CC BY
43
РОССИЯ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА
Г.М. Михалёва
ПАРТИИ, НЕКОММЕРЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ
И НОВЫЕ ФОРМЫ ГРАЖДАНСКОЙ АКТИВНОСТИ:
АЛГОРИТМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Михалёва Галина Михайловна - доцент
Российского государственного гуманитарного университета, Москва.
1. Законодательные рамки и практики власти
в отношении оппозиции
Для начала избирательного цикла 2011-2012 гг. было характерно существенное ограничение деятельности оппозиционных политических партий и различных форм гражданской активности как законодательно, так и на практике. Часть оппозиционных партий потеряла формальный статус, а с ним - и право участвовать в выборах и превратилась в неформальные политические партии, часто даже не имеющие юридического статуса общественных организаций. Исчезла часть НКО, но одновременно появились новые формы гражданской активности, происходила их постепенная политизация. Активизировалось взаимодействие между оппозиционными гражданскими партиями как формальными, так и неформальными, негосударственными организациями и неформальными гражданскими инициативами.
Для этого периода было характерно смешение политического и неполитического, слабая дифференциация и структурированность гражданских неформальных движений и, наконец, разрыв между легальностью и легитимностью.
Общественные организации были вынуждены выбирать между поддержкой власти или оппозиции, для того чтобы сохранить существование и возможности деятельности. Неформальные гражданские инициативы, взаимодействуя с неформальными и формальными партиями, быстро радикализировались. И власть, и организации, и движения, действующие вне формальных институтов, все чаще применяли насилие.
После думских и президентских выборов 2011-2012 гг. ситуация существенно изменилась: в столицах и крупных городах-миллионниках началась массовая протестная мобилизация, сохранявшаяся несколько месяцев подряд. Политическую оппозицию - формальные и неформальные партии, от левых до либералов и националистов и беспартийных гражданских активистов -объединяло возмущение фальсификациями на выборах.
Власть, опасаясь продолжения массовых протестов и расширения их социальной базы, отказалась от точечной либерализации предшествующего периода и приступила к существенному изменению законодательства. Началось «закручивание гаек». Законодательно был усилен контроль за реальной и потенциальной оппозицией, включая гражданских активистов, ограничены возможности любых форм массовой активности граждан. Деятельность правозащитных НКО была определена как «политическая», получающие финансирование из-за рубежа получили статус «иностранных агентов». Был принят ряд поправок в избирательное законодательство и закон о партиях, размывающих политическое поле и сохраняющих преференции для доминирующих игроков.
На практике был взят курс на повальное задержание участников протест-ных акций, возбуждение уголовных дел и обыски у известных оппозиционеров, их дискредитацию и составление списков «экстремистов», угрозы лишения мандатов даже депутатов ГД - представителей лояльной оппозиции, участвовавших в протестных акциях. При этом гражданские протесты сохраняли непартийный и неформализованный характер. Режим начал терять признаки стабильности, разворачивалась «пружина политического кризиса» [1, с. 4], о чем свидетельствовали и снижение рейтингов - рост недоверия к В.В. Путину, Д.А. Медведеву и «Единой России», не прекращающиеся массовые протесты в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах. В ответ на возникшие вызовы, в резонанс с которыми работали внутренние и внешние факторы, связанные с поражениями, неудачами и катастрофами, власть выбрала демонстрацию силы и отказ от ранее сделанных уступок.
2. Алгоритм отношений общества и власти
накануне избирательного цикла 2011-2012 гг.
Состояние современного российского общества, как убедительно показали исследования Левада-Центра [2, с. 27-41], на протяжении периода стабилизации отличали: апатия, аполитичность, ориентация на потребление, отсутствие солидарности и глубокое недоверие ко всем политическим институтам и организациям. У подавляющего большинства населения сохранялось патерналистское представление о государстве, обязанном заботиться о них, и государствоцентричное представление о месте человека в стране и мире. Су-
ществовавшие до последнего времени формы гражданской активности оказывались каплей в море пассивности общества в целом. Исследования известных социологических служб точечные протесты не брали в расчет, респонденты, участвовавшие в них, попадали в рамки статистической погрешности.
Но ростки неформальной гражданской активности в различных сферах и различных регионах все же существовали на протяжении всего периода стабилизации режима. Более того, начиная со времени финансового кризиса 2008 г., они становились все заметнее. Реакция власти не заставила себя долго ждать.
Во-первых, как подчеркивалось выше, последовательно происходили изменение законодательной базы и имплементация политических практик, усложняющих существование НГО и ограничивающих возможности публичных протестов. Закон об общественных организациях жестко регулировал получение ресурсов из западных фондов, ограничивал автономию НГО и ставил их под государственный контроль. Общественная палата и региональные общественные палаты получили практически эксклюзивное право быть выразителем интересов гражданского общества.
Во-вторых, были приняты законы, усложняющие организацию и проведение акций протеста - митингов, шествий и пикетов. На практике «уведомительный» характер превратился в запретительный, для проведения санкционированных акций предлагались места, где они не могли привлечь внимания граждан1. Протесты, трактуемые властями как «несанкционированные», жестоко разгонялись, а участники задерживались.
