CC BY
42
Новый филологический вестник. 2018. №4(47). --
О.Н. Александрова-Осокина (Хабаровск) ORCID ID: 0000-0003-2960-9920
«ПАЛЕСТИНСКИЙ ЦИКЛ» П.А. ВЯЗЕМСКОГО:
особенности мировосприятия и жанровой традиции
Аннотация. В статье рассматривается лирика П.А. Вяземского, посвященная теме Палестины. Пять стихотворений, образующих «палестинский цикл» («Иерусалим», «Палестина», «Одно сокровище», «Александру Андреевичу Иванову», «Чуфут-Кале», «Памяти Авраама Сергеевича Норова»), имеют биографические истоки и одновременно связаны с христианско-православным мироощущением поэта во второй половине его жизненного и творческого пути. Поэтому «палестинская» тематика находила отражение и в других его сочинениях (в литературной критике, дневниках, публицистике). В статье показано, что образ Палестины стал для Вяземского источником религиозно-философских размышлений о духовном смысле человеческого и исторического бытия, о природе творчества и предназначении художника. «Палестинский цикл» относится к духовной поэзии: художественный мир и ценностная иерархия выстроены с ориентиром на «авторитетное слово» Священного Писания, а Священный (Библейский) хронотоп организует сюжетно-композиционную и ценностно-смысловую целостность художественного мира произведений. Стихотворения несут отпечаток различных жанровых элементов как светской, так и церковной литературы (автобиография, исповедь, молитва, житие, ода, элегия, послание); их поэтику отличает переплетение пейзажных, портретных, этнографических деталей, библейских цитат и реминисценций, символики. Осмысление лирики Вяземского в предложенном аспекте вносит вклад в формирование новой ценностной и эстетической парадигмы русской литературы, связанной с темой «русская литература и христианство».
Ключевые слова. П.А. Вяземский; лирика; духовно-религиозное содержание русской литературы; реализм в поэзии; символика; ода; элегия; послание.
O.N. Aleksandrova-Osokina (Khabarovsk) ORCID ID: 0000-0003-2960-9920
The Theme of Palestine in P.A. Vyazemsky's Poetry: The Features of World Perception and Genre Tradition
Abstract. The article deals with P. Vyazemsky's lyricism, devoted to the theme of Palestine. The five poems that form "the Palestinian cycle" ("Jerusalem", "Palestine", "One Treasure", "To Alexander Andreyevich Ivanov", "Calais", "In the memory of Abraham S. Norov") have the biographical origins and, simultaneously, are associated with the Christian-Orthodox attitude of the poet in the second half of his life and creative path. That is why the "Palestinian" theme was also reflected in P. Vyazemsky's other works, for instance, in his literary criticism, diaries, journalism. The article shows
that for Vyazemsky the image of Palestine became a source of religious and philosophical reflections on the spiritual meaning of human and historical existence, the nature of creativity and the purpose of the artist. The "Palestinian cycle" refers to the spiritual poetry: the artistic world and the hierarchy of values are created with a reference to the "authoritative word" of the Holy Scripture, and the Sacred (Biblical) chronotope organizes the plot-compositional and value-semantic integrity of the artistic world of literary works. The poems bear the imprint of various genre elements of both secular and ecclesiastical literature (autobiography, confession, prayer, hagiography, ode, elegy, epistle). Their poetics is distinguished by the intertwining of the landscape, portrait, ethnographic details, biblical quotations and reminiscences, symbols. Understanding Vyazemsky's lyrics in the proposed aspect contributes to the formation of a new value and aesthetic paradigm of Russian literature related to the theme "Russian literature and Christianity".
Key words: P.A. Vyazemsky; lyric poetry; spiritual and religious content of Russian literature; realism in poetry; symbolism; ode; elegy; message.
В 1850 г. П.А. Вяземский совершил поездку в Иерусалим. Впечатления от палестинского путешествия нашли отражение в дневнике писателя (изданном только после его смерти в 1883 г. [Вяземский 1883]) и в нескольких стихотворениях: «Иерусалим» (1850), «Палестина» (1853), «Одно сокровище» (1853), «Александру Андреевичу Иванову» (1858), «Чуфут-Кале» (1867), «Памяти Авраама Сергеевича Норова» (1869). Эти произведения связаны общностью темы, мировоприятия, духовной традиции, к которой подключается автор, и могут быть рассмотрены как единое целое, как «палестинский цикл», в котором автор воссоздает художественный образ священного пространства Святой Земли, размышляет о духовном смысле истории и человеческой жизни.
