CC BY
8
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
И.А. Уберский
Памяти профессора Василия Васильевича Болотова
Опубликовано:
Христианское чтение. 1903. № 9. С. 265-277.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
-x-Zr х-х-х-х- х-х- х-х- х-х- х-х- о^х- х-»:-
Памяти профессора Василія Васильевича Болотова
*)
X.
Т\СѢ] богословское образованіе въ пашпхъ духовно-учебныхъ |\д заведеніяхъ основано на изученіи классическихъ языковъ.
Помимо педагогическаго значенія, отіі богатѣйшіе языки въ мірѣ являются священнѣйшими языками всей христіанской церкви. «Обоимъ классическимъ языкамъ, особенно же греческому, суждено было стать орудіемъ распространенія, утвержденія и всесторонняго внутренняго развитія христіанства, та кт. что безъ этихъ языковъ нельзя имѣть прямого доступа къ источникамъ христіанскаго вѣроученія, нравоученія и богослуженія» *). Не владѣть этими языками — значитъ удалить себя отъ богатыхъ сокровищъ твореній св. отцовъ, составленныхъ ими церковныхъ пѣснопѣній и молитвъ н вообще источниковъ византійской исторіи, знакомиться съ которыми въ 'подлинникахъ является необходимостью какъ для ученыхъ изслѣдователей, такъ и для просвѣщенныхъ пастырей. Да и въ дѣлѣ общаго образованія безъ знанія этихъ языковъ едва ли возможно изученіе даже родныхъ па мт. — русскаго и славянскаго,— которые развились подъ вліяніемъ языка греческаго. Поэтому, въ интересахъ духовнаго просвѣщенія изученіе этихъ языковъ въ духовныхъ семинаріяхъ п академіяхъ представляется дѣломъ настоятельной необходимости.
,г) Продолженіе'. См. іюль.
') А. П. Георгіевскій. Предположенная реформа нашей средней школы. СПБ. 1901, стр. 9. Cp. М. Н. Катковъ. Наша учебная реформа. Москнэ. 1890 г., изд. С. Н. Фишеръ.
Въ виду такого значенія классическихъ языковъ, академическимъ дѣятелямъ съ 1848 года слишкомъ пол-вѣка пришлось потрудиться надъ изысканіемъ мѣрь къ усиленію изученія этихъ языковъ и улучшенію методовъ ихъ преподаванія въ академіяхъ и семинаріяхъ *). Академіи не могутъ смотрѣть на ути языки, какъ на вспомогательное средство только для богословскихъ наукъ, такъ какъ академіямъ приходится имѣть цѣлію не только знакомить своихъ питомцевъ съ первоисточниками по богословскимъ предметамъ, но и приготовлять учителей по классическимъ языкамъ въ духовныя семинаріи. Для достиженія первой цѣли нужно расширить то знакомство воспитанниковъ съ языками, какое получено ими въ семинаріяхъ, а для второй—нужно дать основательное спеціальное филологическое образованіе—приготовить учителей - филологовъ. Но для духовныхъ академій, какъ заведеній но преимуществу богословскихъ, объединить двѣ эти задачи и разрѣшить ихъ на практикѣ невозможно безъ надлежащей реформы въ этомъ дѣлѣ. Можно надѣяться, что сравнительное языковѣдѣніе, давшее о себѣ знать въ настоящее время своими плодотворными ре-, зультатами, измѣнить и въ духовныхъ семинаріяхъ устарѣвшіе методы преподаванія классическихъ языковъ и несомнѣнно будетъ способствовать возвышенію общаго образованія и въ духовныхъ академіяхъ.
Въ настоящее время, когда въ среднихъ учебныхъ заведеніяхъ министерства народнаго просвѣщенія предпринята реформа въ смыслѣ уничтоженія изученія классическихъ языковъ, и когда въ духовномъ вѣдомствѣ раздаются голоса объ уменьшеніи изученія и даже отмѣнѣ этихъ языковъ въ духовно-учебныхъ заведеніяхъ,—является интереснымъ взглядъ Василія Васильевича на этотъ предметъ.
Этотъ его взглядъ прежде всего виденъ изъ его отчетовъ о пріемныхъ экзаменахъ въ академіи по общей церковной исторіи, на которыхъ онъ имѣлъ иногда цѣлію уяснять необходимую правоспособность испытуемыхъ къ научнымъ занятіямъ богословскимъ. Для этого онъ имѣлъ обыкновеніе послѣ устнаго отвѣта на вопросъ изъ учебника предлагать экзаменующимся небольшія карточки на греческомъ и латинскомъ языкахъ съ выписками характерныхъ богословскихъ выраженій, * 193
*) Журналъ Совѣта СІ1В. дух. академіи за 1875 г., стр. 178, ISO и
193. 184.
