CC BY
64
УДК 331.105. 44(470.62)
ПАРТИЙНО-ГОСУДАРСТВЕННЫЕ СТРУКТУРЫ И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ В РЕШЕНИИ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ В 1920-е - НАЧАЛЕ 1930-х годов
© 2010 г. С.А. Чупрынников
Кубанский государственный технологический университет, Kuban State Technological University,
ул. Московская, 2, г. Краснодар, 350072, Moskovskaya St., 2, Krasnodar, 350072,
[email protected] [email protected]
Рассматривается политическая деятельность советских партийно-государственных структур, профсоюзов в отношении национальных меньшинств в первое десятилетие Советской власти на примере Кубани. Она осуществлялась с позиций интернационализма и направлена была на реализацию режима наибольшего благоприятствования нацменьшинствам. Изучение исторического опыта решения национальных проблем в советском государстве представляет интерес для анализа и формирования национальной политики современной России, являющейся его правопреемником.
Ключевые слова: национальные меньшинства, национальная политика, партийные органы, профсоюзы, национальное сознание, украинизация.
This article examines the politics and activity of soviet party-and-state structures, trade unions in relation to ethnic minority in the first decade of soviet power with Kuban as an example. It has been accomplished from a position of internationalism and was directed to the realization of the most-favored regime towards the ethnic minority. The examination of historical experience of solving problems in soviet country is of interest for the analysis and formation of national politics ofpresent-day Russia which is now its legal successor.
Keywords: ethnic minority, national politics, party bodies, trade unions, national awareness, ukrainization.
Проблемы национальной политики в современном Российском государстве являются с научных позиций не просто важными и актуальными. От способов их постановки и методологии решения зависит не только само существование России как единого суверенного государства в нынешнем процессе глобализации, но и продуманное формирование новой, а главное, свойственной для неё формы жизнеустройства. В этом отношении небесполезен с исторической точки зрения опыт решения национальных проблем в советском
государстве, правопреемником которого является РФ и национальная политика которого в современной научной, учебной литературе почему-то определяется как политика, которая «полностью дискредитировала себя»[1, с. 8]. Специфическим регионом в национальных отношениях являлся Северо-Кавказский край и в частности Кубань.
С первых дней установления Советской власти на Кубани партийные органы и общественно-политические организации начинают проводить целенаправ-
ленную работу с национальными меньшинствами. Последние в большей (если не в подавляющей) своей части поддерживали или по крайней мере относились сочувственно к Советской власти [2] (чего нельзя было сказать о местной казачьей среде). Наиболее активны и последовательны в этом отношении были армянская и греческая диаспоры. Советская власть отвечала «взаимностью» при проведении национальной политики с позиций «интернационализма», особенно в первые годы нэпа. В раннюю советскую эпоху этот подход и в политическом плане, и на научно-теоретическом уровне безоговорочно признавался единственно верным.
Интересным представляется генезис партийно-государственной структуры, осуществлявшей работу по решению национальных проблем.
Сразу же после установления Советской власти при областном партийном комитете Кубано-Черноморской области создается интернациональный отдел. В конце апреля 1920 г. деятельность одной из его секций - мусульманской - передается в ведение секретариата областкома РКП(б) [3, л. 13 об]. В июне 1920 г. отдел переименовывается в отдел по работе среди народов Востока (в архивных документах встречается и название «отдел работы среди восточных народов»), и уже в полном составе функционирует при секретариате КубЧеробласткома РКП(б) [3, л.61]. Подчеркнем, при «секретариате», а не при бюро. Этот факт говорит о том, что национальным проблемам придавалось первостепенное значение. Это подтверждается и тем, что на 1 -й областной партконференции (октябрь 1920 г.) в повестку дня отдельным вопросом был внесен доклад председателя отдела народов Востока т. Наполеона. При отделе были утверждены две секции: армянская и мусульманская. Обратим внимание: одна секция создана по национальному признаку, другая - по религиозному. Налицо уровень научно-теорети-ческой подготовленности партийного руководства того времени. Впрочем, отнесем это на издержки роста. Тем более, что уже осенью это было исправлено. В ноябре 1920 г. решением бюро КубЧеробласткома РКП(б) он был переименован в отдел по работе среди нацменьшинств (2 ноября 1920 г.) [3, л. 158; 4] и влит на правах подотдела в агитпропотдел областкома с тремя секциями - армянской, горской и венгерской [5, 6]. Аналогично всё было сделано на местах.