В-третьих, начался процесс так называемого «импортозамещения» в ресурсной базе некоммерческих организаций. Угроза потерять позиции заставляла западных спонсоров действовать с оглядкой на власть или же отказываться от работы в России вообще. Усилилось открытое давление на организации-доноры. Переход к фазе «импортозамещения» означал, с одной стороны, появление располагающих значительными средствами благотворительных организаций российского бизнеса, который стремится быть «социально ответственным» в соответствии с требованиями властей. Помощь бизнеса НКО мотивировалась стремлением улучшить отношения с органами власти и нередко сопровождалась давлением с их стороны. При этом чувствительная для власти сфера - защита политических и гражданских прав практически не была включена в объекты спонсирования [3].
С другой стороны, государство начало выделять существенные суммы на поддержку «третьего сектора». Политика выделения ресурсов была связана
1. В Москве это была, например, набережная Тараса Шевченко.
со стремлением превратить НКО в союзников для решения социальных проблем. Гранты Общественной палаты получали либо организации «политически близкие» (например, «Наши» или «Молодая гвардия» «Единой России»), либо подчеркнуто дистанцирующие себя от политики. К тому же эта общественная подсистема, как и все остальные, была существенно затронута коррупцией.
В-четвертых, активно проводилась кампания по дискредитации наиболее влиятельных правозащитных организаций. По старому советскому образцу их упрекали в западном финансировании и шпионской деятельности. Наиболее ярко это проявилось в прямом обвинении Московской Хельсинкской группы в шпионской деятельности весной и давлении на «Голос». В этом процессе власть активно использовала вышеупомянутые прокремлевские движения. «Наши» и «Молодая гвардия» занимались, например, преследованием и дискредитацией журналиста А. Подрабинека, выступившего против требований переименования шашлычной «Антисоветская», регулярно пытались сорвать акции несистемной оппозиции 31 числа каждого месяца в защиту 31 статьи Конституции.
Наконец, участились насилие и случаи уголовных преследований в отношении тех, кто боролся с произволом властей и занимался правозащитной деятельностью или писал о ней. Достаточно назвать убийство правозащитни-цы Н. Эстемировой («Мемориал») в Чечне, адвоката С. Маркелова и журналистки А. Бабуровой в 2009 г. в Москве, избиение профсоюзного активиста завода «Форд» А. Этманова, активистов группы защитников Химкинского леса в 2010-2011 гг.
Правозащитные и экологические организации, суть деятельности которых состоит в стремлении общества обратить внимание государства на важные общественные ценности, оказались в тяжелом положении. Ранее не рассматриваемая как политизированная, их деятельность в авторитарных условиях приобрела остро политические черты, а сами эти организации также стали оцениваться властью как политические оппоненты.
В результате работа значительной части организаций, защищавших гражданские и политические права, была свернута или заморожена, стали рассыпаться выстроенные годами сети коммуникаций, голос НГО, независимых от власти, особенно в регионах, стал почти не слышен. В свою очередь граждане, защищающие свои права, в том числе гражданские и политические, стали использовать неинституциональные формы воздействия на власть и взаимодействия друг с другом.
3. Новые формы гражданской активности
Рост числа уличных протестов, чаще всего - несанкционированных, т.е. проходящих вне рамок и вопреки существующему ограничительному законодательству, становится заметным уже в 2009 г., когда они начинают приобретать систематический характер и становиться массовыми.
Самоорганизация так называемых «инициативников», составляющих ядро этих протестов, направлена на взаимопомощь в решении жизненно важных проблем и обмен информацией через социальные сети. Это - группы, борющиеся с уплотнительной застройкой и за защиту зеленых насаждений. Е. Белокурова и Д. Воробьев называют такие локальные протесты «пробле-матизацией» политических решений, принимаемых или принятых ранее в рамках локальных режимов [4, с. 83-91]. Впрочем, часть протестов, начинаясь как локальные, вызывают «эффект домино» и выходят за границы одного населенного пункта или региона, обретая межрегиональный масштаб2.
Неформальная гражданская активность отличатся от работы НГО:
- граждане осуществляют коллективные протестные действия, не имея формальной регистрации в Министерстве юстиции в качестве общественных организаций и финансирования;
- эти действия разворачиваются вне существующих институциональных форм (так как эти формы не регулируются законодательством, как, например, социальные сети или «сходы» граждан), они могут включать сознательно проводимые, заранее несогласованные с властями, акции, в том числе - и анонсированные.
Характерно, что наивысшая активность инициативных групп наблюдалась в крупных поселениях с наиболее высоким уровнем жизни. Это не удивительно, если учесть, что крупные города - центры модернизации экономики и концентрации человеческого капитала [5, с. 5-19], в них появляются точки роста и консолидируются структуры гражданского общества. Среди массовых уличных протестов, которые, начиная с 2008 г., начали приобретать систематический характер, важное место занимали экологические: против застройки природоохранных зон, вырубки реликтовых лесов, парков и скверов, загрязнения озер и рек, незаконной охоты чиновников на редких животных.
Накануне избирательного цикла 2011-2012 гг. получили развитие следующие тенденции:
2. Примером может служить начавшееся в Москве движение «Синих ведерок» — борьбы с мигалками на машинах чиновников или борьбы с запретом на ввоз право-рульных машин, начатое во Владивостоке движением ТИГР.
