CC BY
241
А.А. Решетова
ПАЛОМНИК, ПОСЛАННИК ИЛИ НЕГОЦИАНТ?
(ИССЛЕДОВАНИЕ ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНОЙ ОСНОВЫ «ХОЖДЕНИЯ» ВАСИЛИЯ ГАГАРЫ)
В XVII веке на Руси возрастает интерес как к отечественной географии, так и к описаниям соседних стран, граничивших с Российским государством на востоке. Одно из свидетельств тому - «распросные речи с путешественников» на Кавказ, в Китай, Персию, Индию, Монголию и т.д. 1 Эта тенденция позволяет рассмотреть историю создания «Хождения» Василия Гагары и его многочисленных переработок. Данный текст открывает корпус паломнической литературы XVII столетия, в полной мере отражая переходный характер эпохи. Еще в XIX веке исследователи и комментаторы называли его первым сочинением в истории после Смутного времени и в словесности после «Хождения» Трифона Коробейникова, обнаруживая в этом факте и литературную преемственность, и историко-культурологическую значимость, благодаря которым данное путевое описание воспринимается как своего рода точка отсчета нового этапа в развитии путевой литературы 2.
Исследовательская история «Хождения» Василия Гагары полна спорных и нерешенных вопросов, не до конца изученных проблем, круг которых, впрочем, определился практически сразу же с вхождением текста в научный обиход и постепенным обнаружением его списков. Своеобразие исторической и биографической основы, соотношение в ней реального и легендарного, атрибуция (Г агара - автор или редактор-компилятор?) и время создания, проблемные моменты его литературной истории, предполагаемое количество редакций и источников, поэтические и родовидовые особенности, обусловленные традициями и историко-культурной спецификой времени появления произведения, возможные жанровые контаминации в его рамках (паломнической и купеческой разновидности хождения, жития, бытовой повести, посольской «скаски») - все эти вопросы стали основными в работах ученых, комментаторов и издателей, которые в той или иной степени обращались к «Хождению».
Неслучайно его исследования постоянно «балансируют» на грани изучения текстологии и поэтики текста. Примечательны в этом плане работы С.О. Долгова, В.П. Адриановой-Перетц, К.-Д. Зееманна, О.А. Белобровой, И.В. Федоровой 3. Их дополняют изыскания ученых-медиевистов, пытавшихся вписать данное произведение в историкокультурологический и литературно-эстетический контекст, определяю-
щий на новом этапе потенциал и перспективы жанра паломнического путевого текста (В.В. Данилов, А.А. Морозов, Н.И. Прокофьев 4). Та же потребность и ощуща-емая значимость текста побуждала исследователей как XIX-XX веков, так и современных пополнить его анализом словарносправочные 5, а также обзорные и учебные издания 6. Возможно, не всегда активное, но устойчивое внимание к этому сочинению отмечается и в более или менее пространных статьях, и в кратких указаниях и лаконичных ссылках на факт паломничества Василия Гагары, его описание и отдельные рукописные варианты 7 Еще одной примечательной особенностью его исследований стало неоднократное обращение к нему как к историко-географическому источнику сведений о Кавказе, Малой Азии, Сирии, Палестине и Египте - землях, которые были объектом посещения и дальнейшего повествования русского купца-паломника в 30-е годы XVII века 8. Тем не менее, в работах, открывших для науки данное произведение и, безусловно, внесших огромный вклад в его исследование, как правило, утверждалась недостаточная изученность путевых записок Василия Гагары, в том числе с точки зрения его историко-документальной основы.
Между тем историческая основа памятника реальна и включает в себя факты, большей частью изложенные непосредственно в тексте. Именно совокупность сведений из неоднократных переделок сочинения может дать реальное представление о первом, литературно зафиксированном после Смутного времени русском посольстве в страны Ближнего Востока. Прежде всего «Хождение» сообщает о Василии Гагаре - предприимчивом купце, которого традиционно в древнерусской словесности называют ав-тором-паломником. Отдельные путевые впечатления и факты его путешествия подтверждаются и отчасти дополняются высказываниями из грамоты Александрийского Патриарха Герасима, посланной с Гагарой русскому царю Михаилу Федоровичу 9.
Известно, что Василий Яковлевич Гагара - «житием казанец, родом плесенин» 10, то есть уроженец приволжского городка Плес 11. До своего путешествия он проживал в Казани, где был купцом и вел торговлю с Востоком. В частности, в начале своего «Хождения» он указывает на слугу Гараньку, которого ранее отправлял с товаром в Персию, а в 1634 году взял с собой в Палестину и Египет. Причины путешествия 1634 года, которое сложно с полным основанием назвать паломничеством, посольством или торговой поездкой, определяются в зависимости от разновидности текста. В первой редакции - это греховная жизнь, «скверное и блудное житие», и, как следствие, принятый на себя обет перед «судом Божиим» «о гресех своих блудных и скверных покаятися»; а во второй - благочестивые побуждения и стремление по-
знать Святую землю не «мыс-лями», а «ногами», поскольку «:слышах... о Палестинских местах» 12. Однако выбор многочисленных торговых центров и маршрутов, названных и описанных в тексте, исследователями чаще объясняется, исходя не из их принадлежности святым достопримечательностям, а из профессиональных занятий путешественника. Обзор мест посещения, специфика авторских наблюдений и впечатлений в сочинении, подход к описаниям тех или иных земель, особенности повествовательной манеры - все это показывает Гагару предпринимателем, пустившимся в далекие страны ради собственных коммерческих дел; а отдельные намеки в разных вариантах «Хождения» и догадки исследователей на их основе - полуофициальным «государевым» посланником - до сих пор, однако, остаются гипотетическим предположением, тогда как текст независимо от имеющихся разночтений в разных редакциях свидетельствует прежде всего о частных мотивах его путешествия / паломничества (подобно ранним, традиционным русским хождениям - «по обещанию» и «с товарищами»). Об этом сообщается как в начале текста, так и по его завершении: «И како пошел во Еросалим и како и грады шел и что тамо видех, то и начну сказыва-ти отчасти» (С. 48); «И что в тамошних странах видех своима очима и достоверно слышах от сказавших мне. то помалу Богу помогающу написах от неимущего разума.» (С. 78).
