CC BY
3Blokhin Vladimir Vladimirovich, Professor of the Department of Russian History, Patrice Lumumba Peoples' Friendship University of Russia, Doctor of Historical Sciences. Moscow, Russian Federation history1@rambler.ru
pan-Hellenism and the Activities of the patriarchate of constantinople as a Religious and political Challenge to Russia in palestine in the Correspondence of v.N. Khitrovo and K.p. pobedonostsev
(1880s)
Abstract: the article examines the correspondence of the founder of the IOPS V.N. Khitrovo with the Chief Prosecutor of the Holy Synod K.P. Pobedonostsev in the 1880s, which touched upon the most important religious and political issues of the Russian presence in the Holy Land. Khitrovo not only informed about the intrigues of the Greek Church, but also acted as an expert, explaining the reasons for the hostile activity of the Holy Sepulchre Brotherhood to Russia. Khitrovo and Pobedonostsev's views on religious and political issues largely coincided conceptually. For both correspondents, the Russian Church was the leader of world Orthodoxy and the defender of all Christians. In this regard, Khitrovo proposed effective measures to strengthen the position of Russian Orthodoxy in Palestine.
Keywords: V.N. Khitrovo, Palestine, K.P. Pobedonostsev, Orthodoxy, national interests, pan-Hellenism, Patriarchate of Constantinople, religious policy.
Блохин Владимир Владимирович, профессор кафедры истории России Российского университета дружбы народов им. Патриса Лумумбы (РУДН), доктор исторических наук. Москва, Российская Федерация history1@rambler.ru
ПАНЭЛЛИНИЗМ и ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Константинопольского Патриархата как религиозно-политический ВЫЗоВ
России в Палестине в переписке В.н. Хитрово и К.П. Победоносцева (1880-е гг.)*
Аннотация: в статье рассматривается переписка основателя ИППО В.Н. Хитрово с Обер-Прокурором Святейшего Синода К.П. Победоносцевым в 1880-е гг., в которой затрагивались важнейшие религиозно-политические вопросы русского присутствия в Святой Земле. Хитрово не просто информировал об интригах греческой Церкви, но и выступал в качестве эксперта, объясняя причины враждебной деятельности Святогробского братства к России. Взгляды Хитрово и Победоносцева по религиозно-политическим вопросам в значительной мере концептуально совпадали. Для обоих корреспондентов Русская Церковь выступала лидером мирового Православия и защитницей всех христиан. В этой связи Хитрово предлагал эффективные меры по укреплению позиций русского Православия в Палестине.
Ключевые слова: В.Н. Хитрово, Палестина, К.П. Победоносцев, Православие, национальные интересы, панэллинизм, Константинопольский Патриархат, религиозная политика.
Статья поступила в редакцию 01. 07. 2023 г.
*
Статья написана в рамках реализации Программы фундаментальных научных исследований ИППО — Минобрнауки РФ по направлению «Россия и Ближний Восток: исторические, политические, археологические и культурные контакты и связи» № 100517-1-174.
Восьмидесятые годы XIX века характеризовались серьезными геополитическими и религиозными переменами, охватившими Ближний Восток и Палестину. Складывавшиеся политические реалии побуждали Обер-Прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева к разработке адекватной религиозно-политической концепции. В этой связи трудно переоценить его переписку с В.Н. Хитрово, позволяющую не только нюансировать формирование российской религиозно-политической концепции, но и понять характер, масштаб задач российской внешней политики в целом. Эвристическая ценность переписки в определенной степени позволяет рассмотреть не только формы и методы осуществления Россией «мягкой силы» через свое присутствие в Святой Земле, но и её «инструменты», Императорское Православное Палестинское Общество (ИППО) в лице его организатора В.Н. Хитрово. Не только дипломатия в лице авторитетных консулов, но и деятельность религиозно-общественных организаций, таких как ИППО, позволяла защищать национальные интересы Российской империи.
Говоря о религиозно-политическом присутствии России на Ближнем Востоке, в Святой Земле, очевидно, следует учитывать формировавшуюся конфигурацию в системе международных сил к 1880-м гг.
