CC BY
53
мимо экономической выгоды, это принесет огромные геополитические дивиденды России;
- в-четвертых, нельзя допустить строительство Транскаспийского газопровода, поскольку он неминуемо отсечет Россию от жизненно необходимого ей газа Туркмении, Узбекистана и Казахстана.
Усиление экономических позиций РФ в ЦА возможно также путем участия российского бизнеса в разведке и добыче газа, создания совместных предприятий по его транспортировке и добыче. И, наконец, в долгосрочной перспективе, рассматривая народы ЦА, как и все население СНГ, в качестве единой цивилизационно-культурной общности, стратегической целью российского государства в XXI в. должно являться их объединение.
«Научные труды Института бизнеса и политики»,
М., 2008 г., вып. 5, с. 6-28.
Е. Пахомов,
востоковед
ПАКИСТАН - АФГАНИСТАН: СИНДРОМ НЕРАЗДЕЛЕННЫХ БРАТЬЕВ
План президента Б. Обамы по Афганистану привлек внимание к соседнему Пакистану: Вашингтон отводит этой стране особое место в борьбе против талибов и «Аль-Каиды». Вместе с тем роль Пакистана неоднозначна. Исламабад выступает в качестве ключевого союзника США, по пакистанской территории проходят два основных маршрута тылового обеспечения войск международной коалиции в Афганистане, а пакистанская армия проводит зачистку пограничных областей от вооруженных группировок. Но в то же время часть Пакистана стала базой для движения «Талибан» и других боевиков, выступающих против афганского правительства Х. Карзая. «Пакистан должен продемонстрировать готовность выкорчевать "Аль-Каиду" и непримиримых экстремистов на своей территории. И мы потребуем, чтобы это было сделано тем или иным способом, когда у нас появятся разведданные о значимых террористических объектах», - заявил хозяин Белого дома, представляя афганскую стратегию. План Обамы по Афганистану предусматривает также очередной пакет финансовой помощи Исламабаду в размере 7,5 млрд. долл. В ответ Вашингтон рассчитывает на
сотрудничество пакистанских властей, которые подвергаются критике и в западных СМИ, и в соседнем Афганистане за недостаточные усилия по борьбе с исламистами. Однако деньги, пусть даже значительные, вряд ли смогут изменить ситуацию в пакистано-афганском пограничье. Сегодня Пакистан стоит перед угрозой политического кризиса: правящая коалиция, пришедшая к власти под демократическими лозунгами, фактически распалась. Ситуация усугубляется мировым экономическим кризисом, больно ударившим по Исламабаду. На этом фоне террористические группировки предприняли серию атак в городах страны. Все эти проблемы только деньгами не решить. С начала антитеррористической операции в 2001 г. по ноябрь 2007 г. США уже выделили Пакистану в общей сложности - на оборонные, образовательные, экономические и другие программы - 9,6 млрд. долл. По оценкам ряда экспертов, при администрации Джорджа Буша-младшего американская помощь составляла около 80 млн. долл. в месяц.
В США все чаще раздаются голоса, что действия Вашингтона в отношении Пакистана не должны сводиться исключительно к финансовой помощи. Так, военные утверждают, что США «потеряли» пакистанское офицерство: раньше военнослужащие Пакистана проходили обучение в Америке и были знакомы с коллегами из Пентагона, однако тесные контакты между армиями двух стран прекратились с окончанием советского военного присутствия в Афганистане. Для успешной борьбы с терроризмом необходимо восстановить отношения между армейскими ведомствами Пакистана и США, полагают американские военные. Эксперты также призывают США принять участие в экономическом развитии проблемных территорий пакистано-афганского пограничья, где нашли убежище многие боевики «Талибана». В 2007 г. прежняя американская администрация заявила о своем намерении в течение ближайших пяти лет выделить на подобные цели 750 млн. долл. Предполагалось, что эти средства помогут обитателям бедных районов, живущим винтовкой и кинжалом, развивать производства и торговлю. Если Обама действительно намерен изменить ситуацию в этих районах, новой администрации США имеет смысл продолжить эту политику. Кроме того, США придется потратить немало усилий, чтобы нормализовать отношения между своими союзниками - Исламабадом и Кабулом. Афганские власти традиционно обвиняют Пакистан в том, что тот не борется с боевиками «Талибана» на своей территории, в ответ официальный Исламабад
заявляет, что афганские власти валят с больной головы на здоровую. Напряжение между Кабулом и Исламабадом вызвал даже вопрос о пограничных ограждениях. Еще в 2005 г. пакистанские власти заявили, что собираются построить защитные сооружения на наиболее проблемных участках границы и разбить минные поля, дабы преградить путь на свою территорию наркоторговцам и боевикам «Талибана». Однако Кабул выступил против. По мнению афганского лидера Х. Карзая, «заборы и мины скорее разделят семьи и общины, чем станут препятствием для боевиков. Для того чтобы остановить терроризм, необходимо уничтожать тренировочные центры и источники, поддерживающие террористов». Тем не менее, несмотря на недовольство Кабула, Пакистан начал строительство пограничных ограждений на одном из участков. Но справиться с такой задачей без поддержки другой стороны будет непросто.