по которымъ оіш опредѣляли, православно или но православно излагаемое ученіе и противъ кого оно направлено. Въ одномъ изь отнѵь отчетовъ Василій Васильевичъ пишетъ:
„Выписанныя мѣста (т. е. изложенные на греческомъ и латинском'ь языкахъ вѣроопрѳдѣленія) были неодинаково легки; но вч> общемъ карточки согласно показали, что экзаменовавшіеся далеко не были господами своихъ свѣдѣній и не все продумали, что запомнили. Правда, около 20 экзаменовавшихся (изъ 69) дали отвѣты вполнѣ правильные“. „Вѣроятно, часть этихъ неудачныхъ отвѣтовъ нужно отнести на счетъ неудовлетворительнаго знанія греческаго и латинскаго языковъ. Но если можно дѣлать какое-либо заключеніе изъ ограниченнаго числа наблюденій, семинаристы лучше подготовлены къ чтенію латинскихъ и греческихъ памятниковъ христіанской литературы, чѣмъ гимназисты“ ').
Въ другомъ отчетѣ за 1894 годъ Василій Васильевичъ также констатируетъ скудость лингвистическихъ зданій испытуемыхъ:
„Были отвѣты дѣльные, пишетъ Василій Васильевичъ, но неудачные преобладали. Безъ труда угадывали даже послѣ устнаго отвѣта, далеко неблестящаго, цитаты слишкомъ откровенныя (понимали*, напр., что выписано мѣсто изъ ватиканскаго декрета или изъ ученія пѳлагіанъ). Но мѣста съ цвѣтомъ болѣе тонкаго оттѣнка были далеко не всѣм ь подъ силу. Изъ 5 отвѣчавшихъ лишь 2 были въ состояніи опредѣлить, что излагаемое воззрѣніе (христіанское) принадлежитъ аріанамъ, а но Аполлинарію. Изъ 4 отвѣчавшихъ ни одинъ не понялъ, чтсі слова (о крещеніи младенцевъ) направлены не противъ пелагіанъ, а принадлежатъ самимъ пелагіанамъ (догматическій оттѣнокъ былъ выраженъ чрезвычайно—впрочемъ—тонко и уклончиво). Но были ошибки и очень грубыя. Искаженное ученіе (иконолатрія) приписывали отцамъ VII вселенскаго собора. Подлинныя слова Евтихія принимали за обличеніе ему.
Плавная вина въ этихъ недочетахъ лежитъ однако не на слабости догматическаго разумѣнія испытуемыхъ, а на скупости ихъ лингвистическихъ знаній. Очевидно, книга на греческомъ или латинскомъ языкѣ лишь для очень немногихъ изъ нихъ можетъ быть предметомъ для чтенія. Большинству же предстоитъ тяжкій, еле посильный трудъ перевода изъ нея нѣсколькихъ строчекъ,—едва ли страницъ,—въ цѣлые часы. И лексиконы для такого труда потребовались бы въ такомъ количествѣ, что и самая богатая библіотека не въ состояніи была бы удовлетворить спросу. Съ этой стороны испытуемые
') Журналы Совѣта Сяб. дух. академіи' эа 1890—1 уч. г. Спб. 1896, стр. 33.
оказываются слабо подготовленными кт. научнымъ занятіямъ богословіемъ. Это можно пояснить наглядно однимъ примѣромъ. Казалось, что въ цитатѣ, начинающейся словами: ..'.EÄYjAuiia; sx ІІарЙбѵоо о о rpsojÜo; оих ä-'-'öix;1- всякій угадаетъ знакомый текстъ ирмоса: „Прпшел-ь есп отъ Дѣвы“. Однако нѣсколько экзаменующихся оказались не вт> силахъ опредѣлить полемическую тенденцію этого ирмоса--потому, что не умѣли перевести словъ „s).7j/.ul)a; и irpsofti;“ (первое переводили: .,приняли.“, второе „старецт.“), и даже когда славянское начало ирмоса было имъ подсказано, они не умѣли продолжить его (все изч>-за мудренаго „-osaßu;“). Греческое „олоѵ“ („всего мя человѣка“) так'ь мало говорило ихъ уму, что они не видѣли въ немъ ничего другого, кромѣ истины, что Іисусъ Христосъ всѣмъ человѣкамъ хоіцетъ спастисн“.