Далее работа идет по нарастающей: в январе 1921 г. при агитпропотделе создается эстонская секция, а в феврале 1921 г. - горская, в мае 1921 г. - немецкая при областкоме [6].
В мае 1921 г. была проведена 1-я областная партийная конференция работников нацменьшинств и после неё началась организация областного отдела по делам национальностей при облисполкоме [7], т.е. при государственном органе. В феврале 1922 г. бюро областного комитета партии предложило облисполкому образовать отдел по национальным меньшинствам с тремя секциями: армянской, греческой и национальностей Запада. Заведующим отделом был реко-
мендован видный профсоюзный работник Кубани того времени Я. Георгиади [8, л.28 об]. В это же время было признано «невозможным» и «нежелательным» создание отдельной польской секции «ввиду малого количества поляков в КубЧеробласти», а Польбюро ЦК «указать на непродуктивность расходования средств на посылку инструкторов на места, где польского населения почти нет»[8, л. 36].
По аналогичному вектору такая работа, т.е. реорганизация, совершенствование (как качественное, так и количественное) отдела по работе с национальными меньшинствами проводилась и впоследствии, на протяжении всех 1920 - первой половины 1930-х гг. В августе 1925 г. подотдел нацмен при Кубанском ок-ружкоме РКП(б) был по распоряжению СевКавкрай-кома РКП(б) ликвидирован и вместо него созданы комсекции: украинская, греческая, армянская, немецкая [9]. Однако уже в марте 1926 г. нацколлегия агитпропа Кубокружкома РКП(б) приняла вновь решение об организации подотдела нацмен при агитпропе [10, л.1]. Впоследствии в октябре 1930 г. после ликвидации округов при городском комитете ВКП(б) была организована секция нацмен [11] в количестве 9, а затем 11 человек, утвержден внештатный инструктор горкома партии [12], а в газете «Красное Знамя» решением ГК ВКП(б) отведен «специальный уголок, посвященный вопросам работы среди национальных меньшинств» [13, л.33].
Суть национальной политики Советской власти первых послереволюционных лет заключалась в ликвидации фактического национального неравенства. Эта политика обусловливалась конкретными обстоятельствами места и времени. Она приносила успех, пока соответствовала объективным причинам, пока обстоятельства не изменились.
Однако при «правильности» для формирования советского общества в целом и для большевистской партии в частности (партия получала мощный социальный ресурс для удержания своей власти в «национальном» формате) национальная политика с позиций интернационализма приводила со стороны некоторых нацменьшинств к требованиям, скажем, «завышенного» характера.
Показателен в этом отношении информационный доклад председателя армянской секции подотдела нацмен т. Меликовой на Северо-Кавказском краевом совещании армянских секций в марте 1925 г. В нем, в частности, прозвучали такие предложения-требования: 1) организовать при подотделе нацмен агитпропа Северо-Кавказского крайкома РКП(б) краевое армянское бюро; 2) аналогично при ЦК РКП(б); 3) ввести штатных работников при других организациях, в том числе при профсоюзах; 4) поставить вопрос о разгрузке от общей партработы армянских коммунистов для более целесообразного и полного использования на работе среди армянских масс; 5) просить крайком РКП(б) перераспределить бюджет соворганов на местах так, чтобы он охватывал нужды нацмен, в том числе армян пропорционально их количеству; 6) ввести в аппарат исполкомов инструкторов
нацмен; 7) при перевыборах сельсоветов вводить представителей нацмен; 8) при политшколах организовать армянские отделения; 9) организовать при Ростовской совпартшколе рабфак и Кубанском сельхозтехникуме армянские краевые отделения; 10) организовать в крае армянский пединститут (выделено авт. - С.Ч.); 11) снабдить армянской литературой библиотеки, избы-читальни, установить твердый библиотечный каталог; 12) увеличить сети школ I и II ступени и открыть школы крестьянской молодежи и политпро-светучреждения для армян; 13) ввести армянский язык как обязательный предмет в те школы, где армяне составляют 10 процентов общего количества учащихся; 14) совещание категорически высказывается против преподавания предметов в армянских школах на смешанных языках (на русском и армянском); 15) ходатайствовать о наделении землей в подходящих районах (выделено авт. - С.Ч.) беженцев, желающих осесть на землю; 16) категорически настаивать перед КК РКП(б) о выделении спецфонда для издания пока краевого ежедневного журнала на армянском языке с постепенным переходом на ежедневную газету. К выпуску журнала приступить немедленно. Разработать вопрос издания детской литературы; 17) добиться профессионального распределения всех поступающих в кассы союзов сумм на культнужды членов союзов в соответствующем количестве армян, объединяемых данным союзом [14, л.11]._
И эти требования-предложения выдвигались несмотря на то, что в Кубокруге армянского населения насчитывалось всего около 19 700 человек (из них в г. Краснодаре - 12 848 чел., из которых 1800 чел. -рабочие, а остальные торговцы, мелкие ремесленники, кустари) [14, л. 2].
