СССР, массовое падение уровня жизни населения, особенно сельского. Правящая в стране партия большевиков вынуждена была заняться регулированием возникших проблем.
В феврале 1933 г., в Москве был созван I Всесоюзный съезд колхозников-ударников. Именно на нем И.В. Сталин выдвинул лозунг очередной государственно-политической кампании: «Сделать всех колхозников зажиточными». Звучало, учитывая сложившуюся ситуацию, как насмешка, тем не менее шаги в этом направлении все-таки делались, хотя и не сразу.
В своем письме от 6 мая 1933 г. к М.А. Шолохову Сталин признавал имевшие место (мягко говоря) перегибы и произвол при проведении хлебозаготовительной кампании на Дону [9], которые были, и в ещё больших масштабах, не только на Дону. С целью укрепления позиций государства на селе и для преодоления последствий голода 1932 - 1933 гг. ЦК ВКП (б) и Совнаркомом СССР был принят ряд решений о распределении доходов в колхозах и расчёте с колхозниками зерном и деньгами за отработанные трудодни. Дело ставилось под партийно-государственный кон-
троль. Исполняя решения партии и правительства, Северокавказский крайком ВКП (б) 29 ноября 1933 г. принял постановление «О распределении доходов в колхозах в 1933 году» [10]. Суть его заключалась в том, чтобы обеспечить успешное и правильное проведение распределения доходов в колхозах. Крайком особо предупредил парторганизации об опасности механического, формального подхода. Жульнические махинации, попытки сокрытия действительных ресурсов, создание дутых фондов для бесконтрольного расходования и разворовывания колхозных ресурсов, распределение доходов уравнительно должны были жёстко пресекаться.
Райкомы, органы Контрольной комиссии и Рабоче-крестьянской инспекции (КК - РКИ), и политотделы МТС и совхозов были обязаны обеспечить создание во всех колхозах наряду с семенными фондами ещё и страховые фонды в размере не меньше установленного законом (10 - 15 %). Обязательным стало создание во всех колхозах фондов концентрированных кормов для рабочего и продуктового обобществлённого скота. В колхозах же, где на трудодень приходилось не более 2 кг зерна, страховые фонды решено было не создавать. Обязательным были только неприкосновенные фонды концентрированных кормов для рабочего скота в весеннюю посевную кампанию (в размере 3 - 3,5 ц на лошадь).
Для пресечения злоупотреблений крайком запрещал изменять размер оплаты трудодня внутри колхозов и бригад для отдельных колхозников как в денежном, так и в натуральном выражении. Было строго установлено, что административно-управленческий и обслуживающий персоналы во всех колхозах могут получать на свои трудодни хлеба не больше, чем получает лучший добросовестный колхозник-производственник в полеводстве, кроме председателей колхоза и бригадира полеводческой бригады, которым натуральная часть выдавалась полностью на все отработанные трудодни. Велелось строго выдерживать положение, чтобы на административно-управленческий аппарат колхозы тратили не больше 8 % трудодней и 1,5 % денежных доходов.
Согласно упомянутому выше постановлению Севкав-крайкома ВКП (б) от 29 ноября 1933 г., райкомы партии и политотделы МТС обязывались обеспечить составление окончательных расчётов как натуральной, так и денежной части доходов к 15 декабря того же года, чтобы к 25 января 1934 г. полностью рассчитаться с колхозниками. В постановлении говорилось, что твердым минимумом оплаты является 2 кг зерна на трудодень. При получении богатых урожаев разрешалось выдавать больше по усмотрению политотделов. Поскольку денежная часть доходов колебалась от 2 - 5 копеек до 3 - 5 рублей на трудодень в отдельных хозяйствах, то разумные расчёты денежной части выплат тоже должны были производить политотделы.
Б.Н. Шеболдаев - первый секретарь Северокавказского крайкома на инструктивном совещании о распределении доходов в колхозах (29 ноября) признал сложность проблемы. К тому времени сложилась одна странная особенность. В колхозах считали натуру
отдельно. Натурой платили МТС, её распределяли и пускали в оборот - сеяли. А все денежные поступления, попадавшие в колхоз, учитывались на особом счёте, их расход шёл иным порядком. Таким образом имелись два параллельных счёта, но не было единого баланса, что и отличало колхозы от госпредприятий.
