CC BY
56
ем таких сущностных терминов/понятий, как «воображаемый читатель», «читатель-адресат», автор «Теории» особо выделяет категорию «образ читателя», подчеркивая ее «материальную» природу, рассматривая ее как неотъемлемую часть художественной материи произведения: «правомерно говорить об образе читателя как одной из граней художественной предметности» (с. 116). В этом, казалось бы, случайном замечании кроется важнейшая особенность теоретической рефлексии на пороге века: признание «читателя» на правах реальной имагологической структуры, обретающей «плоть и кровь» не только в сознании реального читателя, но собственно в образной - онтологической - системе художественного текста. Однако следует отметить и излишнюю локализацию проблемы, что приводит к ее вынужденному сужению до «реально» воплощенного в художественной ткани образа ав-
В. ДАВИДОВИЧ, профессор Ростовский государственный университет
«Парадоксальный человек». Именно так называется новая книга Жана Терентьевича Тощенко, выпущенная издательством «Гардарика» в конце 2001 года. Уже само это название побуждает к тому, чтобы удивленно «поднять брови». Еще до чтения оно заинтересовывает и интригует. Пожалуй, так и должно быть, если вышедшая в свет работа содержит в себе нечто действительно свежее, рассматриваетто, о чем раньше как-то не догадывались, над чем серьезно не задумывались.
Много выходит нынче теоретических книг. Есть книги умные, но нудные; есть
торского собеседника. Тем самым общее подменяется частью: наглядная, пластически ощутимая форма «читательского» присутствия как несомненное доказательство «реальности» образа читателя отрывается от контекста его менее «зримых» внутритекстовых проявлений.
В целом «Теория литературы»В.Е. Ха-лизева представляет собой новаторский монографический труд, где предметподан по возможности всесторонне. Перекликаясь с одновременно изданным (под ред. Л.В. Чернец) «Введением в литературоведение», где автором также написан блок статей («Текст», «Сюжет», «Лирика», «Эпос», «Драма»), это исследование по праву можно назвать знаменательным событием в теоретико- и историко-литературной ситуации рубежа XX и XXI веков, когда в разряд основных литературоведческих задач выдвинулось подведение итогов «литературного столетия».
интересные, да легковесные; искренние, однако поверхностные; завлекательные, но лукавые. Та, о которой здесь говорится, это книга глубокая, серьезная, доказательная и, что очень важно, безусловно честная. Автор не хитрит, не юлит. Он дает социологически достоверную картину сознания современной России. И в чтении она захватывает, поскольку перед читателем известные вещи внезапно предстают в необычном ракурсе. Она всем своим взволнованным содержанием зовет к размышлению над самыми глубинными проблемами нашего сегодняшнего отечественного бытия.
Парадоксы российского сознания
В ней понятие «парадокса» как специфического класса противоречий сознания используется для анализа духовной жизни и повседневных поступков человека России на рубеже столетий. Парадоксальность здесь понимается как характеристика и сознания, и деятельности, взятая в социологическом видении в отличие от философского или психологического подходов.
В жанре размышления над книгой я в дальнейшем сознательно не привожу ни одной цифры или социологически зафиксированного факта, приведенных на ее страницах. А их множество. Я сосредотачиваю внимание на идеях и выводах, которые делает автор с опорой на огромный фактический материал.
О чем же повествует книга? В первом разделе рассматриваются теоретико-методологические основы исследования парадоксов. Автор вводит понятие «реальное сознание» как синтез теоретического и обыденного, сочетание рационального и эмоционального, переплетение мировоззренческих и практически функционирующих моментов. Это то сознание, которое включает в себя трезвое здравомыслие и не исключает проникновение в глубинные сущностные процессы. Особое внимание в книге уделяется феномену «социального настроения» как доминанте и своеобразному индикатору состояния общественного духа.
С этих методологических позиций в книге рассматриваются «метаморфозы» современного общественного сознания. Само это понятие позволяет уловить характер происходящих изменений, осмыслить, что за процессы произошли в нашем социальном мире за последние десятилетия. Рассмотрение глобальных метаморфоз общественного сознания дает возможность автору охарактеризовать его как расколотое, разорванное и иной раз определять его как маргинальное, предстающее как ложное сознание. Кта-
кому сознанию оказываются применимыми столь тревожные определения, как «катастрофическое», «больное», «патологическое», «демагогическое», «сумеречное», «нонконформистское», «протестное», «утопическое», «манипулируемое» и т.п. Прочтешь такое, и по сердцу пробежит холодок. Но увы, это не пустая драматизация наличного («реального») сознания, а его хотя и суровая, но правдивая констатация.