Но болѣе подробный взглядъ на дѣйствительное значеніе классическихъ языковъ для духовно-учебныхъ заведеній іі па причины фактической безплодности ихъ преподаванія Василій Васильевичъ изложилъ въ особой запискѣ слѣдующаго содержанія:
1. „Духовная школа можетъ подвергаться нареканіямъ, между прочимъ, и за такіе недочеты, за которые ея дѣятели не могутъ быть отвѣтственны. И въ прошломъ дѣйствовали и в-ь настоящее время—ко вреду для дѣла---дѣйствуютъ такія причины, устранить которыя можетъ только власть, стоящая несравненно выше и ректоровъ и профессоровъ.
2. „Успѣхи духовныхъ академій стоитъ въ наіітѣснѣіішен связи съ успѣхами, которыхъ фактически достигаютъ - семинаріи. Академіи не могутъ не требовать, чтобы сь аттестатами „студента“ проникали въ академіи личности, способныя с'ь дѣйствительнымъ иптересом-ь отнестись къ наукамъ въ ихъ высшей постановкѣ“.
3. „Въ семинаріяхъ существовало когда-то „чтеніе отцовъ церкви по-гречески“. Я формулировалъ бы нѣсколько шире: „чтеніе греческихъ отцевъ церкви по-гречески и латинскихъ по латыни“. Этотъ предметъ — съ академической точки зрѣнія— есть квинтъ — эссенція семинарскаго курса, истинное testimonium maturitatis студента богословія“. „Не зрѣлый“ не нрочтет'ь отца церкви въ подлинникѣ или потому, что самое содержаніе отеческихъ писаній окажется непонятнымъ плохо подготовленному „богослову“, или же потому, что самый языкъ отцевъ намъ покажется „грамотою не ирй нас-ь писанною“.
4. „Одинъ пз'і. важныхъ догматическихъ памятниковъ православія начинается словами: „Послѣдующе божественными отцемъ“. Уже это одно сообщаетъ „чтенію отцевъ церкви по-гречески“ значеніе интегральной части самаго православія. Много ли „мѣдныхъ монетъ“ можно дать за нравственную крѣпость такой семейки, гдѣ дѣти не понимаютъ языка своихъ родителей? И православный „богословгь“ долженъ пони-
мать языкъ отцевъ церкви, чтобы имѣть реальную возможность слѣдовать ихъ подлинному ученію.
Русская церковная жизнь дала намч. жестокіе уроки. При-помшшъ лишь: „аще кто не знаменается двѣма персты, якоже и Христосъ: да будетъ проклятъ, святіи отцы рекоша“. Невѣжда, возмнишпіи, что онъ послѣдуетъ божественнымъ отцамъ, можетъ быть прямо ужасенъ.
5. „Съ точки зрѣнія академическихъ интересовъ я считалъ бы цѣлесообразнымъ поставить „чтеніе св. отцевъ въ подлинникѣ ä livre ouvert во главу угла на пріемныхъ академическихъ испытаніяхъ. Этотъ повѣрочный экзаменъ слѣдовало бы поставить прежде всѣхъ другихъ.,—и лицъ, получившихъ по чтенію отцовъ какъ греческихъ такъ и латинскихъ, на академическомъ экзаменѣ средній баллъ менѣе 33/4, прямо устранять отъ остальныхъ испытаній“.
(і. „Было бы странно игнорировать, что съ преуспѣяніемъ въ греческомъ и латинскомъ языкахъ, дѣло въ семинаріяхъ, обстоитъ далеко не благополучно. Не семинаріи въ этомъ, виноваты. Въ отвѣтъ на усилія духовной школы жизнь несла мутныя волны своего разврата. Развѣ возможно семинаристовъ, юношей въ 20 лѣтъ, удержать въ такомъ невѣдѣньи счастливомъ, чтобы для нихъ осталось совершеннымъ секретомъ, что въ ихъ родномъ уѣздѣ, если не селѣ, — есть пастыри, которые греческій языкъ позабыли чуть не до алфавита включительно, и однако-это не мѣшаетъ имъ считаться, даже быть почтенными дѣятелями на нивѣ Господней? Жизнь, слѣдовательно, не позволяетъ, духовнымъ дѣятелямъ не угашать того духа, того свѣта, который вложило въ нихъ, скромное семинарское образованіе. Та же жизнь ждетъ и учащихся семинаристовъ. Кто же броситъ, въ нихъ камень за то, что они еще на школьной скамьѣ составляютъ себѣ мнѣніе, что ■греческій и латинскій языкъ не пользуетъ ничтоже?