Колхозу нужно было подсчитать все деньги, которые он получил и мог получить за реализацию продукции и в виде кредита, и в виде других поступлений от колхозной торговли и проч. Затем высчитать из этого все, что подлежит уплате по кредиту, Госстраху, единому сельхозналогу (ЕСН). 10 - 15 % от валового дохода в денежном выражении отчислялись в неделимые капитальные вложения. Остальное использовалось на обязательные отчисления, текущие нужды колхозного производства и распределение доходов колхозникам по трудодням. Иногда на трудодень приходилось 2 - 5 копеек [10, л. 229 - 230].
На том же совещании выступил инструктор крайисполкома Богатыревич, который особо обратил внимание на определение количества трудодней (один из самых болезненных и спорных вопросов в колхозах: «У каждого колхозника есть трудовая книжка. На 1 декабря надо взять количество уже отработанных и начисленных, начиная с 1 января 1933 г., трудодней. Обязательно проверить правильность их начисления. Кроме того подсчитать, сколько колхозу нужно ещё затратить по всем отраслям трудодней до 1 января 1934 г. Не просто на глаз прикинуть, а подсчитать, какая в колхозе осталась работа по производственному заданию, - по зяби, по борьбе с сорняками, животноводству, по работам, включенным в производственный план и имеющим отношение к колхозному производству, и просчитать по нормам, утвержденным для каждой работы.
Если колхоз начислил уже 2000 трудодней и еще запроектировал бы 1000 на декабрь месяц, в то время, когда ему надо, положим, только 200, он этим искусственно снизил бы оценку трудодня. Это арифметика кулака и перерожденца, направленная против государства и колхоза.
Правильно ли начисляются трудодни? У нас много случаев, когда счетоводы или учетчики (а счетоводы у нас еще не все проверены, еще есть всякая шваль среди колхозных счетоводов), начисляли своим женам и знакомым, совсем не работавшим, по 20 - 30 - 50 трудодней. Все это является по существу расхищением общественной собственности, должно быть выявлено и списано, вокруг этого дела должен быть поднят актив бригад, ведь бригада знает, кто у нее работал и как работал. По оценке нормы выработки, все работы в колхозе разнесены по 7 группам. Положим, тракторист должен получить за норму сменной выработки 3 трудодня. Председатель крупного колхоза 2 трудодня, а кухарка за свою дневную норму выработки 0,75 трудодня. Есть много случаев, когда эти оценки нарушались в сторону повышения и, особенно, по таким работам, как кухарки, сторожа, конюхи, -лица, которые ближе к правлению. Например, конюху надо начислить один трудодень, а начисляют полтора» [10, л. 231].
Постановлением Севкавкрайкома ВКП (б) от 29 ноября предусматривался пересмотр штатов колхозов. ЦКК-РКИ ВКП (б) определило, кого считать составом административно-управленческого и обслуживающего аппарата: председателей колхозов, освобожденных от физического труда членов правлений, заведующих отраслями и предприятиями, счетно-конторских работников, учётчиков, завхозов, кладовщиков, лиц, обслуживающих контору, сторожей, работников детских учреждений и общественного питания. Эта группа лиц в «самом худшем случае не должна была "съедать" больше 8 % трудодней, начисленных во всём колхозе за год». Предлагалось добиться снижения этой цифры и приводились примеры, когда в Ейской МТС, в бригаде № 2, из 100 трудоспособных 21 числился в обслуживающем персонале.
Кроме того, в колхозах практиковались многочисленные штрафы за нарушения трудовой дисциплины (да и во многих иных случаях, иногда по самым пустяковым поводам). Зачастую на них не обращали внимания, так как денег и зерна всё равно получали несоразмерно мало выполненной работе. Но они накапливались. Крайком предложил списывать трудодни в виде штрафа только в пределах решений Наркомзема, крайкома и крайисполкома - за невыход на работу, плохое качество работы, плохую успешность работы бригады в целом [10, л. 235]. Списание или прибавка трудодней в зависимости от успешной работы бригады должна была производиться в размере 10 - 20 % от количества трудодней, отработанных данной бригадой [10, л. 236].
Немало вопросов вызывали расчеты натуроплатой колхозов за услуги МТС, которые с начала 1930 г. стали играть всё большую роль в сельском хозяйстве, поскольку сельскохозяйственная техника в немалых количествах сосредоточивалась именно в них. Пользуясь этим, осуществляя взаимные расчёты за выполненные работы, МТС требовали повышенной оплаты с колхозов. Проблему нельзя было оставлять без внимания.