- интенсификация использования блогосферы для самоорганизации и установления горизонтальных связей между различными протестными группами;
- театрализация протестных акций (например «свадьбы», организованные движением ТИГР во Владивостоке, и многочисленные театрализованные акции в Москве);
- использование коротких зрелищных акций (флэшмобов), рассчитанных не на вовлечение прохожих, как раньше, а на привлечение журналистов;
- радикализация и политизация требований, затронувшая сначала лишь небольшое число регионов (Приморье, Калининград, Москва);
- активизация инициативных групп в столице и городах-миллионниках: борьба с точечной застройкой, уничтожением памятников архитектуры и вырубкой зеленых насаждений с так называемыми «народными гаражами» в Москве, движение обманутых дольщиков и т.д.;
- интенсивное взаимодействие между правозащитными организациями и оппозиционными демократическими организациями;
- регулярное взаимодействие между оппозиционными партиями и инициативными группами, часть из активистов которых начинает вести собственно политическую деятельность, в том числе баллотируясь на местных и региональных выборах;
- точечные протесты с использованием перекрытий федеральных трасс или угроз такого рода и вызывающих реакцию «начальства», в том числе самого высокого уровня («эффект Пикалево»)3.
Анализ неформальной гражданской активности в 2008-2010 гг. показывает рост числа акций, их географического охвата и увеличение разнообразия форм. Конечно, фиксировать в этом случае можно только акции открытого, публичного сопротивления, как (чаще всего) несанкционированные, так и согласованные [6, с. 57-73; 7].
Очевидный всплеск гражданской активности, не характерный для предшествующих периодов, наблюдался в жилищной сфере, особенно в крупных городах; в Москве рост активности этого рода был лавинообразным. В целом по стране число зафиксированных акций за период 2008-2010 гг. было достаточно велико (749), но география их была ограничена, большинство приходилось на Москву. В Московской области доминировали протесты обманутых дольщиков, в Санкт-Петербурге боролись с уплотнительной застройкой и защищали архитектурный облик города (главной темой оставалось строительство «Газоскреба»), в Имеретинском районе защищали участки от сноса
3. Напомню, что перекрытие дорог — забытая старая форма, активно практиковавшаяся в начале 90-х годов.
при строительстве олимпийских объектов, в Самаре пытались предотвратить точечную застройку. В ряде регионов акции были направлены против роста коммунальных тарифов, на отстаивание прав жильцов общежитий, защиту зеленых насаждений и экологического состояния городов.
Наиболее резонансными акциями, на которые власти были вынуждены отреагировать, стали:
- многотысячные массовые митинги в Калининграде с требованием отставки губернатора Георгия Бооса, что привело к тому, что он в августе 2010 г. не был включен в президентский список кандидатов на переназначение;
- борьба против строительства «Газоскреба» в Санкт-Петербурге, приведшая к отказу от его строительства;
- борьба за остановку вырубки Химкинского леса при строительстве автотрассы Москва - Санкт-Петербург, повлекшая решение президента Медведева 25 августа 2010 г. о приостановке строительства, которое впоследствии (в конце того же года) все же было возобновлено.
Чуть менее резонансными событиями были остановка московскими властями сноса домов в дачном поселке «Речник» зимой 2010 г. и выплата существенных компенсаций семьям погибших шахтеров после аварии на шахте г. Междуреченск.
С гражданскими активистами систематически работали партия «Яблоко», некоторые депутаты «Справедливой России» (Г. Гудков, Д. Гудков, И. Пономарев), КПРФ и их помощники, а также «Левый фронт» С. Удальцова. «Справедливая Россия» организовывала и собственные акции, в том числе направленные на защиту социальных прав граждан в связи с выборами в регионах и центре. КПРФ практиковала тематические «месячники», включающие протестные акции по защите социальных и трудовых прав. При этом только партия «Яблоко» записала постоянную работу с гражданским обществом, помощь в организации гражданских инициатив и защиту социальных прав граждан в качестве политической задачи в своей Политической платформе, принятой еще в 2008 г. на XV съезде [8].
Помимо локальных требований участники гражданских акций, связанных с жилищными и экологическими проблемами, начиная с 2010 г. все чаще выдвигают политические лозунги. Протестующие против роста тарифов ЖКХ в апреле в Екатеринбурге призывают к отставке мэра. В очередной раз митингующие в Подмосковье дольщики требуют в мае «Подмосковье без Громова!» В Иркутске в октябре митингующие держат лозунг «Мэра - за решетку!» Лозунги в сентябре в г. Клин Московской области: «Воры в администрации», «Главу Клинского района Постриганя - под суд!» Критика обрушивается и на доминирующую партию (отметим лозунги в Усть-Качке
Пермского края в марте: «Единая Россия - единая против всех!»; в Архангельске в марте: «Единым фронтом - против Единой России»).
Из-за цикличности акций и общественных кампаний, особенно характерных для Москвы и Санкт-Петербурга, сложно точно подсчитать их число, но очевидно увеличение численности их участников. Если в 2008-2009 гг. они собирали несколько десятков, в лучшем случае - сотен человек, то в 20092010 гг. они становятся многосотенными и даже многотысячными (особенно это касалось экологических протестов против вырубки Химкинского леса, в защиту Байкала и Имеретинской долины).
