CC BY
35
УДК 41
ПАРАДИГМЫ ИДЕНТИФИЦИРУЮЩИХ НОМИНАЦИЙ ЛИЦА КАК КОМПОНЕНТ КОМПОЗИЦИОННО-ЛЕКСИЧЕСКОГО УРОВНЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ ИМЕНИ ПРИЛАГАТЕЛЬНОГО)
© Е.А. Макарова1
Восточно-Сибирская государственная академия образования, 664011, Россия, г. Иркутск, ул. Сухэ-Батора, 9.
Анализируется разработка теоретических основ интерпретационного подхода к художественному тексту, актуальному для антропоцентрической научной парадигмы современного гуманитарного знания. Исследуются идентифицирующие функции качественного прилагательного в лексической структуре художественного текста, его способность вступать во взаимодействие с другими лексическими единицами текста (текстового фрагмента) и образовывать лексические парадигмы узуального и окказионального типа, служащие важной вехой как в композиционной организации текста, так и в процессах восприятия, понимания и смысловой интерпретации художественного текста читателем. Библиогр. 5 назв.
Ключевые слова: художественный текст; автор; читатель; лексическая структура художественного текста; качественное прилагательное, текстовые лексические парадигмы, смысловая интерпретация текста.
PERSON IDENTIFYING NOMINATION PARADIGMS AS FICTION TEXT COMPOSITIONAL-LEXICAL LEVEL COMPONENTS (ON EXAMPLE OF ADJECTIVES) E.A. Makarova
East Siberian State Academy of Education, 9 Sukhe-Bator St., Irkutsk, 664011, Russia.
The article deals with the theoretical basis development of the interpretative approach to the fiction text that is relevant for the anthropocentric scientific paradigm of modern humanitarian knowledge. It studies the Identifying functions of a qualitative adjective in the lexical structure of a fiction text, its ability to interact with other lexical units of the text (text fragment) and to form lexical paradigms of usual and occasional type that are important both in the compositional organization of the text and in the processes of text perception, understanding and semantic interpretation by the reader. 5 sources.
Key words: fiction; author; reader; lexical structure of fiction text; qualitative adjective; text lexical paradigms; text semantic interpretation.
В силу многоуровневое™ своей организации художественный текст является чрезвычайно сложным объектом исследования. Текст, по справедливому замечанию Е.С. Кубряковой, представляет собой событие и лингвистическое, и семиотическое, и коммуникативное, и культурологическое, и когнитивное, он требует ответного текста и дальнейших интерпретаций [2, с. 518]. Для антропоцентрических исследований вопрос о семантике текста имеет принципиальное значение, поскольку любой художественный текст отличается содержательной многоплановостью. В этой связи вопрос о форме и содержании произведения -один из центральных в текстовых исследованиях. Однако форма всегда содержательна, и это не позволяет противопоставлять содержательную и формальную структуры художественного текста, они взаимосвязаны. По словам Ю.М. Лотмана, «при сложных операциях смыслопорождения язык неотделим от выражаемого им содержания» [3, с. 160]. К элементам формы относится и композиционно-лексический уровень художественного текста.
Композиция - это «строение, расположение частей, структура речевого произведения» [4, с. 109]. Организующим началом композиционного построения художественного текста, согласно концепции В.В. Виноградова, выступает «образ автора». Будучи вторичной моделирующей системой, художественный текст отражает в формах естественного языка определенную модель сознания автора, его образно-стилистические и жанровые предпочтения, эстетические установки, интенции, его картину мира. Раскрытию индивидуально-авторской картины мира подчинены все языковые единицы текста, однако наиболее важным в этом плане оказывается лексический уровень текста, поскольку он являются основной формой репрезентации концептуальной картины мира автора. Вот почему правомерно говорить о композиционно-лексическом уровне, на котором осуществляется интеграция формальных и содержательных характеристик текста. Важную роль в этом процессе выполняет текстовая лексическая номинация.