Вашингтон должен также содействовать возобновлению ин-до-пакистанского диалога о нормализации отношений, который застопорился после терактов в Мумбаи в ноябре 2008 г. Этот вопрос требует отдельного и очень пристального внимания: последствия тяжелой «родовой травмы», полученной при распаде Британской Индии, до сих пор не изжиты, и взаимное напряжение в отношениях двух стран не ослабевает. В частности, Пакистан с большим недоверием относится к связям Дели с Кабулом, усматривая в них некий заговор против Исламабада. Между тем при осуществлении всех этих задач американцы могут столкнуться с немалыми трудностями, поскольку в пакистанском обществе (причем даже в европеизированной среде) сформировалось недоверие к Западу и отдельно к США. Пакистанцы, с которыми доводилось беседовать автору этой статьи, в том числе представители либеральной прессы, предприниматели, студенты, часто говорили, что разочарованы политикой Вашингтона, проявляющего интерес к Пакистану лишь тогда, когда он ведет «очередную афганскую войну». Действия войск США в пограничных с Афганистаном районах вызывают у пакистанцев острое недовольство: американские беспилотные самолеты с середины прошлого года более 30 раз наносили удары по территории Пакистана, в результате чего, по оценкам местных СМИ, погибли десятки людей. Исламабад также категорически не согласен, чтобы иностранные войска, в том числе американские, входили на территорию страны для каких-либо операций. Недавно министр науки и технологии А.Х. Свати заявил,
что Пакистану «не стоит продаваться и разрушать себя» ни за 10 млрд. долл., ни даже за большую сумму. По его мнению, НАТО вошло в Афганистан, чтобы нейтрализовать Иран, сдержать Китай и «превратить Индию в региональную сверхдержаву». Жители Пакистана считают себя пострадавшими от афганских войн, которые стали причиной бесконечной нестабильности на границе. «Не мы разожгли афганский костер, а русские и Запад. Тушить этот костер надо в Афганистане, а не в Пакистане: пока афганская ситуация не улучшится, положение в пакистанских пограничных регионах тоже не нормализуется. Но почему все обвиняют в этом нас?» - спрашивал автора известный пакистанский журналист М.Т. Хан. Пакистанцы сильно раздражены тем фактом, что в западных СМИ их страну называют «самым опасным местом в мире».
Первоочередная задача, которая стоит сегодня перед командой Обамы в Пакистане, - это восстановить доверие. «Мы сможем работать вместе, только если мы уважаем друг друга и доверяем друг другу», - заявил глава пакистанского МИДа Ш.М. Куреши на совместной пресс-конференции с посетившими Исламабад спецпосланником американского президента Р. Холбруком и председателем комитета начальников штабов М. Малденом. Эта задача тем более важна, что без Пакистана афганскую проблему решить невозможно. Известный российский эксперт по Пакистану В. Белокреницкий в свое время сравнил Пакистан и Афганистан с братьями, связанными друг с другом поясом пуштунских племен. Статус пограничных территорий, на которых проживают пуштуны, так до конца и не определен, что лишь дополнительно осложняет ситуацию. Пакистан и Афганистан разделяет даже не граница, а так называемая «Линия Дюранда», получившая свое название по имени высокопоставленного чиновника британской колониальной администрации, который в 1893 г. договорился с афганским эмиром Абдуррахман-ханом о рубеже английских колониальных владений от Ирана до Китая. Ни одно афганское правительство с уходом англичан из Индии так и не признало ее полноценной госграницей. Хотя 170-миллионный Пакистан и 30-миллионный Афганистан существенно различаются и по уровню политического развития, и по уровню жизни, их связывают не только спорные территории, но и экономические контакты, и общие исторические события, которые оказывают друг на друга идеологическое влияние. Особенно тесные отношения сложились между исламистами двух государств.
