CC BY
104
УДК 930.1 ББК 60.03
ПАНТЕОН НАЦИОНАЛЬНЫХ ГЕРОЕВ И ПАРАДОКСЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ: НА ПРИМЕРЕ КАКИХ ГЕРОЕВ ВОСПИТЫВАТЬ ЭТНОКУЛЬТУРНУЮ ИДЕНТИЧНОСТЬ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ?
Алентьева Татьяна Викторовна,
доктор исторических наук, профессор, Курский государственный университет (г. Курск)
Аннотация. Статья посвящена проблеме искажений исторической памяти, ведущей к негативному влиянию на национальную идентичность. В ней показывается, что такое публичная история и как она влияет на конструирование содержание исторического знания. Автор доказывает, что в дискурсе общественной жизни необходимо объективное и уважительное отношение ко всем периодам национальной истории.
Ключевые слова: история, историческая память, коммеморации, публичная история, историческая политика, национальная идентичность, русский мир.
THE PANTHEON OF NATIONAL HEROES AND PARADOXES OF HISTORICAL MEMORY:WHICH CHARACTERS TEACH THE RUSSIAN YOUTH ETHNIC AND CULTURAL IDENTITY?
Alentieva T.V.,
Doctor of the Historical Sciences, Professor (Kursk, Russia)
Abstract. The article is devoted to the problem of the distortion of historical memory, leading to negative impact on the national identity. It shows what public history is and how it affects the design of the content of historical knowledge. The author argues that the discourse of the public life must be objective and respectful to all the periods of the national history.
Key words: history, historical memory, commemorations, public history, historical politics, national identity, Russian world.
История всегда была и остается важнейшей гуманитарной наукой, она представляет собой коллективную память народа, его диалог с прошлым. Это не просто память о прошлом, а прошлое, воспринимаемое с позиций настоящего, с ориентацией на ценности и идеалы современных людей. Рассуждая об этом свойстве истории, философ К. Ясперс отмечал: «Мы стремимся понять историю как некое
целое, чтобы тем самым понять себя. История является для нас воспоминанием, о котором мы не только знаем, но в котором корни нашей жизни. История - основа, однажды заложенная, связь с которой мы сохраняем, если не хотим бесследно исчезнуть, а внести свой вклад в бытие человека» [21, с. 240].
История является теми мощными скрепами, которые обеспечивают единство нации, этноса, на-
227
родности. Национальная идентичность базируется на осознании общих исторических корней, единой исторической судьбы, общности языка и культуры. Русский мир, русская культура - во многом основа для национальной идентичности внутри Российской Федерации, наряду с гражданством, принадлежностью к государству. У многонационального российского общества есть общая историческая судьба, есть осознание величия и трагизма своей истории, что очень ярко проявилось во время празднования 70-летия Победы в Великой Отечественной войне. Появившаяся сравнительно недавно традиция выразить свою признательность тем, кто защищал Родину от фашизма, объединила миллионы людей по всей России. В праздник Победы в 2015 году с фотографиями и портретами своих родных по городам нашей страны прошли в торжественных демонстрациях миллионы россиян. Шествия Бессмертного полка состоялись в 15 странах и более чем в тысяче населенных пунктах. Более ста тысяч человек участвовали в марше памяти в Санкт-Петербурге, в Москве - более 500 тысяч. Среди участников акции был Президент страны В.В. Путин с портретом отца В.С. Путина, воевавшего на Невском пятачке в тяжелейшее время блокады Ленинграда. Создана и активно действует Региональная патриотическая общественная организация «Бессмертный полк - Москва», выдвигающая немало важных инициатив и активно поддерживающая работу по патриотическому воспитанию молодежи. Все это чрезвычайно важно для формирования российской национальной идентичности, осознания единства русского мира.