Возможность пользоваться разными номинациями
1Макарова Емилия Александровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии и методики, тел.: (3952) 202143, e-mail: emili52@mail.ru
Makarova Emiliya, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Philology and Methods, tel.: 8(3952) 202143, email: emili52@mail.ru
для обозначения одного и того же конкретного предмета создает ситуации, которые Н.Д. Арутюнова называет гетерономинативными [1, с. 97]. Ею были выделены четыре типа номинаций: экзистенциальная или интродуктивная (позиция в бытийном предложении), идентифицирующая (повторная), предикатная (позиция предиката) и номинация-обращение. Гетеро-номинативность, таким образом, является следствием множественности суждений, множественности признаков, приписываемых в литературной коммуникации одному и тому же объекту (лицу или предмету). В этой связи выявление семантических и композиционных функций имен прилагательных, являющихся важнейшими номинативными единицами языка, служащими целям означивания качеств и свойств объектов воплощаемой автором действительности, представляется вполне актуальным и перспективным для изучения лексического структурирования художественного текста и способов организации литературной коммуникации в целом.
Реализуя в перспективе художественного текста идею качественной определенности предмета, имена прилагательные как номинативные лексические единицы языка являются универсальными (смыслопо-рождающими и текстообразующими) функционально-семантическими словесными знаками, коммуникативное предназначение которых заключается в индивидуализации и характеризации объектов художественной действительности. В большей мере это относится к прилагательным качественным, что и позволяет им быть важным компонентом композиционно-лексического уровня художественного текста.
Рассмотрим функционально-семантические свойства слов данного класса на материале качественных прилагательных, образующих в художественном тексте лексическое поле характеристики персонажа. Прилагательные, входящие в состав номинативных выражений, обозначающих лицо, дают исследователю не только «ключ, помогающий глубже проникнуть в природу номинаций» [1, с. 98], но и возможность выявить их композиционные функции, сферой реализации которых может быть как фрагмент, так и целый текст.
Структурно-смысловая целостность художественного текста, связь между его компонентами создается в результате системы первичных и вторичных способов номинации лица, о котором в каждом последующем звене связного текста сообщается что-то новое. В художественном тексте первичная номинация лица представляет собой базу для повторного наименования. В то же время в задачу повторной номинации, с одной стороны, входит развитие, актуализация первичного наименования в тексте, а с другой - приспособление этой номинации к задачам текста. Повторная номинация лица в тексте динамична и служит средством создания смысловой и структурной организации текста.
Повтор не только выделяет основные семантические линии текста, но и выполняет в нем важнейшую композиционную функцию - функцию устойчивой характеристики персонажа. Эта функция традиционна
для русской прозы и связана с использованием в тексте повторяющихся обозначений деталей внешности, одежды или поведения персонажа на протяжении всего повествования. Так, в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» описания Мастера строятся на повторе лексических средств, содержащих в своей смысловой структуре семы «тревога», «страх» (встревоженные глаза, беспокойные глаза), в описаниях Понтия Пилата последовательно повторяется одна деталь - белый плащ с кровавым подбоем (с частичной заменой компонентов, например плащ с багряной подбивкой), доминантой в изображении Левия Матвея служат определения чернобородый, оборванный, мрачный, появления Азазелло сопровождаются повторами прилагательных рыжий, рыжеватый, огненно-рыжий и детали торчащий изо рта клык. Таким образом, система вторичных средств номинации лица обеспечивает преемственность звеньев повествования, позволяет идентифицировать персонажи в условиях текста, проследить последовательность этапов сообщаемой о них информации.
Коммуникативное предназначение прилагательных в повторной номинации лица связано с выполнением трех номинативных функций: идентифицирующей, оценочно-характерологической, собственно-информативной. Рассмотрим каждую из них.
Прилагательные в идентифицирующей номинативной функции характеризуют признаки лица, уже известные адресату речи, и не вносят в сообщение новой информации. В художественном тексте идентифицирующие определения выполняют прагматическое задание поиска предмета речи, то есть служат для читателя определенными «вехами», облегчающими поиск нужного персонажа. В роли идентифицирующих определений употребляются прилагательные, обозначающие внешние, физические свойства человека. При этом идентифицирующие определения в художественном тексте используются в составе повторных идентичных (лексически повторяющих первичную номинацию) и повторных вариативных (отличающихся от первичных) наименований.