Начиная с 1830-х гг. русское политическое и религиозное влияние на Ближний Восток неуклонно слабело, вызываемое как переменами в «европейском концерте», прогрессирующим усилением Великобритании, так и порожденная этими внешнеполитическими сдвигами трансформация греческой Церкви. Не обладая международным авторитетом, равным великим державам, участникам «европейского концерта», имея ограниченную международную субъектность, Греческое королевство, как молодое национальное государство, действовало посредством поддержки своих религиозных общин на территории Османской империи. «... Греческие общины наряду с Константинопольским Патриархатом, становились важными инструментами политики Греции» [Петрунина О.Е., с. 42-43]. Как было убедительно показано, «опорой политики Афин и Фанара в Палестине было преимущественно греческое духовенство, в особенности монахи — члены Святогробского братства. Это братство представляет собой уникальную в православной практике организацию, закрытую греческую корпорацию». [Петрунина О.Е., с. 43]
Идеологией деятельности греческой корпорации в Палестине стала национальная идея — панэллинизм, т.е. утверждение национальных греческих интересов посредством Церкви. Панэллинизм — это светская национальная греческая идея, синхронизированная с процессом обретения греками национальной независимости в первой четверти XIX века. Однако с этой идеей вполне согласовывалось и стремление греческой Церкви к занятию доминирующих позиций в мировом Православии.
Националистические претензии Константинопольского Патриарха на первенство среди Православных Церквей подкреплялись его особым юридическим статусом, дарованными привилегиями со стороны османского государства. Это создавало иллюзию первенства Константинополя, формировало предпосылки для его вмешательства в дела Иерусалимского Патриарха [Петрунина О.Е., с. 47]. «Находясь под властью Османской империи, Константинопольский Патриархат вынужден был быть аффилирован с государством, опирающимся на идеологию ислама, во главе которого стоял не православный царь, а мусульманский халиф <...> Османская империя, находясь на перекрестии цивилизационных миров, как известно, всю свою историю вела войны с христианскими государствами. Двенадцать войн против России велись ею в разные периоды истории. В этих войнах Константинопольский Патриархат <...> оставался почти всегда лоялен османским властям.» [Багдасарян В.Э., с. 22].
Не последнюю роль в ослаблении позиций России в регионе сыграло и поражение в Крымской войне. «.Российская поддержка христиан могла существовать только при сильной международной позиции России. Ситуация изменилась в 1856 г. после поражения в Восточной войне. Видя перспективы и возможности России на пути поддержки христианского населения на территории Оттоманской империи, западные державы среди пяти военно-политических требований Парижского конгресса настаивали на отказе России от покровительства православным подданным султана» [Симонова А.В., с. 64] Слабость России побуждала Балканские страны «переориентироваться» на Запад, в первую очередь это касалось Греции, стремившейся распространить свое влияние в Палестине. Константинопольский Патриархат вслед за Греческим королевством в этих условиях все более враждебно оценивает русское присутствие в Святой Земле, а русские религиозно-политические интересы воспринимаются как угроза национальным притязаниям греков.
Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и Берлинский конгресс как итог войны не способствовали укреплению позиций России на Ближнем Востоке. Россия серьезно переосмысливает свой внешнеполитический и религиозный курс. Исследователь Л. Герд справедливо отметила: «На место панславизма в русской внешней политике пришла русская национальная политика <...> Идеологом этой политики был обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев» [Герд Л., с. 290].
С точки зрения К.П. Победоносцева Россия должна занимать лидирующее положение в мировом Православии, поскольку является крупнейшей страной в мире, возглавляемой православным царем. «По отношению к православным народам Османской империи Россия является покровительницей и защитницей от притеснений иноверной власти. Такова была, в общих чертах, внешнеполитическая концепция Русской
Церкви в последние два десятилетия XIX в.», — отмечает Л. Герд. [Герд Л., с. 290]
Вместе с тем, религиозно-политическая концепция Обер-Прокурора Святейшего Синода опиралась и на определенные институциональные представления о роли Церкви в жизни общества. Складывание его религиозно-политических взглядов пришлось на эпоху распространения в мире идеологии либерализма, предполагающей отделение, а то и противопоставление, религиозной жизни государству. Будучи глубоко верующим человеком, он отчетливо осознавал пагубность как чрезмерного усиления государства в жизни общества, так и устранения его из сферы нравственной жизни, регулируемой Церковью. Для Обер-Прокурора Святейшего Синода деструктивные духовные процессы, протекавшие в российском обществе, были реальностью [Полунов А.Ю., с. 20].