В адрес обкомов ВКП (б) и облисполкомов 10 октября 1933 г. была разослана телеграмма ЦК ВКП (б) и Совнаркома СССР, подписанная председателем СНК Молотовым и секретарем ЦК Кагановичем, предлагавшая провести массовую проверку расчетов по натуроплате между МТС и колхозами. Дело в том, что, по имевшимся у СНК и ЦК данным, при исчислении и взимании МТСами натуроплаты допускались искажения примерного договора. Директора и начальники политотделов МТС передоверяли расчёты с колхозами второстепенным лицам. Игнорировались предусмотренные договорами скидки за комплексные работы, колхозам не предъявлялись счета за проведенные работы. Телеграмма требовала: 1. Чтобы колхозу в каждом случае предъявлялся со стороны МТС счёт с точным указанием количества проведённых работ и количества причитающегося с колхозов хлеба согласно с условиями договора. 2. Чтобы с той площади посевов колхозов, на которой МТС производила все основные сельскохозяйственные работы, оплата с колхозов взималась в установленных примерным до-
говором пониженных размерах, а именно 20 % от урожая. 3. Чтобы расчёты по натуроплате с каждым колхозом проверялись лично начальником политотдела и директором МТС.
Для разрешения споров между колхозами и МТС по натуроплате на председателей облисполкомов возлагались обязанности государственных арбитров [10, л. 224].
Однако колхозы не торопились рассчитываться с МТС. У многих МТС на Северном Кавказе не получился окончательный расчёт с колхозами в январе 1934 г. Например, политотдел Гулькевичской МТС докладывал, что только к 1 мая 1934 г. все колхозы рассчитались с трактористами и колхозниками за их работу в 1933 г. Кроме того, трактористам выдали гарантированный минимум по трудодням, заработанный ими до 15 апреля 1934 г., а колхозникам - аванс по трудодням, тоже заработанный до 15 апреля, который составил 30 - 40 копеек на трудодень [11]. Несмотря на задержку, это действительно было достижением, ведь почти четыре года в этой области не было порядка, расчёты задерживались, бесконечно переносились, накапливались.
Достижения достижениями, но любопытно как-то провести некие подсчеты. Например, сколько же мог получить колхозник в северокавказском регионе (здесь в основном имеются в виду жители зернопро-изводящих районов Дона, Кубани и Ставрополья) за свой труд в денежном и натуральном выражении? Возьмем лучший вариант, на 500 трудодней за год. Если брать отстающие хозяйства, то выходит: денег 10 - 50 рублей и около 1 т зерна. Зерно можно было продать, хотя в 1933 г. его мало кто продавал, да и рыночная торговля зерном была запрещена. Но за тонну теоретически можно было выручить (приблизительно) 2280 р. Вместе с зарплатой это составляло 3000 р. в год и 250 р. в месяц. В передовых (заметим, весьма малочисленных) хозяйствах деньгами (5 р. на трудодень), можно было получить 2500 р. и зерном около, скажем, 3 т, что дает еще около 7000 р. , а вместе под 10 000 р. за год, что за месяц дает 830 р. с лишком.
Для сравнения возьмем штатное расписание Армавирской городской Контрольной комиссии - Рабоче-крестьянской инспекции ВКП (б) - с указанием должностных окладов на 1932 г. Больше всех получали председатель и его зам, соответственно 350 и 300 р. в месяц [12]. Меньше всех - секретарь-машинистка и рассыльная, соответственно 100 и 50 р. В станичных потребительских обществах Славянского района в 1932 г. зарплата председателей колебалась в пределах от 90 до 150 р., бухгалтеров - от 100 до 200 р., рассыльных и уборщиц - 45 р. [13] в месяц. Таким образом, теоретически рядовой колхозник отстающего колхоза получал денег как крупный партийный функционер, а колхозник передового колхоза был почти богач.
Однако зерном с колхозниками рассчитались лишь в начале 1934 г., до этого выдавали продукты по нормам. Например, в июле 1933 г. политотдел Черноер-ковской МТС распорядился выдавать колхозникам из государственной продссуды на отработанный трудодень 600 г обойной муки (из такого количества муки
можно было испечь 800 - 850 г хлеба), вместо 300 г, выдававшихся ранее. Ударникам труда дополнительно выдавалось ещё 300 г. Рядовым работникам МТС, трактористам, комбайнерам, плугарям, боронильщикам норму выдачи оставили прежнюю. Детям норму питания увеличили до 300 г в день, питание беспризорников производилось за счёт колхоза, где они проживали. Нормы выдачи повышались с условием, что в августе при выдаче зерна всё выданное продовольствие на питание в виде аванса будет возвращено по взаимозачёту государству [14].