Тем не менее, историческая память и история - далеко не одно и то же. Историческая память -это набор исторических сообщений, мифов, преданий, традиций, обычаев, субъективных рефлексий о событиях прошлого, передаваемых из поколения в поколение. Как правило, в ней хранятся воспоминания о великих свершениях, достижениях и победах, а также о негативном опыте, угнетении, несправедливости. Иногда историческая память рассматривается, как измерение коллективной (или социальной) памяти [10, с.10]. Она является своеобразным пантеоном национальной идентичности. В ней сохраняются, переосмысливаются, переоцениваются сведения о судьбоносных событиях, войнах и революциях, политических и общественных деятелях, явлениях культуры. Иначе как курьезом, нельзя назвать изгнание из пантеона героев России всех, кто боролся с несправедливостью, угнетением, хотел лучшей жизни для трудящихся. В подготовленном рабочей группой по исторической памяти «Стратегия XXI» под ру-
ководством ведущего научного сотрудника ИНИ-ОН РАН А.И. Миллера «Пантеоне Героев России», среди героев советского времени упомянут один только Г.К. Жуков. Правда, авторы доклада в 2014 году на Валдайском международном дискуссионном форуме расширили приведенный список за счет реформаторов Петра I, Александра II, Сперанского, Воронцова, Витте, Столыпина, предпринимателей-меценатов. Они даже согласны на возможное включение в «Пантеон Героев России» общественно-политических деятелей разных политических направлений, «не запятнавших себя участием в терроре или коррупции», предлагая таких деятелей, как А.И. Герцен, П.Л. Лавров, Г.В. Плеханов, Г.В. Чичерин [6, с. 69-70]. Но ведь та или иная оценка политического и общественного деятеля является чаще всего данью быстро меняющейся конъюнктуре, а критерии здесь избраны весьма произвольно. Масштаб исторической личности может быть измерен только тем, что полезного ею было сделано для собственной страны, насколько это способствовало движению вперед. В 2008 году на телеканале «Россия» был реализован проект «Имя России». Он начался с того, что Институт российской истории РАН определил исходный список, включавший 500 имен наиболее достойных представителей прошлого страны. В итоге осталось 12 фамилий: Александр Невский, П.А. Столыпин, И.В. Сталин, А.С. Пушкин, Петр I, А.В. Суворов, В.И. Ленин, Д.И. Менделеев, Иван Грозный, Екатерина II, Александр II. По результатам социологического исследования, проведенного фондом «Общественное мнение», среди исторических деятелей России, оказавших наибольшее влияние на судьбу страны, неизменной тройкой у всех поколений были Петр I, Сталин и Ленин. В интернет-голосовании приняли участие почти 4,5 млн. человек. Характерно, что несмотря на продолжавшийся антисоветизм официальной пропаганды, Сталин оказался на 3 месте, за него проголосовало 519 071 человек, а Ленин - на шестом, 424 283 голосовавших [5]. Видимо, не случайно, что война с общим советским прошлым на Украине после майдана началась с массового уничтожения памятников Ленину, а затем последовали законы так называемого «декоммунизационного пакета». Ими запрещается советская символика, осуждается коммунистический режим, признаются борцами за независимость Украины УПА и другие откровенно профашистские организации.
В России камнем преткновения является не только период советской истории. Почему бы не отдать дань уважения декабристам, участникам Отечественной войны 1812 года, впервые открыто
228 -|
выступившим против самодержавия и крепостничества? А великий подвиг самоотверженности их жен, воспетый Н.А. Некрасовым! Такое явление трудно найти в национальной истории Европы или США.
Историческая память - чрезвычайно сложное явление, она может содержать цивилизационные архетипы и архетипы, свойственные только определенному этносу, также набор образов и символов, которые можно отнести к «коллективному бессознательному». Она формируется из многих источников, к которым относится устная традиция и нарративные источники, такие, как учебники истории, мемуары, художественная литература. Особенно велика роль школьного исторического образования, которое переживает в нашей стране перманентный кризис, о чем уже неоднократно писалось и говорилось. Об этом же свидетельствует и попытка создать единые учебники по истории. Президент России еще в феврале 2013 года наметил задачу для составителей нового единого учебника: «Нужно на конкретных примерах показывать, что судьба России создавалась единением разных народов, традиций и культур. Учебники для школы должны быть написаны хорошим русским языком и не иметь внутренних противоречий и двойных толкований. Это должно быть обязательным требованием ко всем учебным материалам» [8].