Эффективное противодействие радикальному секуляризму и безбожию К.П. Победоносцев противопоставлял идею о Церкви как определяющей в духовном воспитании общества силе. А для выполнения этой задачи нельзя смешивать функции государства и Церкви. Следуя принципу «Богу богово, а кесарю кесарево», Победоносцев, тем не менее, был убежден в необходимости духовного водительства общества со стороны Церкви. Церковь своей деятельностью, по существу, связывала народ и государство. «Государство не может быть представителем одних материальных интересов общества; в таком случае оно само себя лишило бы духовной силы и отрешилось бы от духовного единения с народом. Государство тем сильнее и тем более имеет значения, чем явственнее в нем обозначается представительство духовное <...> Доверие массы народа к правителям основано на вере, то есть не только на единоверии народа с правительством, но и на простой уверенности в том, что правительство имеет веру и по вере действует», — писал Победоносцев [Победоносцев К.П., с. 312].
Отсюда императивом государственной жизни становилась координация духовной и светской власти в решении религиозно-политических проблем, что наиболее ёмко иллюстрируется перепиской В.Н. Хитрово и К.П. Победоносцева.
Переписка двух ярких общественно-религиозных и государственных деятелей показывает, с одной стороны, что Победоносцев в оценке тех или иных внешнеполитических процессов опирается не столько на информацию из МИДа, сколько на обстоятельные и информативные сообщения В.Н. Хитрово, который не только описывает тот или иной политический факт, но и предлагает свое осмысление и даже выступает с определенными экспертными оценками.
Так, в ноябре 1880 г. В.Н. Хитрово пишет Победоносцеву об отчаянном положении Иерусалимского Патриарха. Корень проблемы он видит
в ослаблении дипломатических позиций России и происках Константинопольского Патриархата, в результате чего был низложен любимый среди православных христиан Палестины Патриарх Кирилл II, обвиненный Константинопольским Собором в схизме (1872г.) «На Ближнем Востоке наше коммерческое влияние не в состоянии бороться с английским, наше политическое — сильно подорвано Берлинским конгрессом, доказавшим, что Россия без позволения Европы действовать не может» [Хитрово В.Н., с. 23]. Нет сомнения, что Хитрово прекрасно понимал внешнеполитический контекст, в котором Россия вынуждена была защищать свои позиции. С этой точки зрения Хитрово и анализирует деятельность Святогробского братства. Низложив покойного Патриарха Кирилла, братство поверило в возможность манипулировать патриаршим престолом, «делать и разделывать патриархов» и «посредством слабых Патриархов заведовать всеми делами» [Хитрово В.Н., с. 24]. При этом обращает внимание то, что В.Н. Хитрово связывает положение дел и с идеологическими установками братства. «Все братство состоит из пришлых архипелагских греков, для которых интересы местной паствы не существуют <...> Ко всему этому во всем братстве, зараженным крайним панэллинизмом, нет ни одного достойного члена, с которым можно было бы серьезно сговориться. Иерусалимский Патриархат должно вести на твердой узде, в противном случае последнее наше влияние здесь будет потеряно. Им приходиться управлять из Петербурга, если не хочешь видеть полнейшего разложения священнейшего из Патриарших престолов» [Хитрово В.Н., с. 24].
Более всего В.Н. Хитрово опасался, что интриги Святогробского братства приведут к появлению в Иерусалиме «престола без паствы», падению авторитета Иерусалимского Патриарха среди православных христиан.
Однако «успехи» Святогробского братства и Константинопольского Патриарха и ослабление позиций России не в последнюю очередь вызывались и провалами стратегии российского присутствия в Палестине, недооценки российским МИДом координации экономических, политических и религиозных интересов. Особенно это ярко проявилось при Б.П. Мансурове. По мнению Дмитриевского, Б.П. Мансуров, один из учредителей ИППО, сводил интересы правительства России к выгодам созданного «Русского Общества Пароходства и торговли» (РОПиТ) [Дмитриевский А.А., с. 54]. Н.Н. Лисовой справедливо указал на ущербность такого узковедомственного подхода. «Проект Мансурова» строился на следующем разграничении функций: «политическое покровительство и помощь будет относиться к обязанностям Консула, попечение о нравственности и религиозной деятельности поклонников должно лежать на ответственности Духовной Миссии, наконец, заботливость о материальных нуждах
и благосостоянии паломников ложится на Духовную Миссию совместно с агенцией РОПИТ, ибо в этой стороне дела заключается его (РОПиТа) собственная выгода» [Лисовой Н.Н., с. 67]. Такое положение дел, организационная разобщенность не могла не привести к парадоксальным результатам: представители МИДа выступали на стороне противников России. Б.П. Мансуров не только неоднократно вёл уже открытую полемику и с Обществом, и с Секретарем его В.Н. Хитрово и по другим вопросам и открыто встал на строну греческого Святогробского духовенства и Патриарха Сионской Церкви», — отмечал А.А. Дмитриевский. [Дмитриевский А.А., с. 63].