7. „Но горькій конецъ, еще не въ этомъ. Допустимъ, что семинаристы изучили оба классическіе языка совершенно удовлетворительно. Является вопросъ.: что они станутъ читать по-гречески и по-латыни по выходѣ изъ школы? Классическіе авторы изъ Bibliotheca Toubneriana сравнительно дешевы (хотя и они очень дороги для скуднаго кошелька большинства сельскихъ. священниковъ). Но можно ли поставить въ вину священнику, если его ни Демосѳены и Цицероны, ниОмиры и Виргиніи не интересуютъ, и онъ пожелаетъ читать св. отцевъ.? Но именно святоотеческія творенія и недостижимы для него, какъ, „высота небесная“. Старыя, бенедиктинскія „Opera omnia“ страшно дороги. Новыхъ изданій отдѣльныхъ свв. отеческихъ твореній заграницею вовсе нѣтъ. И конечно не русскіе священники, съ ихъ скромными достатками, составятъ такой общій контингентъ, покупателей свято-отеческихъ твореній, что Тейбперы и Таухницы признаютъ достаточно коммерчески выгоднымъ, приняться за переизданія отдѣльныхъ тво-
реній святыхъ отценъ. Что же удивительнаго, если духовная школа оказывается безсильною въ борьбѣ противъ такого „положенія вещей“, лежаныо которыхъ и конца не предвидится.
Наполните консерваторію профессорами на подборъ все съ талантами и—что важнѣе—со славою Рубинштейновъ, но объявите питомцамъ, что, по выходѣ изъ школы, скрипачи не увидятъ ни смычка, ни скрипки, піанисты вовѣки не дотронутся пальцами до клавишей,—и консерваторія потерпитъ fiasco. Заведите на всѣхъ Шшіцбергенахч> самое образцовое преподаваніе виноградарскаго искусства,—въ Соловкахъ все равно не вырастутъ виноградники.
8. „А между тѣмъ это упорное отсутствіе „предложенія“ книги въ Россіи, убивающее самую возможность спроса на нее, не позорно ли для Россіи?
Всякій ли священникъ окажется у насъ на высотѣ своего призванія, если какой прихожанинъ предложитъ ему рядъ такихъ, напр., вопросов'ь:
а) что значитъ: „возниспослетъ намъ божественную благодать?“ Мы славу возсылаемчі Богу, а Богъ ниспосылаетъ, здѣсь же стоитъ: „возниспослетъ“.
б) что значитъ такое явленіе: вч. ирмосѣ 4 пѣсни воскреснаго канона 2 гласа поютъ: ,. Пришелч> еси отъ дѣвы не ходатай, не ангелъ“, а спустя нѣсколько минутъ въ ирмосѣ
5-й пѣсни того же самаго канона мы слышимъ: „Ходатай Бога и человѣковч. былъ еси, Христе Боже?“ Случай весьма назидательный—для того, кто воображаетч>, что подобныя коллизіи можно устранить исправленіемъ наличнаго славянскаго перевода. Здѣсь пришлось бы начать ломкою самых'ь употребительныхъ терминовъ богословскаго языка.
в) Что значатъ слова: „расторгнемъ стропотная нужд-ныхъ измѣненій“ (вгъ стихирѣ: „Постящеся, братіе, тѣлесно“) etc. etc. etc.
Допустимъ, что приходскій пастырь дает'ь на эти вопросы отвѣты; но будетъ ли это достойно честности его пресвитер-ства? Вѣдь, если онъ отвѣтитъ, даже и вѣрно, но не прочитавъ греческаго текста темныхъ мѣстъ, онгь отвѣтить только наугадъ, т. е. ео ipso низведетъ себя въ разрядъ адептоігь той іезуитской морали, которая вмѣсто точной истины умѣетъ довольствоваться и приблизительнымъ правдоподобіемъ“.
9. Наличный порядокъ вещей, думаю, есть только безпорядокъ, подлежащій устраненію. При каждой, даже небогатой приходской церкви въ „діаконикѣ“, въ шкафѣ, должны бы стоять богослужебныя книги на греческомъ языкѣ, чтобы серьезно относящійся къ своему положенію пресвитеръ, при всякой встрѣчѣ съ подобными недоумѣнными выраженіями, могъ въ тотъ же день выяснить, вч> чемъ здѣсь дѣло.