Когда собрали новый урожай, ежедневная норма зерна была повышена до 1 кг, из которого выходит 850 г муки, остальное идёт в отходы. Такого количества муки хватает, чтобы испечь буханку хлеба весом чуть больше килограмма. Вот собственно куда шло всё получаемое колхозниками зерно. Так продолжалось вплоть до начала лета, пока на огородах и приусадебных участках не появились первые ранние овощи и зелень, что позволило разнообразить рацион питания. Домашняя живность (куры, утки), где она сохранилась, тоже требовала зерна. Итак, зерно из дохода практически можно исключить, поскольку оно было нужно для физического выживания.
Остаются денежные доходы. В отстающих колхозах они составили 10 - 50 р., в передовых - до 200 р. в год и даже более. Но опять же деньги за год были получены (в основном) только в начале 1934 г. В течение 1933 г. колхозники брали авансы деньгами, покупая в колхозных лавках необходимые для жизни товары (это в основном соль, керосин, махорка, спички, другие товары там отсутствовали, ассортимент был крайне беден) [15], чаще всего тоже в долг. На рынке же они покупали всё нужное втридорога. И при окончательном расчёте нередко выходило так, что колхозник ещё оставался должен колхозу.
Итогом подобной системы оплаты труда явилось полное и массовое обнищание сельского населения зернопроизводящих районов северокавказского края. Времена нэпа, т.е. недавние 20-е гг. вспоминались уже, несмотря на всю их тяжесть, как некая эпоха изобилия. Конечно, с 1934 г. положение начало по-
Поступила в редакцию
степенно выправляться, но 1933 г. навсегда остался в народной памяти как год горя и скорби.
Литература
1. Данилов В.П. Октябрь и аграрная политика партии. Коммунист. 1987. № 16; Его же. Феномен первых пятилеток // Горизонт. 1988. № 5. С. 28 - 38; Его же. Переписка на исторические темы. Диалог ведет читатель. М., 1989. С. 355 - 400.
2. Данилов В.П., Ивницкий Н.А., Вылцан М.А. Оглянуться в раздумье // Сельская новь. 1987. № 12. С. 14 - 17.
3. Зеленин И.В. О некоторых «белых пятнах» завершающего этапа сплошной коллективизации // История СССР. 1989. № 2. С. 3 - 19; Его же. Коллективизация: истоки, сущность, последствия // История СССР. 1989. № 3. С. 3 - 62.
4. Ивницкий Н.А. «Даешь коллективизацию!» // Молодой коммунист. 1988. №. 5. С. 78 - 86; Его же. Ленинский кооперативный план и коллективизация сельского хозяйства СССР // Преподавание истории в школе. 1988. №. 5. С. 22 - 30; Его же. Горькие уроки коллективизации // Молодой коммунист. 1989. № 11. С. 65 - 70; Его же. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1994. 272 с.
5. Осколков Е.Н. Голод 1932/1933. Хлебозаготовки и голод 1932/1933 года в Северо-Кавказском крае. Ростов н/Д, 1991.
6. Осокина Е.А. Жертвы голода 1933 г.: сколько их? // История СССР. 1991. № 5.
7. Кондрашин В.В. Голод 1932/1933 г. в деревне Поволжья // Вопросы истории. 1991. № 6.
8. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30 - 40-е годы. М., 1989. 319 с.
9. РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Ф. 558. Оп. 1. Д. 3459. Л. 2 - 7.
10. ЦДНИКК (Центр документации новейшей истории Краснодарского края). Ф. 12 556. Оп. 1. Д. 1.
11. Там же. Ф. 8069. Оп. 1. Д. 4. Л. 77 - 80.
12. Там же. Ф. 10 702. Оп. 1. Д. 10. Л. 147 - 147 об.
13. Там же. Ф. 10 577. Оп. 2. Д. 28. Л. 11 - 14.
14. Там же. Ф. 12 558. Оп. 1. Д. 2. Л. 15.
15. Там же. Ф. 10 703. Оп. 1. Д. 35. Л. 38.
22 июня 2011 г.