Изучение переписки Хитрово и Победоносцева показывает, что Обер-Прокурор Синода не только получал исчерпывающую информацию о религиозно-политических процессах в Палестине, но и обсуждал с В.Н. Хитрово, меры противодействия деструктивным действиям свято-гробских греков, что свидетельствует как о высокой степени доверия между Победоносцевым и Хитрово, так и определенном единстве взглядов на происходившее.
Весной 1880 года В.Н. Хитрово пишет очерк о положении в Палестине, направляя его К.П. Победоносцеву. В своём обращении он отмечает, что дипломатические приёмы, эффективные в европейских столицах совершенно не приемлемы в Палестине. «Между тем отсутствие строго разграниченных обязанностей обоих наших представителей повело между ними к известному роду трениям. Такие трения бесспорно не ускользнули от внимания Патриархии, придержавшей в этом деле начала: Divide et impera2. Тогда поднялась та глухая борьба между Патриархатом, консулом и начальником Духовной миссии, борьба с малыми перерывами, длящаяся к злорадству иноверных общин почти четверть столетия. <..> Вина Патриархии, отстраняющей от посланного ему проведением союзника для борьбы против иноверной пропаганды. Вина в консулах, переносящих в Иерусалим мелочные вопросы о личном значении и начальствовании. Вина, наконец, в нас самих, для которых вопросы о православии, её колыбели и православных становятся стостепенными среди других вопросов ежедневной жизни» [Победоносцев К.П., с. 82].
В ноябрьском письме того же года Хитрово констатировал ухудшение ситуации, состоявшее в откровенном игнорировании МИДом Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. «Из разговоров с нынешним нашим консулом В.Ф. Кожевниковым я вынес убеждение, что ни никакое соглашение иное, как полное подчинение консульству всего, что есть русского в Иерусалиме, он лично не пойдет. Консул — всё, а начальник Духовной Миссии — не более как священник консульской церкви, вот мнение Кожевникова,
Divide et impera, лат. «Разделяй и властвуй».
и, к сожалению, он в этом случае не более как отголосок Министерства Иностранных дел, Палестинской Комиссии и, в особенности, Б.П. Мансурова» [Победоносцев К.П., с. 20].
Наблюдая откровенное игнорирование МИДом интересов Русской Православной Церкви, Хитрово обращается к Победоносцеву в расчете на покровительство и помощь. Причем, обращаться приходилось почти по всем ключевым вопросам жизни русского Православия в Палестине.
Так, одним из существенных вопросов стала защита о. архимандрита Антонина (Капустина), руководителя Русской Духовной Миссии как от консула, так и интриг Иерусалимского Патриарха. Некомпетентность консула Кожевникова возмущала Хитрово, что проявлялось при строительстве храма в Горнем. Так, Хитрово сообщает, что по инициативе «один русский» отыскал средства и «приобрел место» и выстроил на свои средства храм. Однако вместо благодарности появился «целый ряд доносов» о строительстве храма, «буря со стороны Греческой Патриархии». По мнению Хитрово, «главное было, что Греческая Патриархия не противодействовала», но Кожевников запретил освящение храма. «Мотивы такого запрета изложены в телеграмме Кожевникова. Одна эта телеграмма показывает глубокое неведение здесь местных обстоятельств и могла быть послана только рассчитывая на неведение». Другим аргументом консула была угроза демонстрации против этого события. По мнению, Хитрово причиной таких действий со стороны консула было его личное тщеславие, его ревностное отношение к архимандриту Антонину. «При болезненной мелочности Кожевникова этого было совершенно достаточно (время пребывания Великих Князей в Иерусалиме — В.Б.) для того, чтоб пожелать показать свое моему праву не препятствуй». Видя безнадежность дела и тот вред, который наносит Кожевников, Хитрово обратился к Победоносцеву с предложением назначить себя на должность заведующими делами в Палестинскую комиссию при МИДе. Таким образом, он надеялся оказать влияние на деятельность консула и защитить интересы православного населения [Победоносцев К.П., с. 117-118].
