CC BY
2
R.I. Bravina, V.M. Dyakonov Early Yakut medieval burials of XIV-XVII centuries: distinctive features
The article summarizes the results of the study of early Yakut burials of XIV-XVII centuries and identifies their basic features, including differences in burial structures, variety of placement of the corpses and types of accompanying grave goods, etc. The paper provides the first summary table of the age of medieval Yakut burials according to radiocarbon and dendrochronological dating methods.
Keywords: archaeology, Yakuts, Kulun Atakh culture, burials, radiocarbon dating, basic features of burials, distinctive features.
УДК 903.5+398
Н.С. Кирьянов
Памятник Лепсей II в Верхоянском районе РС(Я) и фольклорные материалы И.А. Худякова
Статья посвящена исследованиям Саха-французской археологической экспедиции в Верхоянском районе РС(Я), когда было обнаружено погребение молодой женщины с двумя новорожденными. В известном труде И.А. Худякова «Краткое описание Верхоянского округа» (написан в 1868-1869 гг.) упоминается предание о дочери шамана, умершей во время родов. По ряду выявленных совпадений исследователи делают вывод о тождестве обнаруженного памятника с легендой.
Ключевые слова: Верхоянск, Дулгалаах, Лепсей, Саха-французская археологическая экспедиция, И.А. Худяков, захоронение.
В 2011 г. в ходе работ международной Саха-французской археологической экспедиции* в Дулгалахском наслеге Верхоянского района Республики Саха (Якутия), в местности Лепсей, вблизи урочища Балаганнаах было обнаружено захоронение молодой женщины в возрасте около 25 лет, погребенной с двумя новорожденными (рис. 1) [СгиЬеЕу, 2011, р. 109-113; Кирьянов, 2015, с. 36-55]. Надмогильное сооружение памятника сохранилось в виде нескольких деревянных фрагментов, по расположению которых можно судить, что это мог быть чардаат. Выявленная внутримогильная постройка представляет собой типичную двойную конструкцию тэбиэх -когда гроб вложен внутрь гробовины (гробницы), все элементы которой сделаны из лиственничных дощатых плах толщиною 5-10 см. Общие размеры гробовины составляют - 235 см х 90-110 см х 78 см, гроба - 205 см х 40-56 см х 60 см. Пространство между стенками гроба и гробовины за-бутовано, также между ними вставлены распороч-
ные пикеты. Крепились стенки традиционным способом - путем вставки клинообразного конца поперечной стенки в трапециевидный паз продольной. В крышке могильного сооружения зиял пролом - большая дыра размером 135 см х 36 см, внутреннее пространство которой заполнено землей (рис. 2). Крышка гроба покрыта лопнувшим на две части полотнищем размером около 0,8 м х 2,0 (2,15?) м из прошитой сухожильными нитями выделанной оленьей кожи (ровдуги), сохранившимся частично только с южной стороны (рис. 3). Такое покрытие являлось частью покрова традиционного летнего жилища якутов - урасы и часто использовалось при совершении похорон [Брави-на, Попов, 2008, с. 67-69].
Внутри могильного сооружения покоится костяк молодой женщины, положенный на меховую конскую подстилку до уровня колен (вероятно, в качестве подстилки могли служить шуба или пальто) (рис. 4). Тело лежит на спине и ориентировано головой в сторону запада, ногами - на
*Организаторы экспедиции: Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова (г. Якутск, Россия) и Университет III г. Тулузы им. Поля Сабатье (Франция).
© Н.С. Кирьянов, 2015
106' 120* 132* 1«" 156' 76'
Рис. 1. Карта Республики Саха (Якутия) с указанием месторасположения памятника
Рис. 2. Внешнее могильное сооружение - гробовина с проломленной крышкой. Стрелкой показано положение скелета новорожденного
Рис. 3. Внутренняя могильная кон- Рис. 4. Костяк молодой женщины 25 струкция - гроб с проломленной крыш- лет и скелет новорожденного внутри кой и остатками кожаной драпировки гроба. Цифрами обозначены: 1 - шейный браслет и жетонные подвески, 2 -пуговицы от шубы, 3 - вагинальный тампон, 4 - кольцо от натазника, 5 -скелет новорожденного, 6 - кольцо от натазника
восток. Руки согнуты в локтях: кисть правой руки покоится на груди, левой - на животе. Ноги вытянуты в сторону поперечной стенки гроба, причем, носок левой ноги вытянут в сторону северной стенки, а носок правой неестественно повернут к восточной. Длина костяка от макушки до пяток 155 см. Череп женщины опрокинут лицевой частью в сторону севера. В области паха отмечается травяной вагинальный тампон, который использовали при сильных или обильных кровотечениях (рис. 5) [Кирьянов, 2015, с. 45-47].