Историческая память может конструироваться искусственно. В ХХ столетии появились такие средства для формирования исторической памяти, как аудиовизуальные источники разных типов (художественные и документальные кинофильмы, телевидение и радио), а в начале XXI века - сетевой контент. Весь постоветский период нашего исторического бытия свидетельствует, что для правящей элиты современной России важно изгнать из исторического сознания народа все, что связано с социализмом, с героическими трудовыми свершениями народа, созидавшего и построившего сверхдержаву - СССР. Почему-то считается, что Великая Победа советского народа над фашизмом была достигнута без руководящей роли коммунистической партии, без реальных исторических деятелей, стоявших во главе страны. Но разве может победить любая страна в тяжелейшей войне вопреки своему руководству? И не доказывает ли это трагическая история Польши, завоеванной Гитлером за один месяц. Польское правительство уже 5 сентября, т. е. на пятый день после нападения гитлеровской Германии, бежало из Варшавы, а 13 сентября покинуло страну, предопределив тем самым неминуемое поражение и по суще-
ству уничтожение народа в период гитлеровской оккупации. Человеческие потери этой страны составили 6 млн., это почти шестая часть 35-мили-оннного населения. И этот горький счет был бы продолжен, если бы не героизм советских солдат, освободивших страну от нацистского рабства. За освобождение Польши отдали свои жизни 660 тысяч советских воинов-освободителей. И что мы видим в политике властей современной Польши по формированию исторической памяти? Подвиг советских солдат предается забвению, памятники им, их могилы оскверняются и уничтожаются. И делается это целенаправленно. В апреле 2016 года Институт национальной памяти Польши предложил снести 500 мемориалов советским воинам, установленных в республике после Второй мировой войны. В сентябре 2015 года это учреждение, имеющее статус государственного историко-ар-хивного органа, выразило благодарность властям города Пененжно за снос памятника генералу И.Д. Черняховскому, смертельно раненному в боях за освобождение этого города. Вице-глава института П. Укельский цинично заявил: «Мы с самого начала придерживаемся мнения, что памятники такого рода, посвященные преступникам, следует разбирать. Так что власти Пененжно поступили верно» [20]. В настоящее время Польша лидирует в Европе по числу фактов вандализма в отношении советских захоронений. Только в 2015 году в этой стране было совершено 21 подобное преступление.
Каким цинизмом выглядел в глазах граждан России отказ польских властей пригласить российских гостей на мероприятия в честь годовщины освобождения Освенцима. При этом последовало заявление, что освободителями этого лагеря смерти были не советские воины, а только украинцы, так как в операции участвовали войска 1-го Украинского фронта. В. Мединский отмечает, что «65% поляков сегодня убеждены в том, что Сталин и Гитлер одновременно напали на Польшу, в равной степени являясь ее врагами, что, конечно, является грубой исторической фальсификацией» [7].
Вряд ли большинство современных поляков знает и помнит о том, что именно настойчивость Сталина на переговорах с Черчиллем и Рузвельтом позволила Польше весьма значительно увеличить свою территорию. 21 апреля 1945 года Варшава получила треть нынешней территории Польши. Этот день в Польше сознательно забыли. В ней весь постсоциалистический период целенаправленно формировался образ СССР как страны-оккупанта. Именно в этой стране появился первый музей советской оккупации, а затем уже в странах Прибал-
I- 229
тики, в Грузии. Теперь собираются создать подобный музей на Украине.
В результате целенаправленной политики по искажению исторической памяти резко ухудшилось отношение поляков к России и русским. Социологические опросы показали глубокий регресс в современных польско-российских отношениях: 54% поляков считают россиян врагами, 71% опрошенных убежден, что Россия имеет недружественные намерения по отношению к Польше [11].
В исторической памяти народа также находят свое отражение коммеморации (праздники, посвященные историческим событиям, юбилеи, дни памяти), «места памяти». По мнению французского ученого Пьера Нора, «места памяти» воплощают в себе единство духовного и материального порядков, они являются символическим элементом наследия национальной исторической памяти. Сам ученый трактовал понятие «мест памяти» довольно расширительно. Местами памяти, по его мнению, могут стать события, здания, предметы, географические точки, которые «окружены символической аурой». Очевидно, что для любого народа необходимо целенаправленно воспитывать уважение к историческим памятникам. Показательна в этом отношении политика американских властей и общественных организаций по увековечиванию памяти гражданской войны Севера и Юга 1861-1865 годов [2, с. 90-105].