Традиционно посвящая предисловие «Хождения» именно причинам своего путешествия, Гагара постоянно определяет его как «покаянное» и повествует об истории собственной жизни, тесно сплетая воедино само паломничество и то, что было до него. Это преувеличенное покаяние в грехах, значимость которого подчеркивается их явной гиперболизацией (смысла нет спорить об их реальной или мнимой природе), а также сообщение фактов, которые, безусловно, могли иметь место. Гагара раскаивается в распутной жизни, когда «сквернаго и блуднаго жития было 40 лет», описывая свои «многие скорби и печали» как его закономерный результат. Рассказывает он о неудачах в делах («судом Божиим» утонули по пути в Персию корабли с товаром), о потере состояния, «многого имения», «за окаянство», о смерти жены и принятии решения и обещании совершить паломничество во Святые земли («.во Иерусалим ити помолитися и у Господня гроба приложитися, и во Иердане искупатися, и многим патриархом греческим о гресех своих блудных и скверных покаятися.» (С. 2)). Далее рассказ переходит к неожиданному (но с легкостью объяснимому принятым обетом) возвращению благосостояния, причем вдвое больше утраченного («.и по обету моему Бог мне невидимо почал давати богатство: единым годом и со вторицею против того погибшаго... нажил»
(С. 2)). Сюжетно развитое повествование имеет вид реально бывшей и художественно убедительной предыстории описанного далее хождения; здесь и речи нет об имеющихся у Василия Гагары заведомых «государевых» поручениях в восточные земли.
Известно, что путешествие Гагары длилось с 1634 по май 1637 год. О том, что его путевые маршруты могли быть только торговыми и ему, как купцу-негоцианту, хорошо знакомыми, в разное время писали исследователи различных специализаций: от литературоведов до историков-востоковедов («.он как казанский купец, ведший торговлю с восточными странами по Волге, отправляется знакомым ему торговым путем через Кавказ, не один, а с большой суммой денег»; «.очевидно, что свое путешествие к св. земле он использовал и для торговых дел, до Иерусалима путешествовал год, не раз отклоняясь от прямого пути»; путешествием по Закавказью Гагара «воспользовался, по-видимому. и для своих торговых операций. Он и раньше вел торговлю с Персией, вместе с собою в путешествие он взял своего приказчика, которого до этого посылал с товарами на Восток. Этими же торговыми связями Г агары с Персией объясняется и маршрут его путешествия.» 13). Выбранный Гагарой путь через Закавказье, Малую Азию и Сирию, действительно, отличался от тех, которыми по обыкновению следовали паломники к православному Востоку, поскольку, в частности, не составлял редкости и был наиболее популярен с XVI века - через Балканский полуостров. Не случайна в связи с этим признанная значимость и неординарность описания («много любопытных и интересных наблюдений.») в части «Хождения», предваряющей рассказ о пребывании путника в палестинских землях.
По сути, в начальных фрагментах «Хождения» прочитывается указание на так называемый «торговый волжский путь», который не был безопасен, однако со второй половины XVI века становится главной торговой магистралью, связывавшей Россию с рынками Востока и соединившей государства Востока и Запада. Его придерживался и купец Гагара в начале своего путешествия: от Казани по Волге через Астрахань и на Кавказ 14 (Тифлис - Ереван - Араратские горы - Ардаган - Карс - Эрзерум 15). Далее он следовал по землям Малой Азии, расположенным на большой караванной дороге западного направления (Севастия 16 - Кесария), вслед за тем Сирии (Алеппо (Халеб) - Амидония (Хама) - Дамаск). От Дамаска, главного сирийского города, входящего в обычный маршрут и русских торговых людей, и паломников, путешественники прошли в направлении к центру Палестины, минуя для начала северную часть палестинских земель: Галилею (Капернаум - Тивериадское море (Генисаретское озеро), маршрут проходил по его западному берегу на юг: Тивериада - Фавор -Назарет) и Самарию, от которой до Иерусалима Гагаре было два дня пути.
Очевидно, что данный маршрут большей частью не был свойствен для паломнических путешествий, а подходил для торговых и посольских, которые в ту пору нередко совмещались и были неотделимы друг от друга: посол нередко был купцом, а купец выполнял обязанности посла. К тому же основания для подобного выбора, видимо, существовали серьезные. Благодаря прежним торговым делам, такой путь (в основном его составляли большие караванные маршруты), действительно, мог быть хорошо известен Гагаре и, скорее всего, именно ими и был вызван. Или же, напротив, как считает С. Арешян, «после разорения он искал новые сухопутные пути на Восток» 17. В любом случае не исключен тот факт, что казанский купец, объявляя себя паломником, не чуждался вести торговлю в привлекательных для русского негоцианта землях, так как дорога до Иерусалима в общей сложности заняла у него более года. Передвигаясь столь медленно от пункта к пункту, он заходил иногда в города, расположенные совсем не по пути, явно отклоняясь от традиционно сложившегося маршрута с какой-либо целью, не объясненной в сочинении. Тем более, что в землях, которые он проходил, всегда было много товара, пользовавшегося спросом на Руси. В Грузии, например, это шелк-сырец, бархат, шелковые ткани, парча и т.п., где в свою очередь большую популярность имели русские товары: сукно, соболий мех, медь, олово, моржовый клык и т.п. Русско-грузинские отношения, завязавшиеся еще в XV веке, несмотря на постоянные осложнения в политической, финансовой и военной обстановке, значительно оживляются в начале XVII столетия, переживая очередной подъем и порождая ряд посольств, направлявшихся из
18
Грузии в Москву и ответных - из Московского государства в Грузию . В связи с этим на Руси особую значимость приобретают всевозможные сообщения о закавказских землях экономического, политического, географического и культурного характера, поскольку «без такой предварительной информации нельзя было и думать о прочном обосновании на Кавказе» и в целях получения которой использовался любой удобный
случай 19.