шубой тангалай сон мехом наружу с оторочкой по бортам, подшитой изнутри полоской сукна. Здесь же отмечаются четыре литые медные пуговицы с припаянным на оборотную сторону сквозным ушком. Две пуговицы на аверсе имеют оттиск в виде пятиконечной звезды, остальные две имеют гладкую лицевую сторону. Диаметр окружностей пуговиц - 1,7 см, толщина сечения - 0,15 см (таблица, 4).
Рис. 5. План раскопа с указанием расположения гроба и особенностей размещения костяка женщины, скелетов новорожденных, украшений и деталей одежды. Цифрами обозначены: 1 - шейный браслет и жетонные подвески, 2 - пуговицы от шубы, 3 - вагинальный тампон, 4 - кольцо от натазника, 5 - скелет новорожденного, 6 - кольцо от натазника, 7 - скелет новорожденного
Одежда женщины сохранилась очень фрагментарно, но воссоздать ее облик в общих чертах возможно. Головной убор представлял собой соболиную шапку, выделанную мехом наружу, по-видимому, дьабака или чомпой. Верхняя наплечная одежда представлена, вероятно, соболиной
Таблица. Материалы погребения Лепсей II. Графическая прорисовка и размеры сечений шейного браслета (1), абрис орнамента браслета (2) и подвески-жетона (3), пуговицы наплечной одежды (4), колец от натазника (5, 6). Пунктиром показаны сквозные отверстия. 1а - сечение окружности браслета с указанием ее длины, 1б - ширина браслета
Под шубой находилось, как мы полагаем, пальто из конской кожи ворсом вовнутрь с разделительной полосой из ткани типа даба. Также покойная была облачена в зимние (?) ноговицы сутуруо из заячьего меха вовнутрь, выделанной кожей наружу [Гаврильева, 1998, с. 23, 29, 39, 47]. Сами натазники не сохранились, хотя плотные конские кожаные петли, к ним прикрепляемые, выделяются отчетливо. Облик обуви или чулок женщины не определяется. В области левой тазобедренной кости отмечено литое гладкое медное кольцо, продетое через кожаные петли. Еще одно кольцо с насечками по ободку также продето через кожаную петлю и расположено рядом со стопой правой ноги. Аналогичное ему кольцо обнаружено в ходе расчистки, и точное его местоположение не ясно, но вероятно, оно находилось в ногах. Диаметры колец составляют 1,9 - 2,1 см, толщина их сечений - 0,2 - 0,25 см (табл., 5, 6) [Кирьянов, 2015, с. 48, 64-65].
Из украшений зафиксирован медный шейный браслет (бв^вх, моой симэгэ), представленный пластинчатым несомкнутым ободком, украшен-
Рис. 6. Медный шейный браслет с продетыми на него медными жетонными подвесками сразу после изъятия.
ным с наружной стороны четырьмя окаймляющими профилирующими опоясками с внутренним размещением витого растительного орнамента, выполненного резным способом (рис. 6; табл., 1, 2). Концы браслета загнуты внутрь и имеют по одному сквозному отверстию. Как правило, подобный шейный браслет носился в комплекте с наручными, однако их в погребении не оказалось. Размеры браслета (ширина пластины х толщина пластины х окружность): 1,8 х 0,1 х 35 см. Такой тип украшений характерен, преимущественно, для XIX в. [Саввинов, 2001, с. 50].