На этом фоне автор переходит к рассмотрению сущности парадоксов. Как известно, в парадоксах выявляется соединение несоединимого, совпадение несовпадающего. Ж. Тощенко считаетвозмож-ным и необходимым фиксировать парадоксы жизни, жизненных обстоятельств, сознания и поведения людей.
По его мнению, парадоксы жизни имеют место тогда, когда в сознании и поведении причудливо сочетаются добро и зло, честь и умысел, верность и предательство, безрассудное новаторство и упрямый традиционализм. Как ни грустно, но это парадоксальное сознание стало неотъемлемой частью современной жизни. Люди как бы смотрят в одно и то же время в противоположных направлениях и как бы пытаются бежать по противостоящим маршрутам. Транзитивный, переходный характер нашей социальной жизни, порождающий фрустрации, аномалии, создает предпосылки для увеличения парадоксальности на всех уровнях. Жан Тощенко говорит, что «парадоксы - это в большинстве случаев расходящиеся противоречивые и даже противоречащие друг другу мнения, суждения, установки, ориентации, действия, которые одновременно существуют, сочетаются, функционируют в сознании и поведения одних и тех же людей» (с.62). Опираясь на такое их видение, автор говорит о современной мифологии и ее парадоксальности, ренессансе мифов, активной ремифологизации сознания.
Это прежде всего стереотипы, упро-
щающие действительность. Именно стереотипы мышления порождают такие парадоксы, как эффект ореола, наделение мудростью и значимостью любых властных персонажей, эффект «неприкаянности и отторжения», принижения самих себя, эффекты группового эгоизма, маниловщины, возникновения перевертышей и т.д. Сама эта типологизация впечатляющая. Она помогает рельефней видеть наличное состояние сознания.
Автор удачно использует некоторые неологизмы. Им вводится термин «кентавр-проблемы», суть которых в том, что один и тот же человек, придерживаясь взаимоисключающих социально-политических ориентаций, может быть одновременно и социалистом, и либералом-ин-тернационалистом, и шовинистом, и монархистом, и республиканцем. Это действительно так. Оглянувшись вокруг, мы с удивлением отмечаем, что в сознании очень многих (а пожалуй, и в нашем собственном) воплотилось своеобразное чудо - совмещение несовместимого. Монолитность сознания сегодня скорее исключение, чем правило. Автор предлагает набор «кентавр-проблем» как особой формы проявления парадоксов сознания и поведения, анализируетманипулирова-ние как механизм создания парадоксов.
Немалый интерес представляет содержащаяся в книге типология парадоксов - от экономических до религиозных. Эта типология по содержанию не произвольна, а опирается на множество взвешенных и достаточно результативных социологических изысканий. Мир мыслимого и мир реального, желаемого и наличного, причудливо сплетаясь, взаимопроникая, создает парадоксальное видение действительности.
Разве не об этом говорит недоверие многих крестьян к передаче земли в частную собственность и одновременно все расширяющаяся картина аграрного запустения. Примечательна неустойчивость политических симпатий и антипатий,
тревожность, недоверие к призывам различных политических сил. Вроде бы никто не против демократии, но политическая активность даже на уровне электоральных моментов крайне низка; пассивность, молчаливость, отсутствие тяготения кполитической активности явно озадачивает.
Глубоко парадоксальна историческая память. Очерняются персонажи советской истории и идеализируется деятели царского времени и Белого движения. Идет гиперболизация отдельных моментов истории.
Волна этнонационализма, взметнувшаяся на всем пространстве былого СССР, породила парадоксы национального «Я». Поиск этнокультурной идентичности выявил свою парадоксальность. Ж. Тощенко называет такие парадоксы этнического взаимодействия, как «аккультурация, этноцид, раздвоенность сознания и поведения»,«сохранить своё и не оторваться от ценностей другого». Возникли и пышно расцвели этнокультурные мифы: кто древнее, кто чем владел и т.п.
Насквозь парадоксально правовое сознание. Все на словах вроде бы за Конституцию, за диктатуру закона. Однако чудовищно разрослись такие силы, как «воровской бизнес», «кровавый криминал», «коррумпированное чиновничество». О законности толкуют все кому не лень, но она попирается на каждом шагу.
Нравственные нормы стали зыбкими, мораль пошатнулась. В книге отмечается, что в наше время происходит атрофия требований нравственности, замещенных критерием рациональности. Авторитет и значимость нравственных требований существенно снизились или вообще отсутствуют. К группе нравственных парадоксов относятся: процветание социального иждивенчества, откровенно хищническое деловое поведение, оттеснение на задворки ценности труда и т.п.