На этом фоне проходит и путешествие Василия Гагары. Сложившиеся политические условия и реальные обстоятельства впоследствии вызвали к жизни и само «Хождение», по крайней мере фрагмент о Закавказье. Грузии посвящено самое щедрое на подробности, толковое по проницательности, полное личной наблюдательности автора описание в части сочинения, обращенной к землям, которыми путешественник следовал, направляясь к Палестине. Впрочем, как видно по тексту, посещение Гагарой
Тифлиса не имело официального статуса и прошло незаметно для город-
20
ских и церковных властей . По предположению М.А. Полиевктова, вероятнее всего, остановился Гагара «в каком-либо средней руки караван-
сарае», что не помешало ему, однако, с большим тщанием и знанием дела осмотреть местные достопримечательности - тифлисские укрепления и тайники, серные бани, совершить экскурсию в Мцхет, а впоследствии все это описать в своем сочинении 21.
Каковы бы ни были изначальные и основные причины путешествия купца Василия, текст обеих редакций показывает, что в Иерусалим он направлялся с намерением исполнить обет - покаяться во Святой земле в своих грехах и получить отпущение и благословение от восточных патриархов. Возможно, в связи с этим часть «Хождения», посвященная Иерусалиму и его ближним и дальним окрестностям, заполнена рассказом о палестинских встречах и трапезах, расспросах о московских делах и другим сюжетно оформленным повествовательным материалом, а не только и даже не столько описаниями святых достопримечательностей по традиционным паломническим схемам. В Иерусалиме, «бывшем целью покаянного хождения Гагары», по уверениям отдельных исследователей, Василий пробыл три дня. Скоротечность пребывания в главном городе Палестины, столь не типичная для паломника, скорее была вызвана дальнейшими планами купца-путешественника и отсутствием Патриарха Иерусалимской церкви Феофана, к которому Василий стремился попасть прежде всего и которого, как свидетельствует текст, так и не дождался -тот «был в Волоской земли для милостыни» (С. 8).
Тем не менее, на Патриаршем дворе Гагару приняли с почестями: ему одному была отведена «особная полата», со «тщанием» «потчивали» его «всяким овощем и питием». Специально «к вечерне» того же дня в Иерусалим был вызван Вифлеемский митрополит Афанасий («ради меня грешного»), который вместе «со всеми священницами и старцами греческими» сопроводил русского паломника в храм Гроба Господня, а после благословил («исподобихся его святителскаго благословения и молитвы» (С. 52-53)), расспросив, «коей веры» он «и которые земли», и «что сотво-ритца в Руском государстве», и призвал на трапезу - «хлеба есть», во время которой «честь велию воздаша». Перед трапезой дьякон совершил обряд омовения ног Гагаре и слуге его Гараньке, «по насыщении трапез-нем митрополит Афонасей пил чаши заздравныя про царьское многолетне здравье, и про царицу, и про их благородных чад, и про патриаршеское душевное спасение», а после трапезы в «полату на покой» Гагаре митрополит «присла. с питием и со овощием многим» (С. 57).
Этот сюжетный фрагмент «Хождения» чаще всего привлекает внимание в качестве аргумента за официальный или полуофициальный статус русского путешественника по восточным землям («.и меня много-грешнаго милости ради Господа Бога и Пречистые Его Матери и ради
царьского имени Российского государьства паче инех утешают и берегут» (С. 52)) 22. Вторая редакция произведения передает эмоции Василия Г агары по поводу того, что его при патриаршем дворе принимают за государева посланника (таковых на востоке от Московского государства давно не видали и объяснимо в связи с этим упоминание Трифона Коробейникова): «.меня почаели, что де приехал от Государя посланником с какими з дарами или с милостынею.» (С. 52). Примечательна также специфика расспросов митрополита: «о соборной и апостольской церкви», «о монастырех», «о вере, како де стоит нерушима и непоколебима и от безбожных иноверных язык королевского и крымского царя не во изгнании ли», «все ли в мире и в тишине и во благоденствии пребывают», а также «о здравии государя царя и великого князя Михаила Федоровича», всей царской семьи и патриарха. Таков, как правило, традиционный набор вопросов в диалоге с государевыми послами в ожидании обязательных ответов от них, тогда как Гагара уклончиво сообщил: «.мне третей год, как поехал из Росийския земли, и того ничего после себя не ведаю, что сотворитца в Руском государьстве» (С. 54). Таким образом, возможно, что приезд купца Василия Гагары в Иерусалим был вызван не только личным побуждением, но и поручениями, которые в тексте «Хождения» он утаил, восполнив их пропуск рассказом о желании замолить во Святой земле личный грех - традиция в истории паломничества весьма прочная. В любом случае данный факт легко представить гипотетически, но документальных подтверждений этому нет до настоящего времени.
Судя по тексту «Хождения», Гагара посетил только самые известные и обязательные для поклонения достопримечательности Иерусалима, а также ближайших и дальних его окрестностей. Каждая из них знаменита именно стоящей за ней библейской историей, упоминание о которой или более подробное изложение не всегда было обязательным правилом для Гагары, однако в любом случае, ветхо- или новозаветные сюжеты подразумевались даже при беглом перечислении палестинских мест. Их описательный перечень традиционно начинается с храма Воскресения и Гроба Господня. Именно здесь случилось с Гагарой примечательное «Божие послание» - «ноги отняло» и чудесное исцеление после покаянных молитв и «слезного рыдания». Далее в рассказе следуют: дом Давыдов и Силуамская купель; в пригороде, за градскими стенами, - Г ефсима-ния и Елеонская (Масличная) гора с Вифанией у подножия; в отдалении от Иерусалима - Вифлеем и христианские обители в Иудейской пустыни, около Мертвого моря и по Иорданской долине Крестовоздвиженский монастырь и монастыри пророка Илии и Саввы Освященного, западнее
Вифлеема - пустынь Иоанна Предтечи с селом на месте его рождения и монастырем во имя его.