Через браслет сквозь загнутый проволочный конец продеты четыре медные жетонные подвески, и именно в таком положении они отмечены в погребении [СгцЬеЕу, 2011, р.112]. Облик подвесок схож с проволочными серьгами - их стержень также имеет загнутый конец в форме несомкнутого кольца в виде знака вопроса. Жетоны выполнены листовой чеканкой и имеют оттиск на аверсе в виде тисненного четырехлистника с окаймлением из одного-двух рядов вертикальных черточек. Оборотная сторона гладкая, без орнамента. Средняя длина украшения - 7,2 - 7,4 см, диаметр несомкнутого кольца - 1,9-2,0 см, малых жетонов - 1,5 см, большого жетона - 2,1-2,2 см. Толщина проволочного основания - 0,2 см, жетонов - 0,12 см (табл., 3).
Использование якутами жетонов (как правило, иностранного производства) в качестве украшений являлось частой практикой, как в быту, так и в погребальной церемонии. Специалисты связывают их появление с включением территории Якутии в состав Русского государства (после XVII в.) и возникновением регулярных торговых площадок, активизировавших меновые процес-
сы, в частности, с Китаем после заключения Нер-чинского (1649 г.) и Кяхтинского (1727 г.) торговых договоров, а также с европейской частью России. При этом жетоны, как считают исследователи, не использовались в качестве самостоятельного денежного средства, а производились и импортировались исключительно для сбыта коренному населению Сибири и Дальнего Востока [Мир древних якутов, 2012, с. 155-157].
Вышеописанные украшения и изделия являются единственными предметами, зафиксированными в погребении. Такие классические атрибуты, как металлический нож и деревянная погребальная чаша (или чорон) отсутствуют. Также не отмечается часто встречаемый на многих памятниках бисер (бусы, стеклярус, одекуй, королек). Обычно специалисты соотносят полное отсутствие бисера с наиболее древними захоронениями. В позднюю эпоху он становится неизменным спутником многих сторон традиционного уклада якутов (украшения, наряды, ритуалы), в том числе и погребальной практики [Саввинов, 2001, с. 70-72]. Для объектов XVIII в., и тем более, для XIX бисерная отделка и аппликация одежды была довольно распространенным явлением [см.: напр., Носов, 2010; Петрова, Заболоцкая, 2013]. Его отсутствие могло бы указывать на невысокое социальное положение погребенной женщины.
Примечательной особенностью памятника является нахождение в могильном пространстве скелетов двух новорожденных (младенцев), причем, один из них размещен за пределами гробовины (у северной стенки) на деревянной подстилке, завернутый в кожаное покрывало (длина - 37,8 см), второй, внутри гроба - в области левой голени костяка женщины, на подстилке из конского меха (длина - 32,5 см) (рис. 5, 6, 7) [СгцЬеЕу, 2011, р. 111, 113; Кирьянов, 2015, с. 41-42, 51]. Длина выявленных скелетов младенцев различна, из чего можно заключить, что ребенок, находящийся с женщиной был несколько младше, чем ребенок, расположенный снаружи.
Антропологическое исследование костяка женщины констатировало перелом правого внутреннего берца и вальгусную деформацию коленного сустава правой конечности (то есть искривление в результате неправильного срастания костей), обусловленных травмой или ушибом, полученным в детстве [СгцЬе2у, 2011, р. 112-113; Кирьянов, 2015, с. 46]. В дальнейшем приобретенная травма могла привести к образованию хронической хромоты.
Сам факт нахождения молодой женщины с двумя новорожденными в закрытом погребальном пространстве достаточно ясно (если не сказать, однозначно) указывает на их явную кровнородственную связь и возможную причину их одновременной смерти - при родах или же сразу после них. В свете метрических данных младенцев вполне объяснима и причина, почему один из новорожденных оказался за пределами гроба. Вероятно, первый ребенок родился живым и еще жил определенное время (и успел за это время подрасти), а второй умер вместе с матерью и потому с ней же был погребен. Спустя какое-то время умер и первый младенец, которого потом «подбросили» в могилу матери, уже после того, как она была похоронена.