Неоднозначным и к тому же, на наш взгляд, надуманным являлся проводимый в 1920 - начале 1930-х гг. процесс так называемой «украинизации», который определенной частью партийцев и госслужащих поддерживался и считался «естественно» свойственным для нашего региона (более того у т-верждалось, что это вопрос «следует форсировать») и под который подводилась ленинская теория национальной политики. Хотя, в то же время отмечалось, что «начатую работу (по украинизации. -С.Ч. ) часто бросают, не доведя до конца, считают её делом второстепенным или даже третьестепенным». Предложения (содержательная их составляющая) по его реализации напоминают предложения-требования армянской диаспоры. Они были изложены в служебной записке на имя секретаря Краснодарского ГК ВКП(б) Белячкова в ноябре 1931 г.
В частности, предлагалось, чтобы «руководящие партийные, советские и общественные организации и учреждения обсудили это дело, исходя из того, что:
1) к Краснодару экономически и культурно тяготеют районы бывшего Кубанского округа, заселенные преимущественно украинцами; 2) украинский язык и украинская культура являются могучим средством поднятия культурного уровня трудящих-
ся крестьянских масс; 3) в Краснодаре уже сейчас есть значительные кадры украинского пролетариата, рост которого идет главным образом за счет выходцев из украинских станиц; 4) Краснодарские вузы контингент своих студентов набирают преимущественно из местностей бывшей Кубано-Черноморской области, где большинство населения украинцы и состав студентов в них (вузах) в значительной части украинский (сомнительное утверждение. - С.Ч.); готовят работников преимущественно для Северного Кавказа, где имеется 3 106 000 украинцев (цифра «от себя». - С.Ч.); отдельные вузы уже украинизируются, а для других это насущное дело (об отношении самих студентов к этому -чуть позже); 5) Краснодар уже сейчас является одним из центров воспитания и образования партийных кадров в украинских национальных формах (совпартшкола). В нем открыт Украинский СевероКавказский научно-исследовательский институт; 6) в городе имеется библиотека со всей украинской советской книжной продукцией за последние 2,5 года» [15, л. 187].
Утверждалось, что вышеназванное позволяло поставить и положительно решить вопрос о Краснодаре как о главном на данном этапе украинизации центре развития украинской советской культуры на Северном Кавказе. И далее предлагался ряд практических мер для реализации этого утверждения:
а) партийной организации Краснодара в целом овладеть украинским языком, изучить социально-политические и историко-бытовые условия украинизации районов Северного Кавказа, прилегающих к Краснодару;
б) осуществлять партийное руководство развитием украинской культуры в Краснодаре;
в) вовлекать в активную работу и выдвигать украинские партийные кадры прежде всего из рабочих;
г) систематически разъяснять пролетариату Краснодара необходимость изучать украинский язык и культуру и принять непосредственное органическое участие в её развитии. Ни в коем случае не ставить вопрос так, чтобы принуждать русских рабочих отказаться от русского языка и культуры и считать украинский язык и украинскую культуру своими;
д) «Красному Знамени» напечатать ряд статей авторитетных партийных, советских, профсоюзных работников на темы ленинской национальной политики и практических вопросов украинизации. Постепенно украинизировать газету, начав с украинского уголка, затем страницы (последнее впоследствии было реализовано и на уровне районных газет);
е) украинскую секцию клуба «Нацмен» выделить в «Дом украинской культуры» и материально обеспечить;
ж) определить относительно каждого вуза, техникума и рабфака степень и темпы их украинизации;
з) определить те же темпы для школ;
и) УЗП (увеселительно-зрелищным предприятиям) обеспечить длительное пребывание в Краснодаре украинских трупп и начать подготовку создания постоянной украинской труппы в Краснодаре;
к) кинотеатрам ввести картины с украинским текстом;
л) государственным и общественным учреждениям разъяснить своим служащим необходимость изучения украинского языка. Городскому отделу образования организовать центральные вечерние курсы ук-раиноведения [15, л. 187а].