Разумеется, процесс исторической памяти народа не представляет собой механическое воспроизведение прошлого, он несет на себе влияние современности, изменение духовных ценностей и личных субъективных позиций. Отсюда сложность и противоречивость этого феномена. Не случайно в 1970-е годы в странах Западной Европы, США и Канаде появилось новое направление в историческом образовании - публичная история. И специалисты в этой сфере оказались востребованными, поскольку возрос спрос на историю со стороны самых широких слоев населения. Публичная история призвана осуществлять перевод исторического знания с академического языка на язык публичных репрезентаций, в том числе медийных, переводить его в формы, предназначенные для широкой публики.
В настоящее время публичная история наиболее институционализирована, как дисциплина в Соединенных Штатах Америки. В этой стране действует Национальный совет по публичной истории. Она включена в программы более чем 150 университетов, выходит целый ряд периодических изданий: «The Public Historian», «Public History News». Но в самой публичной истории таится опасность,
поскольку она превращает историю в простой продукт потребления масс. Именно в таком ключе рассуждает историк Джером де Грот в своей книге «Потребляя историю. Историки и историческое наследие в современной популярной культуре». Консьюмеризм становится бичом нашего времени, а репрезентация истории в формах массовой культуры представляет собой суррогат, подделку под историческое прошлое. По словам де Грота, история стала брендом, явлением поп-культуры, подпитываемым Интернетом, историческими романами, продающимися миллионными тиражами, телеспектаклями и множеством популярных и художественных исторических фильмов [4].
Таким образом, публичная история не просто снижает ту высокую планку, которую задает изучению прошлого академическая наука, она любого обывателя превращает в его собственных глазах в «знатока истории». Востребованность специалистов такого рода объясняется не только растущим интересом общества к своему прошлому, но и таким массовым явлением, как на Западе, так и теперь в России, как исторические реконструкторы. В связи с кризисными явлениями глобализирующегося мира это движение является своеобразным эскейпизмом - «уходом в прошлое» от проблем настоящего.
Публичная история, как считает исследователь Дж. де Грот, представляет два типа: история, исходящая из школьного учебника и конструирующая концепты визуальной риторики, и история, исходящая из коммуникативной ситуации, из распространенных в обществе идей, образов, символов, стереотипов, устойчивых представлений, в том числе исторических анекдотов. «В первом случае, - отмечает он, - у нас будет риторическая история, создающая тренды, во втором - улавливающая тренды». Природа самих масс-медиа, занимающихся конструированием прошлого, является трендовой, как показывается в статье. Они востребованы скорее не как передатчики информации, а как инструмент работы человека с собственными рефлексиями и более общим порядком дискурса. Отсюда и практики «игры в историю» в ее коллективных реконструкциях, которые оказываются в реальности не практиками изучения истории, а практиками инструментализации собственного исторического знания, возможно недостоверного и мифологизированного.
Интерпретация прошлого в масс-медиа, в популярной и художественной литературе имеет все возрастающее влияние на формирование национального исторического опыта. Довольно интересно в этом плане исследование И.Н. Данилевского о
230
формировании образа Александра Невского в российском обществе. Он доказывает, что образ этого правителя был сформирован фильмом С. Эйзенштейна 1939 года, и он весьма далек от реального исторического деятеля [3, с.119-132].
Продуктом медиапроцессов, несмотря на то, что они часто позиционируют себя как «точные» и «образовательные», оказывается идеологически односторонняя версия сконструированной истории или откровенная политическая пропаганда, замаскированная под историю, манипулирование сознанием целого народа, как это показал опыт героизации фашистов на Украине. Тем не менее, подобный культурный продукт расширяет доступ к пониманию истории, что чаще всего не учитывается профессиональными историками.
Есть и другая сторона медали, здесь важны аспекты политического измерения публичной истории. Это - проблема исторической репрезентации, кто и как ее создает, и каким образом она используется. И история здесь является инструментом легитимации или делегитимации определенных политических или идеологических построений, то есть предстает как целенаправленная политика памяти, или как появившаяся в конце XX столетия историческая политика. История конструируется по заказу.