Если при повторной номинации один и тот же объект (лицо) получает одинаковое с антецедентом (первичным наименованием) словесное обозначение, образуются идентичные повторные номинации, представляющие собой полный лексический повтор первичного наименования. Такие номинации встречаются в основном в текстовых фрагментах с авторской субъектной принадлежностью: «Гм... Водка, а не горько! -говорит солидный обер-кондуктор, обращаясь к толстому господину. Толстый господин хочет что-то сказать и не может: поперек горла остановился у него годовалый бутерброд» (А.П. Чехов «В вагоне»).
В приведенном фрагменте идентичное повторное наименование толстый господин выполняет грамматическую функцию цепного средства связи, которая заключается в преемственности, общности компонентов двух предложений. При этом в первом предложении антецедент играет роль ремы, а во втором повторное наименование - тема.
Повторные обозначения лица образуют в тексте номинационные цепочки, выполняющие идентифицирующую функцию. Такие номинационные цепочки являются элементом композиционно-структурного уровня и участвуют в создании когезии текста: «Пришлось долго звонить. Наконец за застекленной дверью вспыхнул слабый свет и на пороге появилась суровая женщина в форменной тужурке и тапочках. <...> Минут через двадцать суровая женщина впускает маленького, но очень важного человека» (А.А. Крон «Бессонница»).
Иногда повторная номинация может быть идентичной только по форме, в смысловом же отношении она отличается от антецедента. В этом случае прилагательные образуют в тексте особые внутрисловные лексические парадигмы, включающие в свой состав новые элементы, обусловленные «расширением» значения производящего прилагательного-полисеманта. Такие внутрисловные смысловые парадигмы отмечаются в текстовых фрагментах разной субъектной принадлежности.
Примером сопоставления в тексте авторской позиции и позиции героя может служить рассказ Л.Н. Толстого «Набег», в котором рассуждение о храбрости человека является опорным моментом в структуре повествования и мотивировано внутрисловной парадигмой: храбрый («отважный, смелый») - храбрый («тот, который ведет себя, как следует»), формирующей смысловую спаянность текстового фрагмента (ср.: храбрый - отличающийся храбростью; смелый, отважный» [4, с. 623]:
- Что, он храбрый был, - спросил я его.
- А, Бог его знает: все бывало впереди ездит; где перестрелка, там и он.
- Так, стало быть, храбрый, - сказал я.
- Нет, это не значит храбрый, что суется туда, где его не спрашивают.
- Что вы называете храбрым?
- Храбрый. Храбрый, - повторил капитан с видом человека, которому в первый раз представляется подобный вопрос. - Храбрый тот, который ведет себя, как следует, - сказал он, подумав немного.
В приведенном фрагменте значение прилагательного храбрый («тот, который ведет себя, как следует») является контекстуально обусловленным и свидетельствует о расширении смыслового объема полисеманта под влиянием текстовых условий. Таким образом, информация об идентичной теме в повторной номинации приобретает дополнительный смысл, отражающий точки зрения разных именующих субъектов (персонажей произведения). Внутрисловная смысловая парадигма прилагательного храбрый в идентифицирующей номинации лица обеспечивает логическое развитие мысли от «данного» к «новому», линейность повествования, мотивирует семантическую соотнесенность повторных обозначений с антецедентом. Корреляцией первичного и повторного обозначения одного и того же лица обеспечивается взаимосвязь всех компонентов художественного текста.
Вариативные повторные номинации лица в художественном тексте выступают как синонимический и
метонимический повтор. Одной из главных художественных функций таких повторных наименований является раскрытие новых, неприметных на первый взгляд черт в характеристике персонажа. Выделяя различные оттенки значений одного и того же лица, вариативные повторные номинации позволяют читателю по-новому увидеть и оценить изображаемое.
Прилагательные в структуре повторной номинации образуют текстовые лексические парадигмы синонимического типа, которые могут быть узуальными (языковыми, системными) либо окказиональными (ситуативными, индивидуально-авторскими). Такие парадигмы формируют лексико-семантическую связность фрагментов текста.