Обращаясь к воссозданию образа Палестины, Вяземский включается в существующую в XIX в. традицию «паломнической литературы», представленную популярными в те годы сочинениями Мишо и Пужула (Michaud, Poujoulat «Correspondance d'Orient», 1832-1835), Р. Шатобриа-на («Itinéraire de Paris à Jérusalem et de Jérusalem à Paris»), Д.В. Дашкова («Русские поклонники в Иерусалиме», см. «Северные цветы на 1826 г.»), А.Н. Муравьева («Путешествие ко святым местам в 1830 г.», СПб., 1832), А.С. Норова («Путешествие по Святой земле в 1835 г.», СПб., 1838.). Эта форма соединяла традиции средневекового хождения, интеллектуальной прозы, духовной публицистики, исповедальной литературы и была обращена к историко-религиозным, богословским, нравственно-религиозным проблемам.
«Палестинский» дневник и лирика Вяземского сближаются общностью темы и типом авторского воплощения в тексте, где автобиографизм и исповедальность являются ведущими принципами. Формы авторского присутствия выражаются непосредственно грамматическими средствами:
«Я видел древний Иордан <...> / В его евангельские волны / Я погружался троекратно» («А.А. Иванову»); «Светлый край Палестины! <... > Яне-
сусь на коне /Богомольцем к святыне <...>» («Палестина»); «Одно сокровище, одну святыню / С благоговением я берегу» («Одно сокровище»); средствами пространственной локализации: «Здесь Гефсиманская долина / Там Елеонская гора» («Иерусалим»); риторическими конструкциями: «И как забыть тебя, спасения купель, <... > Вас, Гефсиманский сад и берега Кедрона!» («Памяти Авраама Сергеевича Норова»).
Вместе с тем «палестинская» лирика отличается от дневниковых записей большей степенью духовной цельности авторского взгляда: «ядро лирики < есть > озарение, в котором обретают свои формы и поэтическое сознание, и мир. В этом озарении лирическое "я" открывает себя» [Тюпа 2012, 11]. «Палестинские» стихи Вяземского раскрывают духовный опыт встречи человека со Святой Землей, свидетельствуют о глубине духовно-религиозных исканий поэта, который «не писал стихов "на общие задачи", отдавал поэзии то, что "на уме и на сердце"» [Перельмутер 1993, 309].
Первым, открывшим «палестинскую страницу» в лирике Вяземского является стихотворение «Иерусалим» [Вяземский 1878-1896, IV, 357], это произведение строится в русле жанровой традиции элегии. Лирический сюжет стихотворения раскрывается на двух содержательных уровнях: на первом - описание панорамы города (экфрасис); второй, содержательный уровень связан с символическим видением судьбы Иерусалима в истории человечества - это город величия и страданий Господа, земное падение которого (Лк. 13, 35; 21, 20-24; Мф. 23, 35-38; Мк. 13, 14) и начало грядущего Небесного Иерусалима (Евр. 12:22; Откр. 21:2) было предсказано в Священном Писании.
Типичные для пейзажа «унылой» или «кладбищенской» элегии мотивы грусти и одиночества («Куда ни обращаешь взоры, /Повсюду грустные места: /Нагая степь, нагие горы /И диких дебрей пустота») в контексте стихотворения обогащаются христианской символикой. Элегия, жанровая сущность которой заключается «в ценностном напряжении <...> между "временами", состояниями мира, укладами непрерывно текущей жизни: прошлым и настоящим» [Тюпа 2012, 25], как нельзя более подходила для воплощения поэтических раздумий о религиозно-духовном движении истории и о судьбе города-легенды. «И посреди сей мертвой нивы / И скорбью освященных мест /Печально город молчаливый / Стоит - как на кладбище крест» - образы «мертвой нивы», «скорбью освященных мест», «кладбищенского креста» связаны с поэтикой «кладбищенской элегии» и одновременно в библейском понимании «нива, поспевшая к жатве» олицетворяет человека, готового воспринять Евангелие (Ин 4: 35); «жатва» символизирует время всеобщей радости, выступает символом человека (человечества), готового принять Слово Божие (Ин 4: 35-37) [Нива]; перифраз «скорбью освященные места» обозначает события Страстной Недели. Сравнение Иерусалима с кладбищенским крестом усиливает значения «безжизненности», «мертвенности»; и одновременно «крест» - это символ страдания и смерти, но также воскресения, надежды на спасение.