Разительны парадоксы религиозного сознания. После многих лет доминирующего атеизма началась гальванизация религии. Религиозный «Ренессанс» породил многие коллизии. Напор клерика-лизации, заигрывание властей с религией наталкиваются на то обстоятельство, что реальный, а не вербальный уровень религиозности изменяется мало. Сами духовные пастыри признают, что в их приходах «захожан» гораздо больше, чем прихожан. Православие воспринимается многими скорее как культурно-историческое явление, чем как собственно религиозное. Размыты грани между верующими, так сказать, всерьез и теми, кто считает себя верующими. Резко возрос интерес к нетрадиционным, конфронтационным религиозным течениям и сектам. Налицо подчас формальная декларация религиозности, проявляющаяся в фигурах «подсвечников», т.е. тех политиков и бизнесменов, которые в храмах свечи держат как стаканы.
В книге панорамно представлены основные формы парадоксов: элитарность, клановость, кастовость. Именно такого рода характеристики сейчас широко используются для обозначения тех, кто правит нами. Автор полагает, что лица, причастные к власти или капиталу, вряд ли могут быть охарактеризованы именно как «элита». Конечно, политические и экономические лидеры склонны к такой самоидентификации. Им представляется, что они - вроде как «пенки», «сливки» и прочая сметана. Это и делает ситуацию парадоксальной. В книге показана противоречивая и явно парадоксальная судьба центризма в современной России. Видимо, прав автор, утверждая, что центризма у нас не было и нет, а если его и поминают, то это чисто виртуальное явление. Парадоксальность ситуации состоитв том, что к центризму в России пытаются примкнуть практически все политические силы. Но ни одна из них по сути и содержанию не является центристской.
В книге описан парадоксальный статус интеллигенции. Показано, что ныне под сомнение поставлено само существование такого феномена, как российская интеллигенция. Сегодня не может быть речи о ней как некой социальной общности. Она расколота и разрознена, в ней представлен ряд групп, которые сейчас можно обозначить так: хищники, мутанты, хамелеоны, инфантилы, шатуны, холуи, демагоги, новые диссиденты и т.п. Выразительные, надо сказать, характеристики. И неприглядные. Многие, как свидетельствует автор, убеждены, что количество пакостей, сотворенных интеллигенцией, не поддается исчислению. Шарахание и колебание, чехарда мнений, смена симпатий и антипатий - таково ее поведение. Причем эти негативные характеристики присущи не только всей совокупности тех, кто может быть причислен к интеллигенции, но в той или иной форме почти каждому из них. Хотя нарисованный в книге портрет интеллигенции сумрачен, тем не менее автор полагает, что идеалы российской интеллигенции, хотя и подверглись коррозии, все-таки продолжают жить. Так что спор «интеллигентили интеллектуал?» еще не окончен.
Тема интеллигенции тесно связана с парадоксальной ситуацией в образовании. Ж. Тощенко резок и беспощаден в определениях. Налицо угроза, ее суть -полупрофессионализм, незнание и полузнание, знание без нравственности, знание без общей культуры.
Новые лики неграмотности - от элементарной до функциональной, некомпетентность, ведущая к профессиональному кретинизму, появление слоя «об-разованцев», которые ориентированы на удовлетворение утилитарных, а не духовных потребностей, резкое снижение общей культуры - объясняются в книге системной парадоксальностью этой сферы. Автор широкими мазками дает не только оценку форм парадок-
сов, но и высвечивает их типовые ситуации.
С явной грустью Ж. Тощенко констатирует состояние ценностного вакуума, того, что в социологии принято называть аномией. В стране расползается апатия, безразличие, растерянность, пессимизм. Общество волнует проблема самоидентификации, осознания себя и места своей страны. Образ России действительно парадоксален. То ли все еще великая держава, то ли скатывается на уровень маргинальной? То ли тяготеет к Европе, то ли обретает евразийский облик? Задумываешься, надо ли по-прежнему своей страной гордиться или впору стыдиться. Все это парадоксы национальной идентичности, разрывы целостного сознания.
Не менее напряженно стало соотношение личного и общественного. Не одно поколение у нас вырастало в уверенности безусловного приоритета общественного над сугубо личным, и вдруг всплыли эгоистические черты в пестрой гамме от себялюбия до стяжательства. Наглядно противоречия личного и общественного обнаружились в феномене конформизма и нонконформизма, парадоксах группового эгоизма. И, наконец, завершается книга освещением одной из великих проблем - соотношения добра и зла. Проблема происхождения зла, его бытия в мире была и остается одной из самых глубоких тайн. Она не имеет однозначного исчерпывающего разрешения. Каждая цивилизация, каждая эпоха создают свои культурно-исторические модели зла. О мировом зле, социальном и моральном, написано бесчисленное множество сочинений, высказаны сентенции, сформулированы религиозные, фольклорные образы. Автор полагает, что для нашего общества специфично парадоксальное соотношение добра и зла, когда границы между ними стали условны, размыты, преходящи, неопределенны. Нельзя считать случайным повышенный уровень агрессивности. Взлет
утопического блуждающего сознания -это тоже одно из следствий названной ситуации.