Вплоть до середины XIX в. (по окончанию периода массового принятия якутами христианства) бытовало поверье, что дети возрастом до семи лет еще не приобрели социальную индивидуальность и не имели своей «души» и обладали только кут, поэтому в случае их смерти на них не распространялись погребально-поминальные обычаи, присущие взрослым [Мир древних якутов, 2012, с. 109]. Как и в этом случае, тела новорожденных «подбрасывали» в могилы ближайших кровных родственников (по обыкновению, родителей). Данное поверье имело вполне практический смысл, так как смертность детей в этот период была очень высокая (в особенности до 3-х лет, когда иммунитет ребенка еще не выработан). По данным В.Л. Серошевского [1993, с. 507-508], зачастую из 10-15 рождавшихся детей выживали один-два. Соответственно, никаких дополнительных атрибутов в погребении новорожденного не отмечается, за исключением кожаного покрывала, в которое он был обернут.
Подыскивая аналогии к изучаемому нами памятнику, естественно, мы не могли обойти своим вниманием известный труд ссыльного народо-вольца-каракозовца Ивана Александровича Худякова «Краткое описание Верхоянского округа», описывающий быт, нравы, культуру и верования верхоянских якутов, написанный им в 1868-1869 годах [Худяков, 1969]. И вот, в главе XV, посвященной колдовству и шаманству среди местного населения, мы обнаружили любопытную зарисовку, которая, на наш взгляд, имеет самое прямое отношение к обнаруженному погребению:
«Жил, например, на Дулгалахе один шаман да «плохой». Дочь у него стала беременна и захво-
рала. Стали потуги, подумала: «Верно, дьявол причинил болезнь». Стал отец сам шаманить, стал обнимать дочь, что бы она скорее родила. Нисколько дьявол не прошел. Зовет он другого, хорошего шамана. Тот приехал, тоже стал шаманить, обхватывал, кричал, кричал - не помогает. «Ну, - говорит, - я дьявола взял, она скоро родит. Дай мне кварту водки». Старик бросился к соседям за десять верст, купил кварту за десять белок. Привозит водку и подает шаману. Шаман наливает себе водки, пьет. Выпил одну чарку, другую подает хозяину. Не сходя с места, вдвоем выпили все это вино. Хозяин дома, однако, отдал большую часть водки молодому, лучшему шаману. Как оба шамана опьянели и заспорили. «Ты меня моложе, - говорит старик, - хотя к тебе дьявол близко, а ты зачем меня зовешь парнем?», - и ударил молодого шамана по щеке. Тот рассердился, говорит: «Уменя дьявол близко, ты человека с дьяволом ударил по лицу!». Стали оба тут драться. После драки стали шаманить для больной. Обнимали, обнимали ее до смерти, две девочки родилось мертвыми. А шаманы оба опьянели, вышли, упали да и заснули на улице. «Вот так-то нас обманывают, да и мы себя обманываем. Какая тут правда?» [Худяков, 1969, с. 360].
Интересны несколько совпадений в описании этой легенды с данными памятника:
«Жил, например, на Дулгалахе один шаман» -погребение расположено неподалеку от пос. Том-тор, районного центра Дулгалахского наслега. Среди жителей Верхоянского района этот поселок именуется просто «Дулгалах», потому что имеется еще один пос. Томтор, являющийся центром Борулахского наслега. Но допустимо также, что «Дулгалах» мог употребляться в понимании самой реки, а не поселка.
Девушка приходилась дочерью шаману - это косвенно объясняет отсутствие нательного креста и других элементов, характерных для христианского захоронения XVIII-XIX вв. Будучи дочерью шамана, она могла быть некрещеной.
Долгая невозможность разродиться («стала беременна и захворала. Стали потуги, подумала: «Верно, дьявол причинил болезнь». Стал отец сам шаманить, стал обнимать дочь, что бы она скорее родила. Нисколько дьявол не прошел») - это может быть обусловлено приобретенным дефектом девушки, ее хромотой, когда искривленность ноги могла осложнять перинатальный период.
Девушка умерла при родах («Обнимали, обнимали ее до смерти») - наличие вагинального тампона указывает на сильные кровотечения, которые могли быть вызваны затяжными долгими родами и, в конце концов, спровоцировать смерть.
Наличие в погребении двух скелетов новорожденных («две девочки родилось мертвыми») - очевидно, что промежуток между смертью первого и второго ребенка был незначителен, и эта деталь впоследствии передачи легенды от одного к другому рассказчику могла быть утеряна как малозначащая.