Начиная с 2010 г. участилось проявление случаев насильственных действий и со стороны граждан. В качестве примера можно назвать разгром антифашистами Химкинской администрации, столкновение протестующих с ОМОНом при перекрытии железнодорожной ветки в Междуреченске, драки жителей с милицией в Имеретинской долине и т.п.
4. Сужение политического спектра и неформальные партии
В период стабилизации режима Путина часть политических организаций, называвших себя партиями и действовавших как таковые, потеряла этот статус, превратившись в неформальные структуры. Эти изменения стали следствием принятия пакета законодательных актов: изменения в законе о партиях и в избирательном законодательстве. Кремлевская администрация и обеспечивающее бесперебойное голосование большинство парламента последовательно создавали условия, максимально благоприятные для партии, призванной, по словам заместителя главы Администрации президента В. Суркова, стать «доминирующей» в политической системе, и максимально неблагоприятные - для всех остальных [9, с. 27-47].
В декабре 2006 г. думское большинство приняло поправки к закону о партиях, сделавшие практически невозможным создание новых, не подконтрольных Кремлю, партий. К партиям фактически начали предъявляться требования, которым могут соответствовать только государственные учреждения с непрерывно работающими бюрократическими аппаратами. Следствием стало снижение числа зарегистрированных и имеющих право на участие в выборах партий. Выжили помимо «Единой России» и партии, которым власти предназначили определенную функцию (например, дублера или спойле-ра), лишь те, кто смог обеспечить подготовку необходимой документации и твердую членскую базу. В конце 2006 г. ЦИК официально объявил, что проверку прошли 19 партий (16 партий были признаны не соответствующими требованиям законодательства); к 2007 г. их осталось лишь 14, а к 2008 -только семь.
Несмотря на декларации о необходимости либерализации системы, в период президентства Медведева были сделаны лишь минимальные шаги для ослабления давления группы, находящейся у власти, на институты гражданского общества, избирательную и партийную системы (снижение требования к численности с 50 до 45 тыс. человек, гарантии присутствия в Думе представителя партии, набравшей более 5% на выборах в Государственную думу).
Следствием ужесточения партийного и избирательного законодательства и искусственного сокращения числа партий стали:
- радикализация неформальных партий как либеральных, так и левых, сближение их позиций, вплоть до объединения (совместное участие в акциях 31 числа в защиту 31 ст. Конституции и митингах протеста, объединения «Другая Россия» и «Национальная ассамблея»);
- ослабление системных оппозиционных партий (КПРФ, «Яблоко»), последовательное вытеснение их с политического поля путем как административного давления, недопуска на выборы, так и открытия уголовных дел;
- феномен псевдооппозиционных партий, называющих себя оппозицией, но поддерживающих президента и курс правительства на практике, а часто -и в декларациях (ЛДПР, «Справедливая Россия»);
- сохранение и появление новых искусственных образований, не имеющих четких программ и декларированной идеологической направленности, либо со спойлерскими функциями («Патриоты России»), либо созданных под лидеров (имеется в виду неудачная попытка ребрэндинга «Правого дела» под М. Прохорова весной-летом 2011 г.).
Все попытки создать и зарегистрировать еще одну оппозиционную партию до завершения избирательного цикла 2011-2012 гг. закончились безрезультатно. Не прошедшие проверки Государственной регистрационной службы выбрали несколько разных стратегий.
1. Оспаривание решения в ЦИКе и судах. Наиболее последовательно действовала Республиканская партия, на возрождение которой надеялся Владимир Рыжков, рассчитывающий возглавить демократическую оппозицию. Он выбрал путь судебного оспаривания результатов проверки вплоть до иска в Страсбургский суд по правам человека и восстановления регистрации (но уже после выборов 2011 г.).
2. Вступление в партии, сохранившие формальный статус.
3. Создание новых неформальных партий с требованиями формализации -признания их статуса - официальной регистрации, в различных частях политического спектра.
Особенность всех этих групп - доминирование лидера, малая значимость других членов, отсутствие и малочисленность заявленных региональных организаций. Как в период перестройки, лидеры и группы вокруг них находились в постоянном процессе объединений и расколов, и чуть ли не ежегодно
создавались новые организации: движения, неформальные партии, коалиции со сходными составами и пересекающимся членством. Здесь мы видим даже, казалось бы, относительно умеренных и ранее встроенных во власть лидеров (например, В. Рыжкова, Б. Немцова, М. Касьянова) и сохранившиеся вокруг них группы. Перечислим основные.
На либерально-демократическом фланге это: Республиканская партия России (РПР) В. Рыжкова; Российский народно-демократический союз М. Касьянова; Объединенный гражданский фронт (ОГФ) Г. Каспарова; Партия народной свободы (ПАРНАС) В. Рыжкова, М. Касьянова, Б. Немцова; Демократический выбор В. Милова.
На левом фланге - ряд потерявших регистрацию коммунистических партий (РКРП, РКП и др.); Авангард Красной Молодежи (АКМ)4 (постоянного участника всех московских акций протеста); Левый фронт С. Удальцо-ва; РОТ Фронт В. Тюлькина; Национал-большевистская партия (НБП) и «Другая Россия» Э. Лимонова.
В национал-патриотической части спектра располагаются «Великая Россия» Д. Рогозина и А. Савельева и ряд других малоизвестных групп.