10. Кромѣ книгъ богослужебнаго круга, вч> этихъ церковныхъ библіотекахъ могли бы найти мѣсто и томики отдѣлъ-
ных'ь твореній св. отцев'ь въ подлинникѣ... Такъ навиваемая благодѣтельная гласность поднимала не ралъ и вой и плачъ но поводу рецидивизма безграмотности, наблюдаемаго въ нѣкоторыхъ бывшихъ питомцахъ элементарной народной школы. Поговариваютъ о церковной библіотекѣ» для народа. А легче ли рецидивизмъ малограмотности, на который нашъ житейскій укладъ обрекаетъ самого священника? И гдѣ достойныя церковныя библіотеки для самихъ священниковъ?
11. Ставлю вопросъ о перепечаткѣ святоотеческихл, подлинныхъ твореній въ Россіи намѣренно широко. Можетъ быть н это предпріятіе, если поставить его on grand, обойдется „оптом ъ дешевле“ и пригодится и не для тѣсныхч» ра-мокъ академическаго быта. Къ нему теперь ц обращаюсь.
12. Легко предположить, что студентъ семинаріи, положившій хотя только основанія къ тому, чтобы быть подго-товленным'ь къ усвоенію высшихъ богословскихъ наукъ, поступаетъ въ духовныя академіи, и. послѣднія обязаны отвѣтить на его научные запросы и обильно насытить его пищею святоотеческихл, писаній. Сѣтованія, что въ академіяхъ стоить дѣло какъ будто не такъ, раздавались чуть ли даже не на столбцахч, газетъ, вч» богословіи совсѣмъ но повинныхъ. Очевидно, писатели этого типа и не подозрѣваютъ, что на ихл, драгоцѣнные совѣты академія нмѣетл» не только право, по и долги» отвѣтить словами: ultra posse nemo obligatin'. Академіи лишены возможности поставить дѣло чтенія святоотеческихл» твореній студентами сколько-нибудь систематически. Причина указана уже выше. Нѣтъ нигдѣ на свѣтѣ слѣда отдѣльныхъ изданій святоотеческихл» твореній въ подлинникѣ, книжечками въ 2—3 печатные листа. Т. е. никто еще не позаботился удовлетворить одной изъ существенныхъ потребностей высшаго духовнаго просвѣщенія. Толковать о возвышен-ныхл, принципахъ несомнѣнно легче, чѣмъ уразумѣть практическую сторону дѣла. Св. отцова» издавали во дни оны бенедиктинцы, но издавали какъ въ видѣ Opera omnia, такъ и въ видѣ нренеудобныхъ фоліантовъ. Эти Opera omnia очень дороги н потому въ самой богатой библіотекѣ имѣются вл> од-ном'ь-днухъ экземплярахч». Между тѣмъ нормальный планъ академіи расчнтанъ на 30 студентовъ. А разныя житейскія обстоятельства повели къ тому, что каждый годъ вл» академіи попадаетъ вмѣсто 30 слушателей по 50 и болѣе. Если студентъ А. взялъ первый томъ твореній Аѳанасія Великаго съ тѣмъ, чтобы прочитать его слова о воплощеніи Бога Слова, то тѣмъ самымъ онъ лишаетъ студента Б. возможности навести справку въ Apologia ad Constautium, студента В. прочитать Apologia de fuga, студента Г. ознакомиться съ Historia arianorum ad solitarios, такъ какъ всѣ эти творенія св. отца помѣщены въ томъ же I томѣ. А затѣмъ раскрытый на столѣ фоліантъ занимаетъ болѣе мѣста, чѣмъ сколько полагается на одного студента.
Правда эти фоліанты перепечатаны ужо въ довольно удобныхъ квартантахъ Патрологіи Миня. Но къ сожалѣнію почтенный аЪЬб, боровшійся со всяческими препятствіями, воспользовался для своего изданія бумагою, хуже которой ловндимому во всемъ Парижѣ въ 1857 г. найти было невозможно. Поэтому академическая библіотека имѣетъ право выдавать томы Патрологіи не во всякія руки. А затѣмъ, вполнѣ естественно, что Патрологія большею частію находится на рукахъ у академическихъ преподавателей. Как'ь бы строго ни относиться къ профессорамъ, которые не имѣютъ своей ученой библіотеки, изъ за Patroiogiae Cursus Completus на нихъ не можетъ пасть никакой укоризны уже просто потому, что въ 1875 г., когда Migne померъ, большая часть ихъ сидѣли кто на академической, кто на школьной скамьѣ. А Patrologia еще при жизни издателя сдѣлалась величайшею библіографическою рѣдкостью“.