Если не брать во внимание упоминание находящегося на западном берегу реки Иордан города Иерихона, непонятно почему возникшее во второй редакции при описании египетской пустыни, повествование о палестинских святынях, увиденных Гагарой во время его первого пребывания в этих землях, на этом закончено. Привычным и традиционным для «хождений» его назвать сложно, обращает на себя внимание малое количество и ограниченность посещенных святых мест. Скорее всего, все три дня русский купец жил при Патриаршем дворе в Иерусалиме, совершая поездки по его пригородам и окрестностям. Как свидетельствует текст, далее чем на «10 поприщ» от Святого града (местонахождение пустыни Иоанна Предтечи) он не отъезжал. По обыкновению, паломники стремились максимально охватить сакральное пространство Палестины своим личным посещением и молитвами - Гагара в данном случае ведет себя не как типичный «поклонник». Как следует из данной описи, знакомство его состоялось только с юго-востоком Иерусалима и в основном с южными и восточными окрестностями и удаленными палестинскими землями опять же по юго-восточному направлению, включая заиорданскую долину с пустынными монастырями. Причины такого выбора, скорее всего, заключаются в ограниченном времени нахождения в Палестине и в реальном маршруте, вызванном действительными намерениями и целями Василия Гагары, среди которых благочестивое и смиренное поклонение святыням могло оказаться далеко не на первом месте. Однако, как было указано выше, все перечисленные места притягательны в первую очередь для паломника, а не для странствующего и любопытствующего путешественника или расчетливого в торговых делах негоцианта.
Путь в Египет, куда Гагара отправился, спустя трое суток пребывания в Иерусалиме, сложно воспроизвести в конкретных подробностях, помимо того, что он был труден, «истомлен, сиречь нужен», проходил пешком и на верблюдах по суше, о нем ничего не сказано. Маршрут до «Египта»,
23
точнее Каира , намечен одним лишь указанием на «деревню, именем Матария, а по гречески Мария», в основном известной своей христианской предысторией, связанной с Богородицей, бежавшей с младенцем Иисусом в Египет от царя Ирода. В Египте Василий Гагара оставался несоизмеримо дольше времени, чем в палестинских землях, как более приближенно к реальности показывает вторая редакция - в течение 14 недель, с декабря 1635 по 13 марта 1636 года 24 Подобные временные указания вполне правдоподобны, поскольку, по подсчетам С.О. Долгова, последние недели пребывания здесь Гагары совпали со временем Великого
поста, а за 2,5 недели до Пасхи он вновь вернулся в Иерусалим и встретил
25
здесь Светлое воскресение, которое в 1636 году пришлось на 17 апреля .
Содержание «Хождения» позволяет судить о том, что большей частью Гагара жил в Каире, совершая поездки по берегам Нила (Геона, по древнему названию этой реки), во время которых наблюдал поразившие его пирамиды, а также многочисленные поселения, «села и деревни града Египта», «ездил нарочно смотрети» он и «старый Египет» (так в «Хождениях» назывался Древний Вавилон), в частности коптскую церковь Пресвятой Богородицы. Не исключено, что на обратном пути в Иерусалим Василий Г агара, проехав по побережью «Чермного» (Красного) моря, посетил Синай с его знаменитым монастырем во имя святой великомученицы Екатерины 26. Судя по тексту, экзотика и притягательность Египта в торговом отношении привлекала русского путешественника больше палестинских земель. Его описание представлено полнее и обстоятельнее повествования о святых местах Иерусалима, отражая, насколько можно судить, реальный интерес Гагары ко всему необычному и фантастичному, что встречалось на его пути: пустыня, «море пещаное», огромное количество мечетей в Каире - «как есть лес темный» (действительно, Каир в основе своей был мусульманским городом, христианские обители здесь всегда были немногочисленны), пирамиды (фараоновы полаты), хлебные амбары (житницы каменные), примитивные инкубаторы и производство некоего «фирьяка», мускуса и тростникового сахара, система водоснабжения города и климат пустыни, влияющий на плодородие египетских земель, особенности флоры и фауны и своеобразие образа жизни, культуры, поведения местных жителей и т. п.
Внимание привлекает любопытное наблюдение: описывая свое пребывание в Иерусалиме, Гагара сообщал о неудачном посещении Иерусалимского Патриарха и о встречах с Вифлеемским митрополитом, однако в подробный и обстоятельный рассказ о Египте не вошло и намека на встречу с Александрийским Патриархом Герасимом, о чем известно из документального источника - просительной грамоты, помеченной 1636 годом и посланной Г ерасимом с Василием в Москву, к царю Михаилу Федоровичу. Именно ее перевод сопровождал тексты обеих редакций в издании С.О. Долгова, и именно письмо этого восточного Патриарха может подтвердить или объяснить ряд фактов. Цель его написания достаточно четко обозначена в содержании: во-первых, изъявление благодарности за присланные ранее грамоты русского государя и «великолепные царственные дары», во-вторых, просьба о милостыни - денежной помощи на церковь в Пелусии, которая была бы разрушена по указу местного судьи, если бы
Александрийский патриархат за нее не заплатил, попав при этом в сложное финансовое положение, и, наконец, ходатайство за «господина Василия».
Как следует из данного текста, на Патриарха Герасима лично и на «всех здешних христиан, и греков, и арабов» Гагара произвел сильное впечатление прежде всего тем, что оказался «вполне добрым христианином, преданным церкви, благочестивым и богобоязненным». Впечатлил восточного иерарха и поступок русича, о котором также нельзя узнать из «Хождения», - освобождение Василием из рабства «со многими издержками и хлопотами» некогда плененного «москвитянина, по имени Иеремия». За это и просил Герасим Михаила Федоровича оказать Гагаре «царское благоволение», особенно если он «как человек в чем-либо провинился. по неведению и небрежности» (С. 88). Данное письмо позволяет говорить о том, что в Египте Василий Гагара вряд ли был принят в качестве официального или полуофициального посланника, поскольку нет упоминания ни о грамотах, им привезенных, ни о дарах и милостях, также обычных в подобных случаях. Герасим воспринял Гагару исключительно как паломника по святым местам Востока - «.он уже совершил паломничество и снова готовится отойти на поклонение во святый град Иерусалим.» (С. 89) - и для передачи письма воспользовался его услугами только по личной инициативе. Отсюда и прошение за него перед царем в благодарность за посредническую миссию. Примечательно в этом смысле именование Василия в грамоте с позиций морально-этических, но не по социальному или профессиональному положению. Он назван «господином», «благородным москвитянином», «хорошим христианином», «благочестивым и богобоязненным», но не как прежние упомянутые «государевы люди» - «благороднейшие послы господин Иван Гаврилович и господин дьякон Сергей Матвеев» (С. 85-86). В таком статусе путешественника Патриарх не видел. Таким образом, единственный документальный источник опровергает мнение о том, что Василий Гагара, объезжая Восток или хотя бы Египет, выполнял роль и функции «государева посла»; но вместе с тем подтверждает и паломнические намерения этого купца-путешественника, и реальность пребывания Василия в египетских землях, и дважды совершенную им поездку в Иерусалим.