Афганистан и Пакистан оказались сегодня в центре противостояния между радикальным и умеренным исламом. По словам М.Т. Хана, «та же борьба, что идет между радикалами и властями в Пакистане в основном в виде пропаганды, сопровождаемой терактами, идет и в Афганистане - только как настоящая война». Главной причиной, вызвавшей этот неутихающий конфликт между исламистами и властями, стал вопрос о том, каким должно быть исламское государство. Пакистанский опыт построения современного мусульманского государства особенно интересен сегодня, когда радикальный ислам решительно заявляет о себе. Исламская Республика Пакистан - уникальное образование, которое появилось на карте мира как «общий дом для мусульман Индостана». В 20-е годы прошлого века, когда в Британской Индии активно развивалось национально-освободительное движение, ряд влиятельных мусульманских и индусских политиков выдвинули лозунг, что, несмотря на множество национальностей, языков и культур, на Индостане существуют лишь две основные нации - индусы и мусульмане. В результате этот лозунг привел к тому, что в 1947 г. на месте Британской Индии возникли два государства - Пакистан и Индия. В Пакистане объединенными общей границей оказались народы, принадлежащие к различным культурам, говорящие на разных языках и имеющие каждый свою историю. В 1947 г. страна представляла собой две большие территории - Восточный и Западный Пакистан. Западная часть делилась на четыре провинции: Пенджаб, Синд, Белуджистан и Северо-Западную пограничную провинцию (СЗПП), населенные пенджабцами, синдхами, пуштунами, белуджами, брагуи и т.д. В восточной части жили преимущественно бенгальцы. Слово «Пакистан» образовано от «пак», что на урду означает «чистый» в духовном смысле, т.е. «правоверный». Перед молодой «страной правоверных» сразу же встал вопрос: каким должно быть «государство мусульман» в современном мире и соответствует ли оно понятию «мусульманское государство»?
Представители религиозных кругов настаивали, чтобы страна была организована по образцу халифата. Эпоха так называемых праведных халифов (632-661 гг. н.э.) в исламе считается золотым веком. Либералы же были уверены, что Пакистану необходимо перенимать западные демократические институты, но исламизируя их. Все политические силы были согласны в необходимости поддерживать и развивать культурные традиции ислама, однако понимали это по-разному. Основатель Пакистана М.А. Джинна, выхо-
дец из образованной части общества, полагал, что демократия и социальная справедливость присущи исламу изначально. «Я не сомневаюсь, что подавляющее большинство не представляет себе Пакистан иначе как народную форму правления», - говорил он. В свою очередь А.А. Маудуди, основатель одной из ведущих пакистанских религиозных партий «Джамаат-е ислами» (Исламское общество), считал, что в отличие от западных демократических государств, где источником суверенитета и закона выступает народ, в исламском государстве сувереном должен быть Аллах -народ в этом случае объявлялся объектом божественного суверенитета. Он назвал такую концепцию государства «теодемократией». Он полагал, что конституция должна основываться на Коране, Сунне, принципах «праведных халифов», а также на решениях «великих исламских правоведов прошлого». Согласно Маудуди, верховная власть в такой стране должна принадлежать одному человеку, Амиру (правителю), но это не монарх, как в Саудовской Аравии или в тогдашнем Иране, и не президент, как в европейской стране: Амир избирается всеми, но с учетом мнения улемов (исламских богословов). Им должен быть праведник, управляющий справедливо, в соответствии с Кораном, и несущий ответственность и перед народом, и перед Всевышним. По мнению Маудуди, «настоящий ислам» исключает наличие каст, классов, священнослужителей (в христианском понимании). Здесь все равны и каждый может принять участие в законодательном процессе, если обладает соответствующими знаниями или способностями. Это и есть настоящая демократия, которая ограничивается лишь Божественным законом, существующим ради блага людей. Маудуди считается основоположником пакистанского фундаментализма. По сути, его учение -это очередная социальная утопия.
Однако при решении вопроса, каким быть Пакистану, победили сторонники светского пути, опиравшиеся на идеи мусульманского национализма. Все пакистанские конституции, начиная с первой (1959 г.) вплоть до последней, третьей (1973 г.), провозглашают ислам государственной религией (Статья 2). Государство обязано обеспечивать мусульманам страны образ жизни, соответствующий принципам ислама (Статья 31). Но вместе с тем шариат не стал законодательной основой, а пакистанская конституция предусматривает разделение властей по западному образцу. Здесь действуют президент и парламент, избираемые голосованием. Исламисты выступили против «немусульманской» государственной
системы. Та же «Джамаат-е ислами» последовательно остается в оппозиции всем режимам (исключением был режим генерала Зия-уль-Хака). В Пакистане появилось немало других религиозных сил, которые мечтают о «порядке пророка» - от подпольных радикальных группировок, организующих теракты против «безбожного режима», до религиозных партий, представленных в парламенте. Впрочем, в первые годы существования Пакистана лозунги фундаменталистов не пользовались большим успехом в пакистанском обществе. Уже тогда среди молодежи, составлявшей большинство населения страны, были популярны идеи технического и социального прогресса. Однако если в 1953 г. в стране действовало всего 53 религиозные школы (медресе), в 1959 г. - 134, то сегодня, по некоторым оценкам, их число достигает 40 тыс. Популярность фундаменталистских идей стала расти в 60-х годах. Главной причиной этого была нерешенность многочисленных социальных и экономических проблем. К началу 70-х годов Пакистан успел пережить несколько гражданских режимов и две военные диктатуры, но изменений к лучшему не было. В конце 60-х годов претензии на независимость заявил Восточный Пакистан, ставший в 1971 г. государством Бангладеш, что привело к серьезному кризису идеи мусульманского национализма.