Во взаимодействии общественных организаций и формальных и неформальных оппозиционных партий, в первую очередь - демократических, в период стабилизации режима наблюдались несколько разнонаправленных процессов.
1. Создание широких коалиций, включающих правозащитные организации, партии разной идеологической направленности, формальные и неформальные и известных политиков. С 2004 по 2008 г. это были последовательно «Комитет 2008», «Другая Россия» (политическая часть «Гражданского конгресса»), «Национальная ассамблея». В 2008 г. с участием Б. Немцова, Г. Каспарова, В. Буковского была создана «Солидарность», объединившая те же самые либерально ориентированные организации, а также небольшую часть людей, вышедших из «Яблока» и несогласных с «переформатированием» СПС в прокремлевское «Правое дело».
2. Поиск партиями союзников среди НГО и использование их сетей для организации протестных мероприятий (марши в защиту свободы слова, антифашистские марши, митинги, пикеты) в Москве и регионах.
3. Участие партий в протестных акциях гражданских инициатив.
Парламентские партии, называвшие себя оппозиционными, использовали
другую стратегию. КПРФ работала с группами и движениями, созданными коммунистами «сверху» еще в перестроечные и постперестроечные времена
4. Создан в 1999 г. как молодежное крыло лево-радикального движения «Трудовая Россия» В. Анпилова.
(«Трудовая Россия», ОФТ), или же с неформальными левыми партиями (например, РКРП), организованными после запрета КПСС, «левыми» ветеранскими организациями и профсоюзами. Они организовывали месячники и традиционные массовые демонстрации, приуроченные прежде всего к 7 ноября и 1 Мая. «Справедливая Россия» также предпочитала проводить акции, включая уличные, вместе с созданными «сверху» организациями («Российские пенсионеры», «Партия жизни» и т.п.). ЛДПР действовала по принципу «опоры на собственные силы и материальные ресурсы» с привлечением близких к партии организаций.
5. Власть и общество в 2011-2012 гг.
В 2010 г. власть оказалась в сложной ситуации выбора между, с одной стороны, риском потери властных рычагов и влияния в случае либерализации в ответ на требования граждан и, с другой - риском неконтролируемых, возможно, насильственных, протестов в случае дальнейшего «закручивания гаек». Либеральный вариант публично предлагал близкий к Медведеву ИНСОР, ужесточающий - близкое Путину - Агентство политических и экономических коммуникаций.
Готовность властей к уступкам, когда они сталкивались с неформальной активностью, была связана со следующим факторами:
- относительно ограниченным характером требований оппозиции, когда смена власти не являлась основным содержанием протеста (в отличие, например, от «Стратегии 31» и «Дня гнева»);
- возможностью отказаться от решения без больших финансовых потерь;
- несвязанностью проблемы с интересами узкого круга близких к тандему лиц.
Именно поэтому относительно легко принимались решения по отказу от строительства «народных гаражей»5 и вырубки парков (например, Сиреневого бульвара и Яблоневого леса в Москве). Этими частными уступками власть надеялась успокоить активных граждан и «купировать» протесты.
Многотысячные протесты «рассерженных горожан» после думских и президентских выборов 2011-2012 гг., как и массовая мобилизация наблюдателей, возникли не на пустом месте, а были подготовлены нарастанием неформальной гражданской активности и гражданского протеста предшествующего периода. Большинство исследователей накануне этого периода считали такую мобилизацию невозможной, прогнозы активизации граждан-
5. Снос «ракушек» и строительство гаражей в Москве, предполагающих оплату, исчисляющуюся сотнями тысяч рублей за машиноместо.
ского общества относились к средне- или долгосрочной перспективе [11, с. 15-19; 12, с. 34-40].
«Спусковым крючком» существенного изменения общественных настроений стало объявленное на съезде «Единой России» решение о рокировке в тандеме 24 сентября 2011 г. Граждане, казалось бы привыкшие к невозможности повлиять на политические решения и фальсификации выборов, возмутились тем, что в этот раз им еще до выборов, даже не делая вид, что интересуются результатами голосования, преподнесли персональное решение по ключевым постам в государстве. Следствием стала массовая мобилизация наблюдателей-волонтеров в столицах и крупных городах - совершенно новое явление для российского политического процесса. (Во всех предыдущих избирательных циклах в наблюдении, помимо специализирующегося на этом НКО «Голос», участвовали почти исключительно оплачиваемые наблюдатели от партий.) Только в Москве на участках работали несколько тысяч наблюдателей6. В первый раз такое большое количество людей собственными глазами увидели механизм фальсификаций: «карусели», вбросы, перерисовывание протоколов в избирательных комиссиях и т.д.
Первая, организованная с помощью социальных сетей, массовая акция протеста 5 декабря на Триумфальной площади была жестоко разогнана ОМОНом, были задержаны более 300 человек. Это стало дополнительным стимулом для мобилизации участников зимних санкционированных акций под общим лозунгом «За честные выборы!». Впервые численность их, даже по данным полиции, достигала более полусотни тысяч, по данным организаторов, - более 100 тыс. человек. Состав участников выступлений, по данным социологических служб, был пестрым, но среди них выделялась новая группа: образованные благополучные молодые люди, позже названные «рассерженными горожанами». Большая часть из них ранее не принимали участие в протестных акциях, не участвовали в работе партий и НКО. Несмотря на зимние холода, участие в протестных акциях стало модным среди молодежи. Так, например, по результатам опроса Левада-Центра, на проспекте Сахарова 24 декабря 2011 г. участвовали 56% людей до 40 лет, 25% - до 24. 62% имели высшее образование, 25 - были владельцами собственного бизнеса или руководителями, 46% - специалистами [13].