Такие оптимистично-требовательные предложения-заявления не подтверждались практикой повседневной жизни. Показательно отношение населения к украинизации в первой половине 1920-х гг. В отчете агитпропа Брюховецкого РКП(б) за апрель 1924 г. отмечалось: «Население негативно относится к украинизации, так как украинский язык непонятен большинству (выделено авт. - С.Ч.) населения. Детей не посылают в школу, потому что там они больше «исковеркаются» нежели научатся. Количество детей в украинских школах все уменьшается» [16].
Негативное отношение к украинизации в начале 1930-х гг. (особенно в студенческой среде) жестко пресекалось партийными органами. Газета «Красное Знамя» сообщала: «Студенты пединститута Тютерев и Шершнев неоднократно подымали голос против украинизации педагогического вуза. В частности, Тю-терев заявил: "Украинский язык мне не нужен. В крайнем случае я брошу вуз и перестану учиться". Партсобрание исключило из партии обоих [17].
К работе среди нацменьшинств подключены были и общественные организации, в том числе профсоюзы, проводившие её в основном через клубы «Нацмен», «Профинтерн», еврейский и польский клубы [18]). При всех клубах нацменьшинства должны были обслуживаться на их родном языке, для чего решено было подготовить клубных работников из представителей нацмен [19, л. 5].
В 1920-е гг., когда сам процесс становления профдвижения на Кубани находился на начальной стадии, работа среди нацменьшинств не отличалась систематичностью и основательностью. Почти полностью отсутствовала связь с периферией, сами массы нацмен не были организованы, отсутствовали организационные структуры, не хватало не только квалифицированных, но и просто добросовестных кадров работников. Основное внимание уделялось выполнению партийных «боевых» заданий, развертыванию деятельности интернациональных клубов, созданию и организации работы комитетов содействия школам. К тому же в работе с нацменьшинствами участвовали далеко не все профсоюзы. Характерной является оценка этой работы, данная в отчете культотдела Ку-бокрсовпрофа за 1924 - 1925 гг.: «Основная работа ведется в клубе "Нацмен", в коем числится до 900 членов. Клуб получает регулярные дотации и единовременную помощь. Работа ведется по четырем союзам: пищевики, местран, строители, кожевники. Но, в целом, работа среди нацмен крайне слаба» [20]. Кстати сказать, клуб «Нацмен» в это время находился в затруднительном положении: в нем размещались и жильцы. Вопрос об их выселении или о другом помещении для клуба решался как в 1920-е, так и в
1930-е гг. (в ноябре 1930 г. он ещё не был решен) [13, л. 33].
Слабость профсоюзной работы среди нацменьшинств определялась отношением к ней самих парт-органов, которые в большей степени её нередко просто «забалтывали». Показателен в этом отношении информационный отчет (точнее постановляющая часть его) Усть-Лабинского РКП(б) за апрель - май 1925 г. «О работе среди нацменьшинств», сделанный на пленуме: «Отмечая неудовлетворительное состояние партийной и общественно-политической работы среди нацменьшинств, пленум поручает райкому и ячейкам на местах проработать этот вопрос по партийной, советской и профессиональной линиям и провести все необходимые мероприятия по укреплению и развитию партийной, советской и профессиональной работы среди нацменьшинств, создав им обстановку и условия такого же активного участия и приняв со своей стороны меры к вовлечению таковых в работу как советских, так и других общественных организаций, учитывая их национально-бытовые и культурно-политические особенности и нужды» [21]. Высший партийно-бюрократический пилотаж. А партийные стандарты и технологии для профсоюзов того времени - уже закон, так как они однозначно «приводные ремни».
