CC BY
178
Рецензия на: Панин С. Современное колдовство. Викка и ее место в духовной культуре XX — начала XXI века. М.: Клуб Касталия, 2014. 244 с.
Викка давно стала частью массовой культуры: те или иные ассоциации с этим религиозным движением наверняка найдутся у каждого. Сюжеты, связанные с этой современной колдовской религией фигурируют, например, в таких популярных сериалах как «Настоящая кровь», «Американская история ужасов: Ковен», «Салем», «Дневники вампира». Предыдущее поколение наверняка помнит и сериал «Зачарованные», ключевым символом которого является викканский трилистник. Ну а кому-то, возможно, придут на ум кадры из фильма Оливера Стоуна «The Doors»: обнаженный Джим Моррисон пьет из чаши кровь со своей будущей женой Патрицией Кеннили, разумеется, тоже обнаженной, которая объясняет ему, что колдовство — это не магия, а религия, восходящая к дионисийским мистериям и вакханалиям; красная кровь смешивается с белым порошком, мужское с женским, Патриция становится Богиней, а Джим — Рогатым Богом...
Несмотря на популярность и распространенность образов викки в популярной культуре, а также обилие оккультной литературы по данной теме, академических исследований вик-канства не так уж и много, а в России они до сих пор фактически отсутствовали. Рецензируемая монография — это первая попытка комплексного научного анализа современной версии колдовской традиции. И хотя автор скромно заявляет в предисловии, что не претендует на неожиданные и сенсационные открытия, а лишь стремиться систематизировать накопленный к настоящему моменту массив информации о викке, читатель наверняка сможет сделать для себя немало интересных открытий, попутно избавившись от различных стереотипов о колдовстве.
Действительно, монография С. Панина носит прежде всего обзорный характер: в десяти главах автор подробно разбирает вопрос о происхождении викки и ее связи с другими формами колдовства и язычества, описывает различные направления викки, ее символику и ритуалы, верования, организаци-
онную структуру, влияние на другие религиозные движения (друидизм, асатру, родноверие, сатанизм). Однако, попутно в книге поднимаются важные концептуальные и методологические вопросы. Автор анализирует процесс конструирования колдовской традиции, демонстрируя, что между колдовством прошлых эпох и современными его формами нет прямой связи, скорее, речь идет о стилизации под средневековое колдовство на основе этнографических исследований, романтического мифа о ведьмах, «ведьмомании» и т.д. При этом на колдовской миф накладывались теории и практики современных эзотерических организаций (прежде всего, масонства, «Золотой Зари», «Ордена Восточного Храма», к которым имел то или иное отношение основатель викки Джеральд Гарднер), а также элементы христианства и даже буддизма.
Среди факторов возникновения и распространения викки автор также указывает десакрализацию христианства, ограничение роли женского начала в христианском мировоззрении, разочарование в технократическом проекте, британский мистический национализм, делая важный вывод о том, что вик-ка — это не реконструкция древних верований, а плоть от плоти современной европейской, в частности, британской культуры. В связи с этим в книге также подробно разбирается вопрос, как следует рассматривать викку: как язычество, неоязычество или новое религиозное движение. Хотя автор склоняется к последней точке зрения, он излагает и аргументы в пользу других мнений, попутно затрагивая проблематичность самих этих понятий. Наконец, в связи с вопросом о сущности и происхождении викки, в книге много внимания уделено анализу отношений между магией, религией и наукой. В данном ракурсе викка действительно представляет собой интересное явление, т.к. ее основатель Джеральд Гарднер стремился стереть границы между указанными понятиями. Анализируя различные понятия магии, а также модели ее отношений с наукой и религией, С. Панин делает вывод о том, что викку следует рассматривать как современную «магическую религию» по аналогии, скажем, с «философской религией» неоплатоников. Важным преимуществом монографии в подходе к анализу указанных проблем
является принципиальный плюрализм: автор рассматривает разные точки зрения, в том числе не совпадающие с его собственной, разбирая не только аргументы против этих мнений, но и за них.