Отличие этой волны массовых протестов - в отсутствии единого политического вектора; участии в них, помимо «рассерженных горожан», предста-
6. Например, только в партии «Яблоко» прошли обучение в Москве более 2 тыс., в Санкт-Петербурге более 1 тыс. человек.
вителей различных политических сил7: демократических («Яблоко» и неформальные либерально-демократические партии - «ПАРНАС», «Солидарность»), левых неформальных партий и групп («Левый Фронт», антифашисты), националистов8, правозащитных и экологических НКО и незарегистрированных групп активистов (например, гетеросексуалов ЛГБТ). В соответствии с этим составом порой выстраивались колонны и планировались выступления.
Системные партии, за исключением «Яблока», в протестных акциях не участвовали. Вхождение депутатов - «справороссов» в Оргкомитет (старший и младший Гудковы, И. Пономарев) ситуацию не меняло.
Политические симпатии участников также может иллюстрировать опрос Левада-Центра. 38% из них были близки взгляды демократов, 31 - либералов, 23 - коммунистов, или социалистов, или социал-демократов, 6% - национал-патриотов. Самая крупная группа с партийной идентификацией - голосовавшие за «Яблоко» - 38%; 19% голосовали за КПРФ и 12% - за «Справедливую Россию». Доминирующие мотивации участия - стремление выразить свое возмущение фальсификацией выборов (73%), накопившееся недовольство положением дел в стране и политикой властей (73), разочарование в обещанной политике модернизации и в Медведеве (42%). Показательно, что участники больше всего доверяли общественным деятелям, не имеющим прямого отношения к политике - Парфенову, Шевчуку и Акунину. Среди политиков, представляющих определенную политическую позицию и организацию, на первом месте был Явлинский (27%); среди лидеров на то время неформальных партий - Рыжков, Немцов, Удальцов (от 18 до 8%). Высок уровень доверия и у «героев сетей», не имеющих отчетливой позиции и структуры - Навального и Прохорова (соответственно 36 и 15%). Относительно низок уровень доверия у представителей парламентской «Справедливой России» -у Гудкова 11%, у И. Пономарева 4%. На последнем месте - националисты Белов и Тор (соответственно 3 и 2%)9.
В пестром составе организаторов акций Оргкомитета парадоксальным образом присутствовали и те, кто ранее призывал к бойкоту выборов (например, А. Рыклин и С. Удальцов). Сам Оргкомитет, проводивший свои заседания с трансляцией в Интернете, состоял в значительной степени из журналистов и писателей, опытных политиков там было немного. Характерно, что
7. С политологической точки зрения категоризация политических взглядов вызывает большие вопросы, однако общее представление о составе участников опрос все же дает.
8. Это касается не всех националистических групп, часть из них отказалась участвовать в мероприятиях вместе с либералами, на разных акциях были представлены «Русские» и РОД.
9. Опрос на проспекте Сахарова.
роли главных организаторов стали играть те, кто предлагал самую радикальную стратегию (Удальцов) или был популярен в Интернете (Рыжков, Е. Чи-рикова).
После президентских выборов характер протестных акций поменялся (исключение составило мирное массовое шествие и митинг 12 июня). Со стороны ряда организаторов акций стали звучать требования не уходить, разбить палатки, двигаться на Кремль (чаще всего - со стороны Удальцова и его сторонников). А власти стали с марта использовать ОМОН для устрашения и задерживать всех, кто что-то нарушил или просто попался под руку. Конфликт достиг пика 6 мая, начавшись «сидячей забастовкой» участников, протестовавших против ограничения прохода на Болотную площадь и закончившись столкновениями с полицией, избиениями и задержаниями.
В целом протестная активность конца 2011 - первого полугодия 2012 г. показала, что: 1) спящее гражданское общество проснулось10, существенно повысился уровень солидарности и доверия; 2) несмотря на репрессивную реакцию властей, нет оснований ожидать, что уровень протестов будет существенно снижаться11; 3) у значительной части граждан сформировался негативный консенсус в отношении власти; 4) партии, как формальные, так и неформальные, не смогли стать ядром кристаллизации нового гражданского протестного движения; 5) позитивные политические требования и политическая программа протестов в этом составе лидеров и участников не может быть четко определена; 6) лидеры играют несравнимо большую роль, чем организации, в ходе протестов; 7) из состава «протестантов» выделилась группа, готовая и имеющая ресурсы разного типа для занятия рутинной политической деятельностью - участие в наблюдении и в качестве кандидатов на выборах, включая партийные списки.
6. Формализация неформальных институтов
и ужесточение режима
После думских выборов 4 декабря 2011 г. наметилась практика участия гражданских активистов и представителей оппозиции в ранее закрытых обсуждениях в органах власти, включая совещания с президентом, и возможность выступления на комитетах и пленарных заседаниях Думы. Впрочем,
10. Об этом же, на наш взгляд, свидетельствует активность волонтеров в помощи и благотворительности, например после затопления Крымска или в тушении пожаров уже в 2011 г.