Логика авторской мысли определена пониманием Иерусалима как
города грядущего спасения, этим обусловлена и образность третьей, завершающей строфы, связанной с символикой топонимов «Гефсиманская долина» и «Элеонская гора»: «Но эта бедная картина /Превыше кисти и пера: / Здесь Гефсиманская долина, / Там Элеонская гора!». Гефсимания (Гефсиманская долина) - священное для христиан место моления Господа Иисуса Христа в ночь ареста (Мф. 26: 36-57; Мк. 14: 32-53; Лк. 22: 39-53; Ин. 18: 1-13). С Елеонской (Элеонской) горой связано одно из важнейших евангельских событий - проповедь Господа Иисуса Христа о втором пришествии (Матф. 24: 4-14). Гефсимания, таким образом, выступает как символ Божественного сострадания к человеку и жертвенной любви, а Елеонская гора, на которой произнеслись пророческие слова Господа о втором пришествии, как символ надежды и одновременно предостережения заблудившемуся человечеству.
Следующими стихотворениями «палестинского цикла» стали «Палестина» [Вяземский 1878-1896, XI, 43-47] и «Одно сокровище» [Вяземский 1878-1896, XI, 48-51]. Дополняя друг друга, они могут быть рассмотрены как две части одного художественного целого, главной темой которого является автобиографическое повествование о паломничестве в Палестину. Лиро-эпический сюжет и предметно-изобразительная сфера стихотворений направлены на создание образа Палестины как восточного мира (эта часть представлена в описательной манере), а также формируют лирико-философскую линию стихотворений: осмысление религиозно-духовных аспектов человеческого бытия - здесь доминирует медитативное и исповедальное начало. В стихотворении «Палестина» акцент смещен в сторону описательного начала (лейтмотив стихотворения можно было бы определить как «образ Палестины глазами русского паломника»), а в стихотворении «Одно сокровище» преобладает лирико-философское начало, осмысление личного духовного опыта встречи со Святой Землей.
Поэтический образ Палестины в стихотворениях создан в мозаике предметно-изобразительных деталей конкретно-исторического, национального, социально-психологического характера, создающих изобразительно наглядную, реалистическую картину. Создавая пейзаж Палестины, автор обращает внимание на характеристики, не типичные для русского пейзажа. Так, необычно для русского взгляда малое количество воды: «Поток без волн там замер и заглох» («Одно сокровище»); «По степи речки ясной / Не бежит полоса» («Палестина»). Подобные наблюдения сделаны и в «палестинском» дневнике писателя, где писатель замечает: именно в пустынных землях Палестины становится понятно, что вода - это жизненная сила, «Божий дар» и труд древних строителей водохранилищ рассматривается как дело, приравненное к духовному спасению человечества: «Из Соломоновых прудов проведена вода в Иерусалим <...> Все сокровища Соломона погибли, <.> но вода Соломона утоляет еще жажду позднейших потомков его» [Вяземский 1883, 73]. Соединение прямого и символического значений в поэтической семантике образа «воды» (жажда физическая и духовная) прослеживается и в стихотворении «Палестина»:
«Путник жадной душою / К хладной влаге приник».