Съ практической точки зрѣнія много можно сдѣлать и дѣйствительно дѣлаютъ, возраженій противъ изученія классическихъ языковъ въ духовно-учебныхъ заведеніяхъ. — Напр., одинъ священникъ А. С. въ своей статьѣ въ «Недѣлѣ» за 1901 г.: «Во что обходится Россіи изученіе классическихъ языковъ», между прочимъ, писалъ, — что «древніе языки, по совѣсти говоря, пи на что не нужны въ жизни. Развѣ лишь медикамъ можетъ понадобиться латынь для писанія рецептовъ; но для того, чтобы умѣть писать по латыни названіе лѣкарствъ, достаточно было бы взять нѣсколько уроковъ латинскаго языка, уже приступивши къ изученію медицины, а не мучить имъ всѣхъ безъ исключенія гимназистовъ въ теченіе 10 лѣтъ» J). Или еще тотъ же авторъ возражаетъ противъ изученія языковъ: «Слышалъ ли кто нибудь, чтобы епархіальные архіереи, училищные совѣты и отдѣленія ихъ, епархіальные п уѣздные наблюдатели, миссіонеры н другія власти интересовались: знаетъ ли подвѣдомственное имъ духовенство латинскій и греческій языки, или нѣтъ? Значитъ, всѣ они считаютъ ихъ ненужными для приходскаго духовенства. Зачѣмъ же тогда изучать ихъ? Во многихъ епархіяхъ (напр.,
X. и Н-кой) священники, не обремененные классическими (да и другими познаніями), почему то получаютъ даже лучшія мѣста и дѣлаются благочинными. Вѣдь архіерей можетъ, по своему усмотрѣнію, предоставить любое мѣсто въ епархіи и назначить благочиннымъ простого священника, хотя бы изъ
) „Недѣля“ за 1901 г. № 10, стр. 361.
третьяго класса духовнаго училища и подчинить ему городскихъ священниковъ и протоіереевъ—кандидатовъ и магистровъ богословія. И ото. говорятъ, случилось недавно въ одномъ университетскомъ городѣ» ]). Но если все ото, какъ свидѣтельствуетъ батюшка, и бываетъ въ жизни, то не значитъ, что такъ и должно быть и что классическими языками нельзя пользоваться. Все зависитъ отъ правильной постановки этого дѣла, а значеніе древнихъ языковъ для духовныхъ школъ безспорно.
XI.
Какъ видно уже изъ представленнаго нами очерка дѣятельности Василія Васильевича, онъ сдѣлалъ капитальные вклады во внутреннюю жизнь академіи и указывалъ то направленіе, какому опа должна слѣдовать въ своихъ работахъ и въ своей жизни. Не можемъ здѣсь не отмѣтить еще одного изъ этихъ вкладовъ, послужившаго къ возвышенію научныхъ интересовъ академіи.
Нельзя соизмѣрять плодотворность дѣятельности академій количествомъ выходящихъ изъ нихъ ученыхъ диссертацій. Во всякомъ дѣлѣ прежде всего цѣнится качество предмета. Такъ и по отношенію къ ученымъ диссертаціямъ: установить принципъ — какихъ ученыхъ достоинствъ онѣ должны быть — и составляетъ одну изъ задачъ духовныхъ академій. Тѣмъ болѣе это необходимо, что какихъ либо рѵководствснныхъ узаконеній и правилъ на этотъ предметъ не существуетъ ни въ академическомъ уставѣ, ни въ объяснительной запискѣ. Но § 142 устава духовныхъ академій, папр., для полученія ученой степени доктора только требуется сочиненіе, но не указывается какихъ достоинствъ оно должно быть. Академическій же usus въ этомъ отношеніи бывалъ различенъ и измѣнчивъ отъ жизненныхъ условій. Сказать «достойно» или «не достойно» извѣстное сочиненіе докторской степени, по существующимъ правиламъ, зависитъ собственно отъ личныхъ взглядовъ рецензентовъ, на основаніи заключенія которыхъ академическіе Совѣты п составляютъ свое рѣшеніе. Какимъ же критеріемъ истинной учености должны руководиться эти рецензенты, чтобы сказать свое безпристрастное мнѣніе объ извѣстномъ сочиненіи.
і Тамъ же, стр. ЗГ>4.