Парадигмы синонимического типа, функционирующие в структуре идентифицирующей номинации лица, выступают как важное композиционное средство. Являясь номинацией отличительных признаков лица и повторяясь в тексте, они становятся «сквозной темой», лейтмотивом в раскрытии образа персонажа. Именно такую функцию выполняют в тексте романа М.А. Булгакова «Белая гвардия» качественные прилагательные рыжая - рыжеватая - золотая, образующие узуальную межсловную парадигму синонимического типа, служащую не только средством характеристики одного из главных персонажей (Елены Таль-берг), но и средством межфразовой связи: «Елена рыжеватая сразу постарела и подурнела»; «<...> и не было в душе самого главного, без чего не может существовать ни в коем случае даже такой блестящий брак между красивой, рыжей, золотой Еленой и генерального штаба карьеристом»; «Золотая Елена в полусумраке спальни, перед овальной рамой в серебряных листьях, наскоро припудрила лицо и вышла принимать розы»; «<...> и Елена, растрепанная, рыжая, подымала Турбина и снимала с него залитую кровью и водой рубаху...».
Основанием для формирования в тексте парадигмы приведенного типа является наличие в значениях составляющих ее прилагательных общей семы цвета «желтый» (ср.: золотой - «блестяще-желтый, цвета золота» [1, с. 620]; рыжий - «красновато-желтый (о цвете, окраске) [3, с. 745]).
В художественных текстах в составе повторной номинации обнаруживается также метонимический (синекдохический) перенос по модели «часть ^ целое». При этом повторное метонимическое наименование лица получает расширительное значение: «признак предмета ^ признак лица». Рассмотрим два фрагмента:
«- Да я, дяденька, цел буду, не сомневайтесь, -отвечал молодой солдат с веселым лицом. <...> Вдруг на одном из холмов <...> вылетел круглый и плотный клуб дыма.
- В нас подлец метит! - закричал веселый солдат.
Завизжала и заскрежетала граната, раздался выстрел. Веселый солдат уткнулся лицом в снег» (В.М. Гаршин «Трус»).
«Первым обратил внимание на необычность Прохорова пожилой мужчина в брезентовой куртке и
капитанской фуражке; судя по одежде, он был начальником пристани, имел возле губ две руководящие складки, строгие глаза. Подойдя к Прохорову, строгий начальник спросил <...>. (В.В. Липатов «И это все о нем»).
В первом примере метонимическое наименование веселый солдат возникло по следующей модели: «признак, характеризующий проявление эмоционального состояния человека ^ признак, называющий такое состояние человека». Перенос значения осуществляется на основе смежности признаков неодушевленного и одушевленного предметов: веселое лицо ^ веселый солдат. Во втором примере метонимическое значение у прилагательного строгий образуется по следующей модели: «признак, обозначающий внешнее проявление характера человека ^ признак, называющий эту черту характера»: строгие глаза ^ строгий начальник. Метонимический перенос значения отмечается в результате контактного сближения прилагательного строгий с функциональным наименованием лица начальник.
Подобные метонимические сдвиги значения у прилагательных характеристики лица используются в художественных текстах не только для целей идентификации персонажей, они выполняют также дополнительную оценочную и характерологическую функции.
Метонимический перенос в значениях качественных прилагательных, функционирующих в структуре идентифицирующих номинаций, служит основой для формирования окказиональных (индивидуально-авторских) лексических номинаций. Один из достаточно распространенных в художественной литературе приемов таких номинаций - создание текстовых словосочетаний, представленных существительным лица и прилагательным цвета:
«- Саратов, - неожиданно громко и сердито сказал мать. - Где же матрос?
Вот и слова у нее странные, чужие: Саратов, матрос.
Вошел широкий седой человек, одетый в синее, принес маленький ящик. Бабушка взяла его и стала укладывать тело брата, уложила и понесла к двери на вытянутых руках, но - толстая - она могла пройти в узенькую дверь каюты только боком и смешно замялась перед нею.
- Эх, мамаша, - крикнула мать, отняла у нее гроб, и обе они исчезли, а я остался в каюте, разглядывая синего мужика» (М. Горький «Детство»).
В данном случае определяющее прилагательное синий расширяет свои синтагматические возможности за счет его переноса на субъект в целом, предварительно используясь в тексте для характеристики одной стороны внешности этого субъекта (его одежды).
В тех случаях, когда речь идет о второстепенных персонажах, не поименованных в тексте, признак, который кладется в основу их идентификации, может субстантивироваться. Так, в художественном тексте в результате эллипсиса опорной субстантивной номинации качественное прилагательное может выполнять функции окказионального названия лица, что является
весьма распространенным художественным приемом при повторном именовании персонажа:
«-Тише <...>, - сказала строгая не то нянечка, не то сестра. - Сто вас лежит, ни одна не позволяет, только ты, Громова.