Во второй раз в Палестину Василий Гагара вернулся незадолго до Пасхи. Он оказался вновь в Иерусалиме 3 апреля, где остался на две недели, до пасхальных празднований. За это время он стал свидетелем и участником паломничества к реке Иордан («после Вербнаго Воскресения в понедельник великий на Страстной недели») и обряда омовения на месте крещения Иисуса Христа «в великий четверток» (или, по первой редакции, «на Страстной недели в среду»), а также пасхального чуда -
схождения Божественного огня в храме Гроба Господня накануне Светлого воскресения и «обедни празднишной».
Вскоре после этого Гагара отправляется в обратный путь на родину. Изначально маршрут его начинается «по суху» по тому же направлению, которым следовал сюда - через северные земли Палестины, Сирии, Азии: Самария - Дамаск - Амидония (Хама), Едес (Урфу), Бречюг (Биреджик), Ербикур/Ербикер (Диарбекир). Однако в связи с турецко-персидской войной (1635-1638) путешественник, узнав о движении персидских войск Уруслан Хана против турок, не решился продолжить этот ранее запланированный, удобный и известный ему путь в сторону Персии и далее Грузии («.не посмел ити через Персицкую землю, что война была с турки» (С. 37-38) и вынужден был от него отклониться, повернув в западном направлении, через Малую Азию, Турцию, к Черному морю. Далее он миновал Анкару («Ангурю»), дошел до Кастамона, решив из Синопа, турецкого порта на южном побережье Черного моря, «морем» «ити на Кафу, мимо Азова» 27 Но вследствие слухов о неспокойной обстановке в Крыму, о походе Крымского хана на Русь и опасности быть ограбленным и проданным в рабство (по первой редакции, новости получил в Кастамоне от русских невольников, по второй - в «Синябе» (Синопе) от греков), Гагара предпочитает сухопутную дорогу вдоль Черноморского побережья, «скрозь Турскую землю», «близ Черного моря», мимо Царь-града (Константинополя) и в результате переправляется у Галлиполи через Дарданеллы на европейский берег Мраморного моря. Далеко не случайно исследователи комментировали необычность пройденного пути и геогра-фическую широту маршрута, которым следовал купец Василий Гагара и который столь кратко был описан в его «Хождении»: «такой
территории до него не охватил ни один русский путешественник по
28
Ближнему Востоку» .
Далее он прошел через Адрианополь по землям Болгарии (город Ме-чин на берегу Дуная), Валахии и Молдавии. В Яссах, где, по обыкновению, останавливались иерусалимские патриархи, приезжавшие «в Волос-кую землю» за милостынею, путешественник, прибыв сюда в начале 1637 года и поразившись православному облику города, задержался на три недели, встретившись за это время с митрополитом Варлаамом (16321655) и приняв участие в обряде «водоосвящения» на праздник Богоявления. Выбранный в дальнейшем путь через владения Литвы не был популярен в те времена, отличаясь малодоступностью для торговых и посольских караванов; неудачен он оказался и для Василия Гагары.
Обратная дорога для Гагары была примечательна еще и множеством описанных в «Хождении» знакомств и встреч, вольных или невольных диалогов с людьми, намеренно или случайно встреченными во время
столь долгого и разнообразного странствия, суть которых попыталась обобщить В.П. Адрианова-Перетц: «.Василий Гагара собирал некоторые сведения о международном положении» 29. И, как сообщается в «Хождении», он стремился узнавать как можно больше о ситуации в странах, которые оказывались на его пути: «где бы что проведати, какие вести», «ради царьского величества», к примеру, о взаимоотношениях между Крымом и Портой, об отношении Турции к Москве, а также о положении в княжествах на Дунае. Так, Волосский митрополит «за совет открыл, что не делаетца в которых землях», и поведал Гагаре «за столом» об основной причине перемирия «турского царя» с «волоскими князьями» - страхе Порты перед союзом христианских европейских государств, в том числе и Московского. Купец вел подобные разговоры, не будучи официальным посланником. Не исключено, что такое поведение и высказываемые им политические интересы и предпочтения могли вызвать настороженность по отношению к нему и стать причиной описанного в «Хождении» ареста путешественника в Литовских землях. В городе Виннице «сам пан Калиновский» 30 принял его за московского посла в Турции Афанасия Букова, которого поляки хотели поймать по его возвращении от
31
султана . Под арестом он «живот свой мучил за приставом 15 неде ль», до тех пор, пока не выяснилось, что в грамотах, которые Гагара вез в Москву «от патриархов и от митрополитов греческих» (С. 43), не содержится ничего «винного», то есть, видимо, касающегося отношения Москвы к Литве (или, как на то указывает вторая редакция, «покаместа государь с Москвы грамоту прислал. свободил от пана» (С. 76-77)).
Тем не менее, продвигаясь далее через Польшу, 14 апреля 1637 года Гагара достигает Киева, где встречается с архиепископом Афиногеном и Киевским митрополитом Петром Могилой и поклоняется мощам святых в «подземных пещерах» Киево-Печерского монастыря. А в конце апреля или в начале мая 1637 года благополучно возвращается в Москву. Хронология уточняется известной датой пребывания в Киеве - 14 апреля - и временем перевода грамоты, привезенной Гагарой от Александрийского Патриарха Герасима - 15 мая 1637 года. Дополнительное подтверждение правильности подобных выводов обнаружила В.П. Адрианова-Перетц в одном из списков «Хождения», финальные строки которого звучат в отличие от обеих редакций предельно конкретизирующим образом: «И пришел аз многогрешный Василий к Москве во 145 году при благоверном великом Государе царе и великом князе Михаиле Федоровиче всеа Русии и при святейшем патриархе Иоасафе московском и всея Русии месяца маия во 12 день» (список Б - РНБ. ОСРК (Ф. 560). Q XVII. 211. Л. 227). Из этого исследовательница делает логичный вывод: «Таким образом, указание
списка Б на 12 мая вполне согласуется с названными датами и может быть принято как достоверное и дополняющее биографические сведения
32
других списков» .