Таковы сжато основные темы книги Ж.Т. Тощенко. Автор настоящих заметок не ставил задачу быть собственно рецензентом, т.е. наставительно указывать на плюсы и минусы. Все сказанное - это скорее мое восприятие книги. В целом еще раз скажу: она побуждаетвсерьез задуматься над глубинными проблемами нашей жизни, ее жесткие формулировки захватывают. В этом ценность и, может быть, ее прелесть. Но... хотелось бы высказать и те мысли, которые явно напрашиваются, когда закрываешь последнюю страницу.
Говорят, что во врачебной практике есть как бы 4 этапа. Осуществляется анализ, ставится диагноз, определяется прогноз и прописывается рецепт. Конечно, социолог не врач, и мысль у него идет по иным линиям. Однако все же стоит сказать, что первые два акта в книге налицо. Есть тщательный, обоснованный, доказательный анализ наличной ситуации. Есть суровый, жесткий, но реалистичный и правдивый диагноз состояния общественного сознания россиян. Оно действительно парадоксально. Но какова перспектива? Каков прогноз? И что делать, чтобы выйти из состояния, так ярко выписанного автором?
К сожалению, автор поставил точку. Конечно, это его право. Над прогнозом и мерами спасения (именно спасения) нашего общества надо еще думать и думать. Всем читателям книги - и теоретикам, и политикам И не откладывать это в долгий ящик. Ведь нельзя же жить все время в состоянии всепроникающей парадоксальности. Есть же еще и гармоничность. Как ее достигнуть? Это вопрос вопросов. Не будем придирчивы к автору. Он сделал огромное дело. На нашем книжном рынке по актуальным проблемам нынешней жизни имеется множество книг, однако та, о которой я сейчас пишу,
явно выделяется. В ней крепко соединены научная точность и сочная публицистичность. Читать ее интересно.
Одно замечание, так сказать, напоследок. Не хотелось бы, чтобы возникло впечатление, что книга пессимистична или даже безысходна. При поверхностном взгляде может сложиться и такое впечатление. Однако, как мне видится,
Ж. Тощенко при всей суровости его оценок остается на позициях здравого оптимизма. Я искренне уверен, что его книге суждена хорошая участь, ее будут читать, она необходима. Как профессионал и просто как читатель, я прочел ее с удовольствием и немалой пользой. Советую ее многим и многим будущим читателям.
В. МИРОНОВ, доктор философ- ВОСХО^КДСНИС К
ских наук, проректор
МГУ им. М.В. Ломоносова ИНДИВИДуЭЛЬНОСТИ
Сегодня внимание общественности вновь привлекают извечные вопросы «Как учить?» и «Чему учить?». Вместе с тем исторический опыт дает все основания утверждать, что целостность и устойчивость культуры не в последнюю очередь зависят от традиций в сфере педагогической практики. Объединить в единой образовательной программе лучшие традиции отечественной «школы» и мировой опыт педагогических новаций -важнейшая культурная задача.
На запросы времени наиболее быстро реагирует высшая школа: именно здесь сосредоточен основной творческий потенциал общества. Средняя школа более консервативна, и это естественно, ибо в ней индивид приобретает опыт первичной социализации, базовой социокультурной идентификации. Сложилась ситуация разрыва между педагогическими технологиями, требованиями и возможностями высшей и средней школы. Преодоление его должно осуществляться в различных направлениях, одним из которых является создание нового поколения учебно-методической литературы. На него может быть возложена за-
дача реализации идеи непрерывного обучения, воспитания нового отношения к получаемой информации. Только при этом условии человек сможет продуктивно действовать в информационной культурной среде, в которой знание не должно быть самоцелью, абсолютной мерой ценности бытия. Абстрактные истины безразличны и даже враждебны существованию человека: он слишком конкретен и «не соответствует» прекрасной, чистой истине. Знаменитое изречение «Человек - мера всех вещей» есть бунт-протест индивида против обезличивающих истин, но, как всякий бунт, он опасен, ибо разрушителен и для самого протестующего.
Задача знания - построить мир человека, но не человека вообще, а конкретного индивида, и построить такой мир может только сам индивид. Учить такому строительству и призвана вся система образования, процесс становления индивидуальности - процесс непрерывный. Вопрос «Что нужно знать?» переформулируется в проблему «Как нужно мыслить?». В процессе образования складывается и изменяется образ «Я», внут-