Анфиса кричала <...>.
- Что это такое? - прикрикнула строгая.
К вечеру у нее (Анфисы) поднялась температура <...>.
- Сама виновата, накричала себе, - сказала строгая» (И. Грекова «Вдовий пароход»).
Такие окказиональные указания на лицо по характерному для него признаку обладают особой выразительностью. Их коммуникативное предназначение в тексте заключается в индивидуализации второстепенного персонажа и выполнении идентифицирующей номинативной функции. Рассмотрим примеры, в которых метонимические наименования признаков лица являются субстантивированными: «Николка <...> бросился туда и напоролся на человека в тулупе. <...> Рыжая борода и маленькие глазки, из которых сочится ненависть. <...> Он (Николка) резко сел вниз <. >, повернулся и с неестественной силой вылетел из рук рыжего» (М.А. Булгаков «Белая гвардия»). «Извозчик так натянул вожжи, что чуть не свалился Турбину на колени. Совершенно красное лицо качалось у оглобли. <...> Красный обеими руками поднял винтовку и погрозил ему» (М.А. Булгаков «Белая гвардия»). «И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок. <...> Клетчатый действительно понимал свое дело» (М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»)
Выделенные прилагательные не превращаются в названия лиц, они обозначают их признаки, актуализированные отсутствием в тексте опорных слов с предметно-личным значением, благодаря чему в семантике прилагательных и формируются субстантивные семы.
Прилагательные в оценочно-характерологической номинативной функции помимо своего основного коммуникативного назначения - идентификации персонажа - выполняют и эмоционально-экспрессивную, характерологическую функцию, позволяя автору сразу же наметить или прямо выразить свое отношение к герою.
В авторской речевой структуре оценочные определения служат своеобразным лейтмотивом в раскрытии образа персонажа и являются для читателя ориентиром в постижении идейно-художественного смысла текста, его концепта. Приведем пример, когда в авторской речи с помощью повторной номинации интенции автора выражаются подчеркнуто обнаженно, в результате чего всему повествованию сообщается конкретный субъективно-оценочный характер: «Надя быстро разделась, и ровно в полночь дорогое, пуховое одеяло, с вышивками и вензелями, уже грело спящее, изредка вздрагивающее тело молодой, хорошенькой, развратной гадины» (А.П. Чехов «Ко-
торый из трех»).
Оценочное определение, введенное в идентифицирующую номинацию, может выражать точку зрения не только автора, но и разных именующих субъектов: рассказчика, персонажей: «Это было черт знает что, не хватало еще ему, командиру батальона, бегать за этой своевольной девчонкой» (В.В. Быков «Его батальон»).
В художественном тексте оценочные номинации одного персонажа с точки зрения другого являются своеобразными вехами в развитии сюжетных линий произведения.
Высокий эстетический эффект, обусловленный крайней степенью экспрессии, может быть достигнут, если именующий (рассказчик) использует для характеристики героя ряд повторяющихся оценочных определений-синонимов, образующих своеобразную текстовую лексическую парадигму: «Я потерялся. <...> Под квартирными и дачными хозяйками привык я разуметь особ пожилых, ревматических, пахнущих кофейной гущей, но тут <...> - «спасите нас, о неба херувимы!» - как сказал Гамлет, сидела чудесная, великолепная, изумительная, очаровательная особа» (А.П. Чехов «Из воспоминаний идеалиста»).
В данном примере мы наблюдаем весьма характерный для творчества А.П. Чехова прием сгущения признака, который осуществляется путем нанизывания синонимов, так называемая «амплификация синонимов» (К.С. Горбачевич). Настойчивое обращение к одному и тому же образу создает в художественном тексте особую синонимическую конденсацию, которая облегчает восприятие самой главной, существенной стороны изображаемого персонажа, увиденного как бы глазами рассказчика.