Как понятно из содержания самой легенды, описываемая в ней трагическая ситуация (смерть молодой женщины при родах двух девочек) служила лишь фоном, демонстрирующим пренебрежительное отношение самих якутов к шаманам, наделяя их самыми нелестными характеристиками (пьянство, обман, рукоприкладство) и невозможности выполнять требуемый социальный заказ населения - родовспоможение, даже для самих себя. Из чего можно заключить, во-первых, об упадке главенствующего положения шаманства в Верхоянском округе в XIX в., а во-вторых, об отсутствии (либо слабой роли) в этот же период лечебных учреждений и профессиональных медиков, что вело к высокой детской смертности, а также значимым проблемам со здоровьем у взрослого населения ввиду отсутствия должного лечения и профилактики особо опасных заболеваний и травм.
Сам облик захоронения, исходя из западно-восточной ориентации гроба и костяка, характера трупоположения (руки покоятся на груди), конструктивных особенностей внутримогильного сооружения (гроб внутри гробовины тэбиэх, кожаная драпировка крышки), анализа личных женских украшений и типов выявленной одежды не выпадает из общей картины материальной культуры якутов христианского периода рубежа ХУШ-Х1Х вв. [Серошевский, 1993, Константинов, 1971]. Отсутствие в захоронении традиционных элементов - ножа и чаши, а также бисера может быть связано с тем, что с принятием основной массой якутского населения православного христианства (в период 1760-1820-е гг.) данные вещи считались анахронизмом или пережитками былого. При этом такие явные христианские атрибуты, как нательный крест и свечи тоже не обнаружены, и мы делаем заключение, что это могло быть обусловлено особым статусом погребенной («дочь шамана»), на что указывает
описываемая И.А. Худяковым легенда. Простота могильной конструкции и небогатый сопроводительный материал захоронения, а также контекст легенды вполне определенно свидетельствуют о принадлежности погребенной женщины к социальным низам, которые не могли себе позволить надлежащие уход и лечение во время родов, а их погребальная церемония выражалась в наличии только самого необходимого.
Таким образом, можно констатировать, что в период активного распространения православного христианства на Северо-Востоке Якутии в ХУШ-Х1Х вв. под традиционным шаманством, которое постепенно утрачивало свои сакральные и властные функции, стал все больше пониматься сам род занятий («профессия»), не наделенный никакими дополнительными привилегиями. Потеря ореола «избранности» неизбежно вела к появлению среди населения непривлекательных историй о шаманах, что и нашло отражение в содержании легенды, приводимой И.А. Худяковым в его труде.
Литература
Бравина Р.И., Попов В.В. Погребально-поминальная обрядность якутов: памятники и традиции (ХУ-
XIX вв.). - Новосибирск: Наука, 2008. - 296 с.
Гаврильева Р. С. Одежда народа саха конца ХУ11 -
середины ХУШ века. - Новосибирск: Наука, 1998. -168 с.
Кирьянов Н.С. Отчет о проведении археологической разведки на территории Верхоянского района РС(Я) в 2011 году (рукопись) // Научно-отраслевой архив Отдела полевых исследований Института археологии РАН, .№14102/217-2 от 30.06.2015. Якутск, 2015. - 150 с.
Константинов И.В. Материальная культура якутов ХУШ в. (по материалам погребений) / отв. ред. акад. Окладников А.П. - Якутск: Якутское книжное издательство, 1971. - 212 с.
Мир древних якутов: опыт междисциплинарных исследований (по материалам Саха-французской археологической экспедиции) / под ред. Э. Крюбези, А. Алексеева. - Якутск: Изд-во СВФУ, 2012. - 226 с.
Носов М.М. Одежда и украшения якутов ХУЛ -
XX вв. / Науч. ред. С.К. Колодезников. - Якутск: Изд-во ЯНЦ СО РАН, 2010. - 96 с.
Петрова С.И., Заболоцкая З.М. Народная одежда якутов. - Новосибирск: Наука, 2013. - 460 с.
Саввинов А.И. Традиционные металлические украшения якутов: Х1Х - начало ХХ века. Историко-этно-графическое исследование. - Новосибирск: Наука, 2001. - 171 с.