По возвращении в Россию Василий Гагара был принят в Москве и, как известно из большинства рукописных источников, уже не был отпущен на родину: «.в Казань государь на старину ехати не повеле» (С. 45). Более того, путешественник был щедро одарен государем и патриархом («учали жаловать, корм и подачи были»), а также введен в московское купечество, зачислен в «гостинную сотню» и, следовательно, официально награжден основной привилегией гостя - правом торговли с другими странами 33. Даже не будучи, как предполагается, официальным или полуофициальным посланником во время своего путешествия, подобную щедрость и милость Гагара, видимо, заслужил. Переданные от священнослужителей восточной православной церкви грамоты (Василий упоминает не одну известную в настоящее время - от Герасима Александрийского), и, скорее всего, пересказанные им в Посольском приказе сведения о землях Востока и находящихся на пути к нему, важные «вести», свидетелем которых он сам мог быть, и, возможно, текст самого «Хождения» с его неизменным многообразием и широтой материала - все это могло быть поставлено Василию Гагаре в заслугу 34. Именно в результате этого путешествия русская словесность позднего Средневековья обогатилась еще одним текстом путевой литературы, который вызвал интерес со стороны книжников и читателей XVII-XVШ столетий и привлек внимание исследователей начиная с XIX века.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Адрианова-Перетц, В.П. Путешествия первой половины XVII в. // История русской литературы. - М. ; Л., 1948. - Т. 2. - Ч. 2. - С. 123.
2 Данные утверждения не должны, однако, упрощать и схематизировать литературный процесс, достаточно сложный в столетие, переходное от Средневековья к Новому времени. Нельзя забывать и о «Слове о некоем старце», датировка которого до сих пор точно не определена, но своеобразие которого пополнило паломническую литературу, не исключено, в ближайшее к «Хождению» Гагары время (70-80- гг. XVI в. - 1640 г.).
3 См.: Долгов, С.О. [Предисловие] // Палестинский православный сборник (ППС). -СПб., 1891. - Т. 11. - Вып. 3 /33. - С. I-XП; Адрианова-Перетц, В.П. Хождение в Иерусалим и Египет Василия Г агары // Сборник Российской публичной библиотеки. Материалы и исследования. - Пг., 1924. - Т. 2. - Вып. 1. - С. 230-247; Адрианова-Перетц, В.П. Путешествия первой половины XVII в. - С. 123-126; Белоброва, О.А. О ленинградских списках древнерусских хождений в Грузию // Русская и грузинская средневековые литературы. - Л., 1979. - С. 168-170; Федорова, И.В. Древнерусские паломнические «хождения» в библиотеке Соловецкого монастыря // Книжные центры Древней Руси. Книжники и рукописи Соловецкого монастыря / отв. редактор С.А. Се-
мячко. - СПб., 2004. - С. 227-229; Seemann, K.-D. Die altrussische Wallfahrsliteratur. -Munchen : Wilhelm Fink Verlag, 1976. - S. 318-334.
4 См.: Данилов, В.В. О жанровых особенностях древнерусских хождений // Труды отдела древнерусской литературы (ТОДРЛ). - М. ; Л., 1962. - Т. 18. - С. 21-37; Морозов, А.А. Заметки о «Хождении» Василия Гагары // Ceskoslovenska rusistika. - 1969. - Т. 14. -№ 4. - С. 145-150; Прокофьев, Н.И. Литература путешествий XVI-XVII вв. // Записки русских путешественников XVI-XVII вв. - М., 1988. - С. 9.
5 См.: Русский биографический словарь. - М., 1914. - Т. 4. - С. 53-54; Russian Travelers to the Christian East from the Twelth to the Twentieth Century. Slavica Publishers. - Columbus. Ohio, 1984. P. XXXV-XXXVI, 45-46; Белоброва, О.А. Василий Гагара // Словарь книжников и книжности Древней Руси. - Вып. 3 : XVII в. - СПб., 1992. - Ч. 1. - С. 162-163.
6 См.: Иконников, В.С. Опыт русской историографии. - Киев, 1908. - Т. 2. - Кн. 2. -С. 1888-1889; Пыпин, А.Н. Паломничество // Вестник Европы. - 1896. - № 8. - С. 766; Пыпин, А.Н. Путешествия // История русской литературы. - СПб., 1898. - Т. 2. - С. 233; Трубецкой, Н.С. Лекции по древнерусской литературе // История. Культура. Язык / пер. с нем. М.А. Журинской. - М., 1995. - С. 588-589; Ольшевская, Л.А. Путевая литература переходного периода / Л.А. Ольшевская, С.Н. Травников // Древнерусская литература. XI-XVII в. : учебное пособие / под ред. В.И. Коровина. - М., 2003. - С. 370-371.
7 См.: Караулов, Г.Э. Очерки по истории русской литературы. - Одесса, 1870 (Тип. П. Францова). - Т. 1. - С. 115; Порфирьев, И. История русской словесности. - Казань, 1876-1888. - Ч. 1-2. - Ч. 1 : Древний период. - Казань, 1876. - С. 638; Хитрово, В.М. Библиографический указатель русских книг и статей о святых местах Востока, преимущественно Палестинских и Синайских. - СПб., 1876. - С. 13; Пономарев, С. Иерусалим и Палестина в русской литературе, науке, живописи и переводах (материалы для библиографии). - СПб., 1877 (Тип. Императорской АН). - С. 9; Строев, П.М. Библиологический словарь и черновые к нему материалы // Сборник ОРЯС Императорской АН / под ред. А.Ф. Бычкова. - СПб., 1882 (Тип. Императорской АН). - Т. 29. - № 4. - С. 49; Платонов, А. Древнерусские паломники из среды духовенства и мирян // Сообщения Императорского православного палестинского общества. - СПб., 1906. - Т. 17. - Вып. 4. -С. 538; Минцлов, С.Р. Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке. - М., 1911-1912. -Вып. 1-5. - Вып. 1. - Новгород, 1911 (Губернская тип.). - С. 194; Раба, Иоель. Специфика древнерусских описаний Святой земли // Славяне и их соседи. - Вып. 5 : Еврейское население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе. Средние века - Новое время. - М. : Наука, 1994. - С. 223.