В условиях всеобщего недовольства в 1970 г. победу на выборах одержал лидер Партии пакистанского народа (ППН) З.А. Бхутто, который выдвинул лозунг: «Ислам - наша вера, демократия - наша политика, социализм - наша экономическая система». Бхутто в своих выступлениях подчеркивал, что говорит об «исламском социализме», т.е. о «мусават-е мухаммади» (равенстве, которое проповедовал Пророк). Тем не менее «своим» для исламистов Бхутто так и не стал. Он предпринял ряд противоречивых реформ, но кардинального улучшения в экономике не произошло. Религиозные партии стали все активнее выводить людей на улицы. В 1977 г. к власти пришел генерал Зия-уль-Хак. Именно тогда начался «роман» исламистов и властей. Третий военный лидер страны генерал Зия стал первым пакистанским правителем, официально сделавшим ставку не на мусульманский национализм, а на исламизм. Специалисты полагают, что генерал был вынужден пойти на улучшение отношений с исламистами - ведь он сверг законно избранного премьера Бхутто (который в 1979 г. был повешен) и теперь искал поддержки общества. Новый лидер объявил о введении шариатских судов. При нем был принят ряд законодательных
норм, соответствующих шариату. Государственные учреждения стали делать перерывы на намаз. Однако Зия не собирался делиться властью с религиозными лидерами и полностью переводить страну на шариатский режим. Тем не менее он установил контакты с исламистами. Особенно тесными эти отношения стали после того как СССР в декабре 1979 г. ввел войска в Афганистан. Исламабад немедленно предложил содействие вооруженной афганской оппозиции. В пакистанском Пешаваре были организованы штаб-квартиры семи ведущих группировок моджахедов (Альянс семи). Правительство Пакистана оказывало им военно-техническую поддержку и предоставляло инструкторов. Через Исламабад стала поступать военная и финансовая помощь афганской оппозиции из США и других западных стран, а также от мусульманских государств и исламистских движений. Тогда же в пакистанских медресе началась вербовка молодых людей в ряды моджахедов. Улемы выступали с пламенными призывами присоединяться к священной войне с «безбожными коммунистическими захватчиками».
В 1980 г. Исламабад всерьез опасался советской угрозы. Пакистанцы были уверены, что «если Советы добьются успеха в Афганистане, они пойдут дальше». Официальная поддержка исламистов, призывавших к войне против неверных, и демонстративная религиозность режима Зия-уль-Хака способствовали резкому росту фундаменталистских настроений в обществе. В этот период сформировались тесные связи между исламистами Пакистана и Афганистана. Особое значение тогда приобрели северо-западные районы, населенные пуштунами: здесь разместились многочисленные лагеря афганских беженцев (в Пакистан бежало более 3 млн. афганцев), на этих территориях проходили подготовку моджахеды, там же были оборудованы их базы. Но главное - в результате афганской войны в Пакистан возвращались не просто фундаменталисты, а непримиримые «борцы за веру», прошедшие школу боев и обученные действовать силой. Надо отдать должное Зия-уль-Хаку - он сумел использовать непростую ситуацию, сложившуюся в 80-е годы, на благо страны. Ему удалось укрепить отношения с Западом, прежде всего с США, а также повысить значение Пакистана в глазах исламского мира. Тогда же наметились и определенные успехи в экономике страны, не в последнюю очередь благодаря резкому увеличению иностранной помощи.
Отношения Пакистана с США складывались непросто. В апреле 1979 г. Вашингтон прекратил всякую помощь Пакистану
(кроме продовольственной) в соответствии с поправкой Сайминг-тона, запрещавшей поддерживать страны, которые производят ядерное оружие. (Исламабад развивал атомную программу с 1972 г.) Однако в 1981 г. действие этой поправки в отношении Пакистана было приостановлено. В июне 1981 г. администрация президента Р. Рейгана объявила о предоставлении Исламабаду помощи в размере 3,2 млрд. долл. на экономические и оборонные нужды. В марте 1986 г. Вашингтон выделил еще более 4 млрд. долл., став основным экономическим донором Исламабада. Финансовую поддержку Пакистану оказывали не только США, но и Саудовская Аравия, другие мусульманские страны, а также Китай. Всего с 1983 по 1988 г. Пакистану было предоставлено 13 млрд. долл. На тот момент это была самая значительная иностранная помощь в пакистанской истории. Борьба против СССР определила недолгий союз Вашингтона, пакистанского военного диктатора с его исламистской риторикой и афганских оппозиционных группировок, среди которых были и фундаменталисты, отнюдь не жаловавшие США. Вашингтон действовал в соответствии с логикой «холодной» войны: он считал СССР главным противником и рассматривал моджахедов и Исламабад как союзников в противостоянии с восточным блоком. Но при этом в США, очевидно, были обеспокоены ядерными устремлениями Пакистана. Не случайно в 1990 г., вскоре после вывода советских войск из Афганистана, американская администрация в соответствии с поправкой теперь уже Пресслера вновь заморозила контакты с Исламабадом в военной области, а пакистанские военные перестали проходить подготовку в США. Была также приостановлена программа обещанной помощи. Эту двойственность в отношениях Вашингтона к Исламабаду прекрасно иллюстрирует, например, скандал с самолетами Б-16. В 80-х годах Исламабад приобрел большую партию Б-16 - в то время одного из лучших многоцелевых истребителей. Однако в начале 90-х годов Вашингтон заблокировал очередную поставку этих боевых машин. Сменявшие друг друга пакистанские администрации много лет убеждали Вашингтон отдать самолеты. (Окончательная договоренность о поставках истребителей была достигнута лишь в марте 2005 г. в ходе визита госсекретаря США К. Райс в Исламабад, когда Америке понадобилась пакистанская помощь в том же Афганистане уже против талибов.)