Хотя большая часть книги посвящена истории викки и основана на материале уже существующих западных исследований, автор все же сделал и свой интересный вклад в изучение современного колдовства. Речь идет не только об обсуждении теоретических и методологических вопросов, но также и о попытке социологического анализа викканского движения, которая предпринята в главах 8 и 9. В восьмой главе автор на основе данных зарубежных соцопросов и сведений самих виккан анализирует численность современных «колдунов», оговаривая методологические сложности подобных подсчетов: отсутствие единой централизованной организации, большое количество незарегистрированных организаций и виккан-одиночек, нежелание сообщать о своей принадлежности по различным причинам, размытость критериев принадлежности к викканству. Собственным вкладом автора является анализ поисковых запросов в интернете и счетчиков статистики викканских сайтов, на основе которых описывается географическое распределение виккан, гендерный и возрастной состав движения, а также факторы, влияющие на описываемое положение дел. В девятой главе автор рассматривает юридические, экономические и культурологические аспекты викканства, реконструируя этапы борьбы виккан за признание своей религии, а также процесс ее легитимации и интеграции в общественную жизнь на западе и в России, сложности и успехи подобной интеграции. В данном контексте интересна описываемая автором связь викканства с феминистским и экологическим движениями.
На фоне несомненных преимуществ монографии — полноты, систематичности, аналитичности — следует отметить и некоторые ее недостатки. Прежде всего, это некоторая незавершенность в обсуждении поставленных вопросов. Например, автор отмечает, что, несмотря на феминистский характер движения, многие его лидеры являются мужчинами. В связи с этим было бы интересно обсудить более общий вопрос о том,
как конструируются гендерные отношения в викке, а сырая социологическая статистика в этом отношении ничего не дает. Или, в другом месте, автор говорит о двунаправленном отношении викки и массовой культуры, однако речь идет лишь о количественном факторе: рост популярности викки способствует росту числа персонажей-виккан и наоборот. Однако не менее важно было бы проанализировать качественные трансформации как викки, так и популярной культуры при их непосредственном взаимодействии. Кроме этого, следует отметить, что иногда в монографии не хватает некоторых контекстов: скажем, при обсуждении борьбы виккан за свои религиозные права в США следовало хотя бы кратко проанализировать систему американского законодательства о религии. Наконец, увы, текст книги изобилует опечатками и ошибками, что снижает степень испытанного удовольствия от хорошего в целом стиля автора, и популярного, и вполне научного.
Несмотря на указанные недостатки, представленная монография наверняка будет интересна как профессиональным религиоведам, так и любителям: книга насыщена любопытными фактами, плодотворными методологическими экскурсами, написана живым языком, местами излишне публицистичным, но в общем и целом вполне академическим. Понимание книги во многом облегчают приложения: хронология викки и глоссарий викканских терминов. Для религиоведов особый интерес представляет еще одно приложение, где размещены переводы двух ведущих западных исследователей викки — Р. Хаттона и Дж. Пирсон. В тексте Хаттона обсуждается вопрос о связи европейского язычества со средневековым колдовством и теория М.А. Мюррей об их тождестве, ставшая основой для реконструкций Дж. Гарднера. В статье Дж. Пирсон рассматривается проблема этического и эмического подхода к изучению эзотерических и религиозных движений на примере викки.
Несомненно, данная монография должна стоять на полке у любого исследователя современных религиозных движений. Жаль, что первое издание монографии вышло под эгидой оккультного клуба «Касталия», но это не должно никого смущать: повторим еще раз, данное исследование основано на нейтраль-
ном и объективном анализе и соответствует всем критериям научности. Можно только надеяться, что через какое-то время появится второе, переработанное и исправленное, и на сей раз академическое издание этой книги.
Ю.Л. Халтурин
Христианский философ в эпоху заката метафизики. Рецензия на: Хромец И.С. Введение в антропологию Карла Ранера. Киев: Дух 1 Л1тера, 20141. 168 с.
Религиозно-философская мысль ХХ столетия отмечена радикальным скепсисом по отношению к разуму. Хайдеггеровская критика метафизики, его ироничные слова о том, что словосочетание «католическая философия» не менее смешно, чем «протестантская математика», поставили под вопрос саму возможность философского мышления о Боге. Однако в этом общем пейзаже заката метафизики как системной философии оставались мыслители, не желавшие отказываться от рацио. Одним из таких мыслителей был крупнейший католический богослов Карл Ранер. Значение его работ для католической теологии хорошо иллюстрирует воспоминание немецкого богослова младшего поколения Г. Кюнга: «Многие в дособорную эпоху восприняли как освобождение тот факт, что посреди золотой клетки неосхоластической системы возникла теология, с помощью "спекулятивной" интерпретации попыталась уйти от позитивистского истолкования догм. Данная теология была связана прежде всего с именем Карла Ранера»2. В его трудах область живой веры не противопоставлена сфере рационального, напротив, историческое бытие религии представляет собой постепенную рациона-
1 Рецензия была опубликована на портале Bogoslov.ru [http://www.bogoslov. гиЛеХ:/41343бШт1].
2 Кюнг Г. Теология на пути к новой парадигме // Путь. — 1992. — № 2. — С. 165.