8 См.: Полиевктов, М. Старый Тифлис в известиях современников / М. Полиевктов, Г. Натадзе. - Тифлис, 1929. - С. XII-XIII, 11-13; Данциг, Б.М. Из истории русских путешествий и изучения Ближнего Востока в допетровской Руси // Очерки по истории русского востоковедения. - М. : Изд-во АН СССР., 1953. - С. 219-220; Шепелев, Л.С. Культурные связи Грузии с Россией в X-XVII вв. // ТОДРЛ. - М. ; Л., 1953. - Т. 9. - С. 317; Абрамян, Г.С. О маршрутах по Армении русских путешественников XV-XVII вв. // Известия Всесоюзного географического общества. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1954. - Т. 85. - Вып. 1. - С. 89-92; Рухадзе, Т.О. Из истории грузинско-русских литературных связей (XVI-XVIII вв.) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Тбилиси, 1962. - С. 16; Цин-цадзе, Я.З. Из истории русско-грузинских взаимоотношений X-XVIII вв. / Я.З. Цинцадзе, Ш.А. Месхиа. - Тбилиси, 1958; Цинцадзе, Я.З. Сведения Василия Гагары и Арсения Суханова о Грузии XVII в. - Тбилиси, 1965. - Текст груз.
9 Грамота была опубликована С.О. Долговым (См.: ППС. - СПб., 1891. - Т. 11. -Вып. 3/33. - С. 85-90).
10 Две основные редакции текста были опубликованы в одном издании. Первая редакция: Житье и хождение въ Иерусалимъ и Египетъ казанца Василия Яковлева Г агары // ППС. - СПб., І89І. - Т. ІІ. - Вып. 3/33. - С. І-45. Вторая редакция: Списокъ. Хожение въ полестинскихъ местехъ убогаго Василия, по прозвищу Гогары // ППС. - СПб., І89І. -Т. ІІ. - Вып. 3/33. - С. 47-78. В дальнейшем это издание цитируется в тексте работы с указанием страниц в круглых скобках.
11 Плес - город между Костромой и устьем реки Унжи - был основан в І409 (І4І0) году повелением великого князя Василия Дмитриевича на правом берегу Волги, при речке Шохонке, в качестве опорного пункта на подступах к Костроме.
12 Не совсем точно, на наш взгляд, В.П. Адрианова-Перетц замечает: «Вместо обычного у паломников мотива путешествия - побывать в местах, связанных с религиозными воспоминаниями, - Василий Г агара выдвигает чисто личный повод» (Адрианова-Перетц, В.П. Путешествия первой половины XVII в. - С. І23). Действительно имеющийся в тексте акцент на «чисто личном поводе» путешествия во второй редакции дополняется именно «мотивом... побывать в местах, связанных с религиозными воспоминаниями»: «...и прииде ми грешному мысль, еже ми тамо быти и помолитися святым местом и во Еросалим животворящему кресту Господню и гробу Владычню поклонитися и по прот-чим святым местом походити» (С. 48).
13 Данилов, В.В. О жанровых особенностях древнерусских хождений. - С. 32; Данциг, Б.М. Из истории русских путешествий. - С. 220; Полиевктов, М. Старый Тифлис в известиях современников. - С. І2.
14 К.-Д. Зееманн указал на сходство пути Василия Гагары (из Казани через Грузию) с маршрутом, которым следовал купец Федот Котов, направляясь в І623 году в Персию; часто также в XVII веке отправлялись русские миссии на Транскавказ - по Волге через Астрахань в Тифлис.
15 Однако, исходя из такой последовательности пунктов посещения в Армении (Ереван - Араратские горы - Ардаган - Карс - Эрзерум), современные исследователи предположили, что, скорее всего, в действительности Василий Гагара не был в Ереване, зная о нем по рассказам как о довольно значительном торговом центре, каковым он и являлся к тому времени. Тем более, Ереван упоминается далеко не во всех списках «Хождения» в отличие хотя бы от Ардагана. Сомнения в данном случае вызвало то, что Гагара не пояснил, каким образом из Еревана он попал в Ардаган, миновав Карс, тогда как проехать туда можно только через Карс. В ином случае путешественник вынужден был сделать большой кружной путь на север, через Ахалкалакское плато и все для того, чтобы, проехав с юга через Кагызманское ущелье и свернув на север по непроходимым горным тропам к Ардагану, после его посещения спуститься вновь на юг к Карсу, в чем нет никакого смысла. В связи с этим можно сделать вывод, что Гагара, скорее всего, проехал из Тбилиси в Эрзерум по кратчайшему пути: по долине Куры и через Ахалкалакское плато прямо в Ардаган, но не заезжая в Ереван, а маршрут его в наброске, к примеру, Г.С. Абрамяна должен выглядеть следующим образом: Тбилиси - по долине Куры - перевал Цкра - Цкаро - Ахалкалаки - Ардаган - Карс - Эрзерум и далее (Абрамян, Г.С. О маршрутах по Армении русских путешественников XV-XVII вв. - С. 92). Таким образом, маршрут путешественника породил цепь невыясненных вопросов, причина появления которых частично обнаруживается в жанровой специфике подобных описаний: «Эти неясности вызваны особенностями стиля изложения большинства «хожений», не позволяющим отличить маршруты, описанные со слов, от маршрутов, действительно пройденных путешественниками» (Абрамян, Г.С. О маршрутах по Армении русских путешественников XV-XVII вв. - С. 92).
16 Севастия (Сивас) - греческое поселение в восточной части Малой Азии, захваченное турками в 70-е годы XV века, расположено на одном из популярных караванных маршрутов: Султания - Тебриз - Эрзерум (Эрзурум) - Эрзинджан - Сивас - Конья. Отрезок этого пути, к примеру, в XV веке проходил Афанасий Никитин.
17 Арешян, С. Заметки русских путешественников об Армении (XIV-XVШ вв.) // Известия АН Армянской ССР. Общественные науки. - 1951. - № 3. - С. 48.