въ рѵководителыіыхъ академическихъ правилахъ нигдѣ не скачано. Съ другой стороны, можно ли удостопвать стой степени за совокупность трудовъ автора, п не будетъ ли ото противорѣчіемъ съ требованіемъ £ 142 устава и какими научными основаніями можно оправдать это? Ікѣ оти вопросы академической жизни и разъяснилъ Насилій Васильевичъ въ нѣкоторыхъ своихъ отзывахъ о тѣхъ докторскихъ диссертаціяхъ, о которыхъ ему приходилось давать свое заключеніе. Къ несомнѣнную заслугу здѣсь нужно поставить то. что онъ попытался установить приблизительно тѣ требованія, которымъ должна соотвѣтствовать докторская диссертація.
Вотъ эти требованія:
„§ 142 устава духовныхъ академій требуетъ отъ докторанта представленія „диссертаціи или сочиненія, хотя бы и написаннаго не съ цѣлію полученія оной степени“. По обычному пониманію, сочиненіе или диссертація должна представлять нѣчто единое, закопченное и цѣльное. А понятіе диссертаціи докторской, какъ представляемой на соисканіе высшей ученой степени, естественно заставляетъ ожидать, что въ та-коаіъ сочиненіи научность представлена на высшей достижимой для автора степени развитія, что ученыя средства примѣнены имъ здѣсь самымъ широкимъ и полнымъ образомъ“ *).
„Во всякой докторской диссертаціи самое грудное—выборъ темы, допускающей разработку дѣйствительно докторскую“ * 2).
„Въ сочиненіи ученоміз вч> строгомъ смыслѣ этого слова предполагается: а) глубокая эрудиція и б) научный методъ.
а) Въ нервомъ отношеніи разумѣется само собою, что ученый стоитъ на высотѣ спеціальнаго современнаго изслѣдованія его вопроса, т. е. какъ новѣйшія монографіи и другія изслѣдованія, такъ и болѣе цѣнныя работы старинныхъ ученыхъ (если уже не вся относящаяся литература въ полномъ составѣ) ему извѣстны и дѣйствительно имъ употреблены въ дѣло въ его изслѣдованіи.
б) Во второмъ отношеніи я разумѣю:
аа) по содержанію: научную постановку вопроса и выдержанность пріемовъ изслѣдованія.
бб) по внѣшности: безукоризненную технику.
Со стороны содержательной (аа) въ отношеніи, напр., кь
’) Отзывъ Василія Васильевича о сочиненіяхъ проф. Н. II. Барсова, представленныхъ на соисканіе ученой степеви доктора. Архивъ Совѣта Спб. дух. академіи. 1889 г., дѣло Xs 33.
2) Журналъ Совѣта Снб. дух. академіи за 1899—1900 г. Снб. 1902 г., стр. 201.
гомилетическому изслѣдованію можно установить слѣдующія положенія:
1. Если ученый избираетъ извѣстнаго проповѣдника предметомъ изслѣдованія, опъ тѣмъ самыы'Ь ручается и за то, что избранный предметъ допускаетъ научную обработку.
2. Долженъ быть выработанъ научный тинъ гомилетической біографіи: ученый долженъ касаться только такихгь подробностей въ біографіи проповѣдника, которыя имѣютъ прагматическую связь сгь проповѣдями послѣдняго, или нс о признать научную невозможность такой біографіи.
3. Должно выяснить объемъ литературной дѣятельности того или другого проповѣдника, количество его изданныхъ и неизданныхъ произведеній.
4. Ученый долженъ быть чутокгь къ вопросами., связаннымъ съ критикою текста избраннаго писателя.
5. Методическіе пріемы изслѣдованія, напр., такъ называемый референтный методъ и тѣ или другія точки зрѣнія, съ которых-ь разсматривается проповѣдническая дѣятельность, должны быть послѣдовательно примѣнены какъ къ одному проповѣднику, такъ и къ другому.
6. Обзоръ проповѣдей даннаго писателя должеігь имѣть своею задачею не инвентарныя цѣли, а выясненіе ихъ гомилетическаго типа, той гомилетической теоріи, которой проповѣдникъ держался, если по предполагается, что его проповѣди были случайными изліяніями его природнаго дара слова и потому никакими правилами не регулировались.
7. Если допускается, что данный проповѣдникъ образовали, свой талантъ подъ вліяніемъ свѣтскихч, или духовныхъ ора-торовч. его времени, это вліяніе должно быть и доказано.
8. Точки соприкосновенія между христіанскими проповѣдниками должны быть также выяснены научно.