В 1988 г. генерал Зия погиб в авиакатастрофе, обстоятельства которой до сих пор не ясны. К власти пришла победившая на пар-
ламентских выборах Беназир Бхутто, дочь З.А. Бхутто. Она была чрезвычайно обеспокоена активностью исламистов. В конце 80-х годов Беназир убеждала американскую администрацию прекратить помощь радикальным группировкам в Афганистане. «Вы создаете Франкенштейна», - говорила она президенту Бушу-старшему. Вскоре Запад сам потерял интерес к Афганистану и Пакистану: в 1989 г. советские войска покинули Афганистан. В 1992 г. моджахеды заняли Кабул, сбросив режим промосковского лидера Наджи-буллы, и враждующие группировки немедленно перегрызлись друг с другом за власть. Все они хотели установить контроль над территориями и грабили население. Однако некоторое время спустя в регионе появилась новая мощная сила - движение «Талибан», основу которого составили выходцы из пакистанских медресе. Сам факт появления талибов напрямую связан все с тем же поиском ответа на вопрос, каким должно быть идеальное государство для мусульман. По сути Исламский Эмират Афганистан, как назвали страну талибы, - это самая масштабная в современной истории попытка создать государство, основанное на принципах халифата (как их понимали лидеры талибов). Высказывалось множество версий о том, кто же стоит за движением «Талибан». Поскольку подавляющая часть талибов - это пуштуны, которые составляли большинство и в пакистанских медресе северо-западных районов Пакистана, возникла точка зрения, что их идеология - вариант пуштунского национализма. Однако талибы вознамерились строить не национальное, а религиозное государство. В начале 90-х годов костяк движения «Талибан» составляли студенты из числа афганских беженцев, обучавшихся в пакистанских медресе. Молодые афганцы были уверены, что корень проблем их родины в том, что ни один из часто сменявших друг друга режимов не придерживался истинных норм ислама. Концепция власти, выступающей от имени Всевышнего, оказалась востребованной и в самом Афганистане. Афганцы, разочарованные многочисленными социальными экспериментами «по образцу неверных», были готовы принять мусульманский режим. К тому же талибы наводили жесткий порядок, что вызывало симпатии у населения в нестабильной и бедной стране. Боевики «Талибана», впервые громко заявившие о себе в 1994 г., уже в 1996 г. взяли Кабул; тогдашний президент страны, известный лидер моджахедов Б. Раббани, бежал на север страны.
К талибам постепенно присоединялись сторонники других афганских движений и группировок, в том числе и бывшие чинов-
ники просоветского режима. В их рядах стали появляться и исламисты из других стран, привлеченные идеей «настоящего исламского государства». У талибов нашел убежище и Усама бен Ладен, лидер «Аль-Каиды». Глава «Талибана» мулла Мухаммад Омар был объявлен «главой правоверных». Однако скоро выяснилось, что для развития экономики одного шариата недостаточно: уровень жизни в стране оставался чудовищно низким. Поскольку движение «Талибан» вышло с пакистанской территории, то противники талибов нередко называли их исламабадскими шпионами. Пакистан действительно использовал талибов в своих целях. В 1994 г. правительство Бхутто решило проложить караванный маршрут через Афганистан для экспорта товаров в молодые государства Средней Азии. Но первую же колонну грузовиков, шедшую в Туркмению с грузом лекарств и ширпотреба, разграбили моджахеды, как только она оказалась на афганской территории. Тогда Исламабад обратился за помощью к талибам, чьи отряды к тому времени уже появились в Афганистане. Те отбили грузовики и уничтожили отряд моджахедов, в ответ Б. Бхутто была вынуждена их поддержать. Пакистан стал одной из трех стран, признавших режим талибов (наряду с Саудовской Аравией и ОАЭ). Однако к неудовольствию Исламабада, талибы оказались малоуправляемы, в частности, они отказались считать «Линию Дюранда» государственной границей. Четвертый военный лидер Пакистана, генерал П. Мушарраф, пришедший к власти в 1999 г. в ходе бескровного военного переворота, поначалу также не препятствовал талибам. Но после событий 11 сентября 2001 г. «роман» Исламабада и талибов закончился. Генерал откликнулся на просьбу Вашингтона поддержать антитеррористическую операцию, и отношения с «Талибаном» были разорваны. Более того, Пакистан выступил союзником США, что вызвало недовольство религиозных партий и движений. Исламисты перешли в жесткую оппозицию. В 2003 г. на Мушаррафа были организованы два покушения. Генерал объявил курс на «умеренный и современный ислам», а религиозный радикализм и экстремизм были названы главной угрозой стране. Особой проблемой для генерала стала Северо-Западная пограничная провинция (СЗПП), населенная пуштунами, где начиная с 80-х годов существовали лагеря афганских беженцев и базы исламистов. Здесь нашли убежище фундаменталисты всего мира, прибывавшие на «войну с неверными». Именно здесь, как полагают многие, могли находиться Усама бен Ладен и мулла Омар, скрывшиеся от западных войск.