Во второй половине 1920 - начале 1930-х гг. профсоюзные организации Кубанского округа оказывали помощь в получении образования и повышении профессионального уровня представителям национальных меньшинств. На Кубани это была в первую очередь соседняя Адыгея. Так, в июле 1928 г. президиум КОСПС (Кубанского окружного совпро-фа) рассмотрел на своем заседании вопрос «О размещении адыгейцев в промышленных предприятиях Кубокруга в целях получения квалификации». Было решено, «несмотря на безработицу и тяжелое положение промышленности округа, признать целесообразным размещение адыгейцев в количестве 300 человек в промышленных предприятиях, работающих круглый год (пищевая промышленность, химическая, металлообрабатывающая, железнодорожные мастерские и депо)» [22]. А Кубокружком союза химиков в это же время принял решение: «При наборе учеников в школу ФЗУ считать целесообразным обязательный прием в школу рабочих-подростков адыгейцев, установив разнарядку: мылзавод - 2 человека; гидрозавод - 5 чел; маслозавод - 7 чел.» [23].
Работа по формированию квалифицированных рабочих кадров и руководящих работников из национальных меньшинств проводилась не спонтанно и кампанейски, а системно и целенаправленно. Характерно в этом отношении принятое 20 января 1932 г. постановление президиума Краснодарского горсовпрофа «О состоянии внедрения в промышленность нацмен и националов за 1931 год» [24] . В нем предлагалось «пересмотреть кадры националов, выявляя их квалификацию, и наметить перспективу их выдвижения на руководящую хозяйственную и профсоюзную работу». Разрабаты-
вались мероприятия на 1932 г. «по внедрению адыгейцев в промышленность путем персонального задания каждому заводу».
В целях быстрой подготовки квалифицированных кадров из состава адыгейцев заводские комитеты и администрации предприятий обязывались «провести организацию курсов и прикрепить к бригадам нацменов мастеров цехов и инженерно-технических работников». В завкоме назначался штатный ответственный за состояние национальных кадров.
Культсектор горсовпрофа, заводские клубы должны были «развернуть массово-культурную, политико-воспитательную работу среди адыгейцев путем вовлечения их в кружки текущей политики, курсы по подготовке в вузы, втузы, рабфаки, во все виды культурной жизни завода».
Серьезность и основательность этой работы закреплялась просьбой к городской прокуратуре привлечь к ответственности хозяйственные предприятия, отказавшиеся принять адыгейцев по разнарядке отделов кадров.
В 1920-е - начале 1930-х гг. целенаправленно велась работа по обучению детей нацмен. Для них открывались школы, деятельность которых определялась и контролировалась партийными и советскими органами. Так, на заседании нацмен коллегии агитпропа ВКП(б) 19 апреля 1926 г. было принято решение: «1) считать необходимым при составлении бюджета по народному образованию ассигновать определенные суммы по все статьям на нужды просвещения нацмен пропорционально числу населения; 2) школы нацмен, содержавшиеся на средства родителей, включить в местный бюджет;... 7) считать необходимым открытие ещё одной армянской школы, перевод в другое (лучшее) помещение татарской школы, ни в коем случае не допускать закрытия украинской школы;. 10) считать необходимым проводить помимо окружной и районные конференции национального учительства» [19, л. 2]. Такая практика имела место и в 1930-е гг. Так, например, когда в Краснодаре в 1930 г. было отобрано помещение польской школы, а детей-поляков разместили в другую школу и назначили преподавателя украинца, в результате чего родители перестали пускать детей в школу, ГК ВКП(б) поручил секции нацмен создать комиссию для обследования школ нацмен и положения национальных меньшинств в русских школах, а фракции горсовета и гороно выделить штатного инструктора при гороно [13, л. 34].
В начальный период массовой коллективизации в 1930 г. были организованы по национальному признаку даже колхозы: 27 ноября 1930 г. на заседании бюро Краснодарского ГК ВКП(б) в предложенной резолюции по вопросу «Об очередных задачах работы среди нацмен» (вопрос был снят) отмечалась слабая работа колхоза «Трудовая Армения» Каневского района, из которого наблюдался отсев колхозников [13, л. 34].