11. Это демонстрирует, например, число участников летних локальных протестов в Москве, Петербурге и т. д.
уже весной 2012 г. активисты партий и недовольные граждане вновь вышли на улицу с протестами.
К лету стала очевидна стратегия ужесточения режима, проявившаяся как в изменении практики взаимодействия с гражданскими активистами и оппозицией, так и в формализации, изменении законодательства, регулирующего политическую деятельность и гражданскую активность. Ставка была сделана на дискредитацию организаторов и участников с использованием опробованных ранее методов: обвинений в стремлении к развалу государства и работе на западные деньги. Одновременно применялась знакомая по деятельности «Наших» искусственная массовая мобилизация для организации не менее многочисленных, чем митинги оппозиции («путингов»-митингов) в поддержку власти с агрессивными обвинениями оппозиции. Наряду с обысками, задержаниями12, которые становились более массовыми и жесткими, и судебными процессами активно практиковались неформальные способы дискредитации лидеров протеста - диффамация на телеканалах, публикации записей прослушанных разговоров.
Появились и новые стратегии, в основе которых - опора на недовольство «сытыми москвичами» рабочей глубинки: организовываются «митинги рабочих» в Нижнем Тагиле и Екатеринбурге, на которых звучит обещание начальника цеха Уралвагонзавода Игоря Холманских «приехать с мужиками» и разогнать митинги оппозиции (за что он после выборов получил должность полпреда в Уральском федеральном округе).
Православная церковь начиная с 2012 г. участвует в организации «антилиберальных православных стояний» - массовых митингов православных с поддержкой власти и агрессивной критикой оппозиционеров. Эта активность свидетельствует о переходе РПЦ от роли идеологической опоры режима к роли самостоятельного политического актора, готового к мобилизации. При этом православные активисты, как показали стычки со сторонниками панк-группы Pussy Riot и действия «православных дружин» против «кощунников», совсем не чураются и использования насилия.
Накануне и после выборов стали быстро формализоваться неформальные правила. Это, с одной стороны, так называемая «медведевская либеральная реформа» - пакет законов о формирования органов власти и партиях, с другой -ряд законов, ограничивающих права и свободы граждан, включая дальнейшее ужесточение законодательства о массовых акциях, НКО и свободе СМИ.
Пакет законодательных актов, названных «политической реформой», изменил условия существования партий, электоральную формулу и даже (фор-
12. Одна из креативных реакцией участников акций — распространение «билетов» на проезд в «автозаке» и шутки, что это — самый доступный вид московского транспорта.
мально) возвратил выборность губернаторов. Особенность этого пакета - во внешней либерализации правил при сохранении неформальных возможностей правящей группы по сохранению доминирования и контроля. Можно согласиться с Г. Голосовым, что в этом случае власти стремятся создать российскому авторитаризму более эффективную оболочку, а отнюдь не демонтировать его [14].
Формализация существования сотни партий, большинство из которых неизвестны не только избирателю, но и специалистам, не может заметно изменить ситуацию, укрепляя демократические институты. Очевидно, что
12 народных партий, пять - экологических (зеленых), 18 - национально-консервативных и 20 либеральных партий не способствуют структурированию партийного спектра. Новые карликовые партии станут, по терминологии В. Гельмана, «подрывным» институтом [15], не укрепляющим, а разрушающим партийную систему. Уже по спискам зарегистрированных и подавших заявки на регистрацию партий это отчетливо видно. Значительная их часть выбрала ничего не говорящие названия или схожие, или названия «старых» партий из предыдущих избирательных циклов. На 28 июня 2012 г. в Минюст было подана 181 заявка партийных оргкомитетов [16]. В списке можно найти аббревиатуру ОВР, СПС, НДР, «Свободную Россию», «Россия, вперед!» и даже две «Родины» (под № 124 значится Политическая партия «Родина -объединенная народная партия», а под № 128 - Всероссийская политическая партия «Родина»). Далее мы обнаруживаем четыре партии с названием «Против всех», три «Партии любви», партии автомобилистов, хипстеров, кооператоров, шахтеров, профессионалов и много тех, чьи названия звучат загадочно: «Восток», «Утро», Партия умных, «Новая партия». О том, что возобновляется регистрация партий «под ключ» для продажи на выборах и спойлерских партий, свидетельствует регистрация семи оргкомитетов одним лицом, неким Олегом Балакиревым - на любой вкус («Левый фронт», «Другая Россия», Партия автомобилистов, «Рабочая партия», Партия военных пенсионеров и «Против всех»).