Значимым элементом в создании поэтического пейзажа Палестины является колористика, которая также обнаруживает реальные и символические значения. Поэт обращает внимание на золотистость (солнечность) палестинских ландшафтов. В дневнике он писал, что в Палестине особое золотое сияние солнца, такое, что воздух видится не голубым, а золотым [Вяземский 1883, 61]. В стихотворении «Палестина» об этом сказано так: «Позолотою чудной /Ярко блещущий день», «Полдень жаркий пылает, / Воздух - словно огонь». Символическое значение «золотого» связано с храмовым искусством, где «золото» обозначает Божественное начало. В стихотворении «Одно сокровище» образ сияния связан уже с изображением небес и в своей семантике содержит антитезу земного (как грешного) небесному (как Божественному): «Там на земле как будто казнь лежит / И только небо скорбям непричастно, /Лазурью чудной радостно горит».
Хронотоп «палестинских» стихотворений объединяет настоящее время-пространство и вечное, священное, связанное с библейскими событиями. В настоящем поэт видит картины, словно бы неизменно существующие с библейских времен; сама лексика стихотворений («Израиль», «Божья Сень», «Ревекка») соотносит современность с событиями священной вечности и формирует историко-культурный ландшафт поэтического образа Святой Земли. Художественно-поэтические реконструкции Вяземского воссоздают библейские страницы: «Вот библейского века / Верный сколок: точь-в-точь /Молодая Ревекка, /Вафуилова дочь» («Палестина»). «Евангельские сцены» зарисованы и дневнике: «у источника <...> несколько молодых поселянок в синих своих сарафанах мыли белье свое. Может быть, и Пресвятая Дева тоже мыла тут <...> пеленки Божественного младенца» [Вяземский 1883, 62]. Святая Земля описывается как священный текст, хранящий память о прошедшем и предсказание грядущего: «Эпопеи священной /Древний мир здесь разверст: / Свиток сей неизменный / Начертал божий перст» («Палестина»).
В стихотворении «Одно сокровище» акцент сделан на поэтическом осмыслении личного паломнического опыта. Здесь образ лирического героя раскрывается как образ «православного богомольца». О русских паломниках Вяземский писал в «Письмах русского ветерана»: «Спрашиваю всякого <.> который, подобно мне, был в Иерусалиме: много ли повстречалось ему истинных паломников, кроме Русских? <...> встречались любознательные или праздные Французы, люди науки, <.> Вы тут найдете и Англичан туристов <.> Но только из России, к праздникам Рождества Христова и Пасхи, являются целые толпы богомольцев говеть и причаститься у Гроба Господня» [Вяземский 1878-1896, VI, 288-289]. Лирический герой стихотворения «Одно сокровище» также называет себя «паломник недостойный»; описываются действия традиционной паломнической практики: «средь живого храма, / на Гроб Господень я главу склонил»; «тихою струею Силоама /я грешные глаза свои умыл»; «мне лепту подавать была отрада, / чтоб обо мне молились и они» (о милостыне); «за упокой в земле
сырой лежащих /Внес имена на вечную скрижаль».
Палестина оказывается для лирического автобиографического героя средоточием духовных и молитвенных устремлений человека; это земля, дающая душевное успокоение и очищение: «в этот край, отчизну всех скорбящих, / я страждущей души носил печаль». Пребывание в Иерусалиме противопоставлено другим путешествиям: среди «ничтожных» дней жизни это событие является особым, исключительным «великим» днем. По мысли поэта, «святая тень» со стен Иерусалима, коснувшаяся путешественника, меняет всю его жизнь и оказывается смыслом, ценностью и оправданием всей жизни.
В стихотворных посланиях «Александру Андреевичу Иванову» [Вяземский 1878-1896, XII, 284-286] и «Памяти Авраама Сергеевича Норова» [Вяземский 1878-1896, XII, 402-406] «палестинская» тематика получает новый смысловой поворот: раскрывает образ человека-творца, вся жизнь и творчество которого определила встреча с Палестиной. В жанровой форме стихотворений переплетены традиции «оды», «послания», «жития», «биографии», «автобиографии».