Идентифицирующие (повторные) наименования одного и того же лица не только передают информацию о нем из одного сегмента текста в другой, но и могут отражать своеобразное пересечение точек зрения автора и персонажа, образуя так называемую «полифонию точек зрения» (термин М.М. Бахтина). Такие совмещенные номинации способствуют образованию в тексте внутрисловных текстовых парадигм, создающих структурно-семантическую целостность фрагмента. Внутрисловные парадигмы нередко являются в художественном произведении одним из средств создания комического в описании героя. В частности, этот прием характерен для ранних рассказов А.П. Чехова: «Надеюсь, что вы, как честный человек <...>, - забормотал Лапкин, краснея. - Подсматривать подло, а пересказывать низко, гнусно, мерзко. <...> Полагаю, что вы, как честный и благородный человек <...>. - Дайте рубль, тогда не скажу! - сказал благородный человек. - А то скажу» (А. Чехов «Злой мальчик»).
В данном примере авторская ирония характеризует в большей степени не мальчика, а неуместность обращения Лапкина к нему как ко взрослому человеку, который может руководствоваться в своих поступках высокими соображениями порядочности и честности.
Таким образом, оценочные прилагательные, введенные в структуру идентифицирующей номинации,
функционируют как в персонажной, так и неперсонажной речевой сфере, формируя тем самым лексические темы разных именующих субъектов: автора, рассказчика, персонажей. Повторяясь в тексте, оценочные номинации лица становятся не только важнейшим текстообразующим фактором, но и выразительным лексико-семантическим средством организации художественного произведения, в котором герой (персонаж) является, как правило, смысловым центром всей семантической и идейно-эстетической структуры.
Прилагательные в собственно информативной номинативной функции используются в художественных произведениях для ввода новой информации о лице, характеристики поведения персонажа, его психологического состояния в новых сюжетных ситуациях, а не для указания на идентифицирующие (обычно внешние) признаки. Поэтому информативную функцию, как правило, выполняют в художественных текстах прилагательные, обозначающие черты характера (а), психологические состояния (б) и интеллектуальные качества человека (в):
(а) «Учтивый и воспитанный граф Воронцов написал мне изысканно вежливое письмо. (С.А. Толстая «Моя жизнь»).
(б) «Подошли озабоченная Шура, недовольный чем-то Бобков» (Ю.В. Бондарев «Батальоны просят огня»).
(в) «Меж тем сметливый Иннокентий Филатыч успел сбегать в хозяйский кабинет» (В.Я. Шишков «Угрюм-река»).
При исследовании функциональных связей информативных прилагательных характеристики лица в составе идентифицирующих номинаций особого внимания заслуживает выявление их текстообразующих потенций, так как процесс реализации их значений является одновременно и процессом текстообразова-ния; прилагательные характеристики лица оказываются в этом случае своеобразной семантической доминантой для других элементов текста, участвующих в раскрытии их значений.
Текстообразующая функция прилагательных характеристики лица анализируется нами при помощи понятия «семантический радиус действия» (термин С.Г. Ильенко) и рассматривается как степень воздействия семантики информативных прилагательных на семантический объем и структуру текстового фрагмента.
Одним из условий актуализации семантического «радиуса действия» информативными прилагательными является их позиция в текстовом фрагменте. Нами различаются слабые и сильные позиции информативного прилагательного. Слабой является позиция прилагательного в предложении, занимающем срединное положение в текстовом фрагменте. В срединной позиции прилагательные, как правило, актуализируют свои значения в одном автосемантичном предложении: «Коля сбоку поглядывал на своего нового соседа; умный мальчик скоро догадался, что учителю неловко, что он конфузится: он же не поднимал глаз и почти ничего не ел» (И.С. Тургенев «Новь»).
Прилагательное умный обозначает интеллекту-
альное свойство человека и актуализирует значение «обладающий здравым умом; сообразительностью» [4, с. 493] в предложении «Умный мальчик скоро догадался». В этом случае между атрибутивным прилагательным и предикатом предложения догадался устанавливаются отношения семантического согласования, основанные на итеративности сем в высказывании. По отношении к прилагательному умный в такой итеративной функции выступает сема «сообразительный», общая у этого прилагательного с глаголом-сказуемым догадался. Семантический «радиус действия» данного прилагательного ограничивается рамками предложения.
Сильной считается позиция прилагательного в инициальном предложении текстового фрагмента и в его концовке: в этом случае прилагательное способно своей семантикой задавать семантический объем и структуру текстового фрагмента, а его семантические внутритекстовые связи могут быть ретроспективно или проспективно направленными.