У молодых поколений самым важным источником знаний является обучение в различных учебных заведениях, изучение прежде всего отечественной истории. У нас, как выяснилось, содержание исторического образования зависит от президента. Как сообщалось в СМИ, концепция нового учебно-методического комплекса по истории России была направлена на утверждение Президенту В.В. Путину. Такую ситуацию невозможно представить, скажем, в США, где обсуждение стандарта по национальной истории ведется на самом широком уровне. Автор данной статьи наблюдала этот процесс самой широкой общественной дискуссии на собственном опыте во время длительной научной стажировки в США в 1995 году. Необходимым условием для выработки национального стандарта по истории в США было достижение общенационального консенсуса. В американской истории тоже немало трудных вопросов в национальной истории и спорных исторических личностей. Например, как оценивать личность аболициониста Джон Брауна, совершавшего убийства рабовладельцев во время войны в Канзасе 1854 -1856 годов и возглавившего восстание против рабства в 1859 году. Его современник философ Генри Торо называл Брауна бессмертным героем, святым и мучеником, а южане проклинали как убийцу и террориста [1, с. 98-109]. В современных США историки дискутируют по поводу его оценки, а власти
штатов Западная Виргиния и Канзас увековечивают его память. В исторической памяти американцев одинаково высоко оцениваются в истории крово-пролитнейшей гражданской войны главнокомандующие войсками южан Роберт Ли и северян Улисс Грант [18, с. 206]. Чрезвычайно дискуссионной и неоднозначной в оценках американской истории XX столетия оказалась политика маккартизма. А войну во Вьетнаме, которую многие американские современники этих событий считали «грязной» и несправедливой, теперь героизировали и считают борьбой за американские идеалы.
В свете определенного засилья суррогатной истории в российском обществе, создаваемой усилиями «новой хронологии» школы А.Т. Фоменко и многочисленными популяризаторами наподобие Э. Радзинского и Л. Млечина, нельзя не отметить, что историческая наука явно проигрывает в формировании знания о прошлом. И виной здесь во многом является непродуманная и поспешно проводимая реформа, целенаправленно разрушающая историческое образование не только на уровне школы, но и в высшем образовании. У вузовских ученых, сверх всякой меры загруженных учебными занятиями, занятых бесконечным написанием и переписыванием учебных программ, хотя это можно было бы сделать централизованно, подключив ведущие научные центры страны, практически не остается свободного времени, чтобы сражаться с мифами, образами, симулякрами, искажениями, очернением и даже оплевыванием национальной истории. Тем более, что в отчетах о научной деятельности теперь важны не реальные научные достижения, а так называемые наукометрические показатели. 15 марта на пленарном заседании Госдумы академик РАН, заведующий кафедрой на мехмате МГУ, математик Б.С. Кашин очень жестко осудил сложившуюся порочную практику. Позволю себе длинную цитату из его выступления. Он сказал: «Профессора вынуждены соглашаться на краткосрочные контракты и при этом брать на себя обязательства опубликовать определенное количество статей в каждый год своей работы, следя одновременно за индексами цитирования своих статей, импакт-факторами и прочими наукометрическими показателями. При этом пресловутый индекс Хирша, который должен иметь и подсчитать для себя каждый участник конкурса на профессорскую должность, в том числе и специалист по гуманитарным наукам, определяется ссылками на его работы, учтенными в американской базе данных Web of Science. Хозяин этой базы данных - частная американская корпорация Thomson Reuters. И я вас уверяю, что среди историков или политологов все шансы получить наи-
231
лучший индекс имеет, например, автор скандальной диссертации, защищенной недавно в одном из институтов Петербурга, представивший предателя генерала Власова борцом за свободу России. Все эти индексы и «игры в цифирь» к серьезной науке имеют самое отдаленное отношение» [19].