Вместе с тем партийные органы совместно с советскими и профсоюзными проводили в жизнь и такие решения: «Провести антирелигиозные собрания трудящихся нацмен, где поставить вопрос о закрытии синагоги и костела и передачи помещений под клуб»[13, л. 34]. Впрочем, это решение не стоит рассматривать как ущемление по национальному признаку. Так, в это же время (1929 г.) в г. Краснодаре был закрыт и переделан под клуб «Белый собор».
Таким образом, в первые годы становления Советской власти в Северо-Кавказском регионе политика партийных органов по национальному вопросу осуществлялась с позиций интернационализма и направлена была на реализацию режима наибольшего благоприятствования нацменьшинствам. С одной стороны, это прорывное достижение советского режима, позволившее малым народам подняться на качественно более высокий уровень культуры и способствовавшее формированию «новой исторической общности людей - советскому народу» - пожалуй, самой замечательной по своей стратегической креативности доктрине советской эпохи. А с другой стороны, был заложен фундамент для формирования национальной депривации и последующего гипертрофированно обостренного чувства национального самосознания.
И в заключение, исходя из вышесказанного, некоторые выводы более широкого характера. Сегодня возрождается традиция раннего этапа постсоветских реформ - заключение особых договоров с субъектами федерации (например, с Республикой Татарстан). Бездумное продолжение национальной политики в формате и содержании первых послереволюционных лет, т.е. возрастания национального самосознания, преодоления неравенства сегодня может привести и к распаду самой России, как это «возрастание» и «преодоление» привело к печальной судьбе Советского Союза. К тому же ныне можно не без оснований говорить о реальной угрозе исчезновения русских как нации. Они оказались крупнейшим в мире разделенным народом, иностранцами в своем Отечестве, которому они обеспечивали синергитичность и в котором подвергаются вытеснению и дискриминации (особенно в суверенных республиках). Вопрос «национальных окраин» превратился в вопрос «национальной сердцевины».
Сегодня судебными органами принимаются решения о признании экстремистскими публикаций (брошюр) с формулировкой, что они-де имеют «ярко выраженный прорусский характер». (Именно с такой формулировкой 11 ноября 2008 г. Советский районный суд г. Иваново по представлению прокурора Ивановской области М.А. Кабалоева признал экстремистскими брошюры члена Союза писателей России А.Н. Севостьянова «НДПР - партия русского народа» (М., 2005) и «Азбучные истины национализма» (М., 2002) [25]. «Прорусская направленность» творчества русского писателя - запрещается современным судом! А как же тогда быть с пушкинской «Полтавой», лермонтовским «Бородино», шо-
лоховским «Тихим Доном», твардовским «Василием Тёркиным» и т.д.?
Более того, сегодня же при «естественности» убыли населения РФ наибольшая часть приходится на русских, а с позиции представителей современного российского либерализма в свое время возможным было говорить и о том, что «Россия как государство русских не имеет исторической перспективы».
Литература
1. Политическая социология: учебник для вузов / под ред. Ж. Т. Тощенко. М., 2002.
2. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИ КК). Ф. 1. Оп. 1. Д. 275. Л. 21.
3. Там же. Д. 7.
4. Там же. Оп. доп. 1. Д. 2. Л.1.
5. Там же. Оп. 1. Д. 10. Л. 51, 79.
Поступила в редакцию
6. Там же. Д. 91. Л. 1, 16; Д. 170. Л. 4.
7. Там же. Д. 132. Л. 2.
8. Там же. Д. 216.
9. Там же. Ф. 8. Оп. 1. Д. 91. Л. 144.
10. Там же. Д. 304.
11. Там же. Ф. 1072. Оп.1. Д. 19. Л. 8.
12. Там же. Д. 24. Л. 24.
13. Там же. Д. 26.
14. Там же. Ф. 8. Оп. 1. Д. 172.
15. Там же. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 78.
16. Там же. Ф. 8. Оп. 1. Д. 65. Л. 3.
17. Красное Знамя. 1932. 20 апр.
18. Там же. 11 мая; 20 дек.
19. ЦДНИ КК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 304.
20. Там же. Д. 141. Л. 23 об.
21. Там же. Д. 114. Л. 60.
22. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. Р-226. Оп. 1. Д. 203. Л. 37.
23. Там же. Ф. Р-340. Оп. 1. Д. 10. Л. 26 об.
24. Там же. Д. 13. Л. 6.
25. Странный вердикт // Советская Россия. 2009. 9 июля.
3 ноября 2009 г.