Наиболее широким семантическим «радиусом действия» обладают информативные прилагательные, обозначающие черты характера и психологические состояния человека и имеющие в составе лексических значений семы процессуальности и оценочно-сти. Актуализация содержащихся в значениях информативных прилагательных сем процессуальности и оценочности позволяет эксплицировать в окружающий текст конкретизацию, мотивы, причины подобного проявления признака человека, основания их оценки.
Характерной особенностью текстовых фрагментов, организованных семантическим «радиусом действия» ретроспективно направленного прилагательного, является их членение на два сегмента. Первый сегмент содержит мотивацию нового наименования лица, второй сегмент - номинацию-вывод. Подобные наименования мотивированы содержанием предшествующего текста и представляют собой своего рода логическое заключение по признакам. Новое обозначение называет лицо по его роли в ситуации, поступкам, состоянию или признакам, описанным в предшествующей номинации части текста. Номинация-вывод создает смысловую основу связанности текстового фрагмента.
Рассмотрим отрывок из романа Б.Ш. Окуджавы «Путешествие дилетантов»: «Отношения с родственницей были порваны. Девушке было предложено покинуть дом, ибо ее поведение было расценено как посягательство на наследство. Гордая Алек-сандрина хлопнула дверью, имея при себе небольшой сундучок с нехитрым скарбом и горькие воспоминания».
Начало приведенного фрагмента может считаться в известной степени определяющим причины того, о чем повествуется в предложении, содержащем атрибутивное сочетание гордая Александрина. Последнее представляет собой существенную часть высказывания-вывода из предшествующего текста. В данном случае объем и семантическая структура текстового фрагмента задается семантическим «радиусом действия» прилагательного гордая, обозначающего чер-
ту характера человека. Между номинацией-выводом гордая Александрина и предшествующим текстом устанавливаются отношения смысловой мотивации, не требующие обязательного подкрепления морфологическими, лексико-грамматическими и синтаксическими слоями связи. Этим определяется невысокая степень плотности связанности номинации-вывода с другими языковыми средствами в текстовом фрагменте.
Специфической особенностью текстовых фрагментов, организованных семантическим «радиусом действия» проспективно направленных прилагательных, также является их членение на два сегмента (как и у ретроспективно ориентированных прилагательных), однако текстовые фрагменты имеют иную структуру. Первый сегмент содержит основную тему фрагмента (новую номинацию лица), раскрытие ключевой темы наблюдается во втором сегменте (или комментирующей части).
Рассмотрим два фрагмента из повести А.П. Чехова «Драма на охоте»: «Тщеславная Оленька должна была радоваться. <...> От венчального аналоя до самых царских врат тянутся два ряда представительниц нашего уездного цветника. <...> Гостьи разодеты так, как разоделись бы они, если бы женился сам граф: лучших нарядов и желать нельзя. <...> Тут все больше аристократки. <...> Ни одной попадьи, ни одной купчихи. <...> Есть даже такие, которым Оленька ранее не считала себя вправе кланяться». И следующий за этим фрагмент, контрастный к приведенному: «Но тщеславная Оленька не радуется. <...> Она бледна как полотно, которое она недавно везла с теневской ярмарки. Рука ее, держащая свечу, слегка дрожит, подбородок вздрагивает. В глазах какое-то отупение, словно она внезапно чему-то изумилась, испугалась. <...> Нет и следа той веселости, которая светилась в ее глазах, когда она не дальше как вчера бегала по саду и с увлечением рассказывала, какие обои будут в ее гостиной, в какие дни она будет приглашать к себе гостей и прочее».
В анализируемых текстовых фрагментах мотивировка употреблений прилагательного тщеславная осуществляется в последующей части фрагмента, между указанным прилагательным и последующим повествованием устанавливаются отношения пояснительного типа, которые во втором текстовом фрагменте осложняются значением противопоставления, контраста как внутри высказывания, так и в более широком контексте, то есть по отношению к первому фрагменту текста. Оба текстовых фрагмента конструируются семантическим «радиусом действия» прилагательного тщеславная, обозначающего черту характера чеховской героини. Различие состоит в том, что в первом фрагменте в поясняющей части описываются события, подтверждающие данную автором априори характеристику лица, а во втором - действительное состояние этого лица. Значение противопоставления содержания двух фрагментов подкрепляется противопоставлением синтаксических конструкций: тщеславная Оленька должна радоваться - тщеславная
Оленька не радуется. Повторная номинация тщеславная Оленька выполняет в этом случае две функции: выступает как текстообразующий фактор, служащий средством межфразовой связи; является средством создания характера персонажа, подчеркивает определенные этапы в развитии микротемы текста, указывая при этом на точку зрения говорящего.