Адресат стихотворения «Александру Андреевичу Иванову» - русский живописец, близкий друг Н.В. Гоголя, послуживший прототипом художника в повести «Портрет»; поводом к созданию стихотворения послужила выставка картины «Явление Христа народу» в 1858 г. Три части стихотворения в разных аспектах открывают тему Святой Земли. Первая часть -исповедальный монолог поэта о своем личном опыте паломничества; вторая часть - обращение к художнику, третья - описание (экфрасис) картины «Явление Христа народу». В поэтической исповеди о поклонении на реке Иордан раскрывается христианско-православная составляющая в мировоззрении поэта: он видит жизнь человека строящейся на двух полюсах, «житейском» и «духовном»; человек может оказаться «праздным сосудом» утратив ощущение духовного смысла и цельности: «Во мне паломника уж нет, / Во мне, давно сосуде праздном».
Вторая часть стихотворения «Александру Андреевичу Иванову» развивает идею возможности духовного собирания человека, эта идея связана здесь с темой творчества как служения. Вяземский подчеркивает, что творчество - это труд: «Краснею, глядя на тебя, / Поэт и труженик-художник! <...> / В наш век блестящих скороспелок, <... > Как добросовестен твой труд!». В стихотворении показано, что критерием истинного творчества и таланта поэт видит духовное начало. Известный факт аскетической жизни А.А. Иванова в стихотворении представлен как единственно возможный для художника путь; творчество поэт уподобляет молитвенному служению, прозрение дается только по духовным усилиям: «В избытке задушевных сил, / Как схимник, жаждущий спасенья, / Свой дух постом уединенья / Ты отрезвил, ты окрилил. / В искусе строго одиноком / Ты прожил долгие года, /И то прозрел, что никогда /Не увидать телесным оком». Уподобляя художника схимнику, «жаждущему спасенья», Вяземский акцентирует еще одну важную идею в понимании творчества: дар,
талант дается не для личной славы, но для духовного спасения. Третья часть стихотворения представляет собой описание картины (экфрасис) А.А. Иванова «Явление Христа народу». Вяземский перелагает в поэтическом тексте эпизоды евангельского сюжета крещения Господа Иисуса Христа (Мф. 3; Мк. 1: 1-11; Лк. 3: 2-22; Ин. 1: 29-36), воссоздавая образ Палестины времени евангельских событий.
Адресат стихотворения «Памяти Авраама Сергеевича Норова» А.С. Норов - выдающаяся фигура в культуре первой половины XIX в.: участник Бородинского сражения, министр народного просвещения (в 1853-58 гг.); с 1840 г. член Российской Академии и Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук (с 1851 г.), библиофил, чья библиотека оценивалась специалистами как одна из самых богатых в Европе, талантливый переводчик, писатель. Именно он подготовил первое научное издание «Путешествия» игумена Даниила (1864); Норов предпринял несколько путешествий на Восток и в Святую Землю и создал описания своих путешествий [см.: Никитенко 1887]. Вяземский дает портрет А.С. Норова в ценностных категориях православной антропологии: «он кроткой жизнью жил и умер смертью кроткой», «и жизни благодать, и жизни крест любя»; «он тих и ясен был среди земных тревог», «не знал он темных чувств, ни горечи, ни терний». Эту чистоту души героя своего послания поэт объясняет очищающим воздействием Палестины, которая сформировала и высветлила душу ученого: «Была душа его младенчески чиста, / Но и созрела в нем, как плод благоуханной, / Созревший на бразде Земли Обетованной, /Где <... > Божья Благодать ложится как роса». Вяземский подчеркивает духовную связь русской православной культуры с Палестиной, которая становится родной через слово Священного Писания: «Сей край он с юных лет заочно возлюбил, /К нему неслись его заветные стремленья /<...> Но глубже верою своей его постиг; / Она была ему вернейшая из книг» [Вяземский 1878-1896, XII, 404, 405].
Палестина в стихотворении описывается как Священная земля, по которой ходил Господь, как книга, на которой паломник читает страницы Библейский истории: «Там краски светлыя евангельской картины / Еще не стерлися под давкою веков, / Там в почву врезан след Божественных шагов, / Там чуешь в воздухе евангельские речи». Определяющая мысль стихотворения состоит в том, что всю деятельность человека определяет духовная вертикаль. Иерусалим - есть самое высшее звено в иерархии духовных ценностей, существующих на Земле: «Кто раз сподобился, О, Иерусалим, /Хоть мимоходом быть причастником твоим, <... > Тот скажет, что хоть раз вкусил он в жизни сладость». Герои лирических посланий Вяземского - А.А. Иванов, А.С. Норов и сам автобиографический герой «палестинских» стихотворений - это люди, пронесшие в своей жизни тот духовный огонь, который они получили от соприкосновения со Святой Землей: «И как забыть тебя, спасения купель!».