Выход из положения В.Н. Хитрово видел в возможности самому возглавить Палестинский комитет при МИДе. Аргументы сводились к тому, что «мое знание местных обстоятельств и любовь к ним Вам известны, и если смею просить об этом, то думаю, что принесу пользу делу и придам единство в действия Палестинскому комитету и Палестинскому Обществу» [Победоносцев К.П., с. 124] Обращают на себя мотивы В.Н. Хитрово. Он подчеркивает, что чиновники МИДа «не знают местные условия», а посему необходима координация государственного органа и Палестинского Общества. Важным аргументом было и то, что В.Н. Хитрово готов был работать совершенно бескорыстно, без всякого содержания [Победоносцев К.П., с. 125].
Другое предложение Хитрово было ещё более радикальным, способным в корне исправить ситуацию. Хитрово фактически стоял за усиление влияния Церкви на государственные дела. При обсуждении возможного кандидата на должность консула он с беспокойством выказывал опасения о назначении случайных фигур, и «несочувственном отношении со стороны МИДа». Выход из положения Хитрово видел в том, чтобы Святейший Синод давал согласие на такое назначение. «.Мне кажется, что назначение консула в Иерусалим не должно делаться без предварительного соглашения со Святейшим Синодом и в этом случае Ваш веский голос может настоять на назначении более соответствующего консула» [Победоносцев К.П., с. 131].
Таким образом, из переписки видно, что деятельность В.Н. Хитрово полностью совпадала с идеями К.П. Победоносцева о роли Церкви в государственной жизни, что и в значительной степени и определяло отношение самого Обер-Прокурора к деятельности ИППО.
Победоносцев решительно встал на защиту руководителя РДМ архимандрита Антонина, отличавшегося тяжелым неуживчивым нравом, «от многочисленных недоброжелателей в «верхах», уговаривая их для пользы дела смириться с личными недостатками архимандрита» [Полунов А.Ю., с. 19].
Представляется, что не в последнюю очередь, это было связано с неоднократными ходатайствами В.Н. Хитрово, который в условиях шельмования со стороны Иерусалимского Патриарха поддержал о. Антонина. Понимая, что «этим Патриарх постарается сделать угодное и нашему Министерству иностранных дел, и грекам, и турецкому правительству, показав себя в этом последнем случае против России. Но именно этого, смею выразить свое мнение, и не следует допустить ни под каким видом. (подчеркнуто автором — В.Б.). Надежда только на поддержку Вашего Высокопревосходительства в этом случае», — обращался Хитрово к Победоносцеву [Победоносцев К.П., с. 143].
Для усиления статуса архимандрита Антонина Хитрово предложил «возвести о. Архимандрита в сан епископа, с непременным условием оставления его начальником Духовной Миссии». В случае затруднений при решении этой задачи Хитрово предлагает «другое средство, которое находится вполне в Ваших руках» (Победоносцева — В.Б.), — «это пожалование о. Архимандриту — панагии без возведения его в сан епископа <...> Такая награда прямо покажет желающим: не трогайте, в обиду не дадим» [Победоносцев К.П., с. 141].
Хитрово считал необходимым не только защитить архимандрита от нападок, возвеличив его статус, но выступал перед Победоносцевым ходатаем о награждении Антонина. По мнению Хитрово это награда могла бы служить средством восстановления справедливости, который «18 лет
работал для России, и ничего кроме выговоров, брани и неприятностей не получивший» [Победоносцев К.П., с. 141]. Как видим, защита РДМ в Иерусалиме от своеволия МИДа и нападок Иерусалимского Патриарха, осуществлявшаяся В.Н. Хитрово — были одним из важных направлений его деятельности в Палестине.
К середине 1880-х гг. В.Н. Хитрово сформулировал свое видение цер-ковно-государственных отношений в Святой Земле, которое он изложил в Записке К.П. Победоносцеву. Он начинает Записку с констатации факта об изменениях в Иерусалиме и необходимости изменений «круга деятельности и взаимных отношений наших правительственных агентов» за последние 40 лет. За это время усилилась католическая и протестантская пропаганда, «прикрывающая за собой политическое влияние западных держав», всей силой обрушившаяся на православное население, нуждающееся в защите и поддержке. В.Н. Хитрово отмечает возросшее количество и русских паломников. «Мы не можем безучастно относиться к тому, что они выносят из Святой Земли».