Вместе с изменением электоральной формулы - введением 225 региональных округов без «головной части» списка и увеличением избирательных фондов эти нововведения дадут преференции известным партиям, обладающим ресурсами, т.е. тем же самым парламентским (возможно даже не всем). Похожий эффект мы наблюдали на выборах 1995 г., когда из 43 избирательных объединений 5%-ный барьер преодолели только четыре партии. На выборах губернаторов для страховки, кроме президентского фильтра, были добавлены еще и очень жестко оговоренные правила необходимости сбора подписей муниципальных депутатов. Учитывая, что подавляющее большинство из них - единороссы, участие в этих выборах кандидатов из других партий (без санкции сверху) становится почти невозможным. 116
В летнюю сессию 2012 г. Госдума приняла серию репрессивных законов, откровенно противоречащих второй главе Конституции и легализующих ограничение любых форм протеста, критики власти и противодействия режиму, ужесточив ответственность за участие в акциях протеста, введя уголовную ответственность за клевету и цензуру в Интернете. Новые нормы не только в разы увеличивают штрафы за нарушение проведения уличных акций, но и позволяют квалифицировать как массовую акцию любое скопление людей, накладывая ответственность на организаторов за любой инцидент, от них не зависящий, включая изменение количества участников. Ответственность предусматривается не только в виде очень высоких штрафов (до 300 тыс. руб. для организаторов), но и в виде принудительных работ. Запугивая организаторов и участников протеста, власти делают практически невозможными несанкционированные акции.
Почти неограниченные (еще с 2006 г.) возможности контроля государства за деятельностью НКО, обязанных каждые три года открыто отчитываться о своей деятельности и источниках финансирования, стали недостаточными. Поправки предписывают организациям, получающим финансирование из-за рубежа, в том числе от частных лиц, и участвующим в «политической деятельности», иметь официальный статус «иностранного агента». Под «политической деятельностью» при этом понимается «участие в организации и проведении политических акций в целях воздействия на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики, а также в формировании общественного мнения в указанных целях». Под это расплывчатое определение попадает вся деятельность правозащитных НКО. Перед вторым чтением было заявлено, что эти поправки не коснутся ни РПЦ, ни благотворительных организаций. Тем самым были четко определены адресаты ужесточений - именно правозащитные организации, в том числе занимающиеся контролем за выборами. Проверять такие организации будут чаще, и закрыть их будет проще, за нарушения предусмотрены не только штрафы, но и реальные сроки заключения. Очевидная цель поправок - стигматизировать активно действующие гражданские организации и сделать их работу по защите прав человека, контролю на выборах, защите окружающей среды и т.д. практически невозможной. Именно гражданские активисты и их неформальные организации станут первыми жертвами в случае возврата к гегемонистскому моноцентрическому режиму, который для своего сохранения будет вынужден использовать силовые стратегии.
Возвращение в УК статьи о клевете и ответственности владельцев сайтов за информацию, которую размещают пользователи под предлогом борьбы с детской порнографией, пропагандой производства наркотиков и суицида, создавали условия для ограничения свободы СМИ. Выбор власти между
«закручиванием гаек» и началом новой волны демократической трансформации стал еще актуальнее, чем до выборов. Наиболее благоприятный сценарий -вторая за последнее 20-летие либерализация режима - требует от правящей группы политической воли и готовности потерять власть в результате честных и конкурентных выборов, снять запреты и ограничения гражданской и политической активности.
Это будет означать, что начнется вторая волна демократической трансформации в России.
Литература
1. Рогов К. Границы власти Путина // Ведомости, 11.07.2012.
2. Гудков Л., Дубин Б., Зоркая Н. Средний класс as it: мнения и настроения высокодоходной молодежи в России // Вестник общественного мнения, 2008. - № 95 (8).
3. Полищук Л.И. Бизнесмены и филантропы // Pro et contra. - 2006. - № 10.
4. Белокурова Е., Воробьев Д. Общественное участие на локальном уровне в современной России // Неприкосновенный запас. - 2010. - № 2.
5. Зубаревич Н.А. Города как центры модернизации экономики и человеческого капитала // Общественные науки и современность. - 2010. - № 5.
6. Михалёва Г.М. Гражданская активность в России до и после кризиса: Формы и перспективы // Мировой кризис и политические изменения. Политическая наука: Ежегодник. 2009 / Ассоциация политической науки (гл. ред. А.И. Соловьёв). - М.: РОССПЭН, 2010. -С. 57-73.
7. Michaleva G. Das politische Potential der Zivilgesellschaft in Russland während der Präsidentschaft von Wladimir Putin und Dmitri Medwedew. Bremen, Forschungsstelle Osteuropa, Nr. 116. -November 2011.
8. Политическая платформа РОДП «ЯБЛОКО». XV съезд РОДП «ЯБЛОКО», 21 июня 2008 г.
9. http://www.yabloko.ru/Press/Docs/2008/0626_platforma.html
10. Гельман В. Трансформация российской партийной системы: Монополизация политического рынка // Российские элиты в условиях консолидации власти. - Пермь, 2006.
11. Грин С. Природа неподвижности российского общества // Pro et contra. - 2011. - январь-февраль.
12. Гудков Л. Инерция пассивной адаптации // Pro et contra. - 2011. - январь-февраль.
13. Левада-Центр. 26.12.2011. http://www.levada.ru/26-12-2011/opros-na-prospekte-sakharo-va-24-dekabrya
14. Голосов Г. Партийная реформа Дмитрия Медведева // Политру. 21.06.2012. http:// politru/article?2012/06/21/ref/
15. Гельман В. «Подрывные» институты и неформальное управление в современной России. - СПб., 2010.
16. Сведения о действующих организационных комитетах политических партий по состоянию на 25 июля 2012. Министерство юстиции Российской Федерации 10.07.2012. http:// www.minjust.ru/node/2162