Серошевский В.Л. Якуты. Опыт этнографического CrubezyE. Human adaptation in Verkoyansk MissionArche-
исследования. - 2-е изд. - М.: РОССПЭН, 1993. - 714 с. ologique Francaise en Siberie Orientale 2011. Rapport (рукопись,
Худяков И.А. Краткое описание Верхоянского на франц. яз.) // Universite Paul Sabatier (Toulouse Ш), Labora-
округа. - Л.: Наука, 1969. - 439 с. toire AMIS - UMR 5288 du CNRS. Toulouse, 2011. - 150 p.
N.S. Kiryanov
Monument Lepsey II in Verkhoyansk region the Republic of Sakha (Yakutia)
and I.A. KhudyakoVs folk materials
The article is devoted to the research of Sakha - French archeological expedition in Verkhoyansky region of Republic of Sakha Yakutia, when a burial of young woman with two newborn babies was discovered. The well-known work of Ivan Khudyakov «Short description of Verkhoyansky region» (written by 1868-1869 years) mentions the legend about shaman's daughter who died during childbirth. The researchers discovered many coincidences and made a conclusion of their similarity.
Keywords: Verkhoyansk, Dulgalaakh, Lepsey, Sakha - French archeological expedition, Ivan Khudyakov, burial.
УДК: 947 (575,2) (04)
Т.А. Акеров
Енисейские кыргызы. Кыргызский каганат в орбите этнополитических и миграционных процессов в Центральной Азии в VIII-XIV веках
Статья посвящена проблемам этнополитических и этногенетических связей енисейских кыргызов, а также миграции кыргызских и других восточных племен на запад в средние века. Вышеотмеченные процессы рассматриваются в контексте трех великих эпох истории Центральной Азии: древнетюркской, Кыргызского Вели-кодержавия и монгольских завоеваний. Автор попытался проследить миграционные процессы и этнополитиче-ские, этногенетические и этнокультурные связи кыргызов с алакчынами, западнотюркскими племенами, тюр-ко-огузами, кимако-кыпчакскими и другими племенами Саяно-Алтая и Тянь-Шаня. Особое внимание уделяется эпохе Кыргызского Великодержавия и Караханидскому каганату.
Ключевые слова: енисейские кыргызы, Барсбек каган, Кыргызское Великодержавие, «кыргыз», «кыркыр», кимако-кипчакский союз, Золотая Орда, Моголистан, тяньшаньские кыргызы, Мухаммед Кыргыз.
Этнополитическая ситуация в Притяньшанье и В древнетюркский период одной из основных сопредельных регионах в VШ-XIVвв. отличается причин миграции восточных кочевников на за-исключительной сложностью и малой изученно- пад, во-первых, являлась реваншистская полити-стью. Для этой эпохи характерно падение могуще- ка Второго Тюркского каганата, которая вызвала ственных государств: Западнотюркского каганата миграционные тенденции среди восточных плев 704 г., Второго Восточнотюркского каганата в мен азов, чиков, карлуков, енисейских кыргызов 744 г., в результате чего был определен ход даль- и других; во-вторых, усиление Кыргызского кага-нейших политических событий в Центральной ната во главе с Барсбек каганом, которое сопро-Азии, которые сопровождались активными мигра- вождалось жесткой конкурентной борьбой со ционными процессами кочевых племен на запад. Вторым Тюркским каганатом и длительными
В исследуемый период миграция кочевников, войнами между кыргызами и алчакчынами.
в том числе енисейских кыргызов, происходила в К этому периоду произошла консолидация
зависимости от этнополитической ситуации в кыргызских племен в Минусинской котловине,
Центральной Азии. В целом их можно рассма- формирование Кыргызского каганата. В VIII в., в
тривать в контексте исторических событий трех эпоху правления Барсбек кагана, кыргызы всту-
великих эпох истории Центральной Азии: древ- пили в стадию рассвета кыргызской государ-
нетюркской, Кыргызского Великодержавия и ственности. Енисейские кыргызы стали высту-
монгольских завоеваний. пать как один из ведущих этносов края. По дан© Т.А. Акеров, 2015