Отношения центральных властей с пуштунами всегда были непростыми. Еще задолго до раздела Британской Индии националисты потребовали создать на пуштунских территориях независимое государство Пуштунистан. В июле 1947 г. СЗПП по итогам референдума согласилась присоединиться к Пакистану (официальный раздел Британской Индии произошел в августе 1947 г.). Националисты не признали итогов этого референдума. На территории СЗПП расположена Зона племен - пояс проживания горцев, который вытянулся вдоль афганской границы по хребту Спингар. Территория племен федерального управления по праву считается одним из самых странных политических образований в мире: в соответствии с соглашением между пуштунскими племенными вождями и центральными властями здесь не действуют законы центрального правительства, не распространяются полномочия полиции, а власть принадлежит вождям и старейшинам. История этой зоны восходит ко временам Британской Индии: по отношению к своенравным горцам, совершавшим грабительские набеги, английские вице-короли проводили политику «закрытой границы» и кровавых карательных экспедиций. Но в 1900 г. знаменитый вице-король лорд Керзон предложил горским вождям самоуправление и деньги в обмен на их лояльность. Власти давали вождям средства «на развитие территорий» и не вмешивались в их внутренние дела, а те прекратили вылазки против британцев и признали вассальную зависимость от британской короны. Система оказалась удачной, и независимый Пакистан не стал ее менять. Сегодня в Зоне племен существуют семь политических агентств - племенных мини-государств: Баджаур, Куррам, Моманд, Оракзай, Хайбер, Северный и Южный Вазиристаны. Главный орган власти - джирга (собрание племенных и клановых лидеров). Правительство назначает на эти территории так называемых политических агентов, в распоряжении которых по-прежнему имеются два основных рычага влияния: деньги и «административный ресурс». Сложная система взаимоотношений с вождями даже получила особое название «пахари кшат-рандж» - «горские шахматы». Зона племен давно стала своеобразным рынком контрабанды и перевалочным пунктом для торговцев наркотиками. Еще в XIX в. здесь появились семейные предприятия по производству оружия, которые не платят налогов и не признают запретов, но дают определенную мзду вождю, поэтому цены на этом «рынке» невысоки.
После того как в 2001 г. Исламабад поддержал антитеррористическую операцию США, в Зону вошла пакистанская армия. Выстраиваемая годами система «сдержек и противовесов» рухнула. Сейчас на территории племен расквартировано более 100 тыс. военнослужащих. Операция пакистанской армии обернулась кровавыми столкновениями с боевиками и местными племенными отрядами. Наиболее проблемными регионами стали Южный и Северный Вазиристан, Баджаур, а также расположенная неподалеку Сватская долина. На ведущие роли вышли группировки таких боевиков, как Б. Мехсуд и М. Фазлулла. Они заявили о своей верности афганским талибам и их лидеру мулле Омару. Нестабильность на пограничных территориях привела к тому, что НАТО вынуждена пересматривать пути доставки тылового обеспечения для войск, расположенных в Афганистане, поскольку пакистанские боевики атакуют грузовые конвои. Ныне предполагается доставлять невоенные грузы и горючее для западного контингента в Афганистане через Россию и государства Средней Азии. С точки зрения Исламабада, непрекращающаяся волна терактов в стране служит основным доказательством того, что пакистанская армия действовала решительно на пограничных территориях. Между тем число жертв терактов, организованных исламистами на территории страны, с июля 2007 г. по июнь нынешнего года приблизилось к той же отметке. События в Красной мечети Исламабада в июле 2007 г. стали одними из центральных в ходе «революции боевиков». Тогда впервые исламисты выступили с оружием в руках в столице, традиционно считавшейся спокойным городом. Мушарраф был вынужден использовать армию против засевших в мечети боевиков. Власти заявили, что в рядах защитников Красной мечети были «террористы из приграничных районов». Но самое громкое преступление террористов - убийство Беназир Бхутто в декабре 2007 г. В октябре она вернулась из изгнания, чтобы принять участие в предстоявших парламентских выборах. Одним из главных ее предвыборных обещаний была борьба с религиозными экстремистами. Но на предвыборном митинге в городе Равалпинди боевик-смертник приблизился к ее автомобилю, открыл огонь. Власти обвинили в организации этой акции боевиков группировки, которой руководит Б. Мехсуд.