Очень трудно строить концепцию общего «русского дома», «русского мира», постоянно сражаясь с собственной историей, противопоставляя «советский период» «дореволюционному». В этом отношении лучше прекратить муссировать тему перезахоронения Ленина и ликвидации захоронений у Кремлевской стены. Подобная акция может быть воспринята, как оскорбление не только коммунистами, но и теми, кому небезразлично место погребения таких национальных героев, как Чкалов, Гагарин, Жуков, Рокоссовский, Курчатов, Королев. Аргумент о том, что в центре Москвы не должно быть захоронений, не выдерживает никакой критики. Ведь рядом, в Архангельском и Успенском соборах, - захоронение царей и православных святителей. Кроме того, нельзя не учитывать настроений в обществе. По данным опроса, проведенному «Левада-центром», число россиян положительно оценивающих роль В.И. Ленина, увеличилось с 40% в 2006 году до 51% в 2014 году. Представляется крайне необходимым для российского общества не впадать в состояние самоуничижения и тем более национального чванства, уважать все периоды своей истории, внимательно изучать опыт сохранения исторической памяти в других странах, извлекая из него самое лучшее и не повторяя чужих ошибок. Данную статью хочется закончить известными словами нашего великого поэта А.С. Пушкина из письма к П.Я. Чаадаеву: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, той, какой нам бог ее дал...» [9, с.10].
Список литературы:
1. Алентьева, Т.В. Восстание Джона Брауна в оценке современников // Вопросы истории. - 2005. - № 10. -С. 98-109.
2. Алентьева, Т.В. Память о Гражданской войне в США (1861 - 1865) в монументах и мемориалах американской столицы // США и Канада: экономика, политика, культура. - 2015. - №7. - С. 90-105.
3. Данилевский, И.Н. Александр Невский: Парадоксы исторической памяти // Цепь времен: проблемы исторического сознания. - М.: ИВИ РАН, 2005. -С. 119-132.
4. Де Грот Д. Сопереживание и участие. Популярные истории // http://gefter.ru/archive/6239.
5. Имя России. Исторический выбор 2008 // http://www. nameofrussia.ru.
6. Лихачева, А., Макаров, И. Национальная идентичность и будущее России. Доклад международного дискуссионного клуба «Валдай». - М.: Valdaiclub. com, 2014. - 74 с.
7. Мединский, В. История как инструмент пропаганды // http://www.cscp.ru/content/10000305/11016. (20.03.2915).
8. Мир новостей: нужен ли единый учебник истории // http://www.rsuh.ru/press_centr/press/90765.
9. Новости. Первый канал // http://www.1tv.ru/news/ social/283450.
10. Пушкин, А.С. Собрание сочинений: в 10 т. - Т. 10. -М.: Издательство Академии наук СССР, 1962.
11. Репина, Л.П. Культурная память и проблемы исто-риописания (историографические заметки). - М.: ГУ ВШЭ, 2003. - 44 с.
12. Репринцев, А.В. Антропологическое измерение социальных реформ: от кризиса идентичности - к деструкции культуры этноса // Психолого-педагогический поиск. - 2013. - №1 (25). - С. 26-39.
13. Репринцев, А.В. Патриотизм и гражданственность как базовые ценности самосознания русского этноса // Психолого-педагогический поиск. 2009. - №2 (10).
- С. 6-17.
14. Репринцев, А.В. Проблемы приобщения юношества к истории и культуре Отчего края в контексте традиций и опыта русской педагогики // Известия РАО.
- 2014. - № 3 (31). - С. 75-93.
15. Репринцев, А.В. Русская школа в контексте глобализации культуры: от буржуазных реформ - к пробуждению самосознания этноса. Предисловие ко второму изданию книги // Белозерцев Е.П. Образ и смысл русской школы. Изд. 2-е. - Курск: Мечта, 2013. -С. 5-19.
16. Репринцев, А.В. Рыночный тип личности как «социальный заказ» современному социальному воспитанию: традиции этноса и дебри «модернизации» // Ярославский педагогический вестник. - Т. II. - 2012.
- №5. - С. 18-23.
17. РИА Новости. 9.03. 2015 // http://ria.ru/ world/20150309/1051648924.html.
18. Савельева, И.М., Полетаев, А.В. Социальные представления о прошлом или знают ли американцы историю. - М.: Новое литературное обозрение, 2008. -456 с.
19. Самоуправство вместо образования и науки // http:// www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/ Main?level1.
20. Сергеев, Д. Война с памятью: зачем Польша уничтожает свою историю // http://tvzvezda.ru/news/qhistory/ content/201604050753-ruwv.htm.
21. Ясперс, К. Смысл и назначение истории. - М.: Политиздат, 1991. - 527 с.
232 -I