По мнению Хитрово, устарели прежние инструкции 1844, 1847, 1857, и 1864 гг., изложенные в общей и отвлеченной форме «подают повод к взаимным пререканиям правительственных агентов в ущерб прямому делу». Если раньше, при действии прежних инструкций не было знания «местных условий, дел и круга деятельности», то теперь «40-летний опыт должен был научить нас и с точностью очертить круг деятельности каждого из Правительственных агентов в Иерусалиме». [Победоносцев К.П., с. 144]. Далее В.Н. Хитрово описывал круг полномочий русских правительственных институтов в Святой Земле. «Интересы наши в Святой Земле трех родов: духовные, политические и материальные, соответственно чему следует определить и круг деятельности каждого из правительственных агентов» [Победоносцев К.П., с. 261].
Он предложил чётче определить функции государственных агентов: «Иерусалимская Духовная Миссия должна иметь целью удовлетворение всех духовных потребностей наших паломников <...> Она составляет ставропигию Святейшего Синода и ему одному подчинена. От него она получает указы и инструкции, а к нему относится рапортами» [Победоносцев К.П., с. 261]. Прописал В.Н. Хитрово и круг полномочий Консула, в котором «миссия обязана видеть представителя русского правительства, поэтому относится к нему с христианской любовью и обращается за содействием в тех случаях, когда признает то — необходимым» [Победоносцев К.П., с. 262]. При этом, обладая большим опытом взаимодействия с государственными структурами, осознавая риски управления в Палестине, Хитрово предлагал избегать коренной ломки системы управления, подчинив всю хозяйственную часть в распоряжение Палестинской комиссии [Победоносцев К.П., с. 262].
Резюмируя переписку В.Н. Хитрово с К.П. Победоносцевым не трудно увидеть, что переписка касалась ключевых национальных интересов России на Ближнем Востоке. Письма Хитрово показывают, что он глубоко понимал логику внешнеполитической и религиозной деятельности противников России, в частности мотивов интриг Константинопольской Патриархии и опекаемого им Святогробского братства. Доверительный характер переписки показывает, что Победоносцев доверял авторитету Хитрово более, чем мидовскому аппарату. По существу, Хитрово был поставщиком альтернативной МИДу информации о ситуации в Палестине. С достаточной долей уверенности можно говорить, что религиозно-политические идеи Победоносцева находили отзвук во взглядах и деятельности Хитрово.
БИБЛИОГРАФИЯ
Багдасарян В.Э. «Второй Рим» против «Третьего Рима». Исторический генезис конфликта константинопольского патриархата и русской православной церкви//Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. 2019. № 3. С.17-31.
Герд Л. Константинопольская патриархия и Русская церковь перед революцией // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом // 2016. №1(34). 2016. С. 280-300;
Дмитриевский А.А. Деятели Русской Палестины. СПб.: И-во Олега Абышко, 2010.
Лисовой Н.Н. К истории русского духовного присутствия в Святой Земле и на Ближнем Востоке. // Труды Института российской истории РАН. 1997-1998 гг. Вып.2. М.: ИРИ РАН, 2000.
Петрунина О.Е. Афины — Фанар — Иерусалим: особенности взаимоотношений во второй половине XIX — начале ХХ веков. // Государственное управление. Электронный вестник. Выпуск № 52. Октябрь 2015 г. С. 38-60.
Победоносцев К.П. Государство и Церковь. М.: Институт Русской цивилизации, 2011. Т.П.
Победоносцев К.П. и Русская Духовная миссия в Иерусалиме в царствование императора Александра III. К 170-летию основания. М.; СПб.: «Индрик». 2017.
Полунов А.Ю. К.П. Победоносцев и русские учреждения в Святой Земле. // К.П. Победоносцев и Русская Духовная миссия в Иерусалиме в царствование императора Александра III. К 170-летию основания. М.; СПб.: «Индрик»-2017.
Симонова А.В. Основания политики России на Ближнем Востоке // Известия Иркутского государственного университета. Серия «Политология. Религиоведение». 2011. № 1 (6). С. 60-64. / http://isu.ru/izvestia
Хитрово В.Н. Собрание сочинений и писем. Т.3. Из эпистолярного наследия. М.: ИППО; СПб: Издательство Олега Абышко, 2012. — 320 с.