Повторная номинация тщеславная Оленька является ключевой темой приведенных фрагментов текста. Писатель выделяет доминирующий признак при создании образа персонажа в расчете на то, что основной смысл его может быть вычленен в сознании читателя при восприятии образа, следовательно, можно говорить о «сотворчестве читателя автору» (термин В.В. Виноградов), входящем в общий авторский замысел. Встречаясь в авторской речевой структуре художественного текста, такая номинация создает ориентиры для интерпретационной деятельности адресата, целью которой является постижение глубинного смысла художественного произведения, его концепта.
Таким образом, являясь семантическими «скрепами» в художественном тексте, представляя, как правило, основной тематический стержень повество-
вания, качественные прилагательные характеристики лица, повторяясь, формируют на основе языковых и внутритекстовых семантических связей различные виды номинационных цепочек, выступающих в роли одного из важнейших факторов композиционно-лексической организации художественного текста. В авторской речи такие номинационные цепочки предстают как своеобразные текстовые лексические парадигмы, которые используются в качестве средства создания образа персонажа, раскрывают эмоциональную атмосферу художественного произведения, его концептуальное содержание. Их коммуникативный потенциал и тектообразующие возможности обусловлены тремя типами номинативных функций: идентифицирующей, оценочно-характерологической и собственно информативной. Смысловые лексические парадигмы качественных прилагательных, устанавливающие их соотношение с другими классами слов для выражения тех или иных признаков художественных реалий, уточняют место идентифицирующих номинаций лица как в лексической структуре текстового фрагмента, так и в композиционной организации целого текста.
Статья поступила 02.07.2014 г.
Библиографический список
1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
2. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М.: Языки славянской культуры, 2004. 560 с.
3. Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки. СПб.:
Искусство - СПБ, 2004. 703 с.
4. Матвеева Т.В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М.: Наука, 2003. 432 с.
5. Словарь русского языка / под ред. А.П. Евгеньевой. В 4 т. М.: Русский язык, 1981-1984. 702 с.
УДК 796.342(47) 091
ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ИРКУТСКОГО ТЕННИСА В 1930-е гг.
© С.В. Нечаев1
Иркутский государственный университет, 664003, Россия, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 1.
В статье кратко освещены вопросы зарождения лаун-тенниса в дореволюционный период и его развития на этапе становления Советского государства. Также показана практика организации иркутского тенниса в 1930-е годы, когда он приобретает спортивную направленность. Указаны узловые проблемы материально -технического и кадрового плана. Представлены организационные формы участия активистов тенниса в сложившейся советской системе физкультурной работы. Рассмотрен исторический процесс замедления темпов развития регионального тенниса в силу специфической милитаризации физкультурно-спортивной деятельности и его прерывание в период Великой отечественной войны. Библиогр. 14 назв.
Ключевые слова: Великая Отечественная война; иркутский спорт; теннис; политика; физическая культура.
IRKUTSK TENNIS DEVELOPMENT PROBLEMS IN 1930s S.V. Nechaev
Irkutsk State University, 1 K. Marx St., Irkutsk, 664003, Russia.
The paper briefly reviews the problems of lawn tennis beginnings before the revolution and its development in the Soviet state. It also describes the practice of organizing Irkutsk tennis in the 1930s, when it becomes more athletic. Having named the main problems of material support and staffing, the article presents organizational forms of tennis volunteer participation in the current Soviet system of sports work, as well as considers the historical process of slowing the devel-
1Нечаев Станислав Викторович, соискатель на кафедре политологии, истории и регионоведении, тел.: (3952) 603034, e -mail: irktennis@gmail.com
Nechaev Stanislav, Competitor for a scientific degree at the Political Science Department, tel.: (3952) 603034, e-mail: irkten-nis@gmail.com