9. Такъ какъ проповѣдь есть произведеніе искусства, то извѣстный субъективизма, при оцѣнкѣ ея достоинствъ неизбѣженъ болѣе чѣмъ въ другихъ родахъ критики; тѣмъ болѣе, слѣдовательно, важно знать нормы для оцѣнки проповѣдей,— тѣ устойчивыя правила, которыя до извѣстной степени ограничиваютъ критическій произволъ.
Наконецъ, подъ безукоризненною техникою (бб) я разумѣю научное умѣнье дать ученому содержанію и наилучшее выраженіе, тщательную отдѣлку даже и мелкихъ деталей, ту обдуманность, которая сказывается въ самой внѣшности ученой работы,—то, что называютъ научною акрибіею.
Если всѣ эти требованія въ полном ъ объемѣ и не могутъ быть выполнены, то нельзя не желать, чтобы ихъ нарушенія были немногочисленны въ количественномъ отношеніи и достаточно мотивированы“ *).
„Совершенно безспорны права на существованіе тѣхъ ученыхъ книгъ, которыя устанавливаютъ какіе ннбудь новые тезисы, дотолѣ неизвѣстные въ наукѣ. Такія сочиненія всѣ признаютъ за произведенія капитальныя, за труды перваго ранга. На ряду съ ними стоятъ и тѣ книги, которыя реабилитируютъ тезисы, въ исторіи науки не новые, но фактически давно позабытые, незаслуженно заброшенные, или даже прямо оспариваемые современными корифеями, какъ ложные. Въ такихъ сочиненіяхъ предлагается новая аргументація въ пользу старыхъ истинъ. Быть авторомъ сочиненія перваго ранга, внести въ научную сокровищницу новый тезисъ, есть благороднѣйшая цѣль, къ какой только можно стремиться каждому истинному ученому“.
[На дѣлѣ однако] „академическая практика послѣдняго времени, насколько она мнѣ извѣстна, никогда не предъявляла докторантамъ требованія, чтобы они въ своихъ сочиненіяхъ устанавливали какія-нибудь положенія дотолѣ неизвѣстныя ученымъ. Не только этого не требуетъ академическій usus, но уставъ духовныхъ академій не содержитъ параграфа, который рецензентамъ диссертацій, представляемыхъ на соисканіе степени доктора богословскихъ наукъ, давалъ бы право требовать отъ нихъ непремѣнно научныхъ открытій.
Слѣдовательно, нормальнымъ типомъ такого рода диссертацій должно признать сочиненія второго ранга,—тѣ, которыя, не устанавливая новыхъ научныхъ положеній, не ставя предъ собою высшихъ задачъ, чѣмъ cognitio cogniti ведутъ изслѣдованіе предмета на высотѣ, современною наукою достигнутой, хотятъ быть просто полезными въ научномъ отношеніи для читателей, доводя до ихъ свѣдѣнія наиболѣе цѣнные результаты, которыхъ достигли другіе ученые, писавшіе о данномъ вопросѣ“ *).
Вопроса о томъ, устанавливаетъ ли книга какіе-нибудь новые научные тезисы, „не предъявляютъ потому, что настойчивое „quid novi?“ оказалось бы роковымъ, вѣроятно, для 99°/о книжной производительности, и въ ученомъ мірѣ давно привыкли въ новой книгѣ не искать непремѣнно новыхъ результатовъ, а довольствоваться талантливымъ сводом'ь уже достигнутаго, въ которомъ не совсѣмъ исчезаетъ авторская индивидуальность“ 2).
Съ другой стороны нужно признать въ принципѣ,
а) что отдѣльныя статьи, даже разрозненныя и незаконченныя, могутъ отличаться столь высокими учеными достоинствами, что не предпочесть ихъ единству законной диссертаціи было бы несправедливо, и
б) что в'і> интересахъ самой науки даже желательно, чтобы
') Журн. Совѣта Сііб. духовной академіи за 1895—6 уч. годъ. Свб. 1900 г., стр. 197—9.
-) Архивъ Спб. дух. академіи 1889 г., дѣло Л» 33.
статьи н этюды преобладали падь сочиненіями: потому что это даетъ возможность опытнымъ и зрѣлымъ ученымъ сидамъ сберегать спои трудъ и время, посвящая ихъ рѣшенію вопросовъ дѣйствительно спорныхъ и трудныхъ и избавляя себя отъ непроизводительной, но въ полномъ сочиненіи (особенно курсѣ) неизбѣжной работы--повторенія другими добытыхъ результатовъ, изложеніи фактовъ безспорныхъ и вполнѣ установленныхъ u *).
И. Уберскій.
') Ibid, дѣло Л» 33.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