Для решения проблемы пограничья Исламабад пытался привлечь на свою сторону влиятельные группы и противопоставить их непримиримым. Такие попытки были предприняты еще в 2005-2006 гг. Но тогда ситуацию улучшить не удалось. Нынешнее
правительство Пакистана во главе с президентом А. Зардари, вдовцом Бхутто, вновь предложило боевикам договориться. Суть соглашений состояла в том, чтобы позволить исламистам ввести на местах ряд шариатских норм в обмен на сотрудничество с центральным правительством и отказ от помощи радикалам. Если бы дело ограничилось запретом на рекламу с изображением женщин, на музыку в общественных местах или на торговлю эротическими видеофильмами, то центральные власти могли бы с этим смириться. Но эксперты предсказывали, что насаждение жестких, средневековых норм неизбежно приведет к новому обострению. Опасения экспертов оправдались. Более того, вскоре талибы стали распространять свои порядки на соседние области, что противоречило договоренностям. Когда в апреле талибы вошли в городок Бунер в 100 км от Исламабада, власти возобновили против них боевые действия. В мае бои уже шли в Свате, Малаканде и ряде других регионов СЗПП. Из зоны боев хлынули толпы беженцев (около 1 млн. человек). США заявили о предоставлении Исламабаду дополнительных средств в помощь пострадавшим и беженцам (сумма помощи составит 200 млн. долл.). Между тем пакистанские власти не намерены ограничиваться только Сватом. В середине июня пакистанская армия заявила о начале масштабной операции в Южном Вазиристане против наиболее влиятельной группировки Б. Мехсуда.
Таким образом, политика переговоров с лидерами опять не привела к ожидаемым результатам. Талибы оказались новой и сильной фигурой в традиционных «горских шахматах». Впрочем, можно не сомневаться, что правительство Пакистана будет пытаться возобновить переговорную тактику, возможно совмещая ее с военным давлением или уничтожением наиболее одиозных главарей. Однако ясно одно: Исламабаду придется теперь учитывать новые фигуры при определении расклада сил на пограничных территориях. Агрессивность пакистанских исламистских движений, несомненно, растет. Но опасения, что фундаменталисты вот-вот захватят власть, остаются преувеличенными. Свидетельство тому -упоминавшиеся события в Красной мечети. Осажденные лидеры исламистов напрасно ждали поддержки: их выступление не вызвало даже массовых протестов, не говоря уже об исламской революции. Доказательством того, что большая часть населения пока не разделяет лозунгов фундаменталистов, стали результаты всеобщих парламентских выборов в феврале 2008 г.: альянс ведущих религи-
озных партий Муттахида Маджлис-е Амаль (ММА) потерпел сокрушительное поражение, получив всего семь из 342 мест в Национальной ассамблее. Тогда как Партия пакистанского народа (ППН) получила 125 мест. Не в последнюю очередь поражение исламистов объясняется тем, что участившиеся теракты напугали простого обывателя.
Религиозный «мятеж» локализован в северо-западных районах Пакистана. Между тем в наиболее населенных и экономически развитых провинциях - Пенджабе или Синде - мятежа нет, здесь лишь происходят теракты, за которыми, по мнению властей, также стоят боевики из пограничья. Местная пресса с иронией отнеслась к опасениям западных СМИ, принявшихся после убийства Бхутто всерьез обсуждать возможность захвата ядерного оружия террористическими группировками или религиозными радикалами. Ни один из лидеров исламистов до сих пор не заявлял о своем намерении захватить ключи от ядерных арсеналов. Да это и невозможно: только вокруг Исламабада стоит 100-тысячная профессиональная армейская группировка с авиацией, танками и артиллерией, а всего правительственная армия насчитывает 650 тыс. человек. Пуштунские боевики, прежде всего, хотят установить режим «настоящего ислама» на своих территориях. Тем не менее угроза исламизма действительно существует. Хотя большинство пакистанцев не испытывают симпатий к террористам, в городах и кишлаках все внимательнее прислушиваются к лозунгам борцов за «справедливый порядок», который можно установить лишь с помощью «настоящего» ислама. Растет число религиозных учебных заведений, причем не только в северо-западных регионах страны. Идеи исламизма проникают даже в армию, которая всегда была традиционным оплотом светской власти. Как выяснилось, к покушениям на президента Мушаррафа в 2003 г., организованным исламистами, были причастны молодые офицеры, причем из элитных частей. Еще несколько лет назад в Исламабаде не так просто было встретить женщину в хиджабе. Однако с каждым годом в городе их становится заметно больше. Вместе с тем больше становится и молодежи одетой по европейской моде. В популярном баре Hot Spot (безалкогольном), излюбленном месте «продвинутого» студенчества, можно встретить и поклонников рэпа. Несмотря на запрет на дискотеки и ночные клубы, молодежь собирается по частным домам, где проходят вечеринки клубного типа. Концерты популярных рок-групп (например, местной супергруппы «Jwrcoon» - «Одер-
жимые») собирают огромные толпы. В местных видеомагазинах стремительно раскупаются голливудские и индийские киноновинки. Так как большинство населения Пакистана составляют молодые люди не старше 30 лет, противостояние фундаменталистов и сторонников светского пути особенно заметно именно в молодежной среде. Выходцы из состоятельных семей и верхушки среднего класса нередко получают образование в Европе или США. Большая пакистанская община есть в Великобритании, про которую на Западе говорят, что отсюда распространяются идеи исламизма. Между тем важно помнить, что влияние обоюдное: получив образование в Европе, в Пакистан возвращаются молодые люди, познакомившиеся с западной культурой и, главное, с демократическими традициями.