Новое содержание тема Палестины получает в стихотворении «Чуфут-Кале» [Вяземский 1878-1896, XII, 312] - здесь поэт обращается к теме
утраченной родины. Импульсом к созданию стихотворения послужила поездка Вяземского с семьей императора Александра II в Крым летом 1867 г., где, по просьбе императрицы Марии Александровны, Вяземский делал поэтические зарисовки («фотографии»): среди них было и стихотворение «Чуфут-Кале». Стихотворение обращено к истории древнего крымского народа - караимов, которая до сегодняшнего дня остается предметом дискуссий: одни концепции связывают народ с тюркскими корнями, другие - с иудейскими [см.: Брокгауз, Ефрон 1903, 66; Герцен, Могаричев 1997]. Вяземский видит караимов как потомков иудеев и посвящает стихотворение их древней столице - Чуфут-Кале как наследнице Палестины. Главной темой стихотворения является духовная и физическая связь народа со своей землей: «изгнанник добровольный», «народ, разрозненный грозою, / Скитальцы по лицу земли!», - пишет о караимах поэт.
Жанровая традиция, которую продолжает поэт в этом стихотворении -элегия. Лирический сюжет стихотворения строится как «сюжет-реконструкция», при котором совмещается прошлое и настоящее, реальное и религиозно-мифологическое. Виды местности Чуфут-Кале и прилегающего к древнему городу кладбища в Иосафатовой долине («Крутизн и голых скал вершины, / Природы дикой красота», «в обломках город тих и пуст») побуждают к лирическим размышлениям о тайнах истории, таинственных судьбах древних народов, о памяти и вечности. В истории народа, по мысли поэта, главное - это связь с памятью предков, с религией, верность слову Священного Писания («верный праотцам своим <... > благочестивый караим»). Рассматривая караимов как потомков иудеев, Вяземский обращается к Палестине - как к их утраченной родине, предмету благоговейной памяти и поклонения. В стихотворении проводится мысль, что народ связан со своей землей многими невидимыми нитями; будучи лишенным этой земли в силу различных исторических обстоятельств, народ будет искать повторения родных ландшафтов и на чужбине, любить ту землю, где увидит сходство с родными местами: «Крутизн и голых скал вершины, / Природы дикой красота / Напоминали Палестины / Ему священные места, / Здесь он оплаканного края /Подобье милое искал»; «Сюда, изгнанник добровольный, Он свой Израиль перенес». Земля, по мысли поэта, это духовное начало, язык, религиозные традиции, священные книги: «Здесь ветхий голос Моисея /Переходил из чистых уст /В уста преданьем непрерывным», «И чуялось ему: с Синая /Еще Господь благовещал».
Смысл стихотворения, прочитанного в контексте всего «палестинского цикла» Вяземского, перерастает рамки только истории караимов и выходит к осмыслению места Палестины в духовной истории человечества. Святая земля - родина трех авраамических религий, обладает особой духовной сущностью, хранит мистическую связь с Богом и именно в этом качестве является священной и для иудеев, и караимов, и для русского православного человека, и для многих других народов; является предметом духовных устремлений человечества как земля Божественного откровения. В стихотворениях «палестинского» цикла лейтмотивом проходит
Новый филологический вестник. 2018. №4(47). ----
мысль о значимости духовной связи человека и земли; образ Палестины, созданный поэтом, - это место, красота которого «превыше кисти и пера» («Иерусалим»), «где душа, как дома зажила» («Одно сокровище»), «святыня, с детства родственная» («Палестина»), к ней человек приходит «святой любви и страха полный» («А.А. Иванову»); в этой земле «Евангелие здесь есть летопись живая» («А.С. Норову»). В «палестинских» стихотворениях Вяземского хронотоп сакрального пространства приобретает личностное начало, события Священной истории открываются в антропоцентрическом измерении, «священное» перестает быть «мифологическим», но становится личностным, «настоящим» и актуальным в признаниях автобиографического лирического героя.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бондаренко В.В. Вяземский. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2014.