18 К примеру, в 1635 году грузинский царь через прибывшего в Москву митрополита Никифора сам предлагал союз России, а Посольский приказ тут же приступил к изучению привезенных послом данных о положении дел в Грузии, сопоставляя их с важными сведениями о русско-грузинских отношениях XVI века, хранившихся в московском архиве. Подробнее см.: Полиевктов, М. Старый Тифлис в известиях современников. -С. XII; Цинцадзе, Я.З. Из истории русско-грузинских взаимоотношений X-XVШ вв. -С. 70; Шепелева, Л.С. Культурные связи Грузии с Россией в X-XVII вв. - С. 313; и др.
19 «В посольском приказе в Москве опрашивали людей, приехавших из Закавказья, будь то послы из Грузии или просто люди, прибывшие из тех краев. Была специально разработана техника собирания такого рода сведений. С другой стороны, и для русских послов, отправлявшихся в Грузию, составлялась специальная программа - наказ» (Поли-евктов, М.А. Экономические и политические разведки Московского государства XVII в. на Кавказе. - Тифлис, 1932). Русский посольский приказ, еще в начале XVII столетия незнакомый с обстановкой, сложившейся в тот период в Восточной и Западной Грузии, всячески пытался получить информацию, прежде всего, с помощью государевых посланников. Таким образом, Москва уже к концу XVII в. располагала необходимыми ей сведениями (Шепелева, Л.С. Культурные связи Грузии с Россией в X-XVII вв. - С. 314).
20 К примеру, Василий Г агара не был принят при дворе, как путешественник Шарден (XVII - начало XVIII века), русский купец не присутствовал, подобно этому знатному французскому коммерсанту и будущему агенту английской индийской компании в Голландии, на придворной свадьбе.
21 Полиевктов, М. Старый Тифлис в известиях современников... - С. XII.
22 На подобные предположения наводит и личность самого отсутствующего патриарха. Феофан известен прежде всего тем, что именно благодаря ему восстановились в 1619 г. прекращенные в Смутное время связи России с православным Востоком, к тому же «.с Феофаном выступила и совершенно новая сторона в сношениях иерусалимских патриархов с русским правительством, какой вовсе не было ранее при патриархах Германе и Софроние - Феофан первый из иерусалимских патриархов делается тайным русским политическим агентом в Турции, сообщающим в Москву разные политические вести, касающиеся тогдашнего положения дел в Турции» (Каптерев, Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. - М., 1885 (Тип. Л.Ф. Снегирева). - С. 113). Факт посольства к нему был бы логичен и легко объясним.
23 По традиции древнерусских хождений топоним «Египет» в равной степени употреблялся и в отношении государства, и в отношении его столицы.
24 В первой редакции указана неверная дата - 2 года и 3 недели. Б.М. Данциг, видимо, ориентировался на нее, когда утверждал, что в Египте Гагара прожил больше 2 лет (Данциг, Б.М. Из истории русских путешествий. - С. 220).
25 См.: Долгов, С.О. [Предисловие]. - С. IV.
26 Долгов, С.О. указал также на посещение Гагарой Александрии. Ряд списков «Хождения», действительно, содержит упоминание этого египетского города, однако, лишь единожды в связи с легендой о златоковаче и горе, сдвинувшейся с места по молитвам его, которая пространственно приписана «Египту Александрескому» (С. 61). Арх. Леонид (Кавелин), к примеру, считал, что речь в «Слове о кузнеце.» идет о городе Каире
(Леонид, арх. Иерусалим, Палестина и Святой Афон по русским памятникам XIV-XVII вв. // Чтения в Обществе истории и древностей российских. - М., 1871. - Кн. 1. -Отд. 2. - С. 113). Вместе с тем, памятуя о том, что египетские земли прежде всего представляли для русского купца интерес с торговой точки зрения, сомнительно предположение о поездке Г агары в сравнительно далекую и ничем не примечательную в XVII века Александрию (кроме своего месторасположения на побережье Средиземного моря), которая была сильно разрушена еще во время турецких завоеваний (1517 г.), а позднее пришла в полный упадок. Мало что добавляет к этому грамота, переданная Василием в Москве царю Михаилу Федоровичу от Александрийского Патриарха Г ерасима. Ее содержание ничем не указывает на то, что его встреча с патриархом и соответственно передача этого документа состоялись в Александрии: «Сюда в страны Египта пришел. господин Василий.» (С. 88), «он был в Египте, когда нас постигло это бедствие.» (С. 89), а в завершении письма идет приписка: «Писана в Египте .» (С. 90).
27 Маршрут через Азов, Кафу и Константинополь, крупные торговые центры на пути, соединявший страны Европы со странами Востока, был весьма распространен с XVI в., в том числе среди русских купцов и паломников.
28 Данциг, Б.М. Из истории русских путешествий. - С. 220.
29 Адрианова-Перетц, В.П. Путешествия первой половины XVII в. . - С. 126.
30 Имеется в виду черниговский воевода, гетман Марцин Калиновский.
31 Речь идет о переводчике Польского приказа, который в начале 1636 года, действительно, был послан к турецкому султану от русского государя, возвращался же Афанасий Буков не через Польшу, а по морскому пути через Константинополь и Азов. Обстоятельный текст первой редакции «Хождения» Василия Гагары обнаруживает явную осведомленность в изложенных событиях. Подробнее об этой миссии см.: Соловьев, С.М. История России. - М., 1961. - Т. 5. - С. 214.
32 Адрианова-Перетц, В.П. Хождение в Иерусалим и Египет Василия Гагары. - С. 233.
33 Именно гости становились на Руси богатейшими купцами (способными в том числе приобретать земельную собственность), что выделяло их в высшую, самую привилегированную группу торгово-промышленного сословия. См.: Аксенов, А.И. Положение и судьбы гостей в кон. XVII - XVIII вв. // Проблемы отечественной истории. - М., 1973. - Ч. 1. - С. 66-87; Суроечковский, В.Е. Гости-сурожане. - М., 1945. - С. 27-35.
34 За подобные заслуги чином «гостя» награждали не случайно, поскольку гости, как самая привилегированная часть в купеческой иерархии, могли не только заниматься торговлей, но и выполнять также посольские, чиновничьи и даже военные поручения.