Политические партии по большей части носят клановый или региональный характер, например, ППН связывают с элитой южной провинции Синд, а Мусульманскую лигу Пакистана (МЛП) - с влиятельными кланами провинции Пенджаб. За 11 лет после гибели третьего военного диктатора Зия-уль-Хака лидеры этих двух партий - Б. Бхутто и Н. Шариф - трижды сменяли друг друга: все кабинеты уходили в отставку досрочно из-за политических и коррупционных скандалов. Армия - еще один важнейший участник местной политики. Четыре раза в Пакистане к власти приходили генералы. Последний из них - П. Мушарраф - передал бразды правления гражданскому кабинету после февральских выборов 2008 г. Однако новый президент А. Зардари (вдовец Бхутто и руководитель ППН) и его «союзник по борьбе за демократию», лидер МЛП, Н. Шариф немедленно принялись выяснять отношения, в результате чего страна оказалась на грани очередного политического кризиса. На этом фоне пакистанцы испытывают все большее разочарование в демократическом пути развития. Многие в стране полагают, что США могли бы активнее поддерживать прогрессивные силы, причем не только «продемократических» лидеров. Речь идет о поддержке гражданских институтов и образования, о развитии студенческих контактов и т.п. Очевидно, что Вашингтону следует показать, что он всерьез заинтересован в пакистанской демократии, а не просто решает собственные сиюминутные задачи. В Пакистане все хорошо помнят, как в 90-е годы Америка быстро утратила интерес к Исламабаду, как только изменилась общая политическая ситуация. Не зная подробностей плана Обамы, трудно прогнозировать, будет ли он успешным. Но уже сегодня ясно одно:
Вашингтону, если он действительно хочет добиться долгосрочного успеха, стоит рассчитывать на длительные продуманные усилия, которые, скорее всего, не ограничатся временными рамками одной армейской операции. И даже одной администрации.
«Pro et Contra», M., 2009 г., март-апрель, с. 53-69.
Хак Мохаммад Сайфул,
(Бангладеш)
БАНГЛАДЕШ: ДО И ПОСЛЕ ВЫБОРОВ 2008
В современном глобализированном мире, в котором процесс демократизации переплетается с ростом политической напряженности, проблемы политического развития государств Южной Азии превращаются в значимый фактор, влияющий как на общее положение в странах этого региона, так и на деятельность международного сообщества в отношении этих стран. В этой связи представляется актуальным рассмотреть новейшие тенденции политического развития одной из крупнейших мусульманских стран в мире -Бангладеш. Народная Республика Бангладеш (НРБ) - сравнительно молодое государство, возникшее в 1971 г., а до этого входившее в Пакистан в качестве его восточной провинции. Численность населения этой небольшой, но чрезвычайно густонаселенной страны составляет почти 150 млн. человек, из которых около 90% - мусульмане. Несмотря на свою молодость, бангладешская государственность и общество уже в полной мере испытали на себе военные перевороты, диктатуры и авторитаризм, религиозный экстремизм, политическую нестабильность, плохое управление.
29 декабря 2008 г. впервые за последние семь лет состоялись парламентские выборы, результаты которых во многом определят направление бангладешской политики на ближайшее время. После периода неопределенности, когда страна, пострадавшая от действий исламских экстремистских групп, управлялась временным непартийным правительством под контролем военных, Бангладеш стремится снова вернуться к демократическим процедурам, которые предусматривают мирную передачу власти в руки политической партии, победившей в результате свободных и справедливых выборов. Победившая на выборах партия Народная лига (НЛ - основана в 1949 г.) стоит у истоков государственности Народной Республики Бангладеш. Она возглавляла борьбу бенгальского на-