2. Вяземский П.А. Полное собрание сочинений князя П.А. Вяземского: в 12 т. / Изд. Графа С.Д. Шереметева. СПб., 1878-1896.
3. Вяземский П.А Путешествие на Восток (1849-1850). СПб., 1883.
4. Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Чуфут-Кале - иудейская крепость // Евреи Крыма: очерки истории / сост. Э. Соломоник. Иерусалим; Симферополь, 1997. С. 23-32.
5. Гинзбург Л.Я. П.А. Вяземский // Вяземский П.А. Стихотворения. Л., 1986. С. 5-50.
6. Иерусалим // Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/m-ierusalim (дата обращения 01.09.2017).
7. Моторин А.В. Художественное вероисповедание князя П.А. Вяземского // Христианство и русская литература. Сб. 4. СПб., 2002. С. 209-249.
8. Нива // Библейский словарь Брокгауза. Азбука веры. URL: https://azbyka. ru/otechnik/Spravochniki/biblejskaja-entsiklopedija-brokgauza/3289 (дата обращения 01.09.2017)
9. Никитенко А.В. Авраамий Сергеевич Норов: биографический очерк. СПб., 1870.
10. Пасха за 1700-2299 гг. URL: http://www.ph4.ru/time/pesah.php?conf=table (дата обращения 23.01.2018).
11. Перельмутер В.Г. «Звезда разрозненной плеяды!..»: жизнь поэта Вяземского, прочитанная в его стихах и прозе, а также в записках и письмах его современников и друзей. М., 1993.
12. Тюпа В.И. Генеалогия лирических жанров // Известия Южного Федерального университета. Филологические науки. 2012. № 4. С. 8-31.
13. Чуфут-Кале // Энциклопедический словарь / под ред. проф. И.Е. Андреевского. Т. 39: Чугуев - Шен. СПб., 1903. С. 66.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Tyupa V.I. Genealogiya liricheskikh zhanrov [The Genealogy of Lyric Genres].
Izvestiya Yuzhnogo Federal'nogo universiteta. Filologicheskie nauki, 2012, no. 4, pp. 8-31. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
2. Gertsen A.G., Mogarichev Yu.M. Chufut-Kale - iudeyskaya krepost' [Chufut-Kale - a Judean Fortress]. Evrei Kryma: ocherki istorii [The Crimean Jews: Essays on History]. Jerusalem; Simferopol, 1997, pp. 23-32. (In Russian).
3. Motorin A.V. Khudozhestvennoye veroispovedaniye knyazya P. A. Vyazemsk-ogo [The Artistic Faith of Prince P.A. Vyazemsky]. Khristianstvo i russkaya literatura. [ Christianity and Russian Literature.]. Vol. 4. Saint-Petersburg, 2002, pp. 209-249. (In Russian).
(Monographs)
4. Bondarenko V.V. Vyazemskiy [Vyazemsky]. 2nd ed., revised and updated. Moscow. 2014. (In Russian).
5. Perel'muter V.G. "Zvezda razroznennoy pleyady!..": zhizn' poeta Vyazemskogo, prochitannaya v ego stikhakh i proze, a takzhe v zapiskakh i pis'makh ego sovremen-nikov i druzey ["The Star of the Disconnected Pleiad! ..": The Life of the Poet Vyazemsky, Read in His Poems and Prose, as well as in the Notes and Letters of His Contemporaries and Friends.] Moscow, 1993. (In Russian).
Александрова-Осокина Ольга Николаевна, Тихоокеанский государственный университет.
Доктор филологических наук, доцент; профессор кафедры литературы и журналистики. Научные интересы: проблемы русской духовной литературы, паломническая литература XIX в., история дальневосточной литературы.
E-mail: [email protected]
Olga N. Aleksandrova-Osokina, Pacific National University.
Doctor of Philology, Associate Professor; Professor at the Department of Literature and Journalism. Research interests: problems of Russian spiritual literature, pilgrimage literature of the 19th century, the history of Far Eastern literature.
E-mail: [email protected]
